Персона грата: Фантастические повести и рассказы

Глава 1 Вспышка

Первая попытка запустить ракету на Луну — в 1954 году — закончилась неудачей. Из-за конструктивной ошибки в системе управления ракета упала на Землю, погубив при этом двенадцать человек. У нее не было боеголовки, но, чтобы ее посадку можно было наблюдать с Земли, ракета несла конденсатор Бартона, устроенный так, чтобы во время полета он накопил огромный электрический потенциал, который в момент соприкосновения с Луной высвободился бы в виде разряда, в несколько тысяч раз превосходящего по яркости молнию… и во столько же раз — разрушительной силой.

К счастью, ракета упала в малонаселенной местности, недалеко от холмов Кэтскилл, во владениях газетного магната. Хозяин и его жена, двое гостей и восемь человек прислуги погибли от электрического разряда, который испепелил дом и повалил деревья в радиусе четверти мили. Однако нашли только одиннадцать тел. Считается, что двенадцатый, редактор, оказался так близко от места катастрофы, что тело его полностью испарилось.

Очередная — на этот раз успешная — попытка состоялась годом позже, в 1955 году.

Под конец сета Кейт Уинтон изрядно запыхался, хотя изо всех сил старался это скрыть. Он не играл уже несколько лет, а теннис — наконец-то это до него дошло — был игрой для молодых. Не то чтобы он был стар — боже сохрани! — но после тридцати быстро начинаешь задыхаться, разве что много тренируешься. Кейт этим пренебрегал, и сейчас ему пришлось изрядно поднапрячься, чтобы выиграть сет.

Когда все кончилось, он перепрыгнул через сетку и подошел к партнерше. Несмотря на одышку, он сумел улыбнуться ей.

— Сыграем еще?

Бетти Хедли встряхнула шевелюрой.

— Пожалуй, нет, Кейт. Я уже опаздываю. Я бы вообще не осталась, если бы мистер Борден не пообещал, что его шофер отвезет меня в Гринвилл, оттуда я смогу улететь в Нью-Йорк. Разве он не превосходный хозяин?

— Угу, — буркнул Кейт, менее всего думая о мистере Бордене. — Тебе и вправду уже пора возвращаться?

— Ну, конечно. Это встреча выпускниц моей старой alma mater. И я должна не просто присутствовать, а еще и речь произнести — рассказать, как я редактирую журнал для женщин.

— Я мог бы пойти туда и рассказать им, как редактируют научную фантастику. Или журнал ужасов, потому что до «Поразительных Историй» занимался «Жуткими Рассказами». Ну и кошмары мне тогда снились! Может, твои выпускницы не прочь бы послушать о них?

Бетти Хедли рассмеялась.

— Наверняка! Только это чисто женская встреча. Не грусти, Кейт, еще встретимся завтра в редакции. Ведь мир не кончается сегодня, правда?

— Пожалуй, — признал Кейт. В некотором смысле он ошибался, но еще не знал об этом.

Они направились через корт к большому дому — летней резиденции Л. А. Бордена, владельца множества газет.

— И все же надо бы тебе остаться и посмотреть фейерверк, — сказал он.

— Фейерверк? А, ты о ракете. А будет на что посмотреть, Кейт?

— Надеюсь, будет. Ты читала об этом?

— Очень мало. Знаю только, что ракета должна вспыхнуть, когда ударится об Луну… если конечно ударится. И ожидается, что вспышку будет видно невооруженным глазом, поэтому все и ждут. Это будет в пятнадцать минут десятого, правда?

— В шестнадцать минут десятого. Я, во всяком случае, жду этого с нетерпением. Если у тебя будет возможность, смотри на центр диска, точно между рогами полумесяца. Сейчас новолуние, а ракета ударит в затененное место. Если смотреть без телескопа, видна будет только слабая вспышка, вроде спички, зажженной в двух кварталах от тебя. Нужно смотреть очень внимательно.

— Говорят, у ракеты нет разрывного заряда. Что же вызовет вспышку?

— Электрический разряд небывалой силы. На ракете установлен новый прибор, разработанный профессором Бартоном. Он преобразует ускорение в электрическую энергию. Вся эта ракета — огромная лейденская банка, летящая в пустоте, так что заряд не может никуда деться или освободиться в виде вспышки, пока ракета не ударится о цель. Когда же это произойдет… это будет нечто побольше, чем просто молния. Рядом с этим разрядом поблекнут все короткие замыкания.

— А не проще было использовать взрывчатку?

— Конечно, проще, но так мы получим более яркую вспышку, чем если бы поместили на нее боеголовку… даже атомную. Разумеется, ракета уничтожит какую-то площадь, но это не имеет значения. Подключив спектрометры ко всем крупным телескопам на ночной стороне Земли, можно будет многое узнать о составе Луны. А еще…

Они уже дошли до двери дома, и Бетти Хедли прервала Кейта, коснувшись его руки.

— Извини, Кейт, что прерываю тебя, но мне уже пора. Иначе я опоздаю на самолет. Пока.

Бетти протянула ему руку, но Кейт Уинтон не принял ее, а положил руки на плечи девушки, притянул к себе и поцеловал. На одно ошеломляющее мгновенье ее губы ответили его губам, затем она отстранилась и сказала:

— Пока, Кейт! Увидимся в Нью-Йорке.

— Завтра вечером? Договорились!

Бетти кивнула и вбежала в дом, а Кейт остался перед дверью, прислонившись к столбику веранды. Он снова влюбился, но это здорово отличалось от всех его прежних романов.

Он знал Бетти Хедли всего три дня; в сущности до этого чудесного уик-энда и видел ее лишь однажды. Это было в четверг, когда она впервые появилась в Издательствах Бордена. Ежемесячник, который она редактировала — «Идеальные Любовные Истории» — был куплен Борденом у прежнего хозяина, и новый владелец оказался достаточно умен, чтобы забрать журнал вместе с редактором. Бетти Хедли уже три года отлично справлялась с должностью главного редактора, а «Уэли Паблишинг Компани» продавала журнал только потому, что менялся профиль издательства — оно переходило исключительно на выпуск научно-популярных журналов. «Идеальные Любовные Истории» был их последним журналом, содержавшим только прозу.

Короче говоря, Кейт впервые встретил Бетти Хедли в четверг, и день этот сейчас казался ему важнейшим днем жизни.

В пятницу ему пришлось поехать в Филадельфию, чтобы встретиться с одним своим автором, который действительно умел писать. Однако, получив аванс в счет нового романа, он казалось, позабыл об этом. Кейт должен был заставить его работать, и вроде бы это ему удалось.

Как бы то ни было, он избежал встречи с Джо Доппельбергом, своим фанатичным поклонником, который выбрал пятницу для приезда в Нью-Йорк и визита в редакцию Бордена. Судя по письмам Джо Доппельберга, избегнувшего встречи с ним можно было от души поздравить.

А в субботу Кейт приехал сюда по приглашению Л. А. Бордена. Он был здесь уже в третий раз, но обычный уикэнд в имении шефа превратился в чудесное приключение: среди гостей оказалась Бетти Хедли.

Бетти Хедли — высокая, стройная и золотоволосая, с шелковистой загорелой кожей, с лицом и фигурой, подходящими скорее для экрана телевизора, чем для редакции…

Кейт вздохнул и вошел в дом.

В большой комнате со стенами, закрытыми ореховыми панелями, Л. А. Борден и главный бухгалтер Уолтер Кэллахэн играли в карты.

Борден посмотрел на вошедшего и кивнул ему.

— Привет, Кейт. Хочешь меня подменить? Мы уже почти закончили. Мне нужно написать несколько писем, а Уолтер, надо думать, охотно обыграет и тебя тоже.

Кейт покачал головой.

— Мне тоже нужно поработать, мистер Борден. Время поджимает: я должен написать текст для раздела ответов на письма. Я специально захватил пишущую машинку и папку с письмами читателей.

— Да брось ты! Я пригласил тебя сюда не работать. Неужто нельзя сделать это завтра, в редакции?

— Я бы очень хотел, мистер Борден, — сказал Кейт, — но у меня старые долги, а материал должен пойти в печать завтра утром, не позже десяти. В полдень номер закрывают, так что все должно быть готово. Это часа на два работы, потому я и хочу сделать все сейчас, чтобы иметь свободный вечер.

Кейт пересек холл и поднялся по лестнице. Оказавшись в своей комнате, он вынул машинку из футляра и поставил на столик, а из чемоданчика достал папку с письмами, адресованными Ракетной Почте или — если отправитель был посмелее — Ракетчику.

На самом верху лежало письмо Джо Доппельберга. Кейт положил его первым потому, что, судя по содержанию, Джо Доппельберг мог явиться лично, и Кейт хотел иметь письмо под рукой.

Он вставил в машинку лист бумаги, отстучал заголовок «Ракетная Почта» и начал:

«Ну, братья космопилоты, сегодняшняя ночь — когда я это пишу, а не когда вы это читаете, — это великая ночь, и ваш Ракетчик специально караулил, чтобы все увидеть самому. И он действительно видел вспышку на затененном диске Луны, означающую счастливую посадку первой ракеты, отправленной человеком в Космос».

Критически перечитав текст, он вырвал лист из машинки и вставил новый. Это было слишком официально, слишком напыщенно для его фэнов. Кейт закурил и написал вступление снова. На сей раз вышло лучше. Впрочем, может, и хуже.

Читая новый вариант, он услышал, как хлопнула дверь и по лестнице простучали каблуки. Это, наверное, уезжала Бетти. Нет, еще одно прощание, да еще в присутствии Бордена и Кэллахэна испортит все впечатление. Гораздо лучше оставить все как есть — остановиться на том коротком, перехватывающем дыхание поцелуе и обещании, что они увидятся завтра вечером.

Он вздохнул и взял из пачки первый лист. Джо Доппельберг писал:

«Дорогой Ракетчик!

Я вообще-то не хотел тебе писать, но ваш последний номер вонял отсюда и до Арктура, за исключением написанного Уилером. Кто сказал этому барону Гормлею, будто он умеет писать? А чего стоит его космонавигация? Этот графоман не сумел бы в солнечный день переправиться на лодке через Муд-Крик.

А обложка Хупера? Девка была в порядке, даже в лучшем виде, но с девками всегда так. А то, что за ней гонится — это что — меркурианский дьявол из рассказа Уилера? Ну, так скажите вашему Хуперу, что я могу вообразить БЕМов[11] пострашнее и в трезвом виде, без единого стакана венерианской сивухи.

Что бы ей просто не повернуться и не погнаться за этим чудовищем?

Держите Хупера внутри — его черно-белые картинки вполне на уровне — а для обложек найдите кого-нибудь другого. Может, Рокуэла Кента или Дали? Держу пари, Дали сделал бы деликатесного БЕМа на обложку. Сечешь, Рак? Деликатесный Дали!

Слушай, Рак, держи молочко от бешеных червей с Урана под рукой и хорошо охлажденным — где-то на неделе я к вам загляну. Но не думай, Рак, на нью-йоркский космодром я прибуду не только, чтобы тебя увидеть. Но раз уж все равно буду в городе, хочу проверить, так ли ты уродлив, как все говорят.

Одна из твоих последних идей, Рак, на голову выше всего прочего. Это я о рубрике фотографий самых интересных и постоянных корреспондентов. Высылаю тебе свою. Сначала хотел привезти сам, но по почте она дойдет быстрее, и ты сможешь дать ее в очередном номере.

В общем, Рак, готовь лунного тельца, я буду скоро, а может, и еще раньше.

Джо Доппельберг».

Кейт Уинстон снова вздохнул и взял голубой карандаш. Прежде всего он вычеркнул места о поездке в Нью-Йорк — это вовсе не интересно другим читателям, а кроме того, он не хотел, чтобы и прочим взбрело навестить его в редакции — это отняло бы массу ценного времени.

Затем он выбросил самые резкие обороты, взял в руки фотографию, пришедшую вместе с письмом, и еще раз посмотрел на нее.

Джо Доппельберг выглядел совсем не так, как можно было подумать по его письму. Он был довольно симпатичным, пожалуй, даже интеллигентным шестнадцатилетним юношей с милой улыбкой. В личном общении он наверняка оказался бы столь же робким, сколь дерзким было его письмо.

Разумеется, снимок можно напечатать. Уже давно следовало отправить его в цинкографию, но это еще успеется. Кейт пометил, чтобы рядом с письмом оставили врезку на полколонки, и на обороте фотографии написал: «полкол. Доппельберг».

Вставив письмо Джо в машинку чистой стороной кверху, Кейт подумал и написал:

«Ладно, Доппельберг, мы пригласим Рокуэлла Кента, чтобы сделал нам следующую обложку. А ты ему заплатишь. Если же говорить о девицах, гоняющихся за чудовищами (или, как ты пишешь, БЕМами), то они у нас и вправду никогда не бывали чудовищными. Сечешь, Доппельберг? Девушки — чудовищные. Этот каламбурчик в половину не так плох, как твой „деликатесный Дали“».

Он вынул листок из машинки, вздохнул и взял следующее письмо.

К шести часам он закончил, так что до ужина оставался еще час. Приняв душ, Кейт оделся, спустился вниз и через веранду вышел в сад.

Темнело, и Луна хорошо была видна на чистом небе. Видимость будет хорошая, подумал Кейт. Черт возьми, хоть бы вспышку было видно невооруженным глазом, а то придется писать новое вступление. Впрочем, для этого еще будет время.

Он сел на плетеную скамейку у главной аллеи и глубоко вдохнул свежий сельский воздух, полный цветочных ароматов.

Кейт думал о Бетти Хедли, а что именно, о том писать не обязательно.

Однако мысли о ней доставляли ему удовольствие — может, лучше даже сказать, болезненное удовольствие — поэтому он предавался этому занятию до тех пор, пока не вспомнил об авторе из Филадельфии. Интересно, начал он работать или опять пошел и надрался?

Потом он вновь вспоминал о Бетти Хедли, мечтая, чтобы сейчас был вечер понедельника в Нью-Йорке, а не воскресный вечер у подножия холмов Кэтскилл.

Посмотрев на часы, Кейт отметил, что через несколько минут прозвучит гонг к ужину. Это было приятно — одной любовью сыт не будешь.

Непонятно почему он вдруг подумал о Клоде Хупере, авторе большинства обложек к «Поразительным Историям». Может, и вправду стоит отказаться от его услуг? Хупер был отличным парнем и неплохим художником и, кроме того, умел рисовать женщин так, что слюнки бежали, но он совершенно не умел придумывать достаточно страшных чудовищ, преследующих этих женщин. Может, просто у него не бывало кошмаров, может он вел слишком счастливую семейную жизнь или еще почему-то. Как бы то ни было, большинство фэнов выражали недовольство, как Джо Доппельберг. То, что Доппельберг…

Лунная ракета, падающая обратно на Землю, летела быстрее звука, поэтому Кейт не услышал ее и не увидел, хотя она рухнула всего в двух метрах от него.

Вспышка получилась на славу!

Глава 2 Пурпурное чудовище

Он не испытал ничего особенного, его не крутило, не вертело, никуда не несло. Все было так, словно вместе с ослепительной вспышкой кто-то вырвал из-под него плетеную скамейку. Кейт застонал от удара — он сидел, откинувшись на спинку, и после вспышки растянулся во весь рост. Так он и лежал на спине, глядя в вечернее небо.

Именно вид неба и был самым удивительным; не могло быть так, что плетеная скамья сломалась под тяжестью Кейта или даже просто исчезла… потому что до сих пор она стояла под деревом, а сейчас и его не было. Ничто не заслоняло темно-голубого неба.

Кейт сначала поднял голову, а потом сел. Он был слишком потрясен, чтобы встать, и инстинктивно хотел прежде сориентироваться в ситуации, а уж потом доверяться своим ногам.

Он сидел на траве, на аккуратно подстриженном газоне посреди двора. Оглянувшись назад, он увидел дом. Совершенно обычный дом, вовсе не такой большой и роскошный, как дом мистера Бордена. Здание казалось покинутым, во всяком случае Кейт нигде не заметил никаких признаков жизни — ни в одном окне не было света.

Несколько секунд он смотрел на дом, потом повернулся и взглянул в другую сторону. Метрах в тридцати дальше, по краю газона, на котором он сидел, тянулась живая изгородь, а за ней росли деревья — двумя ровными рядами, словно по сторонам дороги. Это были тополя, высокие и очень красивые.

Нигде в пределах видимости не было клена, а скамья стояла именно под кленом. Впрочем, нигде не было и самой скамьи.

Кейт потряс головой и осторожно встал. Голова слегка кружилась, но все остальное было в порядке. Что бы с ним ни произошло, ранен он не был. Он постоял, пока окончательно не пришел в себя, и направился к калитке в изгороди.

Кейт посмотрел на часы — три минуты седьмого! Но ведь это невозможно, подумал он; шесть часов было, когда он сидел на скамье в саду мистера Бордена. Где бы он сейчас ни находился, он не мог перенестись сюда в одно мгновение.

Он поднес часы к уху — тикают. Но это ничего не доказывало: может, часы остановились из-за того, что с ним произошло, а потом вновь пошли.

Еще раз посмотрел он на небо, пытаясь оценить время, но это ничего не дало. До сих пор было темно — и теперь тоже. Серебряная луна висела на том же месте, по крайней мере на том же расстоянии от зенита. Кейт ничего не мог решить по ее положению.

Калитка в изгороди выходила на асфальтированное трехполосное шоссе, но машин на нем не было.

Выйдя с участка, он еще раз посмотрел на дом и увидел то, чего не заметил раньше. На одной из колонн висела табличка, гласившая: «Продается. Агентство Р. Блейсделл, Гринвилл, Нью-Йорк».

Значит, он все-таки находился недалеко от имения Бордена — ведь Гринвилл был ближайшим городом. Впрочем, это очевидно — далеко он не мог уйти. Но вот вопрос: каким образом он оказался в другом месте за какую-то долю секунды?

Кейт еще раз тряхнул головой, хотя чувствовал себя уже вполне хорошо. Неужели внезапная потеря памяти? Может, он пришел сюда в каком-то помрачении? Это казалось невозможным, особенно за такое краткое время.

Он постоял, глядя на широкую асфальтированную дорогу между рядами тополей, гадая, в какую сторону пойти. Дорога тянулась прямо, он видел ее до ближайших холмов, что были в полукилометре, но нигде не заметил ни следа присутствия людей. И все же где-то недалеко должна быть какая-то ферма, потому что за рядом высоких тополей тянулись возделанные поля. Возможно, деревья заслоняли постройки, и он увидит их, если перейдет на другую сторону шоссе.

Кейт прошел полпути, когда услышал рокот: его догоняла машина. Автомобиль был невероятно шумным, если возвещал о себе с такого расстояния. Кейт пошел дальше, а когда оглянулся, машина была уже в пределах видимости. Водитель мог оказаться не менее денным источником информации, чем фермер, даже лучшим, потому что мог подкинуть Кейта до Бордена, если бы ехал туда.

Машина оказалась допотопным «фордом-Т», и Кейт счел это добрым знаком. В студенческие годы он много путешествовал автостопом и знал: вероятность, что тебя подвезут, прямо пропорциональна возрасту и степени изношенности автомобиля.

Что касается изношенности машины, то она не вызывала сомнений. Похоже, она была едва способна преодолеть холм, на который как раз поднималась, задыхаясь и хрипя.

Кейт дождался, пока машина окажется достаточно близко, вышел на дорогу и замахал руками. «Форд» притормозил и остановился.

Водитель опустил окошко — впрочем, совершенно напрасно, потому что стекла в нем все равно не было.

— Подвезти? — спросил он.

«Он выглядит слишком уж типичным фермером», — подумал Кейт. Мужчина даже жевал длинную соломину цвета своих волос, а линялый голубой комбинезон полностью гармонировал с его блеклыми голубыми глазами.

Кейт поставил ногу на подножку и сунул голову в открытое окно, чтобы его услышали сквозь кашель двигателя и жестяной грохот, в машине, похоже гремел каждый винтик, даже когда та стояла на месте.

— Я, кажется, заблудился, — сказал он. — Вы не знаете, где здесь имение мистера Бордена?

Фермер перегнал соломинку в другой угол рта и глубоко задумался, даже насупил брови.

— Нет, — сказал он наконец. — На этой дороге такой фермы нет. Может, между холмами… я там не всех знаю.

— Это не ферма, — сказал Кейт, — а просто большое имение. Хозяин издает газеты и журналы. Куда ведет эта дорога? В Гринвилл?

— Да-а. Я туда и еду, это километрах в пятнадцати. А если в обратную сторону, можно доехать до автострады из Олбани. Подвезти вас до Гринвилла? Наверно, там вам скажут, где живет этот Борден.

— Ну, ясно, — ответил Кейт. — Спасибо вам.

Фермер вяло протянул руку и покрутил ручку, поднимавшую окошко без стекла.

— Гремит, — объяснил он, — если его не закрыть.

Он нажал на педали сцепления и газа, машина застонала и покатилась. Грохот ее напоминал град, колотящий по жестяной крыше. «Форд» набрал максимальную скорость, и Кейт прикинул, что на пятнадцать километров, машине понадобится верных полчаса, если она вообще туда доедет.

Что ж, если они доберутся до Гринвилла, он хотя бы будет знать, где находится. Будет уже слишком поздно для ужина, поэтому он решил сперва позвонить Бордену, успокоить его, поесть в городе, а потом поймать такси или какую другую машину, которая отвезет его в имение. Он доберется туда самое позднее к девяти — масса времени, чтобы подготовиться к фейерверку на Луне. Такое зрелище пропускать нельзя.

А как объяснить все это Бордену? Единственное, что приходило Кейту в голову, что он отправился на прогулку и заблудился, так что пришлось ехать аж в Гринвилл, чтобы сориентироваться. Это прозвучит довольно глупо, но все-таки не так глупо, как правда. Кейт менее всего хотел, чтобы хозяин решил, будто у него бывают приступы амнезии.

Старая машина катилась по длинной прямой дороге. Благодетель Кейта не выказывал желания поболтать, и Кейт радовался этому. Им пришлось бы кричать, чтобы расслышать друг друга, а кроме того, он хотел подумать о том, что с ним случилось, и поискать хоть какое-то разумное объяснение.

Имение Бордена было большим и его наверняка хорошо знали в этих местах. Раз уж хозяин этой древней развалины знал всех живущих у дороги, он не мог не слышать о Бордене… если они находились рядом с ним. Впрочем, имение не могло быть дальше чем в тридцати километрах отсюда, поскольку Борден жил в пятнадцати километрах от Гринвилла — хотя Кейт и не помнил, в каком направлении, — а место, где его подобрал «форд», было удалено от Гринвилла на то же расстояние. Даже если две эти точки находились по разные стороны от города, Кейт не мог преодолеть более тридцати километров, хотя даже это казалось ему нереальным, учитывая малый промежуток времени.

Они въехали в Гринвилл, и Кейт снова посмотрел на часы — семь тридцать пять. Он разглядывал здания, проплывавшие за окном автомобиля, и наконец заметил в витрине часы. Его собственные, получалось, шли правильно.

Через несколько минут они добрались до торгового центра Гринвилла. Водитель подвел машину к тротуару и остановился.

— Это почти центр города, мистер. Думаю, вам нужно поискать адрес в телефонной книге, — сказал он. — По ту сторону улицы стоит таксист, он отвезет вас куда нужно. Сдерет, конечно, три шкуры, но довезет до места.

— Огромное спасибо, — поблагодарил Кейт. — Выпьете со мной?

— Нет, спасибо. Мне еще ехать обратно. Кобыла у меня жеребится, вот я и приехал за братом — он ветеринар, и я хочу, чтобы он был при этом.

Кейт еще раз поблагодарил и вошел в аптеку, расположенную сразу за углом, у которого высадил его водитель «форда». Зайдя в телефонную кабину в глубине аптеки, он взял в руки тонкую телефонную книжку Гринвилла, прикрепленную к стене цепочкой. Найдя букву Б, просмотрел список…

…и не нашел никакого Бордена.

Кейт нахмурился. Номер Бордена относился к телефонной станции Гринвилла, Кейт в этом не сомневался, сам не раз звонил ему по делам из Нью-Йорка.

А может, его просто не внесли в книжку? Сумеет ли он вспомнить этот номер? Ну разумеется, он состоял из трех одинаковых цифр… Гринвилл-сто одиннадцать. Кейт вспомнил, что подумал тогда, каким образом Борден заполучил такой легко запоминающийся номер.

Он закрыл за собой дверь кабины и принялся искать по карманам мелочь. Однако аппарат в будке был какого-то странного типа, Кейт никогда прежде не видел такого. Нигде не было отверстия для монет. Он осмотрел аппарат со всех сторон и наконец пришел к выводу, что, вероятно, в маленьких городах нет телефонов-автоматов и за разговор нужно платить аптекарю.

Подняв трубку и услышав голос телефонистки — «Назовите номер» — Кейт повторил номер Бордена. Последовала короткая пауза, после чего женщина сказала:

— Такого номера нет, сэр.

На мгновение Кейт усомнился в своем рассудке: такой номер перепутать невозможно. Гринвилл один-один-один — такой номер не забывают и не путают.

— Вы не могли бы сказать мне номер телефона Д. А. Бордена? Я думал, что это его номер. В телефонной книге его нет, но я знаю, что у него есть телефон, мне уже приходилось ему звонить.

— Минуточку, сэр… К сожалению, в наших списках нет такой фамилии.

— Спасибо, — пробормотал Кейт и повесил трубку.

Он никак не мог поверить тому, что услышал. Взяв телефонную книгу, он вышел из кабины, чтобы лучше видеть, насколько позволяла цепь, и проверил еще раз, но снова не нашел никакого Бордена. Потом вспомнил, что Борден называл свое имение «Четыре Дуба», и поискал на букву Ч, но и такого названия не оказалось.

Резко захлопнув книгу, Кейт посмотрел на обложку. Надпись на ней гласила: «Гринвилл, штат Нью-Йорк». Туманное подозрение, что он оказался в другом Гринвилле, умерло так же быстро, как и зародилось — в штате Нью-Йорк был только один город с таким названием. Другое, совсем уж слабое подозрение, скончалось еще до того, как Кейт до конца осознал его — когда он прочел напечатанное мелким шрифтом под названием города: «Весна 1954».

И все-таки Кейт никак не мог поверить, что номера Д. А. Бордена нет в этой книге; с трудом подавил он желание перелистать ее страница за страницей и проверить все телефоны.

Вместо этого он подошел к бару и сел на один из старомодных табуретов с широко расставленными ножками. Стоявший за стойкой аптекарь — невысокий седоволосый человечек в очках — протирал стаканы. Подняв голову, он посмотрел на Кейта.

— Чем могу служить?

— Кока-колу, пожалуйста, — сказал Кейт. Он хотел о чем-то спросить продавца, но сам еще не решил, о чем, и потому просто смотрел, как тот наливает напиток в стакан со льдом и ставит перед ним на стойку.

— Отличный вечер для прогулок, — сказал аптекарь.

Кейт кивнул. Ему вдруг вспомнилось, что он непременно должен увидеть вспышку на Луне, и он взглянул на часы. Почти восемь. Еще час с четвертью, и нужно будет поискать место, откуда хорошо видно Луну. Похоже, до тех пор он не успеет вернуться к Бордену.

Кейт выпил кока-колу почти одним глотком. Жидкость была холодной и довольно вкусной, однако напомнила ему, что он голоден. И ничего удивительного — было уже восемь вечера, и ужин у Бордена наверняка кончился. За обедом Кейт съел немного, а после этого еще играл в теннис.

Он заглянул за сатуратор, желая проверить, не продает ли аптекарь бутерброды или что-то в этом роде. Похоже, ничего такого здесь не было.

Кейт вынул из кармана четвертак и положил на мраморную стойку.

Монета звякнула, и аптекарь выронил стакан, который протирал. За толстыми стеклами очков видны были явно испуганные глаза; он стоял неподвижно, как столб, только голова моталась то влево, то вправо, нервно так. Казалось, он даже не заметил, что выронил и разбил стакан. Тряпка тоже выпала у него из рук.

Наконец ладонь продавца неуверенно двинулась вперед, накрыла монету и сгребла ее. Аптекарь вновь огляделся, словно желая убедиться, что в магазине нет никого, кроме Кейта.

Только после этого он посмотрел на монету. Прикрывая ладонью он оглядел ее, почти касаясь носом, потом перевернул и так же внимательно осмотрел реверс.

Взгляд его, испуганный и вместе с тем какой-то прямо экстатический, вновь устремился на Кейта.

— Великолепно! — сказал он. — Почти не потертая. И двадцать восьмого года. — Он понизил голос до шепота: — Но… кто вас прислал?

Кейт устало опустил веки, потом снова открыл глаза. Кто-то из них спятил. Он бы не сомневался, кто именно, если бы не события последнего часа: внезапная телепортация с одного места на другое, отсутствие фамилии Бордена в телефонной книге и списках телефонной станции.

— Кто вас прислал? — снова спросил аптекарь.

— Никто, — ответил Кейт.

Маленький человечек усмехнулся.

— Не хотите говорить? Должно быть, это мистер К. Впрочем, неважно, пусть даже и не он. Я рискну и дам вам за нее тысячу кредиток.

Кейт молчал.

— Тысячу пятьсот, — сказал аптекарь. Глаза его напомнили Кейту взгляд спаниеля — голодного спаниеля, смотрящего на кость, до которой он не может дотянуться.

Аптекарь глубоко вздохнул и сказал:

— Ну ладно, две тысячи. Я знаю, что она стоит дороже, но больше дать не могу. Если моя жена…

— Хорошо, — произнес Кейт.

Ладонь, сжимавшая монету, нырнула в карман со скоростью полевки, исчезающей в норе. Забытый стакан хрустнул под ногами человечка, когда он шагнул к кассе на конце стойки. Подойдя к ней, он повернул ключ и за стеклянным окошечком появилась надпись: «Без продажи».

Аптекарь вернулся, вновь пройдя по стеклу; все свое внимание он сосредоточил на банкнотах. Потом положил их перед Кейтом.

— Две тысячи, — сказал он. — В этом году мне придется отказаться от отпуска, но думаю, дело того стоит. Наверное, я спятил.

Кейт взял пачку банкнот и долго разглядывал верхнюю. В центре — знакомый овальный портрет Джорджа Вашингтона, цифры по углам возвещали: «100», а под портретом было написано: «Сто кредиток».

«Опять бессмыслица, — подумал Кейт. — Ведь изображение Вашингтона имелось только на однодолларовых банкнотах… разве что здесь дело обстоит иначе. Здесь? Что значит здесь? Ведь это же Гринвилл, штат Нью-Йорк, США, год 1954. Так утверждала надпись на телефонной книге, о том же говорит и портрет Вашингтона».

Кейт еще раз посмотрел на деньги и прочел другие надписи: «Соединенные Штаты Америки», «Банкнот Федерального Министерства Финансов».

И это был далеко не новый банкнот, он был потерт и выглядел настоящим. Кейт заметил знакомые шелковые волоски, номер серии, отпечатанный голубой краской. Справа от портрета надпись — «Серия год 1954» и факсимиле подписи Фреда М. Винсона над мелкой надписью, гласившей: «Министр финансов».

Кейт медленно сложил пачку банкнотов и сунул в карман пиджака.

Подняв голову, он поймал взгляд аптекаря, обеспокоенно смотревшего на него сквозь толстые стекла очков. Голос его, как и взгляд, выдавал тревогу.

— Все… все в порядке, правда? — спросил он. — Вы не агент? Я хотел сказать, что если вы агент, то, выходит, поймали меня на коллекционировании. Можете меня арестовать и покончим с этим. Я рискнул… и, если проиграл, вовсе не обязательно держать меня в неведении, верно?

— Нет, — ответил Кейт, — все в порядке. Думаю, что все в порядке. Можно еще колы?

На этот раз часть жидкости пролилась на стойку, когда аптекарь поставил стакан перед Кейтом. А когда стекло вновь хрустнуло под подошвами, он нервно улыбнулся, взял из угла щетку и принялся подметать.

Кейт пил колу и думал, если можно определить этим словом хаос, царивший в его голове. Больше всего это напоминало карусель на полном ходу.

Дождавшись, когда аптекарь кончит прибирать, он спросил:

— Послушайте, я хотел бы задать вам несколько вопросов, которые могут показаться вам… гм… сумасшедшими. Но у меня есть резоны. Можете вы ответить мне, каким бы глупым это вам не показалось?

Аптекарь смерил его осторожным взглядом.

— А какие вопросы?

— Ну… к примеру, какой сегодня день?

— Десятое июня тысяча девятьсот пятьдесят четвертого года.

— Новой эры?

Аптекарь широко раскрыл глаза, но ответил:

— Да. Новой эры.

— И это Гринвилл, штат Нью-Йорк?

— Да. Вы хотите сказать, что не знаете…

— Позвольте я буду спрашивать, — прервал его Кейт. — В этом штате нет никакого другого Гринвилла, правда?

— Я ни о чем подобном не слыхал.

— А вам знаком человек — или, может, вы о нем слышали — по фамилии Борден, у которого где-то здесь недалеко большое имение? Это крупный издатель.

— Нет. Но, разумеется, я знаю здесь не всех.

— Но о концерне Бордена вы слышали?

— Конечно. Я продаю их. Как раз сегодня пришли несколько новых. Это июльские номера, они лежат на верхней полке.

— А ракета… сядет сегодня ночью?

Аптекарь нахмурился.

— Не понимаю, о чем вы. «Сядет сегодня ночью»… Она садится каждую ночь, и уже должна быть. С минуты на минуту я жду гостей, кое-кто из них заглядывает сюда по дороге к отелю.

Ответы были не так уж плохи — за исключением последнего. Кейт закрыл глаза и не открывал их несколько секунд. Когда он вновь разомкнул веки, седоволосый человечек по-прежнему стоял за стойкой, обеспокоенно посматривая на него.

— С вами все в порядке? — спросил он. — Вы не заболели?

— Со мной все хорошо, — сказал Кейт, искренне надеясь, что это правда. Он хотел спросить еще, но боялся. Требовалось что-то хорошо знакомое, чтобы убедиться, и тут ему показалось, что он нашел.

Соскользнув с табурета, он подошел к стойке с журналами. Первое, что бросилось ему в глаза, были «Идеальные Любовные Истории», и Кейт вынул журнал из держателя. Девушка на обложке напоминала редактора, Бетти Хедли, но была не так красива: У скольких журналов, подумал Кейт, сидят в редакции девушки, более красивые, чем на обложках? Наверно, только у этого.

Впрочем, он не мог позволить себе сейчас мечтать о Бетти, а потому решительно отогнал эти мысли и поискал «Поразительные Истории» — свой собственный журнал. Наконец нашел его и взял в руки.

Знакомая обложка июльского номера. Точно такая же…

Разве? Иллюстрация на обложке представляла собой ту же самую сцену, но в технике рисунка произошла явная перемена. Он стал лучше, живее. Работа явно хуперова, но впечатление такое, будто Хупер в последнее время многому научился.

Девушка на рисунке, одетая в прозрачный космический скафандр, была гораздо красивее — и сексуальнее, — чем та, которую он помнил по пробным оттискам. А чудовище…

Кейт содрогнулся.

Собственно говоря, это было то же самое чудище, но и оно подверглось странной метаморфозе, сущность которой Кейт не мог определить… да и не хотел.

Однако под рисунком виднелась подпись Хупера, которую Кейт заметил, когда сумел отвести взгляд от чудовища — маленькая изогнутая буква X, которой художник помечал все свои работы.

Потом в правом нижнем углу Кейт увидел цену… вовсе не двадцать центов.

Надпись сообщала: «2 кр.»

Две кредитки?

А что еще это могло значить?

Очень медленно и осторожно он сложил оба журнала — оба невероятных журнала, потому что «Идеальные Любовные Истории» тоже стоили 2 кр. — и сунул их в карман.

Теперь следовало найти спокойное местечко вдали от суеты, просмотреть журналы, прочесть и переварить каждое содержащееся в них слово.

Однако сначала за них нужно заплатить и выбраться отсюда. Две кредитки за каждый — это в сумме четыре кредитки. Только сколько это — четыре кредитки? Аптекарь дал ему две тысячи за двадцать пять центов, но таким образом, что это нельзя было считать истинным критерием. Монета по какой-то причине, которую Кейту еще предстояло выяснить, являлась редким и ценным экземпляром для этого человека.

Да, журналы были лучшим указателем. Если их стоимость в кредитах была примерно такой же, как в долларах, то две кредитки приблизительно соответствовали двадцати центам. А если так, то аптекарь дал ему — ну-ка посчитаем — двести долларов за двадцатипятицентовую монету. Почему?

Мелочь звенела у Кейта в кармане, когда он подходил к стойке. Порывшись в ней, он нашел полдоллара. Как-то аптекарь среагирует на это?

Ему не следовало вести себя так, нужно было соблюдать осторожность, однако шок от почти идентичной обложки июльского номера собственного журнала на мгновение лишил его рассудительности.

Кейт небрежно бросил монету на мраморную стойку.

— Я возьму эти два журнала, — сказал он. — И посчитайте еще за две колы.

Аптекарь протянул руку за монетой, но рука эта так дрожала, что он не мог поднять монету с прилавка.

Кейту стало неловко. Не следовало этого делать. Кроме того, это могло положить начало разговору, который задержит его в аптеке, и помешает ближе познакомиться с журналами — а этим он хотел заняться как можно быстрее.

— Оставьте ее себе, — сказал Кейт. — За то, что вы мне дали, можете оставить себе обе: и четвертак, и полдоллара.

Он повернулся и двинулся к выходу.

Только двинулся — ничего больше.

Сделав один шаг, Кейт замер: что-то входило в открытую дверь аптеки. Что-то, совершенно не похожее на человека.

Ростом оно было более двух метров — такое высокое, что ему пришлось слегка пригнуться, чтобы поместиться в дверях — и все его тело, за исключением ладоней, лица и ступней, покрывал светло-пурпурный мех. Эти части тела тоже были пурпурными, но вместо меха их покрывала чешуя. Глаза существа были плоскими дисками, лишенными зрачков. Носа оно вообще не имело, зато зубы… их у него хватало.

Кейт стоял столбом, и вдруг чья-то рука схватила его сзади за плечо. Аптекарь писклявым голосом прокричал:

— Монета сорок третьего! Он дал мне монету сорок третьего! Это шпион, арктурианец! Держи его, лунарь! Убей его!

Пурпурное существо остановилось сразу за порогом, издало жуткий рев, казалось, переходящий в ультразвук, и, раскинув в стороны могучие пурпурные руки, так что ладони удалились друг от друга на два с половиной метра, пошло на Кейта, напоминая кошмарного Гаргантюа. Пурпурные губы приоткрыли двухдюймовые клыки и зияющую за ними зеленую бездну.

Аптекарь висел у Кейта на плече, вереща:

— Убей его! Убей его, лунарь!

Пальцы его сжимали горло редактора, не давая дышать.

Впрочем, глядя на приближающееся существо, Кейт почти не обращал на продавца внимания. Повернувшись, он бросился вглубь магазина, сбросив по дороге аптекаря. Правда, он не знал, есть ли там дверь, но он надеялся всей душой. Дай бы бог, чтобы она все-таки была.

Глава 3 Стрелять без предупреждения

К счастью, дверь там оказалась.

Что-то схватило его за полу, когда он пробегал через дверь, но Кейт вырвался, услышав треск рвущейся материи. Когда он захлопнул дверь, раздался рев боли — нечеловеческий рев — но Кейт не стал оборачиваться, чтобы извиниться, а просто припустил со всех ног.

Оглянулся он, находясь уже в добром квартале от аптеки, когда услышал позади грохот выстрела и ощутил сильную боль, словно кто-то хватил его по руке раскаленной докрасна кочергой.

Тут он и оглянулся. Пурпурное чудовище все бежало следом и было теперь на полпути между дверями аптеки и Кейтом. Впрочем, несмотря на длинные ноги, существо бежало медленно и неуклюже — ускользнуть от него будет просто.

У пурпурного чудовища не было никакого оружия, а пуля, скользнувшая по руке Кейта, была выпущена маленьким аптекарем, стоявшим на пороге с большим старомодным револьвером в руке. Он как раз готовился выстрелить еще раз.

Влетая в узкий проход между двумя домами, Кейт услышал грохот, но пуля, похоже, прошла мимо, потому что боли он не почувствовал.

Он оказался в небольшом переулке, и на несколько ужасных секунд решил было, что попал в тупик. В конце прохода виднелась кирпичная стена, слишком высокая, чтобы через нее перелезть. Однако, добежав до нее, Кейт увидел по обе стороны двери, ведущие в здания, и одна из них была распахнута настежь. Он не стал торкаться в запертую дверь, а ворвался в распахнутую, после чего захлопнул ее за собой и задвинул засов.

Он стоял в темноте коридора, тяжело дыша и оглядываясь по сторонам. Справа вверх уходила лестница, напротив виднелась еще одна дверь — несомненно, наружу.

Тут на дверь, через которую он только что вбежал, обрушились удары, послышались возбужденные голоса.

Кейт метнулся к другой двери и оказался в другом переулке. Пробежав между двумя зданиями, выходящими фасадами на улицу, и замедляя шаги по мере приближения к углу, он вышел на улицу и мерным шагом двинулся вперед.

Повернув было к главной улице, Кейт вдруг остановился. Улица была довольно оживленной, но означала ли толпа опасность? Встав в тени дерева метрах в десяти от угла, он решил сначала изучить ситуацию.

То, что он видел перед собой, напоминало обычную улицу обычного небольшого городка — но только в первый момент. Через секунду Кейт заметил двух пурпурных чудовищ, идущих плечом к плечу; они были еще крупнее того, что напало на Кейта в аптеке.

Сами по себе чудовища были достаточно удивительны, однако Кейт заметил нечто совсем уж странное: люди на улице не обращали на них внимания. Чем бы они ни были, их… принимали. К ним привыкли. Здесь было их место.

Здесь?

Опять это слово. Как, когда и где было это здесь?

Что это за безумная Вселенная, в которой обычным явлением считают представителей чужой расы, пострашнее самых жутких БЕМов, когда-либо скаливших клыки с обложек журналов научной фантастики?

Что это за безумная Вселенная, в которой дают двести долларов за двадцать пять центов и пытаются убить за подарок в виде полудолларовой монеты? Мир, в котором крупные банкноты имеют портрет Джорджа Вашингтона и верные даты, в котором издают — к счастью, они все еще торчали из кармана — лишь незначительно измененные номера «Поразительных Историй» и «Идеальных Любовных Историй»?

Мир астматических «фордов» модели Т и космических путешествий?

Непременно должны быть космические путешествия. Эти пурпурные существа просто не могли происходить с Земли… если это Земля. А когда Кейт спросил аптекаря о ракете, тот ответил: «Она садится каждую ночь».

И потом… что это кричал аптекарь пурпурному чудищу, которое атаковало Кейта? «Арктурианский шпион». Но это же абсурд! Арктур удален от Земли на много световых лет. Цивилизация, которая по-прежнему использовала «форд-Т», могла разработать технику полетов на Луну, но на Арктур? Неужели он чего-то не понял?

Аптекаре назвал чудовище лунарем. Что это, имя собственное или название жителя Луны?

«Садится каждую ночь, — сказал аптекарь. — Уже должна быть. С минуты на минуту я жду гостей».

Двухметровые гости, покрытые пурпурной шерстью?

Тут Кейт осознал, что рука у него болит и по ней течет что-то теплое и липкое. Посмотрев, он увидел, что весь рукав спортивного пиджака пропитался кровью, которая в полумраке казалась скорее черной, чем красной. Там, куда попала пуля, виднелась рваная дыра.

Нужно обработать рану и остановить кровотечение.

А может, найти полицейского — есть ли они здесь? — и отдаться в руки властей, рассказать им всю правду?

Но какую правду?

