Первый

Королевство Норфолк. Где-то в Северной Эстерии

Похороны не были долгими. Все трупы бандитов он затащил в свой дом, разлил по полу медовуху и поджег. Если кто и будет разбираться в пепелище, то они найдут множество тел, в большой комнате лежащих двумя рядами — так обычно располагались военные отряды на ночлег. Упились, задохнулись и сгорели заживо — эта версия случившегося для начала будет основной. Любой мало-мальски грамотный сыскарь быстро разберется, что к чему, но пока он доедет в это захолустье из города, пока маховик розыска закрутится, пройдёт множество времени.

Огонь быстро заплясал на посеревших от старости занавесках, и уже через пару минут деревянное строение вовсю пылало, оставляя дымный след в темнеющем небе. Сделав настил из приготовленных для нового сарая плах, он разложил вокруг пару больших брёвен, накидал веток и положил туда тело деда. Вложив в его холодные руки меч, он последний раз простился с ним и поджёг сушняк.

Сил сдерживать слёзы уже не осталось.

В багровеющие небеса пламя уносило частичку души Форста. А вместе с водой из глаз выходила боль. Почему терять близких людей больно? Так больно, что сердце вот-вот сожмётся, не выдержав усилия. Поранишь руку — перевязать, да живицу приложить, поранишь ногу — промой вином, наложи пару швов — вот и всё лечение. А что делать, если рана внутри? Не где-то во внутренних органах, но в самом человеческом естестве. Что тогда делать? Чем перевязать душу?

"Время лечит…" — вспомнились слова деда, а под сердцем снова вспыхнуло.

Несомненно, он прав, вот только он ничего не говорил о том, как переждать это пресловутое время. Как справиться с навязчивым желанием прийти и забить меч в глотку этого графа, как там его, Рейнгорта? Ведь это он послал отряд в эти земли, между прочим, ему не принадлежащие! А их сюзерен — граф Милович — и в ус не дует. В его земли вторгаются вражеские воины, но за целый день по следам не пришёл ни один патруль. Они даже вассальную клятву давали разным герцогам. Что же получается? Полномасштабное вторжение? Необъявленная война?

Похоже на то. В любом случае, тут больше делать нечего. Не одни так другие придут разбираться. Первые — убьют, вторые погонят в ополчение, что опять-таки нисколько не приблизит Форста к задуманному. А задумал он одно. И смерть Рейнгорта будет окончанием сего плана.

Зачем им понадобилось сюда приходить? Неизвестно. Хм… а что известно? Пограничный конфликт — раз. Имя — два. Нужда в хорошем стрелке, который выполнит любое требование — три. Плохая подготовка и несобранность отряда — четыре. Что ещё может рассказать о цели? Довольно неплохое снаряжение у офицеров, да и у простых рядовых не самые дрянные мечи и топоры. В один из таких комплектов Форст и переоделся. От своего доспеха, взял лишь наручи да сапоги, ибо привык к ним, за долгие тренировки с дедом.

"Дед… Я знаю, ты видишь меня. Знаю, что убийца твой мёртв. Знаю, что терпеть не мог Миловича, но он человек твоего старого приятеля. Того, кто разрешил тебе поселиться здесь и нести службу егеря без обязательств перед графом. Того, кого вскоре ждёт сражение за эти земли. Ты давал ему присягу, ты сдержишь своё слово, дед. Я помогу".

Арим, положив в седельные сумки съестных припасов, сменную одежду и свой старый доспех, лук и весь запас стрел, он взгромоздил их на круп запряжённой лошади, вскочил в седло и, бросив последний взгляд на охваченный огнём дом, ставший не менее родным, чем два предыдущих, пустил старушку Олди быстрым шагом. Рысь ей ещё осилить, а вот галоп уже не по годам, разве что сотню метров, но такие подвиги Форсту без надобности. Он доедет на ней до ближайшего села и выторгует у местных другую, не менее старую. Та дотянет до города, там он и её продаст. Никто не должен связать внука егеря с предстоящим делом.

К вечеру он сидел в незнакомом постоялом дворе и ел пирог с олениной. Довольно вкусный, между прочим. Народу в зале было не много, пара человек в углу о чём-то перешёптывающихся, хмурая компания у окна, да какой-то грустный тип у барной стойки, что-то толкующего хозяину заведения и запивая своё, несомненно, вселенское горе брагой. Отужинав, Форст поднялся в свою комнату, подпёр дверь небольшой тумбочкой и лёг спать. Задержать — не задержит, а вот шуму создаст. Но сон его никто в этот раз не потревожил.

Со двора он ушёл после плотного завтрака и покупки коня. Поговорив с хозяином, тот уступил одного из конюшни, цена кусалась, но снова тащить седельные сумки через половину города хотелось ещё меньше, чем тратить сбережения. Ни к чему они теперь. Мальчонка на подворье, обрадованный медяку, украдкой всучил небольшой мешочек овса и посоветовал сильно Беляка не гнать. Он де не любит, спешить, зато вынослив. Поймав, ещё один медяк, он проводил Форста счастливой улыбкой.

К обеду арим проехал уже вторую деревню, к югу их будет ещё больше. Те расположились вниз по реке, на пологом склоне, близ заливных лугов, на которых дети погоняют ивовыми прутами скотину. Устраивать стоянку не стал. Припасы есть, голод не беспокоит, а Беляк остановку у ручья проигнорировал, даже травы не жевал, хотя двигался на диву быстро. Хорошее приобретение, жаль будет с ним расставаться в Торхарте, но что поделаешь. В город въедет всадник, а из города телега со стариком на козлах. Старая одежда деда и фальшивая борода лежат в суме и ждут своего часа.

Ночь он провёл на сеновале, довольный и сытый. К вечеру дорога вывела к селу, и в первом же доме ему разрешили остаться. За серебряник. Дорого? Помилуйте, ночь на дворе, а его при этом накормили чашей гречневой каши с подливом, крынкой парного молока, краюхой белого хлеба и разрешили Беляка поставить в стойло. Засыпая, Форст подумал о том, что надо будет так дальше и идти. До графства Гранц ещё неделя пути. Останавливаться на ночь в деревнях и менять лошадей в городах. А потом понял, что это тоже след, и отказался от подобной затеи. Ещё две ночи на сеновале, если повезёт, и хозяева примут путника к вечеру. А потом смена образа и коня, а, следовательно, и смена поведения.

Дорога до Торхарта выдалась спокойной. Встречных путников, всадников и телег было не много. Попутных же не было вовсе. До вечера он успел продать Беляка и нанять экипаж, который отвёз его на постоялый двор, где арим заночевал. Позавтракав, он уплатил за ещё одну ночь (хозяин уж очень вредный попался) и пошёл на городской рынок. Как всегда, утром шла бойкая торговля, кто-то преуспевал, сделав ставку на низкую цену, быстро всё продавал и столь же быстро уезжал, дабы не быть побитым конкурентами, которые держат цену чуть выше. Мужичок, торговавший овощами, ему приглянулся больше, чем другие. Во-первых, нужная ему кобылка вместе с телегой, во-вторых, крестьянин, а это был именно крестьянин, а не перекупщик, распродал почти всё, что привёз, в-третьих, он даже не стал торговаться. Услыхав цену в половину золотого, он отдал телегу вместе с двумя мешками морковки и лука и остальными остатками нераспроданного товара, махнув рукой на прощанье. "Что ж это даже лучше, чем я планировал, — подумал Форст, — теперь можно смело одеть личину крестьянина, идущего с неудачного торга, или наоборот, удачного ремесленника, везущего домой продукты".

После обеда западные врата выпустили арима из города. Привычно расположившись на козлах, он даже на миг забыл, куда он едет и что намерен сделать. Со стороны никто бы и не подумал связать крепенького старичка в телеге с юношей-всадником, зашедшим вчера под вечер. Прошёл человек и ладно. А половина золотого… на великое дело жёлтого металла не жалко, как и серебряного.

В таком ритме прошла все девять дней недели. Во встречных городах он менял внешность и коней, отдыхал в лесу и придорожных трактирах. На осьмицу вдали показались верхушки шпилей столицы графства, но всё же до неё было ещё долго. Форст сначала обрадовался, а вот потом впал в ступор. Что ему делать дальше? Как заколоть эту бешеную собаку? Очнулся он только тогда, когда о борт телеги робко застучали.

— …жаемый! Уважаемый! — Окликнул его мужчина лет сорока с большим свёртком в руках, заляпанным чем-то бурым. — Прошу, ради всех богов, помогите! — Мужчина не находил себе места. — Мой мальчик, он попал в капкан, нужно срочно доставить его в нашу деревню. На полях работает маг, он сможет помочь, но нужно поспешить. Прошу вас, помогите.

— Нет. — Форст был холоден. — Мы оба прекрасно знаем, почему.

— Да как же так? — Широко раскрыл глаза просящий. — Сжальтесь, он истечёт кровью! На лошади можно вмиг добраться до нашей деревни.

Арим остановил лошадь и запрыгнул под тент телеги. Мужчина, растолковав, что его всё-таки приняли, стал возносить хвалу богам и подходить к повозке, но только он откинул полог, как ему в глаз прилетела стрела. Свёрток выпал из рук умирающего и распахнулся, оголяя боевой топор и какое-то убитое окровавленное животное. Форст выскочил позади и отправил ещё одну стрелу в небольшой подлесок, близко подступающий к тракту. Среди деревьев кто-то истошно заорал. Раздались крики и ругань. В борт ударились три стрелы, ещё четыре воткнулись в землю, рядом с колесом. С матом наперевес показалась тройка разбойников, довольно грамотно прикрывавшие друг друга щитами. Один из них через секунду упал со стрелой в колене, и принялся разбрасываться проклятиями в адрес обидчика. Двое других, обступив его, потянули назад под прикрытие леса.

— Эй, там, — крикнул Форст, выхватывая очередную стрелу. — Разойдёмся миром? Я не хочу лишних смертей!

— Миром уже не получится! — Послышалось из-за деревьев. — Ты убил Тэда, а у него остался сын-инвалид. — Хохотнул голос. — Кто же его будет корми..

Голос оборвался на полуслове. Болт, выпущенный парнем из трофейного арбалета, чиркнул говорившего по шее, но не убил.

— Ах ты, тварь! Убить его! — Отдал команду, по-видимому, главарь шайки, и из леса выскочили около пятнадцати человек в разномастной одежде и доспехах. У некоторых были даже мечи. Но Форст не сидел, сложа руки.

Распоров тент, он быстро достал рыжую склянку и бросил под ноги основной толпе. Стекло разлетелось в дребезги, щедро одаривая всех вокруг летучим порошком. Лёгкие надсадно захрипели, кожа зачесалась, а глаза слезились так, что открыть их не представлялось возможным. Алхимическая дрянь из дедовского тайника сработала на отлично. Рыжее облако ветром снесло на остальную шайку, обходящую повозку с левой стороны и те тоже начали с криками и проклятиями кататься по земле. Молодая пугливая кобылка, не выдержав издевательств, встала в дыбы и понесла, Форст еле успел запрыгнуть в телегу и уже оттуда разил из лука по обескураженным разбойникам. В него ещё летели стрелы из леса, но по движущейся мишени попасть не так-то просто. Спустя пару мгновений расстояние стало слишком большим, даже для Форста, и тот опустил лук, пробрался на козлы и, промыв глаза из фляги, подхлестнул лошадь. «Разбойники в этом графстве чувствуют себя очень вольготно, раз решили напасть на подступах к столице. Действуй они чуточку слаженней, у меня не было и шанса, — подумал арим, — хорошо, что ещё магов не было».

До Энвуда он добрался уже без приключений, продал телегу в ближайшей деревушке, вместе с лошадью, и к стенам подошёл пешком. Доспех и оружие он оставил в тайнике ещё ночью, на окраине, а сам, накинув поверх своей старой охотничьей одежды походный плащ, шагнул за городские ворота. Утро выдалось туманным, близость к реке обязывала. Народ в столь раннее время уже был на ногах. Ещё бы… кто хочет пропустить Летнюю Ярмарку? Дураков нет.

Ежегодно, в дни Летнего Солнцеворота — самые длинные дни в году — устраивалась грандиозная ярмарка во всех городах и сёлах. Люди отмечали этот праздник с незапамятных времён, многие уже и не помнят, в честь чего его устраивают. А разгадка проста, стоит только чуть-чуть подумать…

Дети толпами носились за лоточником с ледяными петушками на палочках, молодые парни уже пытались забраться на осину, щедро отёртую салом, девушки рядились в самые яркие наряды, мужчины в возрасте вальяжно прохаживались по мощёным улицам, держа под руку своих дам. Женщины при этом строили такое лицо, будто являются минимум графинями, хотя некоторые их даже близко не видели. Старики чинно сидели на табуретах и лавках, выставленных подле домов. На время праздника, въезд в центр города для всадников и телег был строго ограничен, потому толпы народа безбоязненно ходили по всей ширине улиц. Даже высшее сословие не чуралось древнего празднества, неспешно прохаживая в окружении свиты телохранителей. Лишь храмовники Триединого злобно поглядывали в сторону крамольников, но открыто выступать в северных провинциях они не брались, опасаясь гонений. Тут тебе не Союз, где орден прочно пустил корни во власть. Это северное королевство Норфолк и не так давно герцогство Вудстип вернулось в его состав.

Так называемые Вольные Баронства (хотя на самом деле, они не баронства, да и не совсем вольные), не смогли выставить единую армию, передрались в собственных сварах, с Союзом и Алузией. Король Николас по прозвищу Яростный Бык не стал упускать подобный шанс и возвратил земли, принадлежащие своим предкам. Война, хоть и быстро закончилась, но была достаточно кровавой. Одна битва при Одрене — столице герцогства — чего стоит. Командование армии делало фатальные ошибки, и если бы не вмешательство лично короля и его гвардии, то, скорее всего, территории так и были бы под гнётом самозванцев. По крайней мере, так рассказывал Форсту дед, а он не давал повода усомниться его словам.

