Песни Невинности и Опыта

The Argument

____________________________________________

As a new heaven is begun, and it is now thirty-three years since its advent: the Eternal Hell revives. And lo! Swedenborg is the Angel sitting at the tomb; his writings are the linen clothes folded up. Now is the dominion of Edom, & the return of Adam into Paradise; see Isaiah XXXIV & XXXV Chap:

Without Contraries is no progression. Attraction and Repulsion, Reason and Energy, Love and Hate, are necessary to Human existence.

From these contraries spring what the religious call Good & Evil. Good is the passive that obeys Reason. Evil is the active springing from Energy.

Good is Heaven. Evil is Hell.

The voice of the Devil

All Bibles or sacred codes have been the causes of the following Errors.

1. That Man has two real existing principles Viz: a Body & a Soul.

2. That Energy, call'd Evil, is alone from the Body, & that Reason, call'd Good, is alone from the Soul.

3. That God will torment Man in Eternity for following his Energies.

But the following Contraries to these are True.

1. Man has no Body distinct from his Soul for that call'd Body is a portion of Soul discern'd by the five Senses, the chief inlets of Soul in this age

2. Energy is the only life and is from the Body and Reason is the bound or outward circumference of Energy.

3. Energy is Eternal Delight.

Those who restrain desire, do so because theirs is weak enough to be restrained; and the restrainer or reason usurps its place & governs the unwilling.

And being restrain'd it by degrees becomes passive till it is only the shadow of desire.

The history of this is written in Paradise Lost, & the Governor or Reason is call'd Messiah.

And the original Archangel or possessor of the command of the heavenly host, is call'd the Devil or Satan and his children are call'd Sin & Death.

But in the Book of Job Miltons Messiah is call'd Satan.

For this history has been adopted by both parties.

It indeed appear'd to Reason as if Desire was cast out, but the Devil's account is, that the Messiah fell, & formed a heaven of what he stole from the Abyss.

This is shewn in the Gospel, where he prays to the Father to send the comforter or Desire that Reason may have Ideas to build on, the Jehovah of the Bible being no other than he who dwells in flaming fire.

Know that after Christs death, he became Jehovah.

But in Milton: the Father is Destiny, the Son, a Ratio of the five senses, & the Holy-ghost, Vacuum!

Note: The reason Milton wrote in fetters when he wrote of Angels & God, and at liberty when of Devils & Hell, is because he was a true Poet and of the Devils party without knowing it.

As I was walking among the fires of hell, delighted with the enjoyments of Genius; which to Angels look like torment and insanity. I collected some of their Proverbs: thinking that as the sayings used in a nation, mark its character, so the Proverbs of Hell, shew the nature of Infernal wisdom better than any description of buildings or garments.

When I came home; on the abyss of the five senses, where a flat sided steep frowns over the present world. I saw a mighty Devil folded in black clouds, hovering on the sides of the rock, with corroding fires he wrote the following sentence now percieved by the minds of men, & read by them on earth.

Proverbs of Hell

In seed time learn, in harvest teach, in winter enjoy.

Drive your cart and your plow over the bones of the dead.

The road of excess leads to the palace of wisdom.

Prudence is a rich ugly old maid courted by Incapacity.

He who desires but acts not, breeds pestilence.

The cut worm forgives the plow.

Dip him in the river who loves water.

A fool sees not the same tree that a wise man sees.

He whose face gives no light, shall never become a star.

Eternity is in love with the productions of time.

The busy bee has no time for sorrow.

The hours of folly are measur'd by the clock, but of wisdom: no clock can measure.

All wholsom food is caught without a net or a trap.

Bring out number weight & measure in a year of dearth.

No bird soars too high, if he soars with his own wings.

A dead body revenges not injuries.

The most sublime act is to set another before you.

If the fool would persist in his folly he would become wise.

Folly is the cloke of knavery.

Shame is Prides cloke.

Prisons are built with stones of Law, Brothels with bricks of Religion.

The pride of the peacock is the glory of God.

The lust of the goat is the bounty of God.

The wrath of the lion is the wisdom of God.

The nakedness of woman is the work of God.

Excess of sorrow laughs. Excess of joy weeps.

The roaring of lions, the howling of wolves, the raging of the stormy sea, and the destructive sword, are portions of eternity too great for the eye of man.

The fox condemns the trap, not himself.

Joys impregnate. Sorrows bring forth.

Let man wear the fell of the lion. woman the fleece of the sheep.

The bird a nest, the spider a web, man friendship.

The selfish smiling fool, & the sullen frowning fool shall be both thought wise, that they may be a rod.

What is now proved was once only imagin'd.

The rat, the mouse, the fox, the rabbet, watch the roots; the lion, the tyger, the horse, the elephant, watch the fruits.

The cistern contains: the fountain overflows.

One thought fills immensity.

Always be ready to speak your mind, and a base man will avoid you.

Every thing possible to be believ'd is an image of truth.

The eagle never lost so much time, as when he submitted to learn of the crow.

The fox provides for himself, but God provides for the lion.

Think in the morning. Act in the noon. Eat in the evening. Sleep in the night.

He who has suffer'd you to impose on him knows you.

As the plow follows words, so God rewards prayers.

The tygers of wrath are wiser than the horses of instruction.

Expect poison from the standing water.

You never know what is enough unless you know what is more than enough.

Listen to the fools reproach! it is a kingly title!

The eyes of fire, the nostrils of air, the mouth of water, the beard of earth.

The weak in courage is strong in cunning.

The apple tree never asks the beech how he shall grow; nor the lion, the horse, how he shall take his prey.

The thankful reciever bears a plentiful harvest.

If others bad not been foolish, we should be so.

The soul of sweet delight can never be defil'd.

When thou seest an Eagle, thou seest a portion of Genius. lift up thy head!

As the catterpiller chooses the fairest leaves to lay her eggs, so the priest lays his curse on the fairest joys.

To create a little flower is the labour of ages.

Damn braces: Bless relaxes.

The best wine is the oldest, the best water the newest.

Prayers plow not! Praises reap not!

Joys laugh not! Sorrows weep not!

The head Sublime, the heart Pathos, the genitals Beauty, the hands & feet Proportion.

As the air to a bird or the sea to a fish, so is contempt to the contemptible.

The crow wish'd every thing was black, the owl, that every thing was white.

Exuberance is Beauty.

If the lion was advised by the fox. he would be cunning.

Improvement makes strait roads, but the crooked roads without Improvement, are roads of Genius.

Sooner murder an infant in its cradle than nurse unacted desires.

Where man is not, nature is barren.

Truth can never be told so as to be understood, and not be believ'd.

Enough! or Too much.

The ancient Poets animated all sensible objects with Gods or Geniuses, calling them by the names and adorning them with the properties of woods, rivers, mountains, lakes, cities, nations, and whatever their enlarged & numerous senses could percieve.

And particularly they studied the genius of each city & country, placing it under its mental deity;

Till a system was formed, which some took advantage of & enslav'd the vulgar by attempting to realize or abstract the mental deities from their objects: thus began Priesthood;

Choosing forms of worship from poetic tales.