Нельзя сказать им: все вы тут ошибаетесь. Да, это действительно Гринвилл, штат Нью-Йорк, Земля, США и у нас июнь 1954 года — но до сих пор не было никаких космических путешествий, кроме экспериментальной ракеты, которая должна прилуниться сегодня вечером. И американской валютой являются доллары, а не кредитки, пусть даже если на них есть подпись Фреда М. Винсона и портрет Вашингтона; а эти пурпурные чудовища, расхаживающие по вашей главной улице, просто не имеют права здесь находиться; а парень по фамилии Борден — если вам удастся его найти — объяснит, кто я такой. По крайней мере, я на это надеюсь.

Разумеется, это невозможно. Судя по тому, что он видел и слышал, здесь имелся лишь один человек, который мог во все это поверить. Этого человека звали Кейт Уинтон, и если бы он объявился, его бы тут же заперли в ближайшем сумасшедшем доме.

Нет, он не мог обратиться к властям с такой совершенно невероятной историей. Во всяком случае, не сейчас. И не раньше, чем сможет сориентироваться в ситуации, понять, что случилось и где он, собственно, оказался.

В нескольких кварталах от него завыли сирены, звук быстро приближался.

Если эти сирены означали то же, что и в том, знакомом мире, значит, это воют полицейские машины, скорее всего, преследующие Кейта.

Учитывая кровь на пиджаке и другие причины, Кейт решил не соваться на главную улицу. Он быстро пересек улочку, свернул в следующий переулок и, стараясь по возможности держаться в тени, удалился от главной улицы на несколько кварталов.

Услышав рядом сирену, он нырнул в тень ворот.

Проехали.

Может, они искали его, может, нет, но рисковать он не собирался. Нужно было найти какое-нибудь убежище: не мог же он бродить с кровью на рукаве и — что вспомнилось ему только теперь — в пиджаке, который пурпурное чудовище разорвало на спине.

На другой стороне улицы Кейт заметил надпись: «Меблированные комнаты». Так что же, рискнуть и снять комнату? Струйка крови, текущая по руке, убедила его, что это просто необходимо.

Убедившись, что машин вокруг нет, Кейт перешел улицу. Здание выглядело помесью пансионата с захудалой гостиницей. Построили его из красного кирпича и вход внутрь был прямо с улицы. Кейт заглянул через стеклянную дверь.

За стойкой в небольшом холле никого не было, но сбоку имелся звонок и табличка с надписью: «Вызов портье».

Тихо, как только мог, Кейт открыл дверь и закрыл ее за собой. Подойдя на цыпочках к стойке, он посмотрел на висевший за ней открытый шкаф, разделенный на множество ячеек. В одних лежала почта, в других — ключи.

Осторожно оглядевшись, он перегнулся через стойку и вынул ключ из ближайшей ячейки. Ключ имел номер 201.

Кейт снова осмотрелся — никто его не видел.

На цыпочках поднялся он по лестнице; по счастью она была покрыта ковром и не скрипела.

При всем желании Кейт не сумел бы выбрать лучшего номера — дверь двести первого находилась прямо напротив лестницы.

Оказавшись внутри, он повернул ключ в замке и включил свет. Если обитатель комнаты 201 не вернется в течение ближайших тридцати минут, у него есть шанс.

Сняв плащ и рубашку, он осмотрел рану. Она была скорее болезненна, чем опасна… разве что внутрь попадет инфекция. Да и кровотечение постепенно унималось.

Заглянув в ящики комода, Кейт убедился, что обитатель комнаты 201 имел несколько рубашек — к счастью, всего на пол номера меньшего размера — после чего разодрал свою собственную и использовал ее на повязку, раз за разом оборачивая вокруг руки, чтобы кровь просачивалась сквозь нее очень медленно, а лучше бы вообще остановилась.

Потом он позаимствовал одну из чужих рубашек, выбрав темно-голубую, поскольку его собственная была белой, и один из галстуков.

Проверив стенной шкаф, Кейт нашел в нем три костюма и выбрал темно-серый, меньше прочих похожий на его собственный, бежевый, который все равно был безнадежно испорчен. Кроме того в шкафу лежала соломенная шляпа. Поначалу Кейт решил, что она будет ему слишком велика, но когда подложил под потник свернутый лист бумаги, шляпа пришлась в самый раз. После полной смены одежды и в шляпе — до этого он был без головного убора — Кейт сомневался, чтобы даже аптекарь сумел его опознать. А полиция будет искать мужчину в рваном бежевом пиджаке. Аптекарь наверняка видел дыру на спине.

Прикинув стоимость призанятых вещей и пересчитав их по приблизительному курсу, Кейт оставил на столе банкнот в пятьсот кредиток. Пятидесяти долларов должно хватить: костюм, представлявший наибольшую ценность, не был ни дорогим, ни новым.

Свернув свою одежду, Кейт запаковал ее в газеты, найденные в том же шкафу. Несмотря на огромное желание просмотреть их и прочитать, какими бы старыми они ни были, он знал, что сначала должен выбраться отсюда и найти место побезопаснее. Человек, чьей комнатой он воспользовался, мог вернуться в любой момент.

Кейт открыл дверь и прислушался. Из небольшого холла внизу не доносилось ни звука. Кейт спустился по лестнице так же тихо, как и поднимался.

В холле он остановился, прикидывая, не стоит ли позвонить и спросить свободную комнату. Но решил, что это слишком рискованно. Портье запомнит темно-серый костюм, соломенную шляпу и сверток под мышкой. Когда позднее хозяин этих вещей вернется домой, заметит пропажу и обратится к портье, тот может связать два эти факта между собой.

Кейт вышел на улицу. Теперь, как только ему удастся незаметно избавиться от свертка, он на время окажется в безопасности. Впрочем, до тех лишь пор, пока не заговорит с кем-нибудь и не выдаст себя. Если не знать законов, управляющих этим миром, очень легко можно попасть впросак. Если попытка подарить человеку полдоллара 1943 года приводит к тому, что этот человек хочет тебя убить, как шпиона… Вправду ли аптекарь сказал «арктурианский шпион»? Кто знает, какие ловушки могут скрываться в обычном разговоре?

Сейчас Кейт был доволен, что мало говорил с фермером, который подвез его до Гринвилла: рано или поздно он чем-нибудь да выдал бы себя.

Он направился в сторону главной улицы, демонстрируя полную уверенность в себе, которой вовсе не было. На углу он избавился от свертка, швырнув его в мусорный контейнер.

Вот теперь, когда он несколько изменил свой облик, надо было поискать крышу над головой и место, где можно спокойно изучить журналы, лежавшие в кармане пиджака. У Кейта было предчувствие, что эти журналы после внимательного прочтения хотя бы частично объяснят ему, в чем дело.

Он направился в сторону, противоположную той, в которой находилась аптека, миновал магазин мужской галантереи, потом следующий, со спортивными товарами, затем кинотеатр, где шел фильм, который Кейт видел два месяца назад в Нью-Йорке; все казалось вполне нормальным и обычным.

На секунду у него даже мелькнула мысль: может, все и было нормальным и обычным, а все различия просто созданы его воображением. Может, аптекарь был психом, может, все это имело какое-то рациональное объяснение… даже пурпурные чудовища.

Вскоре он дошел до стойки с газетами и увидел на полках нью-йоркские и местные издания. Все выглядели совершенно обычно, пока он не прочел заголовки.

АРКТУР АТАКУЕТ МАРС И УНИЧТОЖАЕТ КАПИ

ЗЕМНАЯ КОЛОНИЯ ЗАСТИГНУТА ВРАСПЛОХ ДОПЕЛЛЕ КЛЯНЕТСЯ ОТОМСТИТЬ

Кейт подошел ближе, чтобы прочесть дату. Сегодняшнее издание «Нью-Йорк Таймс», такое же знакомое, как собственная ладонь. Вынув газету со стойки, он вошел с ней в магазин, подал продавцу банкнот в сто кредиток и получил девяносто девять кредиток сдачи, все в банкнотах, идентичных — за исключением номиналов — тем, что имел в кармане. Спрятав деньги, Кейт вышел.

Через несколько домов он наткнулся на какой-то отель и снял номер, сообщив — после секундного колебания — свою настоящую фамилию и адрес.

Гостиничных боев в этом отеле не было. Портье подал ему ключ и рассказал, где он найдет свой номер: в конце коридора второго этажа.

Спустя две минуты, старательно закрыв за собой дверь, Кейт облегченно вздохнул и уселся на кровать. Впервые после стычки в аптеке он почувствовал себя в безопасности.

Он вынул из кармана газету и оба журнала, положил их на кровать. Потом встал, чтобы повесить пиджак и шляпу на вешалку, и заметил на стене возле двери две ручки и шкалу, а чуть повыше — закрытое тканью круглое отверстие диаметром двадцать сантиметров. Явно встроенное радио.

Кейт покрутил ручку настройки и из динамика тут же донесся тихий шум. Он вращал ручку, пока не добился ясного и отчетливого звука, после чего уменьшил громкость. Музыка была приятной — что-то похожее на Бенни Гудмена, хотя Кейт и не узнал мелодию.

Он вернулся к кровати, снял для удобства туфли и прислонил подушку к спинке. Для начала он взялся за свой журнал, «Поразительные Истории», и с прежним удивлением вновь рассмотрел обложку — иллюстрацию, которая была той же самой и вместе с тем каким-то непонятным образом другой.

Он долго смотрел бы на нее, если бы не одна мысль, заставившая быстро открыть журнал на странице с содержанием. Внизу, он прочел:

«Объединенные Издательства Бордена. Главный редактор — Л. А. Борден, редактор — Кейт Уинтон…»

Увидев свою фамилию Кейт перевел дух. Значит, он принадлежал этому месту — где бы оно ни находилось — и по-прежнему имел работу. И мистер Борден тоже был здесь… вот только, что случилось с его летней резиденцией, не под землю же она провалилась?

Ему пришла в голову еще мысль. Схватив журнал с рассказами о любви, Кейт едва не разодрал его в поисках оглавления. Да, редактором была Бетти Хедли. Однако он отметил кое-что странное — и этот журнал издавался Объединенными Издательствами Бордена, хотя июльский номер должен был еще носить знак издательства Уэли, ведь Борден купил журнал всего несколько дней назад. Знак Уэли должен был стоять даже на августовском номере. Впрочем, это было уже не так важно.

Самым важным было другое: какой бы безумной ни была эта Вселенная, в ней существовала Бетти Хедли.

Кейт облегченно вздохнул. Мир Бетти Хедли не мог быть плохим, даже если по нему разгуливали пурпурные чудовища с Луны. А если он, Кейт Уинтон, остался редактором своего любимого журнала научной фантастики, следовательно, по-прежнему имел работу и пропитание, и неважно, в кредитках ему платили или в долларах.

Мелодия из динамика внезапно стихла, раздался голос диктора:

«Передаем экстренное сообщение! Второе предупреждение жителям Гринвилла и окрестностей! Арктурианский шпион, разоблаченный полчаса назад, до сих пор не пойман. Все вокзалы, дороги и космодромы тщательно охраняются. Начаты обыски в домах. Просим всех граждан проявлять максимальную бдительность.

К оружию и стрелять без предупреждения! Ошибки могут и будут происходить, но еще раз напоминаем, что пусть лучше умрут сто невинных, чем сбежавший шпион вызовет смерть миллионов людей.

Стрелять при малейшем подозрении!

Повторяем словесный портрет…»

Едва дыша, Кейт слушал описание своей внешности.

«…около ста семидесяти пяти сантиметров, вес примерно семьдесят килограммов, одет в бежевый костюм и белую спортивную рубашку. Без шляпы. Глаза карие, волосы темные, волнистые, возраст около тридцати лет…»

Кейт медленно выдохнул. Они не знали, что он сменил одежду, и не упомянули, что он ранен. Значит, аптекарь не знал, что одна из пуль попала в цель.

Описание было довольно верным, однако не могло представлять для Кейта особой опасности: они не знали, что у него перевязана рука и одежда другая.

Разумеется, опасность еще не миновала: рано или поздно мужчина, в чью комнату он забрался, вернется в отель и заявит, что у него украли серый костюм и соломенную шляпу. Правда, Кейт оставил ему пятьсот кредиток, но тот все равно донесет, если слышал это сообщение. Кейт пожалел, что оставил деньги: обычный вор не привлек бы к себе такого внимания, как странный тип, который платит за то, что украл. Следовало забрать и другие вещи, чтобы инсценировать обычную кражу. Нужно было забрать все три костюма и сложить их в чемодан, лежавший на дне шкафа; тогда они могли бы только гадать, в каком из них он ходит.

А так, если они свяжут кражу в гостиничном номере с его особой, то снова будут иметь точное описание.

Однако… о, боги, во что же он вляпался? Стрелять без предупреждения! А он-то едва не надумал отдаться в руки властей!

Приказ «стрелять без предупреждения» исключал какие-либо контакты с властями.

Черт знает почему он оказался в смертельной опасности, и не было никакой возможности объясниться. Несмотря на блокаду вокзалов и дорог, надо было как-то вернуться в Нью-Йорк и разобраться в ситуации. Только каким он будет, этот Нью-Йорк? Таким, каким знал его Кейт, или совершенно иным?

В номере стало жарко и душно. Кейт подошел к окну, открыл его и постоял, глядя на улицу внизу. Обычная улица, такие обычные люди. Впрочем, он тут же заметил трех высоких пурпурных чудовищ, они плечо к плечу вышли из кинотеатра. И никто не обратил на них внимания.

Кейт поспешно отодвинулся от окна — ведь один из пурпурных мог оказаться тем, что видел его в аптеке. Для него все чудовища выглядели одинаково, но если они привыкли к людям — а так, похоже, оно и было, — тот наверняка узнает его, если встретит снова.

Вид пурпурных чудовищ заставил Кейта вздрогнуть от страшной мысли: а что, если он спятил? Возможно ли это? Если да, то это самое безумное сумасшествие, о котором он когда-либо слышал, а ведь в колледже он ходил на лекции по психиатрии.

Но если же он и вправду спятил, то что было иллюзией: мир, в котором он теперь находился, или тот, что остался в воспоминаниях?

Мог ли его мозг создать набор фальшивых воспоминаний о мире без космических кораблей, без пурпурных чудовищ с Луны, с долларами вместо кредиток, без арктурианских и земных колоний на Марсе?

Могло ли быть так, что именно в этом мире Кейт провел свою жизнь, а тот, который казался ему знакомым — мир из его воспоминаний, — был творением больного разума?

Однако, если этот мир был настоящим, а его воспоминания до семи часов вечера — просто видения, то кто же он такой? Арктурианский шпион? Это казалось не менее правдоподобным, чем все остальное.

И тут в коридоре послышались тяжелые шаги нескольких человек. Потом в дверь громко и решительно постучали.

— Полиция, — произнес чей-то голос.

Глава 4 Сумасшедший Манхеттен

Кейт глубоко вздохнул, торопливо обдумывая положение. Он только что слышал по радио, что в домах начались обыски. Вероятно, дело именно в этом. Разумеется, его, как только что заселившегося, должны проверить первым. У них не было никаких оснований для подозрений, кроме времени его прибытия сюда.

Что может выдать его в случае обыска? Деньги! Не кредитки, которые дал ему аптекарь, а мелочь и доллары в бумажнике.

Кейт быстро вынул из кармана мелочь, которая у него осталась — четвертак, два дайма[12] и несколько центов, а из бумажника банкноты — три десятки и пару долларов.

Стук повторился, на этот раз громче и настойчивее.

Кейт завернул мелочь в банкноты, и, высунувшись в окно, положил небольшой сверток на край карниза, за пределами видимости.

Потом резко выдохнул, подошел к двери и открыл ее.

На пороге стояли трое мужчин, двое в полицейских мундирах держали в руках револьверы. Заговорил третий мужчина, в сером штатском костюме.

— Простите, — сказал он, — это обычная проверка. Вы слышали сообщение?

— Разумеется, — сказал Кейт. — Входите, прошу вас.

Впрочем, они и без приглашения уже входили, настороженные и внимательные. Оба револьвера смотрели ему в грудь, не отклоняясь ни на миллиметр. Холодным подозрительным взглядом человек в сером костюме тоже изучал лицо Кейта.

Впрочем голос его был тих и вежлив.

— Как вас зовут?

— Кейт Уинтон.

— Чем вы занимаетесь?

— Работаю в издательстве, редактирую журнал «Поразительные Истории», — ответил Кейт, небрежно указывая на журнал лежавший на кровати.

Один из револьверов слегка опустился… этак на сантиметр. На широком, круглом лице полисмена расцвела улыбка.

— Черт возьми! — сказал он. — Так это вы тот парень, который ведет Ракетную Почту? Ракетчик?

Кейт кивнул.

— Тогда вы, может, помните мою фамилию, — сказал полицейский. — Меня зовут Джон Гаррет, я отправил вам четыре письма и два из них вы напечатали.

Он быстро переложил револьвер в левую руку — хотя ствол по-прежнему направлял на Кейта — и протянул правую.

Кейт пожал ее.

— Ну, конечно, — сказал он. — Это вы пытаетесь убедить нас давать цветные иллюстрации внутри, даже если цена при этом поднимется на д… — он вовремя поправился, — на одну кредитку.

Мужчина улыбнулся еще шире и опустил оружие.

— Да, это я, — подтвердил он. — Читаю ваш журнал уже…

— Оружие, сержант! — рявкнул мужчина в сером костюме. — Не забывайте о бдительности.

Сержант вновь поднял револьвер, но продолжал улыбаться. Потом он сказал:

— С этим парнем все в порядке, капитан. Будь он не тот, кем назвался, откуда ему знать, что было в моих письмах, верно?

— Эти письма были опубликованы? — спросил капитан.

— Да, но…

— У арктурианцев превосходная память. Если он готовился играть роль редактора, то изучил все номера журнала, который якобы редактировал.

Сержант нахмурился.

— Да-а, но… — начал было он и умолк.

Правой рукой сдвинул фуражку на лоб и почесал затылок. Капитан закрыл дверь и прислонился к ней, переводя взгляд с сержанта на Кейта. Наконец он сказал:

— Впрочем, это хорошая идея, сержант. Мы можем проверить личность мистера Уинтона, спросив о том, что не было опубликовано. Вы можете это сделать?

Сержант тупо уставился на своего начальника, но Кейт тут же подсказал ему:

— Вы помните, сержант, последнее письмо, которое отправили мне? Месяц назад, если не ошибаюсь.

— Ну-у, конечно. Вы имеете в виду то, в котором я писал…

— Стоп, — прервал его Кейт, — я скажу сам. Вы писали, что комиксы издаются в цвете и стоят дешевле популярных журналов, поэтому вы не можете понять, почему бы и нам не сделать иллюстрации цветными и сохранить прежнюю цену.

Ствол револьвера вновь опустился.

— Точно, капитан, — подтвердил сержант. — Так я и написал, и письмо еще не было опубликовано. Значит, с ним все в порядке, иначе бы он ничего этого не знал. Разве что… — он вновь взглянул на лежавший на кровати журнал, — разве что письмо напечатано в этом номере. Я его еще не читал. Это новый номер; наверное, только сегодня появился в продаже.

— Верно, — сказал Кейт. — Но вашего письма в нем нет. Можете проверить.

Сержант Гаррет посмотрел на начальника и получил одобрительный кивок… Он обошел Кейта, поднял журнал, нашел Ракетную Почту и начал читать, при этом пытаясь не упускать из виду Кейта.

Мужчина в сером костюме улыбнулся и вынул из наплечной кобуры револьвер с коротким стволом.

— Уберите оружие и сосредоточьтесь на том, что делаете, сержант, — разрешил он. — Мы с Барком будем настороже.

— Конечно, капитан. Спасибо, — ответил Гаррет, пряча револьвер в кобуру.

Освободив обе руки и глаза, он смог теперь заняться исключительно журналом. Просматривая отдел переписки с читателями, сержант сказал:

— Я по-прежнему считаю, что нужно дать цвет и внутрь, мистер Уинтон. Хоть присягнуть, БЕМы будут выглядеть гораздо лучше.

Кейт улыбнулся.

— Я бы тоже хотел, чтобы мы могли себе это позволить, сержант. Но тогда сильно подскочит себестоимость изданий.

Капитан недоуменно воззрился на них.

— О чем вы говорите? — спросил он. — Что это за БЕМы такие? И почему речь идет об изданиях? Ведь это журналы.

— Называть журналы изданиями — обычай, принятый среди редакторов и издателей популярных журналов, — объяснил Кейт. — Может, потому, что нам хотелось бы видеть свои журналы книгами. А БЕМ — это жаргонное выражение, употребляемое фэнами. Это сокращение от Bug-Eyed Monster (жукоглазый монстр). Существо на обложке журнала, который просматривает сержант Гаррет, именно БЕМ.

— И неплохой, — сказал сержант. — Один из жителей третьей планеты Арктура, верно?

— Насколько я помню рассказ, — ответил Кейт, — это венерианин.

Сержант рассмеялся, словно Кейт удачно сострил. Если так, то Кейт понятия не имел, в чем тут дело. Впрочем, он тоже улыбнулся на всякий случай. Сержант продолжал листать журнал.

Потом он поднял голову.

— Знаете, мистер Уинтон, что касается письма того парня из Провинстауна, которому не нравятся романы Бергмана, то не обращайте внимания на таких тупарей. Бергман наш лучший автор, кроме, может…

— Сержант! — ледяным тоном одернул его капитан. — Мы здесь выясняем не ваши литературные вкусы. Проверьте обращения этих писем или подписи под ними, чтобы убедиться, что вашего там нет. Мы не можем гробить на это весь вечер.

Сержант покраснел и пролистнул несколько страниц.

— Нет, — сказал он спустя минуту, — его здесь нет, капитан.

Мужчина в сером костюме улыбнулся Кейту.

— Похоже, все в порядке, мистер Уинтон, — сказал он. — Но так, для порядка, у вас есть какое-нибудь удостоверение личности?

Кейт кивнул и потянулся за бумажником, однако человек в сером костюме остановил его:

— Минуточку. Если позволите…

Не дожидаясь разрешения, он обошел Кейта и, оказавшись за его спиной, быстро провел руками по его бокам. В карманах не нашлось ничего интересного для него, кроме бумажника. Вынув его, он быстро проверил содержимое, затем вернул Кейту.

— Хорошо, мистер Уинтон, — сказал он. — Похоже, все в порядке, однако…

Он подошел к шкафу, открыл дверь и заглянул внутрь. Затем проверил ящики комода, заглянул под кровать… В общем, быстро и умело осмотрел комнату.

— Никакого багажа, мистер Уинтон? — в голосе его вновь зазвучали нотки подозрения. — Даже зубной щетки?

— Даже зубной щетки, — ответил Кейт. — Я не думал оставаться в Гринвилле на ночь. Однако дела, которые привели меня сюда, отняли больше времени, чем я предполагал.

Человек в сером костюме закончил обыск и сказал:

— Простите за беспокойство, однако мы должны быть бдительны и проверить всех… а вы только что вселились. Хорошо, что с помощью сержанта вы смогли доказать свою личность, иначе нам пришлось бы провести проверку более тщательно. Однако, в данной ситуации…

Он кивнул второму полицейскому в форме, и тот убрал оружие в кобуру.

— Понимаю, капитан, — сказал Кейт. — Конечно, вам нельзя рисковать.

— Вы совершенно правы. Этот шпион где-то рядом. Ничего, из Гринвилла ему не ускользнуть. Мы окружили город кордоном, через который даже мышь не проскочит. И не снимем, пока не поймаем его.

— Как вы думаете, у меня могут быть сложности с выездом в Нью-Йорк? — спросил Кейт.

— Ну… на вокзалах проверяют особенно тщательно. Думаю, вы сумеете убедить их. — Офицер улыбнулся. — Особенно, если среди патрульных найдется ваш фэн.

— Думаю, это маловероятно, капитан. Понимаете, я хотел вернуться утром, но с этой проверкой попаду в редакцию слишком поздно. Так что, пожалуй, лучше мне уехать еще сегодня. Когда я решил остаться здесь на ночь, я чувствовал себя очень усталым, но теперь мне уже лучше. Вы не помните, когда отходит ближайший поезд до Нью-Йорка?

— Кажется, в половине десятого, — ответил капитан. — Он посмотрел на часы. — Вы успеете, но не знаю, смогут ли вас быстро проверить и пропустить. А следующий поезд только в шесть утра.

Кейт нахмурился.

— Я хотел бы уехать в девять тридцать. Гм… капитан, а не могли бы вы мне помочь: позвонить тому, кто командует на станции, и поручиться за меня? Тогда меня не будут держать долго, и я успею на поезд. Или, может, я прошу слишком многого?

— Ну, что вы, мистер Уинтон! Конечно, я позвоню им.

Через десять минут Кейт уже сидел в такси, а через полчаса в почти пустом поезде мчался к Нью-Йорку.

Он вздохнул с облегчением: кажется, главная опасность на время миновала. В Нью-Йорке он будет в безопасности. Самое главное, что он сумел пробраться сквозь кордон, а кроме того, он отважился — едва полицейские вышли из номера — забрать свои деньги с карниза. Кейт верил, и как оказалось, правильно, что разговор капитана с людьми на вокзале избавит его от повторного обыска, когда он удостоверит свою — уже установленную — личность.

Кроме того, он не собирался терять свои банкноты и монеты, пока не узнает, в чем же тут дело. Да, держать их при себе было опасно, но некоторые высоко ценились здесь. Аптекарь дал ему за одну монету эквивалент двухсот долларов. Может, другие окажутся еще ценнее? Кстати, аптекарь признал, что четвертак стоит больше, чем он за него платит!

Однако полудоллар… Кейт содрогнулся при одном воспоминании. Незачем гадать, нужно просто подождать, пока он не узнает, в чем дело, а до тех пор вести себя по возможности осторожно. Когда он заплатил за комнату и билет, у него еще осталось около ста сорока долларов в кредитках, этого должно было хватить на какое-то время. Или надолго, если экономить. Небольшой сверток некредитовых банкнот и монет он предусмотрительно сунул в задний карман брюк, чтобы случайно не расплатиться за что-нибудь этими деньгами. Монеты он плотно обернул банкнотами, чтобы они его не выдали своим звоном.

Да, держать их было опасно, но существовала причина поважнее, чем их возможная ценность: монеты являлись последней ниточкой, на которой держался его рассудок. Воспоминания могли быть плодом воображения, но деньги были настоящими. Они доказывали, что по крайней мере часть из воспоминаний были истинными. Эта небольшая выпуклость на заднем кармане брюк добавляла ему уверенности.

В окно поезда Кейт видел, как огни Гринвилла редеют и медленно исчезают в темноте.

Хотя бы на время он оказался в безопасности. И мог самое малое два часа разглядывать оба журнала и газету.

Он начал с газеты.

АРКТУР АТАКУЕТ МАРС И УНИЧТОЖАЕТ КАПИ

Несомненно, это была главная новость дня. Кейт внимательно прочел сообщение. Капи была земной колонией на Марсе, основанной в 1939 году; четвертое из семи существующих там поселений. Она была самой маленькой — всего сорок колонистов-землян. Считалось, что все они погибли, а с ними — около ста пятидесяти марсианских работников.

«Значит, — подумал Кейт, — существуют туземцы-марсиане, если пишут отдельно о марсианских работниках. Интересно, как они выглядели? Об этом не было ни слова в короткой заметке, похожей на сообщение с передовой. Может, все-таки слово „лунарь“ было именем? Может, пурпурные чудовища — марсиане, а не селениты?»

Однако имелись проблемы и поважнее. Кейт читал дальше.

Один из кораблей арктурианцев сумел каким-то образом прорваться сквозь космическую блокаду и выпустил торпеду прежде, чем его обнаружили люди Допелле. Его немедленно атаковали и, хотя он перешел на межзвездный привод, догнали и уничтожили.

Начата подготовка — сообщала «Нью-Йорк Таймс» — к ответному удару. Разумеется, подробности были военной тайной.

Читая статьи, Кейт наткнулся на многочисленные фамилии и названия, которые ничего ему не говорили, однако он почувствовал себя еще более странно, когда встретил знакомое имя в совершенно непонятном контексте: генерал Эйзенхауэр командовал венерианским сектором.

Окончание статьи касалось предлагаемого усиления средств защиты вокруг наиболее уязвимых городов, и это было совершенно непонятно Кейту. То и дело мелькали понятия, ничего ему не говорящие, например, «полное затуманивание», и многочисленные упоминания каких-то «ренегатов» и «Людей Ночи».

Продравшись через передовицу — почти две колонки, — Кейт просмотрел газету от первой до последней страницы, читая все заголовки и по крайней мере треть каждого сообщения, которое казалось ему необычным или интересным. Похоже, повседневная жизнь мало отличалась от знакомой ему.

Он нашел колонку светской хроники и встретил в ней много знакомых фамилий; несомненно, их было бы еще больше, если бы он регулярно читал эту рубрику. Сент-Луис вел в одной лиге, а Нью-Йорк в другой — и это тоже было так, как он помнил, хотя и не был уверен, что очки были теми же самыми. В объявлениях мелькали те же самые фирмы и продукты, что и всегда, только с ценами в кредитках вместо долларов и центов. Не было объявлений, рекламирующих игрушечные космические корабли или Набор Юного Атомного Физика.

Особенно внимательно он просмотрел объявления о продаже. Ситуация с жильем выглядела гораздо лучше, чем он помнил; возможно, объяснение заключалось в том, что некоторые объявления о продаже дома или квартиры сопровождались дополнением: «Ввиду эмиграции на Марс». Одно из объявлений в рубрике «Домашние животные» предлагало венерианскую колину, а другое — лунных щенков.

В начале второго, точно по расписанию, поезд въехал на Центральный Вокзал. Это настолько захватило Кейта, что он совершенно забыл о журналах.

По мере того, как состав медленно втягивался на станцию, Кейт все сильнее ощущал что-то необычное, чего не мог определить словами — некий особый настрой, царивший здесь. Дело было не в отсутствии огней, они светили как обычно, их было даже больше.

Вагон Кейта был заполнен всего на четверть, а то и меньше. Кроме того, выйдя, он увидел, что это единственный поезд на всем вокзале, а у носильщиков явно был выходной.

Прямо перед ним невысокий человечек сражался с тремя чемоданами, пытаясь два нести в руках, а один под мышкой. Шел он с огромным трудом.

— Вы позволите помочь вам? — спросил Кейт.

— О-о, конечно, спасибо, — ответил человечек с явным облегчением. Он передал один чемодан Кейту и оба пошли по бетонному перрону.

— Слабое сегодня движение, верно? — заметил Кейт.

— Кажется, это был последний поезд. Вовсе незачем пускать их так поздно. Велик ли толк, что ты доедешь, если домой все равно не попадешь? Да, конечно, утром можно добраться быстрее, но что это даст?

— Пожалуй, ничего, — ответил Кейт, гадая, о чем говорит его собеседник.

— Восемьдесят семь убитых только за прошлую ночь! — сказал человечек. — По крайней мере столько обнаружено тел, и никто не знает, сколько унесла река.

— Ужасно, — согласился Кейт.

— И это одной только ночью! Наверное, было по крайней мере сто убитых. И это только те, кого убили на месте. Бог знает, скольких избили до полусмерти. — Он вздохнул. — Я помню времена, когда даже на Бродвее было безопасно. — Он вдруг остановился и поставил чемоданы на землю. — Передохнем немного. Если вы хотите идти дальше, поставьте чемодан рядом.

Кейт был рад возможности отдохнуть: раненая левая рука не позволяла ему перекладывать чемодан из одной руки в другую. Он помассировал ладонь, затекшую от тяжести.

— Я не спешу, — сказал он. — Мне некуда спешить.

Человечек расхохотался, словно услышал что-то невероятно смешное, и Кейт улыбнулся ему в ответ.

— Вот это отмочили, — произнес человечек. — «Некуда спешить!»

Он хлопнул ладонью по бедру.

— Гмм… Я в последнее время не слушал новости, — сказал Кейт. — А вы? Есть что-то новое?

— Разумеется, черт побери! — Лицо мужчины отразило страх, смешанный со смертельной серьезностью. — В стране арктурианский шпион. Но, может, вы о нем слышали; это передавали сегодня вечером. — Он вздрогнул.

— Нет, не слышал, — ответил Кейт. — Вы помните подробности?

— Его засекли в Гринвилле, городе, через который мы проезжали. Не помните? Все двери держали закрытыми и не пускали в поезд никого без проверки. На вокзале было полно фараонов и охранников.

— Наверно, я задремал, когда мы проезжали этот… как его… Гринвилл?

— Да, Гринвилл. Хорошо, что я там не выходил. Они перевернут город вверх ногами.

— А как его обнаружили? — спросил Кейт.

— Он пытался продать кому-то запрещенную монету, к тому же арктурианскую подделку… из тех, знаете, неверно датированных.

— Ага, — буркнул Кейт.

Все-таки это из-за монеты, так он и думал. Может, лучше было бы от них избавиться, невзирая на их ценность или потенциальное значение — при первом же удобном случае выбросить в канализацию или в урну. А может, следовало оставить их на карнизе гостиничного номера в Гринвилле. Нет, это была бы ошибка — ведь найдя их, могли бы выйти на него, поскольку он записался в отеле под своей настоящей фамилией и — в данном случае, к счастью — назвал ее полицейским. Да, находка монет на карнизе в гостинице несомненно привела бы к настоящему Кейту Уинтону из Нью-Йорка. Он не подумал об этом, забирая их оттуда, считал даже, что поступает легкомысленно, держа их при себе. Кейт даже покрылся испариной, осознав, насколько ему повезло.

— Но если шпиона разоблачили, почему же его не задержали? — спросил он.

— Задержали?! — Человечка даже затрясло. — А арктуриан не задерживают, их убивают! Его пытались убить аптекарь и лунарь, которого тот позвал на помощь, но он сумел удрать.

— О! — сказал Кейт.

— Держу пари, к этому времени в Гринвилле по ошибке убито человек двадцать-тридцать, — угрюмо продолжал человечек. Он потер ладони и взялся за чемоданы. — Ну, я уже готов, если вы можете идти.

Кейт поднял чемодан и они пошли к дверям вокзала.

— Надеюсь, лежанки еще остались, — сказал человечек.

Кейт открыл было рот, но осекся. Любой вопрос мог выдать его.

— Едва ли, — откликнулся он излишне пессимистическим тоном, чтобы можно было обратить все в шутку, если вдруг следовало сказать что-то другое.

Однако человечек только угрюмо кивнул. Они уже подходили к дверям зала ожидания, когда появился носильщик. Человечек облегченно вздохнул, передоверив ему все чемоданы.

— Лежанки? — спросил носильщик. — Есть еще несколько свободных.

— Мы берем. Две штуки, — сказал человечек, потом заколебался и посмотрел на Кейта. — Я не хотел бы решать за вас. Некоторые предпочитают сидеть.

Кейт чувствовал себя словно человек, идущий по канату в темноте. В чем тут дело? Что это за выбор между сидением и лежанием? Ему не хотелось ни того, ни другого.

— Пожалуй, я не буду, — сказал он наконец.

Они как раз дошли до зала, и Кейт удивленно уставился на лежанки. Повсюду тянулись длинные плотные ряды раскладушек. Если не считать проходов между рядами, они занимали все огромное помещение. И почти на всех спали люди.

Неужели жилищная проблема стояла настолько остро? Нет, это невозможно, судя по количеству объявлений в «Нью-Йорк Таймс» о сдающихся комнатах и квартирах. И все же…

Человечек коснулся его раненой руки и Кейт буквально подпрыгнул. По счастью, тот ничего не заметил — он как раз говорил «Одну минутку» носильщику, который шел чуть впереди.

Потом он обратился к Кейту:

— Если… гмм… у вас нет денег, я готов… гмм… одолжить вам несколько кредиток.

— Спасибо, — поблагодарил Кейт. — Я, пожалуй, пойду.

— Надеюсь, вы не собираетесь выйти? — На лице человечка читался ужас вперемешку с удивлением.

Снова он сказал что-то не так. Ведь он понятия не имел, ни почему в зале Центрального Вокзала стояли раскладушки, ни в чем разница, останется он здесь или нет. Во всяком случае лучше избавиться от нового человека, пока у того не возникли подозрения… если это еще не произошло.

— Разумеется, нет, — сказал он. — Я не настолько глуп. Просто меня должны были ждать, и я хочу поискать его. Может, позднее я и возьму лежанку, но сомневаюсь, чтобы мне удалось заснуть. Не беспокойтесь обо мне, и спасибо за предложение. Деньги у меня есть.

Он быстро отошел, прежде чем мужчина успел задать новый вопрос. Свет в зале вокзала был притушен, явно для того, чтобы не мешать спящим. Кейт медленно прошелся по огромному помещению, стараясь ступать как можно тише, потом направился к выходу на Сорок Вторую стрит.

Приближаясь к двери, он заметил, что по обе ее стороны стоят полицейские.

Поворачивать было уже поздно — один из полицейских смотрел прямо на него. Кейт шел к двери, которую охраняли, и уже не мог отвернуть, не привлекая к себе внимание. Если вдруг окажется, что с вокзала выходить нельзя — он даже не мог предположить, почему, — Кейт решил сделать вид, что просто хочет выглянуть через стеклянную дверь.

Итак, он медленно подошел к двери, отметив про себя, что стекло закрашено снаружи черной краской.

Когда Кейт оказался совсем рядом, заговорил тот полицейский, что был выше, причем в голосе его звучало уважение:

— Вы вооружены?

— Нет.

— Снаружи довольно опасно. Разумеется, мы не имеем права никого задерживать и можем только давать советы.

Первой реакцией Кейта было облегчение: значит, его не задержат здесь, как он боялся. Он не собирался терять ночь не вокзале, какая бы тому ни была причина. Вот только о чем говорил полицейский? Опасность? Что за опасность? Он знал только, что она задержала на вокзале тысячи людей, прибывших поздними поездами. Что случилось с Нью-Йорком?

Впрочем, отступать уже поздно. «Кроме того, — угрюмо подумал он, — пока я не знаю законов, управляющих этим миром, я в опасности везде и всюду».

Стараясь говорить как можно равнодушнее, он произнес:

— Мне недалеко. Ничего со мной не случится.

— Дело ваше, — сказал полицейский.

Второй оскалился в усмешке:

— Надеюсь, хоронить не придется. Можете идти. — И он открыл дверь.

Кейт с трудом сдержался, чтобы не повернуть. Дверь не была закрашена черной краской, просто снаружи царила тьма египетская. Абсолютная темнота, какой он никогда прежде не видел. Нигде ни малейшего огонька, а свет ламп вокзала, казалось, вообще не разгонял мрака. Взглянув под нога, Кейт увидел тротуар всего на полметра за порогом.

И кроме того — было ли это просто иллюзией? — ему показалось, что часть темноты проникла сквозь открытую дверь в зал вокзала, словно это была не обычная ночная тьма, а какие-то черные испарения. Неужели тьма — это нечто большее, чем просто отсутствие света?

Но что бы то ни было, Кейт не мог признаться в своем невежестве. Он должен был выйти, что бы его ни ждало.

Он вышел, и дверь закрылась за его спиной. Впечатление было такое, будто он вдруг оказался в шкафу. Это была тьма в квадрате, по-видимому — ему вспомнилось определение из «Нью-Йорк Таймс», — то самое полное затуманивание.

Кейт взглянул вверх и не увидел ни звезд, ни Луны, хотя была ясная лунная ночь. В Гринвилле, по крайней мере.

Сделав два шага, он обернулся, чтобы посмотреть на дверь… и не увидел ничего. А ведь должен был увидеть ярко освещенный прямоугольник. В такой темноте дверь должна быть заметна издалека, несмотря на слабый свет в зале. Разве что стекло и вправду было закрашено снаружи черным. Кейт шагнул к вокзалу и заметил дверь — расплывчатый прямоугольник на расстоянии вытянутой руки. В двух шагах ее уже не было видно.

Кейт снова отступил и дверь исчезла. Порывшись в кармане, он нашел коробок спичек и зажег одну. Держа ее в вытянутой руке, он видел только слабое сияние. С полуметра огонек был виден отчетливо, но не дальше.

Спичка догорела, пришлось ее бросить. Кейт не знал, погасла ли она, ударившись о тротуар, или нет.

Он уже жалел, что не взял лежанку на вокзале, но возвращаться было поздно. Он и так обратил на себя внимание, когда выходил. Почему он не последовал примеру маленького человечка? На будущее следует запомнить, что безопаснее подражать другим.

Вытянув руку, Кейт коснулся стены здания и, ведя по ней одной ладонью, а второй рукой шаря перед собой, двинулся на запад, к перекрестку с Вандербильт-авеню. Широко открытыми глазами он вглядывался во тьму, но с тем же успехом можно было вообще зажмуриться — все равно ни дьявола не видно. Теперь он знал, каково слепым. Сейчас бы не помешала тросточка, чтобы стучать по тротуару, а вот собака-поводырь оказалась бы бесполезной; Кейт сомневался, чтобы даже кот мог бы видеть в этом черном тумане дальше чем на полметра.

Вскоре рука, касавшаяся стены, наткнулась на пустоту — он оказался на углу.

Кейт остановился, прикидывая, стоит ли вообще идти дальше. Он не мог вернуться на вокзал, но почему бы просто не сесть на тротуар, не прислониться спиной к стене и не подождать утра? Разумеется, если утром этот черный туман рассеется.

Добраться до своей холостяцкой квартиры в Гринич-Виллидж он явно не сможет. Такси не могли ездить. Рассудок подсказывал ему, что и на все прочие виды транспорта лучше не рассчитывать. Только полный идиот или невежда вроде него — а во всем Нью-Йорке другого такого наверняка не было — попытался бы преодолеть океан темноты.

Подумав, он решил все же не дожидаться рассвета. Мог появиться полицейский патруль и его начали бы расспрашивать, почему он не остался в безопасном убежище вокзала. Нет, если уж он решится сесть и переждать ночь, то сделает это в другом месте, а не в десяти шагах от исходной точки. Тогда, если его задержат, он хотя бы сможет утверждать, что пытался добраться домой.

Полагаясь только на везение и осторожно ставя ноги, Кейт дошел до края тротуара и ступил на мостовую. Если здесь было какое-то движение… но ведь машины не могут ездить в таком тумане, разве что с помощью радара. Эта мысль заставила его проскочить вторую половину мостовой быстрее, чем первую — кто знает, может, они действительно используют радары?

Край тротуара по другую сторону улицы он нашел, споткнувшись об него. Поднявшись, Кейт пересек тротуар и вновь коснулся рукой стены.

Сорок Вторая стрит всего в нескольких кварталах от Таймс-сквер и Бродвея, но с тем же успехом он мог находиться… нет, даже не на Луне, ведь там компанию ему могли составить хотя бы пурпурные чудовища. Да, кстати, а есть ли они здесь?

Кейт запретил себе думать об этом.

Он прислушался, но не услышал ничего, кроме тихого шороха собственных подошв, и поймал себя на том, что невольно идет на цыпочках, стараясь не нарушать этой страшной тишины.

Миновав очередной квартал, он добрался до Мэдисон-авеню, пересек ее и начал наощупь искать дорогу к Пятой авеню.

А собственно, куда он идет? К Таймс-сквер? А почему бы и нет? Гринич-Виллидж слишком далеко, чтобы таким вот образом добраться туда до рассвета… Однако, куда-то идти нужно, так почему бы не к центру? Если где-то и была какая-то ночная жизнь, то только там.

Зайти куда-нибудь, куда угодно, только бы выбраться из этой темноты!

Кейт принялся нажимать ручки дверей, мимо которых проходил. Все были заперты. Потом вспомнил, что в кармане у него лежит ключ от редакции Объединенных Издательств Бордена, расположенной в здании, что стоит в трех кварталах к югу. Хотя нет, ворота наверняка будут заперты, а от них у него нет ключа.

Он пересек Пятую авеню. На другой стороне улицы, слева, должна быть Публичная Библиотека. Он прикинул, не провести ли остаток ночи на ее лестнице, но отказался от этой идеи. Теперь, когда он уже выбрал направление движения, можно идти дальше, до Таймс-сквер. Там наверняка найдется какое-нибудь укрытие, пусть даже просто освещенная станция метро.

Между Пятой и Шестой авеню — Кейт задумался, не пытались ли ее и здесь назвать Авеню Америк, — расстояние немалое. Однако нигде он не нашел открытой двери, хотя и нажимал на все ручки.