К обеду площадь пред городской управой была заполнена настолько плотно, что протиснутся к возвышающимся у здания суда помостам, не представлялось возможным. Стражники обступили импровизированную сцену со всех сторон, и закрывали её своими щитами и телами. Не легка их работа на сегодня: стоять в солнечный день в полном доспехе, да ещё и спиной к представлению. А там было на что посмотреть. После вступительной речи мэра, поздравления высказали ещё пятеро высокопоставленных чинов городского совета, а за тем на помост выскочили гимнасты и жонглёры. Оркестр заиграл весёлую мелодию, и люди начали выделывать такое, что в толпе то и дело раздавались ликующие возгласы. Форсту пришлось собрать всё своё мужество в кулак, чтобы не забыть, зачем он пришёл, и не начать смотреть представление вместе со всеми. Лишь раз в жизни, ещё с отцом, он был на ярмарке, где выступали акробаты, и ему она запала глубоко в душу.

Их лёгкие отточенные движения давали иллюзию озорной игры и детской непринуждённости всем смотрящим представление. Вот, пара молодчиков, оголённых по пояс и просторных лёгких штанах, сцепили вместе руки, и, в миг, на них оказалась худенькая девушка. Парни подкинули её ввысь на два метра, но та, вместо того, чтобы закричать от страха и сжаться в комок или дрыгать в разные стороны конечностями, скрутила двойное сальто и упала точно в руки двух других парней. Минуту спустя она и её подруга крутились своими животами на ступнях двух крепких мужчин. Те сделали простейшую стойку ногами вверх, знакомую каждому ребёнку, и ловко перебирая ногами, вращали девушек, ни на секунду не перестающих улыбаться.

Публика была в восторге, а Форст потихоньку продвигался за толпой Рыцарей, уходящих с главной площади. Они легко продавливали толпу зевак, распихивая в стороны всех, кто по мнению капитана двигался недостаточно медленно. В центре построения, неторопливо шагали и что-то обсуждали трое в красивых и дорогих одеждах. Один из них являлся тем самым мэром, который открывал праздник, а второго Форст узнал по портрету в одном из постоялых дворов, уж очень он был похож. Третьего арим видел впервые.

— Вы считаете, что нужно ускорить процесс? — Спросил незнакомец с аккуратными чёрными усиками и гладковыбритым подбородком.

— Нет, что вы! — Вскинулся мэр. — Наши партнёры не потерпят открытого вмешательства, нужно действовать много тоньше.

— Так что именно вы можете предложить?

— Я могу вам предложить хорошую кандидатуру. Как вы знаете, у местного лорда двое детей, и старшему по законам королевства отойдёт титул и земли. Младший сын может рассчитывать лишь на небольшое имение в землях своего брата, но это в своей сути ничто. Приходится как-то крутиться, что-то делать, ради обретения хотя бы прежних возможностей…

— Господин Фердинанд, переходите к сути. Я знаком с местными законами, не так уж они и отличаются от Имперских. — Раздраженно перебил незнакомец.

— Конечно-конечно, к сути. Так вот, младший сын графа Рейнгорта — Эмиль Рейнгорт. — Представил он третьего собеседника.

— К вашим услугам, — заявил тот.

— Думаете надавить на отца через сына?

— О-о! Мыслите глубже, гораздо глубже. Мы можем…

Процессия вышла на открытое пространство, и далее Форст не осмелился их сопровождать. Слишком уж его фигура стала бы подозрительной, а шумиха раньше времени ему ни к чему. Итак, было понятно, куда они направляются — в здание мэрии.

Ближайшие пару часов парень изображал из себя праздного зеваку, а за тем ему пришлось быстро искать свободный экипаж, т. к. человек, который представился Эмилем Рейнгортом, выйдя из здания городской управы, сел в карету и отбыл. Кучеру просьба нанимателя: следовать за тем экипажем на расстоянии, не понравилась, но он ничего не сказал подозрительному парню. Мало ли? Может это не бандиты, а наоборот, Тайная Канцелярия слежку ведёт, кто их знает? Форсту же было не до рассуждений извозчика. Всё его естество говорило, что добром эта история не кончится, и нужно будет постараться, чтобы, распутывая этот клубок тайных нитей, не оставить руки, а то и голову, в станке.

Карета свернула на перекрёстке, а мужчина на козлах натянул поводья и остановил повозку.

— Дальше будет имение семьи Рейнгорт, следовать туда? — Легкий акцент выдал в нём выходца с юга.

— Не стоит так рано заявляться, — ответил Форст. — Меня там не ждут сегодня.

Владения, как видно, не большие, находятся на окраине, хотя и в черте города. Сильных зарослей нет, редкие деревца, и то южные, чахлые. Будет трудно.

— Чьи имения находятся рядом?

— Многих господ, среди них и городской судья, и казначей, даже гном затесался. — Кучер поднял указательный палец вверх, в знак особого внимания. — Они тут свой банк открыли. Так что, куда ехать-то?

— Ближайший постоялый двор.

— На Солнечной он, в паре кварталов, только он… не для бедных. — Заботливо намекнул кучер на неподобающий для богатого господина вид Форста.

— Золото открывает многие двери. Трогай.

Охранники беспокойно ходили туда-сюда, и шагу не давая ступить. Форст сидел на границе участка в, наверное, единственном густом и не ухоженном кусту, который, как назло, оказался ежевичным. Он исцарапал уже и лицо, и руки, но всё также лежал в тени раскидистого непокорного растения.

— Ну как, нашёл что-нибудь? — Донёсся голос одного из охранников.

— Нет. Ума ни приложу, что происходит. Нас уже третий раз сюда посылают, а всё без толку. Может у дежурного артефакт барахлит? — Пожаловался второй.

— Не неси чуши! — Отверг его домыслы первый.

— А что? Вдруг, собака какая бегает?

— Мы скоро сами как собаки будем бегать, если нарушителя не найдём, до приезда сэра Ромула.

— Вот пусть он и разбирается со своим артефактом слежения, раз такой выдающийся маг! — В сердцах высказался второй. — Уже за полночь, а мы ещё ни в одном глазу.

— У нас вообще-то дежурство, если тут кто-то забыл, то я напомню, что ты сам поступил на службу, и силой здесь тебя удерживать никто не собирается. Не нравиться обходить периметр по ночам — иди вышибалой в трактир, там тебе несомненно будет лучше! — Сплюнул в гневе первый.

— Да ладно тебе, — стушевался собеседник. — Я ничего против обходов не имею, но сэр Ромул уехал и забрал почти всю сигнальную систему. Даже осветительных амулетов не оставил. Ходим тут с факелами, как какие-то первобытные блэки[1] с островов.

— Он взял домой её заряжать. И если ты, дубовая башка… — Он резко прекратил браниться. — Тихо, я что-то слышал.

Он знаками показал напарнику пойти левее большого раскидистого куста, а сам последовал прямо на него.

— И кто это у нас такой тут прячется? — Елейным голоском начал он. — Кто тут такой си…

— А-а! Черт! — Раздалось с другой стороны. Правее него он замечает небольшую чёрную тень, на четырёх лапах проносящуюся мимо него.

— Я же говорил, что это собака! — Выкрикнул напарник. — С меня хватит на сегодня, я пошёл в караулку. Ты хоть и более опытный в таких делах, и можешь отразить это всё в рапорте, но я без нормальной системы сигнализации и шага в эту темень не сделаю.

— Как ни прискорбно, но тут ты прав. — Пошёл на мировую первый. — Пойдём.

Спустя минуту Форст шумно выдохнул. "Надо же, повезло. Пригодилась говяжья косточка, пригодилась… А я — остолоп, даже не подумал о том, что тут могут быть магические следящие артефакты! Если бы не этот сэр Ромул, то его бы уже давно схватили и выпотрошили все сведения. Получается, что по-тихому сделать ничего не получится, обнаружат раньше, чем спрячешься. Остаётся только работать из дали. Или же получиться?"

Форст выждал ещё пару минут и приблизился к особняку ещё на пару метров. Охрана на сей раз не появилась, твёрдо намереваясь профилонить эту ночь в отсутствии магических следилок. "Эх, был бы мой дед вашим командиром, вы бы сейчас гуськом и ползком периметр обходили", — подумал Форст.

Поравнявшись с фасадом, он заскочил за огромный вазон, сжался в комок и прислушался. Ночную тишину прерывали лишь настойчивые песнопения сверчков и кузнечиков, вознамерившихся определить, чей концерт будет по нраву их дамам. Залезть на второй этаж не составило труда, обрешетка для вьющихся растений делалась, как и всё на севере, с двойным, а то и с тройным, запасом прочности. На ней не то что Форст, целый отряд лазутчиков может сутки сидеть. Так что вес юноши и его обмундирования она выдержала. С окном пришлось повозиться. Двойное остекление — не то, с чем сталкиваешься постоянно, а закрытые окна в середине лета — подавно, но упорство победило и в этот раз.

Шаг, ещё, тишина в доме кажется звенящей. Комната вся уставлена шкафами с книгами, видимо библиотека или кабинет. В центре, чуть в стороне от окна, основательный деревянный стол с массивными ящиками тумбы. Ещё левее — камин и два кресла подле него. В одном из них спящий силуэт.

Форст обошёл его с правой стороны. Эмиль Рейнгорт сладко спал, накрывшись пледом. На коленях лежали какие-то бумаги, которые он, видимо, перебирал перед сном, да так и уснул: с пером в руке. «Что это? — Соглашение… Я Эмиль Рейнгорт, виконт земель… — это можно пропустить, так, — …в трезвом уме и здравом рассудке… — где же суть… Вот! — Мой отец плетёт заговор против Короны…»

Были ли какие-то сомнения в содеянном? Нет. А если и были, то улетучились сразу же, как только младший Рейнгорт начал сопротивляться и звать на помощь. Если только можно в предсмертных хрипах опознать крики о помощи, а судорожные подёргивания связанного за сопротивление…

Огонь в камине с жадностью набросился на книги и рукописи, бросаемые Форстом в топку. Сверху он заложил всю поленницу, а к шкафам и креслу выстлал пару дорожек из бумажных листов. Всё должно выглядеть как несчастный случай, по крайней мере на первый взгляд. Форст ушёл также, как и пришёл. Как только первые искры упали из камина на пол, он затворил окно и, спустившись вниз, припустил в сторону улицы, благодаря богов за облачную и безлунную ночь.

Проснулся Форст к полудню. Ночные бдения не прошли даром. Спустившись в общий зал, он пообедал, и отправился гулять по городу. Не в целях отдыха, конечно, но выискивать обходные пути. Неизвестно, как сложатся обстоятельства, но путь к отступлению должен быть всегда, и желательно, не один. Да и кроме того, нужно было узнать, какого эффекта он добился.

А город просто кипел. Как же, сын графа угорел в собственной постели, и это в доме, где слуг не перечесть! Пожар в старом особняке семьи Рейнгорт не может пройти бесследно. Переселившись в другой район города, Форст принялся выжидать.

Мэр Энвуда поднял всех на уши, приказал разобраться в случившемся, и отправился в соседнее герцогство, чтобы лично сообщить печальную новость суверену. Сам-то он уже давно всё понял: кто-то начал играть против них, при чём достаточно сильный и информированный. Иначе почему заговорщика нейтрализовали ещё до содеянного? Ведь, весь ход операции был известен очень узкому кругу лиц, значит, среди них есть предатель? Или же это тот имперец? — Фердинанд Доринг, аж, подпрыгнул от открывшейся ему правды. Весь его замысел по перемене правящего дома — коту под хвост! — Сегодня сына графа, а завтра что? Его самого уберут? — Мэр в который раз вытер лоб платком, не замечая, что тот уже давно стал мокрым от пота. — Пора валить! — Пронеслось в кучерявой голове. — В Союзе у него есть знакомые, уедет к ним, там и пересидит. Купит дом, возможно, поступит на государственную службу, пусть и в самый низкий эшелон, плевать. Ему не привыкать расталкивать неудачников локтями, через пару лет заживёт лучше прежнего, только бы выжить сейчас… Трясясь в карете над сундуком, Фердинанд Доринг и не подозревал, что его судьбу изменил на столько нелепый случай.

В том же направлении, но чуть раньше, ещё с утра, следовал тот самый имперец, с кем имел беседу мэр вчерашним днём. Он тоже посчитал неслучайным сначала знакомство с сыном объекта, а за тем его внезапную кончину. Сложив простые числа, он принял решение о "заморозке" продвижения на север. Пусть всё уляжется, Скаргардия придёт сюда через год и возьмёт своё. А пока, раз переговоры сорвались, нужно проконтролировать одно небольшое дельце в Алузии, вот только сначала он заедет в одно Вольное Баронство, к связному. Передаст вести.

На одном из перекрёстков обе кареты, с интервалом в несколько часов, свернули в разные стороны, и сидящие в них люди более никогда друг друга не видели. Форст и представить не мог, что его действия так повлияют на ход дальнейших событий. Он сидел в общем зале дешевого трактира, в котором остановился на эту ночь, и вслушивался в не менее дешевые сплетни выпивох и завсегдатаев, собирая по крупицам действительно ценные сведения.

Расчёт арима отчасти оправдался. Расшевелив это осиное гнездо, он привнёс сумятицу в город. Родственники погибшего назначали похороны на завтра, и по всей видимости сам граф не будет присутствовать. Он де где-то проводит важную встречу. "Ага, важнее его собственного сына, как же…» — усмехнулся про себя Форст. Ещё он узнал, что в усадьбу вели чьи-то следы, но распознать аурный отпечаток магам не удалось, а в городе он растворился среди тысяч других. Эту новость он подслушал у двух пожилых мужчин, возле магической лавки, и мысленно дал себе подзатыльник. Чтобы не забывать в каком мире он живёт. Это уже второй прокол. Дальше так везти ему не будет, боги помогают только тем, кто действительно нуждается в их помощи. Всяким невеждам и недотепам, которые даже не могут не оставить следов, до них дела нет.

Следующее утро началось с того, что городская стража устроила обыск в злосчастном трактире. Форст не на шутку перепугался, когда услышал, что стучатся в каждую дверь, а там, где не открывают — попросту их выламывают, и не разбираясь, отправляют в кутузку. Оказалось, что трактирщик обирал постояльцев, и в номерах ночевали его сообщники, вот их-то и ловила стража. Арим, после небольшого допроса и опознания неизвестным типом, закутанным в плащ, был отпущен.

