Пес войны

Они довольно быстро добрались до ближайшей железнодорожной станции и запрыгнули в электропоезд, следующий в Находку через Артем — маленький приморский городок, на окраине которого находился аэропорт Владивостока. Там же, спокойно купив билеты на ближайший рейс, рискнули сдать сумку с деньгами в багаж. А за полчаса до окончания регистрации, Баринов отправился покурить на улицу. Достав из кармана сотовый телефон и немного поразмыслив, он решительно набрал номер Асланби. До того еще не дошла весть о дерзком поступке эмиссара и он, согласно их уговору, передал на пару минут трубку живой и здоровой Ильвире…

— Алло, Саша! Сашенька, родной мой!.. — раздался до боли знакомый голос.

— Я слышу тебя, Ильвира, — облегченно вздохнул он.

— Наконец-то ты позвонил… Боже, как я рада!..

— Ну, как вы там, девочка? Держитесь?

— Пока держимся…

— Они с вами нормально обращаются? — настороженно поинтересовался Александр. — Не обижают?

— Пусть только попробуют! — сквозь слезы заявила она, да тут же утеряв воинственность, проронила: — Я так устала от всего… От этой жестокости!.. От наших разлук!.. Мы скоро с тобой увидимся?

— Да. Думаю, дней через десять. Потерпи, еще немного милая. Скоро все закончится…

На этом Асланби прервал их короткий разговор…

— Ну что, удостоверился? — грубовато осведомился он.

— Вполне. Если все сложится удачно, ты получишь третью партию «товара». Но помни о своем обещании…

Закончив беседу с директором казино, агент ФСБ не стал далеко прятать телефон. Он и впрямь неторопливо выкурил сигарету, бросил точно в урну окурок и, восстановив в памяти заветный номер полковника Полевого, нажал несколько кнопок…

Глава первая

На очередную встречу со своим старым знакомым владелец «Южной ночи» приехал первым. Приехал на окраину Кисловодска — знаменитого курортного города, что располагался почти на половине пути от Кизляра до Ставрополя. Так в общении этих двух закадычных друзей и давних деловых партнеров было заведено не первый год — они созванивались, договаривались о рандеву и одновременно выезжали с разных сторон в Кисловодск…

С момента гибели пятерых людей Асланби Вахаевича на путепроводе Владивостока прошло уже более двенадцати часов. Упав с двенадцатиметровой высоты, темно-зеленая иномарка полностью сгорела и теперь над обугленными трупами ее пассажиров колдовали эксперты-криминалисты, пытаясь установить их личности. Трое оставшихся агентов «Слуг Ислама», недавно обосновавшихся в Дальневосточном краевом центре, рыскали по городу в поисках пропавших товарищей и пока не решались доложить в Кизляр всемогущему боссу о непонятной заминке. Посему настроение у директора казино «Южная ночь» было еще не испорченным…

— Ну вот, дорогой мой, видишь, насколько все великолепно складывается! Его доклад прогнозировался, и я его ждал. До оперативного дежурного Управления он не дозвонился бы никогда — ему был дан фиктивный, несуществующий номер. А ты переживал…

Довольно улыбаясь, Асланби Вахаевич кивал в такт словам приятеля и потихоньку потягивал прохладное «Ахашени»…

— Да… признаться, я не очень-то верил в эту затею, — кивнул он, посматривая в окно маленького придорожного кафе. — Знаешь, ведь проку от этих эмиссаров совсем немного — один из десяти добивается сносных результатов. В соседние с Чечней регионы мы давно не суемся — там твои коллеги — контрразведчики носом землю роют. А излишки нужного нам «товара» либо уже разворованы, либо охраняются так, что ни за какие деньги не добраться…

— Ты предложил осваивать север. А Дальний Восток, согласись, был моей идеей.

Владелец казино разливал по фужерам следующую порцию превосходного грузинского вина и соглашался:

— Не спорю. На севере мы с превеликим трудом сумели добыть всего два вагона, а тут вдруг такая удача!.. И где ты только откопал этого пробивного парня?

— Места нужно знать «рыбные», — самодовольно усмехнулся собеседник. — Ты не представляешь, сколько я повозился с Бариновым! Переворошил кипы архивных документов, разыскивая подходящую кандидатуру; затем выждал, пока наш спецназовец слегка оступится в своей карьере… И только после этого пошел с ним на контакт. Да с майором все получилось блестяще!

Полковник Полевой курил крайне редко, но под настоящее грузинское вино, регулярно привозимое с собой Асланби Вахаевичем на эти нечастые встречи, порой позволял себе расслабиться. Достав из металлической коробочки, что лежала на темной клетчатой скатерти, тонкую сигариллу, он прикурил от услужливо зажженной другом зажигалки и с наслаждением затянулся…

— Он настоящий аутсайдер!.. — выдохнув ароматный дым, молвил фээсбэшник, оглядываясь вокруг.

— Почему «аутсайдер»? — не понял замысловатой аналогии руководитель экстремистской организации.

— В живописи есть такое направление — аутсайдер-арт…

Асланби знал о страстном увлечении полковника живописью. Известно ему было и о немалой коллекции немного странноватых картин, украшавших роскошную квартиру приятеля.

— Я не слышал об этом направлении, — честно признался он. — Просвети, если не трудно — время у нас есть.

Тот приложился к фужеру, откинулся на спинку удобного стула и с видом величайшего знатока, начал рассказ:

— Мало кому известно истинное толкование понятия «аутсайдер» в искусстве, но определенно оно берет начало с работ знаменитых Ван Гога, Врубеля, Гойи, Чурлениса — людей, мягко говоря, не совсем нормальных с точки зрения остального мира художников. Что представляет собой обычный профессионал в этом виде искусства? Да, он в первую очередь — творец! Но, как бы глубоко он не уходил в свое творчество, где-то далеко в его подсознании все ж свербит мысль о выставках, галереях, деньгах — о делах мирских, одним словом. А вот душевнобольные художники или те, кто находится на опасной грани сумасшествия, творят бессознательно. Просто творят!.. И чем художник безумнее, тем он гениальнее! Вот их-то — людей искусства с патологической психикой и принято называть «аутсайдерами»…

— А причем же здесь наш Баринов? — не мог взять в толк хозяин «Южной ночи». — Он произвел на меня впечатление человека вполне здравомыслящего…

Разламывая остаток сигариллы в пепельнице, Полевой торжествующе улыбнулся:

— Я причисляю его к этому течению, конечно же, условно. Дело в том, что настоящий аутсайдер не должен знать понятий — картина, выставка, музей… И ни в коем случае не должен относить свое творение к произведениям искусства. А то, что он бессознательно делает — безусловно, выплеск безумного гения! Баринов гениально поработал, мало о чем догадываясь, добыв для нас целых двенадцать вагонов «товара». Разве ты не согласен с этим?

— Ну, в пути пока только шесть… — возразил Асланби. — А с остальными утверждениями я, пожалуй, спорить не стану. Аналогия прослеживается…

Допив вино, они покинули маленькое придорожное кафе на обочине загородного шоссе, уходящего за горизонт — на север — в сторону Пятигорска. Тепло попрощавшись, сели каждый в свой автомобиль и, довольные друг другом, разъехались в разных направлениях: Асланби — в Кизляр, Полевой — в Ставрополь. В своем пластиковом кейсе чиновник службы безопасности увозил причитавшуюся за удачную махинацию с оружием долю — двести пятьдесят тысяч долларов. На эти деньги полковник планировал приобрести несколько знаменитых картин аутсайдеров, давно пленивших его воображение…

Глава вторая

С отъездом все устраивалось легко и почти своевременно. Оставалось несколько часов, чтобы уладить важнейшие дела и сесть на теплоход под чужой фамилией. Отправить вчера в Японию Руслана и Мухарбека с семьей у знакомого портовика никак не получалось, но на отходящее сегодня круизное судно, он оформил их лучшим образом — без проволочек и шума.

Газыров ходил в подавленной задумчивости по кабинету, к кофе и коньяку не прикасался и почти не вспоминал о внезапно исчезнувшей Элеоноре. Вчерашнее сообщение Арсена — финансового директора компании, о гибели Хасана с молодым напарником не слишком-то удивило, еще раз подтвердив справедливость собственного предположения — таинственная организация, приславшая на Дальний Восток эмиссара, людей в свои ряды подбирает тщательно и не абы каких. С помощью пусть и осторожных, но все ж уголовников — с ними не справиться.

Конечно же, это была самодеятельность заместителя по безопасности — босс в разговорах с ним ни разу ни обмолвился о том, что хотел бы избавиться от посланника из Ичкерии. Хасан прекрасно знал о висящей на волоске жизни старшего брата Газырова, и тем возмутительнее выглядело его жестокое и безумное желание покончить с Рамзаном…

Сразу же после сообщения Арсена обеспокоенный Руслан стал названивать в Чечню. После долгих и упорных попыток ему удалось связаться с женой старшего брата. То, что он услышал, повергло его в шок — брат умер от инфаркта и был похоронен несколько дней назад. Отец же был жив и здоров, и теперь приходилось опасаться за него. А уж мысли о контрразведке и вовсе не давали покоя главе компании. Пожар одного из самых больших арсеналов Тихоокеанского флота; гибель его начальника; взорванный в своем автомобиле адмирал Скрябин… Все это не могло не взбудоражить чекистов и те предпринимали невиданные по масштабам следственные и оперативные мероприятия. Даже из Москвы примчалась группа высоких чиновников и следователей по особо важным делам. Смешно было предположить, что они не раскрутят дело с хищением «товара», и Руслан с отчаянием осознавал: дата его ареста приближается с каждой минутой…

«Скрябин погиб, но это ровным счетом ничего не гарантирует, только чуть отодвигает момент прихода сотрудников спецслужб. Как же продержаться последние часы? — с тревогой размышлял Руслан Селимханович, — можно прямо сейчас уехать из офиса, не вернуться, переждать… Затем тайком подъехать к причалу. Но, в таком случае, они спохватятся и повсюду расставят усиленные кордоны! Этак не прорвешься и к теплоходу. Не годится! Нужно, чтобы все оставалось как прежде — спокойно. Но контрразведка где-то на хвосте, я чувствую, что ее сотрудники вот-вот возьмут след…»

Газыров открыл уже вторую пачку сигарет. Все окна с раннего утра были открыты настежь, но это не помогало — от непрерывного курения в помещении висел тяжелый, сизый туман сигаретного дыма.

