Первое выступление свирепого Биллсона

V

Ровно в полночь Акридж ворвался в мою комнату. Его глаза странно сверкали из-под пенсне.

— Все в порядке, — сказал он.

— Я рад, что ты так думаешь.

— Ты объяснил Тэпперу, что это было необходимо?

— Не имел возможности. Он ругался без передышки… все время.

— Он ругал меня?

— Да. Он говорил о тебе то же самое, что и я не раз о тебе думал. Но я никогда не умел найти таких сильных и метких ругательств.

Лицо Акриджа на мгновение омрачилось, но через секунду он снова был весел и счастлив.

— Я принужден был так поступить. Дня через два Тэппер поймет меня. У меня не было другого выхода, старина. Дело касалось жизни и смерти. Но теперь все в порядке. Читай.

Он протянул мне письмо. Оно было написано корявым, почти детским почерком.

— Что это такое?

— Читай, старина. Ты все поймешь.

Я стал читать:

— «Вильберфорс!» Кто такой этот Вильберфорс?

— Я говорил тебе, что так зовут Биллсона.

— Ах, да!

Я вернулся к письму.

— Я посоветовал ей порвать с Биллсоном, — сказал Акридж.

— И я вижу, что она тебя послушалась, — ответил я, возвращая ему письмо. — Мне очень жаль. Я знаю ее очень мало, но мне кажется, что она отличная девушка… для Биллсона. А где живет счастливый его соперник? Не мешало бы посоветовать ему уехать из Англии годика на два.

— В эту субботу он выступает в цирке.

— Что?

— Соперник Биллсона — Тод Бингхэм.

— Тод Бингхэм? — Трагедия, невольным свидетелем которой я стал, потрясла меня до глубины души. — Ты хочешь сказать, что Тод Бингхэм влюбился в невесту Свирепого Биллсона?

— Нет. Он ее и в глаза не видал.

— Тогда я ничего не понимаю.

Акридж грузно опустился на диван и изо всей силы хлопнул меня по колену.

— Не понимаешь? — воскликнул он. — Я объясню тебе все. Вчера Биллсон прочел последний номер «Вестника Спорта». Биллсон обычно очень мало читает. Я заинтересовался, что заставило его взяться за чтение. И как ты думаешь, что я узнал?

— Не имею ни малейшего понятия.

— В «Вестнике Спорта» помещена статейка о Тоде Бингхэме. Теперь о всех знаменитых боксерах печатают всякую чушь. Там говорилось, что в частной жизни Тод — добрейший человек и что после каждого своего выступления он посылает телеграмму своей престарелой мамаше и отдает ей половину выигрыша. Не думаю, чтобы у Тода Бингхэма вообще была мать, а если она у него есть, могу поручиться, что он никогда не дает ей ни шиллинга. Но Биллсон рыдал, показывая мне эту статью. Понимаешь, из глаз его текли настоящие, соленые слезы. «Этот Тод, верно, прекрасной души человек!» — говорил он. Вот проклятье! Ведь я ухлопал на этого Биллсона все свои деньги, а он восхищается добродетелями того негодяя, которого обязан избить! И заметь, этот прекрасный человек, растрогавший Биллсона, — чемпион бокса. Я понял, что нужно что-то предпринять. Ты меня знаешь — у меня мозги работают, как динамо-машина. Я должен был так озлобить Биллсона против этого противника Тода, чтобы он забыл об его престарелой мамаше! И я решил: пусть Флосси притворится, что она любит Бингхэма. Но, ты понимаешь, такую вещь нельзя требовать от девушки, не подготовив предварительно почву. Вот я и привел ее на обед к Тэпперу. Это был. замечательный ход, старина! Хороший обед всегда смягчает человека. Я до конца дней своих буду благодарен Тэпперу. Я объяснил ей все положение дел, и она сразу согласилась со мной: взяла бумагу и написала вот это письмо. Ей почудилось, что это просто безобидная шутка. Она такая легкомысленная девушка… Биллсон получит это письмо и придет в ярость. В субботу вечером он, как буря, налетит на соперника и в одну минуту положит его на обе лопатки, а в воскресенье утром Флосси скажет ему, что она пошутила, и в кармане у него будет сто фунтов стерлингов.

— Если не ошибаюсь, ты говорил мне, что Тод Бингхэм обещал двести фунтов.

— Остальные сто достанутся мне, — сказал Акридж.

— В твоем письме есть один недостаток. Там не сказано, что Флосси любит именно Тода Бингхэма. Каким образом Биллсон узнает об этом?

— Ах, как ты глуп, старина! Биллсон, прочтя письмо, сейчас же помчится к Флосси.

— А если она проболтается и откроет ему, что все это шутка?

— Нет, она умная девушка. Я подарил ей два фунта, и она обещала не проболтаться. Но, к сожалению, это были мои последние деньги, и я принужден попросить тебя…

— Прощай, — сказал я.

— Но, старина…

— И да благословит тебя Бог! — твердо добавил я.