Днём на городской площади он узнал, что похороны перенесены на завтра, в связи с опозданием графа. Церемония пройдёт в узком кругу в поместье семьи Рейнгорт, на территории фамильного кладбища. Форст стал думать, как туда пробраться, но всё решил Его Величество Случай. Подле городского сада у ворот дежурили двое стражников. Они пропускали туда только прилично одетых людей, а всяческих оборванцев награждали тумаками и гнали взашей. Пару раз один из них доставал какой-то амулет и со словами: "Опять эти прохвосты", — бежал внутрь. На второго же просто-таки набрасывалась толпа детишек, кидались камнями, грязью, строили рожицы, и когда тот переходил от слов к действиям, охаживая прутом подвернувшихся под руку, в ворота проскакивала толпа ребят постарше.

Форст, понаблюдав за этими играми с часок, решил расспросить мальчишек, в чём суть? Оказывается, всё это они делали для того, чтобы посмотреть выступления музыкантов в парке. По его периметру стоит магическая сеть, определяющая нарушителей, но если заходить не через забор, как вор, а через парадный вход, коих всего два в парке и на каждом дежурит наряд, то на входящего в ворота цепляется магическая метка. Эдакий опознавательный знак, мол, свои, и для магической сети ты перестаёшь быть интересным. Для того они и отвлекали двух охранников разом, чтобы успеть прошмыгнуть в основной вход и не быть замеченными.

Всё это подтолкнуло Форста на безумную затею. "Чем больше план походит на безумство, тем меньше вероятность, что противник его вовремя раскусит и предпримет контрмеры", — так говорил дед, поясняя свои действия при штурмах и наступлениях. Тысячи историй из своей и не только жизни, сотни взятых крепостей и десятки потерянных друзей — в его воспоминаниях смешались и горечь потерь, и радость побед. Но одно Форст мог сказать точно, его дед никогда не терял голову, даже в самых безвыходных и тупиковых ситуациях, он принимал верное решение.

Снова защемило в груди. "Нет, это лишь ветер", — сам себя уговаривал арим, вытирая влажные глаза. Снова постоялый двор и его радостные и подвыпившие обитатели, снова приветливый хозяин за стойкой, протирающий замызганной тряпицей пятый стакан к ряду, снова молодые подавальщицы, кидающие томные взгляды на каждого встречного, снова соломенный тюфяк с клопами застеленный белоснежной простыней. Снова… лицемерие.

Лорд Висс Рейнгорт был не в духе. Сначала, он узнаёт о провале в наборе и подготовке добровольцев, затем, о кражах обмундирования интендантом, после, о тяжелых стычках на границе, и ладно бы с неприятелем, а то с обычными селянами! Далее, последовало повальное бегство из карательных отрядов. Две недели назад один из отрядов перестал вообще отвечать на запросы по амулетам связи, четыре дня назад он узнал, что три из пяти отрядов более не существуют. Два разбежались после неудачных столкновений, а один вообще уничтожили чуть ли не отрядом боевых магов. Это всё конечно чушь, но план, по которому в сопредельном графстве должны были посеяться хаос и смута, попросту провалился! Что он скажет заказчику? Что деньги были потрачены, но ничего не вышло? Да ещё и младший скончался. Точнее… помогли.

Кто же под него копает? Все эти неудачи — звенья одной цепи, ведь, в мире нет случайностей. Лишь закономерности, и если ты их не видишь, то это ещё не значит, что их не видят другие. А наглец подобрался очень близко. Купленные люди в близком окружении, чуть ли не в открытую саботирую приказы. Теперь ещё и Эмиль… От него было слишком много проблем, даже после смерти.

Висс вышел из комнаты с телом сына. Тут же к нему подскочил секретарь с небольшой чёрной папкой, как раз в тон его одежд.

— Удалось выяснить имя убийцы?

— Нет, милорд. Отпечаток его ауры не чёткий и теряется в городе. Скорее всего работал наёмный маг четвёртого-пятого рангов, обставил смерть, как несчастный случай.

— А сигнализация что? Охрана? — Тон графа был ледяным.

— На этот день была санкция по плановому отключению. Штатный маг обесточил систему и унёс накопители на подзарядку. Охрана сообщала, что резервная система всю ночь сигналила на бродячих собак, которых они не единожды прогоняли с участка. Аурные отпечатки животного обнаружены в саду.

— То есть работали профессионалы, которые чётко знали где, когда и куда бить. — Сделал вывод граф. — И как именно… Что на счёт церемонии?

— Всё подготовлено, милорд. Ждём ваших распоряжений. — Склонил голову мужчина, показывая графу свою покорность и лысину на макушке.

— Приступайте, Эйвен. — Дал добро хозяин поместья.

Тут же закружились вокруг слуги, кто-то что-то подносил, кто-то уносил. Отключили амулет холода в комнате с покойным, дабы сохранять тело в летнюю пору. Принесли большой церемониальный щит, перегрузили Эмиля на него, а дальше всё было как в тумане.

Граф ещё помнил, как нёс щит вместе с Экилем — старшим сыном — как и подобает обряду. Как подносил факел к похоронному костру, и смотрел на вспыхнувшие прутья. Как сердце пронзила острая боль, когда он в последний раз взглянул на младшего из отпрысков. Как увидел стрелу у себя в груди. А дальше… Тьма.

Форст бежал, что есть сил. Город остался позади, и ему нужно было забрать свой тайник и раствориться на просторах графства. Желательно другого. С этой целью он и шёл к дереву, примеченному ранее. Сухое и корявое, по правую руку от тракта, если смотреть на Энвуд, встав к нему лицом. Там, подле него, старая барсучья нора, в ней и лежат его вещи и сбережения. Сотня-другая метров, и он уже подходит к дереву, тому самому.

На окраине открытой опушки, защищённое от взглядов со стороны тракта. Когда-то давно в него попала молния, ствол треснул от переполнившей его энергии, и загорелся. Низовой пожар успел выжечь все молодые деревца вокруг, но лес отвоёвывает своё. Природа не терпит пустоты. Мелкая поросль покрывает лужайку. Возможно, буря и разломала ствол, но корни выкорчёвывать она не научилась. Пройдёт десяток лет и это место будет не узнать, от чистой и светлой полянки останется только воспоминание. Здесь будут стоять молодые деревца, а через сотню, их могучие стволы превзойдут своего прародителя.

Вещи были собраны, платье переодето. Из подлеска близ дороги вышел юноша с мешком и сумой, ничем не отличающийся от десятков и сотен других. Разве что, меч на поясе, да лук в чехле, но разве можно этим кого-то удивить в наше время?

Замысел прошёл, хоть и не идеально, но вполне успешно. Под днищем одной из карет он проник в поместье, пришлось устроить на улице переполох, чтобы нужная повозка остановилась. Форст поклялся принести жертву богине удачи, когда ось телеги чуть не намотала его за рваный рукав, хорошо, что рубаха расползлась по швам и оторвался лишь лоскут, а не рука. Но арим не долго себя корил за сей просчёт. Карета, сделав остановку у поместья, высадила пассажира и отъехала к конюшне. Там ему пришлось принять бой с двумя конюхами. Правда, боем это тяжело назвать, люди сугубо мирные и безоружные, вот только служат ублюдкам, а, ведь, всегда есть выбор. Его даровали людям боги. Форст переоделся в одежды лакеев, и повёл одного из коней на прогулку. Это была чистой воды авантюра. Кто ещё додумается вести животное в сад? Но она сработала. Стражники не обращали внимания на прислугу, им важны были лишь посторонние, которые могли проникнуть на территорию извне и навредить графу, на своих они внимания не обращали. Пройдя кустарником за фамильный склеп, он привязал поводья к стволу одного из хлипких деревцев, растущих в саду, а сам принялся собирать арбалет. Детали были подогнаны очень тщательно, если не идеально, он корпел над этим оружием третий день непрерывно настраивая и подгоняя, пристреливая и внося поправки.

Процессия приблизилась к большому костру, на взгляд Форста, слишком большому для сына мерзавца, тем более, что отрок спутался с непонятными личностями и плёл заговор, как он понял, против отца. Яблоко от яблони… Наконец, он увидел того, за кем пришёл. Граф с близкими членами семьи нёс красиво украшенный щит с телом сына. На его лице не было ни тени эмоций, лишь какая-то угрюмая решимость читалась в глазах, будто он знал, к чему всё идёт. Форст выбрал, наверное, самую неудачную позицию. Стараясь не быть замеченным раньше времени, он заходил то слева, то справа от каменной постройки, но слуги и придворные обступили его цель со всех сторон. Тогда он принял решение забраться наверх и не прогадал. Крыша склепа была заметена опавшими листьями, какой-то пылью или землёй, виднелся пожухлый мох, а в одном месте даже рос небольшой куст полевой ромашки. Каким ветром её сюда нанесло?

Вот граф взял в руки факел, чуть постоял и медленно, будто нехотя, коснулся им костра. Форст усилием воли заставил себя успокоиться, поймал в прицел его фигуру, выдохнул. Весь мир на мгновение отступил, остались только двое: охотник и добыча. Рука чуть сместила оружие, внося поправку на ветер. Вон там, шаль одной из дам, колышет дуновением. Ложе чуть толкнуло плечо, стрела точно вошла в грудь графа, возможно, рядом с сердцем, Форсту уже было всё равно. Он сделал выстрел из трофейного арбалета, с расстояния свыше двухсот шагов и теперь спешно ретировался.

В первую минуту никто так ничего и не понял, Рейнгорт просто замер перед костром с факелом в руках, ничего и никому ни говоря, а затем упал в него лицом. Когда его вытащили, то граф едва дышал, чародей, присутствовавший на церемонии ничего не смог сделать. Посеялась паника, охрана тут же начала прочёсывать территорию, но их попытки остались без результата. Единственные, кто реально могли остановить Форста, так это стражники на воротах, но те лишь молча взирали на слугу, скачущего во весь опор. Так он и проскочил ворота усадьбы. Мог через забор, были в нём такие места, но от мальчишек он узнал, что магическая метка ставится как при пересечении в одну сторону, так и в другую. А это значит, что уходить нужно только так, как и пришёл, иначе — выследят в два счёта.

В принципе, его и так почти выследили. Городские ворота закрыли много раньше, чем положено, начались облавы в трактирах и разного рода забегаловках. Неблагополучные кварталы прочёсывались усиленными патрулями, удвоили силы караульных и постовых. Вот только дед его был не просто солдатом и наёмником, но лазутчиком, и в полной мере обучил внука ремеслу как вляпываться в неприятности, так и ускользать от них. К середине ночи он уже был у тайника, а к утру — на другой стороне реки.

Почувствовал ли он облегчение или радость от мести? Почувствовал. Но скорее это была радость, от хорошо выполненной работы, вроде вспаханного по весне поля, или посеянных саженцев на месте бывшей прогалины. Облегчение? Тоже да. Груз ответственности упал с плеч Форста. Теперь если кто-то и намеревался обратить в прах земли Северной Эстерии, как пару десятков лет назад, то планы его были сорваны. Одним единственным человеком, выполняющим долг за отца, и пусть даже не своего.

Следующие дни Форст почти не останавливался. Менял личины чуть ли не дважды в день, а порою покупал лошадь в одной деревне, продавал в другой, возвращался пешком назад, и под другим именем и одеждой, снова брал транспорт и ехал в другую сторону. Всё для того, чтобы сбить вероятных преследователей с толку. В таком темпе прошли почти две недели, пока, наконец, он не достиг границы королевства Норфолк

Местность из лесистой, постепенно превратилась в лесостепи, а за мостом, соединяющим два берега реки Форсарфлод, и вовсе как отрезало. Сплошное разнотравье и ни намёка на хоть какие-то приличные заросли. Мост этот соединял два пограничных города, живущих за счёт таможенных сборов и пошлин, и был воистину огромен. Под его самыми большими пролётами проходили огромные суда с тремя мачтами. Эльфсторр — необъятная река, разграничивающая земли аримов от гоблинов и орков, настолько широка, что даже в её притоки смело могут заходить морские корабли, практически до самых верховий в гномьих горах королевства Алузии. Говорят, что начало эта великая река берёт из отвесной скалы, водопадом обрушивая мощные воды оземь. А злые языки шепчут, что это канализация гномов, и они-де сбрасывают через водопад стоки своих подземных городов. И кто придумывает эти сплетни?

— Вы вступаете на территорию Вольного Баронства Мингот, есть ли товары, запрещённые к ввозу? — Стоически выговаривал постовой двадцать шестой раз за день.

— А какие товары запрещены? Да и какой смысл мне говорить, что они есть, если они на самом деле есть? — Полюбопытствовал Форст.

— Первый раз, да? — Стражник смерил юношу скептическим взглядом и изрёк. — Проходи, ручная кладь не декларируется. — И добавил уже строгим тоном. — Учти, тут тебе не Норфолк.

Форст, пожав плечами, сделал пару шагов вперёд по мостовой и… ничего не изменилось. Что по один берег реки, что по другой, всё было одинаково, вплоть до лошадиного навоза на улицах. За исключением растительности, но это он уже определил за городом. Травы буйно цвели вокруг, благоухая и разнося дивные ароматы по округе. Ещё два дня прошли в пешем пути, пока он не достиг деревушки, в которой стоял караван.

Приветливые возницы, куча детворы, обступившая повозки со всех сторон, и старец в оранжевой мантии привлекли его внимание. Последний, как раз заходил в местный трактир, бросая на юношу подозрительные взгляды. Форст, заказав обед, принялся коротать время наблюдая за постояльцами. Те, видимо, входили в этот самый караван, и собирались к отъезду. Вокруг творился сущий бедлам.

Мужчины выносили и крепили багаж, покрикивая на детвору под ногами. Кучеры давали последний корм и поили лошадей перед дорогой, отгоняя вездесущих бесенят. Подавальщицы оттаскивали за уши детей с кухни и сокрушались о разбитой посуде, а вооружённые охранники тихо матерились, отбирая назад ножи у мальчишек. Один только корчмарь был доволен как гусь, так же неспешно переваливаясь с ноги на ногу, расхаживая по крыльцу. Очевидно, он не плохо нажился на этих постояльцах, да так, что пяток глиняных мисок и кружек, сорванные занавески и сломанные перила не омрачают его радостного настроения. Или же он рад тому, что они, наконец, съезжают?

