Перпендикулярность

Глава 18 Сердце аномалии. 12–13 сентября 2072

Вязкая тишина, мягкий дневной свет льется сверху. Хотя окон не видно. Светло-зеленый пол, покрытый матовыми плитами с еле заметными стыками. Аппаратура громоздится вокруг полой трубы. Ее окружность висит в метре от пола, закрепленная в полимерных держателях, погруженных в напольные плиты. От вспомогательного оборудования к трубе подходят металлизированные оболочки, внутри которых, наверняка, множество кабелей и проводов. Мини-коллайдер.

Значит, это лаборатория?

Только теперь он обнаружил, что над коллайдером висит оплывшая капля плотного тумана. Заметил, что не понятным образом видит каждую точку каждой поверхности окружающих его предметов. Понял, что должен решить головоломку. Как отключить супер-аномалию? Как вручную отключить коллайдер? И главное — почему это нужно делать вручную? Ведь все оборудование управляется с пультов, и они вон там.

Он проследил взглядом за собственной рукой. Вот в чем дело. Вместо стен с мониторами и пультами — серая муть, стена тумана, за которой плавают искаженные фигуры. Пульты управления в той части лаборатории, которая отсюда недоступна. Она в зоне действия аномалии, за видимой границей. И связи между этими частями помещения нет. А значит, коллайдер нужно отключать вручную. Влезть непосредственно в аналоговую панель управления, и выполнить ряд операций. Каких, нужно спросить у мамы, ее начальника, или у Романа Сергеевича. Но он здесь один.

— И как спрашивать будем? — поинтересовался он вслух.

— Да это и не важно. Нам нужно понять для начала, как достать до этой панели. Там этот туман. И он ведь погуще, чем граница аномалии, через которую ты так замечательно проходишь.

Леша медленно развернулся на голос, прозвучавший за спиной. Его копия. Только вполне реальная, никакой прозрачности.

— Ты, это я? — голос дрогнул.

Двойник неприятно усмехнулся и пригладил красно-рыжую шевелюру. Таким знакомым движением…

— Боишься, что вместо тебя в обычное пространство-время выйду я? И займу твое место? — повисла напряженная пауза, — Не бойся. Я знаю, что — ненастоящий. Исчезну, как только ты выключишь это, — он указал на каплю тумана, частично висящую над трубой, а частично поглотившую ее.

— А ты сам не боишься? Исчезнуть?

— Я — это ты. Ты останешься. Значит, и я останусь. В тебе.

— Ладно. И как мне победить эту штуку?

— Не знаю пока. Может, иглу сломать?

— Что? — Леша понял, что его двойник шутит, но в чем суть…

— Помнишь сказку о Кощее? Его смерть на конце иглы, та игла в яйце, яйцо в утке, утка в зайце, тот заяц сидит в каменном сундуке, а сундук стоит на высоком дубу…

— Ты мне сейчас устройство аномалии описываешь? Я уже заметил, что она похожа на матрешку.

— На много матрешек, слепленных друг с другом. И их количество постоянно растет. А источник здесь, в этой капле тумана, — двойник вновь махнул рукой в ее сторону.

— Хм. Может, прогуляться вдоль скелета из плоскостей? Вдруг там есть момент до начала испытаний? Найти его, войти внутрь экрана и предотвратить?

— Понимаю, искушение велико. Но это плохая идея.

— Почему? Я сделаю так, что аномалия никогда не возникала. Предупрежу об Илье. Мама и ее сотрудники остановят его. Разве не красота?

— Ты создашь парадокс в перпендикулярном потоке времени. Аномалия не могла возникнуть раньше, если сейчас у тебя получится предотвратить ее возникновение. Но возникновение чего ты предотвратишь? Если она не возникала? Этот парадокс, скорее всего, из второго потока времени создаст замкнутый цикл. А в основном потоке времени останется аномалия, существующая несколько минут, до формирования ею второго временного потока. То есть, возникнет дубликат перпендикулярного потока, не зацикленный на самом себе. Гравитационное давление на нормальное пространство-время удвоится. С последствиями.

— Ты это так описываешь, словно аномалии две: в нашем потоке времени и в перпендикулярном.

— Нет, аномалия одна, но существует в двух потоках времени. Понимаю, сложно понять разницу.

— А ты-то ее как понимаешь, если я не могу? — Алексей усмехнулся.