And at length they pronounc'd that the Gods had order'd such things.

Thus men forgot that All deities reside in the human breast.

The Prophets Isaiah and Ezekiel dined with me, and I asked them how they dared so roundly to assert that God spake to them; and whether they did not think at the time, that they would be misunderstood, & so be the cause of imposition.

Isaiah answer'd. 'I saw no God, nor heard any, in a finite organical perception; but my senses discover'd the infinite in every thing, and as I was then perswaded, & remain confirm'd, that the voice of honest indignation is the voice of God, I cared not for consequences but wrote.'

Then I asked: 'does a firm perswasion that a thing is so, make it so?'

He replied: 'All poets believe that it does, & in ages of imagination this firm perswasion removed mountains; but many are not capable of a firm perswasion of any thing.'

Then Ezekiel said. 'The philosophy of the east taught the first principles of human perception: some nations held one principle for the origin & some another; we of Israel taught that the Poetic Genius (as you now call it) was the first principle and all the others merely derivative, which was the cause of our despising the Priests & Philosophers of other countries, and prophecying that all Gods would at last be proved to originate in ours & to be the tributaries of the Poetic Genius; it was this that our great poet King David desired so fervently & invokes so pathetic'ly, saying by this he conquers enemies & governs kingdoms; and we so loved our God. that we cursed in his name all the deities of surrounding nations, and asserted that they had rebelled; from these opinions the vulgar came to think that all nations would at last be subject to the jews.'

'This' said he, 'like all firm perswasions, is come to pass; for all nations believe the jews' code and worship the jews' god, and what greater subjection can be?'

I heard this with some wonder, & must confess my own conviction. After dinner I ask'd Isaiah to favour the world with his lost works; he said none of equal value was lost. Ezekiel said the same of his.

I also asked Isaiah what made him go naked and barefoot three years? he answer'd, 'the same that made our friend Diogenes the Grecian.'

I then asked Ezekiel why he eat dung, & lay so long on his right & left side? he answer'd, 'the desire of raising other men into a perception of the infinite; this the North American tribes practise, & is he honest who resists his genius or conscience. only for the sake of present ease or gratification?'

The ancient tradition that the world will be consumed in fire at the end of six thousand years is true, as I have heard from Hell.

For the cherub with his flaming sword is hereby commanded to leave his guard at the tree of life, and when he does, the whole creation will be consumed and appear infinite and holy whereas it now appears finite & corrupt.

This will come to pass by an improvement of sensual enjoyment.

But first the notion that man has a body distinct from his soul is to be expunged; this I shall do, by printing in the infernal method, by corrosives, which in Hell are salutary and medicinal, melting apparent surfaces away, and displaying the infinite which was hid.

If the doors of perception were cleansed every thing would appear to man as it is, infinite.

For man has closed himself up, till he sees all things thro' narow chinks of his cavern.

I was in a Printing house in Hell & saw the method in which knowledge is transmitted from generation to generation.

In the first chamber was a Dragon-Man, clearing away the rubbish from a cave's mouth; within, a number of Dragons were hollowing the cave.

In the second chamber was a Viper folding round the rock & the cave, and others adorning it with gold silver and precious stones.

In the third chamber was an Eagle with wings and feathers of air: he caused the inside of the cave to be infinite, around were numbers of Eagle like men, who built palaces in the immense cliffs.

In the fourth chamber were Lions of flaming fire raging around & melting the metals into living fluids.

In the fifth chamber were Unnam'd forms, which cast the metals into the expanse.

There they were reciev'd by Men who occupied the sixth chamber, and took the forms of books & were arranged in libraries.

The Giants who formed this world into its sensual existence and now seem to live in it in chains, are in truth the causes of its life & the sources of all activity, but the chains are the cunning of weak and tame minds which have power to resist energy, according to the proverb, the weak in courage is strong in cunning.

Thus one portion of being is the Prolific, the other the Devouring: to the devourer it seems as if the producer was in his chains, but it is not so, he only takes portions of existence and fancies that the whole.

But the Prolific would cease to be Prolific unless the Devourer, as a sea, recieved the excess of his delights.

Some will say: 'Is not God alone the Prolific?' I answer: 'God only Acts & Is, in existing beings or Men.'

These two classes of men are always upon earth, & they should be enemies; whoever tries to reconcile them seeks to destroy existence.

Religion is an endeavour to reconcile the two.

Note: Jesus Christ did not wish to unite but to seperate them, as in the Parable of sheep and goats! & he says I came not to send Peace but a Sword.

Messiah or Satan or Tempter was formerly thought to be one of the Antediluvians who are our Energies.

An Angel came to me and said: 'O pitiable foolish young man! O horrible! O dreadful state! consider the hot burning dungeon thou art preparing for thyself to all eternity, to which thou art going in such career.'

I said: 'perhaps you will be willing to shew me my eternal lot & we will contemplate together upon it and see whether your lot or mine is most desirable.'

So he took me thro' a stable & thro' a church & down into the church vault at the end of which was a mill: thro' the mill we went, and came to a cave: down the winding cavern we groped our tedious way till a void boundless as a nether sky appear'd beneath us & we held by the roots of trees and hung over this immensity; but I said, 'if you please we will commit ourselves to this void, and see whether providence is here also, if you will not, I will?' but he answer'd: 'do not presume, O young-man, but as we here remain, behold thy lot which will soon appear when the darkness passes away.'

So I remain'd with him, sitting in the twisted root of an oak; he was suspended in a fungus, which hung with the head downward into the deep.

By degrees we beheld the infinite Abyss, fiery as the smoke of a burning city; beneath us at an immense distance, was the sun, black but shining; round it were fiery tracks on which revolv'd vast spiders, crawling after their prey; which flew, or rather swum, in the infinite deep, in the most terrific shapes of animals sprung from corruption; & the air was full of them, & seem'd composed of them: these are Devils, and are called Powers of the air. I now asked my companion which was my eternal lot? he said, 'between the black & white spiders.'

But now, from between the black & white spiders, a cloud and fire burst and rolled thro' the deep black'ning all beneath, so that the nether deep grew black as a sea, & rolled with a terrible noise; beneath us was nothing now to be seen but a black tempest, till looking east between the clouds & the waves, we saw a cataract of blood mixed with fire, and not many stones' throw from us appear'd and sunk again the scaly fold of a monstrous serpent; at last, to the east, distant about three degrees appear'd a fiery crest above the waves; slowly it reared like a ridge of golden rocks, till we discover'd two globes of crimson fire, from which the sea fled away in clouds of smoke; and now we saw, it was the head of Leviathan; his forehead was divided into streaks of green & purple like those on a tyger's forehead: soon we saw his mouth & red gills hang just above the raging foam tinging the black deep with beams of blood, advancing toward us with all the fury of a spiritual existence.

My friend the Angel climb'd up from his station into the mill; I remain'd alone, & then this appearance was no more, but I found myself sitting on a pleasant bank beside a river by moonlight, hearing a harper who sung to the harp; & his theme was: 'The man who never alters his opinion is like standing water, & breeds reptiles of the mind.'

