Перо фламинго

II. НОСИТЕЛЬ ЛУКА

Постройка форта Каролина продолжалась около трех месяцев. Индейцы, не чуявшие будущих бед, охотно помо­гали строить частокол и рыть ров вокруг форта. Частокол сделан был из древесных стволов, глубоко забитых в землю, а с внутренней стороны его поднималась насыпь, на кото­рую солдаты втащили несколько больших пушек.

За эти три месяца Ренэ Дево подружился с сыном индей­ского вождя Микко. Он был сверстником Ренэ, и звали его Хас-се, что значит Солнечный Луч. Мальчики встречались ежедневно. Ренэ обучал Хас-се французскому языку, а сам учился говорить по-индейски.

По приказанию Лодоньера Ренэ брал уроки фехтования и стрельбы из самострела, а по вечерам художник Ле Муан, считавшийся человеком начитанным и образованным, учил его латыни и рисованию. Но все свободное время Ренэ про­водил со своим другом Хас-се, который посвящал его в тай­ны лесной жизни.

Как ни странно, но у Хас-се, веселого, добродушного мальчика был в деревне лютый враг. Звали его Читта – Змея. Был он на несколько лет старше Хас-се, и никто не знал, когда и из-за чего вспыхнула между ними вражда. Быть может, сварливый и завистливый Читта невзлюбил Хас-се потому, что все его любили.

Однажды Хас-се предложил Ренэ покататься в каноэ по реке. Молодой индеец хотел открыть своему другу какую-то тайну и боялся, как бы кто-нибудь не подслушал. Ренэ охотно согласился. Взяв свой самострел и две стрелы со стальными наконечниками, он уселся на носу лодки, а Хас-се греб кормовым веслом. Они спустились по течению реки, затем свернули в узкий приток, берега которого густо по­росли высокими пальмами. В глубокой тени скользила лод­ка по темной воде. Хас-се опустил весло и заговорил на ло­маном французском языке, вставляя индейские слова.

Ренэ узнал, что в следующее полнолуние индейцы празд­нуют день Зрелого Маиса. В этот день юноши будут участ­вовать в состязаниях, и победитель получит звание «носителя лука» Микко, вождя племени и отца Хас-се. Звание это счи­талось у индейцев почетным, а по истечении года «носитель лука» становился полноправным воином. Юноши готовились к состязанию в стрельбе из лука, в метании дротиков, в бе­ге и борьбе.

Хас-се очень хотел выйти победителем. Самым опасным его соперником был Читта. Хас-се знал, что может состя­заться с ним в беге, в стрельбе, в метании дротика, но нелегкое дело бороться с таким рослым широкоплечим парнем, как Читта.

– Как мне побороть его, Та-ла-ло-ко? Научи меня, – спросил Хас-се.

– Я тебе помогу, Хас-се! – воскликнул Ренэ. – Неделю назад Симону Оружейнику попала в глаз соринка, а мне удалось ее вынуть. В благодарность за это он показал мне новый прием борьбы, какого я никогда еще не видел. С тех пор я упражнялся в борьбе ежедневно и теперь совер­шенно уверен, что могу побороть всякого, кто не знает это­го приема, даже если противник мой сильнее и выше ростом, чем я. Я тебе покажу этот прием, если ты обещаешь хранить тайну.

– Ах, что это такое?

Разговаривая, они не заметили, что каноэ отнесло к са­мому берегу, и над головами их протянулся гигантский сук дерева, с которого свешивались ползучие растения. Громко вскрикнув, Ренэ ухватился за них обеими руками, дернул изо всей силы, и лодка проплыла на несколько шагов впе­ред. Тотчас же какое-то рыжеватое тело сорвалось с сука в воду и упало как раз на то место, где за секунду до этого находилась корма лодки.

Это была большая пантера. Если бы Ренэ случайно не заметил ее нервно подергивавшегося хвоста, когда она го­товилась к прыжку, пантера опустилась бы прямо на обна­женные плечи Хас-се. Но лодка уже проплыла вперед, а зверь выплыл на поверхность в двух шагах от нее.

Хас-се схватил весло и сильными ударами продвинул каноэ, но дальше путь им преградили ползучие растения, спускавшиеся к самой воде, и оплели нос каноэ. Между тем разъяренная пантера плыла по направлению к лодке.

Ренэ быстро вставил стрелу в самострел, прицелился и выстрелил. Ему лишь на несколько секунд удалось задержать зверя. Пантера заревела от боли – стрела вонзилась ей в плечо. Из раны хлынула кровь, окрашивая воду в ро­зоватый цвет. Но пантера не отказалась от погони, и расстояние между нею и каноэ быстро уменьшалось. Ренэ выпу­стил еще одну стрелу и промахнулся. Мальчики хотели бы­ло прыгнуть в воду и добраться вплавь до противоположно­го берега; оба понимали, что положение их отчаянное и, почти не надеялись спастись. Но помощь пришла, когда они меньше всего ее ждали.

Пантера почти поравнялась с каноэ, как вдруг в покра­сневшей воде показалось большое темное тело. Ренэ увидел огромную пасть и чешуйчатую спину. Могучие челюсти сжали заднюю лапу пантеры. Зверь заревел, рванулся вперед, и когти его застучали о борт каноэ. Еще секунда – и вода сомкнулась над его головой. Огромный аллигатор увлек пантеру в глубь потока и избавил мальчиков от страш­ного врага. Пузырьки поднялись на поверхность воды, где-то в глубине шла борьба, и победителем остался аллигатор. Рябь пробежала по воде, потом все стихло. Мальчики долго смотрели на то место, где скрылась пантера; им казалось, что вот-вот она выплывет снова на поверхность.