Арим задался вопросом: откуда все эти дети? Ведь, село совсем не большое, тут просто не могло народиться столько. И если они все пришли с караваном, то куда направляются?

— Хм-хм… — Послышалось над ухом. Форст обернулся на звук. — Можно, мне присесть? — Пред ним стоял тот самый старец в оранжевой мантии до пола.

Арим кивком головы и рукой обозначил согласие, хотя не шибко понимал, что тому от него нужно. Однозначно, поговорить, раз он присел именно к нему, хотя свободные столы в трактире присутствовали. Вот только о чём?

— Не правда ли, хороший день для дальней дороги? — Голос его был твёрд и без старческой хрипотцы, но при этом виски его уже тронула седина, а из-за морщин на лице было не разобрать улыбается он или щурится от солнца.

— Согласен. Погода — что надо для путешествий. — Кивнул арим, поддержав разговор, и пригубил ароматный взвар. Обед он уже доел и сейчас лишь продлевал удовольствие, медленно потягивая такой знакомый с детства настой на травах.

— Позволь узнать твоё имя, ты, ведь, не из этой деревни?

Парень насторожился, но виду не подал.

— Моё имя Форст. И, да, я родом из других мест. — Подтвердил догадку юноша. — Могу ли я теперь узнать твоё имя?

— Хо-хо! Конечно-конечно, можешь! — Старец встал со стула, приосанился и отчеканил. — Сэр Мортимор Рокк, Магистр Третьего Ранга магии, преподаватель Магической Академии королевства Алузии, к вашим услугам, юноша. — Улыбнулся он и, вновь, присел.

Форст в растерянности только и смог пробормотать что-то об извинениях, но был прерван чародеем.

— Пустое, юноша. Не извиняйся. Тут в глубинке от тебя никто не требует соблюдения дворцового этикета. Да ты и не обязан его знать… — Махнул он рукой. — Ты мне вот лучше, что скажи: сколько тебе полных лет?

— Двадцать одно лето, сэр Мортимор.

— Хм… И что, за все эти годы никто тебе не говорил о магии?

О магии, конечно, ему было известно. Великие волшебники творящие разного рода чудеса силою мысли — грёзы всех детей до одиннадцати-двенадцати лет. После этого срока дар богов имеет на столько мизерный шанс проявиться, что вовсе не учитывается в подсчётах. А если же всё-таки и проявляется, то далее простых бытовых заклинаний речь почти не идёт. Всему виной возраст, ибо детский организм более подвержен изменениям, чем взрослый, а для повелевания магическими энергиями нужна особая подготовка, и в процессе неё мозг и разум детей претерпевает изменения наиболее легко и без болезненных последствий и проявлений. Этому также способствуют преподаватели Магических Академий, кои построены в каждом, уважающем себя и своих людей, королевстве. Ну, и имеющим на то средства. Академии разнятся способом подготовки, качеством, специализацией и многим чем другим, Форст всего не знал. Из рассказов деда он вынес главное: магом ему уже не стать. И тут подворачивается такой случай. Давняя мечта мальчишки, мечтающего стать боевым чародеем и разить своих врагов посредством сильнейших заклинаний.

— Я слышал о магии, господин, — осторожно ответил Форст, — но всегда относился к подобному с опаской.

— Напрасно-напрасно, юноша. У вас есть Дар, я это чётко вижу. — Потряс он арима. — Правда, не вижу, на сколько сильный, у тебя странная аура, знаешь ли. Впервые за свои шестьдесят с небольшим вижу подобное. Видишь ли, я — полномочный представитель Академии Магии Алузии и передвигаюсь этим обозом по Вольным Баронствам, надеюсь ты знаешь, что это? — И, увидев от юноши утвердительный кивок, продолжил. — Так вот, передвигаюсь обозом и выискиваю молодые дарования за пределами королевства. Вся эта детвора, что сейчас мешает погрузке, — указал он рукой за окно, — суть будущие маги, и ты можешь стать одним из них.

Волнение охватило Форста в тот же миг, но он смог совладать с собой. Это было не легко, кажется, Мортимор смог заметить метания парня, но сделал вид, будто ничего не видел, и терпеливо ожидал ответа. А разум юноши на миг просветлел: наличие и одиночное спонтанное проявление магического Дара, ещё не делает из него чародея, с кем нужно считаться.

— Каким же образом, если не секрет? Ведь, я уже… хм, стар для этого. Высоких вершин мне не достичь, так стоит ли пытаться?

— А стоит ли полёт пары ушибов? Даже если он будет происходить не высоко и не долго? — Ответил старик вопросом на вопрос. — Вот что, парень. Держи амулет, прикоснёшься к руне, произнесёшь слово: "агни". Если огонь будет ровный и сильный, то лучше, чем в Академии, ты доли себе не найдёшь. Времени тебе до нашего отбытия. Пробуй, пытайся, получится не с первого раза, но знай, что в любом случае у тебя получиться. А решать, ехать или не ехать — только тебе. — С этими словами он положил на стол чёрную дощечку величиной с два пальца и вышел за дверь трактира, оставив Форста наедине с мыслями.

Через пару минут он собрался с силами. Осторожно прикоснулся к руне, сказал волшебное слово и… ничего не произошло. Может, он что-то делает не так? Старик же ушёл, толком ничего не объяснив. Арим вновь повторил: "агни", с тем же результатом. Расплатившись с хозяином, он вышел на крыльцо, сел на лавку у привязи для лошадей и достал дощечку.

"Агни".

Что-то в его душе колыхнулось. Едва-едва, но он это почувствовал. В конце концов это же его душа, кому, как не ему?

"Агни".

Вот опять. Внутри будто что-то затрепетало на миг и успокоилось.

"Агни, агни, агни, агни!"

В глазах потемнело, дыхание остановилось, руку, держащую амулет свело судорогами. Миг, и ничего из этого не ощущалось. Боги, что за шутки! Пользоваться магией так сложно?

"Агни".

Ноль реакции.

Форст принялся повторять и повторять заклинание. Менял интонации, тембр голоса, скорость произнесения, коверкал произношение… На лбу выступили капельки пота, взгляд стал рассеянным, температура тела повысилась, кончики пальцев и язык стал неметь, суставы в коленях ломить, а в локтях выворачивать, но арим упорно шёл за детской мечтой.

"Агни".

Маленький огонёк озарил его ладони и тут же спрятался в амулет.

"Агни!"

Вспышка, и дощечка раскалывается вдоль, на две половины, а из неё вырывается сгусток пламени. Форст с нервной улыбкой собрал остатки амулета и побрёл к каравану.

— Сэр Мортимор, — окликнул он старца, — вот. Прошу прощения, я сломал ваш амулет. — Передал он ему обломки.

— Надеюсь ты им не сапоги чистил? — Хохотнул маг. — Расскажи подробнее, как это произошло.

— Нет, что вы! — Принялся оправдываться Форст. — Я делал всё, как вы сказали. Произносил заклинание, долго и упорно. Сначала ничего не происходило, я даже хотел оставить эту затею, но затем внутри меня что-то колыхнулось. И я приступил с ещё большим рвением. Тело меня не слушалось, члены ослабли, пальцы онемели, сердце было готово выпрыгнуть из груди, язык еле ворочился, но я продолжил. А потом амулет разлетелся в огненной вспышке.

Старец внимательно рассмотрел обломки, закрыл глаза и замер, а потом перевёл взгляд на юношу и некоторое время молчал.

— Какого же ты ранга, мальчик мой? — Только и смог он вымолвить. — Амулет определяет всех до девятого ранга включительно… — В задумчивости бормотал он про себя. — Но если взять стандартную схему внедрения заклинаний, то для её разрушения нужно превысить порог на порядок… Если это подтвердится…

Достав из сумки пару других амулетов, он поводил ими вокруг Форста, но те даже не встрепенулись.

— Очень интересно. Без прямого воздействия, они даже не видят тебя. А ну-ка, повторяй за мной: «истис».

Маг выставил руку вперёд и вверх ладонью, и тотчас же над ней вспыхнул оранжевый шарик.

— Истис, — повторил его движения и звуки Форст, и над его рукой сверкнул крохотный шарик, переливающийся всеми цветами и оттенками, но тут же погас.

— Поразительно… Никогда раньше не видел подобного. — Сказал магистр, глядя на амулеты. — Теперь возьми пучок соломы и скажи: "агни".

Форст выполнил действия, и сухая трава после пятой попытки, к радости юноши, начала тлеть.

— Стрип, — и обоими руками задал направление. Тот час же подул лёгкий ветерок.

— Стрип, — повторил Форст в двадцатый раз, и полы мантии магистра затрепетали. От чего оба пришли в восторг. Юноша от того, что заклинание всё же получилось, а старец, от волнующих и непонятных данных, снятых с артефакта.

— Скажи, Форст, ты же с севера? Из Норфолка?

— Да, я родом оттуда. — Ответил юноша, не совсем понимая куда клонит маг.

— Тогда земля и вода отпадают… Эх, грязные варвары! Прошляпили такой необычный случай… Выпороть бы старосту деревни, в которой ты жил, Форст, а потом вылечить и ещё раз плетей дать. И так весь день, чтобы дурь из головы вышла… — Вспылил старец. — В общем, так. Мой тебе вердикт: Дар у тебя есть и очень необычный, но сил ввиду старшего возраста не много. Сильным магом ты не станешь, но людям нужны не только лекари и боевики. Строители, механики, артефакторы, алхимики и прочие ремесленники не плохо живут своими способностями. А теперь, мой тебе совет: бросай скитаться и искать лучшей доли, и поехали со мной, учиться в Академию. Общежитие для учеников, столовая, библиотека, лучшие преподаватели по прикладной магии и огромные возможности после обучения, и всё это, заметь, за счёт королевской казны и самой Академии. От тебя требуется только исполнение внутреннего распорядка и прилежности в учёбе. — Обрисовал он радужные перспективы ариму.

— Познакомишься с такими же как ты — талантливыми и умными, найдёшь друзей, к девушкам приглядишься, — подмигнул магистр. — Что ещё нужно молодому мужчине в твои годы? Я вижу у тебя на поясе меч, так вот, Академия обучает и боевиков, если у тебя всё будет идти хорошо по основному направлению, то на второй год сможешь посещать факультативы боевых магов и учиться вместе с ними фехтованию. А ещё…

Мортимор Рокк ещё долго расписывал в ярких красках жизнь учеников, пытаясь привлечь необычного юношу в Академию Алузии, даже не зная о том, что юноша уже давно избрал себе путь силы, и магия на том пути сделает его ещё сильнее.

Неделя пути прошла почти не заметно. Форст быстро расположил к себе детей, частенько проводя с ними время. Показывал им как стрелять из лука, как подкрадываться к зверю, как правильно жечь костёр, дабы не оставлять следов, чтобы не пугать животных и не вредить природе. В общем простые истины егерского быта.

Магистр был им очень доволен, ещё бы, ведь, все эти оглоеды денно и нощно бегали вокруг мага, испрашивая о заклятиях. А тут пришёл Форст, организовал из этой толпы более-менее приличную группу, и беспокоил магистра лишь на два часа в день. Мортимор это время тратил на общие лекции для детей. Азы географии, этикета, истории… а в конце, непременно показательное заклинание. Как сказал сам Форст: "Для закрепления успеха". Юноша не так прост, как кажется на первый взгляд. Через пару дней он наладил железную дисциплину среди детворы, чему охрана была несказанно благодарна. Раньше после каждого привала их приходилось чуть ли не сетями отлавливать, да к тому же весь путь неразумные спрашивали, когда же будет остановка, и под предлогом исправления нужды, обоз всё же приходилось останавливать, и тогда ближайшие два-три часа они никуда не ехали. При Форсте же, они сами собирали хворост для костров, ягоды, грибы, приносили это всё в лагерь и отчитывались юноше, будто военачальнику.

Командир охраны обоза сразу распознал военную школу, и был этому только рад. Ему с детьми катастрофически не везло, не воспринимали они его, как главного, своего, либо боялись и сторонились. Груз ответственности за сохранность подопечных лежал на его плечах, он совсем было отчаялся совладать с юнцами и признать полное поражение, но тут появился этот странный парнишка. На второй день он заметил, как Ольд — его заместитель — с ним общается, а на третий, как тот его учит правильно держать лук. Не Ольд парнишку, но наоборот! Мужчина, тридцати пяти лет отроду, побывавший не в одной передряге, внимает речам безусого юнца. Сказать, что удивлению не было предела — ничего не сказать. Мальцы стали ходить чуть ли не строем, и все поползновения на обмундирование, так привлекавшее мальчишек, сошли на нет. Правда он до жути перепугался, когда ночью в его дежурство эти прохвосты подкрались к нему почти в плотную, замаскировавшись травой так, что королевским лазутчикам у них поучиться надо. Он чуть не зарубил одного из них и переполошил весь лагерь. С тех пор Форст, более не даёт им навыков маскировки и обращению с оружием.

Обоз приближался к верховью Риопики, впадающей южнее в великую Эльфстор. Под вечер, как обычно, разбили лагерь. Это обжитые земли, расположены близ старого тракта, по которому караваны шли до строительства порта. Тут должно быть множество хуторов и деревушек, тем более близ портового города, вот только за целый день не встретилось ни единой души.

— Ольд! — Окликнул магистр охранника. — Командир вернулся из дозора?

— Нет, милорд, и это настораживает. — Отрицательно покачал головой тот.

— Действительно, очень настораживает. Удвойте бдительность, мне это не нравится.

— Лорд Мортимор, — спустя некоторое время подошёл к нему Форст, — звери ушли из этих мест, остались только малые птицы и те ведут себя тихо. Так бывает, когда…

— К оружию! — Он не успел договорить.

— Дети! Все сюда! Прячьтесь в повозку! Быстрее! — Раздавались крики Ольда. — Магистр, вы нам нужны! Дилаген, стену щитов! Нект, бери лучников! Форст! — Арим услышал своё имя. — Ты поступаешь под его командование, бери лук и защищай детей!