Миновав Шестую авеню, он оказался на полпути к Бродвею. Кейт нажал очередную ручку; но эта дверь тоже была закрыта. Однако в тот краткий момент, когда он остановился, чтобы поискать ручку и его собственные шаги стихли, из темноты донесся звук. Первый звук с тех пор как он вышел с вокзала.

Это был звук шагов, таких же тихих и осторожных, как и шаги Кейта. И он почувствовал, что это означает опасность, смертельную опасность.

Глава 5 Люди ночи

Он стоял неподвижно, слушая чужие шаги. Кто бы или что бы там ни было, Кейт никак не мог избежать встречи, разве что повернулся бы и пошел в обратном направлении. Мир вдруг показался ему одномерным. Пока оба они — он сам и незнакомец в темноте — нащупывали дорогу вдоль одной стены, существовали только два направления: вперед и назад. Как муравьи, ползущие по одной нитке, они должны были встретиться; им не разойтись, разве что один из них повернет назад.

Прежде чем он решился на что-либо, было уже поздно. Шарящая ладонь коснулась его лица и тихий голос просительно произнес:

— Не бейте меня. У меня нет ни кредитки.

Кейт облегченно вздохнул.

— Хорошо, — сказал он. — Я буду стоять спокойно, а вы проходите мимо.

— Да-да, конечно, сэр.

Когда мужчина проходил мимо, Кейт почувствовал мгновенное прикосновение и сильный запах перегара, у него перехватило дыхание. В темноте прозвучал тихий смех.

— Я просто старый космический волк в увольнении, — сказал голос. — К тому же уже выпотрошенный два часа назад. Послушайте, что я вам скажу, сэр. Неподалеку промышляют Люди Ночи… вся банда кружит сейчас где-то возле Таймс-сквер. Лучше бы вам изменить направление.

Мужчина уже миновал Кейта, но еще касался рукава его пиджака.

— Это они вас ограбили? — спросил Кейт.

— Они? Слушай, ты разве не видишь, что я живой? А остался бы я жив после встречи с Людьми Ночи? Ну, скажи-ка сам.

— Верно… я и забыл, — подтвердил Кейт. — Лучше я пойду в другую сторону. Гмм… метро еще работает?

— Метро? Парень, ты что, ищешь приключений покруче?

— А где тут какое-нибудь безопасное место?

— Безопасное? Давно я не слышал такого слова. Что оно означает? — Он пьяно рассмеялся. — Дорогуша, я летал по трассе Марс — Юпитер во времена платиновой лихорадки; тогда, прежде чем задраить люки, по нам читали панихиду. Проклятье, я бы лучше снова оказался там, чем бродить в этом тумане и играть в прятки с Людьми Ночи.

— А откуда вы знаете, что я не один из них? — спросил Кейт.

— Шутишь? Ты вот именно один, а они ходят целой бандой, держась за руки, перекрывая улицу во всю ширину и стуча палками. Дураки мы, что вообще вышли из домов. И ты, и я… оба мы. Не будь я пьяным… Эй, у тебя есть спички?

— Да, целая коробка. Сможете зажечь?

— Нет, меня всего трясет. Это венерианская лихорадка. Можешь ты поднести мне огоньку? Как закурю, скажу тебе, где есть безопасное место, в котором можно укрыться до утра.

Кейт чиркнул спичкой. Внезапная вспышка превратила черный мрак в серые сумерки — на полметра вокруг.

Первое, что увидел Кейт, это отвратительное, исковерканное шрамами, злобное лицо… и поднятую для удара палку. Палка пошла вниз в ту же секунду, как зажглась спичка.

Времени уклониться не было. Только мгновенная реакция спасла Кейту жизнь. Он инстинктивно нырнул под поднятую руку, одновременно ткнув горящей спичкой в мерзкую рожу грабителя. Палка рассекла воздух и лишь предплечье ударило Кейта по голове. Инерция удара выбила оружие из руки грабителя, и палка с глухим стуком упала на тротуар.

Они сцепились в темноте. Сильные руки стиснули шею Кейта, на лице он чувствовал дыхание противника, тот грязно ругался. С трудом редактор выкрутился из захвата, отступил на шаг и ударил, почувствовав, что его кулак угодил во что-то твердое.

Нападавший упал, но сознания не потерял — Кейт по-прежнему слышал сдавленные ругательства. Пользуясь этим шумом, производимым противником, Кейт отступил на три шага в черную пустоту открытого пространства и стал там спокойно, стараясь дышать тихо.

Мужчина тяжело дыша поднялся на ноги. Долгие полминуты его сопение казалось единственным признаком жизни в городе.

И тут послышался новый звук: далекое сухое постукивание сотен тонких тростей. Можно было подумать, что по улице марширует колонна слепых. Звук доносился со стороны Бродвея и Таймс-сквер, оттуда, куда двигался Кейт.

В следующее мгновение он услышал сдавленный вскрик: «Люди Ночи!», а потом быстрый топот — несостоявшийся грабитель бросился наутек. Из густой темноты до Кейта донесся ясный голос, словно тот вдруг протрезвел:

— Беги, парень! Это Люди Ночи!

Шаги его быстро стихли вдали, а стук тростей становился все громче; он приближался необычайно быстро.

Кем были эти Люди Ночи? Людьми? Кейт попытался вспомнить все, что читал или слышал. Как там сказал человек со шрамами? «Они ходят целой бандой, держась за руки, перекрывая улицу во всю ширину и стуча палками!» Люди или нет, это явно организованная банда убийц, бесчинствующая на улицах во время затуманивания; они идут длинной шеренгой, от стены до стены, держась за руки и постукивая тросточками.

Интересно, тросточки их единственное оружие или есть и что-то другое?

Стук раздавался уже в десятке метров, приближаясь гораздо быстрее, чем может идти в темноте человек. У них явно была какая-то система, позволяющая двигаться так быстро.

Кейт не стал ждать. Повернувшись, он побежал к зданию, пока вытянутая рука не коснулась шершавой стены. После этого он помчался вдоль нее. Забыв о том, что может упасть, он бежал со всех ног. Опасность сзади страшила его больше, чем бег вслепую. Кейту передался страх, который слышался в голосе мужчины со шрамами. Этот человек явно не был трусом, но он знал, кто такие Люди Ночи, и боялся их… очень боялся. Сам убийца, он повел себя, как шакал перед стаей львов, едва услышал стук тросточек.

Кейт пробежал тридцать или сорок шагов и остановился, прислушиваясь. Стук остался позади, они приближались не так быстро, как он осмелился бежать. Внезапно с другой стороны — оттуда, куда он бежал — донесся страшный хриплый крик. Кейт был почти убежден, что это голос человека со шрамами. Крик сменился жутким предсмертным стоном, заглушенным стуком тросточек.

Что же случилось с этим человеком? Что могло вызвать смерть, — а Кейт не сомневался, что тот мертв, — в таких муках? Это выглядело так, словно удиравший ото львов шакал стал добычей боа-констриктора. Так мог кричать человек, раздавливаемый змеей.

Волосы у Кейта поднялись дыбом. В эту минуту он отдал бы правую руку за лучик света; и неважно, что бы тот открыл ему. Теперь он понимал, что такое страх, чувствовал, как он сжимает ему горло.

Стук сзади. Короткая пробежка дала ему небольшую фору — теперь стучали метрах в пятнадцати позади. Он мог снова броситься бежать прочь от этого звука. Только вот что таилось во мраке?

Человек со шрамами побежал вдоль стены и что бы его ни постигло, это случилось у дома. Кейт принял вправо и вышел на середину улицы. Потом, повернувшись так, чтобы бежать параллельно тротуару, он припустил от Людей Ночи. Пробежав еще тридцать или сорок шагов, он снова остановился, вслушиваясь в тишину. Да, стук остался позади.

Остался? На мгновение ему показалось, что в непроницаемой темноте он перепутал направление, но потом страшная правда дошла до него: с другой стороны тоже доносился стук.

Два сходящихся ряда — и он между ними. Вот их метод — гнать жертву на линию охотников. Еще недавно он не мог понять, как им удавалось хоть кого-то схватить — ведь стук, сопровождавший их движение, выдавал их и предупреждал потенциальную жертву. Теперь он понял это.

Кейт остановился, сердце его неистово колотилось. Люди Ночи, кем бы они ни были, окружили его. Бежать было некуда.

Он постоял, ища выход, пока стук сзади — более близкий, чем спереди — не приблизился настолько, что стало просто необходимо что-то делать. Стоять неподвижно означало погибнуть в течение ближайшей минуты. Бежать вперед или назад означало то же самое, только еще скорее.

Повернув направо, он подбежал к стене здания с южной стороны улицы — противоположной той, на которой смерть настигла человека со шрамами. Кейт не беспокоился о крае тротуара, — он нашел его, когда споткнулся и упал. Поднявшись, он сделал несколько шагов по тротуару, прижался к стене и на долю секунды замер, прислушиваясь. Стук, казалось, и справа, и слева доносился с одинакового расстояния.

Нащупав рукой дверь, он взялся за ручку — не потому, что думал найти ее открытой, просто он должен был ее найти, чтобы открыть изнутри. И ударил кулаком по стеклу рядом с ручкой. Стекла должны были изрезать ему суставы, однако, счастье наконец решило улыбнуться ему: небольшая пластинка стекла целиком ввалилась внутрь, а остальное стекло осталось цело.

Провалившееся внутрь стекло на мгновенье шевельнуло толстую штору, и Кейт увидел проблеск. Он быстро сунул руку в отверстие, нащупал замок, открыл дверь и ввалился в дом.

Яркий свет ослепил его, но он сумел захлопнуть за собой дверь. Тут же чей-то голос приказал:

— Стой или буду стрелять!

Кейт замер, поднял руки и заморгал, пытаясь приучить глаза к свету. Он оказался в холле небольшой гостиницы. В нескольких метрах от него за стойкой стоял побледневший от страха ночной портье, держа в руках самозарядное ружье. Ствол смотрел прямо в грудь Кейту. Портье дышал еще громче редактора.

— Не подходи ни на шаг, — сказал он дрожащим, голосом. — Проваливай отсюда! Уходи немедленно! Я не хочу в тебя стрелять, но…

Не двигаясь с места и не опуская рук, Кейт сказал:

— Я не могу. Снаружи Люди Ночи. Если я открою дверь, они ворвутся сюда.

Лицо портье побледнело еще сильнее. Он был слишком испуган, чтобы что-то сказать. В наступившей тишине оба услышали стук.

Портье наконец обрел дар речи, но голос его звучал чуть громче шепота:

— Повернись к стене и придержи штору, чтобы не было видно света.

Кейт шагнул назад и прижался спиной к двери.

Оба молчали. Кейт чувствовал, как пот ручьем течет по его спине. Может, Люди Ночи заметят — или нащупают — дыру в дверях? Может, через нее они всадят ему в спину нож, пулю или что-нибудь еще?

Мурашки побежали по коже, время ползло еле-еле..

Но ничего не случилось.

Какое-то время еще слышен был громкий стук и приглушенные голоса. Кейту показалось, что это голоса людей, но он не был уверен. Наконец все стихло.

Ни Кейт, ни портье не двигались с места и не говорили ни слова по крайней мере еще минуты три. Потом портье заявил Кейту:

— Ну, теперь уходи.

— Они все еще слишком близко, — сказал Кейт так тихо, как только мог, — если я выйду, меня схватят. Я не грабитель, у меня нет оружия, зато есть деньги. Я бы хотел заплатить за выбитое стекло и снять комнату, если у вас найдется свободная. Если все заняты, я заплачу даже за диванчик в холле.

Портье неуверенно смотрел на него, не опуская ружья. Наконец он спросил:

— Что вы делали снаружи?

— Я приехал из Гринвилла, — ответил Кейт, — последним поездом на Центральный Вокзал. Мне сообщили, что мой брат серьезно болен, и я решил рискнуть добраться до дома; это всего пара кварталов отсюда. Я даже не представлял, что все так плохо. Теперь, когда я это знаю… что ж, лучше пойти домой утром.

Портье долго и внимательно разглядывал его.

— Не опускайте рук, — сказал он наконец.

Положив ружье на стойку, но продолжая держать палец на спуске, он другой рукой вынул из ящика стола пистолет.

— Повернитесь ко мне спиной, я должен убедиться, что у вас нет оружия.

Кейт повернулся и стоял спокойно, пока портье выходил из-за стойки. Он не шевельнулся, когда тот ткнул ему в спину ствол пистолета и быстро провел рукой по карманам.

— Порядок, — сказал портье. — Похоже, вы чисты. Ладно, рискну. В такое время я и собаки не выгнал бы из дома.

Кейт облегченно вздохнул и повернулся. Портье снова стоял за стойкой, но уже не целился в него.

— Сколько я вам должен за стекло? И за комнату, если есть свободная?

— Конечно, есть. Ста кредиток хватит и за то, и за другое. Только сначала помогите мне. И давайте перенесем эту стойку с книгами и газетами и закроем ею дверь. Она такой высоты, что закроет дыру в стекле. Во всяком случае придержит штору, а если та не будет колыхаться, снаружи никто не увидит света.

— Хорошая идея, — сказал Кейт. Он ухватился за один конец стойки, портье взялся за другой, и они придвинули ее к двери, не отрывая от пола.

Внимание Кейта привлекли несколько книг на стойке. Особенно одна, под названием «Стоит ли того затуманивание?» Он решил взять несколько книг с собой в номер и посмотрел на цену — две с половиной кредитки. По-видимому, пересчет одна кредитка за десять центов действовал и в этом случае.

Сто кредиток — десять долларов — за стекло и комнату было довольно умеренной ценой. Похоже, ему повезло. Похоже? Черт возьми, ему и вправду повезло! Он предпочел бы отдать все деньги, что у него оставались — более тысячи кредиток — чем еще раз выйти этой ночью в темноту Сорок Второй стрит.

Это напомнило ему о еще одной загадке. Кейт был уверен, что на южной стороне этой улицы между Шестой и Бродвеем нет никакого отеля. То есть, не было никакого отеля там, откуда Кейт прибыл. А это означало…

Он отогнал эти мысли и, подойдя следом за портье к стойке, вписал себя в книгу. Потом вынул из бумажника сто кредиток и добавил еще пятьдесят.

— Я хочу взять две или три книги со стойки. Сдачу оставьте себе.

Это означало для портье четырехдолларовые чаевые.

— Разумеется, мистер Уинтон, благодарю. Вот вам ключ. Номер триста семь, это на третьем этаже. Вам придется подняться по лестнице и самому найти свой номер. Понимаете, мы закрываемся на закате солнца, поэтому посыльных сейчас нет. Только я слежу за всем.

Кейт кивнул, спрятал ключ в карман и вернулся к стойке с книгами и газетами.

В первую очередь он взял «Стоит ли того затуманивание?» — с ее содержанием обязательно следовало познакомиться.

Кейт бегло просмотрел другие названия. Часть из них были знакомы ему, а часть нет. Наконец, взял «Историю мира» Герберта Дж. Уэллса — из этой книги можно было узнать множество интересных вещей.

Что бы взять еще? На полке стояло много прозы, но сейчас ему требовалось что-нибудь посущественнее. То, что дало бы ему нужную информацию.

Кейт обратил внимание на полдюжины книг о человеке по фамилии Допелле. Где он уже слышал эту фамилию? Ах да, видел ее в «Нью-Йорк Таймс». Это генерал, командующий всем космическим флотом Земли.

«Человек по имени Допелле», «Рассказ о Допелле», «Допелле — герой Космоса». И еще несколько.

Если уж среди немногих документальных книг на стойке оказалось так много изданий о Допелле, о нем стоило узнать. Кейт выбрал «Рассказ о Допелле», и даже не очень удивился, обнаружив, что написал ее Пол Гэлликоу.

Кейт поднял книги, чтобы портье видел, сколько он берет, и направился к лестнице, торопясь уйти, пока не захотелось купить еще книг или журналов, кроме тех, которые у него уже были. Он еще не прочел те, что купил в Гринвилле. Чтива ему хватит на весь остаток ночи, даже если он будет читать по диагонали и до утра не сомкнет глаз. А поспать просто необходимо, какими бы интересными не оказались книги. Поднимаясь на третий этаж, он понял, насколько он устал. Раненая рука болела все сильнее, да и костяшки правой ладони начали ныть — правда, он не порезал их, но расшиб так, что каждое движение пальцами вызывало мучительную боль.

В слабо освещенном коридоре он нашел свой номер, вошел и включил свет. Комната была приятной и удобной; Кейт с тоской посмотрел на кровать, однако лечь не решился. Сначала нужно изучить книги. Новые сведения могли спасти его завтра от ошибки не менее опасной, чем сегодняшнее решение покинуть Центральный Вокзал. Ему здорово повезло, что все кончилось так хорошо.

Он разделся настолько, чтобы было удобно, и начал читать, сознательно выбрав более жесткий из двух стульев, чтобы меньше клонило в сон. Кейт знал, что если бы лег на кровать, его хватило бы на полчаса, не больше.

Сначала он взял в руки «Стоит ли того затуманивание?» Эту можно пролистать быстро, только чтобы выяснить, что же это такое.

К счастью, история его была довольно хорошо изложена в первой главе. Метод разработал один немецкий профессор в 1934 году, вскоре после уничтожения Чикаго и Рима арктурианскими кораблями. Чикаго — там погибло около девяти миллионов человек, был уничтожен в начале 1933 года, а Рим — через несколько месяцев.

После гибели Чикаго во всех крупных Городах ввели обязательное затемнение… правда это не спасло Рим.

Рим, несмотря на полное затемнение, был уничтожен. К счастью, арктурианский корабль — тот, что выпустил снаряды — был перехвачен Допелле и несколько членов экипажа попали в плен.

Благодаря помощи кого-то или чего-то, называемого Мекки (автор книги предполагал, что читатели знают о нем все и не утруждал себя объяснениями), от оставшихся в живых арктуриан узнали, что их корабль обладал детекторами, обнаруживающими неизвестное до сих пор излучение — не световое, а излучаемое электрическими приборами.

Эти детекторы могли обнаружить город, пусть даже свет горел только внутри зданий, потому что стены пропускали так называемые лучи эпсилон, так же как радиоволны.

Одно время казалось, что безопасность Земле может гарантировать только возвращение к свечам и газовым лампам. (Электричеством можно было по-прежнему пользоваться для освещения зданий в течение дня, поскольку солнечный свет нейтрализовал лучи эпсилон, прежде чем они покидали атмосферу).

Однако Допелле заперся в своей лаборатории, занялся этой проблемой и открыл природу лучей эпсилон. Он ежедневно посылал отчеты о своей работе ученым всего мира, которые под его руководством пытались разработать способ нейтрализации этих лучей с такой же надежностью, как это делал солнечный свет.

Этот самый немецкий профессор нашел единственный до сего времени успешный способ: контрэпсилоновый газ, вызывающий затуманивание, которое Большой Совет Земли объявил обязательным для всех городов с населением более ста тысяч человек.

Газ профессора Курта Эббинга обладал удивительными свойствами. Без запаха, безвредный для всех форм растительной и животной жизни, непроницаемый для света и лучей эпсилон, он вырабатывался из древесного угля. Одна фабрика могла в течение нескольких часов произвести его столько, чтобы, смешавшись с воздухом, он полностью накрыл город. А на рассвете солнечные лучи разлагали его за десять-пятнадцать минут.

Со времени введения затуманивания несколько арктурианских кораблей сумели прорвать блокаду, но ни один крупный город Земли не был атакован. Затуманивание выдержало экзамен.

Однако были разрушены более десятка небольших городов. Предполагая, что арктурианские корабли выбирали целью нападения крупнейшие города, обнаруженные их детекторами, можно было сказать, что затуманивание спасло более десятка метрополий. Сравнивая потери в результате уничтожения крупных городов, если бы не было затуманивания, с потерями от гибели более мелких, можно было утверждать, что затуманивание спасло жизни по крайней мере десяти миллионам человек. А если принять во внимание, что среди целей могли оказаться Нью-Йорк или Лондон, цифра эта возрастала десятикратно.

Но у затуманивания была, так сказать, и темная сторона. Силы правопорядка в большинстве городов оказались совершенно беспомощными перед захлестнувшей их волной преступлений. Под прикрытием тумана улицы крупных городов превращались после наступления темноты в ничейную землю. В Нью-Йорке погибли пять тысяч полицейских, прежде чем силы правопорядка — точнее, их остатки — решили отказаться от ночного патрулирования улиц.

Гражданские комитеты самообороны тоже не оправдали надежд.

Ситуацию еще более осложняли ветераны войны в Космосе — у них часто просыпались преступные наклонности; психоз захватил около трети их общего числа.

В большинстве городов — особенно в Париже, Нью-Йорке и Берлине — в конце концов отказались от всяких попыток поддержания порядка по ночам. После наступления темноты власть переходила к гангстерам, а порядочные граждане покидали улицы и запирались по домам. Городской транспорт замирал.

Это может показаться странным, но большинство преступников ограничивали поле своей деятельности открытым пространством. Взломы происходили не чаще, чем до затуманивания. Человек, остававшийся дома и закрывавший окна и двери, рисковал не больше, чем прежде. Сам характер «психоза затуманивания», лежащего в основе большинства преступлений, казалось, требовал, чтобы их совершали под прикрытием густой, непроницаемой темноты…

Орудовали как одиночные преступники, так и целые банды, причем последние были значительно хуже. Такие группы, как Люди Ночи в Нью-Йорке, Кровожадные в Лондоне и Лены в Москве (у Кейта мелькнула мысль, не производное ли это от фамилии Ленин) использовали особые методы и были хорошо организованы.

Каждую ночь в крупных городах гибли сотни людей. Положение было бы еще хуже, если бы не одно счастливое обстоятельство: преступники чаще грабили и убивали друг друга, чем нападали на порядочных граждан, сидевших по домам.

Затуманивание было — как признавал автор — высокой ценой за безопасность от нападения из космоса. Около миллиона людей пали жертвами преступлений, совершенных во время затуманивания, но миллионов десять наверняка спаслись. Благодаря затуманиванию двенадцать атак, совершенных после гибели Чикаго и Рима, уничтожили лишь небольшие города. Стоило ли того затуманивание? Да, отвечал автор, учитывая десять миллионов человеческих жизней, а то и больше.

Кейт содрогнулся и отложил книгу в сторону. Если бы он купил ее в Гринвилле и прочитал в поезде, то не покинул бы Центральный Вокзал. Он бы точно купил лежанку или улегся бы на пол.

Да уж, ночная жизнь на Бродвее была здесь не такой, как там, откуда он прибыл.

Подойдя к окну, он остановился, глядя… нет, не на улицу, а на густую тьму за стеклом. Шторы не были задернуты, впрочем, это имело значение только на первом этаже.

Глядя снаружи, уже на расстоянии метра невозможно было бы увидеть окно. Эта темнота была просто невероятной, Кейт не поверил бы, что такое может быть, если бы не видел воочию.

А что происходило теперь там, внизу, во мраке Сорок Второй стрит, всего в квартале от Таймс-сквер — центра Вселенной?

Кейт задумчиво покачал головой. Сорок Вторая стрит во власти преступников! Пурпурные обитатели Луны, расхаживающие по центру Гринвилла! Генерал Эйзенхауэр — командующий венерианским сектором земного космического флота, ведущего войну с Арктуром!

В какую же безумную Вселенную он попал!

Глава 6 Капризы швейных машин

Что ж, какой бы ни была эта Вселенная, он оказался в ней, и с этим ничего не поделать. И он будет попадать впросак на каждом слове и на каждом шагу, пока не поймет управляющих ею законов.

А это слишком опасно в мире, где без предупреждения стреляют в человека, едва заподозрив в нем арктурианского шпиона, где можно погибнуть, решив прогуляться в темноте от Центрального Вокзала до Таймс-сквер.

Лучше уж отложить сон на потом и почитать еще немного.

Кейт решительно взял в руки карманное издание «Истории мира» Г. Дж. Уэллса. Он слишком устал, чтобы сидеть, и потому решил, что ляжет на постель, а если даже и уснет, то утром почитает до тех пор, пока не отважится выйти из отеля и оказаться лицом к лицу с Нью-Йорком… днем. Каким бы ни оказался этот Нью-Йорк, он все равно будет лучше Нью-Йорка ночью.

Кейт подложил подушку под голову и начал читать Уэллса. Он быстро просмотрел первые главы, читая лишь отдельные фразы, листая по десятку страниц разом.

Несколько месяцев назад перелистывал он эту книгу и хорошо помнил ее содержание. Это издание ничем не отличалось от того, по крайней мере в начале. Даже иллюстрации были те же самые.

Динозавры, Вавилон, египтяне, греки, Римская Империя, Карл Великий, Средневековье, Возрождение, Колумб и Америка, война с Англией, промышленная революция…

«В космос».

Так называлась одна из последних глав. Кейт перестал листать и начал читать.

1903 год. Профессор Джордж Ярли, американский ученый из Гарварда, сконструировал межзвездный двигатель.

Совершенно случайно!

Он возился со швейной машинкой жены, испорченной и предназначенной на свалку. Профессор пытался переделать ее так, чтобы ремень вращал небольшой генератор его собственной конструкции, который должен был давать ток низкого напряжения и высокой частоты необходимый для какого-то физического опыта.

Все подключив — к счастью, он вспомнил потом, как именно, — ученый несколько раз крутанул колесо… и тут его нога вместо педали ударилась о пол, а сам он едва не свалился со стула.

Швейная машина, педаль… генератор — все исчезло.

Профессор, не без юмора писал Уэллс, был тогда совершенно трезв, однако быстро исправил это упущение… Протрезвев, он отобрал у жены новую швейную машинку и точно скопировал генератор. На этот раз он сознательно повторил ошибочное соединение, нажал на педаль — и новехонькая швейная машинка исчезла.

Профессор еще не знал, что открыл, но догадывался — нечто великое. Он снял деньги со счета и купил еще две швейные машинки: одну для жены, чтобы ей было на чем шить, а вторую переделал точно так, как и две первые.

На сей раз он позаботился о свидетелях, среди которых были ректор и декан. Он не сказал им, чего следует ожидать, просто попросил смотреть на швейную машину.

Они и смотрели, но через секунду смотреть стало не на что.

Ученому пришлось приложить немалые усилия, чтобы убедить кое-кого, что это не фокус, но когда он все же убедил — после исчезновения швейной машинки жены декана — все признали, что он действительно открыл нечто.

Его освободили от лекций и выделили средства на дальнейшие исследования. Профессор лишился еще нескольких швейных машинок, после чего перестал ими пользоваться и сосредоточился на сути.

Он установил, что для приведения в движение «ошибочно» смонтированного генератора можно использовать пружинный привод, подключенный особым способом. Если же к генератору подключали электрический двигатель, что-то нарушалось и эксперимент заканчивался неудачей. По ходу дела выяснилось, что не нужен ни ремень, ни маховое колесо, однако челнок необходим и должен быть непременно из ферромагнитного сплава.

Профессор открыл, что для приведения генератора в движение можно использовать что угодно, кроме электричества, он опробовал ножной и пружинный приводы, водяное колесо и даже паровую машину — игрушку сына. Потом пришлось купить ему новую.

В конце концов он редуцировал прибор до относительно простого набора элементов, смонтированных в ящике — это было дешевле швейной машинки — и приводимых в движение пружинным механизмом от заводной игрушки, причем весь аппарат стоил менее пяти долларов, а собрать его можно было за пару часов.

После этого достаточно было завести пружину, толкнуть рычаг и… механизм отправлялся куда-то. Куда, каким образом — профессор не имел понятия, однако продолжал экспериментировать.

Потом в газете появилось сообщение о чем-то, что поначалу сочли метеоритом; оно ударило в стену небоскреба в Чикаго. После детального осмотра предмет оказался остатками деревянного ящика и нескольких странно повязанных частей, как электрических, так и механических.

Ярли отправился в Чикаго первым же поездом и на месте опознал свое творение.

Теперь он знал, что аппарат перемещается в пространстве, и мог работать над этим. Никто не засек время удара аппарата в здание, но из косвенных данных вытекало, что прибор перенесся из Гарварда в Чикаго за время, близкое к нулю.

Университет тут же выделил Ярли ассистентов, и группа начала экспериментировать, посылая устройства, снабженные номерами, и ведя точный реестр числа оборотов заводного ключа, ориентировки и времени — с точностью до секунды — исчезновения аппарата.

Кроме того, всему миру было объявлено о предмете исследований и выражалась просьба искать «коробки».

Из нескольких тысяч отправленных аппаратов были найдены два. Заглянув в реестр, профессор узнал кое-что важное. Во-первых, аппарат двигался в направлении оси генератора, во-вторых, отыскалась связь между количеством оборотов ключа и расстоянием, преодоленным аппаратом.

Теперь можно было браться за дело всерьез. К 1904 году он установил, что расстояние, преодоленное машиной, пропорционально кубу числа полных или частичных оборотов заводного ключа, и что время путешествия составляет ровно ноль секунд.

Уменьшая генератор до микроскопических размеров, можно было отправить устройство на относительно короткое расстояние — несколько километров — и нацелить так, чтобы оно приземлялось в определенном месте за городом.

Это могло бы произвести революцию на транспорте, если бы не факт, что машины на финише неизменно подвергались серьезным внешним и внутренним изменениям. Говоря простыми словами, от них мало что оставалось.

В качестве оружия это тоже не годилось: взрывчатые материалы никогда не достигали цели, вероятно, взрывались где-то по дороге, в каком-нибудь надпространстве.

Однако после трех лет опытов ученые смогли свести все данные воедино и даже начали понимать принцип… в той мере, чтобы предсказывать результаты.

Было установлено, что причиной разрушения аппаратов является их внезапная материализация в конечной стадии полета, в воздухе. Воздух — материал весьма солидный и нельзя мгновенно переместить какой-либо его объем за время, не уничтожив при этом предмета, вызывающего перемещение — тот подвергался разрушению не только как целое, но и во всей своей молекулярной структуре.

Стало очевидно, что единственным местом, куда можно посылать устройство, чтобы оно прибывало туда невредимым, может быть, вакуум, Космос. А поскольку дальность полета росла пропорционально кубу оборотов ключа, требовалась не такая большая машина, чтобы достичь Луны и даже других планет. Даже межзвездное путешествие не нуждалось в каком-то большом аппарате, тем более, что совершить его можно было в несколько прыжков, причем каждый отнимал не больше времени, чем нужно было пилоту, чтобы нажать кнопку.

Более того, раз время не играло никакой роли, то не требовалось и рассчитывать траекторию. Достаточно было нацелиться на конечную точку, установить дальность, нажать кнопку — и ты уже на месте, на безопасном расстоянии от планеты и остается только сесть.

Разумеется, первой целью была Луна.

Методику посадки разрабатывали несколько лет. Принципы аэродинамики были еще плохо изучены, хотя два брата по фамилии Райт еще несколько лет назад успешно летали на машине тяжелее воздуха — в том самом году, когда профессор Ярли лишился своей первой швейной машинки. К тому же на Луне воздуха не было.

В конце концов методика была разработана, и в 1910 году первый человек ступил на Луну, а потом вернулся целым и невредимым.

В течение следующего года люди достигли пригодных для заселения планет.

Следующая глава называлась: «Межпланетная война», однако Кейт не сумел ее прочесть: было уже половина четвертого, а день был слишком долгим и богатым событиями. Глаза его закрылись сами собой.

Он даже не разделся, просто вытянул руку, погасил свет и заснул почти в ту же секунду.

Проснулся он почти в полдень и полежал не открывая глаз, думая о своем сумасшедшем сне: о мире космических путешествий, совершаемых благодаря швейной машинке, о войне с Арктуром и затуманивании Нью-Йорка.

Когда он повернулся на бок, рука его разболелась с такой силой, что Кейт открыл глаза и увидел над головой незнакомый потолок. Этот разбудил его мгновенно. Сев на постели, он посмотрел на часы. Одиннадцать сорок пять?! Он на несколько часов опоздал на работу.

Опоздал?

Ничего не понимая, он встал с постели — чужой постели — и подошел к окну. Да, он находился на третьем этаже отеля на Сорок Второй стрит и смотрел на обычное уличное движение внизу. Обычные машины, тротуары, как обычно забитые обычными людьми, носящими обычные одежды. Это был Нью-Йорк, который он знал.

Значит, это все-таки был сон. Только как он оказался на Сорок Второй стрит?

Он постоял, подумал над этим, пытаясь совместить свое присутствие в отеле со всем остальным. Последним осмысленным воспоминанием было то, как он сидел на скамейке в саду мистера Бордена. Потом…

Мог ли он вернуться в Нью-Йорк каким-то иным способом, чем тот, который помнил… и как-то заместить воспоминания об этом жутким кошмаром? Если так, значит, ему срочно нужно к психиатру.

Неужели он сошел с ума? Похоже на то. И все-таки, что-то случилось. Если он отбросит эту невероятную версию, то не сможет объяснить, каким образом вернулся из имения Бордена в Нью-Йорк и как оказался в комнате отеля вместо собственной квартиры в Гринич-Виллидж.

А рука болела всерьез. Кейт тронул ее и ощутил под рубашкой повязку. Где-то он поранился, но наверняка не таким образом, как ему приснилось.

Ну что же, нужно выйти отсюда, пойти домой и… больше он ничего не мог придумать. Сначала надо попасть домой, а уж потом он сообразит, что делать дальше.

Отвернувшись от окна, он подошел к стулу, на котором сложил свои вещи. Взгляд его привлекло карманное издание «Истории мира» Г. Дж. Уэллса.

Руки Кейта слегка тряслись, когда он поднимал книгу и открывал на оглавлении. Кейт быстро взглянул на три последние главы. Они назывались: «В космос», «Межпланетная война» и «Борьба с Арктуром».

Книга выпала у него из рук. Он наклонился, чтобы ее поднять, и увидел другую, частично засунутую под кровать. Эта называлась «Стоит ли того затуманивание?»

Кейт опустился стул и несколько минут пытался собраться с мыслями, примириться с фактом, что это не кошмарный сон, а действительность.

Или необычайно реалистическая иллюзия.

Или он спятил, или все это было на самом деле. Он и вправду бежал от пурпурного чудовища, блуждал в черном тумане, спасался от банды убийц.

Кейт полез в карман брюк и вынул бумажник. Это были кредитки, а не доллары. Более тысячи кредиток.

Он медленно оделся, затем вновь подошел к окну. Это по-прежнему была Сорок Вторая стрит и выглядела она все так же обычно, но теперь это его не обмануло. Кейт вспомнил, какой она была в час ночи, и вздрогнул.

Присмотревшись внимательнее, он увидел отличия, которых прежде не замечал. Большинство магазинов выглядели знакомо, но некоторые были совершенно новые, и Кейт был уверен, что прежде их здесь не было.

Кроме того, вскоре он заметил в толпе красное пятно. Разумеется, это было пурпурное чудовище, оно входило в магазин на другой стороне улицы. И внимания на него обращали не больше, чем на остальных пешеходов.

Кейт вздохнул и начал собираться. Сборы свелись к расталкиванию по карманам «Истории мира», «Рассказа о Допелле» и двух журналов. Он решил не брать с собой «Стоит ли того затуманивание?», потому что выжал из этой книги все, что мог. Оставил он и вчерашний номер «Нью-Йорк Таймс».

Спустившись по лестнице, Кейт пересек холл. За стойкой стоял другой портье, он даже не взглянул на него. Кейт на секунду остановился перед входной дверью, с удивлением глядя на целое стекло. Потом заметил по краям свежую замазку.

Теперь, когда он окончательно проснулся, дал знать о себе голод. Сейчас это было самое важное — ведь он ничего не ел со вчерашнего утра. Двинувшись на восток, он вскоре нашел напротив Публичной Библиотеки небольшой ресторанчик.

Заняв столик, Кейт просмотрел меню. На выбор предлагалась дюжина блюд, названия выглядели знакомо, кроме трех, в конце списка. Эти три были самыми дорогими в меню: марсианский Zot a Ia Marsielle, жареный Кгаіі в соусе Карі и galline de luna.

Это последнее, насколько Кейт помнил испанский, означало лунного цыпленка. Он решил когда-нибудь обязательно попробовать все это, но сейчас чувствовал себя слишком голодным, чтобы экспериментировать, и потому заказал гуляш.

Гуляш, кроме прочих достоинств, не требует напряженного внимания. За едой Кейт просмотрел последние главы «Истории мира». Уэллс с горечью писал о межпланетной войне, считая ее вульгарно-захватнической, а Землю — агрессором.

Обитатели Луны и Венеры оказались дружелюбными и годными для эксплуатации… чем земляне и воспользовались. Интеллект высоких пурпурных лунарей был близок к уровню африканского дикаря, вот только лунари вели себя гораздо спокойнее. Они оказались превосходными рабочими и еще лучшими механиками, когда их познакомили с машинами. Наиболее предприимчивые из них откладывали свои заработки и приезжали на Землю, но никогда здесь не оставались: две или три недели — максимальный срок, который они могли провести на Земле без вреда для здоровья. Использование их труда на Земле было законодательно запрещено после того, как тысячи привезенных с Луны рабочих умерли в течение нескольких месяцев. Продолжительность жизни лунарей составляла двадцать лет — на Луне. В других местах — на Земле, Венере, Марсе, Каллисто — ни один не выдерживал больше полугола.

Венериане, хоть и не отставали по интеллекту от землян, были существами совершенно иного склада. Интересующиеся исключительно философией, искусством и абстрактной математикой, они приняли землян с распростертыми объятиями, стремясь обменяться мыслями и взглядами. У них не было городов (домов тоже), они не имели ни машин, ни оружия — словом, не создали цивилизацию.

Очень немногочисленные, они вели кочевой образ жизни; и, если не считать умственной активности, жили примитивно, как животные. Они ничем не мешали людям и предлагали им любую возможную помощь — за исключением физического труда — при колонизации и эксплуатации Венеры. Земляне основали там четыре колонии, в которых проживало около миллиона человек.

А вот с Марсом дело обстояло иначе.

Марсиане почему-то не захотели, чтобы их колонизировали. Как выяснилось, они создали цивилизацию почти равную земной, за исключением межзвездного двигателя — вероятно, потому, что не носили одежды и не придумали швейных машин.

Первых землян на Марсе встретили серьезно и вежливо (марсиане все делали серьезно, у них напрочь отсутствовало чувство юмора) и предложили им вернуться домой и никогда больше не возвращаться. Членов же второй и третьей экспедиции попросту перебили.

Хотя марсиане захватили звездолеты, на которых прилетели земляне, они не потрудились ни использовать их, ни скопировать. Им вовсе не хотелось покидать Марс. В сущности, как писал Уэллс, ни один марсианин никогда не покинул Марса живым, даже во время межпланетной войны.

Несколько марсиан, схваченных живыми и посаженных на земные корабли для демонстрации и изучения, умерли еще до того, как ракеты вышли за пределы разреженной атмосферы Марса.

Это нежелание или неспособность хотя бы минуту жить за пределами родной планеты распространялось также на марсианские растения и животных. Ни один вид марсианской флоры и фауны не пополнил земных ботанических садов или зоопарков.

Так называемая межпланетная война велась исключительно на поверхности Марса. Это была яростная битва, в ходе которой население Марса уменьшилось в десятки раз. В конце концов, перед лицом полного уничтожения, марсиане капитулировали и согласились на колонизацию своей планеты.

Из всех планет Солнечной системы и их спутников только четыре — Земля, Луна, Венера и Марс — оказались населены разумными формами жизни. На Сатурне процветала удивительная растительная жизнь, а на нескольких спутниках Юпитера кроме растений обнаружили и диких животных.

Человек встретил равного себе противника — агрессивную расу разумных существ, — только выбравшись за пределы Солнечной системы. Арктуриане обладали межзвездным двигателем уже много веков и лишь случайно — ведь галактика невероятно велика — еще не посетили нашу систему. Узнав о нас после встречи у Проксимы Центавра, они решили исправить это упущение.

В данный момент война с Арктуром с точки зрения Земли была оборонительной, хотя использовались все доступные средства нападения. До сих пор ни одна из сторон не добилась решающего преимущества — не позволял уровень средств защиты. Только иногда кораблям одной из сторон удавалось прорываться сквозь защитные кордоны и нанести противнику удар.

Захватив в первой фазе войны несколько арктурианских кораблей, Земля быстро ликвидировала свое техническое отставание.

Ныне, благодаря гению и командованию Допелле Земля добилась незначительного превосходства в некоторых областях, но продолжала вести позиционную войну.

Допелле! Опять эта фамилия. Кейт отложил книгу Уэллса и полез в карман за «Рассказом о Допелле». Тут он осознал, что уже давно закончил есть и нет больше причин сидеть здесь.

Он расплатился и вышел. Лестница, ведущая в библиотеку на другой стороне улицы, привлекла его — там можно было сесть и читать дальше.

Но, пора было подумать и о работе.

Работал он в Издательствах Бордена — здесь и сейчас — или же нет? Если да, то прогул утра в понедельник можно было бы объяснить. Но не прогул целого дня.

А часы показывали уже второй час.

Может, сначала попытаться получить всю возможную информацию, а уж потом идти на работу? Это показалось ему вполне логичным.

Кейт вошел в табачный магазин на углу. Перед телефонной будкой стояла небольшая очередь. Впрочем, ожидание позволило ему решить загадку, каким образом платили здесь за телефон, если не было монет. Каждый, закончив разговор, подходил к кассе и платил банкнотами сумму, появлявшуюся в окошечке над дверью кабины. После оплаты кассир нажимал кнопку, обнуливая табло.

Вероятно, такое же окошко было и над дверью кабины в аптеке в Гринвилле; Кейт его просто не заметил. А поскольку разговор не состоялся, счетчик показывал ноль.

К счастью, никто из стоявших в очереди не разговаривал долго, и через несколько минут Кейт вошел в будку.

Он набрал номер Издательств Бордена и только тут сообразил, что следовало бы проверить номер по телефонной книге.

Однако в трубке раздался голос, как ему показалось, Марион Блейк, секретаря Издательств.

— Могу я поговорить с мистером Уинтоном? — спросил он. — Мистером Кейтом Уинтоном?

— Нет, сэр. Мистера Уинтона сейчас нет. А кто говорит?

— Это неважно. Я позвоню завтра.

Он торопливо повесил трубку, не дожидаясь новых вопросов. Хотелось верить, что Марион не узнала его голос.

Кейт заплатил в кассу полкредитки и, подумав, пришел к выводу, что мог бы лучше истратить эти деньги. Нужно было спросить, вышел Кейт Уинтон на обед или уехал из города, и знает ли она, где он. Однако было уже слишком поздно — вновь выстаивать очередь не хотелось.

Его вдруг потянуло как можно скорее выйти из магазина и узнать все, каким бы опасным это ни было.

Он быстро прошел несколько кварталов, отделявших его от здания, в котором Издательства Бордена занимали весь одиннадцатый этаж, поднялся лифтом наверх, глубоко вздохнул и вышел.

Глава 7 Коктейль с Каллисто

Кейт стоял перед хорошо знакомой дверью. Он всегда ею восхищался. Она была из современных — сплошная стеклянная плита с причудливой хромированной ручкой. Петли были утоплены в стену, а надпись «Объединенные Издательства Бордена» находилась на уровне глаз: небольшая и строгая, металлические буквы вплавлены в толстое стекло.

Кейт осторожно взялся за ручку, стараясь как всегда не оставлять отпечатков пальцев на этой удивительной плите, открыл дверь и вошел.

Тот же барьер красного дерева, те же картины, изображающие сцены охоты, на стенах. И та же пухленькая Марион Блейк, с теми же полными губами и зачесанными наверх темными волосами, сидит за тем же столом. Первый знакомый человек, кого он встретил за… Боже, неужели все это началось только вчера в семь вечера? Ему казалось, будто прошло уже несколько недель. На мгновенье Кейту захотелось перескочить через барьер и расцеловать Марион Блейк.

До сих пор ему встречались знакомые вещи, места, но не люди. Да действительно, адрес в «Поразительных Историях» указывал, что Издательства Бордена по-прежнему находились здесь, занимаясь своим привычным делом, но только теперь он понял, что не очень-то верил в это, пока не увидел Марион Блейк на ее всегдашнем месте.