But I arose, and sought for the mill, & there I found my Angel, who surprised, asked me how I escaped?

I answer'd: ' All that we saw was owing to your metaphysics; for when you ran away, I found myself on a bank by moonlight hearing a harper, But now we have seen my eternal lot, shall I shew you yours?' he laugh'd at my proposal; but I by force suddenly caught him in my arms, & flew westerly thro' the night, till we were elevated above the earth's shadow; then I flung myself with him directly into the body of the sun; here I clothed myself in white, & taking in my hand Swedenborg's, volumes sunk from the glorious clime, and passed all the planets till we came to saturn: here I staid to rest & then leap'd into the void, between saturn & the fixed stars.

'Here,' said I, 'is your lot, in this space, if space it may be call'd.' Soon we saw the stable and the church, & I took him to the altar and open'd the Bible, and lo! it was a deep pit, into which I descended driving the Angel before me, soon we saw seven houses of brick; one we enter'd; in it were a number of monkeys, baboons, & all of that species, chain'd by the middle, grinning and snatching at one another, but witheld by the shortness of their chains: however, I saw that they sometimes grew numerous, and then the weak were caught by the strong, and with a grinning aspect, first coupled with, & then devour'd, by plucking off first one limb and then another till the body was left a helpless trunk; this after grinning & kissing it with seeming fondness they devour'd too; and here & there I saw one savourily picking the flesh off of his own tail; as the stench terribly annoy'd us both, we went into the mill, & I in my hand brought the skeleton of a body, which in the mill was Aristotle's Analytics.

So the Angel said: 'thy phantasy has imposed upon me, & thou oughtest to be ashamed.'

I answer'd: 'we impose on one another, & it is but lost time to converse with you whose works are only Analytics.'

Opposition is true Friendship

I have always found that Angels have the vanity to speak of themselves as the only wise; this they do with a confident insolence sprouting from systematic reasoning.

Thus Swedenborg boasts that what he writes is new; tho' it is only the Contents or Index of already publish'd books.

A man carried a monkey about for a shew, & because he was a little wiser than the monkey, grew vain, and conciev'd himself as much wiser than seven men. It is so with Swedenborg: he shews the folly of churches & exposes hypocrites, till he imagines that all are religious, & himself the single one on earth that ever broke a net.

Now hear a plain fact: Swedenborg has not written one new truth. Now hear another: he has written all the old falshoods.

And now hear the reason. He conversed with Angels who are all religious, & conversed not with Devils who all hate religion, for he was incapable thro' his conceited notions.

Thus Swedenborgs writings are a recapitulation of all superficial opinions, and an analysis of the more sublime, but no further.

Have now another plain fact. Any man of mechanical talents may, from the writings of Paracelsus or Jacob Behmen, produce ten thousand volumes of equal value with Swedenborg's, and from those of Dante or Shakespear an infinite number.

But when he has done this, let him not say that he knows better than his master, for he only holds a candle in sunshine.

Once I saw a Devil in a flame of fire, who arose before an Angel that sat on a cloud, and the Devil utter'd these words:

'The worship of God is: Honouring his gifts in other men, each according to his genius, and loving the greatest men best: those who envy or calumniate great men hate God; for there is no other God.'

The Angel hearing this became almost blue but mastering himself he grew yellow, & at last white, pink, & smiling, and then replied:

'Thou Idolater, is not God One? & is not he visible in Jesus Christ? and has not Jesus Christ given his sanction to the law of ten commandments, and are not all other men fools, sinners, & nothings?'

The Devil answer'd: 'bray a fool in a morter with wheat, yet shall not his folly be beaten out of him; if Jesus Christ is the greatest man, you ought to love him in the greatest degree; now hear how he has given his sanction to the law of ten commandments: did he not mock at the sabbath, and so mock the sabbaths God? murder those who were murder'd because of him? turn away the law from the woman taken in adultery? steal the labor of others to support him? bear false witness when he omitted making a defence before Pilate? covet when he pray'd for his disciples, and when he bid them shake off the dust of their feet against such as refused to lodge them? I tell you, no virtue can exist without breaking these ten commandments. Jesus was all virtue, and acted from impulse, not from rules.'

When he had so spoken, I beheld the Angel, who stretched out his arms, embracing the flame of fire, & he was consumed and arose as Elijah.

Note: This Angel, who is now become a Devil, is my particular friend; we often read the Bible together in its infernal or diabolical sense which the world shall have if they behave well.

I have also The Bible of Hell, which the world shall have whether they will or no.

One Law for the Lion & Ox is Oppression.

A Song of Liberty

1. The Eternal Female groan'd! it was heard over all the Earth:

2. Albion's coast is sick silent; the American meadows faint!

3. Shadows of Prophecy shiver along by the lakes and the rivers and mutter across the ocean: France, rend down thy dungeon;

4. Golden Spain, burst the barriers of old Rome;

5. Cast thy keys, O Rome, into the deep down falling, even to eternity down falling,

6. And weep!

7. In her trembling hands she took the new born terror howling;

8. On those infinite mountains of light, now barr'd out by the atlantic sea, the new born fire stood before the starry king!

9. Flag'd with grey brow'd snows and thunderous visages, the jealous wings wav'd over the deep.

10. The speary hand burned aloft, unbuckled was the shield; forth went the hand of jealousy among the flaming hair, and hurl'd the new born wonder thro' the starry night.

11. The fire, the fire, is falling!

12. Look up! look up! O citizen of London, enlarge thy countenance: O Jew, leave counting gold! return to thy oil and wine. O African! black African! (go, winged thought widen his forehead.)

13. The fiery limbs, the flaming hair, shot like the sinking sun into the western sea.

14. Wak'd from his eternal sleep, the hoary element roaring fled away:

15. Down rush'd, beating his wings in vain, the jealous king; his grey brow'd councellors, thunderous warriors, curl'd veterans, among helms, and shields, and chariots horses, elephants: banners, castles, slings and rocks,

16. Falling, rushing, ruining! buried in the ruins, on Urthona's dens;

17. All night beneath the ruins, then, their sullen flames faded, emerge round the gloomy King.

18. With thunder and fire: leading his starry hosts thro' the waste wilderness, he promulgates his ten commands, glancing his beamy eyelids over the deep in dark dismay,

19. Where the son of fire in his eastern cloud, while the morning plumes her golden breast,

20. Spurning the clouds written with curses, stamps the stony law to dust, loosing the eternal horses from the dens of night, crying:

Empire is no more! and now the lion & wolf shall cease.

Chorus.

Let the Priests of the Raven of dawn, no longer in deadly black, with hoarse note curse the sons of joy. Nor his accepted brethren, whom, tyrant, he calls free: lay the bound or build the roof. Nor pale religious letchery call that virginity, that wishes but acts not!

For every thing that lives is Holy!

