Сага о темном тамплиере. Книга первая: Перворожденные

Пролог

Время было нелинейным. Совершенно не линейным.

Время свертывалось, сходилось в одну точку, сплетало воедино и связывало события, чувства и мгновения, а затем в танце ускользало, рассыпаясь на мерцающие, сияющие, прекрасные струны, резонанс каждой из которых в отдельности предшествовал новому погружению в стремительный поток.

Хранитель отдыхала и грезила; время оплетало ее, окутывало и протекало сквозь. Мерцание воспоминаний, подобное дрожанию прозрачных крылышек насекомого, наполняло ее разум: слово, что разделило столетия, мысль, что изменила ход цивилизации. Те, чья интуиция, стремления, а порой и жадность со страхом, превратили, казалось бы, неизменное течение судьбы во что-то новое, свежее и до сих пор непостижимое. Мгновения, когда все оказывалось на неровном краю бездонной пропасти; когда нечто столь неосязаемое, как идея, могло бы предать все сущее забвению – или, напротив, вернуть на твердую, безопасную землю.

Каждая мысль, каждое слово, действие, каждая жизнь были лишь ничтожными каплями в безбрежном океане времени, непрерывно сливающимися и разделяющимися лишь затем, чтобы вновь слиться. Эта идея могла вызвать смятение в умах многих, кого Хранитель знала, но ее разуму судьбой предназначалось воспринимать коллизии, подобные существованию всего по отдельности и в то же время невозможности отделить сущности одну от другой. Она рождена для охвата столь ускользающих от понимания вещей.

Поверх же всех этих мыслей о словах, идеях и жизнях плавали ужасная безотлагательность и страх. Время нелинейное. Время сдвигается и изменяется. И все же в нем виднелись структуры, всплывшие на поверхность, сплетение нитей которых столь просто и прочно, что даже самые недалекие умы смогли бы понять их. Неотвратимость? Может быть, и так. А может, нет. Снова и снова структуры появлялись в бурлящих потоках времени, судьбы и удачи, сливаясь и проявляясь со столь совершенной точностью, отчего Хранитель даже содрогнулась.

Оберегаемые ею знания были бесценны: каждое воспоминание или слово, каждый звук, голос, запах, каждая эмоция и мысль. Для ее народа все это жизненно важно.

Но именно то знание – структура, что так часто появлялась прежде и что должна была скоро появиться вновь, – о, вот что делало Хранителя столь важной для ее народа.

Вот что делало ее незаменимой.

Она открылась тому, что приходило извне. Эта нелинейность, величие и уникальность каждой секунды словно бросали ей вызов, заставляя закрываться и защищаться от острых осколков, плывущих по бурлящей реке времени.

Но она не могла позволить себе такую роскошь.

Особенно теперь, когда страшное знание о том, что случалось прежде, и что, без сомнений, произойдет вновь, загрязнило потоки времени в ее сознании.

Она призвала свою энергию и закричала.