Первое прикосновение

Глава 9

На следующий день он прислал мне цветы. Они ждали на студии, когда я приехала — букет из белых цветков лотоса — растения, символизирующего женскую чувственность и духовное совершенство. Оно также часто ассоциировалось со смертью.

Не утруждая себя прочтением записки, я выбросила букет в мусорное ведро в конференц-зале, где мы еженедельно знакомились со сценарием.

Еще через день пришла бутылка красного вина. Бароло Каннуби 2004 года — дорогой сорт Неббиоло, обладавший ароматом дуба, который, как предполагалось, повышал женское либидо.

Я отдала ее Таю Мэйси в качестве поздравления с победой в субботу вечером. Записка снова осталась непрочитанной.

Среда принесла мне шоколадные конфеты с ликером, которые я съела — количество соблазнов, перед которыми я могла устоять в течение недели, было ограничено.

В четверг моя книжная полка пополнилась копией первого издания книги «Пейтон-Плейс». (Примеч. Peyton Place (Пейтон-Плейс) — роман 1956 года, автор Грейс Металиаус. О маленьком городке Пейтон-Плейс, который имеет свои плохие и хорошие стороны, а также «скелеты в шкафу», удостоенный титула «Бестселлер всех времен»).

В пятницу, когда я вернулась с утренней пробежки, на крыльце дома меня ждал Рив.

Завидев его, я чуть было не споткнулась о свою же ногу.

Я была уверена, что он бы показался в конце концов, но, честно говоря, не предполагала, что так скоро. Думала, меня ждала еще одна неделя экстравагантных подарков, прежде чем он появился бы лично. Перед тем как уйти на пробежку, я оставила на крыльце свет, так что заметила его еще за пол квартала от дома. Он сидел на моем плетеном стуле, наполовину в тени. И хотя не видела его лица, я знала, кто это. Могла сказать по наличию охраны неподалеку и по тому, как он держался, просто развалившись на стуле. Кроме того, кто еще это мог быть? Никто не приходил ко мне в гости.

Он был в костюме с галстуком, и я впервые задумалась, как он проводил свободные дни, когда не посещал свои многочисленные курорты по всему миру? Ходил в офис? Сидел за столом? Всегда ли он носил костюм? Снимал ли он в конце дня галстук и расстегивал ли пуговицы накрахмаленной рубашки, приоткрывая толику твердых кубиков пресса, скрывающихся под ней? Или он обычно работал дома, расхаживая в сексуальной спортивной одежде с приклеенным к уху телефоном, рявкая на сотрудников и принимая решения с большой буквы «Р», от которых зависели жизни многих людей?

Где бы он ни работал, я сомневалась, что обычно он просыпался и наряжался в деловой костюм в такую рань. В ближайший час солнце еще даже не собиралось всходить. Так что это произвело на меня впечатление. Он произвел впечатление. Судя по тому, как приятно мне было, что смогла привлечь его внимание, я по уши влипла.

Я замедлилась до прогулочного шага еще до того, как увидела его. У меня оставалось пятнадцать метров, чтобы собраться с мыслями. Чтобы перевести дыхание и унять лихорадочно бьющееся сердце.

— Ты занимаешься бегом? — не поздоровавшись, спросил он, когда я подошла достаточно близко.

Я поднялась по ступенькам и прошла мимо него, сняв с браслета на запястье ключ от двери.

— Предпочитаю плавание.

Особенно я предпочитала не потеть. К счастью, от меня не слишком плохо пахло. Но на всякий случай нужно держать дистанцию.

Вот только мне совсем не хотелось держать эту дистанцию. Электрический заряд, проскочивший между нами, искрился и потрескивал, а мы всего лишь едва обменялись парочкой слов.

Я открыла дверь и вошла внутрь. И хотя Рива не приглашала, он все равно последовал за мной. В моем доме был потенциальный убийца. Мужчина, который сказал, что может навредить мне. В моем доме.

Внезапно я засомневалась, что влажность между ног — это просто пот.

Я повесила браслет на крючок у двери и взглянула через плечо на то, как беззастенчиво Рив осматривал мою квартиру. Тут было особо не на что смотреть. Небольшая кухня переходила в гостиную, а затем в спальню. Стены — голые, не считая нескольких картин. Здесь было чисто, ну, разве что немного пыльно. В том, что я целые дни проводила на съемочной площадке, свой плюс — некогда устраивать дома беспорядок.