Знакомый вид редакции, где все выглядело так, как он помнил, заставили Кейта усомниться в реальности последних восемнадцати часов.

Это было невозможно, просто невозможно…

А потом Марион Блейк повернулась, посмотрела на него, и Кейт понял, что женщина его не узнает.

— Да? — нетерпеливо спросила она.

Кейт откашлялся. Шутит она что ли? Не знает его или просто валяет дурака?

Он откашлялся еще раз.

— Мистер Кейт Уинтон на месте? Я хотел бы с ним повидаться.

Это могло сойти за ответную шутку. Если сейчас она ему улыбнется, он сможет ответить ей тем же.

— Мистер Уинтон уже ушел домой, сэр, — сказала она.

— Гмм… а мистер Борден… Он в редакции?

— Нет, сэр.

— А Бет… мисс Хедли?

— Нет, сэр. Почти все работники ушли в час. В этом месяце мы заканчиваем работу именно в час.

— Так… ах, да. — Кейт вовремя остановился, заставив себя не удивляться тому, что наверняка должен был знать. — Я и забыл, — неловко добавил он. Интересно, почему они закрываются в час дня, к тому же именно в этом месяце? — Тогда я приду завтра. Когда я смогу застать мистера Уинтона?

— Около семи.

— Се… — Он вновь с трудом удержался и не переспросил, что она имела в виду — семь утра или семь вечера. Наверняка семь вечера — это почти время затуманивания.

И вдруг он понял! Это было так просто, что он сам удивился, как не сообразил раньше.

Разумеется, в городе, где введено затуманивание, в городе, чьи улицы в темноте становились смертельно опасными, в городе без нормальной ночной жизни и время работы должно было сместиться, чтобы у людей вообще могла быть какая-то личная жизнь.

Все менялось — ведь человек должен был добраться до дома до темноты, причем задолго, если хотел дожить до утра. Рабочий день должен был начинаться в шесть или семь утра — через час после того, как восходящее солнце уничтожит туман — и продолжаться до часа или двух часов дня. Это освобождало людям вторую половину дня — эквивалент вечеров.

Разумеется, все так и было. Кейт недоумевал, почему не догадался обо всем, когда читал книгу о затуманивании.

Новость даже обрадовала его. Все-таки Бродвей был не таким мертвым, как боялся Кейт. Наверняка есть и представления, и развлечения, и концерты, правда — после полудня, а не вечером. А вместо ночных клубов — дневные.

При этом все оказывались в безопасности, дома, скажем, к семи или восьми, и спали до четырех или пяти утра. А поскольку продолжительность дня и ночи менялась в течение года, часы работы варьировались. Вот почему в этом месяце работа заканчивалась в час дня. Наверняка это регулировалось постановлениями местных властей, потому что Марион была уверена, что Кейт об этом знает, и удивилась, узнав, что он забыл.

Кейт увидел, что Марион складывает все со стола в ящик и готовится уходить. Она вновь посмотрела на него, словно удивляясь, что он еще здесь.

— Скажите, вас зовут Марион? — спросил он. — Марион Блейк?

Глаза ее широко раскрылись от удивления.

— Да… Но откуда…

— Мне показалось, что я вас помню, хотя поначалу не был уверен, — сказал Кейт. Он лихорадочно пытался вспомнить все, что она о себе говорила: подружки, с которыми встречалась Марион, где она жила и что делала.

— Девушка по имени Эстель… э-э… забыл ее фамилию… познакомила нас на вечеринке… кажется, в Кувинсе. — Он улыбнулся. — В тот вечер я был с Эстель. Разве не забавно, что я не могу вспомнить ее фамилию, а вашу запомнил, хотя мы танцевали всего один раз?

Она поблагодарила Кейта за комплимент.

— Наверное, вы правы, — сказала она, — хотя я ничего такого не помню. Я действительно живу в Кувинсе и хожу там на танцы. И у меня есть подруга, которую зовут Эстель Рэмбо, так что вы не могли все это придумать.

— Я и не ожидал, что вы запомните мое имя, — сказал Кейт. — Это было несколько месяцев назад. Меня зовут Карл Уинстон. Однако на меня вы произвели впечатление, поэтому я до сих пор помню, как вы сказали, что работаете в издательстве. Вот только я забыл, в каком, потому и не ожидал вас здесь увидеть. Помню еще, вы говорили, что пишете… Вы поэтесса, ведь так?

— Я бы не сказала, мистер Уинстон. Просто пишу стихи, вот и все.

— Называй меня по имени, — сказал Кейт, — ведь мы старые знакомые, пусть даже ты меня и не помнишь. Ты уже уходишь?

— Да. Мне нужно было еще закончить два срочных письма. Мистер Борден сказал, что если я сделаю это после часа, то завтра смогу прийти на работу на полчаса позже. — Она посмотрела на часы над столом и криво усмехнулась. — Похоже, это была ловушка. Письма оказались длинные и отняли у меня почти час.

— Во всяком случае я рад, что ты оказалась здесь, — сказал Кейт. — Выпьешь со мной чего-нибудь?

Она заколебалась.

— Только если быстро. Мне нужно быть в Кувинсе в половине третьего… меня будут ждать.

«Отлично», — подумал Кейт. Его обрадовало, что у нее свидание, поскольку он мог вытянуть у нее все, что хотел узнать за выпивкой, но не собирался тратить на нее всю вторую половину дня.

Они спустились на лифте и Кейт позволил Марион выбрать заведение, оказавшееся баром за углом Мэдисон-авеню. Кейт еще никогда не бывал здесь.

За коктейлем с Каллисто (Кейт заказал то же, что и Марион; пойло оказалось слишком сладким, но в общем сносным) он сказал ей:

— Кажется, я упоминал при нашей первой встрече, что я писатель и пока пишу статьи. А теперь решил попробовать силы в прозе и уже написал несколько вещей.

— О! Потому ты и пришел к нам?

— Да. Я хотел поговорить с мистером Уинтоном или мистером Борденом, а может, с мисс Хедли и узнать, что вам нужно. Сколько страниц и тому подобное.

— Ну, кое-что и я могу тебе сказать. Думаю, у них вполне достаточно вестернов и криминалов. Мисс Хедли ищет рассказы для своего журнала, а кроме того нужны и короткие и длинные вещи для журнала приключений.

— А что с фантастикой? Думаю, она мне удается лучше.

— А, значит ты слышал об этом?

— О чем?

— Что Борден собирается издавать журнал научной фантастики.

Кейт открыл рот — и быстро закрыл, пока не ляпнул какую-нибудь глупость. Нельзя было ничему удивляться. Он глотнул коктейля и задумался. Во всем этом было нечто странное.

Почему Марион сказала, что Борден только собирается издавать журнал научной фантастики? Ведь он уже издавал «Поразительные Истории» — экземпляр лежал у Кейта в кармане и на нем был фирменный знак Бордена. Почему Марион не сказала, что Борден собирается издавать второй журнал НФ?

Не понимая, в чем тут дело, Кейт осторожно ответил:

— Да, я что-то слышал об этом. Это правда?

— Да. Один номер уже собран и готов к печати. Журнал запустят осенью как ежеквартальник, а если пойдет хорошо, сделают ежемесячником. Для него и вправду нужен материал, пока есть только повести в отрывках и один или два рассказа.

Кейт кивнул и отпил «Каллисто».

— А что ты думаешь о фантастике? — спросил он.

— Думаю, журнал фантастики нужно было запустить уже давно. Это единственная область, в которой мы ничего не издаем.

Кейт полез в задний карман брюк и вытащил свернутый экземпляр «Поразительных Историй» — тот, что купил в Гринвилле и еще не успел прочесть, поскольку в первую очередь занялся «Нью-Йорк Таймс» и книгами.

Он положил журнал на стол, желая посмотреть, как среагирует на него Марион, утверждающая, будто Борден не издает никакой фантастики.

— О, я вижу, ты читаешь наш лучший приключенческий журнал.

«Как же все просто, — подумал Кейт. — Почему я сам не догадался? В мире, для которого межзвездные путешествия, межпланетные войны и пурпурные чудовища с Луны считаются ежедневной рутиной, рассказы о подобных вещах могут быть только приключенческими, а не фантастическими».

Но, если подобные вещи относились к приключениям, то что же, черт возьми, считается фантастикой? Он отметил для себя, что при случае нужно купить какой-нибудь журнал НФ. Это может оказаться куда как интересным.

Кейт снова посмотрел на «Поразительные Истории».

— Это хороший журнал, — сказал он. — Я бы хотел писать для него.

— Думаю, мистеру Уинтону нужен материал. Он охотно поговорит с тобой, если ты придешь завтра утром. У тебя есть готовые рассказы?

— Вообще-то, нет. У меня много незавершенного и я бы хотел сначала с ним поговорить, прежде чем идти дальше. Так можно избежать разочарования.

— Ты знаком с мистером Уинтоном? Ваши фамилии очень похожи: Кейт Уинтон — Карл Уинстон. Это может тебе помешать.

— Нет, я никогда не встречался с мистером Уинтоном.

Да, наши фамилии очень похожи — и к тому же у нас одинаковые инициалы. Но как это может помешать?

— Будет похоже на псевдоним. Если произведения Карла Уинстона появятся в журнале Кейта Уинтона, многие решат, что это его собственные рассказы, подписанные слегка измененной фамилией. А он этого наверняка не хочет.

Кейт кивнул.

— Да, теперь я и сам это вижу. Впрочем, это не имеет особого значения, все равно я буду писать беллетристику, придется только изменить фамилию. Статьи я публикую под собственной, кроме тех, что написаны от лица негра, а теперь возьму псевдоним.

Он глотнул тошнотворно сладкого «Каллисто» и решил никогда больше не заказывать его. Потом спросил:

— Кстати, можешь ты рассказать мне побольше об этом Кейте Уинтоне?

— А что ты хочешь знать?

Он неопределенно постриг пальцами.

— Все, что может помочь мне в разговоре с ним. Как выглядит. Что ест на завтрак. Какой он редактор.

— Ну… — Марион Блейк задумчиво нахмурилась. — Он высокий, немного выше тебя и чуть похудее. Брюнет. Носит очки в роговой оправе. Ему около тридцати и выглядит он очень серьезным. — Она вдруг хихикнула. — Кажется, в последнее время он стал еще серьезнее, чем обычно, хотя это неудивительно.

— Почему?

— Похоже, он влюбился, — ответила она.

Кейт заставил себя улыбнуться.

— В тебя?

— О, меня он даже не замечает. Нет, в редактора нашего нового журнала, суперкрасавицу мисс Бетти Хедли. Разумеется, шансов у него никаких.

Кейт хотел спросить, почему, но передумал, услышав это «разумеется». Когда люди говорят «разумеется», это значит, что ты должен знать, почему. Только отчего, коль скоро он сказал, что не знает Кейта Уинтона и не упомянул, что знаком с Бетти Хедли, Марион считала, будто собеседник должен знать, почему у Кейта нет никаких шансов на любовь Бетти? Может, дальше ему удастся что-то узнать, не задавая вопросов.

— Должно быть, ему это неприятно, — сказал он.

— Надо думать, — Марион глубоко вздохнула. — О, боже, любая девушка в мире отдала бы все свои зубы и правую руку, лишь бы оказаться на месте Бетти Хедли.

Кейт не мог спросить, почему, но мог зондировать дальше.

— А ты?

— Я? Ты шутишь, Карл! Быть невестой величайшего человека в мире? Самого умного, самого красивого, самого романтического, самого… боже ты мой!

— О? — буркнул он и выпил остаток коктейля почти не давясь. Потом жестом подозвал официантку, а когда она подошла, спросил Марион, — Еще один?

— У меня нет времени, — ответила та, поглядев на часы. — Нет, не могу. У меня еще осталось полбокала. Закажи себе, а мне не нужно.

Кейт взглянул на официантку.

— Пожалуйста, один «манхеттен».

— Простите, сэр, но я никогда не слышала такого названия. Это какой-то новый коктейль?

— А «мартини»?

— О да. Голубой или розовый?

Кейт с трудом сдержался.

— Есть у вас просто виски?

— Конечно. Какой-нибудь особой марки?

Он отрицательно покачал головой, не желая больше искушать судьбу. Хотелось верить, что виски не будет ни розовым, ни голубым.

Кейт посмотрел на Марион, прикидывая, как склонить ее к дальнейшему разговору и заставить рассказать, кто является женихом Бетти Хедли. Он явно должен это знать. А может, и знал, или по крайней мере подозревал страшную правду.

Марион подтвердила это безо всяких усилий с его стороны. Взор ее стал мечтательным.

— О боже, — прошептала она. — Допелле!

Это прозвучало почти как молитва.

Глава 8 Мекки

«Ну, — подумал Кейт, вот оно — худшее». Впрочем, Бетти была только невестой, а не женой. Может, у него еще был шанс, пусть и совсем небольшой. Марион снова вздохнула и заметила:

— Я думаю, глупо она поступила: согласилась ждать, пока не закончится война. А кто знает, когда она кончится? И настояла, чтобы по-прежнему работать в редакции, хотя у Допелле денег больше, чем ему нужно, и… хотя, не будь у нее никакого занятия, она могла бы спятить, дожидаясь его. Боже, я бы сошла с ума, ожидая Допелле, даже если бы имела чем занять себя.

— Но у тебя есть работа.

— Но нет Допелле.

Марион отхлебнула коктейль и вздохнула так громко, что Кейт испугался, не привлекло бы это внимания.

Официантка подала ему виски, которое оказалось не голубым и не розовым, а золотистым. Более того, уже первый глоток убедил его, что жидкость не только выглядела как виски, но и на вкус не отличалась. Пока Марион цедила остатки своего «Каллисто», Кейт выпил виски и почувствовал себя лучше. Впрочем, не намного.

Марион встала.

— Мне пора, — сказала она. — Спасибо за коктейль, Карл. Ты будешь завтра в издательстве?

— Завтра или послезавтра, — ответил Кейт.

Он уже решил, что нужно идти туда с каким-нибудь материалом. Два или три рассказа, если он сумеет написать их так быстро. Ему казалось, что он знает, как это сделать.

Он проводил Марион до метро и затем направился к библиотеке.

Честно говоря, идти ему туда не хотелось. Он бы с удовольствием вернулся в бар, из которого только что вышел — или зашел в какой-нибудь другой — и там остался. Однако здравый смысл подсказывал, что это имело бы катастрофические последствия. В буквальном смысле. Он и в трезвом виде мог заработать немалые неприятности.

К тому же его только что постигли два сильнейших удара. Во-первых, здесь у него не было работы: тот Кейт Уинтон, что работал у Бордена, не только не был им самим, но даже не походил на своего однофамильца. Возраст совпадал, но и все. Во-вторых, Бетти Хедли не только была помолвлена, но еще и с таким необычайно романтическим типом, что это казалось просто невероятным.

Оказавшись в библиотеке, он поднялся в читальный зал и сел за один из столов. Он не стал заполнять заказа на книги, поскольку принес их с собой больше, чем был в состоянии прочесть за день. А ведь помимо чтения нужно было еще заняться своим будущим.

Кейт вынул из кармана три издания, которые до сих пор не успел прочесть: по экземпляру «Поразительных Историй» и «Идеальных Любовных Историй», а еще «Рассказ о Допелле», написанный Полом Гэллико.

Нахмурившись, смотрел он на томик карманного формата. Из того что он слышал и читал о Допелле — а это было совсем мало, ведь он находился в этом невероятном мире всего двадцать часов, — выходило, что парень практически правил всей Солнечной Системой, а кроме того, завоевал Бетти Хедли.

Кейт взял книгу в руки, потом отложил ее. Если он начнет, то будет читать до конца, а это потребует больше времени, чем он мог бы сейчас себе позволить.

Поскольку здесь он не был редактором популярного журнала, следовало найти способ зарабатывать на жизнь, и немедленно — денег, оставшихся после истории в Гринвилле, хватит ненадолго. А способ заработать на жизнь, который он придумал, требовал изучения этих двух журналов.

Сначала он открыл «Поразительные Истории» и просмотрел содержание, мысленно сравнивая с содержанием июльского номера, который сам отправил в печать. Все авторы были теми же самыми, сверху донизу. Названия нескольких рассказов совпадали, другие изменились.

Прежде чем читать всерьез, Кейт пролистал журнал, разглядел иллюстрации. В каждой из них он заметил ту же почти неуловимую разницу, которая отличала обложку. Все они были созданы теми же художниками — точнее, художниками с теми же фамилиями и методами работы, — но были живее и динамичнее. Девушки стали гораздо красивее, а чудовища куда ужаснее. Ужасно ужаснее.

Кейт начал читать с самого короткого рассказа, попутно анализируя содержание. Сюжет был тот же самый, однако в деталях он заметил различия. Закончил он чтение слегка удивленный, однако в голове у него родилась одна идея.

Через некоторое время она окончательно сформировалась. Кейт не стал читать остальные рассказы, лишь бегло просмотрел их, не обращая особого внимания на сюжеты и описания героев, сосредоточившись на реалиях быта и деталях фона.

Идея была неплоха. Разница между этими историями и теми, которые он помнил, заключалась в том, что здесь все рассказы имели очень похожий фон и детали. Каждый писатель описывал марсиан и венериан совершенно одинаково. Все космические корабли действовали на одном принципе, о котором он прочел в книге Уэллса. Рассказы о войне в Космосе касались либо войны между Марсом и Землей времен начала колонизации, либо нынешнего конфликта Земли и Арктура.

Марион Блейк была совершенно права, назвав «Поразительные Истории» журналом приключений, а не фантастики. Фон этих историй был реальным для безумной Вселенной, в которой оказался Кейт. Ситуации и детали были подлинными и согласованными.

Так просто и обычно — приключенческие рассказы.

Кейт с треском хлопнул журналом по столу, заработав укоризненный взгляд от библиотекаря.

«Однако, — размышлял он, — здесь должны быть какие-то фантастические журналы, иначе Борден не надумал бы издавать ничего такого. А коль скоро эти рассказы фантастикой не являлись, то что же? Нужно купить какой-нибудь журнал НФ и выяснить это».

Он взял в руки книгу о Допелле и со злостью принялся листать ее. Допелле! Этот человек был ему ненавистен, однако теперь он хотя бы знал, как произносится его фамилия — слышал от Марион. Она произносила ее по-французски — Допел — всего два слога и ударение на втором.

Кейт задумался. Эту книгу — хоть и с огромной неохотой — он прочтет следующей. Но стоит ли браться за нее здесь и сейчас? Посмотрев на большие часы на стене, он решил, что не стоит: до наступления темноты и затуманивания он должен был сделать кое-что поважнее — найти какое-то жилище и способ зарабатывать на жизнь. Нельзя ждать, пока деньги кончатся.

Он вынул бумажник и пересчитал деньги, оставшиеся из двух тысяч кредиток — примерно двухсот долларов, — которые дал ему аптекарь. Осталось чуть больше половины. Если экономить, этого может хватить на неделю. Наверняка не дольше, ведь придется купить кое-что из одежды, туалетные принадлежности и бог знает что еще, поскольку у него вообще ничего нет.

А может, в этой Вселенной он по-прежнему имел шкаф, полный одежды, и уютную двухкомнатную квартиру на Грэшем-стрит в Гринич-Виллидж?

Обдумав такую возможность, Кейт отбросил ее, как совсем уж невероятную. Тот Уинтон, который делал его работу, наверняка занимал и его квартиру. Кейт уже знал, что в этой Вселенной ему не было места. Он должен завоевать себе положение, но это будет нелегко.

Что же это за Вселенная? Как он сюда попал? И почему?

С трудом он отогнал от себя эту мысль. Должно существовать какое-то объяснение, может, есть даже возможность вернуться. Однако самое главное сейчас — выжить, а для этого он должен сосредоточиться и хорошо все спланировать. Как лучше всего потратить свой эквивалент сотни долларов?

Кейт подошел к столу библиотекаря и одолжил у него бумагу и карандаш. Вернувшись на место, он принялся составлять список необходимых вещей. Длина списка ужаснула его.

Впрочем, когда он суммировал приблизительные цены, результат оказался меньше, чем он ожидал. Он мог купить все это кредиток за четыреста, так что на жизнь оставалось еще шестьсот. Если выбрать дешевый отель и питаться в дешевых ресторанах, денег может хватить на десять дней или даже недели на две.

Кейт вышел из библиотеки и направился к табачной лавке, из которой звонил несколько часов назад.

Для начала следовало исключить самое невероятное. Он поискал в телефонной книге Кейта Уинтона — фамилия была в списке, номер и адрес оказались прежними. Войдя в кабину — очереди уже не было, — Кейт набрал номер.

— Кейт Уинтон слушает, — донеслось из трубки.

Кейт спокойно повесил трубку. Одно он выяснил.

Зайдя в ближайший дешевый магазин, он принялся за покупки, памятуя, что нельзя быть слишком привередливым, иначе деньги быстро кончатся. Сначала он купил небольшой чемоданчик, самый дешевый, какой только нашел — двадцать две с половиной кредитки. Потом по списку: носки, носовые платки, бритва, зубные щетки…

Перевязочный материал и антисептик для раны, карандаш, резинка, стопка белой и стопка желтой бумаги… Список казался бесконечным. Когда же он добавил к нему несколько дешевых рубашек, чемодан оказался почти полон.

В прачечной Кейт подождал, пока ему почистят и погладят костюм. Кроме того, он отдал почистить и туфли.

Последней его покупкой, после которой осталось чуть меньше шестисот кредиток, были десятка полтора популярных журналов; их он выбирал очень придирчиво, поскольку они играли в его плане важную роль.

За то время, что Кейт совершал последние покупки, на улице собралась толпа. Когда он вышел из магазина, тротуар был забит, а в квартале или двух звучала громкая овация.

После мгновенного колебания Кейт остановился, прижавшись спиной к стеклу витрины. Он хотел знать, что происходит, но решил, что лучше ему оставаться на месте, чем пытаться пробиться к краю тротуара, тем более что чемодан и пачка журналов под мышкой затрудняли передвижение.

Кто-то или что-то приближалось — овация становилась громче. Кейт заметил, что все движение на улице прекратилось, все машины остановились у тротуаров. Появились двое полицейских на мотоциклах, а за ними машина с водителем в мундире.

На заднем сиденье машины никого не было, но прямо над нею, метрах в трех, двигалось нечто.

Это был гладкий металлический шар немного больше футбольного мяча.

По мере того, как он приближался, толпа кричала все громче, клаксоны машин оглушительно ревели.

Наконец Кейт сумел различить слова, скандируемые толпой, и узнал одно из них.

— Мекки, Мекки, Мекки!!!

— Покажи этим чертовым арктурианам, Мекки! — орал кто-то едва не в ухо.

И тут произошло нечто невероятное.

Среди криков толпы Кейт вдруг услышал голос — спокойный, отчетливый голос, шедший, казалось, отовсюду и ниоткуда.

— ИНТЕРЕСНАЯ СИТУАЦИЯ, КЕЙТ УИНТОН. КАК-НИБУДЬ ЗАГЛЯНИ КО МНЕ, И МЫ ВМЕСТЕ ПОДУМАЕМ НАД НЕЙ.

Кейт вздрогнул и огляделся. Никто из окружающих людей не обращал на него внимания, однако резкое движение заставило стоявшего рядом мужчину повернуться к нему.

— Вы слышали? — спросил Кейт.

— Что?

— Что-то о… о каком-то Кейте Уинтоне?

— Ну ты и псих, — ответил мужчина, отвернулся и заорал, что было сил: — Мекки! Виват, Мекки!

Кейт выбрался на свободное место между толпой, рвущейся к краю тротуара, и людьми, стоявшими у стены здания. Он старался не отставать от лимузина и висящего над ним шара. Кейту показалось, что это именно он заговорил с ним.

Если так, то он обратился к нему по имени, и никто другой этого не слышал. Теперь Кейт осознал, что голос вовсе не доносился отовсюду, а прозвучал у него в голове. И голос был совершенно лишен выражения. Какой-то механический. Нечеловеческий.

Неужели он начал сходить с ума?

А может, уже сошел?

Как бы то ни было, Кейт испытывал странную уверенность, что не должен терять шар из виду. Это он обратился к нему по имени.

Может, этот шар знал, почему он здесь оказался, что стряслось с миром, который он помнил — с нормальным миром, в котором были мировые, а не межпланетные войны, миром, в котором он был редактором журнала НФ, ставшего здесь журналом приключений и редактируемого человеком, носящим его фамилию, но нисколько на него не похожим.

— Мекки!! — ревела толпа. — Мекки, Мекки!

«Мекки» — видимо, так назывался шар. Может, ему известны ответы на все вопросы. Мекки сказал: КАК-НИБУДЬ ЗАГЛЯНИ КО МНЕ! Если существовало какое-то объяснение, Кейт хотел знать его немедленно.

Он протискивался сквозь толпу, задевая людей своим чемоданом, то и дело нарываясь на злые взгляды и слова. Не обращая на это внимания, Кейт ломился вперед, отставая, конечно, но не слишком.

Вновь послышался голос.

— КЕЙТ УИНТОН, — произнес он, — ОСТАНОВИСЬ. НЕ ХОДИ СЕЙЧАС ЗА МНОЙ, А ТО ТЫ ПОЖАЛЕЕШЬ ОБ ЭТОМ.

Кейт попытался перекричать рев толпы.

— Почему?! — заорал он. — Кто?!.

Тут до него дошло, что люди слышат его, несмотря на оглушительный шум, и начинают посматривать странно.

— НЕ ПРИВЛЕКАЙ К СЕБЕ ВНИМАНИЯ, — сказал голос. — ДА, Я ЧИТАЮ ТВОИ МЫСЛИ. ДА, Я МЕККИ. СДЕЛАЙ, КАК ЗАПЛАНИРОВАЛ, И ПРИХОДИ КО МНЕ ЧЕРЕЗ ТРИ МЕСЯЦА.

«Почему? — с отчаянием подумал Кейт. — Почему я должен ждать так долго?»

— КРИТИЧЕСКОЕ ПОЛОЖЕНИЕ НА ФРОНТЕ, — объяснил голос. — СТАВКОЙ ЯВЛЯЕТСЯ ВЫЖИВАНИЕ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ РАСЫ. АРКТУРИАНЕ МОГУТ ПОБЕДИТЬ. У МЕНЯ СЕЙЧАС ПРОСТО НЕТ ДЛЯ ТЕБЯ ВРЕМЕНИ.

— Так что же мне делать?

— ТО, ЧТО ТЫ РЕШИЛ, — сказал голос. — И БУДЬ ОСТОРОЖЕН, ЕЩЕ ОСТОРОЖНЕЕ, ЧЕМ ДО СИХ ПОР. ТЕБЕ ПОСТОЯННО УГРОЖАЕТ ОПАСНОСТЬ.

Кейт лихорадочно пытался сформулировать мысль, которая разом принесла бы ответ на все мучительные вопросы.

— Но что случилось? Где я оказался?

— ПОТОМ, — ответил голос. — ПОТОМ Я ПОПЫТАЮСЬ РЕШИТЬ ТВОЮ ПРОБЛЕМУ. СЕЙЧАС Я НЕ ЗНАЮ ОТВЕТОВ НА ВОПРОСЫ, КОТОРЫЕ ЧИТАЮ В ТВОЕМ МОЗГУ.

— Может, я сошел с ума?

— НЕТ, И НЕ ВЗДУМАЙ ЭТОГО ДЕЛАТЬ. ЭТО РЕАЛЬНОСТЬ, А НЕ ТВОРЕНИЕ ТВОЕГО ВООБРАЖЕНИЯ. ЭТОТ МИР РЕАЛЕН, И ОПАСНОСТЬ, УГРОЖАЮЩАЯ ТЕБЕ, ТОЖЕ РЕАЛЬНА. ЕСЛИ ТЫ ПОГИБНЕШЬ ЗДЕСЬ, ТО УМРЕШЬ НА САМОМ ДЕЛЕ. — Голос на мгновенье умолк, после чего Кейт услышал: — СЕЙЧАС У МЕНЯ НЕТ ДЛЯ ТЕБЯ ВРЕМЕНИ. ПОЖАЛУЙСТА, ПЕРЕСТАНЬ МЕНЯ ПРЕСЛЕДОВАТЬ.

Прежде чем Кейт успел сформулировать очередной вопрос, и прежде чем до него снова донесся оглушительный рев клаксонов и приветственные крики толпы, он ощутил пустоту в голове. То, что установило с ним контакт, теперь ушло. Кейт понял, что спрашивать бессмысленно — ответов все равно не будет.

Повинуясь последнему приказу, он остановился так резко, что кто-то налетел на него и грубо выругался.

Кейт извинился и постоял, глядя поверх голов на шар, уплывающий вдаль… он вот-вот должен был исчезнуть из его жизни.

Чем же он был? И что удерживало его в воздухе? И каким образом он читал мысли?

Но чем бы он ни был, он, похоже, знал, кто такой Кейт и какие проблемы его мучают; он даже обещал, что попытается решить эти проблемы.

Кейт не собирался сдаваться. Ждать три месяца? Да ни за что, если есть хоть ничтожный шанс получить ответ немедленно!

Однако шар был уже в квартале от него. Кейт, обремененный чемоданом и пачкой журналов, не мог угнаться за ним в толпе. Он осмотрелся и увидел, что стоит перед табачной лавкой.

Кейт заскочил внутрь и положил чемодан и журналы на холодильник с напитками, стоявший у входа.

— Я вернусь через минуту! — крикнул он. — Спасибо, что присмотрите.

И прежде чем хозяин успел возразить, выбежал на улицу. Он мог потерять все, что накупил, но догнать шар сейчас казалось ему самым важным.

Теперь он снова мог идти быстро. Проталкиваясь сквозь толпу, Кейт понемногу догонял кортеж.

Они проехали на юг по Третьей авеню, добрались до Тридцать Девятой стрит и вновь повернули на восток. Сразу за углом собралась большая толпа, мотоциклы с машинами поневоле остановились.

Однако шар, висевший над машиной, не остановился, а поплыл дальше и выше над головами толпы. Все выше и выше, до открытого окна на пятом этаже здания по другую сторону улицы.

Из окна выглядывала женщина… это была Бетти Хедли.

Кейт Уинтон достиг угла и больше не пытался пробиться сквозь толпу — отсюда все было видно лучше.

Овация буквально оглушала. Кроме криков в честь Мекки, он слышал приветствия Бетти Хедли и Допелле. Кейт не знал, был ли тот здесь, однако не видел никого, кто выглядел бы величайшим героем этого мира. Все взгляды были устремлены на Мекки или Бетти Хедли, улыбавшуюся из окна. При этом она казалась еще привлекательнее, чем он ее запомнил.

Девушка была одета в костюм, похожий на те, которые носят героини фантастических рассказов, изображенные на обложках журналов: пурпурный лифчик подчеркивал две идеальные полусферы, открытые плечи, живот, а ниже… что ж, Кейт предполагал, что и ниже она во что-то одета, но видеть этого просто не мог.

Шар все поднимался и вскоре оказался рядом с окном, из которого выглядывала Бетти Хедли. Там он и повис в нескольких сантиметрах от ее белой руки. Было непонятно, обращен он передней частью (если она у него имелась) к собравшейся внизу толпе или к девушке.

А потом шар заговорил, и после первого же слова Кейт понял, что обращение это адресовано всем собравшимся, а не только ему. Овация не прекращалась; не требовалось тишины, чтобы услышать слова шара — ведь они звучали в мыслях, а не в ушах. Можно было одновременно слушать аплодисменты и выступление Мекки — одно другому не мешало.

— ДРУЗЬЯ, — говорил голос, — СЕЙЧАС Я ОСТАВЛЯЮ ВАС, ЧТОБЫ ПЕРЕДАТЬ СООБЩЕНИЕ ОТ МОЕГО ХОЗЯИНА И СОЗДАТЕЛЯ ДОПЕЛЛЕ ДЛЯ МИСС ХЕДЛИ. САМИ ПОНИМАЕТЕ, ЭТО ЛИЧНОЕ СООБЩЕНИЕ. БЛАГОДАРЮ ВАС ЗА СЕРДЕЧНЫЙ ПРИЕМ И ПЕРЕДАЮ ВАМ ВСЕМ СЛОВА МОЕГО ХОЗЯИНА: «СИТУАЦИЯ ПО-ПРЕЖНЕМУ КРИТИЧЕСКАЯ И МЫ ДОЛЖНЫ ОТДАТЬ ВСЕХ СЕБЯ. МЫ ДОЛЖНЫ ПОБЕДИТЬ, И МЫ ПОБЕДИМ».

— Мекки! — ревела толпа. — Допелле!! Бетти! Победа! Долой Арктур! Мек-ки, Мек-ки, Мекки-и-и!!!!

Бетти Хедли, как заметил Кейт, продолжала улыбаться, хоть и покраснела, смущенная обожанием толпы. Еще раз кивнув, она исчезла в окне. Шар вплыл следом за ней.

Толпа начала расходиться.

Кейт застонал и попытался протолкнуть свою мысль следом за шаром, но понял, что опоздал. Даже если бы шар ее принял, он не обратил бы внимания.

Впрочем, он же предупредил его. Шар знал мысли Кейта, знал, что он испытывает к Бетти, и предупредил, чтобы он туда не ходил. Было заранее известно, как он среагирует, увидев девушку в такой обстановке, и шар пытался защитить его от отчаяния, которое сейчас нахлынуло на него.

Когда Марион Блейк сказала ему, что Бетти помолвлена, он воспринял это без боли… во всяком случае, не так трагично. Пока она не вышла замуж, думал Кейт, у него остается шанс. Он осмелился думать, что мог бы потягаться с этим Допелле.

Но теперь… Какие у него шансы? Сцена, свидетелем которой он был только что, помогла понять, кто таков Допелле, гораздо лучше, чем все, что он о нем слышал или читал. «Мой хозяин и создатель», — так назвал его чудесный шар. Весь Нью-Йорк приветствовал его.

Какие же шансы имел Кейт Уинтон в соревновании с таким человеком?

Глава 9 История Допелле

Угрюмый вернулся он в табачную лавку, где оставил чемодан и журналы. Они по-прежнему лежали на холодильнике. Кейт извинился перед хозяином и купил у него пачку сигарет.

Когда он вышел из магазина, улицы начинали пустеть. Кейт понял, что уже довольно поздно и пора искать ночлег.

Вскоре он нашел дешевый отель на Пятой авеню недалеко от Сороковой стрит, заплатил вперед сто двадцать кредиток, и получил номер на неделю. Оставив чемодан и журналы, он спустился вниз, поел в дешевом мексиканском ресторане, а затем вернулся в номер, чтобы провести долгий вечер за чтением.

Сначала он взялся за один из журналов. Сейчас он убедится, реален ли его план… если это вообще нуждалось в проверке, ведь Мекки ясно сказал ему, чтобы он осуществлял его.

Долгое время Кейт не мог сосредоточиться, мешал образ Бетти: лицо, окаймленное золотистыми волосами, гладкая, как персик, кожа и губы, созданные для поцелуев. Не говоря уже о прекрасном теле, видневшемся в открытом окне и прикрытом, если он ничего не перепутал, только облегающим пурпурным бюстгальтером.

Почему он не послушался совета шара и все-таки пошел дальше? Именно теперь, когда нужна была ясная голова, он ничего не мог с собой поделать.

Долгое время образ Бетти мешал ему заняться текстом. Разбитые надежды делали все задуманное смешным и бессмысленным. Кейт через силу начал читать, невольно заинтересовался и пришел к выводу, что план вполне выполним.

Да, пожалуй, он сможет заработать на жизнь писательским трудом. Пять лет назад, прежде чем начать работать у Бордена, Кейт много писал для газет. Он продал несколько рассказов, но некоторые продать не сумел. Откровенно говоря, тех и других было поровну, что для не слишком плодовитого писателя являлось не таким уж достижением. Кроме того, писал он с трудом, были проблемы с идеями, и приходилось здорово потеть над рассказом.

Поэтому, когда подвернулась должность редактора, он не колебался.

Однако сейчас, после пяти лет работы в издательстве, Кейт считал, что сможет писать лучше, чем раньше. Он уже знал свои ошибки — одной из них была лень. А от этого лекарство найдется.

Кроме того, у него уже были готовые рассказы — те, непроданные, он хорошо их помнил. Кейт не сомневался, что теперь напишет их куда лучше, чем пять лет назад.

Один за другим он просматривал журналы, бегло знакомясь со всеми рассказами и читая некоторые из них. Снаружи стемнело, абсолютный мрак затуманивания накрыл город, но Кейт продолжал читать.

Постепенно он уяснил одно — нельзя, чтобы действие разворачивалось в неизвестном ему сегодняшнем мире. Он наверняка допустит ошибки, мелкие, а может, и крупные, и они его выдадут, покажут, что он не знает реалий повседневной жизни. Рассказы из современности решительно исключались.

К счастью, оставались и иные области. Из «Истории мира» Уэллса он знал, что все различия начались со времен исчезающих швейных машинок в 1903 году. Стало быть, он может чувствовать себя уверенно, если действие будет происходить до 1904 года. Хорошо, что в колледже он занимался историей и превосходно знал реалии восемнадцатого и девятнадцатого веков, особенно американские.

Он с удовлетворением отметил, что популярные журналы помещали много исторических рассказов, гораздо больше, чем подобные издания в мире, из которого он прибыл. Может, потому, что здесь существовала большая разница между сегодняшней жизнью и жизнью времен пионеров. Восемнадцатый и девятнадцатый век часто становился фоном приключенческих рассказов. Исключением из правила были «Поразительные Истории», специализировавшиеся на современных приключениях, происходивших в Космосе. Чтобы поддержать равновесие, Борден издавал и другой журнал, «Романтические Приключения», печатающий исключительно исторические рассказы с преобладанием тематики времен гражданской войны и революции. Этот журнал тоже редактировал Кейт Уинтон.

Даже журналы для поклонников любовных историй, как с удивлением отметил Кейт, содержали множество рассказов о любви на фоне исторических событий. На это он даже не рассчитывал. Получалось, что он мог работать в трех жанрах сразу.

Одним из них, разумеется, была фантастика. Кейт изучил три журнала НФ и решил, что здесь ему нечего бояться. Они содержали рассказы о приключениях в далеких и неисследованных галактиках, истории из далекого будущего или позабытого мифического прошлого, описания путешествий во времени и огромных возможностей человеческого разума, а также легенды об оборотнях и вампирах, опирающиеся на исторические реалии. Здесь он будет в безопасности.

Около десяти Кейт закончил чтение журналов и до полуночи просидел за небольшим столом с карандашом в руке. Пока он не писал — для этого понадобится машинка, — только делал пометки, вспоминая рассказы, которые когда-то не смог продать.

За короткое время он вспомнил около двадцати таких рассказов, а были еще и другие, которые он непременно вспомнит потом. Из этих двадцати шесть были приключенческими и любовными историями и вполне годились, особенно четыре короткие, которые он мог относительно быстро написать заново. Еще шесть он отобрал, потому что их легко было переделать в исторические или фантастические.

Итак, дюжина рассказов для начала, надо только раздобыть пишущую машинку. Хорошо бы продать побыстрее один или два. Разумеется, он не может бесконечно переделывать старые рассказы, рано или поздно придется начать новые. Однако при своем опыте редактора Кейт считал, что получится и это, если он обеспечит себе хороший старт. А с запасом в дюжину рассказов он должен стартовать совсем неплохо.

Если ему не удастся продать ни одного рассказа, прежде чем кончатся деньги… тогда придется продать монеты, до сих пор лежавшие в кармане. За четверть доллара он получил в Гринвилле две тысячи кредиток… но и вляпался в историю. Больше он рисковать не собирался, разве что будет вынужден. Но и тогда он сначала узнает все о монетах, чтобы избежать возможных ловушек.

Около полуночи Кейту уже захотелось спать сильнее, чем вспоминать неопубликованные рассказы. Однако, он сделал еще не все, что собирался. Взяв «Рассказ о Допелле», написанный Полом Гэллико, Кейт начал читать.

Нужно, наконец, познакомиться с соперником.

В течение следующего часа он убедился, что соперничество было просто невозможно.

Допелле (казалось, у него вообще нет имени) был совершенно невероятной фигурой. Создавалось впечатление, что в нем соединились все достоинства — и ни одного недостатка — Наполеона, Александра Великого, Эдисона, Дон Жуана и Сэра Ланселота. А было ему двадцать семь лет!

История первых семнадцати лет его жизни была довольно коротка. Превосходный ученик, он перепрыгнул несколько классов и с отличием закончил Гарвард в возрасте семнадцати лет, будучи при этом старостой курса и, несмотря на молодость, самым популярным из студентов.

Первые ученики обычно не пользуются популярностью, однако Допелле оказался исключением. Он не был зубрилой, а успехами был обязан способности запоминать все, что услышал или прочитал. Это избавляло его от необходимости зубрить.

Несмотря на изрядную загруженность (он прослушал все возможные курсы). Допелле нашел время стать капитаном непобедимой футбольной команды. Он сам зарабатывал на учебу и, пока учился, стал финансово независим, благодаря шести приключенческим романам, которые написал в свободное время. Они сразу стали бестселлерами и продолжали оставаться ими до сих пор.

Доходы от этих книг (разумеется, все до единой были экранизированы) позволили ему купить космический крейсер и оборудовать лабораторию, в которой он на протяжении двух последних лет учебы сделал несколько важных изобретений в области техники путешествий и космических вооружений.

Вот вам Допелле в возрасте семнадцати лет… тогда еще совсем молодой. Его карьера только начиналась.

Закончив Гарвард, он поступил в Школу Космических Пилотов, вышел из нее лейтенантом и за год или два быстро продвинулся по службе. В двадцать один год он был уже начальником контрразведки и единственным человеком, которому удалось проникнуть в систему Арктура и вернуться. Большая часть информации, полученной землянами об арктурианах, была добыта именно им.

Он был на диво хорошим космопилотом и воином. Раз за разом его эскадра отражала атаки арктуриан, причем Допелле не только командовал сражением, но и принимал в нем активное участие. Учитывая неоценимые научные таланты, командование просило его не лезть в драку; однако он явно был уже не обязан слушать приказы и дрался при каждом удобном случае. Казалось, исключительная удача сопутствует ему — его ярко-красный космический корабль «Мститель» ни разу не был даже задет.

В двадцать три года он стал командующим всеми силами Солнечной системы, но командование казалось наименее важной стороной его деятельности. Стоило миновать очередному кризису, он передавал управление в другие руки и проводил время в разведывательных экспедициях или работал в своей секретной лаборатории на Луне. Именно его работа позволила Земле добиться сперва технического паритета, а потом даже небольшого преимущества над арктурианами.

Список открытий, совершенных в этой лаборатории, был невероятно длинным.

Пожалуй, самым крупным из них было создание искусственного мозга — Мекки. Допелле дал ему мыслительные способности, превосходящие человеческие. Мекки не был человеком (Гэллико утверждал, что хотя Мекки и не имел пола, о нем всегда говорили как о мужчине), но превосходил людей во многом. Он умел читать мысли и общаться с людьми — как отдельными, так и целыми толпами — телепатически. Он мог даже — вблизи — читать мысли арктуриан. Несколько людей-телепатов тоже пытались делать это, но сошли с ума прежде, чем успели осознать свои открытия.

Мекки также мог разрешить — как электронная счетная машина — любую проблему, какой бы сложности она ни была, если ему сообщали все необходимые данные.

Обладал он и способностью к телепортации — мгновенному перемещению в пространстве без космического корабля. Это превращало его в незаменимого эмиссара, позволяя Допелле, где бы он ни был, поддерживать контакт со своим космическим флотом и правительствами Земли.

Под конец Гэллико коротко и трогательно описывал роман между Допелле и Бетти Хедли. Они были помолвлены и любили друг друга, но решили подождать со свадьбой до конца войны.

А пока Бетти Хедли продолжала работать редактором популярнейшего журнала любовных историй, делая то же самое, что и до встречи с Допелле — это произошло во время одной из его тайных миссий, когда он находился в Нью-Йорке инкогнито. Теперь весь мир восхищался этой влюбленной парой, с нетерпением дожидаясь конца войны и свадьбы.