Предварение

____________________________________________

И как явлено новое небо, тому уже тридцать три года, восстал Вечный Ад. Вот и Сведенборг сидит, аки Ангел у гроба, в свитках своих сочинений, аки в холстине. Днесь господство Едома и восстановленье Адама в Едеме. Смотри Книгу пророка Исайи, гл. XXXIV, XXXV.

В отсутствие Противоположностей никакого движения нет. Притяжение и Отталкивание, Рассудок и Энергия, Любовь и Ненависть насущны бытию Человека.

Все то, что именуют чтущие религию Добром и Злом, из сих проистекает. Добро безвольно — им помыкает Рассудок. Зло же алчно и проистекает из Энергии.

Добро — Небо. Зло — Ад.

Глас диавола

Все Библии, т. е. своды священных писаний, суть первовопричина следующих заблуждений:

1. Что Человеку присущи два начала, а именно: Тело и Душа.

2. Что Энергия, именуемая Злом, единственно от Тела; Рассудок же, именуемый Добром, единственно из Души.

3. Что Господь обречет Человека на Вечные Муки, ибо сей уступает своим Энергиям.

В то время как Истина как раз в Противоположном:

1. Нет Человеку Тела отдельно от Души его; ибо именуемое Телом есть частица Души, отличенная пятью Чувствами, вратами Души в веке сем.

2. Энергия и есть единственно жизнь, и есть от Тела; Рассудок же есть Энергии вервье и привходящее.

3. Энергия есть Вечное Блаженство.

Кто угнетает Желанье справляется только со слабым; Угнетатель же, т. е. Рассудок, берет власть и правит безвольным.

А подавленное, мало-помалу чахнет оно, покуда не станет тенью Желанья.

Сие повествует «Потерянный Рай», где Владыка, т. е. Рассудок, наименован Мессией.

А первородный Архангел, архистратиг Небесного воинства, наименован Диаволом, т. е. Сатаной; дети же его — Грехом и Смертью.

Однако же в Книге Иова мильтонов Мессия наименован Сатаной. Вот почему Книга Иова была принята обеими партиями.

В самом деле, Рассудок видит: как будто бы Желанье и посрамлено; Диавол же толкует, что пал Мессия, Небо же сотворил он из того, что украл из Преисподней.

Так сказано в Евангелие, где Мессия молит Отца послать Утешителя, т. е. Желанье, дабы мог Рассудок опереться на Воображение; библейский же Иегова не кто иной, как Мессия, пребывающий в Геенне Огненной.

Так что после смерти Христа Мессия стал Иеговой. А по Мильтону Отец есть Неизбежность, Сын — Рацио пяти чувств. Дух же Святой — Вакуум!

Добавление: Причина, по которой Мильтон писал весьма сдержанно о Боге и об Ангелах и весьма свободно об Аде и о Диаволе, заключается в том, что был он истинным Поэтом и, сам того не ведая, принадлежал партии Диавола.

Прогуливаясь меж языков Адского пламени и вкушая наслаждения Гения, кои Ангелы почитают за смертную муку и безумье, собирал я Адские Притчи; полагая, что сколь речения народа отражают его нрав, столь же Притчи Ада указуют сущность Диавольской премудрости, и куда лучше, нежели описанье костюмов и служб.

Пришедши в себя, т. е. в пучину пяти чувств, где хмурый утес нависает над миром сим, увидел я окутанного черными тучами могущественного Диавола парящим у отвесной стены; жгучими молниями он вытравливал надпись, днесь постигнутую и прочитанную человеками на земле:

Притчи Ада

В пору сева внимай, в жатву наставляй, зимою блаженствуй.

Телегу и плуг веди по костям мертвых.

Тропа излишества ведет в чертоги мудрости.

Благоразумие — дебелая вздорная старая дева, поятая Бессилием.

Возжелав и не сделав, разводишь чуму.

Червь рассеченный плуг не клянет.

Топи в реке взалкавшего воды.

Глупец следит иное древо, нежели мудрец.

Чей лик не точит света, тому звездой не стать.

Плоды бренного возлюблены Вечностью.

Рабочей пчеле горевать недосуг.

Век глупости отмеряют часы, века же мудрости никакими часами не измерить.

Здоровую пищу берут без тенет и капкана.

В голодный год плюнь на меру, число и вес.

Нет такой птицы, чтоб своим крылом излишне воспарила.

Мертвый не мстит.

Верх величия — признать другого выше.

Стой на своем безумии глупец — и стал бы мудрецом.

Плащ плутней — простота.

Смиренье — плащ гордыни.

Тюрьмы стоят на скрижалях Закона, блудилища — на догматах Веры.

Самовлюбленность павлина — слава Господа.

Похоть козла — щедрость Господа.

Ярость льва — мудрость Господа.

Нагота жены — творенье Господа.

Излишек горя смеется. Излишек радости плачет.

Львиный рык, волчий вой, ярость волн и разящий меч суть толика вечности, кою не емлет зрак человеков целиком.

Лиса клянет капкан, а не себя.

Радости плодотворят. Горести рождают.

Мужу львиная шкура, жене овечье руно.

Птице гнездо, пауку тенета, человеку дружба.

Предвзятый улыбчивый глупец и мрачный нахмуренный глупец покажутся равно мудры, предстань они бичом Господним.

Днесь очевидное вчера только мнилось.

Крыса, мышь, лиса и кролик ждут корневища; лев, тигр, конь и слон дожидают плодов.

Водоем приемлет, источник извергает.

Одна мысль заполняет бесконечность.

Всегда будь искренен — подлец обойдет стороной.

Все, во что можно поверить — образ истины.

Лишь попусту орел потратит время, пошли его учиться у вороны.

Лиса приготовляет корм сама, льву же — Господь.

Думай с утра. Верши днем. Ешь ввечеру. Спи в ночь.

Кто позволяет себя надувать, надувает тебя.

Сколь плуг следует слову, столь Господь внемлет молитве.

Тигры гнева мудрее мулов наставления.

Жди отравы в стоячей воде.

Не зная избытка — и меры не знать.

Глупец тебе пеняет — слушай! Се королевская честь!

Очеса огня, ноздри воздуха, уста воды, борода земли.

Слабый мужеством на хитрости горазд.

Не ищет яблонь бука, как цвести, ни лев коня, как брать добычу.

Благодарный воздает сторицей.

Избегни глупости другие — мы сами впали бы в нее.

Души чистейших наслаждений ничем не замарать.

Следя полет орла, емлешь толику Гения; подыми лице твое!

Как гусеница для яичек ищет лист получше, так и священник для проклятий ищет лучших из услад.

Дабы сотворить и малый цветок потребен труд веков.

Проклятие укрепляет. Благословение расслабляет.

Вино ценится выдержкой, вода — свежестью.

Молитвы не пашут! Гимны не жнут!

Радости не смеются! Горести не плачут!

Голова — Величие, сердце — Сострадание, чресла — Красота, руки и ноги — Гармония.

Что воздух птице, волны рыбе — то и презрение презренным.

Черный мир вороне люб — сове же белый люб.

Страсть прекрасна!