Самое главное, что здесь не было ничего, связанного с Эмбер. У меня остались от нее фотографии, сувениры. Но я преднамеренно убрала все эти вещи из декора.

Видимо, достаточно изучив квартиру, Рив повернулся ко мне.

— У меня есть бассейн.

— Не сомневаюсь.

У меня тоже был, технически. Один общий бассейн на наш таунхаус. Но я редко пользовалась им, потому что он был в форме фасолины и предназначен для отдыха на надувном круге, а не для спортивного плавания.

— Тебе стоит прийти поплавать. Обнаженной.

— Обнаженной, да? Это требование?

Я уже была обнаженной под простыней в его спа. Воспоминание об этом заставило меня затрепетать. Ощущение его рук на мне было более чем потрясающим, но даже просто находиться голой, совсем без одежды, уязвимой в его присутствии — не менее потрясающе. Потрясающе и пугающе, даже без угроз, но и из-за них тоже.

Рив прислонился к спинке дивана и оперся руками по обе стороны от себя.

— Это предпочтение.

— Твое.

Я сняла кеды и поставила их в коридоре.

— Уверен, твое тоже. Если, конечно, ты не ведешь со мной какую-то игру.

— Нет. Не веду.

Раз уж он наблюдал за мной, я стащила борцовку через голову и бросила ее мимо него на спинку дивана. Спортивный бюстгальтер скрывал достаточно, но в то же время многое демонстрировал.

— Угу.

Он усмехнулся, но, судя по выражению его лица, презирал то, как я дразнила его, так же сильно, как и приветствовал это. Его взгляд был прикован к моему, когда он поднял потную майку, поднес ее к носу и понюхал.

Некоторые люди сочли бы это отвратительным. Некоторые люди не завелись бы от того, что всего секунду назад его брюки не были так натянуты. Некоторые люди не стали бы фантазировать о других вульгарных, мерзких вещах, которые приносили удовольствие такому мужчине, как Рив.

Я попыталась притвориться одной из них.

— Извращенец.

Он усмехнулся и взглянул на меня.

— Это ты выглядела так, будто вот-вот кончишь.

— Ой, дорогой мой, даже не думай, что ты можешь представить, как я выгляжу, когда кончаю.

Я пожалела о своих словах, но они уже повисли в воздухе.

Лицо Рива скривилось, на нем отразились чувства темные и греховные. Я знала, что он чувствовал себя спровоцированным. А как иначе? Ведь именно это я и делала — проверяла его выдержку. Заманивала. Бросала вызов.

Он пристально смотрел на меня, как лев на свою добычу. Изучал меня так долго и так настойчиво, что я могла поклясться, он видел меня насквозь — сквозь кожу, кости и внутренние органы. Видел сквозь все, что входило в физическую составляющую тела. Заглядывал в те части меня, которые были загадочными, сложными, скрытыми. В те части, которые были у нас общие: темные, разбитые. Те, в которых жила Эмбер.

Может, на них было очень тяжело смотреть, потому что Рив отвел взгляд первым, обошел диван и направился к книжному шкафу.

— Расскажи мне что-нибудь, — сказал он, меняя тему. — Что у тебя с Крисом Блейкли?

Выходило, что он наблюдал за мной на той вечеринке. Прежде чем вышел на улицу за мной.

Вопрос о Крисе прозвучал небрежно, но на самом деле был задан вполне умышленно. Более наивная женщина могла бы пропустить это мимо ушей, но я была слишком опытна в общении с такими мужчинами. Он хотел, чтобы я знала, что он присматривал за мной. Вот, что значило быть частью его жизни. Он бы следил за мной, если бы того захотел; руководил. И он ожидал от меня подчинения.

Я не могла решить: раздражало это меня или возбуждало.

Поэтому решила прикинуться скромницей.

— Он актер. Время от времени вместе работаем. Полагаю, мы друзья.

Я прошла на кухню и достала из шкафчика стакан. Начала наполнять его фильтрованной водой из-под крана и, кусая губу, пыталась решить: стоило ли рассказывать ему о том, что было у нас с Крисом. С одной стороны, Рив мог спрашивать о нем, потому что уже знал о нашем прошлом и хотел, чтобы я призналась.

Но ведь никто об этом не знал.