В приемной дежурил Арсен — финансовый директор.

— Я на обед к Мухарбеку, — с невероятным волнением дождавшись означенного часа, бросил через плечо пожилой чеченец, проходя через приемную. — Будут звонить из мэрии, передай: подъеду к ним часам к четырем…

Из мэрии никто звонить не собирался, и сам он никуда бы заезжать не стал. Просто нужно было выиграть время, чтобы его не хватились. В левой руке глава компании транспортировал широкий кейс, с которым частенько появлялся в офисе. Как правило, он возил в нем подложные финансовые документы, которые не следовало оставлять в бухгалтерии; подарки для чиновников и, вдобавок, аккуратно помещал прихваченный из дома металлический термос. Но сегодня объемный «дипломат» предназначался для перевозки совсем иной поклажи. Все пачки долларов вкупе с драгоценностями в него не уместились, но покупать чемодан или второй портфель не хотелось — свои же приближенные могли заподозрить неладное. «Привычность и будничность — вот актуальный девиз нынешнего дня, — рассуждал он дома, собираясь в офис, — в глазах сотрудников, этот рабочий день не должен отличаться от тысяч предыдущих».

В одном из шкафов кабинета лежала пустая спортивная сумка Рамзана. Вчера вечером Газыров закидал в нее оставшиеся пачки зеленоватых купюр, а сверху уложил, заранее принесенные в кейсе, вещи первой необходимости. За час до выхода на обед седобородый чеченец позвал Арсена и, указав через окно на одну из иномарок, вполголоса сказал:

— Сейчас возьмешь мою сумку и, не привлекая внимания, запрешь в багажник той потрепанной серой «Мазды».

— С тонированными стеклами?.. — уточняя, спросил очкастый финансист, вглядываясь в стоявшие на улице автомобили.

— Совершенно верно. Ключ сразу же принесешь мне. Затем попроси надежного человека, из наших, отогнать машину на стоянку, что в квартале от «Восточной кухни». Уяснил? Не за углом ресторана, а в квартале — с другой стороны.

— Понятно, Руслан… А что у тебя за проблемы?

— Обычное дело… В сумке документы, которые не должна видеть налоговая инспекция. И попроси водителя попетлять по городу. Пусть досконально убедиться в отсутствии «хвоста». Я сегодня вечером ненадолго пропаду — амурные дела… Вели охране не поднимать шума. Да и вот еще что… — уже громче проинформировал шеф, приоткрывая дверь и провожая сотрудника, — завтра немного задержусь дома, подъеду к обеду. Прикажи подготовить к этому времени все данные по таможне и договора с японцами. В четыре у меня важная встреча, а до этого я ознакомлюсь и подпишу документы…

Домчавшись на лимузине до ресторана, Газыров подозвал старшего своей охраны и приказал, не отлучаясь, ждать до темноты. Затем, если он не вернется, отправляться к его дому и находиться там до обеда следующего дня…

— Садись, что кушать будем? — поинтересовался Мухарбек.

— Все равно, лишь бы побыстрее. Твои собрались?

— Разумеется. Все готово — скоро подъедут.

— Хорошо. Тогда я отправлюсь к причалу первым, чтобы не светиться большой компанией, а ты, как только семья будет в сборе — дуй туда своим ходом…

Руслан молча и без аппетита поглощал горячий обед. Взгляд его, наполненный тревогой, долго и бездумно скользил меж многочисленных блюд, пока не остановился на осунувшемся, почерневшем лице старого друга. «Должно быть, и я сейчас выгляжу не лучше, — мысленно усмехнулся он. — Как много мы уже с ним потеряли: покой, свое дело и веру в то, что в этой стране можно без опаски жить и зарабатывать деньги. Кого мы трогали?.. Кому мешали?.. Так ли уж велики мои грехи перед Всевышним, чтобы опять все бросать и мчаться куда глаза глядят?! Да, соблазнял молоденьких женщин… Да, утаивал от государства доходы, чтобы часть оставлять себе, а часть раздавать в конвертиках простым людям, раз тому же государству на них наплевать… И уехали-то с Мухарбеком из Чечни на самый край света, так нет — и здесь отыскали… Будь они все прокляты!»

Покончив с обедом, Руслан тяжело поднялся и, пожав на прощание руку приятелю, сказал:

— Ну, дружище, до встречи на лайнере. Не провожай, сам дорогу знаю…

Выйдя из кабинета и прошмыгнув через служебный вход, он оказался в пустынном дворе. Торопливым шагом Газыров проследовал до чугунных ворот, отделяющих запущенный каменный «колодец» от тихой улочки и, боязливо оглядываясь по сторонам, миновал оставшийся отрезок пути до автомобильной стоянки.

Еще издали, заприметив серую «Мазду», чеченец кивнул сторожу и, протянув тому десятидолларовую бумажку, открыл багажник иномарки. Спортивная сумка лежала на месте. Закинув ее в салон, он уселся за руль и, не медля, выехал за пределы обширной площадки.

Покружив по городу, Руслан остановился на тихой улочке и достал из бокового отделения сумки дорожную электробритву с ножницами. Через пятнадцать минут, морщась, бывший глава автомобильной «империи» протер уже безбородое, и слегка помолодевшее лицо дорогим лосьоном. Довольно посмотрев в зеркало заднего вида, беглец вынул из кармана старый паспорт и в последний раз полистав, подпалил книжицу. Чуть приоткрыв дверцу, он с грустью смотрел, как на асфальте догорает последнее свидетельство прошлой жизни. Выбора отныне не оставалось…

«Жребий брошен! Да поможет нам Аллах!..» — бормотал новоиспеченный Тимур Усамович Сирхаев, запуская двигатель. Вскоре «Мазда» снова катила в центр Владивостока…

Спустя час, сделав большой крюк по городским улицам, и еще раз убедившись в отсутствии слежки, пожилой кавказец подрулил к заранее условленному месту. А еще через двадцать минут в сопровождении знакомого таможенника он, безо всякого досмотра и проверки документов, поднялся на борт пассажирского судна, готовящегося к отплытию от родных берегов.

Щедро оплаченный сервис предусматривал полную конфиденциальность и каюту первого класса. Приятель в зеленоватой форме настойчиво предлагал за те же деньги «люкс», да Газыров, уповая на то, что такие пассажиры находятся под постоянной и, пожалуй, излишней опекой персонала круизного лайнера, наотрез отказался.

Таможенник, услужливо помогая донести увесистую спортивную сумку, довел «туриста» до нужной палубы. Отыскав в длинном коридоре дверь с цифрами «136» и открывая, взятым у помощника капитана, ключом каюту, он негромко отрапортовал:

— Ну вот, и прибыли. Давайте документы, я мигом устрою оставшиеся формальности и доставлю их прямехонько в ваши апартаменты, Руслан Селим…

Таможенный чиновник вдруг осекся под строгим взглядом чеченца и, оглянувшись по сторонам, виновато пробормотал:

— Извиняюсь, Тимур Усамович…

— Ты уж, пожалуйста, повнимательнее!.. — проворчал кавказец, проходя во временные апартаменты.

Скоро запыхавшийся таможенник возвратился, тихо постучав, назвался через запертую дверь, а когда прошмыгнул в каюту, с торжественной услужливостью протянул проштампованный знакомым пограничником загранпаспорт.

— Спасибо, приятель, — поблагодарил Газыров и напомнил: — Никому о моем отъезде ни слова. И… Скоро должен подъехать Мухарбек с семьей, ты уж встреть и позаботься о них.

— О чем речь, Тимур Усамович, конечно!

А из офиса Газырова тем временем быстро выходили какие-то люди. Вряд ли эти трое мужчин, в наружности которых легко угадывались признаки одной из кавказских национальностей, пожаловали из силовых структур. Лица их были озлобленными и решительными, действия чрезвычайно жестокими и скорыми…

Не найдя на месте главу компании, они с помощью побоев и изуверских пыток выведали у Арсена куда отправился его шеф. Оставив на полу умирающего от многочисленных ран финансового директора, троица проследовала мимо расстрелянных ранее выстрелами в упор трех охранников и сев, в автомобиль, помчалась в ресторан «Восточная кухня». А спустя еще сорок минут их машина с визгом тормознула у пустого причала…

— Эй, гдэ пароход на Японию? — крикнул один из них портовому рабочему.

— Ту-ту… Ушел ваш пароход, — не без издевки отвечал русский работяга обнаглевшим кавказцам.

— А таможня гдэ? — не унимался «гость» Владивостока.

— Там… — махнул рукой портовик.