И лев бы стал лукав, послушай он лису.

Ученье уравнивает пути; Гений же идет кривыми путями, как они есть.

Удави лучше дитя в колыбели, но не дави желаний своих.

Где человека нет, Природа бесплодна.

Не внемлют истине, покуда не поверят.

«Хватит!» значит «Перехватил».

Древние поэты одухотворяли ощущаемый мир, вселяя в него Богов, т. е. Гениев, давали им имена, приписывали им качества лесов, рек, гор, озер, городов, народов и всего того, что могли они различить во множестве утонченных своих ощущений.

И особо старались они, чтобы каждый город, каждая деревня имели своего Гения, предоставляя им покровительство собственного Духовного Божества.

Так сложилась Система, из которой некоторые извлекли выгоду: они поработили чернь, придав самосущность Духовным Божествам, отъяв сии от их объективной основы — отсюда, почерпнув священные таинства из поэтических сказаний, пошло Священство.

В конце же концов, они возвестили, что так заповедали Боги.

Вот как люди забыли, что все Божества гнездятся в груди человеческой.

Пророки Исайя и Иезекииль трапезовали со мной; и вопросил я их, как могли они так безоговорочно утверждать, что именно Бог говорил им; и не посещали ли их сомнения, что неправильно понятые послужат они причиною обмана.

Исайя ответил: «Никакого Бога не видел я, да и не слышал ничего в конечном чувственном восприятии; но чувства мои во всем открыли бесконечное, и так как уверовал я и утвердился, что глас гнева праведного и есть Глас Божий, то не заботился о последствиях, но писал».

Тогда я спросил: «Может ли твердое убеждение в том, что вещь такова, сделать ее таковою?»

Он ответил: «Все поэты уверены в этом, и в эру Воображенья сие твердое убеждение двигало горы; но не многим дано хоть во что-то уверовать».

Тут вмешался Иезекииль: «Философия Востока учила двум началам человеческого восприятия. Одни народы брали за первоначало одно, другие — другое; в Израиле мы учили, что первоначалом является (как его именуете вы) Поэтический Гений, все прочее — лишь его производные; вот причина презрения нашего к Священнослужителям и философам других земель и народов, причина пророчества о неизбежном признании всех Богов производными нашего Бога, признания их данниками Поэтического Гения. Именно этого так горячо желал наш великий Поэт Царь Давид, именно к этому взывает, говоря, что сим повергает он врагов и правит царствами; и так любили мы нашего Бога, что во имя его мы прокляли всех Богов окрестных народов и обвинили их в отступничестве. Отсюда чернь заключила, что все народы в конце концов покорятся Израилю.

Сие, как и всякое твердое убеждение, сбывается: ибо все народы чтут Книги Израиля и возносят Богу Израиля — куда же еще покоряться?»

Слушал я и дивился, ибо признал в этом свои собственные убежденья.

После трапезы просил я Исайю облагодетельствовать мир утраченными своими писаньями; он сказал, что ничто важное не утрачено. И то же самое сказал Иезекииль о своих.

И спросил я Исайю, что побудило его три года ходить нагим и босым.

Он ответил: «То же, что и нашего греческого сторонника Диогена».

И спросил я Иезекииля, отчего он ел навоз и лежал столь долго на правом и на левом боку. Он ответил: «От желанья пробудить людей к восприятию бесконечного; так поступают индейцы северо-американских племен — да и искренен ли, кто действует противу своего поэтического гения, сиречь совести, во имя сиюминутных покоя и удовольствия».

Как слыхал я в Аду, древнее пророчество, что по прошествии шести тысяч лет мир сей пожрется огнем, истинно.

Ибо Ангелу с мечом огненным уже велено оставить стражу у древа жизни; и как свершится сие, пожрется все творение и явится бесконечным и священным, как ныне развращено оно и конечно.

Придет же сие чрез очищение чувственных наслаждений.

Но сперва нужно избавиться от самой мысли, что есть человеку тело отдельно от души его; и сие сделаю я сам, печатая сатанинским способом с помощью кислот, кои в Аду целебны и благотворны, растворяя внешние покровы, обнажая потаенное бесконечное.

Если б расчищены были врата восприятия, всякое предстало бы человеку, как оно есть — бесконечным.

Ибо человек замуровал себя так, что видит все чрез узкие щели пещеры своей.

Был я в Адской Печатне и видел способ, коим знания передаются из поколения в поколение.

В первой пещере Человек-Дракон удалял пустую породу от входа; внутри же несколько Драконов долбили стены.

Во второй пещере был Змей, обвившийся вкруг скалы, и прочие змеи украшали ее златом и серебром, и дорогими каменьями.

В третьей пещере был Орел с крыльями и перьями воздуха; внутренность пещеры заставлял он быть бесконечною. Вокруг же Люди-Орлы высекали чертоги в огромных утесах.

В четвертой пещере Львы Геенны Огненной метались кругом и плавили металлы в текучие жидкости.

В пятой пещере Безымянные твари отливали метaлличecкиe листы.

Затем листы попадали к Людям, занимавшим шестую пещеру, и превращались в книги, и расходились по библиотекам.

Гиганты, основавшие мир сей в его чувственном бытии и якобы ныне пребывающие в оковах, суть истинные причины жизни мира сего и суть источники всякого деянья; оковы же суть уловки слабых и покорных, коим достало силы противиться энергии. Согласно притче — слабый мужеством на хитрости горазд.

Так одна сторона бытия есть Животворенье, другая же Пожранье.

Пожирателю представляется, что творец якобы пребывал в оковах своих; но это не так — сей лишь принимает толику бытия за целое.

Ведь Животворенье не было б таковым без Пожирателя, который, как море, поглощает избыток наслаждений.

Скажут: «Не есть ли Господь единственно Живодавец?» Отвечу: «Господь лишь Творящий и Сущий в Человеках».

Эти две категории людей всегда присутствуют в мире сем, и всегда им должно враждовать: кто же пытается примирить их, ищет гибели сущего.

Религия и есть такая попытка.

Добавление: Иисус Христос не желал объединить их, но разделить, как в притче об агнцах и козлищах! Он говорит: «Не мир пришел Я принести, но меч».

Мессия, сиречь Сатана, или Искуситель, от веку почитался одною из первооснов, кои суть наши Энергии.

Приступил ко мне Ангел и возопил: «О жалкий безумный отрок! О кощунник! О тварь смердяща! Одумайся! Геенну Огненную уготовляешь ты себе в Вечность, следуя стезею сей».

Я сказал: «Так не соизволишь ли ты показать мне вечный жребий мой, и вместе мы посмотрим; а там и увидим, твой жребий завиднее или мой».

И повел он меня в хлев, оттуда в церковь, потом сошли мы в склеп и там добрались до мельницы. Пройдя же через мельницу, оказались мы в пещере.