Кейт Уинтон ругнулся и отложил книгу. Было ли что-то безнадежнее его любви к Бетти Хедли?

Однако именно эта безнадежность питала его надежду. Шансы просто не могли быть такими ничтожными; где-то должна существовать зацепка.

Был уже второй час, когда он разделся и лег, но сначала еще позвонил портье и попросил разбудить в шесть. Его ждал трудный день — приходилось крутиться, чтобы было на что жить.

Ночью ему — бедняга! — приснился сон о Бетти. О Бетти, одетой примерно так, как он видел ее в открытом окне на Тридцать Седьмой стрит. Девушка убегала по поверхности какой-то жуткой планеты от двенадцатиметрового восемнадцатиногого чудовища, размахивающего зелеными щупальцами метровой длины.

Каким-то непонятным образом, как это часто бывает в снах, именно он, Кейт, был этим зеленым БЕМом, преследующим Бетти. Когда он уже почти настиг ее, его оттолкнул высокий красивый юноша со стальными мышцами, вероятно, Допелле, хотя и здорово похожий на Эррола Флинна.

Допелле схватил зеленое чудовище, которым был Кейт Уинтон, и сказал: «Катись на свой Арктур, шпион!», после чего швырнул его в Космос. Кейт накрылся ногами (всеми восемнадцатью) и рухнул в межпланетную, а затем и межзвездную бездну. Он летел так быстро, что у него звенело в ушах. Звук все нарастал, и вдруг Кейт перестал быть арктурианцем и понял, что это звонит телефон.

Подняв трубку, он услышал:

— Уже шесть, сэр.

Кейт не посмел лечь снова, зная, что непременно заснет, поэтому немного посидел на кровати, вспоминая свой сон. Он был не глупее всего того, что с ним произошло.

Как на самом деле выглядел Допелле? Может, как и во сне, он напоминал Эррола Флинна? А почему бы и нет? Может, Допелле и был Эрролом Флинном. Надо бы проверить, есть ли здесь свой Эррол Флинн.

Он бы нисколько не удивился, если бы такого не было.

Может, это какой-то фильм или книга, в сюжете которого запуталось его псевдосознание? А почему бы и нет? «Допелле, — думал Кейт, — слишком идеален, слишком невероятен, чтобы быть настоящим. Он превосходит даже положительных героев приключенческих романов. Ни один здравомыслящий редактор, издающий что-либо на уровне, хотя бы немного превосходящем комиксы, не принял бы Допелле в качестве героя».

А коль скоро Вселенная, в которой оказался Кейт, была слишком безумна даже для литературной выдумки, можно ли было относиться к ней серьезно?

Однако, разве этот искусственный мозг, Мекки, во время недолгого контакта с ним не предвидел именно эту мысль?

«…НЕ ВЗДУМАЙ ЭТОГО ДЕЛАТЬ. ЭТО РЕАЛЬНОСТЬ, А НЕ ТВОРЕНИЕ ТВОЕГО ВООБРАЖЕНИЯ. ЭТОТ МИР РЕАЛЕН, И ОПАСНОСТЬ, УГРОЖАЮЩАЯ ТЕБЕ, ТОЖЕ РЕАЛЬНА».

Мекки, как ни трудно было в это поверить, предвидел мысли Кейта. И он был прав: эта Вселенная и ситуация, в которой оказался Кейт, были реальны. Если бы Кейт в этом усомнился, лучшим доказательством стал бы терзавший его голод.

Он оделся и вышел.

В половине седьмого на улицах Нью-Йорка движение было как в десять или одиннадцать в мире, из которого прибыл Кейт. День, сокращенный затуманиванием, заставлял рано вставать.

Кейт купил газету и прочел ее за завтраком.

Главной новостью дня был, разумеется, визит Мекки в Нью-Йорк и встреча, которую ему устроили. Часть первой страницы занимал снимок, изображавший шар, висящий в воздухе перед открытым окном, и Бетти Хедли, перегнувшуюся через подоконник.

Под снимком жирным шрифтом, были напечатаны слова, которые Мекки телепатически передал людям и которые Кейт тоже слышал:

«ДРУЗЬЯ, СЕЙЧАС Я ОСТАВЛЯЮ ВАС, ЧТОБЫ ПЕРЕДАТЬ СООБЩЕНИЕ ОТ МОЕГО ХОЗЯИНА И СОЗДАТЕЛЯ, ДОПЕЛЛЕ, ДЛЯ…»

И далее, слово в слово. Это явно было единственное публичное заявление, сделанное искусственным мозгом. Час спустя он вернулся «куда-то в Космос», как значилось в сообщении.

Кейт бегло просмотрел остальные новости. Не было никакой информации о войне, никаких упоминаний о критическом положении, в котором, по словам Мекки (адресованным только Кейту), оказалось человечество.

Если даже дела шли плохо, это явно скрывалось от общественного мнения. Коль скоро Мекки выдал ему военную тайну, которой, несомненно, являлась такая информация, он сделал это потому, что за время краткого мысленного контакта, прежде чем обратился к Кейту — «ИНТЕРЕСНАЯ СИТУАЦИЯ, КЕЙТ УИНТОН» — понял, что тот не сможет ничего разгласить, даже если бы захотел.

Внимание Кейта привлекла заметка о человеке, оштрафованном на пять тысяч кредиток плюс судебные издержки за обладание монетой. Он внимательно прочел ее, однако не узнал, почему владение монетой считалось незаконным. При первом же удобном случае нужно будет проверить это в публичной библиотеке. Только не сегодня. На сегодня и без того много дел.

Во-первых, нужно обзавестись пишущей машинкой.

Прежде чем покинуть ресторан, он отыскал в объявлениях адрес ближайшей фирмы, занимающейся прокатом пишущих машинок.

Рискнув и воспользовавшись собственными документами на имя Кейта Уинтона, он получил машинку без залога.

Вернувшись в отель, Кейт начал самый напряженный рабочий день в своей жизни. Когда он закончил — к семи вечера усталость заставила его прервать работу, — было готово семь тысяч слов. Один рассказ на четыре и один на три тысячи.

Правда, оба они были повторением уже когда-то написанного, но на сей раз получились лучше. Один был обычной приключенческой историей времен гражданской войны, а второй — рассказом о любви, действие происходило в Канзасе во времена первопоселенцев.

Кейт повалился на кровать, слишком усталый, чтобы позвонить портье и попросить разбудить его утром. Он знал, что проспит не более двенадцати часов, а семь утра было для него достаточно ранним временем.

Впрочем, он проснулся даже раньше, в начале шестого, как раз вовремя, чтобы увидеть, как солнечный свет рассеивает затуманивание. Одеваясь, Кейт зачарованно смотрел на это зрелище.

В шесть он позавтракал и, вернувшись в номер, прочел оба рассказа. Написано было по-настоящему хорошо. Недостатком предыдущих вариантов, причиной, по которой он не продал их, была не интрига — сюжет всегда был его сильной стороной. Дело было в стиле, а пять лет редакторской работы многому научили Кейта.

Теперь он уже не сомневался, что сможет заработать на жизнь писательским трудом. Разумеется, когда кончится «запас», он уже не сможет писать по два рассказа в день. Уже два коротких и один длинный в неделю должны прогнать от его порога призрак голода, даже если — как и прежде — проданных и отвергнутых будет поровну. А теперь соотношение должно было измениться в его пользу, потому что рассказы стали лучше. Значительно лучше.

«Еще один, — решил Кейт, — и можно начинать обход». Начнет он, разумеется, с Издательств Бордена и не только потому, что лучше представлял их требования, но и потому, что они быстро и хорошо платили. Часто, если автор срочно нуждался в деньгах, Кейт отправлял чек по почте в течение двадцати четырех часов.

Третьим он выбрал для переделки рассказ НФ примерно на две тысячи слов. Кейт хорошо помнил его содержание и знал, что успеет отстучать его часа за два. Марион Блейк говорила, что Борден ищет фантастические рассказы для своего журнала, так что шансы продать его были просто превосходными.

Этот рассказ не потребовал особых переделок. В нем от лица пещерного человека говорилось о путешествии во времени и о человеке, который попал в доисторическую эру. Начисто лишенный современных реалий, рассказ ничем не грозил Кейту.

Он вновь сел за машинку и закончил работу в десять утра, несмотря на то, что теперь рассказ был немного длиннее первоначального варианта — Кейт добавил в него описаний и подправил настрой, сделав живее и интереснее. Он был чертовски горд собой.

Еще через полчаса он уже улыбался Марион Блейк, сидевшей за барьером красного дерева в секретариате Издательств Бордена.

Марион улыбнулась ему в ответ.

— Ну что, Карл?

— Я принес три рассказа, — гордо сообщил он. — Один хотел бы оставить мисс Хедли для ее журнала. Еще один… кто делает тот новый журнал НФ, о котором ты говорила.

— Пока Кейт Уинтон. Когда он поступит в продажу, возможно, его передадут кому-то другому.

— Хорошо. Я оставлю ему рассказ. А кто занимается «Романтическими Приключениями»?

— Тоже мистер Уинтон. Этот журнал вместе с «Поразительными Историями» — его работа. Думаю, сейчас он должен быть свободен. Я спрошу, сможет ли он с тобой поговорить. Мисс Хедли сейчас занята, но, может, освободится, когда ты закончишь разговор с мистером Уинтоном. Да, раз уж об этом зашла речь, ты выбрал себе какой-нибудь псевдоним?

Кейт со злостью щелкнул пальцами.

— Черт! Забыл. Пока я подписал все как Карл Уинстон. Посмотрим, что скажет на это мистер Уинтон. Я упомяну об этом и скажу, что не подписывал своей фамилией ничего, кроме статей, так что не буду возражать, если он порекомендует дать мне псевдоним.

Марион вставила штепсель в гнездо коммутатора и что-то сказала в микрофон, но Кейт не расслышал ее слов. Выдернув штепсель, девушка снова улыбнулась ему.

— Он примет тебя, — сказала она. — Я… гмм… я сказала, что ты мой знакомый.

— Большое спасибо, — искренне поблагодарил Кейт.

Он знал, что такие мелочи порой имеют значение. Не то чтобы это могло помочь продать плохой рассказ. Просто его могли рассмотреть быстрее и, если примут, быстрее выплатить гонорар.

Он направился к кабинету Кейта Уинтона, но тут же сообразил, что не должен бы этого делать, ведь Марион еще не сказала ему, куда идти. Впрочем, возвращаться было уже поздно.

Минуту спустя Кейт Уинтон поздоровался с Кейтом Уинтоном сел напротив и сказал:

— Мистер Уинтон, меня зовут Карл Уинстон. Я принес вам несколько рассказов. Конечно, я мог бы отправить их почтой, но подумал, что раз уж я в городе, неплохо бы повидаться с вами лично.

Глава 10 Слэйд из ВБР

Говоря это, Кейт разглядывал Уинтона. Выглядел тот неплохо, но был сантиметра на два-три выше его и на пару килограммов легче. Волосы его были темнее и чуть сильнее вились. Чертами лица он вообще не походил на Кейта, а кроме того, носил очки в роговой оправе. Кейт никогда не пользовался очками, зрение у него было превосходное.

— Вы живете не в Нью-Йорке? — спросил Уинтон.

— И да и нет, — ответил Кейт. — Я имею в виду, что до сих пор не жил, но теперь хочу здесь остаться. Впрочем, может, еще вернусь в Бостон. Я работал там для одной газеты, этакий вольный стрелок. — Он еще раньше придумал эту сказочку и теперь говорил не задумываясь. — Я взял отпуск, и если смогу устроиться в Нью-Йорке, вероятно, домой уже не вернусь. Я принес два рассказа: один для «Романтических Приключений» и один для фантастического журнала, который, по словам Марион, вы собираетесь издавать.

Он вынул из конверта два из трех рассказов и положил на стол.

— Возможно, я прошу слишком многого, — добавил он, — но я был бы очень признателен, если бы прочли их побыстрее. Мне бы хотелось писать больше подобных вещей, но я не начну, пока не пойму по вашей реакции, что стою на верном пути.

— Хорошо, я не суну их сходу в корзину.

Уинтон взглянул на титульные листы обоих рассказов.

— Три и четыре тысячи слов. Отлично, именно такие мне и нужны. Если тексты на уровне, я найду для них место.

— Превосходно, — сказал Кейт, решив воспользоваться благоприятной ситуацией. — Послезавтра, в пятницу, у меня в этом здании назначена встреча. Вы не возражаете, если я загляну узнать, прочли вы рассказы или нет?

Уинтон слегка нахмурился.

— Не могу обещать наверняка, что управлюсь так быстро, но попытаюсь. Раз уж вы все равно будете здесь, заходите.

— Спасибо, — поблагодарил Кейт.

Хотя редактор ничего не обещал ему, Кейт знал, что его рассказы, скорее всего, будет прочитаны до пятницы. А если один или два будут одобрены, можно будет просить поскорее прислать чек. Придется придумать какую-нибудь историю, чтобы замотивировать срочную потребность в деньгах.

— Кстати, — сказал Кейт, — не знаю, годится ли имя… — Он указал на сходство их фамилий и заметил, что охотно возьмет псевдоним, если мистер Уинтон сочтет это необходимым.

Редактор улыбнулся.

— Это не так важно. Если уж вас зовут Карл Уинстон, у вас есть полное право подписываться своей фамилией. Я сам вообще не пишу, да и кто обращает внимание на фамилию редактора?

— Другие редакторы, — сказал Кейт.

— А если вы действительно собираетесь писать для журналов, то они убедятся, что Карл Уинстон вовсе не мой псевдоним, когда вы начнете присылать свои тексты. Так что не беспокойтесь, если, конечно, сами не хотите подписываться псевдонимом.

— Ну, — заметил Кейт, — пока мне еще нечего подписывать. — Он встал. — Большое спасибо. Я загляну в пятницу в это же время. До свидания, мистер Уинтон.

Он вернулся к столу Марион Блейк, и та сообщила ему:

— Мисс Хедли уже свободна, думаю, ты сможешь войти, как только я ей позвоню. — Однако она не торопилась вставлять штепсель в гнездо и как-то странно смотрела на Кейта. — Откуда ты знал, какая дверь ведет в кабинет мистера Уинтона?

Он улыбнулся.

— Телепатия.

— Я серьезно. Меня это здорово удивило.

— А если серьезно, то ты взглянула на эту дверь, когда мы впервые упомянули в разговоре мистера Уинтона. Может, ты этого не помнишь, но так оно и было. Я решил тогда, что это его кабинет, а если бы ошибся, ты бы меня остановила.

Девушка улыбнулась ему — этот экзамен он сдал отлично, однако в будущем придется внимательнее следить за собой. Такие вот мелкие ошибки могут все испортить.

Марион воткнула штепсель и снова тихо заговорила в микрофон. Потом сообщила:

— Мисс Хедли ждет тебя.

На этот раз Кейт дождался, пока она указала ему нужную дверь. Идя к ней, он чувствовал себя так, словно пробирался сквозь густую патоку.

«Я не должен этого делать, — думал он, мне нужно сходить к психиатру. Надо просто оставить рассказ в секретариате, выслать почтой или отнести в другое издательство».

Он глубоко вздохнул и открыл дверь.

И сразу понял, что лучше бы ему и вправду держаться подальше. Когда Кейт увидел ее, сидящую за столом и смотрящую на него с профессиональной безличной улыбкой, сердце его сделало двойное сальто.

Невероятно, но и на работе девушка носила одежду, похожую на ту, в которой он видел ее в окне ее квартиры на Тридцать Седьмой стрит. Впрочем, на этот раз лифчик на ней был зеленый; больше из-за стола ничего не было видно.

Вблизи она была еще красивее, чем он помнил. Хотя это, конечно, было глупо…

А так ли уж это глупо? Каким-то чудом он оказался в совершенно иной Вселенной, где уже имелся совершенно иной Кейт Уинтон. Почему бы здесь не быть хоть немного иной Бетти Хедли? Несколько дней назад он не сумел бы представить Бетти Хедли лучше оригинала, однако «эта» была красивее. Одежда, разумеется, выгодно подчеркивала это, но было в ней и что-то еще.

Кейт полюбил ее вдвое сильнее, чем оригинал.

Он смотрел, не отдавая себе в этом отчета, и гадал, в чем же тут разница. Все оставалось точно таким же. Разумеется, у этой Бетти Хедли одежда позволяла видеть больше, но не это было главным.

Различие было таким же неуловимым, как между девушками на обложках журналов там и здесь. Здесь они имели больше… ну, скажем, чего-то.

То же самое случилось и с Бетти — она осталась той же девушкой, только стала вдвое красивее и привлекательнее, и Кейт любил ее вдвое сильнее.

Улыбка медленно исчезла с ее лица, и только когда она спросила: «Да?», Кейт понял, как долго на нее таращился.

Он промямлил:

— Меня зовут Кей… Карл Уинстон, мисс Хедли. Я… гмм…

Видимо, она заметила его смущение и решила помочь ему выпутаться.

— Мисс Блейк говорила, что вы ее знакомый писатель. Садитесь, мистер Уинстон.

— Спасибо, — поблагодарил он, садясь на стул по другую сторону стола. — Я принес рассказ, который…

Дальше он говорил ровно и складно, и поведал ей ту же историю, что и Кейту Уинтону.

Однако думал он при этом совсем о другом.

Вдруг оказалось, что разговор закончен, и Кейт вышел, каким-то чудом не споткнувшись при этом о собственные ноги. Оказавшись за дверью, он решил никогда больше не смотреть на Бетти вблизи. Не потому, что она не стоила его мук… если бы оставался хотя бы один шанс из миллиона. Но шансов не было. И быть не могло.

Кейт так расстроился, что прошел бы мимо Марион Блейк, не заметив ее и не сказав ни слова, если бы она сама не окликнула его:

— Эй, Карл!

Он повернулся и даже сумел улыбнуться.

— Огромное спасибо, Марион, за то, что представила меня, как своего знакомого и…

— О, не стоит благодарности. Это пустяки. Мистер Уинтон оставил для тебя сообщение.

— Да? Ведь я только что говорил с ним.

— Я знаю. Минуту назад он ушел на важную деловую встречу, но сказал, что хотел бы о чем-то спросить тебя, и что вернется к половине первого. Ты можешь позвонить ему между половиной первого и часом, когда мы закрываемся?

— Разумеется. Еще раз большое тебе спасибо. — Он знал, что должен теперь пригласить ее выпить или спросить, не сходит ли она с ним в театр, на танцы или еще куда-нибудь. И сделает это обязательно, если хотя бы один рассказ примут в печать. Пока же тающие финансы не позволяли ему отблагодарить Марион за услугу.

Кейт направился к двери, гадая, о чем хотел поговорить с ним Кейт Уинтон. Он провел в кабинете Бетти Хедли неполные пятнадцать минут, а за это время Уинтон не мог прочесть даже одного рассказа.

Впрочем, что толку гадать? Он позвонит ему в половине первого и узнает, в чем дело.

Когда он подходил и лифту напротив Издательств Бордена, дверь его бесшумно распахнулась, мистер и миссис Борден вышли, и дверь вновь закрылась за ними.

Застигнутый врасплох Кейт поклонился и поздоровался с ними. Оба ответили ему, а Борден пробормотал что-то, как бывает, когда встретишь человека, которого не помнишь.

Пройдя мимо, они вошли в Издательства.

Дожидаясь лифта, Кейт хмурился и ругал себя. Разумеется, они ни знали его, и он не должен был им кланяться. Это было не так уж страшно, однако следовало быть осторожнее и избегать даже таких вот мелких ошибок.

В кабинете Бетти он тоже оказался на грани серьезного провала, едва не назвавшись Кейтом Уинтоном вместо Карла Уинстона. Сейчас, когда он об этом думал, ему вспомнился внимательный взгляд Бетти, когда он начал говорить «Кей…». Такой, словно… нет, это невозможно. Кейт отогнал эту мысль.

Но почему Бетти была так одета или, скорее, раздета, даже в издательстве? Кейт не видел, чтобы другие женщины одевались так… а наверняка он бы заметил такие наряды. Еще одна загадка. Как бы узнать ответ, не задавая вопросов?

Столько различий и такое удивительное сходство. Входя в лифт, Кейт подумал, что сходство этой Вселенной может оказаться опаснее, чем различия: знакомые вещи и люди могли вызывать нежелательные реакции; расшаркался же он с Борденами.

Это не имело особого значения, но ведь легко совершить аналогичную ошибку, которая выдаст его как обманщика, каким он вынужден был стать, чтобы выжить. Постоянная угроза серьезной оплошности очень беспокоила Кейта.

Впрочем, он беспокоился бы куда сильнее, если бы знал, что уже совершил ее.

Кейт постоял перед зданием, думая, что делать дальше. Ему не хотелось возвращаться в отель и печатать новые рассказы… пока. Он сделает это вечером, когда все равно придется сидеть в отеле из-за затуманивания. Трех рассказов, пусть и написанных, повторно, пусть довольно коротких, вполне достаточно для двух дней работы.

К тому же он знал, что это хорошие рассказы; лучше делать упор на качество, чем заставлять себя работать силком и плодить вздор. Итак, решено: он устроит себе свободный день и сядет за машинку только вечером.

Если сегодня вечером он напишет один рассказ, а утром второй, ему будет что взять на встречу в Издательствах Бордена. Кейту показалось забавным, что он оказался по другую сторону баррикады и сам приносит тексты вместо того, чтобы принимать их у писателей и агентов.

Может, можно подыскать себе агента? Нет, лучше подождать с этим, пока он не заявит о себе двумя-тремя опубликованными рассказами и войдет в дело. Пока он сам мог вести свои дела лучше, чем сделал бы это любой агент.

Он направился в сторону Бродвея и на север, к Таймс Сквер. Потом остановился, глядя на Таймс Билдинг и недоумевая, что же в нем не так. Наконец сообразил, что не горит световое табло, передающее последние новости. Почему?

Может, потому, что строго экономили электроэнергию. А может, потому, что эти как-их-там лучи, испускаемые проводами под напряжением и принимаемые кораблями арктуриан, нейтрализовывались солнечным светом не так полно, как затуманиванием.

Это объясняло бы весьма слабое освещение ресторанов, контор и магазинов. Только теперь Кейт осознал, насколько плохо они были освещены.

Если он не хочет себя выдать, придется обращать внимание на такие мелкие детали. У себя в номере он держал свет включенным почти все время, пока читал или работал. К счастью, никто пока не обратил на это внимания. Однако теперь он переставит стол и стул к окну, а свет будет включать только ночью.

Медленно проходя мимо киоска с газетами, Кейт прочел заголовки:

ФЛОТ УНИЧТОЖАЕТ ФОРПОСТ АРКТУРИАН КРУПНАЯ ПОБЕДА СИЛ СОЛНЕЧНОЙ СИСТЕМЫ

«Это должно меня радовать, — подумал Кейт, — но почему-то не радует». Он не мог ненавидеть арктуриан — он ведь даже не знал, как те выглядят. Война с ними шла настоящая, однако Кейт никак не мог в нее поверить. Ему все время казалось, что это сон, кошмар, от которого он вот-вот очнется; ведь он просыпался здесь уже четыре раза, а война с Арктуром все продолжалась.

Кейт стоял, угрюмо глядя на витрину с нарисованными галстуками. Кто-то коснулся его плеча, и Кейт повернулся, но тут же отскочил, как ошпаренный, едва не разбив витрину. Перед ним стоял высокий, пурпурный лунарь.

— Прошу прощения, — писклявым голосом произнес пурпурный. — У вас есть спички?

Кейту хотелось расхохотаться, однако рука его слегка дрожала, когда он вынимал из кармана коробок, а потом принимал его от лунаря.

— Спасибо, — пискнуло существо и удалилось.

Кейт долго смотрел ему вслед. Несмотря на бугры мышц, лунарь шел как под водой. «Разумеется, из-за силы тяжести, — подумал Кейт. — На Луне это существо могло бы горы ворочать, а на Земле его сковывает тяжесть в несколько раз больше той, к которой он привык. Здесь он имеет всего два с половиной метра росту, а на Луне достигал бы всех трех. Но разве Луна не лишена атмосферы? Видимо, воздух там есть… во всяком случае в этой Вселенной. Лунари должны были дышать, иначе не курили бы сигарет. Ни одно существо не может курить, не дыша».

Внезапно — и только теперь — Кейт осознал еще одно. Он сможет, если захочет, полететь на Луну! На Марс! На Венеру! А почему бы и нет? Раз уж он оказался в мире, где космические полеты стали реальностью, почему бы не воспользоваться этим? Мурашки пробежали у него по спине. За время, проведенное здесь, он как-то не связывал космические полеты с самим собой, но теперь одна мысль об этом заставила его задрожать от возбуждения.

Разумеется, он не мог отправиться немедленно — такое путешествие, наверное, дорого стоит. Ему придется много писать. Но почему бы и нет?

Кроме того, существовала еще одна возможность, когда он ознакомится с правилами игры достаточно хорошо, чтобы рискнуть: монеты. Если выбранная наугад монета в четверть доллара принесла ему две тысячи кредиток, то, может, одна из остальных окажется настолько ценной, чтобы оплатить каникулы на планетах. Кстати, аптекарь из Гринвилла признал, что четвертак стоит больше двух тысяч, вот только у него не было таких денег.

Где-то должен существовать черный рынок монет. Но пока он не узнает побольше, продавать их слишком опасно.

Кейт дошел по Бродвею до Сорок Шестой стрит и тут увидел на часах в витрине, что уже почти половина первого. Зайдя в аптеку, он позвонил Кейту Уинтону.

— Ах да, мистер Уинстон, — сказал тот. — Я хотел с вами поговорить… попросить кое-что сделать для нас. Вы сказали, что писали много статей?

— Да.

— Я собираюсь ввести в журнал научно-популярный раздел, так что хотел поговорить с вами, не согласитесь ли вы этим заняться. Материал нужен мне через день или два. Интересует это вас? И могли бы вы сделать это в такой короткий срок?

— Если это окажется мне по силам, — ответил Кейт, — я успею. Однако я не уверен… Какая у статьи тема?

— Это довольно трудно объяснить по телефону. Вы свободны сегодня после обеда?

— Да.

— Я как раз собираюсь домой. Может, заглянете ко мне? Выпьем немного и все обсудим.

— Отлично, — сказал Кейт. — Где и когда?

— В четыре часа вас устроит? Я живу в Гринич-Виллидж, Грэшем — триста восемнадцать, квартира шесть. Лучше возьмите такси, если не знаете этого района.

Кейт усмехнулся, но ответил серьезно:

— Думаю, что найду.

Должен найти — он прожил там четыре года.

Положив трубку, он вновь вышел на Бродвей и на сей раз направился на юг. Внимание его привлекла витрина бюро путешествий.

«ОТПУСК НА МАРСЕ И ВЕНЕРЕ, — зазывала реклама. — ОДИН МЕСЯЦ — ПЯТЬ ТЫСЯЧ КРЕДИТОК».

Всего пятьсот зеленых. Чертовски дешево, если он сумеет заработать достаточно, и что-то отложить. Если это поможет не думать о Бетти…

Ему вдруг снова захотелось писать, и он быстро пошел к отелю. У него было три часа до встречи с Кейтом Уинтоном.

Вставив бумагу в машинку, он начал работу над четвертым рассказом, писал почти до последней минуты, а затем вышел и сел в метро.

Интересно, что за статья понадобилась Уинтону так срочно? Кейт надеялся, что сумеет с нею справиться — ведь это означало верные и быстрые деньги. Но если статья окажется на тему, о которой он не имел понятия — например, обучение космопилотов или условия жизни на Луне — придется как-то мотивировать отказ. Разумеется, он не откажется, если будут хоть какие-то шансы справиться — может, хватит дн, в библиотеке.

Здание выглядело знакомо, равно как «Кейт Уинтон» на почтовом ящике номер шесть в холле. Он нажал кнопку и ждал с рукой на ручке двери, когда щелкнет замок.

Кейт Уинтон — второй Кейт Уинтон — стоял в дверях квартиры, глядя на гостя.

— Входите, мистер Уинстон, — сказал он, посторонился и шире открыл дверь. Кейт вошел и остановился, как вкопанный.

Возле книжного шкафа стоял высокий мужчина с серо-стальными волосами и холодными глазами того же колера. В руке он держал грозный пистолет сорок пятого калибра, ствол смотрел прямо в грудь Кейта.

Кейт медленно поднял руки.

— Обыщите его, мистер Уинтон, — сказал высокий мужчина. — Подойдите сзади. Советую не становиться перед ним. И будьте осторожны.

Кейт ощутил легкое прикосновение ладоней.

Стараясь, чтобы голос не дрожал, он спросил:

— Можно мне узнать, что все это значит?

— Оружия нет, — сказал Уинтон. Он обошел Кейта и стал так, что тот снова мог его видеть. Он смотрел на Кейта с удивлением.

— Пожалуй, я и вправду должен вам кое-что объяснить. А потом вы объясните мне кое-что. Итак, Карл Уинстон — если вас действительно так зовут, — это мистер Джеральд Слэйд из ВБР.

— Приятно познакомиться, мистер Слэйд, — сказал Кейт.

Что могло означать сокращение ВБР? Всемирное Бюро Расследований? Возможно. Кейт посмотрел на хозяина.

— Это все, что вы хотели мне объяснить?

Он лихорадочно думал, где допустил ошибку.

Уинтон посмотрел на Слэйда, затем снова на Кейта и сказал:

— Я… гмм… я подумал, будет лучше, если мистер Слэйд поприсутствует, пока я задам вам несколько вопросов. Сегодня утром в редакции вы передали мне два рассказа. Где вы их взяли?

— Взял? Я их написал. Так значит, вся эта история о статье — ложь?

— Да, — угрюмо согласился Уинтон. — Мне показалось, это самый верный способ завлечь вас сюда, не вызывая подозрений. Мистер Слэйд предложил мне это, когда я позвонил ему и рассказал, что вы сделали.

— А позвольте спросить, что же сделал такого?

Уинтон как-то странно посмотрел на него.

— Пока единственное обвинение против вас — плагиат… но настолько необычный, что я решил привлечь к этому делу ВБР и проверить, почему вы решились на такое.

Кейт уставился на него, ничего не понимая.

— Плагиат? — эхом повторил он.

— Те два рассказа, которые вы мне дали, я написал пять или шесть лет назад. Должен признать, что переделали вы их очень умело. Они стали куда лучше оригинала. Только почему вы решили, что сможете продать мне мои собственные рассказы? Это самая невероятная история, с которой я когда-либо сталкивался.

Теперь все казалось очевидным. Почему Кейт Уинтон, живущий здесь, занимающий его рабочее место и квартиру, не мог написать тех же самых рассказов?

Мысленно Кейт проклял себя за то, что не подумал об этом раньше.

Пауза затягивалась. Кейт провел языком по губам… нужно что-то сказать, иначе его молчание сочтут за признание вины.

Глава 11 Бегство

Кейт Уинтон снова облизнул губы.

— Многие сюжеты похожи, — неуверенно произнес он. — Бывали уже такие случаи…

Уинтон прервал его:

— Дело не в сходстве сюжета, это я мог бы понять. Однако здесь слишком большое сходство деталей. В одном из двух рассказов даже имена обоих главных героев те же самые. Один из этих двух текстов называется так же, как мой рассказ, и в обоих слишком много одинакового. Это не может быть случайностью, Уинстон. Случайностью можно объяснить сходство содержания — даже довольно большое, — но не идентичность названий и деталей. Нет, это плагиат, и у меня есть оригиналы, которые могут это доказать. — Он указал на шкаф, потом хмуро посмотрел на Кейта. — Я кое-что заподозрил еще до того, как прочел первую страницу. Когда же прочел оба рассказа до конца, то уже не сомневался… но это удивило меня еще больше. Может ли плагиатор быть настолько дерзок, что пытается продать краденые рассказы тому, кто их написал? Где бы вы их ни взяли — кстати, это мне тоже непонятно, — вы должны были знать, что я сразу узнаю свои рассказы. И еще одно… Скажите, Уинстон — ваша настоящая фамилия?

— Разумеется.

— Это тоже забавно. Человек, называющий себя Карлом Уинстоном, предлагает рассказы, написанные человеком, которого зовут Кейт Уинтон. Не могу только понять, почему, — если это фальшивая фамилия, — вы не придумали себе другую, не такую похожую?

Кейт и сам не понимал этого. Единственным извинением ему было то, что следовало придумать ее молниеносно, во время первого разговора с Марион Блейк. Несмотря на это, он должен был придумать что-то получше, хотя бы на всякий случай.

— Есть у вас какие-нибудь документы? — спросил человек с пистолетом.

Кейт медленно покачал головой. Нужно было тянуть время, пока он не сумеет придумать какой-нибудь выход из положения — если это вообще возможно.

— С собой нет ничего, — сказал он. — Однако я могу доказать свою личность. Я живу в отеле «Уитсония». Достаточно позвонить…

Слэйд сухо прервал его:

— Если я туда позвоню, мне, конечно, скажут, что у них живет человек по фамилии Карл Уинстон. Это я и так знаю, звонил туда. Вы указали этот адрес на рукописях, которые оставили у мистера Уинтона. — Он откашлялся. — Это ничего не доказывает, кроме того, что вы пользовались фамилией Уинстон последние несколько дней — с тех пор, как там поселились.

Он щелкнул предохранителем пистолета; глаза его ничего не выражали.

— Не люблю стрелять в людей, но…

Кейт невольно попятился.

— He понимаю, — сказал он. — С каких это пор плагиат, пусть даже если я в нем и виноват, служит основанием для расстрела?

— Дело не в плагиате, — мрачно ответил Слэйд. — У нас есть приказ стрелять без предупреждения в каждого, в ком мы заподозрим арктурианского шпиона. Один из них крутится где-то здесь, в последний раз его видели в районе Гринвилла. Мы получили приблизительный словесный портрет, и хотя он немного стоит, но вполне подходит и к вам, мистер. А поскольку вы не можете доказать свою личность…

— Подождите, — торопливо сказал Кейт. — Наверняка, есть какое-то простое объяснение всему этому. Должно быть. Будь я шпион, разве совершал бы такие глупости — воровать рассказы, чтобы потом пытаться продать их автору?

— Он прав, Слэйд, — заметил Уинтон. — Именно это больше всего удивляет меня. И мне не нравится идея застрелить его, прежде чем мы все выясним. Позвольте задать ему еще один или два вопроса, а уж потом стреляйте. — Он повернулся к Кейту. — Слушай, Уинстон, сам видишь, тянуть нечего. Это не даст тебе ничего, кроме пули. Если ты арктурианин, Бог знает, зачем ты принес мне эти рассказы. Может, я должен был среагировать иначе… не вызывать ВБР? Однако, если ты не арктурианин, должно быть какое-то объяснение. В твоих интересах выложить его нам.

Кейт снова облизал губы. Одно страшное мгновенье — хотя у него уже родилась некая идея — он не мог вспомнить, куда посылал свои рассказы, когда написал их в первый раз. Наконец, вспомнил.

— Мне кажется, — начал он, — есть только одно объяснение. Вы когда-нибудь посылали эти рассказы в Издательства Гебхарта в Гарден-Сити?

— Гмм… один из них наверняка. А может, и оба. У меня это где-то записано.

— Около пяти лет назад?

— Да, около того.

Кейт глубоко вздохнул и сказал:

— Пять лет назад я был редактором у Гебхарта и, вероятно, читал ваши рассказы. Видимо, они мне понравились и я принял их для печати, однако главный редактор, скорее всего, отверг их. Но подсознательно я, видимо, запомнил эти рассказы… даже те мелкие детали, о которых вы говорите. — Он покачал головой, изображая удивление. — Если это правда, лучше мне перестать писать. По крайней мере прозу. Когда я недавно написал эти рассказы, то думал, что они оригинальны. Если же я подсознательно использовал произведения, которые читал так давно…

С облегчением отметил он, что Слэйд чуть опустил пистолет. Потом сказал Кейту:

— Вы могли делать заметки с намерением использовать их в будущем.

Кейт покачал головой.

— Если бы я сознательно совершил плагиат, то хотя бы изменил фамилии главных героев.

— По-моему, это логично, Слэйд, — сказал Уинтон. — Подсознание — штука коварная. Я склонен ему поверить. Действительно, делай он это сознательно, так по крайней мере сменил бы фамилии главных героев. И не озаглавил бы так же один из рассказов. И изменил бы больше второстепенных деталей.

Кейт облегченно вздохнул. Худшее миновало, теперь следовало закрепить успех.

— Порвите эти рассказы, мистер Уинтон, — сказал он. — А я разорву копии. Если память играет со мной такие шутки, лучше я вернусь к статьям.

Хозяин как-то странно смотрел на него.

— Забавно, Уинстон, — сказал он, — но эти рассказы — в их теперешнем виде — действительно хороши. А поскольку идея моя, а исполнение ваше, мне чертовски хочется купить их и напечатать. Другими словами, я предлагаю вам соавторство. Мне придется объяснить все Бордену, но…

— Минуточку, — прервал его Слэйд. — Прежде чем вы перейдете к делам, хочу заметить, что я еще не убежден. Точнее, убежден только на девяносто процентов… а этого мало. При десяти процентах сомнений я должен стрелять… и вы оба это знаете.

— Мы можем это проверить, Слэйд, — сказал Уинтон. — Хотя бы частично.

— И я о том же. Я не уберу пистолет, пока мы не проверим его со всех сторон. Для начала закажите разговор с Гарден-Сити и проверьте… нет, там уже несколько часов все закрыто: в этом районе работают по нью-йоркскому времени, хотя затуманивания у них нет.

— У меня есть идея, — сказал Уинтон. — Когда я его обыскивал, то искал только оружие. Я ничего не нашел, но нащупал бумажник.

Слэйд пристально взглянул на Кейта, пальцы его, сжимавшие рукоять пистолета, снова побелели.

— Бумажник? — медленно произнес он. — И никаких документов?

«В нем есть документы, — подумал Кейт, — вот только не на имя Карла Уинстона. Задумается ли Слэйд хотя бы на секунду перед тем, как нажать на спуск, когда увидит документы, доказывающие, что подозреваемый изображал или намеревался изображать Кейта Уинтона?»

Эти документы спасли ему жизнь в Гринвилле, а в Нью-Йорке они его погубят. Нужно было избавиться от них, как только он перестал пользоваться именем Кейта Уинтона. Теперь он ясно видел цепочку ошибок, она тянулась с его первого визита в редакцию Бордена.

Исправлять их было уже слишком поздно, жить ему оставалось всего несколько секунд.

Агент ВБР не ждал объяснений, почему Кейт не носит в бумажнике документов. Его вопрос был чисто риторическим. Не сводя глаз с Кейта, он обратился к хозяину:

— Станьте за его спиной и вытащите бумажник. И проверьте, что еще у него в карманах. Это его последний шанс.

Уинтон обошел Кейта и стал у него за спиной.

Кейт глубоко вздохнул. Вот оно. Кроме документов он носил с собой изобличающие его монеты, завернутые в банкноты — вероятно, тоже изобличающие, — чтобы не звенели. Он не решился оставить их в номере гостиницы и небольшой сверток по-прежнему лежал в заднем кармане его брюк.

Впрочем, это уже не имело значения — вполне хватит и содержимого бумажника.

Что ж, либо он сейчас умрет, либо… попытается отнять у Слэйда оружие. Героям книг, которые он покупал — там, в нормальной Вселенной, где был редактором, а не арктурианским шпионом — всегда удавалось в таких вот случаях отобрать оружие у противника.

Был ли у него хоть один шанс из тысячи?

Второй Уинтон стоял теперь за его спиной, а сам Кейт смотрел в дуло пистолета. Мысли вихрем проносились у него в голове, но ни одна из них не подсказывала, как сохранить жизнь. Когда они откроют бумажник и увидят документы…

Все его внимание сосредоточилось на пистолете. Это оружие, насколько он знал, стреляло пулями со стальной оболочкой, прошивающими человеческое тело насквозь. Если Слэйд выстрелит сейчас, он убьет их обоих… обоих Кейтов Уинтонов.

И что тогда будет? Проснется он на ферме Бордена в Гринвилле, в своем нормальном мире? Нет, если верить Мекки. «ЭТО РЕАЛЬНОСТЬ… ОПАСНОСТЬ, УГРОЖАЮЩАЯ ТЕБЕ, ТОЖЕ РЕАЛЬНА. ЕСЛИ ТЫ ПОГИБНЕШЬ ЗДЕСЬ…»

И пусть даже Мекки сам по себе был совершенно невероятен; Кейт знал, что он совершенно прав. Каким-то образом существовали две Вселенные и два Кейта Уинтона… и этот второй мир был не менее реален, чем тот, из которого пришел Кейт. И второй Уинтон был таким же реальным.

Помешает ли агенту ВБР нажать на спуск то, что выстрел, направленный в него, наверняка, убьет и стоящего позади Уинтона?

Может, да, а может, и нет.

Рука редактора протянулась к его карману, и Кейт почувствовал, как Уинтон вынимает бумажник.

Кейт затаил дыхание, а рука продолжала поиски — видимо, хозяин хотел сначала закончить обыск, а уж потом осмотреть найденные предметы.

Кейт перестал гадать и начал действовать.

Стиснув запястье Уинтона, он крутнулся и дернул его так, что редактор оказался между ним и Слэйдом; при этом ладонь Уинтона разорвала ему карман. Взглянув через плечо, Кейт увидел, что агент ВБР шагнул в сторону, и пытается прицелиться — Кейт тоже передвинулся, заслоняясь Уинтоном.

Краем глаза он заметил кулак редактора, и отскочил, пропустив кулак над плечом. Потом наклонился и ударил головой в грудь Уинтона, по-прежнему удерживая его на линии выстрела. Удар, усиленный толчком всего тела, швырнул Уинтона на Слэйда.

Агент повалился на книжный шкаф, зазвенело стекло. Пистолет выстрелил — в замкнутом помещении выстрел прозвучал словно взрыв гранаты.

Держа обеими руками лацканы пиджака Уинтона, Кейт с размаху пнул ногой, целясь по пистолету. Он промахнулся по оружию, зато попал в запястье Слэйда, и пистолет выпал, с грохотом ударившись о пол.

Кейт еще раз пихнул Уинтона на Слэйда и книжный шкаф, а сам бросился за пистолетом.

Схватив его, он отступил назад, держа обоих на мушке. Кейт тяжело дышал. Теперь, когда все кончилось, руки его тряслись. Оказалось, что и вправду можно отнять оружие у противника, как это описывают в книгах… если тебе нечего терять.

В дверь постучали.

— С вами все в порядке, мистер Уинтон?

Кейт узнал голос миссис Фландерс, из соседней квартиры. Стараясь, чтобы его голос как можно больше напоминал голос хозяина, и надеясь, что толстая дверь не позволит уловить разницу, он ответил:

— Все в порядке, миссис Фландерс. Оружие выстрелило во время чистки, и меня опрокинуло отдачей.

Он стоял тихо, зная, что она будет думать, почему он не открыл дверь. Однако все внимание его привлекали двое мужчин — даже на секунду он не мог отвести взгляд. В глазах Уинтона читалось удивление: хозяин не мог понять, откуда Кейт знает фамилию и как сумел узнать ее по голосу.

Последовала короткая пауза, потом снова раздался голос миссис Фландерс:

— Хорошо, мистер Уинтон. Я только подумала…

Кейт прикинул, не сказать ли ей, что не может открыть дверь, потому что не одет, однако не стал этого делать. Теперь она могла слушать внимательнее и заметить, что его голос не похож на голос известного ей Кейта Уинтона. Кроме того, маловероятно, чтобы кто-то чистил оружие голышом.

Лучше пусть она думает что угодно, а разговор на этом следует закончить. Слышно было, как миссис Фландерс возвращается к себе в квартиру и даже по ритму ее шагов ясно было, что она обо всем этом думает. Почему, де, он не открыл дверь и почему, падая, наделал столько шума?