Авто укатило в указанном направлении, и скоро тот же лидер чеченцев уже разговаривал у подъезда трехэтажного здания с тем самым таможенником, что провожал на борт лайнера Газырова…

В каюту Мухарбека Руслан решил не ходить, опасаясь ненужных встреч с праздно шатающимися по теплоходу пассажирами. «Утром, при сходе на берег все равно встретимся», — справедливо рассудил пожилой чеченец и достал из сумки бутылку загодя припасенного коньяка…

Почти сутки плавания по Японскому морю прошли для него в бессоннице и страхе. Он то метался по небольшой каюте, представляя как, хватившись беглецов, спецслужбы рассылают радиограммы по всем недавно вышедшим в море кораблям. То сидел на мягком диване, прислушиваясь к каждому шагу, доносившемуся из длинного коридора. Лишь под утро, когда голова уже трещала от напряжения и усталости, Руслан ненадолго забылся сидя в кресле. На привинченном к полу круглом столике стояла почти пустая бутылка, рядом лежал надкусанный лимон, который он, по старой привычке, предпочитал не резать, а есть целиком.

Очнувшись от скоротечного тяжелого сна, Газыров с трудом встал и, протирая глаза, подошел к большому прямоугольному иллюминатору. Окно выходило на одну из палуб теплохода и поэтому он, боясь чужих глаз, всю ночь просидел, не включая света. Осторожно отодвинув плотную занавеску, чеченец посмотрел через стекло наружу. Палуба была пустынна — в этот ранний час пассажиры, гулявшие до поздней ночи в ресторанах и барах лайнера, еще отдыхали. По правому борту виднелась едва различимая, размытая линия горизонта, у которой голубовато-серое небо почти сливалось с чуть более темным морем.

«Японский берег, наверное, уже показался… — с беспокойством подумал он, — его сейчас, наверное, видно по левому борту и корабль какое-то время должен держать курс вдоль него».

Нажав на фиксаторы, Руслан опустил до половины стекло. В каюту сразу же ворвался свежий морской воздух, разбавляя и вытесняя тяжелый запах давно непроветриваемого, замкнутого помещения. Выкурив сигарету у открытого иллюминатора, он вернул стекло на прежнее место и, побросав на диван одежду, побрел в душ.

«Пока все идет нормально, — размышлял беглец, стоя под прохладной струей воды, — еще три часа и останется последний, немаловажный этап — сойти на берег…»

Знакомый таможенник, получив от кавказца приличную сумму, не преминул проинструктировать об особенностях работы японских коллег. Ручную кладь, прибывающих на острова туристов, как правило, не досматривали, если разумеется, ее вид и объемы не вызывали подозрений… «Поэтому не следует хватать и кейс, и сумку одновременно, — рассудил, вытираясь полотенцем, Газыров, — для начала вынесу портфель — денег в нем побольше. Спрячу в автоматической камере хранения железнодорожного вокзала и вернусь за спортивной сумкой…»

Через два часа он, сидя у иллюминатора, воровато поглядывал через небольшую щель между занавесками на уютную бухту, на берегу которой, расположился город Аомори. Пассажиры теплохода толпились на палубе, любуясь местными видами и готовясь к первой круизной остановке.

Кавказец достал из шкафа новенький дорогой костюм и, приодевшись, стал ожидать объявления по корабельной трансляции о разрешении туристам, сойти на берег. Там — на берегу, он рассчитывал, наконец, встретиться со своим лучшим другом и его семьей…

Глава третья

Все то недолгое время, что парочка находилась в пути, Асланби на связь не выходил — либо уверовал в стопроцентно положительный результат с поставкой третьей партии «товара», либо, прознав про эмиссарский бунт, основательно готовился к встрече…

Танцовщица поначалу радовалась забвению, однако по мере приближения к конечному пункту путешествия, все боле замыкалась и нервничала, предчувствуя нечто ужасное. Она отлично понимала: ослушание и самовольно принятое Бариновым решение покинуть Дальний Восток, было абсолютно верным и, к тому же — единственно возможным вариантом уцелеть. Но хозяин «Южной ночи» наверняка был иного мнения…

Майор, в отличие от напарницы, вовсе не мучил себя подобными мыслями. Куда больше его беспокоило то, что в обойме выданного Полевым бесшумного пистолета оставалось всего три патрона. «Пожалел полковник боеприпасов, пожалел!.. Не на войну, сказал, едешь… А там похлестче, чем в чеченских горах оказалось, — вздыхал спецназовец. — Специальных патронов к „ПСС“ днем с огнем не сыщешь — слишком уж мудрены и дефицитны. Эх… мне бы мою „Гюрзу“!.. Ладно, не в первый раз в подобной передряге увяз — там дальше посмотрим, чья возьмет!..»

Перед прохождением досмотра в аэропорту Владивостока спецназовец упрятал пистолет в сумку и без того трещавшую по швам от плотно уложенных четырехсот пятидесяти пачек банкнот. Конечно, он здорово рисковал, поставив на весы, а затем отдав в руки грузчиков столь ценный и опасный багаж. Но куда было деваться в такой ситуации? Приходилось вновь надеяться на удачу и, слава богу, вид невзрачного спортивного баула внимания ни одного из сотрудников авиакомпании не привлек…

— Элеонора, — отвлекся он, наконец, от созерцания красот природы, за окном такси, мчавшегося из Махачкалы в Кизляр, — ты не могла бы помочь мне в одном деле?

— Конечно, Саша, — с готовностью отвечала та.

— Видишь ли, мне необходимо попасть в «Южную ночь» первым и, самое главное — незамеченным или не узнанным. Чтобы ни охрана, ни администратор, ни крупье не успели доложить о моем появлении.

Задумавшись, она долго не отвечала…

«Какие сомнения и мысли ее сейчас одолевают? И что одержит верх в этой нешуточной внутренней борьбе? — размышлял Баринов, наблюдая за девушкой. — Откажет ли, сохранив верность „Слугам Ислама“?.. Или уж вдоволь нахлебалась игрой в их агента?.. Ну, давай, девочка, решайся! Ты же умница и давно во всем разобралась».

Напряженность ее вдруг разом исчезла. Засмеявшись, она спросила:

— Не поэтому ли ты с самого отлета из Владивостока не бреешься?

— Нет… Просто не люблю заниматься этим в дороге.

— Ну и славно. А то я уж подумала: чтобы меня щетиной отпугивать… — медленно провела Элеонора нежными пальчиками по его шершавой щеке. Однако, вновь сделавшись серьезной, спросила: — Ты считаешь, Асланби еще не знает о нашем бегстве с Дальнего Востока?

— Знает, — без тени сомнения усмехнулся сотрудник «Шторма».

— Но… он ведь мог в отместку что-нибудь сделать с заложницами, — несмело предположила она.

Указав взглядом на лежащую рядом с ним на сиденье сумку, майор тихо шепнул:

— Без тех жалких двенадцати тысяч, отданных мной за разбитый шарабан, в ней четыре с половиной миллиона долларов. Ровно по семьсот пятьдесят тысяч за каждый из шести вагонов «товара». Директору казино известно, что деньги у меня, и он ничего не станет предпринимать, пока не заполучит их обратно.

Девушка согласно кивнула и, взяв на раздумье непродолжительную паузу, поведала:

— Задняя дверь в «Южную ночь» подконтрольна Асланби Вахаевичу — ключ только у него. Посему есть два варианта: через парадный вход, но с измененной внешностью, или же дождаться, когда сам директор с какой-нибудь целью откроет вторую дверь. Ну а я подойду в любое удобное для тебя время — когда скажешь…

— Честно говоря, мне вообще не хочется, чтобы ты там появлялась.

— У самой нет желания, — печально призналась она. — Да куда же деваться? Надо объясниться с директором, написать заявление, попрощаться с девчонками…

Молодой человек вздохнул. Вспомнив о чем-то, спросил:

— А что значит «с измененной внешностью»?

— Если твои волосы слегка укоротить, изменив прическу; аккуратно побрить, оставив модные усы с бородкой; нацепить на нос большие темные очки, да к тому же приодеть в нечто для сотрудников непривычное… Вряд ли кто признает в этакой персоне бывшего заместителя директора по безопасности. Это я гарантирую.

Часам к семнадцати этого же дня в казино «Южная ночь» развязной походкой вошел коротко подстриженный молодой мужчина с черными усиками и аккуратной бородкой. Почти половину его лица скрывали давно вышедшие из моды каплевидные солнцезащитные очки; на нем была темная рубашка, светло-серый костюм и подобранный в тон костюма галстук. На запястье руки матово поблескивал браслет шикарных золотых часов, один из пальцев украшала печатка. Как бы там ни было, но сопоставить эту яркую личность с бывшим заместителем директора этого заведения, предпочитавшего неброские, спокойные тона в одежде и гладковыбритое лицо, никто бы из сотрудников казино не отважился.

Мужчина бросил беглый взгляд на пару машин, стоявших у главного входа в казино. Внимание его привлекли их пассажиры, словно от нечего делать, глазевшие на тех, кто подходил к дверям игорного заведения. Беспрепятственно миновав «фейс-контроль» и «дресс-код», осуществляемый в холле бдительными охранниками, дополнительно усиленными троицей каких-то чужаков-амбалов, «незнакомец» неспешно обошел игровой зал, словно присматриваясь за каким именно столом скоротать время. Он намеренно отворачивал лицо от камер наблюдения, установленных под потолком, а, оказавшись поблизости с дверью, скрывавшей служебные апартаменты, незаметно исчез за ней…

Не успев сделать и десятка шагов по знакомому коридору, этот гость неожиданно столкнулся с вышедшим из стриптиз-зала Асланби Вахаевичем. Приняв Баринова за одного из желающих полюбоваться на обнаженных девочек, тот намеревался пройти мимо, но…

— Стоять, Казбек!.. — ухватил его за рукав майор, одновременно приставляя к селезенке короткий ствол «ПСС». Сняв очки, он вперил в директора взгляд серых глаз.