Вниз по извилистому подземелью нащупывали мы наш каменистый путь, пока не открылась под нами пустота, бескрайняя, как дольнее небо; уцепились мы за корни деревьев и повисли над бездной. И сказал я: «Давай предадим себя пустоте сей и посмотрим, есть ли и здесь Провидение. Если не хочешь, то я один». А он ответил: «Не пытай Господа, отрок, и отсюда увидим мы скоро жребий твой, как только расступится тьма».

И остался я с ним, повиснув на корявом корне дуба. А он уцепился за поганку, которая росла шляпкою в бездну.

Мало-помалу рассмотрели мы бесконечную Преисподнюю, клокочущую, как дым над пылающим городом; бесконечно далеко под нами было солнце, черное, но сияющее; вокруг него были натянуты пылающие канаты, по которым ползали огромные пауки в поисках добычи, которая летала или, скорее, плавала в бездне, в виде самых ужасных тварей, исчадий разврата; и воздух кишел ими, и, казалось, целиком состоит из них — то были Диаволы, именуемые Силами Небесными.

Тут я спросил спутника моего — каков же мой вечный жребий? Он ответил: «Меж черным и белым пауком».

И тут в туче меж черным и белым пауком ударила молния и прогрохотала бездною, заволакивая мраком все под нами; и дно пучины почернело, как море, и со страшным грохотом свернулось. Ничего внизу не было видно — лишь черный смерч, пока не увидали мы меж туч, клубящихся на Востоке, поток крови вперемешку с огнем; и в нескольких бросках камня от нас показалось и погрузилось снова чешуйчатое кольцо чудовищного змея. Наконец на расстоянии трех колен его к востоку показался над волнами огненный гребень. Медленно поднимался он, словно гряда скал, пока не увидали мы два кроваво-огненных ока, от которых расходились волны в клубах дыма; и стало ясно нам, что сие голова Левиафана. Лоб его был иссечен зелеными и пурпурными полосами, как лоб тигра. Вскоре мы увидели пасть его и красные жабры, показавшиеся прямо из клокочущей пены, изливавшие потоки крови в черную бездну и устремившиеся к нам со всей яростию Духовного Бытия.

Мой спутник Ангел поспешно вскарабкался обратно на мельницу; я остался один, и видение больше не возобновлялось; но оказался я сидящим на тихом берегу реки в лунном свете, внимающим арфисту, певшему под аккомпанемент арфы вот что: «Кто никогда суждений не меняет, подобен воде стоячей и плодит гадюк рассудка».

Но поднялся я и разыскал мельницу; там обнаружил я моего Ангела, который с удивлением осведомился как это я уцелел.

Я ответил: «Всем тем, что видели, обязаны мы твоей метафизике; ибо, когда ты сбежал, оказался я сидящим на берегу реки в лунном свете внимающим арфисту. Что же, посмотрели мы мой вечный жребий — не показать ли тебе твой?» Ангел только посмеялся моему предложению; тогда силою обхватил я его и полетел на запад сквозь тьму, пока не поднялись мы выше земной тени, затем я бросился вместе с ним прямо в кипящее солнце. Здесь облачился я в белое и, вложив в длань свою тома Сведенборга, покинул сияющую страну, и миновал все планеты, вплоть до Сатурна. Здесь передохнул я, а потом устремился в пустоту меж Сатурном и неподвижными звездами.

Я сказал: «Здесь твой вечный жребий, в этом самом месте, если можно назвать это местом». Вскоре мы увидели хлев и церковь, подвел я его к алтарю, раскрыл Библию, и — о чудо! — открылось глубокое подземелье, в которое сошел я, толкая Ангела впереди себя. Вскоре мы увидели семь кирпичных домов. В один из них мы вошли; там было множество мартышек, павианов и прочих обезьян, сидевших на цепи; они скалились и рвались друг к другу, но короткие цепи не пускали их. Несмотря на это, я заметил, что временами их становилось больше — тогда сильные хватали слабых и с оскаленными рожами сначала совокуплялись с ними, а затем пожирали их, отрывая сначала одну конечность, потом другую, пока тело не становилось беспомощным обрубком. Скалясь и целуя его с притворной нежностью, они пожирали и это; и кругом видел я обгладывающих с жадностью свои собственные хвосты. Так как стояло зловоние, невыносимое нам обоим, вернулись мы на мельницу; я же прихватил с собою скелет, оказавшийся, как выяснилось, аристотелевой «Аналитикой».

Ангел сказал: «Устыдись, ты всучил мне плоды своего воображения».

Я ответил: «Мы морочим друг друга, беседа же с тобой — не что иное, как потеря времени, ибо плоды трудов твоих — все та ж „Аналитика“».

Раздор — вот истинная дружба

Сплошь и рядом вижу я, что Ангелы из тщеславия говорят о себе как о Единственно Мудрых. Делают они это с самонадеянной наглостью, проистекающей от систематических мудрствований.

Так и Сведенборг похваляется, что его сочинения суть откровение; в то время как они суть пережевывание давно известных книг.

Некий человек водил напоказ обезьяну — и будучи немногим умнее ее, возомнил о себе и почел себя семи пядей во лбу. Точно так и Сведенборг: он бичует пороки в церквях, выставляет напоказ лицемеров — да только мнит он о себе, что все суть религию чтущие, а он — единственный на земле, вырвавшийся из тенет.

Во-первых, Сведенборг не написал ничего нового. А во-вторых, он повторил всю старую ложь.

И вот почему: Сведенборг беседовал с Ангелами, которые все сплошь религию чтут, но не беседовал с Диаволами, которые все как один религию ненавидят, ибо оказался он бессильным в силу своего самомнения.

Так что сведенборговы сочинения суть свод всяческих поверхностных суждений, дополненный анализом наиболее выдающихся — и не более того.

И вот еще что: любой борзописец может состряпать из сочинений Парацельса или Якоба Беме десять тысяч томов равной ценности со сведенборговыми, а из сочинений Данте или Шекспира — бесчисленное множество.

Но, совершив сие, да не похваляется он, что знает больше учителей своих, ибо жжет он свечи на солнце.

Однажды увидел я объятого пламенем Диавола, который предстоял Ангелу, восседавшему на облаке; и говорил Диавол: «Вот в чем служение Господу: в почитании даров его в человеках, каждого по гению его, и в любви к величайшим из них; кто клевещет и завидует им — ненавидит Бога, ибо нет никакого иного Бога».

Внимавший сему Ангел сначала посинел, затем, совладав с собою, пожелтел, наконец побелел, порозовел — и с улыбкою ответил:

«Да ты идолопоклонник! Или Бог не Един? или не явился Он в Иисусе Христе? или Иисус Христос не утвердил своих десяти заповедей? или человеки не безумны, не грешны и ничтожны?»

Диавол ответил: «Толки глупого в ступе пестом вместе с зерном, не отделится от него глупость его. Будь Иисус Христос величайшим из человеков, ты бы должен был возлюбить его превыше всех. Смотри же, как утверждал Он свои десять заповедей. Не Он ли глумился над Субботой, и тем самым над Богом Субботы? не Он ли убил убиенных во имя Его? не Он ли отвратил закон от блудницы? не Он ли присваивал чужой труд на пропитание Себе? не Он ли лжесвидетельствовал, пренебрегая защитою пред Пилатом? не Он ли соблазнился, когда молился об учениках Своих и когда велел им отряхнуть прах от ступней своих, как откажут им в ночлеге? Я говорю: нет никакой добродетели без преступления сих десяти заповедей. Иисус же был сама добродетель и поступал согласно желанью, а не из правил».