Долго уговаривать парня не пришлось, он и без приказа выхватил чехол с луком и колчан, и теперь спешно натягивал тетиву. В дали послышались какие-то странные голоса. Гортанные звуки и непонятный, чуждый язык не предвещал ничего хорошего. Повозки каждый раз в целях безопасности ставили вкруг, да и за детьми следить проще, сегодняшний день не был исключением. В промежутках меж ними стояли охранники, а в центре, у костра, Ольд и ещё пятеро с ростовыми щитами заняли позицию подле мага.

— Гоблины! — Вскричал один из воинов, и повозка подле которой он стоял, содрогнулась, а в проёме показалась уродливая голова, в ржавом шлеме. Тот был маленьким, и сползал на одно ухо, а оскал придавал лицу больше отвращения, чем страха. Воин рубанул мечом и поспешно прикрылся щитом. Вовремя, кривая сабля обрушилась на него, высекая искры. Напарник его тут же отсёк уродливую руку и вскричал:

— Это гноллы! Их сотни!

— Держать строй! — Это уже был Ольд. — Низшие гоблины тупы и не дисциплинированны! С ними даже твоя мамаша справится, Кенрат! — Среди мужчин послышались смешки. — За нашими спинами дети, помните это!

Вскоре во всех проёмах между повозками закипели стычки. Охранники каравана ловко работали по трое, отбивая атаки, но вот парочка гноллов пробралась под повозками. Мортимор что-то зашептал, а через секунду гоблина прошила Магическая Стрела. Форст пригвоздил к повозке второго обычной.

Гноллы были уродливы, обросшие клочками шерстью, с неправильными формами лица и тела, незакрывающимися челюстями, из которых непрерывно капала жёлтая слюна. От каждого несло запахом нечистот и гнили. Ростом они не превышали полутора метров, но имели разное число пальцев, разное число конечностей, разную длину рук и ног, что заставляло их хромать и ковылять. А порой и передвигаться на четвереньках, но при всём при этом не сильно снижало их скорость. Они были очень выносливыми и сверх агрессивными. А торчащие зубы и длинные ногти, более походившие на клыки и когти придавали им вид жутких зверей. Единственное, что было у всех одинаковое, так это узкие щёлочки для глаз. Воистину, ошибка богов!

— Нект, не зевай! Сейчас они полезут ото всюду!

И действительно. Гноллы забирались на спины друг другу и лезли на крыши повозок, чтобы затем спрыгнуть на кого-либо из аримов. Дети, забившись в повозку, стоящую в центре, увидав гоблинов, стали кричать и плакать. Лучники пускали стрелы без остановки, прикрывая спины товарищей. Раненых принимал маг, шептал какие-то слова и делал пасы руками и ногами. Кровь быстро останавливалась, боль уходила, и воины снова брали в руки щиты и мечи.

Через пару минут ситуация стала критической, и магистр впал в транс, мерно раскачиваясь, опираясь на посох, он бубнил что-то про себя на пороге слышимости. По мере увеличения громкости, волосы его трепетали и будто светились изнутри, осанка старца выпрямилась, и он стал выше, плечи расправились. Теперь он не опирался на посох, но твёрдо стоял на ногах и выводил посохом странные петли, невидимая сила струилась вокруг него и проходила сквозь. Он открыл глаза, и те блеснули оранжевым светом. Последние слова заклинания он выкрикнул чуждым человеку голосом, и за повозками взметнулось ввысь Кольцо Огня. Пламя охватило уродливые тела, и те с криками бросились в рассыпную, озверев от первобытного ужаса и расталкивая и пиная своих.

Огонь продержался пару ударов сердца и погас, а магистр, снова "превратился" в седого уставшего старика и упал наземь.

— Сэр Мортимор!

— Я в порядке, — послышался хрип, — в порядке… кхе-кхе… Но на меня… больше не рассчитывайте… я опустошён.

— Дилаген, посмотри, что там с лошадьми? Нект, собери всех, кто способен держать оружие. Форст, успокой детей и помоги магистру. — Ольд раздал команды, а сам залез на крышу одной из повозки, спихнул смердящий труп гоблина и огляделся.

Шансов выжить здесь нет. Сейчас гоблины соберутся опять в кучу и нападут, а у них уже есть раненные, и нет магической поддержки. Нужно срочно уходить, впереди виднеется тёмная полоса леса, и пока солнце окончательно не село, нужно добраться до него.

— Дилаген! Лошади.

— Уцелели только три, остальных грязные твари порезали или уволокли. — Поведал воин.

— Нект!

— Все в строю, кроме, Хлоя, Дипа и Кира. Дозор, так и не вернулся. Хлой — тяжёлый.

— Запрягайте лошадей в повозку магистра, грузите раненых, пусть дети потеснятся. Хватаем оружие и уходим. До леса пару вёрст, там у нас будет преимущество. Живо, за дело!

Приказы Ольда исполнялись быстро и молча. Вещи из повозки были выкинуты, раненные уложены на дно, всё остальное пространство заполняли перепуганные дети. После первой волны страха они более не кричали, просто плакали обнявшись и забившись в угол. Самый старший мальчуган двенадцати лет даже требовал дать ему кинжал, чтобы он тоже смог защищаться. Лошади были запряжены, а охранение готово.

— Выступаем!

Взвизгнули вожжи, колёса сдвинулись с места, тяжело проворачивая ступицы. Меж двух повозок просочились воины и разом оттащили их в разные стороны. Охрана двигалась бегом, позади и с боков. Форст наотрез отказался сидеть в ней, закинув за плечо лук, он вытащил трофейный меч, пару раз взмахнул и, положив в ножны, молча побежал за воинами. Более Ольд не поднимал этот вопрос.

Солнце уже скрылось за горизонтом, подсвечивая лишь верхушку неба. Тьма медленно опускалась на бегущих по широкой дороге людей. Позади них оставались гоблины, которые что-то громко кричали и улюлюкали, преследуя аримов и потрясая кривыми мечами и копьями.

До спасительного леса оставалась пара сотня метров, когда один из воинов получил стрелу в бедро.

— Не останавливаться! Помогите мне! Закинем в повозку!

Пара человек подбежали к Ольду, подхватили раненого и грубо пихнули на дно телеги громко ругающегося мужчину, нисколько не замедляя бег.

— Форст, Нект, на крышу! Стреляйте на ходу.

Юноша запрыгнул на облучок, вскарабкался наверх и подал руку воину. Пара секунд и они уже разили догоняющих их гоблинов стрелами.

— Дайте мне лук, и я убью этих гадов! — Послышался голос из повозки. Это ругался раненный в ногу Свальд. — Всё равно от меня нет толку, дайте лук и колчан! Тьфу! Зачем в рожу кидать?

— Сам же просил. — Просмеялся один из воинов, который снял с себя оружие. Напряжение всё нарастало и люди сбрасывали его, как умели.

— В стороны! — Заорал Свальд и отправил стрелу в преследователей. — Н-на! Ха-ха! Нравится? А вот так? Уродливая тварь! Получи! Ха!

Под этот аккомпанемент они и вбежали в редкий подлесок, обступивший дорогу с обоих сторон. Обстрел далее вести не имело смысла, так что Форст спрыгнул с крыши и снова побежал рядом, облегчая ношу лошадям.

— Зайдём чуть глубже! Нам нужны нормальные деревья, а не этот кустарник!

Охрана была согласна с замкомандира. Хлипкие деревца не защитят их от набега гоблинов. Через некоторое время пришлось сбавить шаг. Люди выдохлись, а вступать в бой, без хотя бы малого отдыха было чревато. Дилаген и ещё пара мужчин остались в тыловой дозор, Нект и Форст, как самые свежие, убежали вперёд, осмотреть дальнейший путь. Через некоторое время они возвратились.

— Впереди никого, мы пробежали около километра, дальше дорога сворачивает на запад, вглубь леса. — Рапортовал Нект.

— Погоня отстала, за нами они все не пошли. Отправили малый отряд разведчиков. С ним мы сможем совладать, главное, никого не упустить. Будут скоро здесь, нужно уходить. — Выдал подоспевший Дилаген.

— Малый отряд, говоришь… Идём вперёд, ищем хорошее место для обороны. — Обозначил своё решение Ольд. — Перевяжите раненных. Что там Хлой?

— Скончался.

— ……… мать! — Выругался замкомандира. — Прикройте его чем-нибудь. Гоблиновы выродки!

Спустя пару сотен метров после поворота повозка остановилась. Справа от неё был небольшой овраг, а слева скальная осыпь, на которой росли три небольших ели. Было решено принять бой здесь. Место было на первый взгляд удобным, да и на второй — тоже. Хорошие позиции для лучников, ограниченное пространство и защита от окружения. Детей спрятали наверху, в ельнике, лошадей привязали чуть дальше по дороге, дабы не подставить под случайную стрелу, расставили стрелков по местам, а мечники стали делать вид, будто возятся с колесом, в надежде на глупость и невнимательность гноллов.

Так и вышло. Передовой отряд гоблинов завидев людей загомонил, и все сходу побежали на аримов, в надежде взять добычу тёпленькой. И это не аллегория, а известный факт. Гоблины в Пустошах питались мясом любых живых существ, не брезгуя порой и друг другом, а в голодные времена обгладывая трупы. Потому люди сражали не просто за свои или чужие жизни. Люди не хотели становиться обедом.

Гноллы втянулись в узкое пространство между повозкой и обрывом, там их остановили щитами. В этот миг лучники открыли огонь, выкашивая задние ряды гоблинов. Впереди шла отчаянная рубка, всюду мелькали клинки и топоры, щиты и копья, в давке многие были скинуты в овраг и повредили себе конечности. Разъярённые уродцы рвались к людям, позабыв всё на свете, и когда они, наконец, поняли, что проигрывают битву, развернулись, но к их удивлению отряда они не обнаружили, но лишь лежащие трупы, истыканные стрелами. Добить отступающих не составило проблем.

— Дилаген! Дилаген, собери раненных! — Ольд отдал команду после битвы.

— Дилаген мёртв. — Ответили ему.

— Тогда ты собери. — Приказал он ответившему.

— Нект! Никто не ушёл?

— Нет. Все уродцы полегли здесь. Форст и Мэлн прочёсывают дорогу. — Подбежал к замкомандира мужчина.

— Что с детьми и магистром?

— Всё в порядке, сидят тихо.

— Выводите их вперёд на дорогу и запрягайте лошадей. Раненных и убитых в повозку. Постарайтесь, чтобы дети не видели это. Спихните их в овраг. — Обвёл он взглядом три десятка трупов уродливых тварей. И сам же схватил гоблина за ноги и выкинул под уклон.

Через десяток минут телега была загружена и готова к отбытию. Ольд дождался возвращения Мэлна и Форста, выслушал доклад и повёл отряд прочь от места недавней битвы. Идти быстро уже не мог никто, потому плелись со скоростью лошадей, медленно тянувших повозку, их никто не подгонял. Раненых перевязывали прямо в телеге, чем придётся. Сэр Мортимор, очнувшись, остановил кровь всем нуждающимся и вновь упал в безпамятство. А Форст жалел о том, что маг не рассказал о лечебных заклинаниях. Те дети, что набились в телегу, словно огурцы в бочке, могли бы сейчас помочь, да и он сам — обладатель дара. Пусть на сотый раз, но заклинание бы сработало. Арим переживал за тех, с кем пришлось биться плечом к плечу.

Шли почти всю ночь. Слава богам, кони не сломали в темноте ноги. Дорога была чиста, а порой луны даже освещали путь. Решение о привале встретили с радостью, но ещё долго выбирали похожее место, или другое, но столь же защищённое. Наконец, когда уже начало светать, они свернули с дороги и остановились возле ручья. Выгрузили трупы и раненных. Натянули навес, прикрепив один конец к повозке, и попадали под ним без задних ног. Лишь караул бродил туда-сюда, да сооружал частокол из молодых елей, изгоняя сон.

Форст проспал не долго. Поднялся на самом рассвете. Умылся в ручье и сменил одного из караульных, который засыпал уже чуть ли не стоя. Махать топором не хотелось, но от того зависела его жизнь и его товарищей. Через час все, кто были до того на ногах, сменились, хоть и уставшими, но уже немного отдохнувшими воинами. Стук топоров начал раздаваться с новой силой. Лагерь потихоньку обрастал невысоким частоколом. Форст и ещё один охранник пошли патрулировать местность по широкой дуге. Когда они вернулись, в лагере горел костёр, а над ним бурлил котелок с водой.

— Ну как? — Осведомился Ольд.

— Пока всё чисто, но зверь из этих мест ушёл. Так что нам тут тоже нельзя задерживаться. — Ответил арим.

— Ты прав, Форст. Мы уйдём сразу, как похороним своих людей.

Из отряда в двадцать восемь человек, держать оружие могут лишь половина, ещё четверо ранены. Семеро погибли. Трое, включая командира, пропали без вести. Ольд сделал нехитрые расчёты и приуныл. Ещё парочка таких столкновений с передовыми дозорами этих вонючих ублюдков, и детей станет некому защищать. И откуда только вылезли они?

Цивилизованный мир от этих уродцев отделяет великая река Эльфстор, с берега которой не виден второй, они глубокой воды боятся словно огня. Встать по колено в ручей для них уже подвиг! Как они вообще смогли пересечь эту преграду? Пограничные крепости Алузии стоят на всём протяжении границы с пустыней и степями орков, на расстоянии дневного перехода. Как они смогли пройти через них? Или же их пропустили зеленокожие? Да не-е… Эти скорее своих начнут вырезать, чем допустят гоблинов до своей земли. Вывод напрашивается сам собой, и вывод этот не нравился Ольду.

— Всё, парни. Пошли. Живы будем, облагородим это место. — Замкомандира положил последний камень сверху братской могилы. — Отряд, становись! — Люди выстроились в ряд подле него. — Мечи на голо! Виват ушедшим!

— Виват! — Крикнули оставшиеся в живых.

