Перевёртыш

Глава 6

Я снова привычно стою на перекрёстке и машу флажком. Между прочим, стою я не где ни будь, а на перекрёстке в самом Берлине. Война окончена! Радоваться надо. А у меня слёзы на глазах. Вчера в последнем бою погиб папа, немцы попытались прорваться на сторону союзников и он всем своим штабом, вышел с автоматами на улицу. Я это сама видела, мой пост был рядом, но мы ничего не знали друг о друге, и так и не встретились. Он упал сраженный очередью какого-то поганого фрица в металлической каске. Этот гад потом вышел помахивая белой тряпкой и поднял руки. Я выпустила в эту верещащую сволочь все пули из своего автомата, но папу уже было не вернуть. Господи, как обидно.

И вот сегодня в городе уже тишина, только слышны моторы двигающихся туда сюда машин, на лицах солдат улыбки. Они выжили, они победили. Утром прибежала Майка и объявила, что слышала в дежурке про готовящийся приказ о демобилизации. Поедем все домой, но вот куда ехать ума не приложу. Я осталась одна. Квартиры нет. Специальности нет … хотя, хотя регулировщицы в городах всегда нужны. Поеду в родную Москву. Стану милиционером, буду снова стоять на перекрёстке и управлять движением. Если примут, а у меня две медали и орден, они точно в зачет пойдут, то дадут койку в общежитии. Нормально, меня такими условиями не испугать.

Пролетела неделя и точно, меня и ещё двадцать девчонок вызывали в финчасть, и выдав деньги отправили к командиру. Нас построили, прочли приказ о нашей демобилизации, командир лично каждой пожал руку и выдал документы с литерами, кто куда пожелал ехать.

Были сборы недолги, вещь мешок с продуктами в дорогу, чемоданчик с бельём и готовые к отправке мы пошагали на вокзал. Дежурный штабной офицер лично проводил нас до вагона и распрощавшись ушёл. Что нам понравилось, вагон оказался купейный, хотя капитан, что ехал рядом добавил ложку дёгтя. Сии хоромы только до границы, там пересадка в наши вагоны с колёсными парами под русскую колею. Европейская колея она уже нашей. А и ладно, нам хоть на чем, лишь бы домой. Худо бедно но мы двигаемся, правда нас постоянно обгоняют вагоны с войсками и техникой. Одна из наших поинтересовалась этим вопросом у капитана, и тот нам по секрету сообщил, что сейчас пришло время щелкнуть по носу Японию с её желанием откусить русской землицы. В конце концов, мы пришли к выводу, что товарищу Сталину лучше знать кому и за что стучать по башке. Мы же едем домой.

На границе нам под женский состав предоставили теплушку с печкой. Пришлось вспомнить, как и что заготовлять для комфортного путешествия. Жизнь брала своё, мы оттаивали и уже все думали и говорили о том, что нас ждёт впереди. Откровенно говоря, я смотрела как мои подруги, обняв и поцеловав всех на прощание, на остановках поезда постепенно исчезают в глубине вокзалов, и чувствовала, что вместе с ними уходит частичка меня. Несмотря на войну, это была хорошая часть моей жизни. И вот впереди Москва, что там меня ждёт?

Москва встретила меня грибным дождиком и ярким солнцем. Подумав, я решила не гулять положенный мне отпуск, а сразу побеспокоиться о месте службы-работы. Выспросив, где находится ближайшее отделение милиции, я зашла и прямо в форме попросилась на приём к начальнику отделения. Так мол и так, желаю служить в милиции в качестве регулировщицы движения. Работу знаю, тонкостям и прочему обучусь. Прошу принять на работу.

