Перст судьбы

Глава II. ДОГГИ ДИК

Уволенный егерь нашел себе место у помещика, леса которого почти непосредственно прилегали к владениям Гардинга. Помещик этот носил имя Вебли; это был богатый горожанин, сделавший себе состояние счастливой игрой на бирже и купивший себе имение, чтобы играть роль богатого землевладельца.

Нельзя сказать, чтобы отношения между старым офицером и новым помещиком были дружественными, напротив, между ними существовала некоторая натянутость. Генерал чувствовал инстинктивное презрение к выскочкам, приезжающим в церковь в колясках, хотя их дом находился только в трехстах шагах от сельского храма.

Мистер Вебли принадлежал именно к такому сорту людей. Впрочем, это различие вкусов и привычек было не единственной причиной враждебности между отставным офицером и бывшим биржевым маклером. Между ними возникла распря относительно права на охоту на большом куске земли, врезавшемся треугольником в их владения.

Само по себе дело это было не важное, тем не менее, оно способствовало усилению взаимной холодности соседей. Может быть, именно в силу этого Догги Дик и получил место у мистера Вебли. «Выскочка» и не мог действовать иначе.

В этом же году, когда наступил охотничий сезон, молодые Гардинги заметили в лесах своего отца небывало малое количество дичи. Генерал, небольшой любитель охоты с ружьем, не заметил этого, не заметил бы, может быть, и Нигель. Но Генри, страстный охотник, сейчас же увидел, что фазанов было вдвое меньше, чем в предыдущие годы; факт тем более странный, что год этот был необычайно благоприятный для дичи и особенно для фазанов. Леса Вебли изобиловали ими, как и у других соседей.

Сперва стали следить, хорошо ли исполняет свои обязанности новый егерь генерала Гардинга. Ни одного случая браконьерства замечено не было. Известно было, что несколько ребятишек крали яйца во время носки, но отдельные и случайные факты не могли повлиять на уменьшение дичи в лесах.

Егерь оказался знающим и опытным человеком, и ему еще предоставили необходимое количество помощников.

После долгих размышлений Генри Гардинг пришел к заключению, что фазаны его отца были привлечены в леса Вебли, вероятно, лучшим кормом. Он знал, какие чувства питали Догги Дик и его господин к его отцу и не сомневался, что бывший маклер способен еще и не на такие штуки. Поэтому надо было принять меры для того, чтобы вернуть дичь.

По лесу рассыпано было в изобилии пшено и другой корм, излюбленный фазанами. Но все было тщетно. Даже куропатки исчезли, между тем как владения Вебли кишели всевозможной дичью.

Генеральский егерь дознался и сообщил, что во время носки яиц он находил много разоренных фазаньих гнезд. Он не мог понять этого, так как в лесу временами показывались только соседские егеря, но они же не станут красть яйца!

«Вот в этом-то я и не уверен, — подумал про себя Генри. — Наоборот, мне кажется, что только этим-то и можно объяснить исчезновение дичи».

Он сообщил свои подозрения отцу, который запретил егерям Вебли бродить по опушке его леса. Это распоряжение, конечно, вызвало еще большее охлаждение между двумя соседскими владельцами.

В следующий сезон молодые люди приехали к отцу в отпуск на Пасху. В это время года можно больше всего нанести вреда в тех местах, где водится дичь.

Никакое браконьерство не принесет столько вреда, как разорение гнезд. Один ребенок может нанести вреда за один день больше, чем целая шайка браконьеров за один месяц со всеми своими сетями, западнями, ружьями и другими средствами разрушения.

Леса генерала охранялись в этот год лучше, чем когда-либо. Гнезд было множество, и все заставляло рассчитывать на хорошую охоту.

Но Генри, веря в будущее, не мог забыть неудачи двух прошлых лет и решил доискаться причины. Вот что он придумал.

Всем егерям и сторожам генерала в один прекрасный день был дан отпуск, чтобы они могли присутствовать на скачках, происходивших в десяти милях от замка. Отпуск этот был объявлен за неделю, для того, чтоб узнали об этом и егеря соседнего имения.

Наступил день скачек, сторожа отправились, охрана леса предоставлена была самим владельцам. Великолепный случай для браконьеров!

За несколько минут до отъезда егерей Генри отправился в лес с палкой в руке и пошел по опушке, граничащей с владениями биржевого маклера. Он шел тихо и так осторожно, что сделал бы честь хорошему браконьеру.