Существовала и еще одна причина, по которой он мог спрашивать — может, он не хотел, чтобы я узнала что-то, что знал о нем Крис.

Было мало шансов, но я все же надеялась связаться с Крисом, чтобы попытаться получить больше информации о Мисси. Поэтому решила, что чем меньше буду говорить, тем лучше.

Я отпила немного воды из стакана, поставила его и перегнулась через стойку, чтобы наблюдать за Ривом. Он скользил пальцами по корешкам книг. Я не могла видеть, каких именно, потому попыталась вспомнить, что там стояло. Автобиография Кэтрин Хепберн. Экземпляр «Ребекки». (Примеч.: роман Дафны дю Морье. По книге снят одноименный фильм Альфреда Хичкока).

Рив остановился, вытащил одну с полки и лениво листал. Эту я узнала по обложке. «PostSecret: Необычные признания обычных людей» (Примеч. PostSecret: Extraordinary Confessions from Ordinary Lives — автор Фрэнк Уоррен) — одна из моих настольных книг. И их у меня накопилось так много, что хранились они уже не на кофейном столике, а на полке. Конкретно эта книга содержала различные сообщения из блога, в котором люди анонимно делились своими секретами. Некоторые из них я читала, словно свой дневник, а определенные страницы пометила стикерами, чтобы их легче было найти и перечитать. Чтение этой книги всегда согревало мне душу.

Видеть ее в руках Рива, однако, было не так успокаивающе. Он перелистывал страницы, останавливаясь на тех, которые я отметила. На одних посмеивался. На других мрачнел. На одной из них он поднял голову ко мне и едва заметно кивнул, будто соглашаясь с тем, о чем подумал или только что прочитал.

Я мысленно проговорила некоторые признания, которые знала наизусть, пытаясь угадать, которое из них его заинтересовало:

«Снова и снова. Использована».

«Даже когда меня чуть не убили, я боялся меньше, чем когда находился в суде».

«Я бы сделал все, что угодно, в любой точке мира, если бы думал, что это сделает ее счастливой».

Какой бы секрет он ни читал, любой из них — все они — были очень личными. Слишком личными, чтобы он узнал, что некоторые из них похожи на мою историю. И все же я его не остановила. Позволила ему забраться еще глубже под мою кожу.

Довольно скверно, что он находился в моей квартире. В квартире, за которую я самостоятельно платила. Его присутствие напомнило мне о том времени, когда меня полностью обеспечивали мужчины. Все, что у меня было сейчас, хоть и в небольшом количестве, — моя собственная заслуга.

Пытаясь отвлечь себя от беспокойства, вызванного вторжением Рива, я спросила:

— А почему ты решил спросить меня о Крисе? Хочешь, чтобы я познакомила вас? У него есть невеста, знаешь ли.

Рив стрельнул в меня взглядом.

— Мило.

Он поставил книгу обратно на полку и двинулся ко мне. Дойдя до стойки, он сказал:

— Крис смотрит на тебя так, словно у него нет никакой невесты.

Ах. Я и забыла, что Рив был ревнивым мужчиной. Или просто недооценила глубину его ревности. Как ни странно, эта черта характера объединяла всех мужчин, с которыми я проводила время в прошлом. Тех мужчин, у которых было все. И я знала, как им угодить. Знала, что сказать, чтобы развеять их сомнения. «Ни один мужчина никогда не сможет с тобой сравниться», — говорила я. Возможно, именно это хотел услышать от меня Рив в отношении Криса.

Но я не могла заставить себя произнести это.

— Многие мужчины смотрят на меня так, будто у них вовсе нет невесты.

Рив наклонился над барной стойкой с противоположной стороны. Так, что мы оказались лицом к лицу.

— Мне это не нравится.

Ревность — это, как правило, скучно. Однако, когда ревновал Рив, это было очаровательно. И, надо полагать, опасно.

— Правда? И что же ты с этим сделаешь? Запрешь меня и никогда не выпустишь в люди?

— У меня есть несколько замечательных уединенных курортов, которые, думаю, тебе понравятся. Моя собственность на острове так прекрасна, и ты, полагаю, забудешь, что находишься в тюрьме.

На его щеке появилась ямочка. Маленькая, едва заметная. Она появлялась, только когда он как-то по-особенному улыбался, вот как сейчас. И его глаза… Я думала, что они голубые, но сейчас ясно видела вкрапления зеленого. Я заметила их, когда выглянуло солнце. Они поймали меня в свои сети, заставили почувствовать на душе тепло. Заставили почувствовать себя, как в ловушке.