Пока он так говорил, я увидел, как Ангел, расправив крыла, обнял пламя и был пожран, и вознесся, как Илия.

Добавление: Сей Ангел, ставший ныне Диаволом, мой закадычный друг. И часто вместе мы толкуем Библию в ее инфернальном, сиречь диавольском, смысле, который откроется людям, если заслужат они того.

Есть у меня и Библия Ада, которую получат люди, хотят они того или нет.

Волу и льву закон един — Насилье.

Песнь свободы

1. Возопила Жена Вечная! Слышно по всей Земле.

2. Болен брег Альбиона, безмолвен; луга Америки вянут!

3. В озерах и реках встают тени пророчеств — грохочут за океан: темницу, Франция, рушь!

4. Златая Испания, смети препоны ветхого Рима!

5. Брось ключи свои, Рим, прямо в бездну, в бездну на самое дно!

6. И восплачь!

7. Новоявленный ужас, рычащий, в длани грозящей ея.

8. Над горами бескрайними света, там за Атлантикой, новоявленный огнь предстал Князю Звезд!

9. Снежнобров, грозен ликом, распростер над пучиной свои вездесущие крылья.

10. Вспыхнула в небе десница с копьем, щит отставлен; между огненных игл явилась длань мести, новоявленное чудо извергла в звездную тьму.

11. Молнии, молнии мечет!

12. В небо, в небо гляди! О лондонский житель, крепись! Брось, Иудей, свое злато! Воротись к вину и елею! О Африканец! О черный! (Сойди, крылатая мысль, чело его укрепи.)

13. Молнии-длани, иглы огня, как севшее солнце в западное море.

14. Восстав от вечного сна, излилась первостихия.

15. Повержен ревнивый король, крыльями бил он вотще; его седобровые старцы, громобои-воители, наморщенные соратники смешались средь шлемов, щитов, колесниц и коней, слонов и знамен, укреплений, пращей и камней.

16. Повержены, гибнут, бегут! Погребены под руинами, тонут в пещерах Уртоны.

17. Вся тьма под руинами; их зловещее пламя угасло, стоят вкруг поблекшего короля.

18. В огне и грохоте, выводя свое звездное воинство опустошенной землей, отдает свои десять приказов, сверкая очами над бездной в страхе кромешном.

19. Где с востока сын пламени в облаке светлом, пока утро чистит перья златые свои;

20. Испещренные проклятьями тучи рвет в клочья, во прах топчет скрижали закона, вечных коней выпуская из логова тьмы, провозглашая:

ИМПЕРИИ БОЛЬШЕ НЕТ!

Хор:

Нет боле ни хриплых проклятий черных Священников Врана зари сыновьям наслажденья! Ни его многочисленной братии, кою нарек он свободною — вервье вязать и своды возвесть. Ни жалких церковных запретов, именующих девственными тех, кто возжелал и не сделал!

ИБО ВСЕ ЖИВОЕ СВЯЩЕННО!

* Комментарии *

Бракосочетание Неба и Ада

Напомним, что книга создавалась в 1789–1790 гг. и отражает коренное изменение философских взглядов Блейка от условно называемых «христианскими» (представленных в ранних стихотворениях и «Песнях Невинности») к условно «натуралистическим» (доминирующим в «Песнях Опыта»). Блейк приходит к мысли, что Добро невозможно без Зла, ибо Добро (Порядок, Рассудок, Небо) — пассивно, подчинительно, а Зло (Энергия, Воображение, Ад) — созидательно.

Только взаимодействие обоих начал образует естественный порядок вещей, и одно немыслимо без другого.

С другой стороны, книга Блейка является своеобразной пародией на трактат Э. Сведенборга «Небо и Ад» (1758), в котором излагаются догматы «Новой церкви», и прежде всего «учение о соответствиях», четко разграничивающее материальное и духовное. На более раннем этапе Блейк находился под сильным влиянием Сведенборга, однако теперь Сведенборг, утверждавший, что «Господь есть Порядок», становится символом косности и догматизма.

Предварение

Согласно принятому нами толкованию (лишь одному из возможных) «Предварение» описывает духовные переживания Блейка, которые привели к формированию «натуралистического мировоззрения», и в этом перекликается с более поздним стихотворением «Путем духовным» (см. ниже).

Ринтра — у Блейка бог гневной, бунтующей энергии, духовного протеста; «рычанием Ринтры» сопровождается всяческое движение и изменение.

«Праведник», идущий «опасным путем» (т. е. путем заблуждений) — это, по всей видимости, Блейк периода Невинности; в этот период Земля является «долиною смерти», но она начинает постепенно оживать с приходом новых, «натуралистических» взглядов, направленных на реальный мир. В оживающем мире из-под надгробий бьют ключи (живая вода), а кости «обрастают алой перстью», т. е. одеваются плотью (ср. «Созда Богъ человека, персть вземъ от земли» (Бытие, 2: 7)). Напомним, что Блейк, ранее считавший плотское существование «низшим», теперь начинает рассматривать плоть как священную субстанцию, неотделимую от души. «Злодеем» Блейк, по всей видимости, именует самого себя, намекая на свои новые «сатанинские» взгляды. Блейк-злодей изгоняет Блейка-праведника, то есть старое мировоззрение сменяется новым. Сатана («аспид») теперь становится другом и «духовным соратником» Блейка и потому пребывает в смиреньи, а свои былые взгляды и представления Блейк теперь считает «гласом вопиющего в пустыне».

И как явлено новое небо… Новое небо — ср.: Откровение, 21: 1: «И увидел я новое небо и новую землю, ибо прежнее небо и прежняя земля миновали, и моря уже нет». «Явлением нового неба» Сведенборг называл основание «Новой церкви».

Тому уже тридцать три года… — в своих трактатах Сведенборг предрекал пришествие Мессии в 1757 году. Это и год рождения Блейка, и год основания «Новой церкви». Когда писалось «Бракосочетание Неба и Ада», поэту было тридцать три года.

Сведенборг сидит, аки ангел у гроба… — ср.: «…Ангел Господень, сошедший с небес, приступив, отвалил камень от двери гроба и сидел на нем» (Матфей, 28: 2). Блейк намекает на учение Сведенборга о том, что после смерти люди, жившие на земле достойно, становятся ангелами.

…аки в холстине — в трактате «Небо и Ад» Сведенборг подробно описывает одежду, в которую облачены ангелы.

Едом — страна старшего из сыновей Исаака, Исава (Едома), лишенного первородства Иаковом; в Библии — символ язычества и врагов Божиих.