Вряд ли она сразу вызовет полицию… сперва хорошенько все обмозгует. Однако какой-нибудь другой сосед мог уже позвонить им и сообщить, что слышал звук выстрела. Следовало быстро сделать что-то с Уинтоном и Слэйдом и выбраться отсюда до прибытия полиции.

Это была трудная проблема. Он не мог их попросту застрелить, но не мог и выйти, оставив: они бы тут же бросились за ним в погоню. А вязать слишком долго и слишком рискованно.

Однако надо было выиграть хоть несколько минут, чтобы удрать. Только вот куда? — Кейт тут же отогнал эту мысль. Пока он не мог представить, что будет делать через десять минут.

— Повернитесь, — приказал он, стараясь, чтобы голос его звучал мрачно и грозно, так же мрачно и грозно, как голос Слэйда, когда тот держал в руке оружие.

Когда они повернулись, он подошел ближе, целясь при этом в спину агента ВБР: Слэйд был гораздо опаснее Уинтона. Левой рукой Кейт коснулся кармана пиджака агента и нашел там наручники, как и ожидал. Вынув их, он снова отступил и сказал:

— Так, теперь подойдите к той перегородке. Ты, Уинтон, сунешь под нее руки, а потом вы скуетесь вместе. Только сначала брось мне ключи, Слэйд.

Он следил за каждым их движением, пока не услышал щелчки браслетов.

Затем, пятясь дошел до двери и сунул пистолет в карман пиджака, держа ладонь на рукояти, а большим пальцем поставив оружие на предохранитель. Открывая дверь, еще раз оглянулся на мужчин, хотел сказать им, чтобы не кричали, но передумал. Все равно будут.

Они начали дуэтом почти в ту же секунду, как он вышел. Идя по коридору, Кейт слышал, как открываются двери, но старался не бежать. Вряд ли кто-то попытается его задержать, хотя из нескольких квартир наверняка уже звонили в полицию.

Никто его не задерживал. Он спокойно вышел на улицу и быстро зашагал прочь. Кейт успел отойти уже на два квартала, когда услышал завывание сирен. Вместо того, чтобы ускорить шаг, он пошел медленнее, но на ближайшем перекрестке свернул в боковую улицу.

Мимо пронеслась патрульная машина, но Кейт знал, что пока ему бояться нечего. Зато минут через пять — десять, когда они получат его описание, ситуация резко изменится. Впрочем, к тому времени он должен быть уже на Пятой авеню, к северу от Вашингтон-сквер, и они не смогут найти его в толпе, даже если поедут в ту сторону. А если он еще поймает такси…

Как раз показалось одно свободное, и Кейт хотел было остановить его, но быстро опустил руку и вернулся на тротуар, прежде чем водитель его заметил. При этом он мысленно выругался, вспомнив, что впопыхах забыл забрать свой бумажник.

Он выругался еще раз, когда осознал, что мог воспользоваться ситуацией и пополнить свой запас наличных. Почему он не забрал бумажники у Слэйда и Уинтона? Обычные моральные нормы неприменимы, когда человека травят с приказом стрелять без предупреждения!

Объединенное содержимое всех трех бумажников поставило бы его на ноги, хотя и тогда положение оставалось бы отчаянным. Он не мог даже вернуться в отель за своим жалким имуществом.

Кейт продолжал идти на север и еще прежде, чем добрался до Четырнадцатой стрит, почувствовал себя в относительной безопасности; разыскивающие его патрульные машины даже проезжали мимо; он нарочно не обращал внимания на автомобили, двигавшиеся по Пятой авеню.

Тротуары были по-прежнему полны… пожалуй, даже чуть больше, чем когда он вышел. Возможно, потому, что он приближался к центру, хотя Кейт подозревал иную причину.

Он заметил перемену в том, как люди ходили по улицам. Никто не прохаживался, все шли быстро, словно куда-то спешили. Подсознательно он подлаживался под них, чтобы не выделяться. Всех одолела удивительная торопливость.

И вдруг Кейт понял. Темнело, и люди спешили, чтобы добраться домой до наступления ночи.

И затуманивания.

Глава 12 Девушка космоса

Люди торопливо расходились по домам, чтобы, закрыв двери и окна своих квартир, оставить улицу темноте и убийцам.

Впервые с момента бегства из квартиры Уинтона Кейт всерьез задумался, куда ему податься.

Если бы у него хватило ума не писать свой адрес на рукописях, оставленных в редакции, его бы не ждали в отеле. А он еще заплатил за неделю вперед!

Похоже, придется все-таки продать монеты. Если бы не позднее время, он мог бы пойти в библиотеку и попытаться узнать о них что-нибудь. Почему он не сделал этого, когда был в библиотеке прошлый раз? Почему, если уж о том зашла речь, не сделал множества других вещей?

Кроме продажи монет, в голову ему пришла еще одна идея. Если бы только он мог связаться с Мекки! Мекки читал мысли и мог бы поручиться за него, мог бы убедить защитников закона и порядка, что Кейт — кем бы он ни был — вовсе не арктурианский шпион.

Если бы он мог попросить Мекки, тот наверняка не отказался бы ему помочь.

Кейт все еще шагал, сам не зная куда, и вдруг понял, куда надо идти. Он ускорил шаги.

Когда он добрался до дома на Тридцать Седьмой стрит, уже почти стемнело, и редкие прохожие почти бежали, чтобы успеть домой до затуманивания.

Швейцар уже тянул руку к замку внутренней двери, когда Кейт толкнул ее и вошел. Тот быстро потянулся к заднему карману брюк, но оружия не достал, а лишь спросил подозрительно:

— Вы к кому?

— К мисс Хедли, — ответил Кейт. — Я на одну минуту.

— Ладно… — Швейцар подвинулся, пропуская Кейта. Тот направился к двери, похожей на дверь лифта, но его остановил швейцар:

— Вам придется подняться пешком. Лифт уже отключили. И поспешите, если хотите, чтобы я рискнул и выпустил вас наружу.

Кейт кивнул и побежал по ступеням так быстро, что на площадке пятого этажа был вынужден остановиться и отдышаться, иначе не сумел бы произнести ни слова.

Наконец он нажал кнопку звонка. За дверью послышались шаги и голос Бетти Хедли спросил:

— Кто там?

— Карл Уинстон, мисс Хедли. Простите за беспокойство, но это очень важно… вопрос жизни и смерти.

Дверь приоткрылась на длину цепочки и в щели показалось лицо Бетти. Девушка смотрела на него испуганно.

— Мисс Хедли, я знаю, что уже страшно поздно, — сказал Кейт, — но мне нужно немедленно связаться с Мекки. Это очень важно! Не могли бы вы это устроить?

Дверь начала закрываться, и на секунду Кейт решил было, что Бетти собирается захлопнуть ее у него перед носом, но потом услышал лязг и понял, что девушка снимает цепочку. Щелкнул замок, дверь открылась.

— Входите, мистер Уинтон, — сказала Бетти.

Поначалу он не обратил внимания, что девушка назвала его настоящую фамилию. На ней был тот же наряд, что и утром в редакции, зеленые шорты дополняли зеленый лифчик. Это были очень короткие шорты, они сидели на ней как влитые. Еще сапожки из зеленой же кожи, доходившие до середины голеней. Между сапожками и шортами — золотистый загар; бедра стройные, колени — с умопомрачительными ямочками.

Девушка отступила назад, и Кейт вошел в комнату, едва осмеливаясь дышать. Он закрыл за собой дверь и стоял, прислонившись к ней, глядя на Бетти и не веря своим глазам.

Шторы уже задернули, и в комнате царил полумрак. Единственный свет был от пары свечей, подсвечник стоял за спиной Бетти. Лицо ее скрывалось в тени, но зато мягкий свет превратил ее волосы в золотистый ореол и подчеркнул контуры гибкого тела. Никакой художник не сумел бы придумать для нее ничего лучше.

— У вас неприятности, мистер Уинтон? — спросила Бетти. — Они узнали… о вас?

Кейта удивила легкая хрипотца в ее голосе.

— Откуда… откуда вы знаете мою фамилию?

— От Мекки.

— О! И что он вам сказал?

Вместо ответа девушка спросила:

— Вы никому не говорили о Мекки? Никто не догадается, что вы пришли сюда?

— Нет.

Она кивнула и повернулась; только теперь Кейт заметил, что в глубине коридора стоит чернокожая горничная.

— Все в порядке, Делла, — сказала Бетти. — Ты можешь идти к себе.

— Но, мисс…

— Все в порядке, Делла.

Горничная тихо закрыла за собой дверь, и Бетти снова повернулась к Кейту.

Он шагнул было к ней, но неимоверным усилием воли заставил себя остановиться. Потом спросил:

— Вы не помните?.. Ничего не понимаю… Которая вы Бетти Хедли? Даже если Мекки сказал вам… откуда вы можете знать?..

Даже ему самому собственные слова казались туманными и непонятными.

Довольно холодно и вместе с тем по-дружески, она сказала:

— Садитесь, мистер Уинтон. Я буду называть вас так в отличие от того Кейта Уинтона, которого знаю. Что случилось? Это Кейт вас расшифровал?

Кейт угрюмо кивнул.

— Да. Рассказы, которые я ему принес, оказались его собственными. Я даже не пытался объяснять, что они и мои тоже. Все равно он ничего бы не понял, я и сам плохо понимаю, хотя это и правда. Меня бы застрелили, прежде чем я добрался до середины своей истории.

— А как вы можете это объяснить?

— Никак. А вы? Мекки что-нибудь говорил вам?

— Он тоже ничего толком не знает. Так что с этими рассказами? Что вы имели в виду, будто их написали и вы, и он?

— Это выглядит примерно так: во Вселенной, из которой меня принесло, я являюсь… был Кейтом Уинтоном. А здесь Кейт Уинтон — это он. Наши биографии сходны в общих чертах… до прошлой недели. Что касается моих рассказов… Порвите тот, который я оставил вам сегодня утром. Фактически это плагиат. Теперь о Мекки. Мне обязательно нужно с ним поговорить. Есть какая-то возможность связаться с ним?

Девушка покачала головой.

— Нет. Мекки сейчас вместе с флотом. Арктуриане… — Она умолкла.

— Арктуриане собираются атаковать, — сказал Кейт. — Мекки говорил мне, что положение критическое. И что арктуриане могут победить. — Он с горечью рассмеялся. — Но меня это как-то не волнует. Я не могу поверить в это настолько, чтобы взволноваться. Мне кажется, я не верю ничему, что вижу здесь, за исключением… Нет, я не верю даже в вас… в этой одежде. Что это такое? Вы все время носите ее?

— Разумеется.

— Почему? Ведь другие женщины…

Она удивленно посмотрела на него.

— Конечно, это носят не все, а только Девушки Космоса.

— Девушки Космоса?

— Ну да. Девушки, которые работают или работали на космических кораблях. Или невесты космонавтов. Став невестой Допелле, я получила право носить этот наряд, даже если бы ни разу не была в космосе.

— Но почему?.. — он совсем запутался. — Я хочу сказать… разве на космических кораблях так жарко, что необходим… такой наряд?

— Не понимаю, о чем вы. Разумеется, на кораблях вовсе не жарко. Обычно мы носим пластиковые комбинезоны с подогревом.

— Из прозрачного пластика?

— Естественно. Куда вы клоните, мистер Уинтон?

Он нервно провел рукой по волосам.

— Я бы и сам хотел знать. Эти наряды… Прозрачный пластик… Как на обложках «Поразительных Историй».

— Разумеется. А как иначе Девушки Космоса могли оказаться на обложках «Поразительных Историй», если бы не носили таких нарядов?

Кейт попытался найти на это какой-нибудь ответ и не смог.

Кроме того, он мог провести здесь всего несколько минут, а узнать нужно было очень много разного. Это в ближайшие двадцать четыре часа может решить буквально все.

Кейт решительно посмотрел на ее костюм, а не на то, чего он не закрывал. Это помогло, но не очень.

— Что Мекки рассказал вам обо мне? — спросил он.

Это была безопасная тема; кроме того, он должен был это знать.

— Он и сам немного знает, — ответила Бетти. — Ему не хватило времени глубже изучить ваш разум. Однако он узнал, что вы действительно прибыли… не отсюда. Мекки не знает, откуда и как вы сюда попали. Он сказал, что если бы вы попытались кому-то это объяснить, вас мигом сочли бы сумасшедшим, хотя это далеко не так. В этом он не сомневался. Он знал, что там, откуда явились, вы называли себя Кейтом Уинтоном и были редактором — хоть вы и не похожи на здешнего Кейта Уинтона, — и оказались достаточно хитры, чтобы придумать себе другую фамилию.

— Но не настолько, — добавил Кейт, — чтобы взять совершенно непохожую. И не настолько, чтобы не пытаться продать Кейту Уинтону его собственные рассказы. Однако продолжайте.

— Он сказал, что здесь вы в опасности, потому что не знаете нашего мира. Сказал, что вас застрелят, приняв за шпиона, если вы будете неосторожны. Еще он сказал, что предупредил вас.

Кейт чуть подался вперед.

— Кто такой этот Мекки? Это действительно всего лишь машина, робот? Или же… Допелле поместил в шар настоящий мозг?

— Это машина, а не настоящий мозг в том смысле, какой вы имеете в виду. Но каким-то образом Мекки стал большим, чем машина. Даже Допелле не знает, как ему это удалось, но у Мекки есть чувства. Даже чувство юмора.

Кейт отметил благоговение, с каким она произносила фамилию Допелле, и то, как она сказала «даже Допелле не знает». «Черт возьми, — подумал он, — она держит его за Бога».

На секунду он зажмурился, а когда снова открыл глаза, не стал смотреть на Бетти. Впрочем, из-за этого он думал о ней еще больше и почти не слышал, что она говорит ему, пока не понял, что девушка о чем-то спрашивает.

— Что я могу сделать? Мекки сказал мне: возможно, что вы обратитесь ко мне за помощью, если окажетесь в безнадежной ситуации. Еще он сказал, что я должна вам помочь, если в этом не будет для меня никакого риска.

— Я бы этого не допустил, — сказал Кейт. — Я не пришел бы сюда, если бы за мной следили, или если бы предполагал, что кто-то может вас заподозрить. Но мне надо узнать, как связаться с Мекки. Моя маскировка расползлась по швам, и у меня нет никаких правдоподобных ответов на вопросы, которые может задать мне полиция… если они дадут себе труд задать их. Я надеялся, Мекки сумеет сделать что-нибудь.

— Связаться с ним нет никакой возможности… разве что вы найдете флот.

— А где он находится?

Девушка поколебалась, но потом сказала:

— Думаю, вам можно сказать. Это известно немногим. Флот находится возле Сатурна, однако вам туда не добраться. Придется подождать возвращения Мекки. У вас есть деньги?

— Нет, но… Кстати, могли бы вы объяснить мне еще кое-что? Я узнал бы это завтра в библиотеке, но если вы расскажете, это сэкономит мне время. Что тут у вас произошло с монетами?

— С монетами? Их в ходу нет с тысяча девятьсот тридцать пятого года. Все монеты изъяли из обращения во время перехода с долларов и центов на кредитки.

— Почему?

— Почему перешли на кредитки? Чтобы ввести всемирную денежную систему. Все страны сделали это одновременно, чтобы военные расходы…

— Я не о том, — перебил ее Кейт. — Я хочу знать, почему нет металлических монет.

— Арктуриане подделывали их, и едва не сокрушили нашу экономику. Банкноты они тоже подделывали. Узнали, что на Земле капиталистическое хозяйство…

— На всей Земле? А как же Россия?

— Конечно, на всей. Почему вы спрашиваете о России?

— Это неважно, — сказал Кейт. — Продолжайте.

— Они делали фальшивые деньги, их невозможно было отличить от настоящих. Даже эксперты не могли. Это привело к инфляции, которая едва не прикончила всю мировую экономику. Поэтому военный совет государств обратился к ученым и те придумали банкноты, которых арктуриане не могли подделать. Я не знаю тайны этих денег, ее не знает никто, кроме нескольких специалистов на монетных дворах.

— А почему их нельзя подделать? — спросил Кейт.

— Все дело в бумаге. Какой-то секретный технологический процесс, а не компонент, который арктуриане могли бы обнаружить, придаст банкнотам специфическое желтоватое свечение, заметнее в темноте. Теперь любой может обнаружить фальшивый банкнот — достаточно взглянуть на него в темном месте. И ни один фальшивомонетчик не в состоянии сделать такую бумагу, даже арктуриане.

Кейт кивнул.

— И поэтому доллары заменили кредитками?

— Да. Когда изобрели новую бумагу, новые деньги ввели во всех странах одновременно. Каждое государство печатает свои банкноты, но денежная единица везде кредитка, а паритет обмена делает ее мировой валютой.

— А старые деньги изъяли и запретили хранить?

— Да. За их хранение грозит очень высокий штраф, а в некоторых странах даже тюремное заключение. Однако есть коллекционеры, они охотно рискуют. А из-за того, что монеты можно купить только на черном рынке, цены на них очень высоки. Коллекционировать монеты опасно, но большинство людей не считают это серьезным преступлением.

— Как выпивка во времена сухого закона?

— Как что? — удивилась Бетти.

— Неважно, — ответил Кейт.

Он вынул из кармана сверток — монеты и банкноты — развернул его и осмотрел сначала бумажные, потом металлические деньги.

— У меня здесь пять монет и два банкнота, они выпущены до тысяча девятьсот тридцать пятого года. Сколько, по-вашему, это может стоить?

Он подал их Бетти, и девушка осмотрела их при свете свечей.

— Я не в курсе цен черного рынка, — сказала она, — знаю только, что они зависят от датировки и состояния монет. Очень приблизительно я могу оценить их в десять тысяч кредиток… это тысяча долларов по-старому.

— Всего-то? — спросил Кейт. — Аптекарь в Гринвилле дал мне две тысячи кредиток за четвертак и сказал, что она стоит больше.

Бетти вернула ему деньги.

— Может, на ней была редкая дата. Одна из этих тоже может оказаться редкой. Я назвала вам приблизительную цену, полагая, что это среднеценные экземпляры. Может, какая-то из них одна стоит тысяч десять — если была выпущена в определенный год. А что это за деньги, которые вы отделили от остальных?

— Те, что могут принести только неприятности — выпущенные после тысяча девятьсот тридцать пятого.

— Значит, они фальшивые, арктурианские. Лучше избавьтесь от них, чтобы их при вас не нашли.

— Вот этого я и не понимаю, — сказал Кейт. — Именно эти деньги не могли быть сделаны арктурианами, но скажите бога ради, зачем они выпускали монеты, датированные теми годами, когда правительства Земли перестали чеканить монету?

— Их действия порой глупы, порой гениальны. Когда реформа денег сделала невозможной подделку, они заставили своих агентов получать средства, продавая монеты коллекционерам. Правда, сглупили, выпуская монеты и банкноты с поздними датами. Почти двадцать арктурианских шпионов попались на том, что пытались продать коллекционерам фальшивые деньги. Например, совсем недавно где-то неподалеку арктурианский шпион пытался…

Она вдруг умолкла, и глаза ее широко раскрылись.

— Ой! Это были вы, да?

— Это был я, — подтвердил Кейт. — Правда, я не арктурианский шпион, а монета не была подделкой — ни арктурианской, ни какой другой.

— Если она не была подделкой, то откуда же на ней такая дата выпуска?

Кейт вздохнул.

— Если бы я это знал, то мог бы ответить и на многие другие вопросы. Как бы то ни было, выйдя отсюда, я брошу эти монеты в первый же канализационный сток. Еще вопрос об арктурианских шпионах: неужели арктуриане настолько похожи на нас, что могут изображать людей?

Девушка вздрогнула.

— Они совершенно другие. Это чудовища. Внешне они больше всего похожи на насекомых, только больших, и такие же разумные, как мы. Но они очень злобны. Когда-то, в первые дни войны, они захватили несколько человек. Надо сказать, что они могут подчинять себе человеческие тела и пользоваться ими, как орудиями шпионажа и саботажа. Правда, теперь их уже немного, большинство уничтожили. Рано или поздно они чем-нибудь выдают себя, потому что их мышление настолько отличается от нашего, что они не в состоянии понять нашу цивилизацию. Арктуриане совершают грубые ошибки, и тогда их разоблачают.

— Это я легко могу себе представить, — заметил Кейт.

— Во всяком случае эта опасность постепенно уменьшается. Наша оборона так крепка, что им уже много лет не удавалось никого схватить. Порой они ухитряются прорваться и разбомбить какой-нибудь город, но пленных взять не могут. А из тех, кого поймали в начале войны, осталось немного.

— Даже если так, — сказал Кейт, — почему дан приказ стрелять без предупреждения? Почему их не пытаются арестовать? Если их разум настолько отличается от нашего, психиатры должны без труда установить, арктурианин перед ними или нет. А то гибнут невинные люди.

— Да, конечно, на каждого настоящего шпиона гибнет около сотни человек. Однако… в общем, они настолько опасны, что лучше исключить малейший риск. Даже если бы на каждого убитого шпиона приходилось по тысяче невинных, это имело бы смысл. Понимаете, если они выкрадут хотя бы пару наших научных секретов, то в соединении с их знаниями это может склонить чашу весов в их пользу, нарушить существующее сейчас равновесие. По крайней мере, я думала, что оно существует, пока Мекки не сказал мне того же, что и вам: положение критическое. Может, они уже получили преимущество над нами. А проигрыш в этой войне означает гибель человечества. Они не хотят нас завоевывать, хотят просто уничтожить, а потом захватить Солнечную систему.

— С их стороны это просто свинство, — сказал Кейт.

Глаза девушки гневно сверкнули.

— Не шутите над этим! По-вашему, гибель человеческой расы — подходящий повод для шуток?

— Простите, — примирительно сказал Кейт. — Просто я как-то не могу… Ладно, оставим это. Пожалуй, я понимаю, что вы имели в виду, говоря, насколько может быть опасен такой шпион. Однако я по-прежнему не вижу, что за беда, если сначала проверять, а потом стрелять. Не может же он удрать, если его держат на мушке.

— А вот и может, причем в большинстве случаев. Поначалу их пытались арестовывать, но слишком многие бежали по дороге в тюрьму и даже из-за решетки. Они имеют особые способности, физические и психические, и такого мало просто взять на мушку.

Кейт криво усмехнулся.

— Такой шпион может даже отнять оружие у агента ВБР, который держит его на мушке. Ну что ж… В моем случае, если у них еще были какие-то сомнения, то я их успешно рассеял.

Он встал, глядя на Бетти, на свет, ложащийся на ее золотистую кожу и волосы, на невероятно красивое лицо и дивное тело. Он смотрел на нее, словно в последний раз — что, в общем-то, было вполне возможно.

Кейт старался запечатлеть в памяти ее образ, который — он не сомневался — будет сопровождать его до конца жизни, независимо от того, кончится она через сорок минут или через сорок лет. Первый вариант казался куда более вероятным.

Повернув голову, он взглянул в окно, то самое, из которого выглядывала Бетти во время визита Мекки. Стеклянная плоскость была черным-черна. Затуманивание началось.

— Спасибо, мисс Хедли, — сказал он. — До свидания.

Она встала и тоже посмотрела в окно.

— Куда вы хотите идти? Если быть достаточно осторожным, можно рискнуть пройти один или два квартала, но…

— Не беспокойтесь обо мне. Я вооружен.

— Но ведь вам некуда идти, правда? Вы не можете остаться у меня — здесь нет никого, кроме Деллы, — но этажом ниже есть свободная квартира. Я могу договориться со швейцаром…

— Нет! — ответил он так резко, что почувствовал себя глупо.

— Завтра я могу поговорить с людьми из ВБР и объяснить им, что Мекки поручился за вас. Пока он не вернется — а это может продолжаться несколько месяцев, — вы будете в большей безопасности под арестом, чем на свободе. И я даю вам слово, они ничего не сделают, пока Мекки не появится.

Это было разумное предложение, и Кейт заколебался. Конечно, ему не улыбалось провести несколько месяцев под арестом, но это же не вечность, а лучше быть живым, чем мертвым.

Девушка заметила его колебания и сказала:

— Я почти уверена, что мне поверят — по крайней мере настолько, чтобы сомнения свидетельствовали в вашу пользу. Как невеста Допелле…

— Нет! — Кейт решительно покачал головой. Этого ей говорить не следовало. — Я не могу остаться. Мне трудно это вам объяснить; просто не могу.

Он еще раз взглянул на нее, может, последний раз в жизни.

— До свидания.

— До свидания.

Бетти протянула руку, но Кейт сделал вид, будто не заметил этого. Он не верил себе настолько, чтобы коснуться девушки.

Спускаясь по лестнице, Кейт осознал, насколько глупо поступил, но почувствовал удовлетворение. Он был доволен, что не воспользовался помощью Бетти Хедли. Совет — да, тут все было нормально. И ответы на вопросы, которые он не мог задать никому, кроме нее и Мекки. Теперь картина этого мира стала для него гораздо отчетливее, особенно в вопросе с монетами.

Но многое по-прежнему оставалось загадкой. Например, наряд, который она носила. Разве она не понимала, что, одеваясь таким образом, доводит мужчин до безумия? И все же это казалось ей настолько естественным, что она удивилась, когда он задал вопрос.

Ну да ладно, это пока подождет. Может, Мекки сумеет объяснить ему этот и другие вопросы, если он вообще до него доберется и если Мекки найдет время, чтобы решить основную проблему Кейта.

Как бы то ни было, он был доволен, что оказался достаточно тверд и не принял помощь Бетти.

Это было глупо, но ему уже осточертела эта безумная Вселенная с ее арктурианскими шпионами и летающими швейными машинками.

Чем больше он старался вести себя осторожно и предусмотрительно, тем больше совершал ошибок и в большие неприятности впутывался. Теперь он был в ярости, а в кармане его лежал мощный пистолет сорок пятого калибра, который мог остановить даже восьмифутового лунаря.

К тому же Кейт был в подходящем настроении, чтобы им воспользоваться. Каждый, кто попытается причинить ему вред, получит свое. Даже если он наткнется на Людей Ночи, то заберет с собой парочку.

К дьяволу осторожность — что ему терять?

Швейцар все еще сидел в холле. Он удивленно уставился на Кейта спускающегося по ступенькам.

— Вы что, собираетесь выйти? — спросил он.

Кейт оскалился в ухмылке.

— Мне нужно срочно повидать одного парня с его шариком.

— Это вы о Мекки? Вы увидитесь с Допелле? — В голосе швейцара звучало восхищение. Подойдя к двери, чтобы ее открыть, он вынул из кармана револьвер. — Ну, если вы его знаете — а я должен был сам догадаться: ведь вы пришли к мисс Хедли, — то, надеюсь, понимаете, что делаете.

— Я тоже надеюсь, — заметил Кейт.

Он скользнул в густую тьму и услышал, как за его спиной щелкнул замок и громыхнул засов.

Он постоял, прислушиваясь. Вокруг царила тишина — такая же глубокая, как и темнота.

Кейт глубоко вздохнул. Он не мог стоять здесь всю ночь, нужно было куда-то идти. Но на сей раз он будет хитрее, чем в ночь с воскресенья на понедельник.

Наощупь отыскав край тротуара и сев на него, Кейт снял туфли, связал их шнурками и повесил на шею. Теперь он будет идти так тихо, что никто не сможет услышать его и застать врасплох.

Встав, он убедился, что довольно легко — хоть и непривычно — одной ногой идти по краю тротуара, а вторую ставить на мостовую.

Почувствовав под ногой решетку стока, Кейт вспомнил о монетах и банкнотах, от которых следовало избавиться. Он еще раньше сунул их в другой карман, отдельно от остальных, а теперь вынул и пропихнул сквозь решетку. Монеты с плеском упали в воду.

Разделавшись с ними, Кейт пошел дальше, прислушиваясь. Он переложил пистолет в правый карман, но держал ладонь на рукояти, а большой палец на рычажке предохранителя.

Теперь он не боялся, как в первый раз, когда оказался в темноте. В какой-то степени ему добавляло смелости оружие, но не только оно. Не было это вызвано и тем, что в первый раз затуманивание представляло для него загадку, а сейчас он знал, зачем оно. Все обстояло очень просто: в прошлый раз он был дичью, а сейчас стал охотником, и затуманивание из врага превратилось в союзника.

Кейт обдумал свой план только в самых общих чертах и его еще следовало подогнать к обстоятельствам, но первый шаг был очевиден. Прежде всего, он нуждался в деньгах, хотел продать свои несколько долларов за десять тысяч кредиток. А каждый встречный будет преступником — ведь только преступники ходили по улицам во время затуманивания. Поэтому он сможет заставить его — если понадобится с помощью пистолета — показать дорогу к скупщику краденого, который и купит у Кейта нелегальные монеты и банкноты.

Да, хорошо стать охотником; это вам не рассказы писать. Честно говоря, он всегда ненавидел сочинительство.

Куда лучше охота. Особенно вот такая. Он еще никогда не охотился на людей.

Глава 13 Джо

Кейт двинулся на юг по Пятой авеню. В первые полчаса он не встретил никого — с тем же успехом можно было бы бродить среди развалин Чичен-Ица или Ура халдейского. И вдруг он услышал свою жертву.

Это не был звук шагов; кто бы ни был этот человек, он стоял у стены здания или, подобно Кейту, разулся, чтобы не шуметь. Его выдало тихое, едва слышное шмыганье.

Кейт замер, почти не дыша, и услышал его снова. Теперь он знал, что человек тоже идет на юг — шмыганье раздалось чуть ближе.

Кейт ускорил шаги, почти побежал, пока не убедился, что значительно обогнал его. Потом повернул под прямым углом и шарил вытянутой рукой, пока не нашел стену дома. Тогда он повернулся навстречу жертве и стал ждать.

Вскоре что-то ударилось о ствол пистолета. Кейт быстро протянул руку и схватил человека за отворот плаща.

— Не двигайся, — приказал он и тут же добавил: — А теперь повернись, но медленно.

В ответ послышалось лишь сдавленное сопение. Мужчина медленно поворачивался — Кейт проверял это, касаясь его рукой. Когда тот повернулся спиной, Кейт обыскал его и вынул из правого кармана револьвер. Забрав оружие, он быстро положил ладонь на плечо жертвы. Самое опасное было позади.

— Стой спокойно, — сказал он. — Поговорим. Кто ты такой?

— А тебе какое дело? — ответил мужчина сдавленным голосом. — У меня с собой всего тридцать кредиток и пушка. Пушку ты забрал; так бери деньги и отпусти меня.

— Не нужны мне твои тридцать кредиток, — заметил Кейт. — Мне нужна наводка. Если будешь говорить, я, может, даже верну тебе пушку. Ты здесь свой?

— Что ты имеешь в виду?

— Я только что приехал из Сент-Луиса, людей тут не знаю, а мне нужен скупщик. И побыстрее.

Последовала короткая пауза, затем мужчина заговорил, уже более свободно:

— Брошки-колечки? Что у тебя есть?

— Монеты. И несколько банкнот. Доллары до тридцать пятого. Кто тут этим занимается?

— А я что с этого буду иметь?

— Во-первых, свою жизнь, — ответил Кейт. — Может, потом я отдам тебе и оружие. А если не обманешь, то еще и сто кредиток. Добавлю еще сотню, если проводишь к такому, который даст хорошую цену.

— Жидковато. Пусть будет пятьсот.

Кейт рассмеялся.

— У тебя есть все основания торговаться. Ладно, пусть будет двести тридцать. Тридцать аванса у тебя уже в кармане: представь, что я их у тебя забрал и отдал обратно.

Мужчина вдруг тоже рассмеялся и сказал:

— Твоя взяла. Я провожу тебя к Россу, он обманет не больше, чем другие. Пошли.

— Еще одно, — заметил Кейт. — Повернись и зажги спичку. Хочу взглянуть на тебя, чтобы узнать, если сбежишь.

— Хорошо, — согласился тот; он говорил уже совсем свободно, почти дружески.

Вспыхнула спичка.

Кейт увидел, что его пленник — невысокий худощавый мужчина лет сорока, неплохо одетый, но несколько дней не брившийся и с мешками под глазами.

— Теперь ты меня знаешь, так что можешь узнать и имя — Джо, — криво улыбнулся он.

— Хорошо, Джо. Далеко топать до этого Росса?

— Пару кварталов. У него там игра в покер.

Спичка погасла.

— Слушай, парень из Сент-Луиса, сколько стоит твой товар?

— Мне говорили, будто десять тысяч кредиток.

— Ну, значит, получишь пять. Росс парень честный. Только слушай, с оружием ты или нет, а лучше бы тебе взять меня компаньоном. Там будут и другие парни, они могут тебя запросто кончить, разве что я буду на твоей стороне.

Кейт задумался, затем согласился.

— Может, в этом что-то есть. Получишь десять процентов, то есть пятьсот, если я получу пять тысяч. Годится?

— Годится.

Кейт колебался недолго. Он нуждался в друге, а что-то в голосе Джо подсказывало ему, что рискнуть стоит. И так весь его план был совершенно безумным, а небольшой риск сейчас может избавить от гораздо большего потом.

Движимый внезапным порывом, он вынул из кармана револьвер, нашел ладонь мужчины и сунул в нее оружие.

Но в голосе Джо не было ни малейшего удивления, когда он сказал:

— Спасибо. Два квартала к югу. Я впереди, ты за мной. И держи руку на моем плече.

Они двинулись вдоль стен зданий, а переходя мостовую, брались за руки.

Наконец Джо сказал:

— Теперь держись поближе. Нам в проход между вторым и третьим зданиями, считая от углового. Не зевай, а то пропустишь.

Когда они оказались в проходе, Джо нашел дверь и постучал в нее — сначала трижды, а после короткой паузы еще два раза.

Дверь открылась, и свет на мгновенье ослепил Кейта. Когда он вновь смог видеть, человек в коридоре опускал ствол обреза.

— Привет, Джо, — сказал он. — Этот парень наш?

— Точно, — ответил Джо. — Это мой дружок из Сент-Луиса. У него дело к Россу. Он еще играет?

— Заходите.

Они прошли по узкому коридору. За углом, перед закрытой дверью стоял человек с автоматом.

— Привет, Джо, — сказал он и уселся на стул, положив автомат на колени. — Привел оленя для покера?

Джо покачал головой.

— Нет, мы по делу. Как у вас идет?

— Росс сегодня в ударе. Лучше не садись играть, если не чувствуешь удачу.

— Не чувствую. Я рад, что Росс выигрывает — может, даст хорошую цену.

Он открыл дверь, у которой сидел охранник, и вошел в комнату, там было сизо от дыма. Кейт не отставал.

Вокруг зеленого покерного столика сидели пятеро игроков. Джо подошел к одному из них, совершенно лысому толстяку в сильных очках, и указал пальцем на Кейта.

— Это мой друг из Сент-Луиса, Росс, — сказал он. — У него есть пара монет и бумажки. Я сказал, что у тебя можно получить хорошую цену.

Толстые стекла повернулись в сторону Кейта, и тот кивнул. Вынув из кармана деньги, он положил их на зеленое сукно перед толстяком.

Росс осмотрел предложенное и поднял взгляд.

— Четыре куска, — сказал он.

— Пять — и я согласен, — произнес Кейт. — Они стоят все десять.

Росс покачал головой и поднял карты, которые только что раздали.

— Вскрываю за сотню, — сказал он.

Кейт почувствовал на плече руку. Джо оттащил его от столика и прошептал:

— Нужно было тебя раньше предупредить: с Россом не торгуются. Если он предложил четыре, то не даст больше ни гроша. Ты можешь соглашаться или отправляться к черту, но спорить бесполезно.

— А если я не соглашусь? — спросил Кейт.

Джо пожал плечами.

— Я знаю и других. Только придется долго бродить по улицам, чтобы до них добраться, и все может кончится для нас пулей в голову. И они уж точно не дадут больше, чем Росс. Слушай, тот, кто сказал, что монеты стоят десять кусков, здорово в них сечет?

— Нет, — признал Кейт. — Хорошо, я согласен. Он сразу даст деньги? Есть у него столько с собой?

Джо оскалился в усмешке.

— У Росса? Да если у него нет с собой ста кусков, я готов арктушку съесть. О деньгах не беспокойся. Четыре тысячи для него мелочь.

Кейт кивнул и вернулся к столику. Он подождал, пока кончится сдача, и сказал:

— Хорошо, пусть будет четыре тысячи.

Толстяк вынул из кармана пухлый бумажник и отсчитал три тысячные банкноты и десять сотенных. Монеты Кейта он аккуратно завернул в банкноты и спрятал в карман пиджака.

— Сыграешь? — предложил он.

Кейт помотал головой.

— Извини, дела.

Пересчитав деньги, он взглянул на Джо, но тот почти незаметно покачал головой, давая понять, что не хочет брать свою долю при посторонних.

Они вышли, миновав охранника с автоматом на коленях и привратника с обрезом в руке. Дверь за ними закрыли на засов.

Оказавшись за пределами слышимости, Джо сказал:

— Одна десятая от четырех кусков — это четыре сотни. Зажечь спичку, чтобы ты мог отсчитать?

— Хорошо, — сказал Кейт. — А может, ты знаешь место, где можно чего-нибудь выпить и поговорить? Может, мы провернем еще какое-нибудь дельце.

— Хорошая идея, — ответил Джо. — С четырьмя сотнями в кармане я могу устроить себе выходной. Этого мне хватит до утра, а потом мне кое-что заплатят.

— Куда пойдем, Джо?

— Держись за мое плечо. Уж я тебя не потеряю, по крайней мере, пока ты не расплатишься. — Он вздохнул. — Эх, сейчас бы рюмочку лунного.

— Я бы тоже не отказался, — Кейт не знал, что такое лунный, но надеялся, что вкус у него лучше, чем у коктейля с Каллисто.

Пошарив рукой, он нашел плечо Джо, и тот сказал:

— Тогда пошли, компаньон.

Они вышли из тупика и повернули к югу. Пройдя полквартала — на этот раз улицу не переходили — Джо остановился и сказал:

— Это здесь. Подожди немного.

Он снова постучал — сначала два, а потом три раза. Дверь приоткрылась, показав слабо освещенный коридор. Нигде и никого не было видно.

— Это я, Релло! — крикнул Джо. — Я с другом.

Он вошел и двинулся по коридору, Кейт следом.

— Релло — проке, — объяснил Джо. — Он сидит на полке над дверью. Если он тебя не знает, то прыгнет на тебя сзади, когда ты войдешь.

Кейт обернулся и посмотрел назад, но тут же пожалел об этом. Что бы там ни сидело на полке над дверью, его скрывала глубокая тень, не позволяя разглядеть детали… впрочем, оно и к лучшему. Выглядело оно как крупная черепаха со щупальцами осьминога и ярко-красными сверкающими глазами, похожими на лампы, горящие за толстым стеклом. Кейт не заметил у твари никакого оружия, но понял, что оно ему и не нужно.

Был ли проке обитателем Проксимы Центавра? Кейту захотелось спросить об этом у Джо; может, за выпивкой он сумеет так направить разговор, чтобы узнать о Релло побольше, не выдавая своего вопиющего невежества.

Он повернулся, но чувствовал на спине мурашки, пока они не добрались до двери с глазком. «Совсем как во времена сухого закона», — подумал Кейт, и едва не сказал этого вслух, однако вспомнил пустой взгляд Бетти, когда он упомянул о сухом законе, и вовремя прикусил язык.

Джо снова постучал два, а потом три раза и кто-то прильнул изнутри к глазку.

— Он со мной, Хэнк, — буркнул Джо, ткнув большим пальцем через плечо, и дверь открылась.

Похоже, это было помещение за рестораном; через открытую дверь Кейт видел бар, слабо освещенный зелеными и голубыми неоновыми лампами. Комната, в которой они оказались, была заставлена столами, за тремя из них играли в карты.

Джо махнул рукой тем, кто повернулся взглянуть на вошедших, и обратился к Кейту:

— Сядем здесь? — спросил он. — Или пойдем в бар? Думаю, там будет лучше говорить, а ведь ты помянул о каком-то деле.

Кейт кивнул.

— В баре, пожалуй, будет лучше.

Они прошли в бар, освещенный зелено-голубым светом. Кроме бармена и трех женщин, там не было никого. Когда они вошли, женщины подняли голова; Кейт заметил, что одна из них одета в лифчик и шорты из голубого шелка, а обута в сапожки из голубой кожи, доходящие до середины голеней. Однако на этом сходство с Бетти кончалось — эта была лет на двадцать старше, толще, неряшливее и, кажется, слегка на взводе. Зелено-голубое освещение делало ее похожей на зомби.

Джо махнул ей рукой.

— Привет, Бесси, — сказал он, после чего прошел к самому дальнему столику и отодвинул кресло. Кейт сел напротив него и вынул бумажник, чтобы отсчитать Джо четыре сотни, но тот поспешно произнес:

— Еще нет, компаньон. Подожди, пока девушки отойдут.

Кейт заметил, что они как раз подходят. Не та, одетая — или скорее раздетая — в космический наряд, а две другие. Обе были молоды и довольно привлекательны, несмотря на то, что делало с их кожей зелено-голубое освещение.

К счастью, Джо отослал их, прежде чем они успели сесть.

— Нам нужно поговорить, девушки, — сказал он. — Может, мы позовем вас позже, если не будем заняты. Скажите Спеку, чтобы налил вам за мой счет, хорошо? И Бесси тоже.

— Понятно, Джо, — ответила одна из них, и обе вернулись на стулья у стойки.

Кейт снова вынул бумажник и сумел передать Джо четыре сотни прежде, чем к ним подошел бармен с вопросом, чего бы они хотели. Джо оставил на столе одну сотенную банкноту.

— Принеси нам два лунных, Спек, — попросил он. — И по одному девушкам. Как дела у Крошки Релло?

— Неплохо, Джо. Нам уже дважды приходилось прибирать в холле, а ведь еще довольно рано.

Он вернулся за стойку, и Кейт рискнул:

— Этот Релло заинтересовал меня, Джо. Расскажи о нем.

Сказано было настолько расплывчато, что не могло оказаться опасным.

— Релло — это рен, — сказал Джо, — и пожалуй, самый крутой из всех. Во всяком случае, самый крутой в Нью-Йорке. Он один из первых проксов, что перешли на нашу сторону во время драки у Центавра. Хочешь с ним познакомиться?

— Не особо, — заметил Кейт. — Просто интересно было…

А про себя он подумал, не было ли «рен» сокращением от слова ренегат. Если Релло был одним из первых центаврийцев, перешедших на другую сторону во время войны, это могло иметь смысл.

— Я тебя понимаю, — сказал Джо. — Но если ты хочешь иногда сюда заглядывать, это просто необходимо. Одним глазом он может достать тебя с десяти метров, а если использует оба… тогда от тебя останется так мало, что и убирать не стоит. Дам тебе совет.

— Какой?

— Говори с ним, когда входишь в дверь. Не жди, пока окажешься внутри, и он сможет тебя увидеть — тогда может оказаться поздно. Думаю, именно так бывает с теми, кого отсюда выносят.

Джо сдвинул шляпу на макушку и усмехнулся.

— Я говорю тебе это, потому что чувствую — ты парень что надо. Надеюсь, мы славно поработаем вместе.

— Если уж речь пошла…

— Не сейчас, — прервал его Джо. — Не раньше, чем выпьем по лунному. Честно говоря, я еще не знаю, стоит ли работать с тобой, да и вообще иметь дело. Ты слишком доверяешь людям, из-за этого могут быть неприятности.

— Это ты о том, что я отдал тебе револьвер?

Джо кивнул.

— А если бы я этого не сделал?

Джо потер заросший подбородок и усмехнулся.

— Черт возьми, а ведь ты прав. Если бы не отдал, я бы тебя пришил. Достаточно было подмигнуть, когда ты говорил с Россом. Я не сделал ничего такого, потому что ты отдал мне пушку. Даже здесь, компаньон, если бы я хотел от тебя избавиться, ты прожил бы не дольше, чем…

Он умолк — Спек нес к их столику два стакана с белесым напитком. Взяв сотню Джо, бармен отсчитал сдачу мелкими бумажками. Джо поднял стакан.

— Смерть арктушкам, — сказал он и глотнул.

— И поскорее, — добавил Кейт.