Покидать это место было тяжело, будто там, в могиле, ты оставил не мёртвых товарищей, но живых, и собственной рукой обрёк на смерть. Опять теряешь близких, опять ветер попал в глаза. Всё повторяется с удручающей частотой. И всё же двигаться дальше — их обязанность.

Дорога тянулась извилистой лентой, лес плотной стеной то подступал к ней, то отдалялся на сотни метров, образуя широкие просеки. Пару раз они проезжали через сожжённые деревни. Сэр Мортимор плёл какое-то заклинание, а затем удручающе качал головой, говоря, что живых в округе нет. Под вечер они достигли небольшого хутора. Дома и сараи были сожжены или разрушены, единственной с виду нетронутой постройкой оказалась баня. В ней и разместили на ночь детей. Пара мужчин отправились с Форстом, дабы найти или соорудить хотя бы подобие телеги. Три тягловые лошади могли утянуть их всех, вот только они все не помещались. Остальные бегали по пепелищу, выискивая припасы и сооружая частокол.

Еловые пики, что нарубили утром и с уходом сложили на дно повозки, вновь были вкопаны в землю. Кони стреножены и наконец накормлены. Из какого-то сарая принесли сломанную двухосную телегу, и теперь пытали собрать в целостность хотя бы два колеса и приспособить к уже имеющейся повозке. Внутри на печи приготовили мясо с овощами, что нашли в огородах, да сварили бульон раненным. Где Форст раздобыл это мясо, он так и не сказал, но маленькие тушки очень походили на крыс. Одно слово — охотник. Спасибо ему. Выручает на всём протяжении пути. То детей успокоит, то в быту поможет, а сейчас и в бою. И от командира дурного слова в его сторону ни разу не было, хотя тот известен своей ворчливостью. Был… Да и остальные к нему привыкли. Поначалу относились, как к юнцу, мальчишке, нос воротили, гордых вояк из себя строили. Но после первого боя он показал, что детство его осталось далеко позади, и многим у него можно и поучиться.

— Я в его возрасте дурак дураком был. И половины не умел того, что он погодя творит. — Признался Свальд приятелю.

— Ты и сейчас дурак, — подначил тот, — это же надо, стрелу задницей поймать!

— Не задницей, а бедром! — Возмутился раненный. — В ноге стрела была!

— А ну хватит вам! — Прервал их замкомандира. — Не хотите спать — шуруйте в дозор.

Под навесом у телеги вновь воцарилось молчание. Наблюдатели изредка ходили туда-сюда, разминая ноги и прогоняя сон. Хозяева хутора, видимо, были зажиточны, раз имели деревянную крышу даже на бане, на чердаке которой и сидел Форст. От сюда не всё попадало под бдительный взор парня, но это лучше, чем ничего. Лошади в стороне притихли, а затем подняли головы и повернули на восток, недовольно ворча. Парень соскочил вниз и кинулся к замкомандира.

— Ольд, — тормошил он его. — Проснись, лошади что-то почуяли.

Мужчина быстро пришёл в себя и начал будить остальных. Спали в доспехах, не раздеваясь. Удобства принесли в жертву безопасности, и по-видимому не зря. Воины, не спрашивая в чём причина побудки, поднимались, разминали тело и вооружались. Дозорных усилили, лучники загодя забрались на крышу выбирая удобные позиции. Пол часа ничего не происходило. Лошади всё также мирно щипали траву, и Ольд уже было думал дать "отбой", но вдали, за горизонтом начало разгораться зарево и сверкать вспышки.

— Это где-то на реке. Возможно Абердорф взят в осаду. — Выдал подошедший Нект.

— Боги, что же здесь творится!?

— Куда нам теперь идти?

— Они разрушат его!

— Тихо! — Прервал пересуды замкомандира. — Город ещё сопротивляется, так что не всё так плохо. Есть старый тракт, есть дорога вдоль реки — путей много, нужно выбрать правильный.

— Старый тракт уходит в сторону степей. Там мы будем, как на ладони. — Покачал головой Нект.

— Возможно, удастся прорваться в город? — Ольд сам не заметил, как вокруг него собрался военный совет. — Там получим помощь.

— Или окажем. — Послышалось слева от него. — Как карта ляжет.

— Наша задача, выбраться из этой дыры с наименьшими потерями!

— Наша задача перед Алузией, доставить детей в Академию. — Перебил его другой.

— Решено! — Прервал начавшиеся споры Ольд. — Переправляемся на тот берег и идём по дорогам вдоль Риопики, вниз по течению.

— К оружию! — Послышался крик с крыши. — Гоблины!

За разговором люди расслабились и чуть не пропустили атаку. Небольшой отряд гноллов выскочил из полей потрясая разного рода оружием, и с криками побежал в сторону лагеря. Воины быстро образовали коробку подле двери в баню, и с наскока их было не взять, что в принципе, не мешало уродцам прыгать вокруг и ударять в щиты кривыми и ржавыми саблями, а порой просто палками и дубинами. Лучники пускали стрелы в грязных тварей, пока те в бессильной злобе пытались достать спрятавшихся за щитами аримов.

— Бар! — Донеслось до ушей Форста.

Это кинул клич Ольд, приободряя союзников. И те ему ответили.

— Ра! — Резко выкрикнул сплочённый строй и сделал шаг, толкая щитами беснующуюся погань, и в едином порыве рубанул мечом. Снова, крик и, снова, шаг. Несколько тварей упали замертво.

— Бар-ра! Бар-ра! Бар-ра!

Коробка чуть расширилась и люди сделали ещё одну атаку. Ситуация враз переломилась. Воины под счёт то наступали, то отходили, смыкая ряды. Гоблины начали быстро терять соплеменников, а вместе с ними терять настрой на победу. Казалось, что вот сейчас они дрогнут и побегут, но через секунду всё переменилось. Рядом с ногой Форста, в дерево вонзилась стрела, затем ещё одна, арим огляделся и не поверил своим глазам. В серых ночных сумерках, огромные чёрные тени приближались со стороны дороги.

— Берегись стрел! — Зацепил он краем сознания и рефлекторно поднял щит, лежащий у ног. Вовремя. Послышался глухой перестук, но ни одна стрела его не зацепила. Чего не скажешь о других лучниках, их ранило серьёзно, и почти всех.

— Сомкнуть щиты!

Внизу вновь закипела сеча, на сей раз с высшими гоблинами или обычными. Эти уже больше походили на людей, хотя всё так же имели разное число пальцев на конечностях и разную их длину. Чуть ниже среднего роста, узкие щёлки вместо глаз, волосы были на голове, руках и ногах, а не по всему телу, как у гноллов. Эти были не столь тупы, сколь трусливы. От сюда их двуличие и лицемерие. Правда, когда они собираются в толпу более сотни рыл, то опасения за собственную шкуру уменьшаются, прямо пропорционально количеству предполагаемой добычи и обратно пропорционально количеству узкоглазых серых рож. Инстинкт самосохранения напрочь забывается, будто ненужная вещь.

Послышался утробный рёв. Толпа гоблинов отхлынула от коробки и расступилась, пропуская вперёд огромного уродливого гиганта, более трёх метров ростом. Если бы он не был горбатым и сутулым, и выпрямился бы в весь свой рост, то его можно было бы принять за огромного орка. Но это был такой же выходец из проклятой всеми богами Пустоши, как и все предыдущие твари.

— Тролль! — Заорал кто-то за щитом, и тут же был смят вместе с доспехами огромной дубиной. Брызнула кровь. Один из воинов выскочил из строя и попытался ранить тролля в ногу, но был схвачен трёхпалой рукой и вышвырнут в сторону, словно тряпичная кукла, но не взрослый мужчина. Строй распался. Воины ещё пытались организовать сопротивление, но силы были не равны. Со всех сторон летели копья и стрелы с тупыми наконечниками. Гоблины отвели тролля и кинули на аримов широкую сеть, а затем ещё одну. Всех сопротивляющихся они истово били дубинками и связывали.

Оставшиеся на крыше лучники ещё отстреливались, но подошедший громила обрушил свою дубину на стропила, и те развалились, опрокидывая крышу и оставшихся стрелков. А вместе с ними упал и Форст. Удары по голове и спине не давали ему опомниться, он хотел было встать и прирезать ещё одного, но кто-то меткий попал ему в пах, и арим упал, скорчившись от боли, под смех снующих везде гоблинов. Краем сознания он услышал, как завопили уродцы, открыв двери и увидев малых детей. Те кричали, плакали, но ничего со своей участью поделать не могли. Вот завизжала Алиета, старшая из девочек, ей было одиннадцать. Сквозь крики и ругань чётко послышался треск разрываемой ткани, её платье полетело в сторону, а гоблин потянул грязные руки к неокрепшему телу. Рядом вспыхнула драка за обладание другими детьми. Форст дёрнулся изо всех сил, приближаясь к насильнику с намерением перегрызть тому глотку, но дубина, попавшая по голове, освободила её от всяческих мыслей.

Очнулся Форст от того, что на него вылили воду. Утреннее солнце ещё не вышло из-за верхушек деревьев. Тянуло дымком. Он огляделся. Всех связали и бросили в одну кучу, а теперь окатывают водой. Приводят в чувства.

— Твари. — Прохрипел кто-то рядом. — Подонки! Ум-м-м… Будьте вы прокляты, грязные нелюди! Альбе было всего шесть! Гнить вам заживо, ублюдки!

Форст обернулся на голос и потерял дар речи. Толпа гоблинов, не стесняясь друг друга, насиловала детей чуть в стороне от пленников. Девочки и мальчики лежали на земле, голые и грязные, все в крови и побоях, и уже давно не сопротивлялись, но лишь слёзы выдавали то, что они всё ещё живы. Гоблины смеялись и пили что-то из бутылок, рядом стояла толпа, ожидающая своей очереди. Два уже мёртвых тела насиловали чуть поодаль звероподобные гноллы. У одного из тел не было головы. Соломенные волосы валялись рядом под ногами. Один из гноллов сел на отрубленную голову и грыз детскую ладошку. Это была Алиета.

Форста вырвало.

— Чтоб вы все сдохли, гнилые…! Порождения… мокриц и дохлых скунсов! Умрите выродки! Умрите!

Ольд всё сокрушался, но гоблинам было наплевать. Они были заняты важными делами. Одни грабили, другие насиловали, третьи доедали то, что оставляли после себя вторые и первые. Один из гоблинов, с красной полоской вокруг шлема, подошёл к пленникам и ударил замкомандира древком кривого копья.

— Слюсать менья. — Провизжал он с ужасающим акцентом. — Сидитя молся. Идётя молся. Стоитя молся. Исплазняятяся молся. Говолитя — бах! — Он вновь ударил мужчину. — Нислусаеся — бах! — Снова удар. — Вы лаби! Лаби далсны сусатися!

— Заверни это себе в харю! — Ольд крутанулся на спине и ногами достал так опасно приблизившегося к пленникам гоблина. Тот упал на спину и получил удар ногой в челюсть. — Ублюдок! Н-на! Мерзавец! Тварь! Аргх! — Хрипел мужчина в неистовстве, забивая пятку кованного сапога тому в глотку.

Тут же набежали остальные гоблины и принялись избивать всех пленников. Через десять минут они разошлись, оставив после себя щупленького гоблина в синем халате и красных сапогах. На сей раз мелкий ублюдок опасался подходить близко.

— Вы лаби. Один нисусася — все сладать. Один говолить — все сладать. Плахии лаби — галодныи лаби. Холосыи лаби — слусаися. Холосыи лаби — сытые лаби. Ням-ням. Вы лаби. — Проскрипел он с ещё более мерзким акцентом и удалился.

Через пару часов, когда солнце коснулось кожи пленников, их подняли и палками погнали вперёд. Связанные по рукам и прицепленные к одному рабскому канату, они медленно брели, подгоняемые пинками и копьями. Вокруг разъезжали гоблины верхом на больших шестиногих ящерах. Всадники сидели подвое, один управлял, другой плетью, копьём и визгом подгонял и собирал в кучу гноллов, беспорядочно снующих туда-сюда. Низшие гоблины сторонились наездников и побаивались их, предпочитая вместо своей спины, подставить под удар хлыста чужую. Гоблины шли организованной колонной, был даже барабанщик, который невпопад бил в мембрану и что-то крикливо верещал на языке Пустоши. Стоял дикий гвалт и шум, будто не армия идёт, а быки на водопое делят самок. Позади тролли тащили столь же огромные, как и они сами, телеги с добычей. Ящеры тоже были запряжены в повозки и тянули награбленное своих хозяев.

К обеду они остановились на границе леса и встали лагерем. Кто-то натягивал шатры, сшитые из шкур, кто-то зажигал костры, другие же достали из крытой повозки бессознательные тела детей, окатили их водой и снова приступили к насилию. Почти все пленники еле стояли на ногах, от ударов по спине и голове. Никто не смирился с участью. Каждый стремился распутаться и умереть, забрав с собой хотя бы одну тварь, а лучше две. Свальду даже это удалось, он свалил проходящего мимо гоблина, выхватил кинжал и заколол двоих, прежде чем его снова связали. Перерезать себе горло, у него так и не получилось. Его привязали к жерди и заживо жарили на костре, медленно проворачивая. Крики мужчины разносились на много миль. После этого случая к ним приставили охрану, которая била всех, кого ни попадя, и перевязали узлы.

Под вечер к ним привели большую группу пленников. Те тоже были сильно избиты, и среди них были женщины. Но как понял Форст из их поведения, до них грязные выродки уже успели добраться. Сэр Мортимор хранил молчание, изредка косясь то на насильников, которым привезли новую партию испуганных и замученных девушек, то на надсмотрщиков. Видно было, что он что-то замыслил, но вот что именно — никто, кроме него самого, не знал.

Весь следующий день к ним подходили группы с гоблинами и пленниками. Ящеры, нагруженные скарбом, еле сдвигали телеги с места, гоблины их нещадно стегали кнутами. Один такой, озверевший от боли и усталости, набросился на погонщика и откусил тому голову, своим длинными и мощными челюстями. Ящера тут же зарубили, и не теряя времени, стали жарить на костре. Ночью они снова напились и развязав путы женщинам, увели их сопротивляющихся в поле. К утру вернули не всех. Выжившие поведали, что самых строптивых отдали гноллам, и те их насиловали и одновременно поедали заживо. После такого, нервы у них не выдержали. Да и не только у них.