Двойник помолчал, сделал неопределенное движение плечами, и предложил:

— Попробуй зайти в это, и открыть панель коллайдера.

Алексей сжал зубы. Ладно, уговорил. Он двинулся к капле густого тумана, пронаблюдав по мере приближения, как она несколько раз увеличилась до размеров небольшого дома и уменьшилась в два раза от первоначально размера.

— Что это за…?

— Твое зрение и восприятие перспективы, размеров и расстояний во многом зависит от гравитации. Когда ты движешься навстречу феномену, то проходишь через его слоистое гравитационное поле. И твое зрение начинает сходить с ума.

— Много же ты знаешь, дружок, — прошептал Леша, оказавшись совсем рядом с каплей, вернувшейся к прежним размерам.

Опомнившись, он быстро осмотрел себя — на нем модификатор, паутинчатая световая сетка работает. Ну и где тут намек на возможность что-то отключить? Труба и труба. Полый бублик, только большой. Может, пообрывать ведущие к нему провода? Но их защитные оболочки выглядят очень крепкими. А у него нет инструментов.

— Вон там! — двойник мгновенно оказался рядом, и ткнул пальцем в ту часть агрегата, которая тонула в густой мутной поверхности каплевидной сердцевины аномалии.

Приглядевшись, Леша понял, что видит. Ниже трубы действительно находится короб, покрытый изоляционным материалом, усиленный каркасом из металло-полимера. Часть короба вполне доступна, а часть уходит дальше и скрывается в серой мути.

— Два электронных замка, нужен код, ты его знаешь. И один замок внутри сердца аномалии.

— Знаю код? — удивился Леша.

В голове вдруг всплыла строка из двенадцати чисел. Откуда? Он протянул руку к замку, прикрытому крышкой, поднял ее, увидел тактильную панель для ввода.

— Нужно набрать на обоих замках.

— Да понятно, — раздраженно бросил Леша, — И что сложного-то?

Дважды набрав комбинацию цифр на одинаковых панелях, он вздохнул. Начал протискиваться в густой туман, чтобы увидеть и открыть третий замок, который по идее должен располагаться не дальше полуметра от этих. И провалился в густую взвесь серых и белых точек, искры синего и белого света, нарастающую тупую боль во всем теле, и неровный сердечный перестук. Горячее ощущение, проникшее от модификатора к сердцу, вернуло ритм к норме, но остальное окружило его со всех сторон.

Леша попытался осмотреться — только густой туман и искры. Нужно наощупь, подумал он и протянул руки вперед, туда, где только что видел панель. Руки не ощутили ничего, кроме сопротивления густого тумана и глухой боли.

— Эй, друган, ты тут вообще⁈ — попытался крикнуть он, но звук был таким глухим, что он засомневался, услышал ли только что собственный голос.

Молчание. Леша вздохнул, и старательно не обращая внимания на тупую боль во всем теле, попробовал плыть в направлении трубы и панели с ручным управлением. Ничего, кроме тумана. Начал думать: когда он набрал код на панели, то поверхность капли была слева от него. Но он повернулся к ней лицом и вошел в ее поверхность практически в анфас, а значит, по правую руку, должна быть часть короба с панелью замка. И он правильно начал двигаться в этом направлении. Но когда он проник через границу капли, все вокруг занял туман. И он летит уже значительно дольше, чем визуальный диаметр чертовой «младшей матрешки». Он должен был уже достичь ее границы и выйти наружу, в изолированную часть лаборатории. Что тут с расстояниями⁈

Паника подкатила к горлу: а если он застрянет здесь? Если внутри капля размером с Луну, Землю или Юпитер? Он будет барахтаться здесь, пока не умрет от голода? Кстати, а чем он дышит? И достаточно ли здесь воздуха, хватит, чтобы дотянуть до голодной смерти? А его двойник? Он знал об этом? И направил его в ловушку? Зачем⁈

Леша затормозил, не понятно, каким образом. Впрочем, как ему удавалось перемещаться, он так и не понял. И почему он решил, что вообще перемещается? Может, стоит на месте. Или это капля перемещается относительно него. А что, если здесь нельзя умереть? Леша почувствовал, как ужас перед перспективой голодной смерти вытесняется страхом сойти с ума, оставшись навсегда в бесконечном тумане.