Вертеть попой особо не стала, строить из себя крутую фронтовичку тоже, коленками не сверкала. Итог, зачислена в учебную группу переподготовки в милицейскую школу по классу дорожного движения. Сегодня день на медкомиссию, устройство, оформление и получение формы, а уже завтра на практические занятия к восьми утра. Кстати о медиках, много нас было, а потому осмотр был больше для отчета. Меня спросили напрямую – ты не беременна? Нет. Девственница? Пока да, ответила я. Встань, спусти трусы, нагнись, повернись и покажи груди, грибка на ногах нет? Нет, растопырила я пальцы ног. Ну и ладно, к службе годна. Так что проскочила эту комиссию махом. Потом пошла на склад где получила новенькую форму, с хорошими настоящими сапогами. Дали шапку, берет, шинель и прочее. Опять же почему-то по одному комплекту летних и зимних панталон с чулками. Лифчик тоже дали один. Ладно. Пояс для чулок у меня пока свой живой, а там потом на рынке постараюсь купить другой.

Между прочим, правильно сделала, что сразу пошла работу искать, уже через месяц больше никого не принимали, штат заполнили демобилизованные, остальным пришлось искать работу на заводах и малых организациях. Всё таки много нас обратно хлынуло. Но везде в основном требовались люди с профессией, а из армии пришли молодые парни, те кого забрали в восемнадцать.

Общежитие не порадовало особо, но здание оказалось кирпичным, отопление хоть и печным, но дрова и уголь не экономили. В комнате нас оказалось трое, самая молодая Люся работала писарем-секретарём, другая девушка моих лет Динара в местном архиве. Посмотрев на соседок, я поняла, что особой дружбы не получится. Ну и ладно, как говорится, насильно мил не будешь. Главное не ссориться по пустякам. В комнате стоял огромный шифоньер с тремя отделениями и комод с тоже тремя вместительными ящиками. Я разложила свои немудрящие запасы белья, на тумбочку поставила стакан, внутрь положила зубной порошок и щётку. Достала и будильник взятый мною к каком-то немецком доме. В шифоньер повесила шинель со своей военной формой и одевшись в ночную рубашку, в которой видимо придётся ходить дома пока не куплю себе халат, и присев на кровать принялась пришивать погоны к выданной мне милицейской форме.

Стесняться своего тела и часто полуголого вида среди своих девочек Виталия отучилась давно. Никто сегодня, даже в упор рассматривая её, нипочем бы не сделал вывода, что она когда-то была юношей. А потому Виталия спокойно не стесняясь соседок, прямо в видневшихся из под ночнушки панталонах, занималась шитьём. Да, ей нужен не только халат, нужны домашние тапочки, пара платьев на выход и хотя бы одна юбка с блузкой. Деньги, хоть и не великие, но есть, только стоит ли их тратить сразу? Или можно не на службе ходить везде в форме без погон? Дилемма однако.

Поживём, увидим, решила Виталия, и примерив форму постаралась рассмотреть себя в зеркало висящее на стене. А девка она вроде ничего, симпатичная, хотя стукнуло уже за двадцать два. Время брало своё и из девушки Виталия постепенно стала превращаться в женщину, талия из подростковой стадии перешла в просто женскую. Это вроде называется входить в тело? Итак, живём дальше. Значит, на парней не смотрю, учусь, и конспекты пишу тщательно. Надо показать, что фронтовики могут всё!

А на курсах интересно. Первая половина дня теория и прочие дисциплины, Во второй половине практические занятия на местном полигоне с нарисованным перекрёстком и куском шоссе. На них мы отрабатываем движение, разыгрываем различные ситуации возникающие на дорогах. Учимся правильно себя вести и разговаривать с водителями и пешеходами. Увлекательное это дело.