Я выпрямилась, чуть увеличив между нами дистанцию, но не отстранилась.

— Посмотри на себя. Ведешь себя так, будто у тебя есть на меня какие-то права. Кажется, в тот вечер я продинамила тебя.

— Посмотри на себя. Ведешь себя так, будто меня можно продинамить. Кажется, я уже предупреждал тебя насчет себя.

Он дразнил меня так же, как и я его. Но в то же время не совсем.

Мое сердце замерло.

— Очередная угроза?

— Если хочешь.

Он взглянул на меня, как и чуть ранее — так пристально, будто видел насквозь. Видел все темные части меня.

В некотором смысле, он тоже показывал мне темную сторону своей души.

Мои губы дрожали, но мне не было страшно. Ну, недостаточно страшно.

— Хочу.

Его взгляд вспыхнул. Этим простым ответом мы пришли к соглашению. Он собирался взять меня. Он собирался трахать меня. Он собирался привести меня в свой мир.

И взамен я бы позволила ему сломить меня.

Я вздрогнула, когда тяжесть нашего негласного договора обрушилась на меня. Он заметил это и выпрямился.

«Вот сейчас», — подумала я. — «Сейчас он сделает свой ход. Сейчас он возьмет меня». Он бы раздел меня, но свою одежду бы не снял, лишь расстегнул бы штаны, чтобы достать член. Он был бы грубым и неласковым, и я бы опоздала на съемочную площадку утром. Сейчас.

Это было неожиданно, но я была к этому готова.

Он обошел стойку, чтобы присоединиться ко мне на кухне. У арки он остановился.

— Тогда почему ты проигнорировала каждое приглашение, что я тебе послал?

— Те записки? Хм. — Я заламывала руки, нервничая, вероятно, куда больше, чем следовало. — Похоже, стоило их прочесть, прежде чем выбросить.

Он недоверчиво прищурился.

— Ты выбросила их, не прочитав?

— Они казались мне равнодушными. Просто обезличенные открытки, присланные одним из твоих миньонов. Ты хотя бы сам выбирал их?

Я все равно собиралась в конце концов сказать ему об этом, вот только теперь эти слова казались банальными. Казалось, невидимые преграды усеивали те несколько метров, что нас разделяли. Сейчас. Я ожидала, что он сократит дистанцию. Сейчас.

— Да, я сам выбрал их. Каждую из них. Они казались бы тебе менее равнодушными, если бы ты прочитала то, что я написал.

Боже, теперь я очень жалела об этом.

Но пожала плечами, делая вид, что мне все равно. Делала вид, что такая химия межу нами — это совершенно нормально.

— Может быть. Я все еще предпочитаю личные приглашения.

— Ты ужасно самоуверенная. Некоторые могли бы сказать, что эгоистичная.

Я рассмеялась.

— Вполне уместно слышать это от тебя.

— Что касается меня, то это не эгоизм. — В его тоне не было и намека на шутку. — Я просто знаю себе цену.

— И я знаю себе цену, мистер Саллис.

Он казался удивленным.

— Ладно. Я сдаюсь. Чего же ты стоишь?

— Большего, нежели заурядных подарков и записок, написанных под диктовку.

Эта речь была далеко не импровизацией. Если я хотела узнать от Рива что-нибудь об Эмбер, то это — важная часть плана. Я должна была вызвать у него нечто большее, чем мимолетный интерес. Должна была привязать его к себе. И чтобы получить эту гарантию, мне нужно было надавить на него, насколько осмелюсь.

Этому поспособствовал тот факт, что я действительно верила в свои слова.

— Я стою больше, чем мимолетная ночь, на которую ты рассчитываешь. Меня не интересует случайный секс. И романтика тоже.

Он скрестил руки на груди и прислонился плечом к стене.

— Тогда что именно тебя интересует, Эмили?

Я попыталась успокоить себя. Так как уже не первый раз делала подобные заявления. Однако это было куда проще, когда я была моложе. Когда мне было плевать. Когда я была с Эмбер.

— Услуга за услугу, — сказала бы она. — Ничего, кроме удовлетворения ваших общих потребностей.