— Ты?! — поначалу опешил тот. — Как ты сумел пройти?!

— Не задавай идиотских вопросов и не поднимай шума, — спокойно посоветовал Александр вместо ответа. — Пойдем-ка в твой кабинет — выпьем французского коньяку, заодно потолкуем…

Он легонько подтолкнул его в сторону кабинета, но Асланби, послушно сделав три шага, вдруг остановился. Смерив своего эмиссара испепеляющим взглядом, выдавил:

— А где деньги? Где же деньги, переданные тебе моим курьером?! Там же астрономическая сумма!..

— Не переживай, они спрятаны в надежном месте…

В это мгновение за спинами мужчин раздался приятный женский голос:

— Здравствуйте.

Асланби с Александром обернулись…

Из игрового зала во внутренний коридор вошла Элеонора. Ее можно было узнать лишь по длинным русым волосам, беспорядочно ниспадавшими на плечи, грудь и спину волнистыми локонами. Стройность безупречной фигуры подчеркивали черные джинсы и такая же футболка с большим, вышитым золотыми нитями, орлом на груди. Запястье левой руки украшал удивительной красоты золотой браслет с бриллиантами…

Подойдя ближе, девушка чуть склонила голову вперед и, разглядывая их поверх узких темных очков, поздоровалась вторично:

— Здравствуйте, господа.

— Почему не предупредила об изменениях в плане? — вместо приветствия, грозно справился босс.

— Я запретил ей это делать, а телефон отобрал, — ответил вместо напарницы Александр, ощущая на себе ее благодарный взгляд.

Его пистолет по-прежнему упирался в бок Асланби, и пока данный аргумент оставался в силе, особых недовольств или агрессии от противной стороны Сашка не ждал.

— Так ты угостишь нас коньяком или мне следовало прихватить бутылку с собой? — негромко возмутился он.

Вздохнув, директор поплелся к кабинету. В метре от него, почти касаясь плечами, следовали недавние напарники — Элеонора и Баринов. Хозяин игорного заведения свернул по коридору налево, прошел еще метров семь-восемь, и оказался у своего кабинета. Вот тут-то спецназовец и допустил роковую ошибку — Асланби Вахаевич вошел внутрь первым…

Майор совершенно упустил из виду, что Донатас — начальник личной охраны предводителя «Слуг», вовсе не был им убит в подвале до вояжа на Дальний Восток. И тем более, он не учел того, что прибалт мог в это время находиться там — за дверью…

Шагнув за порог, директор успел подать тому какой-то неприметный знак и сразу же отскочил в сторону. И лишь после этого офицер «Шторма» увидел сидящего за столом Донатаса с перечеркивающей лицо черной повязкой, и направленным на него револьвером…

Ему требовалось одно мгновение, чтобы, исполнив отчаянный канкан из «Молнии», не дать тому прицелиться, а заодно и нажать на курок самому. Все это он непременно успел бы сделать, если бы вдруг…

— Нет!! — отчаянно крикнула танцовщица, оказавшись прямо перед Александром и прикрыв его собой.

Возглас ее прервал выстрел прибалта. Хлопок же бесшумного пистолета Баринова запоздал всего на долю секунды. Асланби моментально получил рукояткой «ПСС» по основанию черепа и, закатив глаза, безвольно сполз по стене, распластавшись на толстых коврах. Главный телохранитель с запрокинутой назад головой так и остался сидеть в кресле. Над правой бровью неразговорчивого наемника, краешек которой выглядывал из-под скрывающей искалеченный глаз повязки, зияла небольшая черная дырка.

Сашка подхватил девушку на руки…

— Что с тобой, Элеонора?.. Куда он попал?.. — взволнованно спрашивал он.

— Кажется, в сердце… — прошептала она, отнимая окровавленную ладонь от золотого орла на футболке.

Баринов присел прямо на пол, уложил ее голову к себе на колени и осторожно отыскал на одежде пулевое отверстие — оно находилось чуть ниже левой груди…

— Нет, девочка, сердце не задето! — успокаивал он напарницу, ласково поглаживая русые прядки на ее виске. — Это принято считать, будто оно слева, понимаешь? Потому что боль туда отдает. Но оно посередине… Почти посередине!.. Держись, Элеонора!

— Саша… — позвала она слабеющим голосом.

— Я здесь… с тобой…

— Ты обещал меня поцеловать… Помнишь?..

— Конечно…

— Поцелуй, пожалуйста… В первый и в последний раз. Не переживай, Ильвира простит тебе это…

Склонив голову, Александр ненадолго прикоснулся к ее теплым губам.

— Спасибо… Теперь я могу считать, что почти добилась своего, — превозмогая боль, улыбнулась она. Нащупав его ладонь, танцовщица что-то вложила в нее и сжала пальцы молодого человека в кулак. — Передай Ильвире мой браслет… Если она не захочет его носить, продайте — он жутко дорогой. А деньги вам будут нужны, чтобы ускользнуть из этого ада. Ускользнуть и скрыться подальше отсюда…

Слова с каждой минутой она произносила все медленнее, некогда легкое дыхание становилось тяжелее, а лицо покрывалось бледностью. Судорожно, но с явной слабостью сжав его руку, Элеонора еле слышно произнесла:

— И… я очень хочу, чтобы у вас с ней все сложилось… Она хорошая… Будьте счастливы!..

Он мог бы вызвать «скорую» или как-то по-другому побороться за ее жизнь, но — увы… Десятки, даже сотни раз майор спецназа видел чужую смерть и все лики ее давно постиг наизусть. Жизнь в молодой женщине угасала, и сделать что-либо было уже невозможно. Как бы он этого ни желал…

Когда силы ее иссякли, а дыханье стихло, он еще долго сидел, обнимая свою надежную напарницу, устремившую взгляд красивых зеленых глаз куда-то ввысь, в невидимое из глухого и душного кабинета небо…

Баринов провел ладонью по бледному лицу, навсегда прикрывая ее веки; встал и медленно подошел к очнувшемуся директору. Резко поставив одной рукой этого мерзавца на ноги, другой изрядно засветил ему куда-то в район челюсти. Тело Асланби с грохотом перелетело через стол и расслабленным кулем рухнуло между потухшим камином и убитым Донатасом…

Спустя четверть часа, когда хозяин «Южной ночи» слегка оклемался от глубочайшего нокаута, майор впихнул его во второе кресло, плеснул в лицо минеральной водой из бокала и сурово сказал:

— Тебе известен большой пустырь на улице Лермонтова?

Тот кивнул, неверными движениями вытаскивая из кармана платок.

— Завтра в семь утра подъедешь туда с Ильвирой и Ренатой в заправленной машине, оформленной на мое имя.

Присев на краешек стола, спецназовец вынул из безжизненной кисти прибалта револьвер, заглянул в барабан и внятно, так чтобы смысл сказанного непременно дошел до ушибленного сознания главного «слуги» Ислама, повторил:

— Запомни: в автомобиле должны находиться только ты, Ильвира и Рената.

Пытаясь сохранить достоинство, Асланби Вахаевич не отвечал. Он осторожно промокал платком свои разбитые, кровоточащие губы и сосредоточенно ощупывал языком нижнюю десну, на которой отныне не доставало трех зубов.

— Там же и состоится наш обмен, — продолжал тем временем Александр. — Ты мне живых и невредимых женщин — я тебе ту самую сумку с четырьмя с половиною миллионами, доставленную два дня назад в Приморье курьером.

Услышав о деньгах, директор немного оживился и едва приметно кивнул…

— И последнее… — молодой человек встал и, тяжело вздохнув, посмотрел на лежащую Элеонору. — Одолжи мне до завтрашнего утра свою машину — я хочу похоронить ее сам…

Вскоре дверь, ведущая во двор, широко распахнулась. Первым по короткому каменному крыльцу спустился Асланби, за ним, неся на руках мертвую девушку, к иномарке подошел Баринов. Он усадил недавнюю напарницу на переднее сиденье, пристегнул ремнем и занял место за рулем. Владелец казино безропотно и все так же молча подал ключи…

— До встречи, — зло бросил ему Сашка. И машина, оставив во дворе сизоватый дымок, скрылась в темном проеме арки.