Между прочим, наша форма состоит форменного платья и гимнастёрки с юбкой и к ним приходится снова привыкать. На фронте как-то привычнее были брюки. Тут приходится следить за своим внешним видом. Даже сползание чулка при работе на перекрёстке недопустимо, это как говорит инструктор сразу уронит облик советского милиционера. Что интересно, многие девочки всё равно вносят небольшие изменения в вид юбки. Кто-то специально зауживает низ и тогда округлость бёдер более бросается в мужские глаза. Кто наоборот умудряется сделать маленький клёш и тогда юбка более сильно колышется на ветру, что опять как говорит инструктор, заставляет водителя мужчину отвлекаться и рассматривать постового инспектора движения. А это неправильно. Так что война между ретроградами и модницами идёт у нас нешуточная. Я пока в ней не участвую, а зачем мне привлекать к себе лишнее внимание? Вот сдам экзамены, отработаю практику, перейду в основной состав, вот тогда можно будет подумать и форме юбки. Что до проявления интереса наших мужчин ко мне лично меня в последнее время почему-то даже не напрягает. Веду себя ровно со всеми, я просто женщина постовой регулировщик. Острого желания побыстрее найти себе мужа меня пока как-то нет. Не объяснять же каждому претенденту, что женой настоящей со всеми обязанностями и постелью я им быть никогда не смогу. Так что держусь независимо, строго и недоступно. А кто что там про меня подумает, мне до лампады! … хотя в подушку иной раз аж зубами вцепиться хочется, я же живой человек.

Вот уже пол года как я в Москве, окончив курсы переподготовки и сдав на отлично все экзамены, получила направление в Бассманный район. Мне дали маленькую семи метровую комнатку в общежитии барачного типа, чему впрочем, я была рада. Теперь я жила одна, а это по нынешним временам просто чудесно. Печка отапливала две соседние комнаты, мою и семьи капитана Ялонина. Дрова в печку бросали из коридора. Ялонины жили дружно, оба милиционеры, двое детей школьники. Нормальные люди, адекватные дети, никаких скандалов. Муж как я поняла, налево не ходил, что впрочем, принижало его статус среди прочего мужского населения нашей милицейской общаги кобелируещего направо-налево. Но я никого не осуждала, ну не хватало мужиков на всех вошедших после войны девок в тело. Так что заряженные кем-то бабы часто просто продолжали жить, радуясь своему ухваченному случайному счастью.

Работа дом, дом работа, изредка походы с кем-то из знакомых по общежитию девушек в кино или театр. Да, мне не думающей о создании семьи было наверно легче жить. Худо бедно, но я обзавелась приличным бельём, купила пальто, кокетливую зимнюю шапку с помпонами, валенки с галошами. Теперь вне службы меня редко можно было увидеть в форме. Хотелось побыть просто гражданским лицом, спокойно погулять не думая, что на меня смотрят и видят человека, который в любом случае должен что-то делать и приказывать. Я просто женщина, женщина у которой есть мечты.

Отработав год, получила возможность пойти в отпуск. Получила и растерялась. И что теперь с этим счастьем и свободой делать? Родных нет, друзей с которыми можно провести время тоже не завела. На море ехать глупо. Пока туда-сюда и отпуска нет. Вышла от начальства, остановилась в коридоре, и стою думаю, что делать. Тут подскочила Рая из финчасти и хлопнув меня по плечу предложила пойти и получить путёвку с наш санаторий, что расположен под Москвой. Мол там можно походить по лесу, подышать воздухом, сбегать на танцы. Позабыть про работу и город. И я так и сделала, мигом собралась и уже в три часа на местном автобусе подъехала к воротам санатория.

А прилично. Дорожки выделены побеленными кирпичами, административное здание отделано в весёлый светло-коричневый оттенок, спальные корпуса разного цвета. Веранды, площадка для детей. Думаю, мне тут понравится. Оформление и заселение прошло быстро. Особого формализма не разводили. Кровать в комнатке в форме буквы «Г» оказалась мало того, что панцирной, а ещё и двуспальной. Типа намёк, мол если найдёшь с кем, то есть где и на чем. Неужели я выгляжу такой голодной?

Вещи разложила, платья на плечики развесила, теперь до ужина можно и погулять. Вперёд, осматриваться и дефилировать по территории, разя мужские ряды направо и налево. Шучу!

Парк тут был солидный, много лавочек и расставленных там-сям столиков для желающих уединиться. Дорожки песком усыпаны. Веранды разной формы с хорошими крышами, если успел дойти, то останется только переждать дождик.

А вот и пруд. Жаль, не взяла купальник и покрывало, можно было бы окунуться и позагорать. О! С той стороны ещё есть пристань для лодок, надо сходить посмотреть.