Вернувшись в форт, Ренэ рассказал Лодоньеру о встре­че с тигром и крокодилом, как называл он пантеру и алли­гатора, а Лодоньер посоветовал ему впредь быть осторож­нее и не забираться в глубь страны. Дружбу мальчика с Хас-се он поощрял, так как считал необходимым поддер­живать дружественные отношения с индейцами, которые снабжали маленькую колонию съестными припасами. Друг Ренэ был сыном вождя, вот почему Лодоньер придавал боль­шое значение этой дружбе.

Вечером Хас-се явился в форт и, отыскав Ренэ, попросил показать новый прием борьбы. Ренэ взял с него слово ни­кого не обучать этому приему, а затем увел его в комнату и дал ему урок борьбы. Прием был очень простой, нужно было сделать вид, будто поддаешься своему противнику, а затем неожиданно обхватить ногу противника своей но­гой. Хас-се быстро им овладел.

Когда показался на небе серебристый серп молодого ме­сяца, индейцы начали готовиться к празднику Зрелого Ма­иса. Старательно расчистили они дорожку для состязания в беге и долго утрамбовывали ее ногами, обутыми в мокасины. Из веток и пальмовых листьев они устроили навес, под которым вожди, старшины и почетные гости могли ук­рыться от солнца. Участники состязания осматривали свои луки, натягивали новые тетивы из сухожилий оленя. Кое-кому посчастливилось получить от белых куски железа и стали; эти куски они обточили и заменили ими старые крем­невые наконечники для стрел.

Хас-се с гордостью показал Ренэ свой дротик: древко сделано было из бамбука, а наконечником служил осколок мелочно-белого кварца, полученного от одного из северных индейских племен. Начали стекаться гости с севера из Селой и других прибрежных деревень, а также из плодород­ных саванн Алачуа. Сотни индейцев расположились в ок­рестностях форта Каролина.

Наконец, настал праздник Зрелого Маиса. После зав­трака Лодоньер в сопровождении Ренэ и солдат гарнизона вышел из форта. Всем белым любопытно было посмотреть на празднество. Микко радушно принял гостей и предло­жил им занять почетные места под навесом. Затем дан был сигнал, и игры начались.

Юноши приступили к состязаниям. Победитель становил­ся носителем лука и сохранял это звание в течение целого года. Загремел большой барабан – Кас-а-лал-ки, и двад­цать стройных юношей выступили вперед. Из них самым красивым был Хас-се, Солнечный Луч, а самым рослым и сильным – Читта, Змея. На юношах надеты были только набедренные повязки и мокасины, а Хас-се, как сын вождя, вплел в свои темные волосы алое перо фламинго.

Тотчас же выяснилось, что Хас-се и Читта без труда одержат верх над всеми остальными, но нельзя было преду­гадать, кто из этих двоих выйдет победителем. Казалось, силы их равны. Читта занял первое место в беге, а Хас-се – в метании дротика. Что же касается стрельбы из лука, то оба стреляли без промаху, и судьи не могли решить, кто из них лучший стрелок. Таким образом, исход состязания зависел от того, кто окажется искуснее в борьбе.

Когда они выступили вперед, зрители подумали, что вы­сокому широкоплечему Читте ничего не стоит справиться с легким, худощавым Хас-се. И действительно, в первой схватке он повалил Хас-се на землю. Белые зрители неодо­брительно перешептывались, но индейцы хранили невоз­мутимый вид.

Во время второй схватки зрители были уверены, что Хас-се несдобровать! Казалось, силы ему изменили, как вдруг он выпрямился и положил Читту на лопатки.

Как было это сделано, не заметил никто, кроме Ренэ, который жадно следил за каждым движением своего учени­ка. Читта встал и с недоумением посмотрел на противника, по-видимому, он не отдавал себе отчета в том, что про­изошло.

Снова обхватили они друг друга руками. Это была тре­тья и последняя схватка. Оба тяжело дышали, пот круп­ными каплями струился по обнаженным телам.

И снова Читта упал, когда зрителям казалось, что Хас-се вот-вот будет повержен на землю. С горделивой улыбкой осматривался по сторонам Хас-се, носитель лука.

Но ему оставалось пройти еще через одно испытание, и лишь после этого вступал он в ряды воинов. Испытание состояло в том, что он должен быть выпить кассин или «черный напиток». Знахари приготовляли его из листьев и корней по рецепту, который хранили в тайне. Выпивший ча­шу кассина испытывал мучительные боли, длящиеся минут пятнадцать. Эту пытку он должен был вынести молча,со счастливой улыбкой, словно не чувствуя боли. Хас-се знал, что, если мужество ему изменит, его заставят исполнять работу женщин и запретят брать в руки оружие и участво­вать в охоте.

Когда замерли радостные возгласы зрителей, приветство­вавших победителя, Хас-се возвели на помост, откуда он был виден всем собравшимся. Знахари протянули ему ча­шу с кассином, и смелый юноша не колеблясь выпил от­вратительную смесь. Затем он скрестил на груди руки и с улыбкой стал смотреть на толпу, хранившую молчание. В течение четверти часа сидел он на помосте, спокойный и невозмутимый, и только капли пота, выступившие у него на лбу, свидетельствовали о том, какие мучения он испытывал.

Громкие крики толпы возвестили конец испытания. Хас-се, слабого, теряющего сознание, уложили в тени, где он мог отдохнуть после пытки. Теперь он был воином и но­сителем лука.

Ренэ вскочил с места и бросился к своему другу, а все присутствующие, как индейцы, так и белые, радостными криками приветствовали смелого юношу, который носил в волосах перо фламинго.

Читта, мрачный и озлобленный, прислушивался к этим возгласам.