Он не знал ни ее фамилии, ни отчества, ни названия города, откуда около трех лет назад она приехала в Кизляр. Все, что было ему известно — имя, да страстное увлечение балетом и танцами. Давно догадывался и о симпатии Элеоноры, что питала она к нему, и которая, видимо, под окончание Дальневосточной миссии переросла в неистовую влюбленность…

Свернув с загородного шоссе на проселочную дорогу, майор долго петлял по узким замысловатым виражам средь густого леса, пока случайно не выехал на высокий берег речной излучины. Выключив двигатель, он не покинул автомобиль сразу, а несколько минут оставался сидеть неподвижно, глядя на девушку…

Она сидела рядом будто живая, случайно задремавшая на каких-нибудь пять минут. Красивые ухоженные ладони покоились на широком сиденье подле бедер; голова, чуть откинутая назад, утопала в мягком подголовнике, а легкий ветерок, врывавшийся в приоткрытое окно, заигрывал с чудесными русыми волосами. И только золотой орел с пробитым левым крылом напоминал о недавней, непоправимой трагедии…

Невольно припомнив, как впервые увидел ее, исполнявшую сказочный, завораживающий танец на мизерной сценке вокруг шеста, Александр прикрыл глаза…

Потом, наклонившись над ней, еще раз поцеловал похолодевшие губы и, рывком покинув автомобиль, принялся за дело. Отыскав в багажнике среди инструментов кабардинский нож с широким лезвием, и упав на колени, офицер «Шторма» в течение часа с ожесточением копал могилу на вершине обрывистого берега живописной речушки. Копал, непрерывно вспоминая, как точно так же хоронил боевых друзей в Чечне во время многочисленных операций и рейдов…

Он вернулся в городок, когда совсем стемнело. Спрятав машину средь автомобильного скопления на привокзальной площади, Баринов вошел в здание железнодорожного вокзала и прямиком направился в зал, где размещались автоматические камеры хранения…

Он намеренно избегал встреч с блюстителями порядка, так как был уверен: местные силовые структуры о нем оповещены, и рыщут в поисках зарвавшегося бывшего заместителя, перешедшего дорогу всесильному директору «Южной ночи»…

Через пять минут майор уже возвращался к иномарке Асланби Вахаевича. В одной руке в такт шагам колыхалась туго набитая спортивная сумка, в другой же он осторожно транспортировал пластиковый кейс. Тот самый кейс, который они на пару с капитаном Игнатьевым снарядили перед выездом из Ставрополя разнообразными хитрыми приспособлениями для экстренного и непредвиденного случая.

Именно такой случай, по мнению профессионала от спецназа, наступал в семь часов утра следующего дня…

Глава четвертая

Скоростной поезд следовал вдоль западного побережья острова Хонсю. От Аомори до Киото — бывшей японской столицы, современный, комфортабельный состав проносился за шесть с половиной часов, совершая по пути лишь пятиминутные остановки в восьми, относительно больших, городах.

«Да, это не Россия, — пытался отвлечься от гнетущих мыслей Газыров, утопая в удобном кресле пассажирского вагона, — восемьсот пятьдесят километров за каких-то шесть часов, да еще с остановками. От Грозного до Москвы в два раза дальше, так и трястись целых двое суток, со сквозняками и туалетной вонью. А тут… не хуже чем на реактивном лайнере…»

Слева за окном мелькали, словно игрушечные деревеньки, прилепившиеся к подножиям холмов и вулканов в окружении каскадных, желто-зеленых плантаций. Затем селения сменялись густыми субтропическими лесами, завораживающими непривычными формами и ярким разноцветием растительности.

Руслан достал из сумки начатую еще на теплоходе бутылку. Не обращая внимания на престарелого японца, сидевшего напротив и с удивлением глазевшего на иностранца, он приложился к горлышку и сделал несколько больших глотков. Страх перед Российскими спецслужбами понемногу отступал, но с момента схода с круизного судна появилось и не пропадало ужасное чувство тревоги за старого друга. Ни Мухарбека, ни его семьи, к величайшему изумлению Газырова, на океанском лайнере не оказалось. То ли приятель попросту опоздал к его отправлению, то ли произошло нечто непоправимое…

Поезд мягко, словно не касаясь полотна, летел по незнакомой стране на юг. Солнце, сперва освещавшее небольшое купе слева, давно перевалив через зенит, ушло на запад и теперь заглядывало в вагон сквозь правые окна. Так окончательно и не успокоившись от нервных переживаний за исчезнувшего друга и продолжая смотреть на необычные пейзажи за окном, Руслан незаметно задремал…

— Киото? — открыв глаза и спохватившись, кивнув Газыров в сторону пригорода, мимо которого проезжал, замедляя ход, поезд.

— Киото, Киото, — с поклонами, вежливо улыбаясь, лепетал старик.

— Спасибо дедушка, выручил… — пробормотал кавказец, доставая с полки кейс и подхватывая спортивную сумку, — а то я, понимаешь, в ваших каракулях пока не силен…

Старик-японец услужливо помог открыть прозрачную дверцу купе, продолжая что-то объяснять. Но, Руслан Селимханович, не обращая внимания на непонятную речь, уже продвигался по узковатому коридорчику к выходу из вагона.

На небольшой привокзальной площади он без труда нашел такси и, четко проговорив водителю название курорта, устроился на заднем сиденье. Автомобиль плавно тронулся и поплыл по великолепным дорогам большого города. Вскоре строгая, деловая архитектура, снова сменилась на пригородную и сельскую — такси миновало восточную границу мегаполиса и неслось в направлении пресноводного озера Бива. Именно на его живописных берегах, напоминавших Ривьеру, раскинулось множество уютных селений, специально возведенных для безмятежного семейного отдыха.

«Если Мухарбек промедлил и попался в лапы контрразведки — это еще полбеды, — размышлял чеченец, мысленно возвращаясь к судьбе земляка. — Но ведь оставался и второй вариант — во сто крат худший для нас обоих. Что если до него добрались представители этой таинственной и всесильной организации?.. Да поможет Аллах Мухарбеку и его семье!..»

Машина, свернув с широкой магистрали и проехав несколько сот метров по узкой асфальтовой дороге, остановилась у высоких арочных ворот. Таксист проворно выскочил и, открыв заднюю дверь пассажиру, стал ловко извлекать из багажника вещи, собираясь, похоже, донести их до нужного места.

— Какой же вы неизбалованный народ!.. В России так обхаживают только боссов, да и то за немалые деньги, — удивленно проворчал Газыров, а вручив молодому японцу несколько купюр, махнул рукой в обратную сторону: — Ладно уж, езжай… Я и сам не имею понятия куда дальше идти…

Пожилой кавказец, взвалив на плечо сумку и подняв кейс, протиснулся боком через никем не охраняемый вход и зашагал вразвалочку по выложенной плоскими, бесформенными камнями тропинке. Предстояли нелегкие поиски близких, более точных координат проживания которых, он и в самом деле не знал. Поплутав по уютной, утопающей в зелени курортной деревне, сплошь застроенной двухэтажными домиками с загнутыми кверху углами крыш; спортивными площадками; маленькими ресторанчиками и непонятными архитектурными сооружениями, он вышел, на берег большого озера. На каменистом пляже, в лучах вечернего солнца, Газыров, увидел, наконец, лица родных людей и блаженно вздохнул.

Нежданное появление Руслана вызвало у семьи и панику, и растерянность, и восторг… Старшие дети, подбежав, обнимали, а младшая дочь прыгала вокруг и, о чем-то щебеча — не давала открыть рта. Подошедшая жена побледнела и стояла напротив неподвижно…

Рослая, статная женщина с восточной внешностью, с подкрашенными ровными волосами, забранными в тугой пучок на затылке, и не утратившая не смотря на возраст былой красоты, еще во Владивостоке подметила нервозность мужа. Странными казались перемены в поведении; не ждала она ничего хорошего и от неожиданной, спешной и похожей на бегство поездки с детьми в Японию. Женщина с испугом и укоризной смотрела на мужа, не смея оборонить при этом ни слова…

— Пап, ты приехал за нами? — спросила, прижимаясь к нему, младшая дочь, — мне тут скучно. Я хочу домой к подругам! Мне с Дашей из соседнего дома интереснее, чем с местными девочками — я их почти не понимаю…

Чеченец, поглаживая темные волосы десятилетней девочки, нежно посмотрел на жену и негромко произнес:

— Да, я приехал за вами… Но, у нас теперь будет другой дом, а у тебя, моя хорошая, новые подруги. А сейчас пойдемте, помолимся за Мухарбека…

За сорок минут до отправления судна Мухарбек в отчаянии метался по кабинету «Восточной кухни» в ожидании запаздывающей семьи. Два огромных чемодана стояли вдоль стены, остальные вещи должна была собрать и захватить с собой жена. Он названивал домой через каждые пять-десять минут и торопил, торопил…

На последний звонок никто не ответил.

— Слава Аллаху… — прошептал кавказец. — Значит, уже едут.

Взгляд его постоянно натыкался на ставшие родными предметы, в окружении которых на протяжении многих лет они с Русланом обедали чуть не каждый день. Теперь у всего этого будет другой владелец, купивший немалое хозяйство почти за бесценок…

Дверь неожиданно без стука отварилась. На пороге кабинета выросли три незнакомые личности…

— Ты куда-то собрался, Мухарбек? — с нагловатой ухмылочкой спросил один из них, узрев чемоданы и доставая из-за пояса ствол с глушителем.

Двое приятелей молодого наглеца встали у двери. В их руках появились такие же бесшумные пистолеты…

— Кто вы такие? — медленно попятился он назад, но не от страха, а оттого, что там — на стене, висел заряженный охотничий карабин.

— Какая тебе разница, — равнодушно отвечал главарь непрошеных гостей. Понятливо кивнув на оружейную «галерею», он снова одарил его дьявольской улыбочкой: — Ты об этом даже не думай. Я тебе другой вариант предложу.

— У вас ко мне какое-то дело?..

— Нас интересует твой дружок Газыров. Где он?

— В офисе, должно быть! Где же еще?.. — недоуменно пожал тот плечами.

— Там его нет. И уже, видимо, никогда не будет.

Пожилой чеченец промолчал…

— Хорошо. Тогда поступим так… — присел на край стола предводитель бандитской троицы. — Если не скажешь где он, мы прикончим всю твою семью. Устраивает?

Глядя в беспощадные, полные животной жестокости глаза этих людей, Мухарбек побледнел — его близкие вот-вот должны были появиться здесь…

— А если я сообщу его координаты?.. — медленно начал он, искоса посмотрев на настенные часы.

До отхода круизного лайнера оставалось двадцать минут. От «Восточной кухни» на всех парах можно домчатся до причала за четверть часа. Значит нужно протянуть еще минут шесть-семь. Главное, что б и семья теперь не поспела сюда вовремя…

— Тогда мы не тронем твоих родных, — заверил молодой чеченец.