Рука сама потянулась к горлу, словно помочь сделать вздох, потому что воздух застыл в легких. Леша закрыл глаза, и сосредоточился на дыхании. Ему сложно дышать или это иллюзия? Воздух потек из легких, и обратно. С этим порядок.

Открыв глаза, он поморщился, убедившись, что туман и искры никуда не делись. Он не проснулся от кошмара в своей палате. И над ним не стоят врачи. Если не придумает, как выбираться, это может плохо кончиться. И если бы только для него.

Потерев ладони, и прикусив губу, Алексей попытался восстановить в памяти все свои движения. Чтобы вернуться как можно ближе к тому месту, где он пересек границу капли. Если тут можно употреблять слово «место». Потом воспроизвел по памяти в обратном порядке. Ничего не изменилось. Никаких границ. Только густой туман, мельтешение искр, и сдавливающая тело боль, которая напоминала, что он пока жив.

Что предшествовало его разговору с двойником? Он уснул в больнице! Все это не может быть ни чем иным, только сном! Но как же проснуться? Что-то говорило ему: если просто ждать пробуждения, ничего не произойдет. Но там, на обратной стороне сна, в реальности, ему не дадут умереть во сне! Врачи увидят, что он не просыпается сам, и разбудят. А если что-то будет не так с телом, определят по показателям.

А может… Леша почувствовал, как холодная струйка пота потекла между лопаток. Может, его уже пытаются откачать? Может, прямо сейчас аппаратура заходится в писке, означающем остановку сердца? Может, он умирает прямо сейчас⁈ И никто не сможет спасти маму и ее команду. Никто не остановит стремительно растущую супер-аномалию, и она уничтожит нашу планету гравитацией, вдавив в дно черной дыры и разорвав в клочья?

Сердце стало биться, как сумасшедшее. Сердце человека в сердце аномалии, которой нет никакого дела до его крохотных тревог. Она просто растет, потому что такова ее природа. Он должен исчезнуть отсюда! Вернуться обратно, в нормальный мир, исчезнув здесь. Прекратиться, прямо здесь и сейчас!

Что-то изменилось. Алексей не успел сделать очередной вдох, как его сжало со всех сторон. Остатки воздуха вышибло из легких со стоном. Модификатор засветился ярче, ослепляя, по груди разлилось ощущение кипятка, но сердце замерло, не в силах сократиться. В глазах стало темнеть. Боль затопила его.

Сквозь терзающую тело, скручивающую, разрывающую боль, сквозь душащую тьму, мелькало множество линий, форм, теней и световых пятен. Его куда-то тащило. Вверх? Вниз? В сторону? Заставив себя раскрыть глаза шире, он ошарашенно смотрел на хаос вокруг. Словно оказался внутри калейдоскопа, в котором рассыпались, ломались, взрывались миллиарды фигур, складываясь на едва уловимое мгновение в сложнейший величественный узор, и вновь рассыпались в хаос.

Ему вспомнились медитативные видеоролики, где трехмерные фракталы бесконечно трансформировались под космическую музыку. В младших классах он увлекался ими, чтобы расслабиться во время напряженных учебных будней. Шторм, происходящий вокруг сейчас, очень похож на эти фракталы. Только сошедшие с ума, и ускорившиеся в миллионы раз. Зрение не должно воспринимать такую скорость изменений, но он каким-то немыслимым образом снова видит каждую точку. И, кажется, его мозг вот-вот разорвет от переизбытка визуальной информации.

Когда это кончится! Нетерпеливая волна поднялась внутри, повергнув его в шок изумления: в нем еще остались силы для каких-то эмоций? Он еще в состоянии что-то чувствовать? Инстинктивно, Леша дал волне гнева и раздражения заполнить себя целиком.

На свободу!

Хаос замер, калейдоскоп дрогнул, и начал раскручиваться в обратную сторону. Фигуры, осколки, обрывки чего-то начали стремительно складываться, вкладываться друг в друга, упрощаться. Скорость движения нарастала, и в какой-то момент все слилось в разноцветную туманную массу. Не успел Леша додумать мысль о том, что туман может на самом деле быть совсем не туманом, как все исчезло.

В последний момент, его словно выбросило с силой куда-то в отсутствие всего. Этот миг растянулся в вечность. И он видел, как его тело превращается в бесконечную вереницу двумерных силуэтов, эта вереница извивающейся лентой выстреливает из темноты, которой еще совсем недавно была гигантская аномалия, в темноту, в которой ничего нет.