Теперь же моя жизнь изменилась: у меня появились собственные потребности. Но вот первая часть ее высказывания все еще имела смысл.

— Меня интересует равноценный обмен, Рив. Я дам то, что нужно тебе, в обмен на то, что нужно мне.

Он оттолкнулся от стены и за полшага сократил расстояние между нами.

— Эмили, когда я трахаюсь, это именно то, что нужно обеим сторонам. В обмене нет необходимости.

Возбуждение пронзило мое тело так быстро, что закружилась голова. Теперь я молчаливо умоляла, готовая отказаться от переговоров. Сейчас, сейчас, сейчас.

Он не двигался с места.

Я испытала разочарование. Как муха, жужжащая у окна, которая видела улицу — она могла оказаться там, если бы только могла разбить стекло…

Если он не собирался коснуться меня…

Мне так сильно хотелось наброситься на него, почувствовать его губы на своих, облегчить боль между ног. Но я выучила тот урок в Палм-Спрингс — в этой игре можно победить только безразличием. Поэтому не могла показать ему, как сильно желаю его. Я позволила ему сделать выстрел. Позволила сделать шаг. Позволила ему сделать свое предложение. Я могла подождать.

Хотя это и не очень-то радовало меня.

Я взяла со стойки стакан воды и повернулась к раковине, чтобы вылить ее.

— Не сомневаюсь, тебе нравится думать, что для женщин ты просто подарок свыше, Рив. Но со мной это не сработает. Обо мне нужно заботиться. В противном случае, я вполне могу быть счастлива и со своим вибратором, огромное спасибо.

Он оказался рядом через полсекунды. Даже меньше. Развернул меня к себе, схватив за локти. Посмотрел в глаза, как всегда в поисках чего-то, как всегда изучая.

— Я не могу тебя понять, Эмили. — Его голос все еще был напряженным. — Не могу понять, нравишься ты мне, или я просто хочу тебя трахнуть.

Он прижал меня к пространству между двумя кухонными тумбами и одной рукой обхватил мой затылок. Затем — сейчас — когда крепко удерживал меня на месте, он обрушил свои губы на мои.

Сперва я пыталась отвечать на поцелуй. Когда он ухватил мою нижнюю губу, попробовала пососать его верхнюю. Когда его язык вторгся в мой рот, провела своим вдоль зубов Рива. Но что бы я ни делала, все было неудобно и не в ритм, так что, в конце концов, я перестала пытаться. Сдалась. Капитулировала.

И в тот момент поцелуй стал головокружительным.

Он целовал меня так, как хотел того сам, легким наклоном головы показывая моим губам, как нужно двигаться, лаская мой язык нежными движениями своего. Этот поцелуй поглотил меня полностью — поглотил мое желание и страсть, лишил воли. Все было так, как задумали Рив и его эго.

Но забирая часть меня, он также отдавал. То, как он держал меня, как задавал темп и выбирал движения, был настойчив, интенсивен, как ласкал и прикасался, что я ни о чем не могла думать, привело к тому, что я расслабилась и была просто собой, получая удовольствие, которое он дарил мне без малейшего колебания или сомнений.

Он наделил меня свободой, которая когда-то у меня была, просто я принимала ее, как данность. И, черт возьми, как я скучала по ней. И хотя все в поцелуе было для него и о нем, я наслаждалась, и наслаждалась, и наслаждалась.

К тому времени, как он отстранился, мои губы покраснели и опухли. Голова кружилась, и меня водило из стороны в сторону. Я хотела, чтобы он продолжил целовать меня. Хотела, чтобы он опустил руки ниже, в шортики, и забрался к моей киске. А затем я бы хотела, чтобы туда проник его член.

Его поцелуй напомнил мне о роли, которую я хорошо знала, и которая доставляла мне наибольшее удовольствие. Роли сабмиссив.

— Придешь утром в воскресенье поплавать. В девять. Я пришлю смс с инструкциями, — сказал он.

А затем снова поцеловал меня — в это раз его поцелуй был быстрый и грубый, более требовательный. Рив прижимался ко мне всем телом, и я чувствовала животом его эрекцию.

Затем он внезапно остановился. Сделал шаг назад, и в его глазах блеснула животная страсть, когда он вытирал рот тыльной стороной ладони. Кивнув с чувством удовлетворения, он сказал:

— Считай это личным приглашением.

И ушел.