Бывший владелец ресторан еще немного помедлил, будто обдумывая условия. Потом с надеждой молвил:

— А на что могу рассчитывать лично я?

— Вот касательно тебя я и хотел предложить один занятный вариант. Умрешь-то ты в любом случае — слишком уж много знаешь. Поможешь разыскать Газырова — дам тот карабин и один патрон. Заложил друга и застрелился — все, вроде, по-честному, да? Ну, а за упрямство мы накажем. Здорово накажем — и семьи лишишься, и сам смерть примешь долгую, мучительную…

Мухарбек сделал испуганное лицо и вдруг надолго закашлялся…

— Можно, я воды… Воды хлебну… — прохрипел он минуты через две.

— Хлебни-хлебни…

Он налил из пластиковой бутылки минералки, выпил один стакан, другой… Еще разок стрельнул глазами на циферблат, не торопясь поставил посудину на стол.

— Ладно, я согласен. Он собирается отплыть сегодня на круизном лайнере в Японию. Названия судна и времени отправления, извините, точно не знаю…

Обернувшись к подручному, главарь обронил:

— Позвони и выясни.

Тот спешно набрал на мобильнике номер справочной и узнал интересующие сведения. Старший среди бандитов посмотрел на свое запястье, покачал головой и сызнова обратился к пожилому соплеменнику:

— А ты, как я понимаю, с чемоданами загород едешь?..

— Я всего лишь продаю ресторан, вот и собираю пожитки…

— Ну, что ж, поверим… Дайте ему карабин.

Звонивший в справочную службу морского вокзала парень быстро подошел к стене, снял охотничий карабин «Тигр» и передернул затвор. Убедившись, что патрон в стволе, отсоединил короткий магазин, бросил его в карман, а готовое к выстрелу оружие подал Мухарбеку. При этом все три бандита направили на него пистолеты…

— Не тяни, — скомандовал главарь.

Пожилой чеченец молча присел на диван, снял правый ботинок, стянул носок. Лег, устроив голову у самого валика; положил карабин сверху — вдоль тела, уперев ствол в подбородок…

Спустя полминуты в закрытом кабинете «Восточной кухни» прогремел выстрел…

Семья Мухарбека примчалась в ресторан примерно через три минуты. Дети оставались в машине, а жена, растолкав ресторанную прислугу, столпившуюся возле входа в отдельный кабинет, увидела страшную картину…

Раскидав руки, на диване лежал труп ее мужа. Рядом с диваном валялся мощный охотничий карабин, до спускового крючка которого он, вероятно, сумел дотянуться большим пальцем правой ноги. Пуля пробила голову, снеся почти половину затылка, прошила насквозь круглый диванный валик и глубоко застряла в стене, кропотливо и с фантазией разрисованной неизвестным художником в восточном стиле…

— Мы от Мухарбека, — доверительно прошептал рослый чеченец, поглядывая то на таможенника, то на парочку своих соплеменников, сидящих в автомобиле с открытыми дверцами.

— Он собирался подъехать… — растерянно развел руками мужчина в темно-зеленой форме, — но я его не дождался.

— Он передумал ехать и прислал нас извиниться.

— Что ж, — пожал плечами тот, — всякое случается. Передумал, так передумал…

— Мухарбек просил узнать: отбыл ли его друг?

Работник таможни помялся, решая, стоит ли нарушать данное Руслану Селимхановичу слово о сохранении полной конфиденциальности отъезда. Но, уповая на то, что все кавказцы заодно, сообщил:

— Отбыл. Лично проводил до каюты…

— Замечательно! — хлопнул по плечу русского южанин. — Спасибо, земляк за хорошую весть.

«Земляк» готов был тут же откланяться, да чеченцы вдруг придержали его, выудив откуда-то красивую бутылку коньяка и одноразовые стаканчики. Предводитель этой троицы по-хозяйски предложил:

— Давай-ка, отметим отъезд нашего уважаемого знакомого…

— Я на службе, не положено… — попытался было отказаться тот.

— За рюмку хорошего коньяка с тебя, брат, никто не взыщет. Держи…

Покорно кивнув, таможенник принял наполовину наполненный пластиковый стаканчик…

— Ну, давайте… И спасибо тебе, друг, за помощь.

— Не стоит. Ваш босс тоже нас частенько выручал… — польщено заулыбался пограничный служивый, вытирая губы платком. — Отличный коньяк!

Кавказцы осушили свои стаканчики. Рослый знаком предложил еще по одной…

— Нет-нет, ребята, спасибо. Мне через полчаса следующее судно провожать…

Отъехав от здания таможни, чеченцы остановили машину на набережной. Выбросив недопитую бутылку с одноразовой посудой в море, они проглотили по паре каких-то пилюль, запив их изрядным количеством минеральной воды.

— Как думаешь, Муса, найдем мы этого русского эмиссара? — лениво вопрошал сидевший за рулем.

— До конца искать будем, — упрямо и резко огрызнулся старший. — Асланби приказал зачистить регион, значит, будем зачищать, пока все концы не обрубим! Ни одной живой суки, знающей о вагонах с «товаром» остаться не должно, ясно!?

Отвязавшись от назойливых молодых визитеров, мелкий чиновник в темно-зеленой форме отправился оформлять необходимые отчетные документы. Однако, поднимаясь по лестнице на последний этаж, внезапно схватился за сердце, осел и, заваливаясь на ступеньки, стал приглушенно хрипеть. Сбежавшиеся сослуживцы вызвали «скорую помощь», перенесли мужчину с лестницы в комнату отдыха — на мягкий диван и поближе к работающему кондиционеру, смочили грудь и голову холодной водой, а под расслабленный, отяжелевший язык несчастного сунули таблетку валидола.

Примчавшийся вскоре врач послушал затихавшее сердце, быстро сделал кардиограмму, всадил пару каких-то уколов в вену и отдал команду везти того в реанимацию, но… Когда бедолагу перекладывали на носилки пульс у того полностью пропал. Ни продолжительный массаж, систематически прерываемый мощными электрическими разрядами, ни укол длинной иглой в самое сердце, порозоветь его матово-бледное лицо так и не заставили…

— Ну и август выдался!.. — вздохнул худощавый эскулап, устало снимая марлевую повязку и вытирая ею свой мокрый лоб. — Увы, такая жара безжалостна к сердечникам. Особливо в совокупности с нашей приморской влажностью…

Глава пятая

С привокзальной площади майор решил-таки уехать — слишком уж людным показалось это местечко, а машину Асланби в небольшом городке, должно были, знать очень многие. После получаса скитаний по темным улочкам, он наткнулся на неприметный переулок и, свернув в его узкое жерло, припарковал иномарку под разлапистым каштаном. Заглушив двигатель, поднял тонированные стекла…

В абсолютном мраке Баринов открыл кейс и на ощупь отыскал тонкий длинный фонарь, свет которого навряд ли был бы заметен снаружи. Включив его, он переместил тяжелый чемоданчик на колени и приступил к детальному изучению содержимого.

— Подслушивающее устройство… Приемник… Набор ядовитых препаратов на все случаи жизни и смерти… Прибор ночного видения… — еле слышно шептали губы. — Когда-нибудь это определенно пригодится. Но не завтра.

Отодвинув в сторону ненужные подручные средства, Александр взял в руки несколько упаковок странного материала различного веса и формы.

— Пластид. Немного теплее…

Эти находки переместились на сиденье правого кресла…

Следующим предметом, привлекшим внимание спецназовца, стал некий «фартук» или, как его окрестили юмористы из спецслужб «Кто там? Пять грамм!» «Фартук» представлял собой два вставленных один в другой и наглухо заваренных тонких металлических цилиндра различного диаметра. Пространство между ними было сплошь заполнено стальными пятиграммовыми шариками, а в отверстие внутри меньшего цилиндра перед применением вставлялся все тот же пластид. Убойная сила сего устройства напрямую зависела от веса снаряженного взрывчатого вещества, но в любом случае практически не оставляла шансов тому, кто оказывался в радиусе десяти-пятнадцати метров от эпицентра взрыва.

— Горячее… — приглушенно молвил он, откладывая на соседнее сиденье и эту штуковину.

Скоро туда же переместились электрический взрыватель и небольшой аккумулятор. Теперь в кейсе, помимо совсем уж незначительных мелочей, оставались лишь два механизма подрыва — радиоуправляемый и часовой.

— Совсем горячо!.. — удовлетворенно кивнул майор, остановив свой выбор на простом и безотказном таймере.

Опасаясь подвоха со стороны Асланби, Баринов подъехал к обширному пустырю загодя — в пять тридцать, когда суховато поблескивающее сквозь утренний туман солнце едва выглядывало из-за макушек темных пирамидальных кипарисов. Оставив автомобиль на видном месте, сам он скрылся в зарослях высокого кустарника, произрастающего на удалении прицельного револьверного выстрела от предполагаемого места встречи. Офицер «Шторма» осмотрелся, проверил 6-зарядный барабан бельгийской «Барракуды», в котором после роковой встречи с Донатасом оставалось пять неиспользованных патронов; заглянул в обойму бесшумного «ПСС» — боезапас того и вовсе ограничивался двумя выстрелами. «Да уж… — вздохнул он, готовясь к длительному ожиданию, — сюда бы РПКСН или „калаш“ с подствольником — тогда бы я чувствовал себя в этих кустах поуютнее. Ну да ладно — дальше видно будет… Ежели директор „Южной ночи“ не нагрянет сюда с армадой приспешников — выкручусь. Лишь бы не опоздал!..»