Горизонт, вдоль которого произошел этот выброс, осветился розоватым светом, перевернулся, и все поглотила тьма. А потом сквозь нее проступили звезды. Миллиарды холодных колючих звезд. И розово-фиолетовая туманность. Определить расстояние до нее невозможно. Но видеть звезды и туманность ТАК можно только в одном случае. Если вокруг — космос.

Что-то мелькнуло на краю зрения, справа. Плавно переведя фокус внимания он увидел… это может быть только космическим кораблем. Вытянутая, явно металлическая конструкция. Угадываются двигатели по бокам. Многочисленные выступы, какая-то аппаратура, антенны. Сверху, если это верх — сложная приплюснутая надстройка, по форме понятно, что у нее какое-то особое назначение. Он разглядел что-то вроде надписи на поверхности, свободной от выступов и оборудования. Буквы… но угадать алфавит не смог. Кажется, не похож ни на один из известных ему человеческих алфавитов.

Он не успел как следует испугаться того, что вокруг вакуум, что он видит технику явно более развитой цивилизации, как дух захватило: от корабля отделился мелкий объект, похожий на самолет. И направился к нему с огромной скоростью!

Мгновенный испуг захлестнул, и когда он открыл глаза в рассветный пейзаж за окном, который проглядывал сквозь пульсацию светящихся объемных геометрических фигур, то не сдержал стон облегчения.

Фигуры, пляшущие перед глазами, стремительно бледнели, а сон расползался в голове клочьями, превращаясь в туман. Через две секунды он помнил лишь о том, как застрял в тумане сердца аномалии, как боялся сойти с ума, и не мог найти путь обратно.

В палату почти вбежала Ольга со стаканчиком кофе в руке и печенюшкой в зубах. Что-то промычала, поставила стакан на подоконник, вынула печенюшку, и жуя, заявила:

— Так, молодой человек, вы сейчас выдали такую электроактивность своим драгоценным мозгом, что я чуть со стула не упала, — она направилась к монитору с показателями.

— Когда я расскажу о своем сне, то все тоже со стульев попадают, — жалостным тоном сообщил он, — сколько я спал?

— Восемь часов. Тебе нужен был полноценный отдых. Мы обследовали всех, кого ты успел вывести, есть небольшие физиологические изменения, связанные с нехваткой кислорода, вынужденной голодовкой и нехваткой жидкости. Несколько травм, вполне совместимых с жизнью. Ничего экстремального. В мозгу никаких изменений и странностей в поведении нейронов. Ты по-прежнему единственный обладатель нейронного ключа. Ну что, звоним Роману Сергеевичу? Сначала сон ему расскажешь, потом продолжишь вывод людей?

Леша кивнул, и завалился обратно на подушку, пытаясь удержать в памяти сон во всех подробностях. И не догадываясь, что многих подробностей уже не хватает. Еще он прислушивался к ощущениям. Там, во сне, казалось, что он умирает. Но сейчас никаких следов в теле не наблюдалось. Ничего не болело, не тянуло и не тряслось. Только осталась легкая тоска по чему-то утраченному. Будто часть его осталась там, в тумане. Или где-то еще…

Роман Сергеевич не заставил себя долго ждать. Он вошел, когда Леша допивал кофе, сидя на диванчике напротив кровати. Перед ним на приставном столике высилась горка шоколадных конфет, рядом лежала коробка с пирожными и печеньем.

— Ого! — руководитель сводной группы сделал удивленное лицо, и кивком поздоровался с Ольгой, которая стояла у окна, опираясь на подоконник.

— Я смирилась, мы вводим глюкозу внутривенно, но ему все равно не хватает. У него сейчас даже переизбытка сахара не возникает, контролируем каждый день.

Расположившись в кресле у окна, Роман включил диктофон на планшете с одновременной трансляцией своим сотрудникам, и кивнул Леше, чтобы рассказывал.

Когда он закончил, Роман кивнул:

— Очень хорошо, что ты прервался и смог увидеть этот сон. Твое подсознание, получив новый пакет информации, сумело увидеть опасность в той области, которая нами еще не изучена. Теперь мы сможем подготовиться. А ты пока действуй по намеченному плану и не вздумай подходить к этой капле наяву.