Он внимательно следил за Джо; тот выпил только глоток жидкости. Кейт сделал то же самое. Предосторожность оказалась не лишней — этот единственный глоток обжег горло не хуже полбутылки джина. Он был жгучим, как соус чили, и одновременно холодным, густым, как сироп, хотя и не сладким, а когда Кейт прочухался, то почувствовал во рту слабый привкус мяты.

— Класс, — произнес Джо. — Прямо с корабля. У вас его хватает?

— Да… есть, — неопределенно ответил Кейт. — Правда, редко встретишь такой.

— А как там у вас вообще?

— Неплохо, — сказал Кейт.

Ему очень хотелось поговорить, но пока безопаснее было отвечать односложно. Глядя на свой стакан лунного, он гадал, что это такое и какой эффект вызывает. С одного глотка он пока что ничего не чувствовал.

— Ты где остановился?

— Пока нигде, — ответил Кейт. — . Я только что прибыл. Не зная места, нужно было где-то приткнуться, но тут я сглупил — сел играть и просадил все, что у меня было. Потому и пришлось продать монеты, кроме них у меня не осталось ничего. Я поначалу хотел подождать с продажей, пока не подвернется коллекционер, и получить хорошую цену.

«Это должно объяснить, — подумал Кейт, — почему я торчал ночью снаружи и так срочно хотел продать монеты».

Видимо, он оказался прав. Джо кивнул и сказал:

— Ну, если тебе понадобится малина, я смогу это устроить. Комнату «с» или «без».

Кейт не стал спрашивать, с чем или без чего.

— Может, попозже, — буркнул он. — А пока время молодо.

С удивлением осознал он, что так оно и было: с момента затуманивания прошло не более полутора часов.

— Время молодо, — Джо рассмеялся. — Хорошо сказано. Никогда не слышал такого определения, но сказано хорошо. Знаешь, старина, ты мне нравишься. Ну, ты готов?

«К чему?» — задумался Кейт, но вслух сказал:

— Конечно.

Джо поднял стакан.

— Тогда поехали! Увидимся, когда вернемся.

Кейт поднял свой и ответил:

— За счастливую посадку.

Джо опять засмеялся.

— И это неплохо! Счастливая посадка. Ну и шутник] же ты. Ладно, вздрогнули!

Он осушил стакан и замер, не отрывая его от губ. Глаза остекленели, хотя и остались широко открытыми. Кейт поднес стакан к губам, но не выпил… да теперь и не собирался. Удивленно смотрел он на Джо, а тот его не видел, не видел и ничего вокруг.

Кейт быстро огляделся и заметил, что ни бармен, ни женщины не смотрят в их сторону.

Опустив руку под стол, он вылил остаток лунного на пол затем вновь поднес стакан к губам.

И вовремя. Джо заморгал, его странное одеревенение прошло так же внезапно, как и началось. Отставив стакан, он глубоко вздохнул. Потом сказал:

— Боже, я снова был на Венере. На одном из тех болот, и мне там нравилось. Там была Космическая Девушка…

Он тряхнул головой.

Кейт удивленно смотрел на него. Похоже было, напиток не давал никаких побочных эффектов. Джо был парализован десять или двадцать секунд, но теперь вел себя совершенно нормально, как и прежде.

Вынув из кармана сигареты, он угостил Кейта.

— Еще по одному? — предложил он. — Потом можно поговорить о делах.

— Хорошо, только за мой счет, — ответил Кейт.

Он повернулся к бару, поймал взгляд бармена и поднял вверх два пальца. Бармен кивнул — видимо, этот знак был понятен везде. Даже здесь.

Кейт положил банкноту на стол. В нем нарастало возбуждение, вызванное тем, что на этот раз он решил выпить белесую жидкость так же, как Джо; ему хотелось узнать, что случилось с ним в те десять или двадцать секунд. Джо вышел из этого без вреда для себя, а если Джо осилил, то и он сможет. У осторожности тоже есть пределы.

Принесли стаканы, и Кейт получил семьдесят кредиток сдачи.

Джо поднял свой стакан, и Кейт сделал то же самое, а когда тот отпил глоток и облизал губы, последовал его примеру. Видимо, первый глоток и следующий за ним разговор составляли некий ритуал. Возможно, невежливо было пить все сразу.

Второй глоток понравился ему больше первого: жгло не так сильно, и Кейт отметил, что вкус, оставшийся во рту, не был вкусом мяты — он не мог бы сказать, на что это походило.

Поскольку все равно требовалось сделать небольшой перерыв, следовало помалу сводить разговор на дело, которое он хотел устроить. Он наклонился через стол к Джо.

— Слушай, Джо, — сказал он, — может, ты случайно знаешь, где можно найти бывшего космопилота, который хотел бы немного подработать.

Джо рассмеялся было, но тут же осекся и посмотрел на него, прищурившись.

— Шутишь?

Это означало, что Кейт задал неверный вопрос, хотя и не понимал, почему. В любом случае следовало идти вперед, даже если он понятия не имел, как выйти из этого положения.

Как бы случайно он опустил руку в карман, в котором лежал пистолет. Интересно, велики ли у него шансы выбраться из этого места, и есть ли здесь другая дверь, кроме охраняемой Релло. Кейт пришел к выводу, что шансы его невелики, если Джо мигнет. Впрочем, если все пойдет плохо — он может уложить Джо прежде, чем тот шевельнется.

Кейт холодно смотрел на Джо, пальцы его уже касались рукояти пистолета.

— С чего ты взял, что я шучу? — спросил он.

Глава 14 В космос!

К его безграничному облегчению Джо улыбнулся и указал большим пальцем на лацкан своего пиджака. Только теперь Кейт заметил на нем значок, похожий на страдающую грыжей утку.

— Слепой ты, что ли? — спросил Джо.

Кейт вынул руку из кармана. Слава богу, серьезной ошибки он все-таки не совершил.

— Я его не заметил, Джо. Наверное, я действительно ослеп. Но ведь мы почти все время провели в темноте, да и здесь видно не очень-то хорошо. Долго ты там был?

— Пять лет. Большую часть времени квартировал на Марсе, в Капи. Счастье, что меня не было там несколько дней назад. — Он покачал головой. — От Капи ничего не осталось.

— Мы рассчитаемся за это, — сказал Кейт.

— Возможно.

— Ты в это не веришь, Джо?

Джо прикурил очередную сигарету от предыдущей и глубоко затянулся. Потом произнес:

— Что-то готовится, старина. Что-то большое. Нет, мне ничего не известно, иначе бы помалкивал. Я знаю только то, что прочел между строк. Правда, когда человек поиграет с арктушками в прятки, он начинает кое-что чувствовать. Можно ожидать массированной атаки. Думаю, что на сей раз им удастся. Похоже, равновесие кончилось, и война тоже скоро кончится… так или иначе. Боюсь только, что…

— Ну-ну? — подстегнул его Кейт.

— Боюсь, они придумали что-то новое. Равновесие такое неустойчивое, что любое новое оружие… Ты знаешь, о чем я говорю.

Кейт серьезно кивнул, мысленно напомнив себе, что должен придерживаться темы и говорить как можно меньше. Он не мог обсуждать с Джо ход войны, поэтому лучше направить разговор на безопасные рельсы — ближе к теме, которая его волновала. Кроме того, следовало узнать, вправду ли Джо умеет управлять кораблем или был просто стрелком или кем-то вроде того.

— Давно ты последний раз был на Луне? — спросил он.

— Год назад, — скривился Джо. — Затуманивание тогда меня еще не затянуло… я боролся с ним дольше других парней. Как последний дурак думал, что смогу жить честно. А что касается Луны… я вел тогда корабль одного хмыря. Вот это была история!

— Неужели так плохо?

— Наоборот — хорошо. Шесть человек на борту, и все пьяные, как старатели в субботу. «Эрлингом», может управлять последний пацан, но они все так усосались, что вполне могли финишировать где-нибудь в Плеядах. Я тогда водил такси. Они сели ко мне на Таймс-сквер и велели везти на свой личный космодром в Джерси. Хозяин лайбы заметил моего медного цыпленка и предложил тысячу за пилотаж. Я не был вне Земли уже два года и жутко хотелось покрутить колесо, пусть даже на такой детской игрушке, как «эрлинг». Оставил я тачку у дороги — когда вернулся, это стоило мне лицензии, работы и заставило выйти на улицу, — и полетел с ними на Луну. Вот это было дело! Мы летели до Пещер Наслаждения.

— Я бы и сам хотел туда наведаться, — заметил Кейт.

— На Луне они лучше, чем на Каллисто. Только не заглядывай туда, если у тебя мало денег. Мы провели там две недели, — он озорно улыбнулся. — Моей тысячи кредиток хватило всего на день и то потому, что они ставили. Таскали меня повсюду за собой и за все платили.

— А эти «эрлинги», — подтолкнул его к нужной теме Кейт, — они сильно отличаются от военных?

— Как гоночный автомобиль от роликов. Вся астрогация визуальная. Достаточно нацелиться на избранный объект и нажать кнопку. Окажешься прямо над атмосферой, так что можно выпускать крылья и парить. Автоматическая компенсация, автоматический гироскоп — все автоматическое. Пилотаж не сложнее, чем выпить лунного. Кстати, ты готов?

— Ах, да, — Кейт поднял стакан. — Смерть Арктуру!

— Тогда в путь. Счастливой нам посадки!

На сей раз Кейт осушил стакан до дна, но не почувствовал никакого жжения, может, потому, что жидкости было слишком много. Ему показалось, что его хватили палкой по челюсти и одновременно на веревке подтянули под потолок, сквозь мрак затуманивания, в раскинувшееся выше голубое небо так, что глядя вниз, он видел огромный черный круг тумана. По одну его сторону над полями и городами светила Луна, по другую блестел Атлантический океан.

Потом петля, охватившая шею Кейта, ослабла и исчезла, но он продолжал лететь все выше и выше, кувыркаясь при этом, и видел то Землю, а то звезды и рог Луны. Земля превратилась в мяч, в чудовищный черный шар, освещенный с одной стороны и уменьшающийся по мере того, как росла Луна. И некоторые звезды были так ярки, что выглядели клубками разноцветного огня.

Луна, когда он увидел ее во время очередного кульбита, тоже превратилась в шар. Не такой большой, как Земля, однако больше, чем он видел ее прежде. Кейт знал, что оказался далеко за пределами атмосферы, в Космосе, но не чувствовал холода, о котором читал. Ему было тепло, приятно, вокруг звучала музыка, какой он никогда прежде не слышал — чудесная музыка, ритм которой совпадал с его вращением, — а может, это он вращался в такт музыке; это не имело значения. Ничто не имело значения, кроме этого чудесного чувства подъема, вращения, и свободы, какого он никогда прежде не испытывал.

А затем, после очередного оборота он увидел на фоне Луны что-то длинное, сигарообразное — наверное, космический корабль. Да, когда он вновь повернулся, то заметил несколько освещенных иллюминаторов и крылья, сложенные по бокам.

Их явно несло друг на друга.

Они столкнулись, но он не почувствовал боли. Пролетел сквозь борт и оказался, целый и невредимый, на толстом ковре, устилающем помещение, похожее на небольшой, но со вкусом устроенный и меблированный будуар. Будуар на космическом корабле? Встроенная в одну из окрашенных в белый цвет металлических стен стояла кровать, застеленная бельем черного шелка, слегка откинутым, словно в ожидании хозяина.

Он быстро встал. Держаться на ногах оказалось удивительно легко, он чувствовал себя так, словно весил половину своего нормального веса и был в два раза сильнее, чем обычно. Он мог двигать горы и хотел этого. «Уменьшенное тяготение», — подумал Кейт.

А потом он вообще перестал думать, потому что дверь открылась и вошла Бетти Хедли.

Она снова была в том же наряде, который был привилегией Девушек Космоса. Но на сей раз костюм был из белого шелка. Узенький белый лифчик, очень маленькие белые шорты, настолько тесные, что казались нарисованными кистью великого художника. И сверкающие белые сапожки из выделанной кожи, доходящие до середины голеней.

И ничего больше, кроме Бетти Хедли; Бетти Хедли с ее золотистой кожей и волосами, с ее большими голубыми глазами и чувственными красными губами на ангельски прекрасном лице.

Она была так красива, так желанна, что Кейт едва мог дышать видя ее так близко.

Девушка вошла в кабину, видимо, не подозревая о его присутствии, но когда увидела, лицо ее просияло. Протянув к нему белые руки, она сказала:

— Любимый… о, любимый мой!

Бетти подбежала к нему, обняла и прильнула всем телом. На мгновенье она уткнулась лицом ему в грудь, потом приблизила свои губы к его, и глаза ее затуманило счастье…

— О, боже, — сказал Джо. — Ты отключился на сорок, а то и на все пятьдесят секунд. Никогда раньше не пил лунного?

Кейт все еще держал стакан у губ, он чувствовал жжение в горле и желудке. Кое-как сосредоточился он на небритом лице Джо, постепенно начал ощущать стул, на котором сидел, стол, о который опирался локтями, почувствовал, как тяжесть его тела снова растет, и он весит столько же, сколько и прежде, и вовсе не стал сильнее.

Сквозь полумрак, едва разгоняемый зелено-голубыми неоновыми лампами, Кейт пустым взглядом смотрел на бывшего космопилота.

— Не пил, да ведь? — допытывался Джо.

Казалось, прошла целая минута, прежде чем Кейт понял, о чем тот говорит, потом еще одна, прежде чем он решил тряхнуть головой, и еще одна, прежде чем это сделал.

Джо усмехнулся.

— Да, это забавное пойло. Чем чаще его пьешь, тем короче отключка, но тем дольше тебя нет. Взять меня: пью его — если есть деньги — несколько лет и отключаюсь всего секунд на пять или десять, но зато меня нет двадцать три дня. Забавно, что ты тогда вернулся так быстро. Впрочем, так бывает в первый раз. Иногда вообще ничего не происходит — новичок просто теряет сознание. Так и с тобой было?

Кейт кивнул.

— А сейчас? Ты добрался до Луны?

Кейт почувствовал, что к нему вернулся голос, и выдавил:

— Почти.

— Неплохо. А что с тобой было? Впрочем, это не мое дело, — сказал Джо. Он быстро глянул на Кейта и рассмеялся. — Похоже, я прав. Сначала всегда возвращаются слишком быстро.

Он перегнулся через стол.

— Позволь дать тебе совет, компаньон: сегодня больше не пей. Примешь с самого начала больше одного или двух — и котелок вдребезги.

— Больше я вообще этого не хочу пить, Джо, — сказал Кейт.

— В следующий раз ты можешь вернуться не так быстро.

— Вот потому и не хочу. Чего мне хочется Джо, того хочется… но не в наркотическом сне.

Джо пожал плечами.

— Я и сам поначалу так думал. Ну ладно, дело твое. А если уж говорить о делах, ты еще не сказал, чего хочешь от меня. Запьем это виски, а ты объясни, что к чему.

Джо повернулся и позвал Спека, тот тут же принес им два виски. Стаканы были полны до краев, но Кейт выпил свою порцию, как воду. Полегчало. Джо опрокинул стакан так же быстро и гладко, лицо его посерьезнело.

— Ну, в чем дело?

— Я хочу попасть на Луну, — сказал Кейт.

Джо пожал плечами.

— А что в этом трудного? Каждый час — из Идивилда. Триста кредиток за обратный билет, двенадцать за паспорт.

Кейт придвинулся ближе и понизил голос:

— Я так не могу, Джо. Меня ищут. У них есть хорошее описание и даже отпечатки пальцев.

— И они знают, что ты слинял в Нью-Йорк?

— Если чуток поработали головой, то да.

— Это плохо, — протянул Джо. — Космопорты будут под наблюдением. Паспорт я бы мог тебе достать, но ты, пожалуй прав — от портов лучше держаться подальше.

Кейт кивнул и добавил:

— Есть еще одно… Несколько моих знакомых с другой стороны баррикады сейчас на Луне. Они могут меня ждать.

— Это было бы кисло, — сказал Джо.

— Да уж точно, хорошего мало. Я бы предпочел сесть потихоньку — не в порту — на одном из этих малых «эрлингов». А потом заглянул бы с заднего хода к тем ребятам, что меня ждут. Ты понимаешь, что я имею в виду.

— Кажется, да.

— Значит, все ясно, — продолжал Кейт. — Слушай, а как эти «эрлинги» на больших расстояниях?

— А почему ты спрашиваешь? Если тебе нужно только на Луну, какая тебе разница?

— На Луне тоже может стать слишком жарко.

— На «эрлинге» ты можешь лететь в любую точку Солнечной системы. Может, придется прыгнуть несколько десятков раз, чтобы попасть на некоторые из внешних планет, но что с того, раз прыжок совершается мгновенно? Только не пытайся улететь на таком за пределы Системы. Доберешься, куда захочешь, но никогда не найдешь Солнца и не вернешься.

— Не беспокойся, я не собираюсь покидать Систему, — заверил его Кейт. — Скорее всего полечу дальше Луны. Мне просто интересно, на что способен такой «эрлинг» в случае нужды.

— Давай ближе к делу. Чего конкретно ты от меня хочешь?

— Достань мне «эрлинг».

Джо свистнул.

— Ты имеешь в виду фальшивые документы, чтобы потом купить корабль, или хочешь, чтобы я его спер для тебя?

— А как насчет того, что стоит около Джерси и принадлежит тому богатому хмырю? Может, его умыкнуть?

Джо задумчиво посмотрел на него.

— И ты хочешь, чтобы я отвез тебя на Луну?

— Нет, если ты мне расскажешь, как с ним обращаться.

— Ну, это я могу сделать за десять минут. Однако увести лайбу, дружок, не так-то просто. Если нас поймают, проведем лет по десять на Венере, на болотах. Конечно, если проживем столько.

Кейт рассмеялся.

— Ты ходишь по улицам во время затуманивания и беспокоишься о таких мелочах? Ты рискуешь жизнью, чтобы вытащить из чужого кармана несколько кредиток, а боишься украсть «эрлинг»?

Джо нахмурился.

— Сколько?

У Кейта в кармане лежало три с половиной тысячи кредиток, не считая сдачи, полученной с сотни.

— Две или три тысячи кредиток, — сказал он.

— Как это — две или три тысячи? Говори точно.

— Три тысячи, если я получу «эрлинг» сегодня, — сказал Кейт. — И две, если завтра.

Джо тяжело вздохнул.

— Так я и думал. И дело не только в деньгах. Однако три куска лучше двух, так что проведем это сегодня. Правда, выбраться из города во время затуманивания почти так же опасно, как украсть лайбу… и гораздо труднее. Это значит, придется украсть еще и машину.

— Ты можешь это сделать?

— Шутишь? Но ехать придется потихоньку, чуть быстрее, чем пешком. Затуманивание редеет не ближе, чем в трех-четырех километрах от Джерси. Потеряем часа три, прежде чем туда доберемся.

— По-моему, это неплохо, — заметил Кейт.

— Немногие это умеют, — скромно сказал Джо. — Тебе повезло, что ты встретил меня. Я покажу тебе фокус, который мало кто знает — как вести машину во время затуманивания, пользуясь только чутьем и компасом. Сколько сейчас времени?

Кейт посмотрел на часы.

— Почти половина десятого.

— Допустим, машину я достану часа за полтора — будет уже одиннадцать. Три часа езды через затуманивание — если мы вообще проедем, — будет два часа ночи.

Полчаса езды до частного космопорта и полчаса, чтобы проникнуть внутрь и показать тебе приборы — это уже три утра. Полет на Луну не займет времени. Скажем, десять минут на посадку. Старик, в начале четвертого ты будешь на Луне.

В это трудно было поверить.

— А как с самолетом? — спросил он. — То есть, я хотел сказать, с кораблем. Что, если хозяин улетел на нем куда-нибудь?

— Не улетел. Сегодня я видел его фотку в газете. Он должен предстать перед комиссией Конгресса, так что будет в Вашингтоне. Ты, конечно, читал об этом — он делает раджики.

— О! — сказал Кейт, словно это все объясняло. А может, так оно и было. Во всяком случае Джо считал, что объясняет.

— Еще по одной, а? Потом пойдем.

— Хорошо, — согласился Кейт. — Только мне половину.

Впрочем, когда принесли виски, он пожалел, что заказал мало — вновь подступил страх.

Он по-прежнему находился на Манхеттене, и Сатурн, где пребывал флот и Мекки, казался очень далеким. До сих пор ему везло, невероятно везло. Но надолго ли это?

Впрочем, удача пока его не покинула и, выходя, им не пришлось проходить мимо прокса Релло. Мужчина с винчестером под мышкой выпустил их через заднюю дверь наружу, в непроницаемую тьму затуманивания.

Кейт положил руку на плечо Джо и шел за ним следом. Они добрались до Пятой авеню и повернули на Юг. На углу Джо остановился и сказал:

— Тебе лучше подождать здесь. Один я быстрее уведу телегу. Кажется, я даже знаю, где нужно искать — кварталах в двух отсюда. Сиди тихо, пока не услышишь, как я еду.

— Как можно ехать в таком супе?

— Я тебе покажу, — сказал Джо. — Впрочем, лучше не стой здесь, у стены. На углу есть фонарь. Держись за него, по крайней мере тебя никто не зацепит.

Он исчез во мраке, двигаясь так тихо, что Кейт не слышал даже шороха его шагов; только раз донеслось до него тихое шмыганье, недавно позволившее ему схватить Джо. А встреча с Джо — это лучшее, что случилось с ним, начиная с воскресенья. Джо оказался истинным даром небес.

Кейт ощупью нашел край тротуара, а потом фонарь, к которому и прислонился. Он пытался сохранить спокойствие и не думать о своих ничтожных шансах добраться до Сатурна — истинного места назначения, о котором он не сказал Джо, чтобы не вызывать лишних подозрений. Пытался он не думать и о гораздо больших шансах на то, что первый же встреченный корабль Флота превратит его в пыль вместе с краденым «эрлингом».

Того, о чем Кейт пытался не думать, было слишком много, и он, стараясь прогнать одну мысль, натыкался на другую, не менее отвратительную или еще хуже. Правда, таким вот образом время шло быстрее.

Во всяком случае, не прошло и получаса, как он услышал автомобиль, медленно едущий вдоль края мостовой и время от времени трущийся шиной о камень бордюра.

Машина остановилась перед самым углом, в нескольких метрах от Кейта, насколько он мог определить по звуку. Кейт двинулся в том направлении, ставя одну ногу на тротуар, а вторую на мостовую, и вскоре крепко приложился голенью о бампер.

— Джо? — тихо позвал он.

— Точно, старина. Карета подана. Прыгай внутрь и поехали. Это заняло больше времени, чем я ожидал, а нам нужно доехать до места, пока еще темно.

Кейт нащупал ручку дверцы, открыл ее и сел.

— Вдоль края ехать приходится медленно, но вдвоем дело пойдет быстрее. Держи фонарь.

Фонарь ткнулся Кейту в ребра, и он принял его. Щелкнув выключателем, он увидел лицо Джо и ветровое стекло, но капот машины уже терялся во мраке.

— Да не так же, — сказал ему Джо. — Направь его на пол машины и держи так. Теперь возьми мелок и проведи линию, вдоль оси машины. Постарайся, чтобы она была ровной.

Кейту пришлось нагнуться, чтобы лучше видеть пол. Начертить прямую оказалось легко: линолеум или похожий на него материал, закрывавший пол машины, имел узор, состоявший из прямых линий. Джо тоже наклонился.

— Хорошо, — сказал он. — Я не знал, что линия там уже есть. Нам будет легче, поскольку мы знаем, что она прямая. Теперь возьми компас и положи его на линию.

Кейт повиновался.

— Что теперь? — спросил он.

— Пока ничего. Я доеду до угла и поверну на запад. Сколько шагов ты прошел от фонаря до машины? Около десяти?

— Думаю, все пятнадцать.

— Хорошо, тогда я легко доеду до угла и поверну направо. Думаю, до Шестой авеню доберемся без проблем. Там свернем на юг и тогда начнется навигация.

Джо медленно поехал вперед, теперь уже сознательно потираясь о край тротуара. Когда бордюр кончился, он повернул направо и как мог точнее пустил машину под прямым углом к прежнему направлению. Он медленно ехал вперед, пока колеса — теперь с другой стороны машины — не начали снова тереться о камень.

— Так… хорошо, — сказал Джо и, чуть отвернув от тротуара, поехал быстрее.

Кейту показалось, они миновали несколько кварталов, прежде чем Джо остановил машину.

— Мы должны быть недалеко от Шестой авеню, — произнес тот. — Выйди и проверь номер дома.

Кейт вылез, нашел номер. Он вовремя вспомнил, что не должен ориентироваться в Нью-Йорке, поэтому сообщил его Джо безо всяких комментариев.

— Проскочили на два здания дальше, — заметил Джо. — Сейчас вернусь и сверну вправо и тогда поедем по Шестой авеню на юг.

Так он и сделал, но вскоре опять остановил машину.

— Посмотри, далеко ли мы от края, — сказал он Кейту.

Тот снова вылез, а вернувшись, доложил, что край тротуара в двух метрах от них.

— Отлично, — обрадовался Джо. — Теперь поработаем с компасом и фонарем. Линия, которую ты начертил, совпадает с направлением движения, верно? Шестая авеню идет на юго-восток — как и все прямые улицы — а у Минетта-плейс забирает сильнее к востоку; оттуда мы снова поедем по прямой до Спринг-стрит, где свернем в туннель. Следи за компасом и курсом. У меня есть второй фонарь, я буду следить за спидометром, чтобы мы приблизительно знали, где находимся. Время от времени, но не очень часто, будешь выходить и проверять номер дома.

— А если мы на что-нибудь налетим?

— На скорости пятнадцать километров в час наверняка не убьемся, — успокоил его Джо. — Худшее, что может произойти, это столкновение с другой машиной. Будем вилять от края до края тротуара, но если ты хорошо выдержишь курс, наткнемся на него не чаще раза на сто метров. Не наша машина, не наши колеса.

Они двинулись. Джо был опытным водителем, и как бывший таксист, превосходно знал улицы. На всем пути до Спринг-стрит они только дважды коснулись края тротуара и всего два раза Кейту пришлось выйти и проверить номер дома. Во второй раз он отметил, что осталось всего несколько домов до того места, где им следовало свернуть в Голландский Туннель.

В самом туннеле они несколько раз потерлись о бордюр, а на середине пути услышали другую машину, ехавшую со стороны Джерси. К счастью, разминулись, даже не поцарапав друг друга.

Джо хорошо знал и район Джерси, он держался прямых улиц, на которых они могли пользоваться компасом. Через несколько километров он включил фары, и Кейт отметил, что их свет пробивает мрак на три или четыре метра.

— Отлично, старик, — сказал Джо, — теперь туман будет редеть. Можешь отдать мне компас.

Кейт распрямил затекшую спину и крутил головой, пока не прошло покалывание; к этому времени они уже успели выехать на пространство, свободное от черной завесы затуманивания.

Они находились между двумя городами и сквозь стекла машины Кейт видел звезды и Луну в черной пустоте неба.

«Это сон, — подумал он, — я никуда не полечу».

Однако что-то подсказывало ему, что это правда, и он полетит.

Внезапно мысль об этом ужаснула его больше, чем пурпурные чудовища, Люди Ночи, арктуриане и ВБР вместе взятые.

Впрочем, отступать было уже слишком поздно. На жизнь или на гибель, но он отправлялся в Космос.

Глава 15 Луна. И куда дальше?

В два сорок по часам Кейта Джо остановил машину на дороге и выключил свет.

— Мы на месте, — сказал он. — Конец трассы, старик.

Джо забрал у Кейта фонарь.

— Нужно пройти через эти поля полкилометра или около того. Здесь безлюдно, незачем даже соблюдать осторожность. Надеюсь, никто не украдет у меня машину, пока я не вернусь.

Они перелезли через изгородь и двинулись через поля. Джо шел впереди, светя фонарем, пока не кончились деревья, растущие сразу за ограждением. Потом лунный свет достаточно хорошо освещал им дорогу.

— Как ты собираешься один доехать до города? — спросил Кейт. — Справишься с рулем и компасом?

— Мог бы, если бы ехал очень медленно. Но думаю, что не вернусь сегодня в Нью-Йорк. Поеду в Трентон или еще куда-нибудь и проведу там остаток ночи. А утром, пожалуй, тоже не поеду на краденой машине — о ней уже могли заявить в полицию. Оставлю ее в Трентоне.

Они перелезли еще через одну изгородь и оказались на другом поле. Джо указал куда-то вперед.

— Это сразу за теми деревьями.

Пробираясь сквозь заросли, он вновь включил фонарь, но теперь прикрывал его ладонью и направлял только на землю под ногами. В тени последних деревьев он выключил его и спрятал в карман.

Прямо перед ними находилось нечто, похожее на большую теплицу; внутри стояли два космолета, оба хорошо видимые в лунном свете. Кейту они больше напоминали самолеты, чем космические корабли; даже приблизительно они не походили на сигаровидный корабль, который он видел после того, как хватил лунного. Больший из них имел размеры грузового самолета, меньший был немногим крупнее «пайпера». Крылья, похоже, не убирались и не складывались, как почему-то ожидал Кейт.

— Подожди здесь, — сказал Джо. — Я проверю, все ли чисто.

Вернувшись, он кивком велел Кейту следовать за ним. Они миновали угол стеклянного строения и подошли к двери.

— Держи фонарь, — скомандовал Джо, — пока я не открою.

Он вынул из кармана небольшую отмычку, и через две минуты замок сдался. Войдя внутрь, они закрыли за собой дверь.

Кейт взглянул на крышу здания, но нигде не заметил следов люка. Однако в другом конце ангара виднелись большие двойные ворота. Им придется выкатить через них один из этих кораблей. Интересно, почему Джо не открыл их сразу, вместо того, чтобы возиться с маленькой дверью?

И вдруг Кейт понял, что им вовсе не придется выезжать на корабле из ангара. Космолет мог пролететь прямо сквозь крышу — именно потому весь ангар и был сделан из стекла. Как и швейные машинки профессора Ярли, космолеты могли дематериализовываться и таким образом проникать сквозь толстые стены или крыши, чтобы вновь возникнуть по прибытии к цели. Ангар сделали из прозрачного материала, чтобы можно было нацелить корабль, не выводя наружу.

«Зачем же тогда нужны ворота?» — подумал Кейт и едва не спросил об этом, но вспомнил, что этот принцип не действует в обратную сторону. Возвращающийся на Землю корабль должен был материализоваться вне атмосферы, сесть при помощи крыльев и вкатиться в ангар.

— Оба они «эрлинги», — сказал Джо. — Десятиместный «Скай-мастер» и двухместный «Стар-овер». Какой возьмешь?

— Пожалуй, который поменьше. А ты как посоветуешь?

Джо пожал плечами.

— Большой обойдется тебе не дороже, приятель. Разумеется, тебе его не продать, когда дело будет закончено, все они зарегистрированы. Какой бы ты ни взял, тебе придется его бросить, когда он будет не нужен.

— А управление одинаковое?

— Абсолютно, — ответил Джо. — Однако меньший легче вести в воздухе и ему не нужно большое поле для посадки.

— Тогда пусть будет меньший.

Он обошел его вокруг и отметил, что вблизи он менее похож на самолет, чем он думал сначала. Крылья были короче и толще и, разумеется, не было винта. Корпус, казавшийся покрытым материей, наощупь больше напоминал асбест.

Присоединившись к Кейту, Джо сказал:

— Здесь у него люк. Просто поверни вот эту ручку; с другой стороны есть точно такая. Но если тебе вдруг приспичит открыть дверь в Космосе, сначала надень скафандр. Они лежат под каждым сиденьем. Итак, если ты открываешь дверь в Космосе, сначала медленно открой клапан в двери, а то воздух вышвырнет тебя наружу. А если выпустишь воздух, потом нужно будет в течение пятнадцати минут заполнять кабину при закрытом люке. Я покажу, как это делается. Идем.

Кейт вошел и занял место за пультом. Джо сел в кресло рядом с ним и все объяснил. Управление состояло из штурвала и двух педалей, как в планере, а поскольку Кейт налетал на планере более ста часов, он не видел особых трудностей.

— Вот здесь визир, — говорил Джо. — Просто нацель его туда, куда хочешь попасть. А на этих циферблатах установи дальность. Большой показывает сотни тысяч километров — можно прыгнуть максимум на пятьсот единиц, то есть на пятьдесят миллионов километров. Если захочешь попасть на какую-то из внешних планет, придется прыгать несколько раз — это главный недостаток «эрлингов». Следующий циферблат градуирован в тысячах километров и так далее, до этого маленького, на котором указаны метры. Теперь, что касается Луны — ты говорил, тебе нужно на нашу сторону, верно?

— Да.

— Тогда нацелься в то место, где хочешь сесть. Установи дальность на… подожди-ка.

Из ящичка на пульте управления, похожего на бардачок в автомобиле, Джо вынул толстый том размером со «Всемирный Альманах», проверил дату издания и сказал:

— Хорошо. Я боялся, что у Эггерса может не быть последнего издания «Астронавигатора», раз он не пользуется кораблем. Но тебе повезло — это то, что надо. Здесь приведены таблицы взаимных расстояний всех объектов Солнечной системы на каждую минуту этого месяца.

Он перелистнул несколько страниц.

— Вот таблица Земля-Луна. Выбираешь, к примеру, три пятнадцать как время старта и устанавливаешь на циферблатах дальность, которую найдешь в таблице. В три пятнадцать нажимаешь кнопку. Усек?

— А если мои часы спешат на несколько минут? Что тогда? Полечу слишком далеко и материализуюсь под поверхностью Луны?

— Тоща выкинь свои часы, дуралей, — фыркнул Джо. — На пульте управления есть хронометр, который показывает время с точностью до долей секунды. Он не может быть неточным — это родомагнетик.

— Что?

— Родомагнетик, — терпеливо объяснил Джо. — В любом случае ты не врежешься в Луну, потому что есть предохраняющее устройство — вот этот циферблат. Если ты хочешь материализоваться в десяти километрах от поверхности Луны — это обычное расстояние, — тогда устанавливаешь прибор на десять километров и зависаешь именно на таком расстоянии от цели, на которую направил визир. Этот отталкиватель настраивают в зависимости от того, насколько густая атмосфера у данного объекта. Десять километров для Луны, около двадцати пяти для Земли, тридцать для Венеры, пятнадцать для Марса и так далее. Понял?

— Нажимаешь кнопку — и уже на месте, — сказал Кейт. — А потом?

— Как только материализуешься, ты начнешь падать, но гироскоп не даст тебе кувыркаться. Носом вниз ты летишь скользящим полетом до тех пор, пока не войдешь в атмосферу, а уж тогда крылья начинают тебя тормозить. Как только под ними оказывается достаточно воздуха, планируешь и садишься. Вот и все. Если видишь, что садишься не там, где хотел, или подходишь неверно… нажимаешь кнопку. Отталкиватель выбросит тебя снова на десять километров от поверхности, и тогда можешь начинать все сначала. Это все, старина. Усек?

— Конечно, — ответил Кейт.

Выглядело это достаточно просто. Кроме того, с внутренней стороны люка он заметил зажим, в котором покоилась толстая книга с надписью «Инструкция по обслуживанию», так что можно будет заглянуть в нее, в случае чего.

Кейт вынул пачку банкнот и отсчитал три тысячи кредиток, которые обещал Джо. У него оставалось всего пятьсот семьдесят, но они скорее всего, ему не понадобятся.

До утра он либо свернет себе шею, либо доберется до Мекки, который — он на это надеялся — решит его проблемы.

— И лучше отдай мне свое оружие, приятель. Не забывай о взрывчатых веществах, они детонируют в гипер-пространстве. Поверь, нет ничего хорошего, когда это происходит в твоем кармане.

Кейт вспомнил, что читал об этом в книге Уэллса.

— Спасибо, что напомнил, Джо, — сказал он. — Сам бы я забыл… и взлетел бы на воздух. Спасибо.

Он протянул Джо свой «сорок пятый».

— Ну что ж, приятель, — сказал Джо, — желаю удачи. Счастливой посадки.

Они обменялись рукопожатием.

Когда Джо ушел, Кейт взял инструкцию и с полчаса читал ее. В книге все объяснялось лучше, чем это делал Джо, и выглядело невероятно просто. Было вовсе не обязательно использовать таблицы расстояний из «Астронавигатора». Достаточно было настроиться на максимальный прыжок — пятьдесят миллионов километров — и воспользоваться отталкивателем, чтобы остановиться на нужном отдалении от объекта. Точные расстояния и остальные циферблаты требовались только тогда, когда один корабль приближался к другому. А в этом случае, подумал Кейт, мне будет достаточно остановиться и позволить второму маневрировать.

Посадка выглядела не труднее посадки на планере; к тому же, если ожидались какие-то осложнения, всегда можно было нажать кнопку, отскочить и начать все сначала.

Кейт посмотрел на Луну и звезды сквозь стеклянный купол кабины и стеклянную крышу ангара, сквозь атмосферу Земли и пустоту Космоса.

Сразу отправиться на Сатурн, или для тренировки слетать на Луну?

Луна казалась такой близкой, такой достижимой. Всего один шаг в сравнении со всей трассой. Не было никаких причин заглядывать туда — ведь ему нужно найти флот, находящийся возле Сатурна. Однако он знал, что шансы добраться до Мекки невелики, и даже если он его найдет, а Мекки оправдает возлагаемые на него надежды, то Кейту придется вернуться в свой собственный мир, который он покинул вечером воскресенья. И у него скорее всего, никогда уже не будет возможности ступить на Луну или другую планету. А какое значение могла иметь получасовая задержка?

Да, он разминется с планетами, но сейчас, раз уж есть такая возможность, надо ступить на почву, за пределами Земли. А Луна не представляла в этом смысле никакой опасности. В разделе, посвященном Луне, «Инструкция» утверждала, что поля и все поселения находились на другой ее стороне, где имелась вода, а атмосфера была более плотной. На стороне, обращенной к Земле, были только пустыни и горы.

Кейт глубоко вздохнул и пристегнулся к пилотскому креслу. Близилась половина четвертого; он нашел в «Астронавигаторе» расстояние Луны от Земли на это время и установил циферблаты. За несколько секунд до трех тридцати он нацелил визир в самую середину Луны, подождал, пока стрелки родомагнитных (что бы это ни означало) часов покажут точное время, и нажал кнопку.

Ничего не произошло, совершенно ничего. Видимо, он забыл передвинуть какой-нибудь рычаг.

Потом Кейт вспомнил, что закрыл глаза нажимая кнопку, и снова открыл их, чтобы посмотреть на пульт управления. На первый взгляд все было нормально.

Он взглянул через визир, чтобы проверить, по-прежнему ли тот нацелен в середину Луны, но оказалось, что Луны в нем нет. Более того — Кейт нигде не мог ее найти, зато высоко вверху висел большой шар, в несколько раз превосходящий размерами Луну. И совершенно на нее не похожий. Внезапно Кейт понял, что это вовсе не Луна, а Земля висит в трехстах семидесяти тысячах километров над его головой. И всюду вокруг были звезды, тысячи звезд, куда более ярких, чем те, которые он видел с Земли. Великолепные звезды.

Но куда же подевалась Луна?

И тут он обратил внимание на чувство падения, словно ехал вниз скоростным лифтом.

Кейт вспомнил об иллюминаторе в полу кабины, посмотрел вниз и увидел несущуюся на него Луну; удаленная всего на несколько километров, она заполнила весь иллюминатор. Маленький «Старовер» повернулся — об этом Кейт догадался бы, если бы немного подумал, — управляемый гироскопом, обеспечивающим необходимое положение корабля относительно цели в момент финиша.

Сердце колотилось в его груди, когда он быстро настраивал приборы, готовясь к быстрому отскоку на десять километров вверх, если возникнет такая надобность; потом схватился за штурвал и поставил ноги на педали. Отжав штурвал от себя, Кейт направил корабль носом вниз — наверное, штурвал был соединен с гироскопом, потому что небольшое давление воздуха на поверхность крыльев не могло еще дать такого результата.

Как только корабль оказался направлен вниз, крылья ухватили воздух, и «эрлинг» перешел в скользящий полет.

Это произошло слишком неожиданно, и Кейт не успел подготовиться. Он нажал кнопку.

И вновь, казалось, ничего не произошло, хотя поверхность Луны стала чуть дальше, чем секунду назад.

На сей раз он ждал момента перехода в скольжение. Кейт держал палец на кнопке, пока не пролетел над кратером вулкана и не увидел, что снижается в направлении обширной плоской равнины, на которую сумел бы сесть последний растяпа.

Посадка была превосходной, корабль остановился сам.

Кейт медленно отстегнул ремни. Какое-то время он колебался, держа ладонь на ручке люка и думая, есть ли снаружи воздух. Наличие воздуха на Луне противоречило теории, общепринятой в мире, из которого он прибыл… впрочем, как многие другие вещи.

Наконец он решил, что гадать тут нечего. Если бы воздуха не было, на что бы тогда опирались крылья?

Открыв люк, он вышел наружу. Да, воздух здесь был. Разреженный и холодный, как на вершинах высочайших гор Земли, но вполне пригодный для дыхания. Оглядевшись по сторонам, Кейт поначалу почувствовал разочарование. С таким же успехом он мог находиться на пустынном земном плато, окруженном далекими горами. Он не видел никакой разницы.

Однако чувствовал он себя совершенно иначе. Прежде всего, он был невероятно легким. Кейт подпрыгнул; на Земле это подняло бы его на десяток сантиметров, а здесь он взлетел на несколько метров. Опускался он медленнее, чем ожидал, однако эксперимент этот вызвал легкую тошноту, и Кейт не испытывал желания повторять его.

Он был на Луне — и не чувствовал ничего, кроме разочарования. Все оказалось вовсе не так волнующе, как он ожидал.

Он посмотрел вверх, гадая, что же тут не так. Земля висела на месте, но не была и наполовину такой яркой и величественной, чем когда он смотрел на нее из свободного космоса.

Кейт задумался, ошибались ли ученые его мира относительно воздуха на Луне. А может, атмосфера на Луне была просто одним из многих отличий, которые он здесь встретил?

Звезды отсюда выглядели ярче, чем с Земли, но не намного. Это тоже было воздействие атмосферы.

Колющий холод в горле и легких напомнил ему, что он замерзнет, если будет долго стоять. Было значительно ниже нуля, а он был одет для летней нью-йоркской погоды.

Вздрогнув, Кейт еще раз оглядел пустой, неприятный пейзаж.

Он стоял на Луне… и ему здесь не нравилось.

Теперь он знал, чего хочет. Он хотел вернуться в свою Вселенную, туда, где еще не достигли Луны. И если ему удастся вернуться, то дьявол его забери, если он подскажет ученым, чтобы бросили работу над ракетным приводом и начали подключать генераторы к швейным машинкам.

Кейт вернулся на корабль — гораздо поспешнее, чем выходил из него — и закрыл люк. Воздух внутри был теперь такой же разреженный и холодный, как и снаружи, но как только люк закроется, обогрев и система восполнения воздуха доведут его до нормы за несколько минут.

Он пристегнулся ремнями, мысленно сказав себе: «Я рад, что разочаровался».

Он радовался потому, что в ином случае уже никогда не был бы доволен своей Вселенной, даже сумев туда вернуться. Весь остаток жизни он помнил бы, что побывал в мире, где возможны космические путешествия, и не воспользовался случаем.

Ну вот, он воспользовался и теперь знал, что и как.

«Возможно, — подумал Кейт, — я слишком стар, чтобы привыкнуть к такому. Если бы это случилось со мной в двадцать лет, а не в тридцать с лишним, и я не был бы так сильно влюблен, может, я и решил бы, что эта Вселенная именно та, какая мне нужна».

Однако все было иначе, и потому он хотел вернуться.

И только искусственный мозг мог ему в этом помочь.

Кейт направил визир на Землю, установил расстояние в сто девяносто тысяч километров — на полпути между Землей и Луной. Там, в пространстве, он сможет спокойно отыскать Сатурн.

И нажал кнопку.