А следующей ночью сэр Мортимор обратил в пепел себя, всех детей и женщин, которых держали в отдельных повозках для развлечений, и множество гоблинов вокруг. Как пояснил Ольд, маг применил заклинание Разрыв Ауры. Действие его основано на выплеске всей накопленной жизненной энергии мага и создание цепной реакции у всех, кто находится в контакте с заклинателем."Последний довод" — как его ещё иногда называют военные. Все, кто попадает в зону действия, просто сгорают, оставляя после себя лишь прах. Чем сильнее заклинатель, тем шире зона и выше скорость необратимых последствий. Говорят, что изобретатель сего плетения унёс с собой в могилу целую армию. Магистр Третьего Ранга, сэр Мортимор Рокк в глазах Форста, да и не только его, обрёл безсмертие, и арим снова пожалел, что он ничего не понимает в магии.

Два дня разрастался этот лагерь, а на третий, их всех гнали бегом куда-то по старому тракту. Короткая передышка на ночь, и снова изнуряющий дневной переход. Гоблины были злы после выходки сэра Мортимора, долго пинали пленников, а под конец мимо всех прошёлся тот щуплый гоблин, в синем халате. Он размахивал перед связанными лежащими гурьбой людьми какой-то железкой с прозрачным камнем на конце. Но так и не придя к законченной мысли, он приказал снова всех избить. Взял пару женщин помоложе, и увёл, не вернув. Мужчину, который видимо знал одну из них, начал брыкаться, но получил удар саблей. Его, истёкшего кровью, отвязали от общей верёвки и ещё живого скормили гноллам.

Через восемь дней они достигли берегов Эльфстор и снова разбили долговременный лагерь. Почти неделю к ним всё прибывали и прибывали пленники. Всё больше было попыток побега, всё больше становилось надзирателей. Всё больше людей шло на корм низшим гоблинам. В один из дней к берегу причалили множество кораблей самых разных мастей. Почти на всех развевался чёрный стяг. Пираты не гнушались заключать сделки даже с гоблинами. Отродья якшаются с отродьями. За пару дней весь лагерь был переправлен на другой берег, почти все женщины осели в трюмах предателей человеческого рода. А потом на их шеи надели рабские ошейники, прикрепили к ним руки и всех прицепили к одному большому канату. Начался долгий переход сначала по степи, а затем по пустыне, на юг. Вдоль разлома.

В песках их окружила огромная армия, состоящая из десятков тысяч гоблинов. Пленникам давали какую-то дурно пахнущую бурду вместо еды и мутную и солоноватую на вкус воду. Многие дрались за эту подачку, что на взгляд Форста было совсем уж не по-человечески. Ольд всё время перешёптывался со своими людьми, и те разносили дальше весть, о готовящемся побеге. В костяк заговорщиков входили все уцелевшие воины отряда, пара пришлых мужчин и сам Форст. Они старались держаться вместе, но гоблины, видимо, поднаторевшие в подобных делах, то и дело перецепляли пленников, не давая заговору перерасти в бунт. Через пару недель рядом с Форстом остался только сам Ольд, они почти перестали разговаривать, и свели общение к переглядыванию и случайным фразам.

На очередном привале измождённым людям объявили, что те, кто сообщит о готовящемся побеге и укажет на подстрекателей, получит хлеба и чистой воды. Тут же несколько пленных начали кричать и показывать руками. Гоблины изрубили в куски обозначенных людей, и увели сдавших их, прицепив к общему канату в самом конце. Так как пленники исправляли нужду прямо в дороге, как придётся, в конце цепи рабы буквально шли по дерьму. Чувство юмора было не чуждо гоблинам.

Так Форст остался один. Пару раз рядом прицепляли "стукачей", и те вынюхивали, не готовится ли очередной побег. Сама мысль о том, чтобы за пайку предать свой народ претила ариму, но, видимо, те, кто продавал себя, свой народ, свою душу за кусок хлеба не знали, что такое честь. Или же им было безразлично. Форст всё чаще ловил себя на мысли, что начинает привыкать к плену. Чувство неистовой ярости, когда гоблины рубили подле него другого арима, притупилось. Чувство отвращение к тому месиву, что давали вместо еды, притупилось. Парень изо всех сил боролся с внутренним врагом, который осадил его разум и атаковал его волю, ибо с врагом внешним бороться возможностей не было.

Когда впереди показались вялые кусты растительности, Форст подумал, что это очередной оазис, и уже завтра их снова погонят дальше. Но еле собранные халупы сменились на плохо сколоченные трущобы, а затем и вовсе появились одно— и двухэтажные кривые домики, из камня и глины, что обозначало у гоблинов практически зажиточных горожан. Их всех затолкали в большой загон, огороженный со всех сторон какими-то хлипкими палками и жердями, коим наверняка отводилась роль непреодолимого препятствия, и полуразрушенным забором из глиняных кирпичей. Позже пришла толпа гоблинов в богато украшенных одеждах. Они вальяжно прохаживались среди полуживых от истощения пленников и повелительным указом перста забирали приглянувшихся.

На следующий день их повели во вторые ворота этой рабской стоянки. Выстроилась очередь. На выходе людей отцепляли от основного каната и распределяли по новым. Так отсеялись молодые и пожилые, которые несмотря на возраст смогли преодолеть путь под палящим солнцем пустыни. Женщины по красивше цепляли в отдельную связку, их продадут богатым вельможам в гарем. Толстых, увечных и уродливых уводили в сторону. К концу дня Форст оказался привязан к таким же, как и он — сильным и молодым мужчинам. Их сразу же побили и загнали на уже прилично огороженную территорию. По верху забора ходили гоблины при оружии, видно было, что к службе они относятся не наплевательски и спящими в карауле их не застанешь. Форст попытался заговорить с пленниками, но те отвечали неохотно, подозревая в нём соглядатаего гоблинов, и он прекратил пустые затеи.

Ещё через день их повели по городу, если эту грязную, воняющую отбросами и нечистотами огромную деревню, можно было назвать городом. Рынок рабов встретил непрекращающемся визгливым гомоном — пустынные жители неистово торговались за каждую медную монету. Но так как жадность гоблинов не имеет границ, то споры о цене на товар нередко перерастают в драки. А ввиду того, что купцы приходят на торг с телохранителями, то порой и в массовые побоища.

Связку, к которой был прицеплен арим, почти полностью купил какой-то крупный торговый дом Скаргардии. По крайней мере на мачтах огромного транспортника развивались вымпелы этой островной империи. Их всех палками загнали в трюм и заперли. Внутри корабля воняло нечистотам, места едва хватало на то чтобы лежать, а низкие потолки и шум под полом говорили о том, что под ними находятся такие же пленные, как они. Здесь он, наконец, услышал человеческую речь. Южное наречие отличалось по произношению от Общего, на котором говорили все западные королевства, но построение фраз было точно таким же. Так что ариму не составило труда понять, о чём говорили моряки между собой. Или же это дед во всём виноват, который вложил в бестолковую голову внука столь обширные знания о языке земель, в которых он, возможно, никогда бы не побывал.

Так он узнал, что те трущобы, в которых их купили, имеют название Пэль де Сет, что в переводе означало "Жемчужина пустыни". Это был большой и богатый торговый город, расположенный близ Тёплого моря. Форст улыбнулся. Если это жемчужина, то что тогда представляют собой остальные камни сего украшения? Транспортник шёл в Эмджуято — столицу Скаргардии, и прибудет туда где-то через две-три недели. А самое главное, что арим тут выяснил, то, что в команде есть блэки. Так называли себя люди с чёрным цветом кожи, жившие в основном на островах. Ему не терпелось увидеть хотя бы одного, ещё раз убедиться в том, что старик знал многое о мире и поведал сии знания ему. Это скрадывало усталый разум арима, пробуждало в нём дух приключений, и рабские оковы казались не такими, уж, рабскими…

Первая встреча с блэками вышла не такой, как он себе представлял. Дверь в трюм открылась, и внутрь зашли множество чернокожих мужчин. Одни разносили воду, другие их охраняли. Но вот боковая волна сильно пошатнула корабль, и блэк-разносчик оступился и упал, разлив бурдюк с жидкостью. Тут же два чернокожих охранника набросились на него и стали избивать короткими палками, которые носили с собой. После еле живого, его оттащили к цепи и приковали к остальным. Форст так и не понял, что это было. Акт устрашения, или же наказание за проступок. Блэк очнулся к вечеру, молча сел спиной к борту и обнял руками колени, ни с кем ни заговорив. Лишь во взгляде, который он бросал на аримов читалась дикая ненависть.

Так прошли пару дней. Путешествие в трюме, казалось, изматывает больше, чем пешком. Непрерывная качка, скрипы дерева, духота, нечистоты, которые тут никто не убирал и морская болезнь, которой страдал каждый третий. Слава богам, Форста сия напасть обошла стороной, но легче от того не становилось. Людей непрерывно тошнило, и даже когда желудки стали пусты, позывы не прекратились. Тяжелее всего приходилось тем, кто никогда не выходил на большую воду, будь то реки, озёра или же море. Море…

Форст вспомнил первые свои впечатления. Порт Жемчужины пустыни был под стать городу. Такие же трущобы, только к обычным запахам помойки прибился запах тухлой рыбы и гниющих на палящем солнце водорослей. Гоблины облепили всё побережье, но к самому морю никто не приближался. Видимо, под страхом смертной казни правитель сих земель запретил своим подданным мыться, потому они имели столь мерзкий запах и жили в грязи.

Арим крутил свои оковы, пытаясь разобраться в их устройстве, а самое главное, как их быстро снять в сложившихся обстоятельствах.

— Думаешь сбежать? — Услышал он голос. Это оказался блэк, который сидел у борта и смотрел на Форста. Он довольно неплохо говорил на Южном наречии. — У тебя ничего не выйдет, белый. Видишь тот камень в оковах, у дверей, где они начинаются? Это опал. Он вытягивает твои силы, после недельной качки в трюме, без еды, обессиленный и изможденный ты никуда не сбежишь! — Голос его был полон злорадства, будто он лично пленил всех аримов и теперь везёт их продавать. Хотя не удивительно. Он, ведь, был свободен ранее, или не свободен, но пресмыкался перед надзирателями, возможно сам был надзирателем. И теперь он будет всеми силами пытаться вернуть себе былой статус. Продажная людская натура.

— Не важно какого цвета у тебя кожа, если ты по факту не человек, но крыса, окрас твой будет всегда серый. — Ответствовал ему Форст.

— Ах, ты белый червь! Охрана! Охрана! — Заорал блэк, долбя кулаком по доскам палубы. Дверь через пару секунд отворилась, и внутрь зашли три крепких арима и один блэк. — Этот червь пытался бежать! Я сам видел, как он возился с кандалами!

Пара огромных блэков подошла к Форсту и в один миг прижали его к стене всем весом, он даже не успел понять, кто его скрутил. Один из них дёрнул за цепь и посмотрел на оковы, а потом отшвырнул Форста на пол.

— Всё в порядке. — Отчитался он перед главным, который так и стоял у двери. Он махнул головой и ушёл, оставив дверь открытой на распашку, будто в трюме не сидела сотня озлобленных мужей, готовых растерзать любого из них, как только появится такая возможность.

К чёрному рабу подошли остальные надзиратели и начали его избивать, не жалея сил, пуская в ход и руки, и ноги, и дубинки. А под конец один из них выдал.

— Если ты посмеешь ещё раз потревожить нас, то я лично выкину тебя за борт к акулам!

— Мы плывём на восток? — Услышал Форст спросонок.

— Нет, на юг. — Ответил другой голос.

— Тогда почему корабль движется на восток? — Не сдавался первый.

— Дело в том, что между материком и островами в Тёплом Море есть всегда одно постоянство — это морское течение. Его направление всегда с востока на запад и никакой магией это не изменить, хотя поговаривали, что были смельчаки, но все они плохо кончили. Корабль идёт вдоль берега на юго-восток, до мыса Саван-Сап, а за тем резко забирает на юг и его течением сносит на запад. Если не будет штиля, мы очень быстро окажемся меж двух основных островов архипелага, а далее на противоходе, снова повернём к востоку и прибудем в порт. На всё про всё — две недели от силы, скорее всего к исходу этой мы уже будем стоять на портовом рынке. — Выдал второй. Форст открыл глаза и увидел, как бородатого мужчину, расспрашивает какой-то щуплый тип в годах.

— Но ведь, от Пэль де Сет до порта Эмджуято по прямой гораздо ближе, чем делать такой зигзаг, я видел карты. Почему же не идти напрямик? — Не сдавался тот.

— Идти на прямик можно больше месяца, постоянно борясь с течением, ища нужные ветра, делая поправки, рассчитывая азимуты и углы падения звёзд… это всё не нужная ерунда. Гораздо проще и разумнее поддаться стихии, а в нужный момент поймать попутный ветер и рвануть в порт. Не всегда короткая дорога быстрее чем окольная. Да и кто же ходит по морю по прямой? — Бородач усмехнулся. — Вам сухопутным много не понять.

— А откуда ты знаешь все эти маршруты?

— Я служил в береговой охране Алузии, и изъездил Тёплое море вдоль и поперёк. Но пару лет назад ушёл по выслуге лет. Королевство исполнило обещание, мне дали собственное поместье. Кто же знал, что его дадут именно в этом пограничном графстве? — Улыбнулся моряк.

Форст не стал слушать дальнейший разговор, он начал обдумывать свою дальнейшую судьбу, свой план побега, хотя, куда ты убежишь с корабля в открытом море. Наверное, остальные заключенные думают также, раз не пытаются противостоять. Больших трудов это не стоит. Лишь немного поднапрячься, освободиться от оков, дождаться момента, когда в трюме откроется дверь, и выскочить на палубу, а за тем за борт! К акулам…

Единственный приемлемый вариант — это спрыгнуть на подходе к порту, у берега. К акулам… Южный Архипелаг знаменит ими. Этим кровожадным тварям скидывают неугодных рабов, вылавливают их на мясо и кожу. Дед говорил, что в свои годы видел меч странной изогнутой формы с рукоятью, оплетённой именно акульей кожей, а раз так, и воин средней руки имеет оружие с её использованием, то это довольно распространенная хищная рыба в тех краях, и стоит её опасаться.