И тот, к счастью, приехал вовремя. Сразу же заметив свою машину, он смело подрулил к ней и остановился метрах в пяти. Александр без труда узнал тот самый темно-серый «Форд», маячивший в поле зрения в первые дни знакомства с Кизляром. Асланби Вахаевич плавно опустил тонированные стекла, давая возможность бывшему заместителю хорошенько разглядеть пассажиров. В салоне и впрямь кроме самого директора казино находились только Ильвира и Рената…

— Сидите здесь, — скомандовал предводитель «Слуг Ислама» заложницам, — дернетесь без разрешения — пристрелю обеих.

Зло зыркнув на него большими темными глазами, Ильвира демонстративно отвернулась и стала всматриваться в заросли кустарника, в надежде поскорее увидеть Александра. Тот появился сразу же, как только убедился в четком исполнении Асланби вчерашнего уговора.

— Я привез девчонку и ее мать, — немного шепелявя, доложил директор и добавил: — «Форд» заправлен. Вот документы на него. Все твои условия выполнены.

Майор улыбнулся сияющей от радости Ильвире, взял документы и подвел Асланби к его же собственной иномарке. Открыв багажник, кивнул на объемную спортивную сумку:

— Пересчитывать будешь?

Хозяин игорного заведения пожевал опухшими, с подсохшими за ночь болячками, губами; вжикнул застежкой молнии; с благоговением провел пальцами по рядам пачек новеньких банкнот… Наугад вытащив одну, быстро и профессионально пролистал купюры…

— Ол райт, — буркнул он, закрывая баул. — В расчете.

Незаметно глянув на часы, Сашка молвил:

— Подожди, я хотел бы осмотреть «Форд». Мало ли…

Он поочередно обследовал багажник, двигатель, все так же неприметно бросая цепкий взгляд на циферблат… Затем усевшись на водительское место, проверил наличие топлива в баке, тихо при этом шепнув двум пассажиркам:

— Потерпите еще немного. Потерпите…

Опять мимолетно посмотрев на минутную стрелку, обернулся и крикнул:

— Все нормально. Надеюсь, наши пути пересекутся не скоро.

— Это точно!.. — зловеще усмехнулся Асланби Вахаевич, провожая недобрым взглядом медленно уезжавший с пустыря автомобиль.

Правая рука его нащупала в кармане пиджака маленький передатчик с коротким усиком — антенной. Выудив прибор на свет божий, и передвинув боковой полозок в положение «ON», чеченец по отцовской линии подождал ровно секунду, пока загорится мизерная зеленая лампочка, сигнализирующая о готовности продвинутого американского устройства к работе. Большой палец владельца «Южной ночи» мягко лег на слегка утопленную в корпус красную кнопку. До приведения в действие средних размеров фугаса, умело вмонтированного за ночь его людьми под заднее сиденье «Форда», оставался один миг…

В этот же самый миг Баринов, немного притормозив у выезда с пустыря, вовсе не смотрел на дорогу — взгляд его, будто намагниченный, следил уже не за минутной, а за секундной стрелкой наручного хронографа, только что достигшей нужного деления…

Тихое раннее утро над пустырем внезапно нарушилось громким двойным взрывом — закончил отсчет простейший, изготовленный на Пензенском часовом заводе, таймер, соединявший аккумулятор с электровзрывателем, торчавшем в заряде пластида. Пластид цилиндрической формы находился внутри «фартука», а тот в свою очередь покоился на самом дне спортивной сумки.

Стоявший в трех метрах от иномарки Асланби, вероятно погиб сразу же — при первом взрыве, когда в разные стороны с убийственной скоростью разлетались сотни стальных пятиграммовых шариков. Сразу же последовал и второй взрыв — полыхнул автомобильный бензобак иномарки, так же предусмотрительно заправленный майором под самую заглушку.

У выезда с пустыря еще не осела пыль, поднятая колесами резко набравшего скорость «Форда»; тысячи зеленоватых купюр еще мельтешили в воздухе, а жители соседних домов уже названивали по единому телефону МЧС… Однако спешить врачам, пожарникам и милиционерам было особо некуда — изуродованная иномарка спокойно догорала посреди огромного пустыря, а отброшенный взрывной волной труп хорошо известно в городе человека неподвижно лежал метрах в десяти-двенадцати — у самых зарослей кустарника, где несколькими минутами ранее прятался его бывший заместитель по безопасности…

Проехав с десяток кварталов по сонному Кизляру, спецназовец тормознул возле какой-то площади и поторопил спутниц:

— Быстренько уходим!

Покинув автомобиль, они свернули за угол, скорым шагом достигли ближайшей остановки общественного транспорта и запрыгнули в автобус, идущий до северной окраины городка…

— Наконец-то! — радостно переглянулись мать с дочерью.

— А почему мы не воспользовались «Фордом»? — зашептала Александру на ухо запыхавшаяся Ильвира. — Он действительно заправил его по дороге на пустырь…

— Не стоит рисковать, — отвечал тот, проводя ладонью по ее щеке. Легонько пожимая руку Ренате, пояснил: — Во-первых, и Асланби запросто мог устроить нам такой же неприятный сюрприз. А во-вторых, его люди в состоянии перехватить нас на приметной машине в весьма отдаленных от Кизляра районах. Так ведь?..

Девушка не сдержала порыва и обняла молодого человека, поцеловав при этом в щеку. Заметив не то удивленный, не то осуждающий взгляд матери, опустила глаза, залилась краской…

— Подожди, Александр, — попросила Рената, когда они вышли из автобуса на конечной остановке, и он поднял руку, голосуя у шоссе. Опустив голову и будто стесняясь, она призналась: — Некуда нам ехать…

— А здесь я вас не оставлю, — уверенно заявил майор. — У директора «Южной ночи» тут немало последователей, и спокойно жить в Кизляре вам не дадут.

— Не дадут, — подтвердила женщина, оборачиваясь назад и тоскливо глядя на окраину маленького, уютного городка.

Ощущая немалую вину, за все происшедшее с миниатюрной женщиной и хрупкой девушкой, Баринов лихорадочно искал варианты…

— Поедемте в Ставропольский край, — предложил он. — Я оттуда родом и что-нибудь придумаем. Вместе не пропадем!.. Ну, решайтесь!..

Вцепившись в Сашкин локоть, девушка в страхе ждала, что же скажет мать. А та, похоже, давно обо всем догадывалась. Дочь начала взрослеть, меняться, стремительно превращаясь из ребенка в хорошенькую, милую девушку, сразу после знакомства с этим плечистым сероглазым красавцем. Рената отлично слышала и тихие вздохи своей Ильвиры, и беззвучные рыдания в подушку по ночам. Видела и печать грусти на лице в долгом ожидании приезда спасенного ими русского офицера. Кто ж знал, что вслед за его приездом случится такое несчастье? Да и виноват ли он был в этом?..

— Я знаю, — неожиданно тихо сказала женщина.

Не понимая о чем она говорит, молодой человек с девушкой смотрели на нее…

— Я знаю, — повторила Рената, — с тобой моя дочь никогда не пропадет. Поезжайте вместе…

— А ты?! — испуганно воскликнула Ильвира.

— Пойду попрощаюсь с братом — твоим дядей. Он, верно, и до ныне переживает за нас, ищет… А потом поеду обратно в Батой.

— Я так и думала, — обречено закивала головой девушка. — Ты никогда бы не смогла оставить могилу моего отца…

— Правильно думала, доченька… Не смогла… Многое вспомнила, переворошила, переосмыслила, пока взаперти с тобой сидели. Там мне место — возле мужа моего…

— Возьми, Рената, — вложил Александр ей в руку пухлую пачку долларов.

Та замотала головой, пытаясь вернуть деньги. Но молодой человек остался непреклонен:

— Увы, Рената — без этой американской бумаги в нашей стране сейчас не обойтись. А мы обязательно тебя навестим, когда сами определимся…

Приблизительно через час Баринов с Ильвирой сидели в кабине транзитного «КамАЗа», мчавшегося по хорошему ровному шоссе куда-то на северо-запад. Прикрыв глаза, девушка положила голову на плечо молодого человека и, кажется, дремала. Александр смотрел на бегущее навстречу дорожное полотно и изредка кивал в ответ на бесконечную болтовню развеселого русского водителя. Думая о чем-то, он легонько сжимал в своих руках ладони любимой Ильвиры…

— Уснула, что ли? — вдруг спохватился шофер, убавляя громкость орущего приемника.

Майор вновь кивнул…

— Совсем молоденькая она у тебя… Жена?

— Почти, — наконец, подал голос молчаливый попутчик.

— Местная?

— Да…

— Тогда если не жена, как же ее с тобой отпустили?! — не унимался соскучившийся по общению сорокалетний мужчина. — У здешних ведь с соблюдением этих условностей строго.

— Я украл ее, — запросто отвечал тот.

— Как украл?! — ошалело уставился на пассажира водила.

— Просто — взял да украл. Вот везу к себе…

— Ни хрена себе!.. Стало быть, я — соучастник?!

Секунду поразмыслив, он опустил на глаза сидевшие на лбу темные очки, глотнул из пластиковой бутылки минералки и, крякнув, решительно изрек:

— А!.. Где наша не пропадала! Красть — так с музыкой!..