Я не сразу заметила, но в последней лодке как оказалось, сидела девочка. На вид ей было пять или шесть лет. Сидела, смотрела на воду, о чем-то думала и медленно водила ладошкой по воде.

Я подошла поближе и навалившись на перила причала, спросила. – О чем мечтаешь принцесса?

Девочка оглянулась, осмотрела меня с ног до головы, и выдержав паузу, ответила. – О счастье.

– А какое он счастье? Вот лично для тебя?

– Для меня? Забыть кто я.

Я по ответу почувствовала, что нечаянно задела какую-то больную для ребёнка тему. Как бы сбить её настрой с тоски на позитив.

– Понимаю. В твоей жизни видимо уже произошло что-то неприятное, но может, погоревав пора попробовать посмотреть на жизнь с новой точки зрения? Нельзя видеть всегда только негатив. Вокруг тебя люди, и они не все плохие. Вот я в данный момент смотрю на тебя, кстати можно и познакомиться. Меня зовут Виталия, или можно просто тётя Витя.

– Витя? Так зовут одного мальчика в моей садиковой группе. Это же мужское имя.

– Ну почему, есть мальчики с именем Валентин, если укоротить то это будет звучать как Валя. Валя мальчик, Валя девочка. Разницы нет. А как твоё имя?

– Странно, но и я Валя.

– Так вот Валечка, продолжу мысль, я смотрю на тебя и виду грустную девочку. И хочу попросить тебя развеселить меня. Может ты знаешь или слышала какие ни будь весёлые сказки или истории? Предлагаю тебе вылезти из этого корабля и прогуляться со мной вокруг пруда. И гуляя рассказать, каждая по очереди про что-то интересное. Идёт?

– Идёт, – девочка опираясь на мою руку, вылезла из лодки на причал и мы с ней пошли по дорожке опоясывающей пруд.

– Тётя Витя, а у вас красивое платье.

– Ну, мы же с тобой женщины и нам положено выглядеть и одеваться красиво. По-другому было бы просто неверно. Вот на войне я одевалась в брюки, и это превращало меня в полу мужчину, но то было по необходимости. А сегодня мир, а значит платье или юбка для нас с тобой самый необходимый атрибут одежды. В детстве у меня было подобное платье, и я в нём чувствовала себя счастливой.

– Я поняла, и уже почти привыкла носить платья. Они удобные и свободные. Папа сказал, что для меня это теперь сама правильная одежда. Сейчас я это понимаю.

– Ладно Валюша, давай забудем горести и попробуем найти в жизни нечто радостное. К примеру, вон смотри, вон тот куст очень похож на зайца со стоящими ушами.

– И вправду похож, а вон на крыше веранды сорока сидит и смотрит на нас с вами. Папа говорит, что они вечно высматривают у людей всякие блестящие вещи и стараются утащить их себе в гнездо. У этой сороки наверно немало утащенного припрятано.

– Ты права Валечка, есть за ними такой грешок. А ты со скакалкой прыгать любишь? Мне в детстве прыгать очень нравилось. Сейчас наверно не получится, прыгучесть потеряла.

– Скакалка? Скакалка есть, я за этот год, что снова живу с папой, со скуки натренировалась. Хотите, покажу?

– Давай. А я посмотрю на тебя и своё детство вспомню.

Пока Валентина прыгала вокруг Виталии, та действительно вспомнила свои прогулки с мамой в чужие дворы. Там она наряженная в платье играла с незнакомыми девочками в песочнице, прыгала через скакалку, и мир вокруг её всегда имел радостную палитру. И почему же взрослея, мы так меняемся? Становимся нетерпимы в отношениях, к чужим проблемам поворачиваемся спиной, злимся на людей видя, что кто-то отличается от нас. А ведь останься она пародией мужчины, насколько сложна и возможно страшна была бы её жизнь. А уж отравлять её люди друг другу умеют. Тьфу, тьфу чтоб не сглазить.