Как раз на границе владений находилось спорное поле. Тут же недалеко рос старый большой вяз, весь обвитый плющем. Генри забрался в чащу ветвей и закурил сигару.

Он не мог выбрать лучшего положения для задуманной им цели. С одной стороны, глаз обозревал все спорное поле, так что никто не мог бы пройти незамеченным от Вебли к Гардингу. С другой стороны, открывался вид на леса его отца и именно — на излюбленные фазанами места.

Долго наблюдатель оставался на своем посту, не замечая ничего подозрительного. Он уже выкурил две сигары, и третья подходила к концу.

Терпение его истощилось, не говоря уже об усталости и неудобстве сидения на ветвях. Он уже начал думать, что подозрения его относительно Догги Дика были безосновательны. Он даже стал винить себя. Может быть, Догги вовсе не был таким скверным, каким он себе его представлял.

«Когда говорят о черте, сейчас же видят его хвост», — говорит английская пословица. То же самое случилось и с Догги Диком. В тот момент, когда потухла третья сигара, появился старший егерь м-ра Вебли.

Сперва он осторожно высунул голову сквозь ветви кустарника. Осмотрев внимательно окрестности, он вышел из лесу и, крадучись, как кошка, направился в соседние владения.

Генри следил за ним, как рысь или полицейский агент, забыв усталость и скуку.

Как он и ожидал, Догги Дик направился к просеке, по которой было больше всего фазаньих гнезд. Бросая по сторонам подозрительные взгляды, он крался, как хищник.

Несмотря на все предосторожности, он спугнул птиц. Один петух убежал, другой упал на траву со сломанными крыльями. Самку Догги убил палкой.

Но он не воспользовался, однако, своей добычей, а, наклонившись над гнездом, вынул яйца и спрятал их в свою охотничью сумку. Затем что-то рассыпал вокруг гнезда.

Потом он направился к следующему гнезду.

«Пора, — подумал Генри, — пора действовать. Довольно и одного гнезда».

Бросив сигару, он спустился с вяза и бегом направился по следам вора.

Догги заметил его и попробовал было проскользнуть в лес Вебли. Но раньше, чем он успел добежать до ограды, молодой человек схватил его за шиворот. Сильный толчок заставил его упасть на землю, и при своем падении он разбил все яйца в сумке.

В ту эпоху Генри Гардинг был хорошо развитым молодым человеком, унаследовавшим отцовскую силу и энергию. К этому нужно еще прибавить сознание своей правоты. Егерь, маленький и слабосильный, осознав свой дурной поступок, понял бесполезность всякого сопротивления.

Покорно согнув спину, он получил такую порцию ударов тростью, какую только может выдать страстный охотник браконьеру.

— А теперь, вор, — воскликнул Генри, утолив немного свой гнев, или вернее, устав наносить удары, — ты можешь вернуться к своему мошеннику-хозяину и устраивать с ним заговоры, сколько твоей душе угодно, но только не против моих фазанов!

Догги молчал, боясь палки. Он перелез через ограду, перешел поле, шатаясь, как пьяный, и исчез в лесу Вебли.

Вернувшись к разоренному гнезду, Генри тщательно осмотрел землю вокруг и нашел много пшена, смоченного какой-то сахаристой жидкостью. Это было то самое пшено, которое рассыпал Догги. Генри набрал этой крупы и отнес домой. Анализ показал, что пшено было отравлено.

Хотя процесса и не было возбуждено по этому поводу, история эта стала известна во всех подробностях. Догги Док был слишком хитер, чтобы жаловаться на побои, а Гардинги удовольствовались тем, что проучили его.

Что же касается бывшего биржевого маклера, то он понял, что должен отказаться от услуг своего егеря, который с этого времени приобрел репутацию самого отчаянного браконьера в округе.

По-видимому, он глубоко раскаялся, приняв с таким покорством унизительные побои Генри, ибо в последующих схватках со сторожами всегда являлся отчаянным и опасным противником, настолько опасным, что смертельно ранил одного из егерей генерала Гардинга.

Он спасся от виселицы только благодаря тому, что бежал из Англии. Потом его видели в Булони, в Марселе, в обществе английских жокеев, препровождавших краденых лошадей в Италию. В конце концов следы его окончательно затерялись.