Глава 16 Существо с Арктура

Кейт уже свыкся с мыслью, что после нажатия кнопки вроде бы ничего не происходит. Однако на этот раз что-то произошло, пусть даже почти мгновенно, и он удивился. Он испытывал странное, медленно нарастающее чувство, будто его тело теряет вес. Поначалу он чувствовал себя почти нормально, а затем, когда «Стар-овер», находящийся на полпути между Луной и Землей, преодолел инерцию покоя и начал падать к Земле, Кейт совершенно утратил свой вес.

Это было удивительное чувство. Сквозь визир в полу он видел Землю как шар в два раза больший, чем с Луны, а через колпак кабины мог видеть Луну в два раза большую, чем с Земли.

Кейт знал, что падает на Землю, но это его не беспокоило. Падать с высоты в сто девяносто тысяч километров довольно долго. А если он не успеет найти Сатурн и подлетит к Земле опасно близко, всегда можно было снова отскочить на сто девяносто тысяч километров.

Конечно, если Сатурн находится сейчас по другую сторону Солнца, возникнут определенные проблемы, хотя Кейт считал, что сможет разрешить их с помощью «Астронавигатора». Но сначала он хотел найти его невооруженным глазом.

Он начал разглядывать небо, сначала через один, потом через второй визир, надеясь увидеть кольца. Здесь, в Космосе, где не мешает атмосфера, звезды казались огромными в сравнении с теми, какие видны с Земли. Кейт заметил, что Марс и Венера выглядят небольшими дисками, а не точками. Он слышал, что некоторые люди могут видеть кольца Сатурна невооруженным глазом. Здесь, в пространстве, он должен заметить их без труда.

И хотя он не знал нынешнего положения Сатурна, вовсе не обязательно было обшаривать весь небосклон. Кейт достаточно изучил астрономию, чтобы знать о плоскости эклиптики и ограничить поиски узкой полосой пространства.

Почти минуту заняло у него установление собственного местонахождения — поскольку он не привык видеть столько звезд одновременно. Звезды не мигали; они казались алмазами, сверкающими на черном бархате, и он, восхищенный их сиянием, с трудом узнавал созвездия.

В конце концов Кейт нашел Большую Медведицу и пояс Ориона, а затем с легкостью определил остальные зодиакальные созвездия — пояс, на фоне которого кружат планеты.

Кейт медленно прошелся по нему взглядом, внимательно изучая каждый объект, находящийся поблизости. Снова нашел он красный диск Марса и ему показалось даже, что он различает красные ниточки каналов.

Около тридцати градусов дальше нашелся и Сатурн. Кольца его были повернуты к Кейту ребром, однако видел он их хорошо.

Взяв «Астронавигатор», он нашел таблицу Земля-Сатурн. Он по-прежнему находился более чем в ста пятидесяти тысячах километров от Земли, хотя с момента прыжка с Луны уже успел преодолеть какое-то расстояние. Однако в сравнении с полной дистанцией этой величиной можно было пренебречь; таблицы Земля-Сатурн должно было хватить. Кейт проверил данные в таблице на половину пятого — 1 523 921 200 километров.

Тридцать прыжков при максимальной дальности одного пятьдесят миллионов километров. Он настроил приборы на максимум и тридцать раз нажал кнопку, делая секундные паузы, чтобы убедиться, что окруженная кольцами планета по-прежнему в визире.

После тридцатого прыжка он увидел Сатурн во всем его великолепии, все еще удаленный более чем на двадцать миллионов километров. Кейт установил на приборах двадцать миллионов, на всякий случай настроив отталкиватель на сто тысяч километров, и снова нажал кнопку.

Ему не пришлось искать корабли флота, они сами нашли его в ту же секунду, как он там оказался.

Кейт вздрогнул, услышав голос:

— Остановись!

Это был настоящий человеческий голос, а не слова, звучащие в голове. Значит, его засек не Мекки.

— Ты арестован, — продолжал человек. — Частным кораблям запрещено выходить за орбиту Марса. Что ты здесь делаешь?

Теперь он сумел установить источник голоса. Звук шел из небольшого динамика на пульте. Кейт еще раньше заметил закрывающую его сетку, но не задумывался, что это такое. Рядом находилась еще одна, вероятно, она закрывала микрофон. Как бы то ни было, раз уж ему задали вопрос, значит на корабле должно быть устройство, позволяющее ответить на него.

— Я должен увидеться с Мекки, — сказал он. — Это очень важно.

Говоря это, он выглянул через визир и увидел их — несколько удлиненных объектов, окружающих его со всех сторон, заслоняющих большую часть неба. Трудно было сказать, насколько они велики: не зная расстояния, он не мог оценить их размеров, а не зная размеров, не мог прикинуть, как далеко они могут находиться.

Голос решительно произнес:

— Гражданским лицам категорически запрещено приближаться к военным кораблям. Ты будешь отправлен под охраной на Землю и передан в руки властей для наказания. Не пытайся коснуться пульта управления, иначе твой корабль будет немедленно уничтожен. Ты и так не смог бы совершить прыжка, но наши приборы среагируют, если ты коснешься пульта. Это будет расцениваться как попытка к бегству.

— Я не собираюсь бежать, — сказал Кейт. — Я для того и прилетел, чтобы вы меня схватили. Мне нужно увидеться с Мекки. Я должен с ним увидеться.

— Ты будешь отправлен на Землю. Сейчас мы войдем в твой корабль, а затем один из нас отвезет тебя. Ты в скафандре?

— Нет, — ответил Кейт. — Слушайте, это очень важно. Мекки знает, что я здесь?

— Знает. Это он приказал нам окружить твой корабль и схватить тебя. Иначе мы уничтожили бы тебя, едва ты материализовался. А теперь слушай приказ: надень скафандр, чтобы можно было открыть люк, и выпусти воздух. Один из нас войдет в корабль и примет управление.

Кейт не слушал его, потому что не собирался выполнять такие приказы. Возвращение на Землю означало верную смерть… Лучше уж умереть сопротивляясь.

А Мекки знал, что он здесь. Это означало, что даже сейчас он находился в мысленном контакте с Кейтом.

Зная, что незачем говорить вслух, и все-таки говоря, поскольку это помогало собраться с мыслями, Кейт обратился прямо к Мекки.

— Мекки! — сказал он. — Ты не забыл об одном деле? Моя смерть ничего не значит для тебя и твоей Вселенной, и я не виню тебя за то, что ты об этом не беспокоишься. Однако ты не забыл, что я прибыл из… другого места? И хотя мы не овладели техникой космических путешествий, у нас может найтись какое-нибудь оружие или изобретение, которое пригодится вам в… в ближайшее время. Я не слышал, чтобы кто-нибудь здесь говорил о радаре. Есть он у вас?

На этот раз ему ответил другой голос. Странно, но он звучал и в голове Кейта и шел из динамика на пульте управления.

— Кейт Уинтон, — произнес он, — я говорил тебе, чтобы ты меня не преследовал. Да, у нас есть радар, есть устройства обнаружения, которые никому в вашей Вселенной даже не снились.

— Слушай, Мекки, — сказал Кейт, — я должен был прилететь… теперь или никогда. Мои планы — те, о которых ты прочел у меня в голове, — не увенчались успехом. И даже ты не всезнающ, а то знал бы, что цена им — пшик… Я предложил рассказы человеку, который сам их написал! Значит, ты проник в мои мысли недостаточно глубоко, иначе знал бы это! Ты не можешь быть уверен, что у меня нет чего-то, что могло бы вам помочь. Откуда тебе знать, что ты проглядел, и что может скрываться в моей голове? Ты изучил меня далеко не до конца. Кроме того, у вас здесь изрядная суматоха. Вы ждете очередного нападения арктуриан, так не упускайте же своего шанса, каким бы ничтожным он ни был!

— Твоя Вселенная довольно примитивна. У вас нет…

— Откуда ты знаешь? — прервал его Кейт. — Тебе не известно даже, как я здесь оказался; какой бы механизм этим ни управлял, вы его не знаете, иначе ты сказал бы об этом.

Из динамика на пульте прозвучал спокойный голос, которого Кейт прежде не слышал.

— Может, в этом что-то и есть, Мекки, — произнес он. — Когда ты рассказывал мне о нем, то признался, что не понимаешь, в чем тут дело, хотя и знаешь, что он нормален и вполне уравновешен. Так почему бы не доставить его сюда? Ты сможешь проанализировать его разум в течение десяти минут; ведь наши прежние усилия все равно ничего не дали.

Голос был молодым, но глубоким, в нем звучала уверенность в себе и, хотя фраза была в сослагательном наклонении, Кейт понял, что это приказ, который тут же будет выполнен.

Кейт понял, что это голос Допелле, великого Допелле, в которого Бетти Хедли — его Бетти Хедли — влюблена по уши. Великолепного Допелле, который держал в руках всю Вселенную… если не считать арктуриан.

«Ах, чтоб тебя», — подумал Кейт.

— Хорошо, — согласился Мекки. — Доставьте его сюда, на флагманский корабль.

Кто-то постучал в люк. Кейт быстро расстегнул ремни и встал.

— Минуточку, — сказал он, — . я только надену скафандр.

Он поднял соседнее кресло и нашел под ним скафандр. Несмотря на его толщину, единственную трудность при надевании создавало ограниченное пространство корабля. Застегивался он на молнии — совершенно обычные молнии, отличавшиеся от одежных только тем, что прилипали к рукам из-за какой-то уплотняющей пропитки.

Шлем щелкнул, входя в пазы воротника, а на груди Кейт нашел небольшую коробочку, похожую на аэратор[13]. Он щелкнул переключателем и закрыл забрало шлема.

Потом он открыл клапан, выпуская воздух, а когда шипение стихло, распахнул люк.

Внутрь вошел человек в скафандре, еще более толстом и неуклюжем, чем тот, который только что надел Кейт. Не говоря ни слова, он сел в кресло пилота и занялся приборами. Через несколько секунд он указал пальцем на люк. Кейт кивнул и вновь открыл его.

Они находились у самого борта большого корабля. С такого близкого расстояния Кейт не мог определить его размеры.

Перед ними открылся люк воздушного шлюза величиной с комнату средних размеров. Кейт вошел в него, и дверь закрылась за его спиной. Кораблю такого размера необходим был настоящий воздушный шлюз, из которого можно выпускать воздух, когда кто-нибудь входил или выходил в пространство, а на маленьком кораблике, которым он сюда прибыл, практичнее было просто выпускать воздух из кабины.

Когда наружный люк закрылся, послышалось шипение, а едва оно стихло, открылась дверь, ведущая во внутренние помещения.

Сразу за ней стоял высокий, очень красивый молодой человек с черными вьющимися волосами и сияющими черными глазами. Он улыбался Кейту. Несомненно, это и был Допелле.

Он нисколько не походил на Эррола Флинна, однако был при этом красивее и мужественнее его. Кейт знал, что должен бы его ненавидеть, но почему-то не испытывал ничего такого. Удивительно, он сразу полюбил его.

Допелле быстро подошел к нему и помог снять шлем.

— Меня зовут Допелле, — представился он. — А вы тот Уинтон или Уинстон, о котором рассказывал Мекки. Давайте снимем с вас этот скафандр.

Голос его звучал ровно, но в нем чувствовалось беспокойство.

— Ситуация, честно сказать, неважная. Надеюсь, вы правы, и мы на самом деле найдем что-нибудь, что сможем использовать. Иначе…

Освобождаясь от скафандра, Кейт осматривался по сторонам. Корабль был огромен. Помещение, в которое Кейту предстояло войти, вероятно служило центром управления и тянулось метров на тридцать при ширине в девять или десять. В нем находилось множество людей, занятых чем-то в другом его конце — в части, похожей на превосходно оборудованную исследовательскую лабораторию.

Кейт снова посмотрел на Допелле, но тут же перевел взгляд выше. Прямо над ним висел Мекки — шар размером с футбольный мяч, скрывающий искусственный разум.

В голове его вновь прозвучал голос Мекки:

— Может, ты и прав, Кейт Уинтон. Я вижу предмет, который в твоем мире называется конденсатором Бартона. Это каким-то образом связано с ракетой, запущенной на Луну. Чем бы оно ни было, у нас такого нет. Ты знаешь принцип его действия, схему соединений? Не отвечай вслух, просто думай. Так будет быстрее, а время сейчас дорого… Попытайся вспомнить… Ты видел рисунок и формулы. Ты не помнишь их, но они хранятся в твоем подсознании. Думаю, что смогу их извлечь, используя гипноз. Ты согласен?

— Да, конечно, — сказал Кейт. — А какова общая ситуация?

— Ситуация серьезная, — ответил Допелле вместо Мекки. — Арктуриане вот-вот атакуют. Мы не знаем когда точно, но ясно, что в ближайшие несколько часов. И у них есть кое-что новое. Мы пока не знаем, как с этим справиться — узнали несколько деталей от пленного, которого удалось захватить, но и он не знал всего. Речь идет об отдельном корабле, а не обо всем флоте, но в него вложены усилия последних нескольких лет. В какой-то степени это хорошее известие: если мы его уничтожим, то сможем разбить их флот и быстро закончить войну. Однако…

— Что? — спросил Кейт. — Может, этот корабль настолько велик, что вы не можете его уничтожить?

Допелле нетерпеливо отмахнулся.

— Размеры не имеют значения… хотя это и вправду чудовище — три километра длиной; в десять раз больше того, что мы когда-либо строили. Но главное не это — весь корабль покрыт новым материалом, неуязвимым для того оружия, что мы имеем. Можно целый день забрасывать его атомными бомбами и даже не поцарапать брони.

Кейт кивнул.

— У нас это тоже есть, — сказал он. — В наших фантастических журналах. Я был редактором одного из них.

Допелле заинтересовался.

— Я читал их, — заметил он, — когда был моложе. Просто помешался на них. Конечно, сейчас…

Что-то в выражении его лица всколыхнуло память Кейта.

Где-то он уже видел лицо, похожее на лицо Допелле… и совсем недавно. Нет, не лицо, фотографию. Фотографию более молодого, но куда менее красивого парня…

— Джо Доппельберг! — выдавил он, и челюсть у него отвисла.

— Что? — Допелле удивленно посмотрел на Кейта. — Что вы хотите этим сказать?

Кейт быстро закрыл рот. Несколько секунд он смотрел на Допелле, потом сказал:

— Теперь я вас узнал — по крайней мере получил подсказку, и все начинает складываться в логичное целое. Вы Джо Доппельберг… точнее дублер Доппельберга.

— А кто такой Джо Доппельберг?

— Это фанат научной фантастики из… из того мира, откуда я прибыл. Выглядите вы таким же, как он, точнее, таким, каким он хотел бы стать! Разумеется, вы старше и в тысячу раз симпатичнее, более романтичны и умны… Вы именно такой, каким он хотел бы быть. Вы… он писал мне длинные письма, полные ехидных шуточек, называл меня Ракетчиком, и не любил наших обложек, потому что чудовища были недостаточно чудовищны, а…

Кейт умолк и челюсть его снова отвисла.

Допелле нахмурился.

— Мекки, — произнес он, — да он просто спятил. Ты ничего от него не добьешься. Он совершенно свихнулся.

— Нет, — ответил механический голос, — он не безумен. Конечно, он ошибается, но не сошел с ума. Я слежу за ходом его мыслей и знаю, почему он думает то, о чем говорит. Признаться, это не лишено смысла, хотя он и ошибается. Я могу объяснить ему, что случилось; теперь мне известно почти все, кроме схемы и уравнения, которые нам нужны. Мы должны заняться ими, прежде чем перейдем к объяснениям, иначе никто из нас не уцелеет.

Мекки чуть опустился и завис перед Кейтом.

— Иди за мной, пришелец из другой Вселенной, — сказал он. — Я должен тебя загипнотизировать, чтобы извлечь из твоего подсознания то, что нам нужно. Потом, когда мы начнем над этим работать, я расскажу тебе все, что ты хочешь знать.

— Как вернуться?

— Возможно, хотя пока я ни в чем не уверен. Но теперь я вижу, что та вещь, которую вы знаете, а мы нет — конденсатор Бартона, который в твоем мире стоял на первой ракете, летящей на Луну, — может означать спасение для Земли. И еще раз говорю тебе, что ты ошибаешься. Наш мир так же реален, как и тот, из которого ты прибыл. Это вовсе не чей-то сон. И если арктуриане выиграют, ты умрешь и не сможешь даже попытаться вернуться в свой мир. Ты мне веришь?

— Я… не знаю.

— Идем, я покажу тебе, от чего ты можешь спасти Землю. Хочешь увидеть арктурианина? Живого арктурианина?

— Ну… почему бы и нет?

— Тогда иди за мной.

Мекки поплыл через помещение и Кейт последовал за ним. В голове его зазвучал голос:

— Это тот, которого мы схватили в разведывательном корабле недалеко от Альфы Центавра — первый пленник за долгое время. Из его разума — если это можно назвать разумом — я и узнал об огромном корабле, который может уничтожить весь наш флот, если мы не уничтожим его первыми, а также о его вооружении и броне. Может, после того, как ты его увидишь…

Дверь открылась, показав еще одну, стальную, ведущую в камеру. Одновременно в дверях камеры вспыхнул свет.

— Это, — произнес голос Мекки, — и есть арктурианин.

Кейт шагнул вперед, чтобы взглянуть через решетку, и тут же отпрянул, почувствовав приступ тошноты. Закрыв глаза, он прислонился к стене, едва не потеряв сознание от ужаса и отвращения.

А ведь он увидел лишь часть тела арктурианина. Даже теперь он не имел понятия, как выглядит весь чужак, и не хотел этого знать, потому что вид существа за решеткой мог довести человека до безумия.

Эта форма жизни была совершенно чужда людям. Даже Джо Доппельберг не смог бы придумать такого.

Стальная дверь закрылась.

— Это арктунианин в своем собственном теле, — сказал Мекки. — Может, теперь ты поймешь, почему в арктурианских шпионов, скрывающихся в телах людей, стреляют без предупреждения. Когда-то, в первые дни войны, нескольких арктуриан привезли на Землю и показали ее жителям, чтобы подготовить их к долгой и яростной борьбе за выживание. Люди Земли видели таких, как этот, знают возможности, которыми располагает арктурианин, овладевший человеческим телом. Вот почему земляне при малейшем подозрении стреляют в каждого, кто может оказаться арктурианским шпионом. Теперь, увидев его, ты их понимаешь?

У Кейта пересохло во рту.

— Да, — хрипло произнес он, по-прежнему ощущая ужас и отвращение; он едва осознавал, что говорит ему Мекки.

— Это, — продолжал шар, — уничтожит людей и заселит Солнечную систему, если мы не справимся с кораблем, который скоро будет здесь. Идем, Кейт Уинтон.

Глава 17 Бесконечное множество вселенных

Кейт Уинтон испытывал легкое ошеломление. Он чувствовал себя так, словно упился и теперь протрезвел, или как если бы был под наркозом и еще не совсем пришел в себя.

Впрочем, это не вполне определяло его состояние. Хотя физически он испытывал сонливость, разум его оставался ясным… пожалуй, даже кристально ясным. Просто-напросто в него запихнули слишком много информации разом, и мозгу трудно было усвоить ее.

Он сидел на небольшом помосте, окруженном стальными перилами и возвышающимся над центром управления флагманского корабля, глядя, как Допелле со своими людьми быстро и умело монтирует нечто, похожее на сильно увеличенную и модифицированную версию того, что Кейт видел на иллюстрации в научном журнале, издававшемся на Земле… на его Земле. Это был конденсатор Бартона. Именно в журнале видел он схему соединений и формулу, описывающую электрическое поле.

Мекки висел над работающими, над самым плечом Допелле, метрах в двадцати от Кейта. Однако он говорил с ним, голос шара звучал в его голове. Видимо, расстояние не играло роли для Мекки.

Кейт подозревал, что Мекки ведет не один такой разговор одновременно, ибо не подлежало сомнению, что беседующий с ним шар наблюдал за работой Допелле и его людей.

— Разумеется, тебе трудно понять это, — говорил Мекки. — Бесконечность вообще трудно понять. И все-таки существует бесконечное число Вселенных.

— Но где? — мысленно спрашивал Кейт. — В параллельном измерении или где-то еще?

— Измерение — всего лишь свойство Вселенной, — сказал Мекки, — и его можно отнести лишь к данной конкретной Вселенной. Впрочем, Вселенная — сама по себе являющаяся бесконечным пространством — всего лишь точка, безразмерная точка. На кончике иголки можно уместить бесконечное количество точек, следовательно, на нем столько же точек, что и в бесконечной Вселенной; или в бесконечном числе бесконечных Вселенных. А бесконечность, возведенная в бесконечную степень, остается бесконечностью. Понимаешь?

— Почти.

— Итак, имеется бесконечное множество сосуществующих Вселенных, среди которых находится и та, откуда ты прибыл. Все они одинаково реальны. Ты понимаешь, что означает это бесконечное количество Вселенных, Кейт Уинтон?

— Ну… и да, и нет.

— Это означает, что в этой бесконечности существуют все вообразимые Вселенные. Есть, например, такая, в которой эта сцена повторяется во всех деталях, за исключением того, что ты — или твой аналог — носишь черные башмаки вместо коричневых. Существует бесконечное множество подобных вариантов, в которых ты можешь иметь небольшую царапину на указательном пальце левой руки или, скажем, пурпурные рога и…

— И каждый из них — это я?

— Нет, — ответил Мекки, — ни один из них не ты; во всяком случае, не в большей степени, чем является тобой Кейт Уинтон нашей Вселенной. Я использовал неподходящее местоимение. Каждый из них является самостоятельной личностью, как здешний Кейт Уинтон. В данном конкретном случае существуют значительные внешние отличия… собственно говоря, полное отсутствие сходства. Однако и ты, и твой аналог здесь имеете примерно одинаковые биографии. Например, ты установил, что оба вы написали одни и те же рассказы. Также существует сходство между моим хозяином, Допелле, здесь и фанатом научной фантастики по фамилии Доппельберг в твоей Вселенной… но это не один и тот же человек.

— Если существует бесконечное множество Вселенных, — задумчиво произнес Кейт, — то должны существовать и все возможные комбинации. Значит, все должно где-то быть правдой. Я хочу сказать, что невозможно написать фантастическое произведение, потому что — каким бы невероятным оно ни было — нечто подобное непременно имеет где-то место. Так?

— Разумеется. Существует Вселенная, в которой Гекльберри Финн является реальным человеком, совершающим поступки, которые заставил его делать в своих книгах Марк Твен. В сущности, имеется бесконечно много Вселенных, в которых Гекльберри Финн делает то, что Марк Твен мог бы заставить его делать. Независимо от того, какие изменения мог бы внести в свои книги Марк Твен, все равно они оказались бы правдой.

У Кейта Уинтона закружилась голова.

— Значит, есть бесконечное множество Вселенных, в которых мы — или наши аналоги — монтируем устройство Бартона, чтобы побить атакующих арктуриан? И в некоторых побеждаем, а в некоторых проигрываем?

— Верно. И, конечно, есть бесконечное множество Вселенных, в которых мы вообще не существуем… то есть, не существуют создания, подобные нам. Такие, в которых не существует человек. Есть, например, бесконечное множество Вселенных, в которых доминирующей формой являются цветы, или таких, в которых не возникла и никогда не возникнет вообще ни одна форма жизни. И бесконечное множество Вселенных, которых мы не можем ни описать, ни представить.

Кейт зажмурился и попытался представить Вселенную, которую невозможно представить. Он вновь открыл глаза, когда Мекки сказал:

— В бесконечности должны существовать все возможные комбинации, следовательно, есть бесконечное множество Вселенных, в которых ты умираешь в течение следующего часа, пилотируя ракету, атакующую гигантский корабль с Арктура. Потому что именно ты будешь ее пилотировать.

— Что-о?!

— Ну, разумеется, добровольно. Возможно, таким образом тебе удастся вернуться в свою Вселенную. А ты хочешь туда вернуться, я ясно читаю это в твоих мыслях. Если решишься — у тебя будет шанс. Однако не спрашивай, удастся ли это в нашей Вселенной. Я не ясновидящий.

Кейт тряхнул головой, пытаясь собраться с мыслями. Оставался еще миллион вопросов, которые он хотел бы задать. Он начал с самого важного; может, теперь, когда он лучше разбирался в ситуации, ответ не покажется ему таким туманным, как в первый раз.

— Мог бы ты еще раз объяснить, как я здесь оказался?

— Ракета, направленная на Луну, вероятно, упала на Землю недалеко от тебя. Скорее всего, в нескольких метpax. Машина Бартона сработала. Это был не взрыв, хотя некоторые эффекты оказались похожими. Однако, изучив проблему, я вижу, что эффект действия электрического поля довольно своеобразен. Каждый, оказавшийся в центре вспышки, а не на ее периферии, не гибнет, а просто выбрасывается из своей Вселенной в другую, в одну из бесконечного их числа.

— Как ты можешь знать это? Ведь эффект Бартона — новинка для вас.

— Частично я вывел это из того, что случилось с тобой, а частично выяснил благодаря анализу, гораздо более вдумчивому, чем тот, который провели на твоей Земле, эффекта и формулы Бартона. Однако хватило бы только первого, даже без научного обоснования. Ты был там, а теперь ты здесь. Кроме того, в твоих мыслях я нашел объяснение, почему из всех возможных Вселенных ты оказался именно в этой.

— Ты хочешь сказать, это не было случайностью?

— Ничто не бывает случайно. Так произошло потому, что в тот момент ты думал именно об этой Вселенной. Точнее, о своем фэне, Джо Доппельберге, и гадал, о какой Вселенной он мечтает, какой вид Вселенной устроил бы его. Вот это она и есть. И это вовсе не значит, что данная Вселенная нереальна. Ни ты, ни Джо Доппельберг не придумали этой Вселенной, она уже существовала. Это просто одна из бесконечного множества Вселенных, именно такая, о какой ты думал в момент вспышки… точнее, такая, о какой, по твоему мнению, мечтал бы Джо Доппельберг.

— Кажется, теперь я понимаю, — сказал Кейт. — Это многое объясняет. Например, почему Девушки Космоса носят такие наряды. Джо Доппельберг придумал бы нечто подобное… точнее, я считал, что он придумал бы. И…

Он размышлял о стольких вещах одновременно (и все укладывались в логическое целое), что не мог выразить этого словами.

Допелле был именно таким, каким хотел бы стать Доппельберг, включая и романтически звучащую фамилию.

Теперь можно было объяснить множество мелких деталей. Джо Доппельберг посетил контору Бордена во время отсутствия Кейта, а значит, не видел Уинтона и не знал, как тот выглядит. Однако на основании переписки он составил себе его предполагаемый образ, которому соответствовал Кейт Уинтон этого мира — более высокий и стройный, чем Кейт, выглядевший серьезнее из-за очков; короче говоря, типичный редактор. Если бы Джо видел Кейта, этот образ совпадал бы с оригиналом, и местный Кейт Уинтон оказался бы как две капли воды похож на Кейта оттуда. То есть, если выражаться точнее, Кейт был бы перенесен во Вселенную, в которой Кейт Уинтон похож на него, как брат-близнец.

Джо Доппельберг несомненно видел Бетти в конторе Бордена. Он не знал, что девушка работала там всего несколько дней — и в этой Вселенной это было не так. Он не знал об имении Бордена в Гринвилле, поэтому здесь Борден не имел этого дома, если вообще имел какой-нибудь. А должен был иметь.

Да все совпадало — даже изменение облика чудовищ на обложках журналов… Настоящие, жуткие БЕМы, которых требовал Джо Доппельберг.

Кроме того, во многих отношениях эта Вселенная была именно такой, какую мог бы придумать подросток. Старые автомобили и космические корабли. Люди Ночи. Атмосфера на Луне. Обычное огнестрельное оружие на Земле и Бог знает, чем вооруженные корабли космического флота. Лунный коктейль и ВБР.

И Доппельберг, превратившийся во владыку Вселенной, за исключением враждебного Арктура. Допелле — суперученый, создатель Мекки, единственный человек, побывавший на планетах Арктура и вернувшийся живым.

Допелле — жених Бетти Хедли. Разумеется, он влюбился в нее с первого взгляда в день, когда увидел девушку в конторе Бордена. И за одно это Кейт не мог его винить.

Вселенная а ла Доппельберг.

Впрочем, Кейт снова поправил себя: Вселенная а ла Доппельберг, которую мог бы придумать Кейт, сознательно и подсознательно. Сам Джо не имел с этим ничего общего. Это была Вселенная, которую — по мнению Кейта — придумал бы Доппельберг. Включая все детали, о которых тот бы не подумал.

Мекки был прав — все слишком хорошо сходилось, чтобы быть неправдой.

Люди под помостом завершали работу над устройством, лишь отдаленно напоминающим конденсатор, который Кейт видел когда-то на иллюстрации. Вероятно, Мекки, поняв принцип действия, сделал его гораздо мощнее и эффективнее.

Мекки поднялся на высоту балкона и завис перед Кейтом.

— Теперь его установят вместо боеголовки в капсуле, снабженной ракетными двигателями, — сказал он. — Я не могу предсказать, как подействует телепортация на поле Бартона, поэтому мы не можем рисковать и устанавливать агрегат на чем-то более крупном. А времени для экспериментов нет. Кому-то — ты получишь шанс стать первым добровольцем — придется вывести капсулу из корабля-матки и вести ее до тех пор, пока в аппарате Бартона накопится необходимый заряд. Это будет небывало мощный заряд.

— Сколько времени это займет? — спросил Кейт, уже зная, что вызовется добровольцем.

— Считанные минуты. Точнее говоря, максимальный заряд накопится за четыре минуты и пятнадцать секунд. Дальнейший полет ракеты не увеличит и не уменьшит потенциала. Затем ракета начнет описывать круги вблизи флагманского корабля — первой цели арктуриан. Когда их огромный корабль материализуется перед нами, капсула должна будет с ним столкнуться. Арктурианский корабль будет лишен инерции; любой корабль из тех, которые у нас есть, может столкнуться с ним и не причинить ему никакого вреда. Ни одно наше оружие не возьмет его. Он пройдет сквозь наши ряды, сея смерть и разрушение, и то же потом, после победы над нами, сделает на Земле. Разве что этот аппарат Бартона — новость и для нас, и для них — сможет его уничтожить.

— А он сможет?

Если голос Мекки мог звучать угрюмо, это произошло именно сейчас.

— Думаю, да. Это станет ясно, когда капсула столкнется с кораблем. Я вижу в твоих мыслях, что ты вызовешься добровольцем на это задание, чтобы вернуться в свой мир. Это огромная честь. Любой из команды нашего корабля пойдет на это, если ты откажешься.

— А смогу ли я управлять капсулой? Я понятия не имею, как это делать, я в жизни не видел такой капсулы. Ею труднее управлять, чем «эрлингом»?

— Это не имеет значения, — ответил Мекки. — Прежде чем ты поднимешься на борт, я запишу в твоем мозгу навыки управления. Ты будешь делать все машинально, не задумываясь. Вообще ты должен все делать машинально, если хочешь вернуться в свою Вселенную, а не просто покинуть нашу. Твой разум не должен отвлекаться на управление ракетой.

— Почему?

— Потому, что ты должен сосредоточиться на Вселенной, в которую желал бы вернуться, вспомнить ее во всех подробностях. Говоря точнее, сосредоточься на месте, в котором ты находился неделю назад, когда рядом с тобой упала ракета. Разумеется, пусть это будет не тот самый момент, пусть пройдет какое-то время, иначе ты окажешься там в самый раз для того, чтобы снова перенестись в иную Вселенную. Твое недельное отсутствие можно объяснить амнезией, вызванной шоком. А из Гринвилла ты можешь отправиться в Нью-Йорк, к Бетти Хедли — своей Бетти Хедли, если сумеешь этого добиться.

Кейт слегка покраснел. Не очень-то приятно, когда читают твои мысли, даже если это делает искусственный мозг.

Люди Допелле выкатили готовый агрегат.

— Долго продлится установка на ракету?

— Минут десять или даже меньше. А теперь расслабься и закрой глаза, Кейт Уинтон. Я запишу в твой мозг навыки управления кораблем, на котором ты полетишь.

Кейт Уинтон закрыл глаза и расслабился.

Глава 18 Ракетчик

Снабженная ракетными двигателями капсула висела в космосе, в полумиллионе километров от Сатурна и в ста километрах от флагманского корабля земного флота. Кейт видел корабль на экране и знал, что с него за ним следит каждый, кому удалось протиснуться к монитору.

В данный момент — ненадолго — он был героем этой Вселенной. На какое-то время он стал даже выше Допелле. Ему предстояло совершить то, чего никогда не смог сделать Допелле — уничтожить мощь и силу Арктура.

«Ничто, — с иронией подумал он, — совершенное им в этой Вселенной, не сравнится с тем, как он ее покинет».

Честно говоря, он сделал неплохую карьеру: из преследуемого шпиона, в которого стреляли без предупреждения, превратился в героя, способного спасти человечество. Правда, он не сможет увидеть, спас его или нет, разрушит эффект Бартона корабль арктуриан или нет, убьет он Кейта Уинтона или перебросит его… куда-то. Кейт надеялся, что в его собственную Вселенную.

Интересно, поставят ли ему памятник, если все получится? Станет ли день рождения Кейта Уинтона национальным, международным, межпланетным праздником? Насколько же странным покажется это тому, второму Кейту Уинтону, который принадлежал этому миру и, несомненно, родился в тот же самый день. Людям придется называть одного из них Кейтом Уинтоном Вторым.

Из бесконечности Кейтов Уинтонов в бесконечности Вселенных и бесконечности Вселенных, в которых не было никакого Кейта Уинтона, и по крайней мере одной — нет, скорее, другой бесконечности Вселенных — где Кейт Уинтон существовал, но исчезал после взрыва ракеты…

Однако эта Вселенная была реальной. По крайней мере пока.

И он, Кейт Уинтон, запертый в этой небольшой сигарообразной ракете размером десять метров на два, может совершить то, что не удалось всему флоту Земли.

Возможно ли это? Мекки сказал, что да, а Мекки должен знать… если это вообще кому-либо ведомо. Нечего беспокоиться. Или получится, или нет. Если нет, он не доживет до того, чтобы это увидеть.

Кейт проверил управление, описав ракетой круг диаметром не более километра, и остановился точно в той точке, из которой начал. Трудный маневр, но для него теперь легкий — благодаря Мекки он стал искусным пилотом.

Старый Ракетчик, подумал Кейт, вспомнив, как подписывал свою рубрику в «Поразительных Историях». Если бы только фэны могли видеть его сейчас! Он улыбнулся.

— Он приближается, — произнес в его голове голос Мекки. — Я чувствую вибрацию гиперпространства. Приготовься, Кейт Уинтон.

Он посмотрел на монитор и сбоку экрана заметил черную точку. Коснувшись штурвала, вывел точку в самый центр и дал полную тягу.

Черная точка начала расти, сначала медленно, потом все быстрее, и наконец заполнила весь экран. Она заполнила весь экран, несмотря на то, что продолжала оставаться довольно далеко. Этот корабль был сущим чудовищем!

Кейт увидел, как открываются амбразуры вражеского корабля, как стволы орудий поворачиваются в его сторону. Впрочем, у них не будет времени сделать хотя бы выстрел — столкновение произойдет через долю секунды.

Всего через долю секунды!

Быстро, лихорадочно попытался он сосредоточиться на Земле, на своей Земле, и саде недалеко от Гринвилла, штате Нью-Йорк. На Бетти Хедли, прежде всего на Бетти Хедли. На привычных долларах и центах, на ночной жизни Бродвея без затуманивания. На всем, что знал и любил.

Перед его мысленным взором проносились образы, как это должно быть (но на самом деле не бывает) с тонущими. «Боже, — мелькнула у него мысль, — почему я не подумал об этом раньше? Ведь это вовсе не обязательно должен быть точно тот мир, который я покинул. Он может быть лучше! В моем распоряжении бесконечное множество Вселенных, и я могу выбрать такую, которая будет хотя бы немного лучше. Я могу выбрать Вселенную, почти такую же, как моя, только… моя работа… Бетти…»

Разумеется, все эти мысли возникали в его голове не в такой форме, не слово за словом. Они не были такими складными — просто вспышка понимания, что он мог бы сделать, если бы успел все как следует обдумать.

А потом, когда ракета ударила в самый центр чудовищного корабля, полыхнула еще одна ослепительная вспышка. Совершенно иного рода.

Кейт вновь не почувствовал никакого прыжка. Он снова лежал, растянувшись на земле, и снова был ранний вечер. На небе светили звезды и Луна, и Кейт отмстил, что Луна была в первой четверти, а не молодая, как в воскресенье вечером.

Он огляделся и увидел, что лежит на почерневшей и сожженной земле. Недалеко виднелись развалины чего-то, бывшего некогда домом. Кейт узнал знакомую лестницу. Узнал он и почерневший обрубок дерева рядом с собой.

Все выглядело так, словно взрыв и пожар произошли не менее недели назад.

«Хорошо, — подумал Кейт, — значит, я вернулся в нужное время и место».

Он встал и расправил руки и ноги, слегка затекшие после путешествия в тесной кабине ракеты. Затем вышел на дорогу — ту самую, что проходила мимо имения.

Ему по-прежнему было не по себе. Почему он рискнул и в последний момент дал мыслям полную свободу? Так слишком легко было совершить ужасную ошибку. А что, если?..

Показался грузовик. Кейт остановил его и доехал до Гринвилла. Водитель оказался неразговорчив, и за всю дорогу не сказал ни слова.

Кейт вылез на главной площади города и поблагодарил шофера.

Торопливо подбежал он к стойке с газетами, чтобы взглянуть на заголовки. «Гиганты» побеждают «Бродяг», прочел он и облегченно вздохнул, чувствуя, что весь покрылся потом.

Вытерев пот со лба, Кейт подошел к продавцу.

— Есть у вас «Поразительные Истории»? — спросил он.

Это была еще одна проверка.

— Пожалуйста, сэр.

Он взглянул на знакомую обложку и констатировал, что девушка и чудовище на ней такие, какими и должны быть, а цена указана в центах, а не кредитках.

Кейт вновь облегченно вздохнул, полез в карман за мелочью и только тут сообразил, что у него нет денег. Осталось только около пятисот семидесяти кредиток, насколько он помнил. Лучше их даже не доставать.

Смущенный, он отдал журнал продавцу.

— Простите. Я вышел из дому без денег.

— О, ничего страшного, мистер Уинтон, — сказал тот. — Заплатите при случае. А если… гмм… вы вышли из дому без денег, то, может, вам немного одолжить? Двадцати долларов хватит?

— Наверняка, — ответил Кейт. Это было даже больше, чем стоил билет до Нью-Йорка. Только откуда мог знать его продавец в такой дыре как Гринвилл? Он свернул журнал и сунул в карман, пока мужчина открывал кассу.

— Большое спасибо, — сказал Кейт. — Только… гмм… дайте мне девятнадцать восемьдесят, чтобы я не был должен вам за журнал.

— Конечно, пусть будет ровно. Господи, как я рад видеть вас, мистер Уинтон. Мы думали, вы погибли при падении ракеты. Все газеты так написали.

— Похоже, они ошиблись, — сказал Кейт.

Ну конечно, подумал он, вот откуда этот человек знает меня. В газетах наверняка поместили фотографию гостя Бордена, который, вероятно, погиб в катастрофе.

— Искренне рад, что это была ошибка, — сказал продавец.

Кейт спрятал в карман сдачу с двадцати долларов и вышел. Темнело, так же как в прошлую субботу вечером. Так, и что теперь? Он не мог позвонить Бордену.

Борден погиб или оказался в иной Вселенной; Кейт надеялся, что второе. Оказались ли Бордены и другие, кто был в усадьбе, достаточно близко от центра вспышки, чтобы с ними произошло то же, что и с ним? Кейту хотелось думать, что да.

Неприятные воспоминания заставили его обойти аптеку на углу, в которой — казалось, это было века назад — он увидел своего первого пурпурного БЕМа и едва не был застрелен аптекарем. Разумеется, теперь это ему не грозило, но все-таки он пошел в другую аптеку, находившуюся в квартале от первой.

Там он вошел в телефонную кабину… да, аппарат имел отверстие для монет. Попробовать позвонить в Издательства Бордена в Нью-Йорке? Часто бывало, что кто-нибудь работал допоздна; может, он и сейчас застанет кого-то. А если нет, звонок ничего не будет ему стоить.

Кейт вернулся к стойке с сигаретами и получил горсть мелочи за две долларовых банкноты, которые дал ему продавец газет. Затем опять вошел в кабину.

Какой номер междугородного коммутатора Гринвилла? Он взял телефонную книгу, прикрепленную цепочкой к стене, и открыл ее сначала на букве Б. Когда он в последний раз листал подобную книгу, то не нашел в ней никакого Л. А. Бордена. С этого и начались его неприятности.

На сей раз — просто чтобы убедиться — он вновь быстро провел пальцем вдоль колонки, где должна была находиться эта фамилия.

Ее не было. В книжке не значился никакой Л. А. Борден.

Кейт тяжело привалился к стене будки и закрыл глаза. Потом поискал еще. Ничего не изменилось.

Неужели какая-то смутная мысль в последний момент изменила все и перенесла его во Вселенную, не похожую на ту, которую он покинул? Если так, то это первый признак… разве что добавить продавца, назвавшего его по фамилии… а это можно было легко объяснить. Однако отсутствие в книге Бордена?

Кейт выхватил из кармана экземпляр «Поразительных Историй» и открыл его на оглавлении. Затем провел пальцем по колонке мелкого шрифта до места, где значилось…

Рэй Уилер, главный редактор.

Не Кейт Уинтон, а Рэй Уилер. Кто же он такой, этот Уилер?

Кейт быстро посмотрел на фамилию издателя, желая проверить, совпадает ли она. Не совпадала…

Вместо «Объединенные Издательства Бордена» было напечатано: «Объединенные Издательства Уинтона». Кейт смотрел на это тупым взглядом и только через пять секунд понял, откуда ему знакома фамилия Уинтон.

Когда он наконец сообразил, что это его собственная фамилия, то снова схватил телефонную книгу и на сей раз заглянул в букву У. В списке значился Кейт Уинтон, живший на Сидербург Роуд, а также знакомый номер: Гринвилл-111.

Ничего удивительного, что продавец газет знал его! Все-таки он кое-что изменил в ту последнюю долю секунды! В этой Вселенной Кейт Уинтон был владельцем одного из крупнейших издательств страны и владел имением в Гринвилле. Он был миллионером!

Это последнее напомнило ему о работе… и о Бетти.

Кейт едва не сломал себе палец, запихивая монеты в отверстие автомата. Он так и не проверил номер междугородного коммутатора Гринвилла, поэтому набрал ноль и попросил междугородную. Получилось.

— Соедините меня с Нью-Йорком, — сказал он. — И пожалуйста, пусть междугородная в Нью-Йорке проверит, есть ли там абонент по фамилии Бетти Хедли, и соединит меня с ней, если есть. Пожалуйста, поскорее!

Через несколько минут телефонистка сказала ему, сколько монет он должен бросить, и добавила: «Соединяю!»

— Алло, — услышал он холодный голосок Бетти.

— Бетти, это Кейт Уинтон. Я…

— Кейт! А мы думали, что… В газетах… Что случилось?

Он обдумал это еще в ракете, как и подсказывал Мекки.

— Похоже, я оказался недалеко от места взрыва, но не в самом центре. Видимо, потерял сознание и, хотя не был ранен, шок вызвал амнезию. Вероятно, я бродил вокруг имения, пока не пришел в себя. Сейчас я в Гринвилле.

— О, Кейт, это просто здорово! Это… у меня слов не хватает! Ты едешь в Нью-Йорк?

— Так быстро, как только смогу. Здесь есть небольшой аэродром… мне так кажется… так что я закажу такси и чартер до Нью-Йорка. Буду примерно через час. Ты приедешь меня встречать?

— Приеду ли я? Любимый… О, любимый мой!

Секунду спустя Кейт Уинтон с ошеломленным и глуповатым выражением лица выскочил из телефонной кабины и побежал ловить такси.

«Вот, — думал он по пути в аэропорт, — это та самая Вселенная, которая мне подходит».