Он снова врубил приемник, еще сильнее утопил в пол кабины акселератор и сосредоточил внимание на шоссе…

Слушая короткий диалог мужчин, Ильвира улыбалась. Когда незнакомый водитель поинтересовался, не жена ли она Саше, сердце ее на мгновение замерло… Услышав же ответ Александра, крепко сжала его ладонь, незаметно приподняла голову, поцеловала в щеку и снова уютно устроилась на крепком плече…

Глава шестая

Оставшись временно исполнять обязанности начальника Управления, Полевой ощущал себя в Ставрополе полновластным хозяином. Еще бы… Работая на обе противоборствующие стороны, он умело лавировал меж интересами и тех и других, пользуясь беспрепятственным доступом к самой засекреченной информации. Ему были известны имена многих агентов и сотрудников службы безопасности, работающих в отрядах сепаратистов и, когда за голову того или иного полевыми командирами предлагалась внушительная сумма, полковник долго не раздумывал. Не брезговал он и другими способами «подзаработать»…

Увы, но закрытая статистика количества измен на протяжении двух чеченских компаний весьма сухо констатировала следующий нелицеприятный факт: самым неблагонадежным срезом армейской среды являлись чины от подполковника до генерал-майора. Стоящие рангом пониже и склонные к предательству военнослужащие, либо не владели ценными для противника сведениями, либо представляли незначительный интерес ввиду мелкомасштабности занимаемых должностей. Те, что имели от двух и более генеральских звезд на погоне, предпочитали не ввязываться в сомнительные игрища в Иуду, а попросту занимались крупными финансовыми махинациями, считая данную деятельность «почище», а главное — поприбыльней. Тем более что с их положением, связями и прямым доступом к денежным потокам это не требовало большого ума и титанических усилий.

После непродолжительного разговора по сотовому телефону полковник Полевой нахмурился и долго расхаживал по кабинету, пока не остановился возле странного мрачного полотна, висевшего напротив портрета Президента Российской Федерации. Только что ему сообщили о смерти его друга — Асланби Вахаевича…

— И впрямь аутсайдер… — прошептал он, наконец, едва размыкая плотно сжатые губы. — Еще какой аутсайдер!.. Но… слишком уж прыткий. Придется с ним расстаться. Навсегда расстаться…

Затем заместитель начальника Управления переместился к большой карте Российской Федерации, что занимала все пространство стены от двери до угла кабинета. Поглазев на европейскую часть необъятной державы, он вернулся за стол и, что-то бормоча себе под нос, стал копаться в каких-то документах, спешно переворачивая страницы многочисленных папок белыми холеными руками. Наконец, распрямился, устремив уверенный взор в окно; ухмыльнулся и поднял трубку аппарата служебной связи…

— Стрельников?.. Приготовь машину, — поедешь со мной в Георгиевск… Нет, туда и обратно. Да и возьми еще одного надежного человека. Выезжаем через полчаса…

Свое задание агент ФСБ Баринов считал пока неоконченным. А война для спецназовца Баринова и подавно не имела конца. Он разворошил лишь одно осиное гнездо в Дагестане, а сколько их оставалось еще? Сколько в других соседних с Чечней республиках обитало «Слуг Ислама»? Потому-то майор сознательно игнорировал общественный транспорт дальнего следования и настойчиво вскидывал руку перед проносящимися по автострадам грузовыми машинами, продвигаясь к заветной цели исключительно автостопом. Заветной целью путешествия был, сначала родной Георгиевск, а потом, после короткого отдыха — Ставропольское управление ФСБ…

Сашка никак не мог взять в толк, почему после его обстоятельного телефонного доклада Полевому о вагонах с «товаром», ушедших в Бикин; о главаре экстремистской организации; о механизме поставки «Слугам» денежных средств, полковником до сих пор ничегошеньки не предпринято. Ни единой кардинальной меры по уничтожению этой заразы! Может быть, не успел? Ведь он говорил с Полевым незадолго до своего появления в Кизляре. Или не захотел?..

Во всем этом ему предстояло разобраться, а сейчас…

И Ильвира, и Александр вдоволь натерпелись от войны на Северном Кавказе, и теперь жаждали только одного — уединенного отдыха и счастливого наслаждения обществом друг друга в течение недельки-другой. Майор спецназа ни минуты не сомневался в том, что непременно вернется в ставший родным «Шторм», но… только не в самые ближайшие дни.

В Георгиевск парочка приехала ранним утром. В кармане Баринова оставалось несколько тысяч долларов, неистраченных во время миссии на Дальнем Востоке, а в маленькой дамской сумочке, купленной ими по дороге, лежал весьма дорогой браслет, историю которого Сашка вкратце поведал юной девушке, прежде чем исполнил последнюю волю Элеоноры. Украшение Ильвира приняла, да надеть на запястье не осмеливалась.

Нагрянуть с визитом к родителям он решил позже. А пока, обзвонив нескольких друзей детства, молодой человек со своей юной спутницей отыскали приемлемый вариант и, не теряя времени, отправились в предложенное одним из товарищей жилье на окраине города…

— Посмотри, какой чудный вид из окна… — восторженно сказала девушка, когда Колька Северягин — владелец двухкомнатных апартаментов на седьмом этаже старенького панельного дома, откланявшись, удалился восвояси — в новенький коттедж, построенный в престижном районе Георгиевска.

Александр подошел к ней, нежно обнял за плечи. Вид с седьмого этажа на бескрайние равнины воистину был потрясающим…

— Я так рада, что мы вместе. И одни… — прошептала она, поворачиваясь к молодому человеку. В ясном, чистом и открытом взгляде ее глаз сияла неистощимая радость оттого, что все преграды и ужасы, наконец, остались позади и они снова вместе.

— Надеюсь, это надолго, — отвечал он, прикасаясь губами к ее шее, плечам.

Трепетное волнение, охватившее восемнадцатилетнюю Ильвиру, делало ее еще прекраснее. Она поглаживала его темные волосы, прижималась к нему и отчего-то стеснялась поднять счастливые глаза. Вскоре пережитые ими треволнения умолкли, забылись, уступая место совсем другим ощущениям. Сердцам обоих не хватало места в груди, разгоряченное дыхание все чаще прерывалось долгими поцелуями. Оба чувствовали и с наслаждением осознавали: настал тот самый блаженный и долгожданный миг, дозволяющий преступить последнюю черту близости…

— Потерпи, мой хороший… Я сейчас быстренько в душ… — тихо простонала она, загадочно улыбаясь и выскальзывая из крепких объятий. — Я недолго…

Прошло около пяти минут. Ильвира шумно плескалась в ванной, майор курил возле открытого кухонного окна, по привычке гоняя меж пальцев свою монетку с остро отточенными краями и, размышлял о предстоящей поездке в Ставрополь.

Внезапно раздался короткий звонок в дверь…

Спецназовец машинально выхватил из-за пояса бесшумный «ПСС», да поморщившись, вспомнил, что в обойме того оставалось всего два патрона. Громоздкий револьвер покойного Донатаса — личного телохранителя предводителя «Слуг Ислама», он выбросил в реку сразу же, как только оказался с девушкой за пределами Дагестана…

Дверь не была оборудована глазком, и Баринов прислушался… Из подъезда не доносилось ни единого шороха, или же шум низвергавшейся из душа воды в ванной мешал распознать тихие звуки. А через секунду звонок настойчиво тренькнул еще раз.

— Кто? — осведомился он, предварительно сделав шаг в сторону и прячась за стену.

— Это ваша соседка снизу… — послышался женский голос.

— А что вам угодно?

— У меня вода в ванной ручьем бежит с потолка! Откройте скорее, пожалуйста…

Вздохнув, Александр щелкнул замком и… тут же увидел наставленный в прямо лицо толстый глушитель пистолета…

На первом этаже к дверям лифта в эту же минуту подходила престарелая женщина, нагруженная двумя хозяйственными сумками. Ожидая, покуда освободится лифт, она поочередно костерила последними словами власти страны, города, района… Потом взялась за родное ЖЭУ…

Вдруг откуда-то сверху эхом донеслись приглушенные хлопки. Один, второй… После двухсекундной паузы — третий, четвертый…

— Опять молодежь колобродит!.. — тяжко вздохнула бабка, в сердцах стукнув морщинистой ладонью по кнопке-лампочке. — Вот же нашли место для утех! Э-эх… никудышный народ подрастает! Никакой управы на них нет… Сталина бы сейчас в Кремль… Уж он-то враз бы порядок навел…

Неожиданно лифт сам — без вызова, прикатил вниз и гостеприимно отворил перед ворчливой старухой дверцы. Проживала она по странному совпадению тоже на седьмом этаже…

— Господи, а это еще что?.. — опешила она, выйдя через минуту из кабинки на свою площадку.

На полу — рядом с входом в соседскую квартиру, красовалась лужа крови. Нижняя часть двери и порог под ней так же были в темно-бурых подтеках…

Потихоньку поставив поклажу к стене, она приблизилась к чужой двери и, припав ухом к косяку, прислушалась… Должно быть в ванной сильной струей, монотонно хлестала вода. Боле никаких звуков из пустовавшего доселе жилища, не доносилось…

— Сами насвиничали, сами пущай и убирают, коль заселились!.. — зло прошипела женщина, с опаской переступая через багровую лужу и подхватывая авоськи. — А я им в уборщицы не нанималась…

Лишь только бабуля громко захлопнула за собою дверь, с восьмого этажа по лестнице осторожно спустились два человека. Не воспользовавшись лифтом, и мягко ступая по бетонным ступеням, они быстро пошли вниз. Оба были одеты в неприметную одежду. Первый спрятал за пояс пистолет с длинным глушителем и поспешно вытирал платком окровавленные руки. Второй постоянно оглядывался и нервно запихивал в карман удивительной красоты золотой браслет с переливчато сверкавшей россыпью бриллиантов…