Через полторы недели, после отплытия, погода стала портиться. Узники заметили это по увеличившейся качке. Морская болезнь с новой силой атаковала не крепких на желудок людей, а остальные стремились покрепче ухватиться за цепи, ибо корабль нещадно поднимало и опрокидывало в пучину. Внутрь стала просачиваться вода, с верхней палубы, снаружи слышны были крики. Пару раз Форсту казалось, что судно вот-вот опрокинется, но большая осадка транспортника препятствовала этому. Так продолжалось весь день, с небольшим затишьем на ночь, а под утро шторм ещё более усилился.

Паруса были спущены, команда почти не показывала носа из трюма, лишь только сменить рулевых или же перецепить штормовой парус на форштевне, постоянно обрываемый порывистыми ветрами. Все молились морским богам, дабы они в гневе не потопили судно и черпали воду из трюма. Корпус дал течь, древесина не выдержала таких нагрузок, и это ещё её чаровали лучшие полковые маги. Матросы уже второй раз чинят помпу, но вода всё пребывает внутрь. Капитан валялся пьяный в каюте, точнее бился обо все выпирающие углы на волнах, он уже пятый день пьёт не просыхая, и вся ответственность за судьбу экипажа легла на старпома. Тот сбился с ног, выполняя поручения напившегося командира, и за всем этим не уследил за погодой, а, ведь, по отправлении им маги из столицы по артефакту связи, обещали солнечную неделю и волнение, не более двух-трёх баллов. Наглые лжецы! Чтоб им пусто было! Конец лета и такой шторм, а это, ведь, ещё не сезон! Что же будет, когда с юга придут циклоны? Если он доживёт до утра, то обратиться в веру Триединого, чьи храмовники так открыто выражают неприязнь к магам.

Особо сильная волна чуть снова его не смыла с палубы, а вот одному из рулевых повезло меньше, не выдержал штормовой канат, коим привязывались все, кто был в тот момент наверху. Старпом бросился к штурвалу, ибо видел, что одному его не удержать, выкрикнул команду, но она потонула в завываниях бушующего ветра. Тогда он заблокировал колесо и отправил рулевого за сменой, молясь, чтобы в этот промежуток корабль не повело в бок, и поперечная волна в борт не опрокинула его.

Смена прибежала вовремя, они привязали себя страховочными тросами и помогли провернуть штурвал, выходя носом на волну в последний миг. Судно подняло на огромный гребень и бросило носом в пучину. Старпом простился с жизнью болтаясь на верёвке под водой, судорожно цепляясь пальцами за всё попавшее под руку, но вот транспортник вынырнул из вод, шатаясь и поскрипывая сломанными реями. Рулевые матросы только приходили в себя, когда вторая чудовищная волна вновь, чуть не потопила корабль. Оборванные ванты и леера, поломанные реи, болтающиеся шкоты и фалы, старпом выкашливающий морскую воду из лёгких, крики захлёбывающихся и тонущих рабов в трюме, а затем корпус сотряс сильнейший удар и все мысли из головы исчезли, кроме тех, что помогали выжить. Сил более держаться у старшего помощника капитана не осталось…

Королевство Алузия. Город Истурия. Поместье герцога Родвига

— Папа! Почему я? У тебя более не осталось придворных?

— Юная леди навестит графа Хафельда с визитом вежливости и передаст мои поздравления в связи с летним праздником, сообщит последние известия и пригласит на заключительное заседание Совета. — Мужчина был не приклонен. — Послать обычного посыльного, пусть и высокопоставленного, было бы суть оскорблением графа, поехать самому — унижение уже для меня. Потому едешь ты, дочь моя.

— Отец! Ты же знаешь, что этот Хафельд всё ещё ко мне не равнодушен. — Настаивала девушка.

— Лорд Хафельд. — Повысил голос герцог. — Не вздумай при нём так выразиться.

— Хорошо, но лорд Хафельд являлся главным претендентом в той затее, кою Ваша Светлость по своему недоразумению назвали моим замужеством! — Вновь вспылила девушка. — И ты снова пытаешься меня с ним свести?

— Тогда не питай его иллюзии, дорогая моя. — Усмехнулся герцог. — Кроме того, ты сама прекрасно знаешь, что более мне отправить некого. Твои братья уже разъехались по моим поручениям, потому из доступных мне людей, наиболее подходящей кандидатурой оказалась ты. И это не обсуждается. — Поднял левую руку герцог в знак окончания разговора. — Ты поедешь, и точка.

Леди Илла топнула ножкой и, развернувшись на месте будто гвардеец, вышла из кабинета чеканя каблуками туфелек каждый шаг. Родвиг дель Селлинг улыбнулся уголком губ. Юная дочь всегда начинает подражать солдатским манерам, когда от неё требуют ни на шаг не отступать от чёткой линии поведения, особенно, если эта линия определена не ею. Маленький женский протест против всего мира. Ах, годы… Хафельду именно эта её черта и запала в душу. Может она всё-таки потеплеет к нему?

Герцог, вновь, погрузился в бумаги, требовалось подписать целую кипу документов, и разослать приглашения на Малый Совет Лордов. От короля поступило хорошее предложение, и он, вот уже почти три месяца ведёт переписку по закрытым магическим каналам со всеми представителями Высшей Знати королевства. Если Малый Совет окажет поддержку, то прения начнутся в Большом, улаживая малейшие детали и разногласия меж различными сторонами. Так или иначе, но монарх не останется в долгу, к тому же от того в выигрыше будет вся Алузия.

Последние годы Скаргардия притихла и что-то готовит, наращивая военный флот, потому Алузии нельзя отставать. Для противодействия магическим воздействиям Его Величество просит о начале строительства морской крепости, усиленной Магической Башней, на острове Большом, что в Тёплом море. В ближайшем будущем это выльется в огромные траты: это и доставка материалов, продовольствия, людей, строителей-гномов из сопредельного клана. А последние очень жадные, и даже на фоне жадности остальных гномов, они сильно выделяются. Правда и работают качественно, и по союзническому договору ни разу не подводили, и на металлы скидки предоставили. Хотя последнее у гномов выдрал практически зубами дед нынешнего короля, в обмен на снижение пошлин на товары из-под горы. Тот договор существует уже почти сто пятьдесят лет, и коротышки его припоминают до сих пор. У них-то его заключал нынешний правитель, ещё в своей юности, теперь седой гном доживает свои последние лета.

Боги обделили в долголетии людской род, разве что блэки да орки живут ещё меньше. Но чернокожие сгорают в рабских оковах на островах и на тяжёлых работах, а вот жители Нордура — по собственной воле. Как только чувствуют, что руки перестают крепко держать оружие, идут в Последний Набег, будь он проклят! Сильные и умелые, ловкие и безстрашные, они прокатываются по северным границам, словно огненный вал, уничтожая всё на своём пути, а самое печальное, что остановить впавших в кровавую ярость орков можно лишь с помощью огромного численного перевеса и магической поддержки. Эти безумные старики, по меркам орков, проламывают любой строй в кавалерийской атаке, а когда наконец застрянут в третьем или четвёртом ряду, и ты думаешь, что вот сейчас их можно окружить, то спешиваются и начинается просто невообразимая резня. Гиганты используют вместо коней, столь же огромных, как и они сами, северных волков — фенров. И те, как и их хозяева, имеют печальную привычку растерзать пяток солдат перед своей смертью. Слава богам, орки предпочитают уходить на смерть в глубь пустыни гоблинов, но не людских королевств, хотя и такое тоже бывало.

Гоблины… Ещё одна напасть для Алузии. Орды этих упырей выплёскиваются из Пустоши с периодичностью в восемь-двенадцать лет, и это ещё при условии ежегодных превентивных ударов и поголовных зачисток ближайших к границам оазисов. Если этого не делать, то проклятые богами уродцы расплодятся просто в невообразимых количествах. Их низшая каста такова, что в плодовитости порой превосходит собак, правда, более дворовых псов она ни в чём не превосходит, но это не мешает гоблинам отправлять молодь гноллов на убой чуть ли не ежегодно. А их тролли — огромные особи, зачастую превосходящих орков, в одиночку проламывают стены и ворота крепостей, оставляя защитников один на один с выродками. Точнее один на пятерых, ибо без хотя бы трёхкратного превосходства в живой силе, они никогда не нападают первыми. Трусость их общеизвестна, а хитрость и коварство прославлены в легендах. Потому никто в здравом уме не ведёт с ними никаких дел, ибо каждый золотой, ушедший тем или иным путём в пустыню, обернётся вооружённым до зубов гоблином, напавшим на твой дом.

Вот только всегда есть одно "НО". И в данном случае — это Скаргардия, островная империя на юге Стормарка, расположенная под сенью Шрама, тёмным росчерком, разделившим небесную лазурь пополам. Они не просто торгуют с гоблинами, но порой делают намеренные заказы на закупку рабов. Мало им чернокожих блэков, отлавливаемых на своём архипелаге, так они ещё и фактически спонсируют набеги в людские королевства. Именно по тому и возникла необходимость в строительстве большой перевалочной базы на юге. Этим можно будет пресечь расплодившихся без меры пиратов, на архипелаге, обуздать каперами работорговлю, выдвигать Экспедиционный Корпус не только с севера пустыни, но и с юга. К тому же, Магическая Башня позволит открывать магический переход в земли Скаргардии, пусть небольшой, пусть на малые острова, но портал. Внезапные диверсионные рейды по тылам гоблинов — это само собой, но если с гоблинами хоть что-то становится ясно, то Империя — непредсказуема! Одна морская блокада чего стоит. Когда бушующие ураганы не прекращаются по несколько лет, мешая торговле. Воздвижение подобного оборонительного сооружения на границах королевства просто необходимо.

Родвиг отложил перо и взял в правую руку Связующее Око. Кристалл был тёплым на ощупь, и, как всегда, изучал мягкий свет небесных оттенков.

— Лорд Джулиани, не затруднительно ли вам будет отправить сегодня ещё парочку конвертов? Хорошо, я у себя в кабинете. — Произнёс в пустоту герцог.

"Каждый раз ощущение, будто сам с собой разговариваешь", — подумал он про себя и, снова, окунулся в рукописи. Через пару минут вспыхнула Арка Портала и стала призывно мигать. Родвиг отложил принадлежности для письма и, подойдя к Арке, приложил руку к специальной выемке. В голове донеслись слова приветствия мага, и он, нажав на рычаг, дал разрешение на вход. Свечение стало более ярким, почти нестерпимым, и как только мантия волшебника вышла из сияния, Арка потухла.

— Ваша Светлость, — гость сделал поклон.

— Приветствую, милорд. Я тебя ещё не загонял на сегодня? — Улыбнулся в усы герцог старому знакомому.

— Ну, что вы, милорд. Дела государства — в полной мере дела каждого, кто в этом государстве живёт. — Глаза мага блеснули небесной лазурью, а речь учтива как никогда. — Куда на сей раз? — Скосил он глаза на огромную стопку запечатанных конвертов.

— О, нет, что ты! — Вскинул Родвиг в знак протеста, видя, куда клонит чародей. — Всего лишь парочка, вот. — Передал он из рук в руки письма. — Адресаты указаны, это официальная корреспонденция. Скоро заседание Малого Совета Лордов, и участники выразили своё предварительное согласие. Правда, ни король, ни я не говорили, что будут преобразования в Земельном Реестре.

— Вы умолчали об образовании нового графства? — Спросил удивлённо Джулиани, магистр Девятого Ранга.

— Да, на том лично настоял Его Величество. Объявление на Совете сделает он же. Очевидно, опять плетётся паутина интриг. — Ответил герцог.

— М-да… Некоторым не понравится то, что их потеснит новое кресло.

— А многим захочется в нём посидеть, или посадить туда своего человека. Представляю, что скоро начнётся. — Вздохнул Родвиг. — Но ничего не поделаешь. Прибрежные острова на юге страны уже давно нужно было выделить в самостоятельную единицу. Торговый оборот уже превзошёл все старые показатели, так что… — герцог повёл рукой, — в одном графстве убыло, в другом прибыло — важно, что сумма останется прежней, а в перспективе лишь рост.

— Меня радует то, что вы не падаете духом, это всё-таки ваши земли. — Произнёс маг, бегло пробегая строчки адресата на письмах.

— Так мне же и отдадут новое графство, — усмехнулся мужчина. — Вероятно, Его Величество предложит список лиц, из которых, надо будет выбрать, либо сам назначит, но мне — что одно, что другое. На время строительства, южные острова будут под прямым руководством монарха, так что если мне и вручат бразды правления, то только в глубокой старости. А вот моим детям предстоит всё это разгребать.

Родвиг сел за стол и задумался о предстоящих мероприятиях. Маг же подошёл к Портальной Арке и стал настраивать течения энергетических потоков. Закончив, он положил одно из писем на специальный постамент для корреспонденции и дал импульс на отправление. Вспышка, и конверт исчез в лазурных всполохах. Для следующего пришлось затратить чуть больше усилий, но и он покорно отправился по месту назначения.

— Ваша Светлость, если это всё, то разрешите откланяться. — Обратился чародей, закончив работу.

— Да, конечно, мой друг. Я более тебя не задерживаю. Ещё раз благодарю.

Маг в мантии небесного цвета с синей каймой по бортам зажёг Арку Портала и переместился к себе в башню. Та встретила шумом и детскими криками.

— Простите, лорд Джулиани, никак не могу успокоить вашу дочь. — Пожаловалась домработница магу. — Всё ждёт сказку в вашем исполнении. — Виновато сообщила она.

— Не переживайте, Вальна, я её прочту…

— Ура-а! — Детский голосок прервал их разговор, и унёсся куда-то вниз по витой лестнице.

— …ступайте, Вальна. Я сам уложу эту сорвиголову. — Отправил он отдыхать женщину, а сам зажёг портал в комнату дочери. Та ещё даже не успела заскочить в кровать, когда из лазурного сияния, вспыхнувшего посреди комнаты дочери, вышел отец.