Книга пророка Исайи, гл. ХХХIV, XXXV — так называемый «малый Апокалипсис». В этих главах говорится об отмщении Богом Едому и о последующем новом расцвете земли (т. е. возвращении Адама в Едем).

Глас Диавола

Следует напомнить, что в «Бракосочетании…» Диавол есть сила, враждебная Богу, но не человеку: он воплощает в себе творческую Энергию — энергию неповиновения; Блейк развивает богоборческую традицию, заложенную в английской литературе Дж. Мильтоном. Именно в уста Диавола Блейк вкладывает слова истины, постулаты «Библии Ада», которые изложены предельно ясно и вряд ли требуют разъяснения.

Что человеку присущи два начала… — Сведенборг особенно горячо отстаивает библейский постулат о нетождественности тела и души.

Кто угнетает…

Речь вновь идет о превосходстве Энергии (здесь — Желания), как естественного порыва, над Разумом. В подкрепление своей мысли Блейк опирается на Мильтона, который считал Сатану олицетворением Энергии, а Бога — олицетворением подавления и деспотии. Сатана ближе Мильтону, как поэту, оттого, что воплощает в себе творческое, созидательное начало.

Однако же в книге Иова… — ср. Иов, 1: 6-12 и 2: 1–7: «Был день, когда пришли сыны Божии предстать пред Господа; между ними пришел и сатана.

И сказал Господь сатане: откуда ты пришел? И отвечал сатана Господу, и сказал: я ходил по земле и обошел ее». Сатана, как и Мессия, испытывает здесь людей на верность Богу.

Так сказано в Евангелии… — Иоанн, 14: 16: «И Я умолю Отца, и даст вам другого Утешителя».

А по Мильтону… — Мильтон изображает Бога-Отца (Иегову) как безжалостного деспота, Бога-Сына — как ненавистное Блейку Рацио, а Святой Дух не упоминается им вообще, почему Блейк и называет его «Вакуумом».

Для Блейка Иегова — мстительное, деспотичное божество (он же — Уризен), подавляющее естественное в человеке. Ему противопоставлен Христос, источник благостной Энергии, то есть принадлежащий равно и Небу, и Аду. Сведенборг ревностно отстаивал единство Бога-Отца и Бога-Сына. Блейк же поворачивает эту мысль иначе: Мессия является одновременно и Иеговой, и Диаволом.

Достопамятное видение

Название содержит явную сатиру на «Достопамятные откровения» — аллегорические притчи, которыми Сведенборг в поздний период дополнял каждую главу своих работ.

Прогуливаясь меж языков… — «Небо и Ад» содержит целый ряд глав, где Сведенборг описывает свои видения, в которых он посещал Небо.

Притчи Ада

Составляют наиболее часто цитируемую часть блейковского наследия, многие из этих афоризмов прочно вошли в живую английскую речь. Благодаря своему тематическому многообразию и образности, они вбирают в себя практически все основные идеи поэта. «Притчи» содержат многочисленные выпады против библейских Притч Царя Соломона и служат еще одним утверждением богоборческих взглядов Блейка. Возможно, непосредственная форма «Притч» была подсказана «Афоризмами» швейцарца Иоганна Каспара Лаватера (1788), которые Блейк внимательно изучал и иллюстрировал. Однако подробные комментарии к этому «своду Библии Ада» могли бы составить отдельную книгу, поэтому мы воздержимся от каких-либо разъяснений. В данном случае текст должен говорить сам за себя.

Достопамятное видение

Блейк в очередной раз утверждает приоритет Поэтического Гения (Воображения) над простым чувственным восприятием, подкрепляя свою правоту словами ветхозаветных пророков Исайи и Иезекииля.

Поэт Царь Давид — Давид считается автором библейских псалмов.

И спросил я Исайю… — по велению Господа, Исайя три года ходил нагой и босой (Исайя, 20).

Диоген (412–323 гг. до н. э.) — греческий философ-киник. Считал, что кратчайший путь к совершенству лежит через истязание плоти; отстаивая свои идеи, намеренно подвергал себя физическим мучениям.

И спросил я Иезекииля… — во искупление грехов Иерусалима Господь повелел Иезекиилю триста девяносто дней лежать на левом боку и сорок на правом, питаясь лепешками, замешанными на коровьем помете (Иезекииль, 4: 12–15).

Блейк приводит эти притчи как примеры верности Идее.

Как слыхал я в Аду… — Содержит описание блейковского Апокалипсиса, то есть гибели мира в очистительном огне Ада — освобожденного Воображения и творческой Энергии. Эта гибель «расчистит врата восприятия», то есть положит конец владычеству Уризена.

Печатая сатанинским способом… — метафора содержит намек на технологию создания «иллюминированной печати» — гравировку травлением.

Достопамятное видение

Речь идет о рождении мысли и способах передачи ее людям. Драконы — символы чувственного восприятия — удаляют «пустую породу» старых представлений и передают мысль Змею, то есть разуму, который украшает ее каменьями — претворяет в слова. Далее Орел (Поэтический Гений) возносит мысль на вершины Воображения, после чего она превращается в «текучие жидкости», то есть через творческий акт становится творением Художника, а затем облекается в материальную форму (еще один намек на создание «иллюминированных листов») и в виде книг попадает к людям.

Не исключено, что в этом «Видении» заложен и еще один смысл: Блейк описывает пять чувств (зрение, слух, обоняние, вкус, осязание), а также шестое, «синтезирующее» достижение первых пяти.

Гиганты, основавшие мир… — Блейк делит всех людей на Животворящих (служителей Энергии) и Пожирателей (служителей Разума), которые, согласно его диалектике, невозможны друг без друга, ибо составляют два необходимых жизненных начала: Животворящие — мужское, активное, бунтующее; Пожиратели — женское, пассивное, смиренное (ср. символику «Песен Опыта»).

Притча об агнцах и козлищах — «Когда же прийдет Сын Человеческий во славе Своей и все святые Ангелы с Ним: тогда сядет на престоле славы Своей; и соберутся пред Ним все народы; и отделит одних от других, как пастырь отделяет овец от козлов; и поставит овец по правую Свою сторону, а козлов по левую» (Матфей, 25: 31–33).

Не мир пришел Я принести, но меч — Матфей, 10: 34, …одною из первооснов… — ср. Бытие, 6:4: «В то время были на земле исполины, особенно же с того времени, как сыны Божии стали входить к дочерям человеческим, и они стали рождать им». Блейк намекает, что Сатана был одним из прародителей рода человеческого.

Достопамятное видение

Сведенборгианский ангел показывает Блейку его участь, проводя его через хлев «мулов наставления» (ср. «Притчи Ада») и церковь — прибежище догматической религии — в склеп, где покоятся убитые желания, а потом — на мельницу (символ ньютоновского, материалистического понимания мира, против которого резко восставал Блейк) и в пещеру, под которой открывается описанный Сведенборгом Ад, где души Блейка и ему подобных терзают черный и белый пауки — традиционные концепции Добра и Зла. С востока — из обители Воображения — появляется Левиафан, символ Энергии и страсти, которого Блейк не случайно сравнивает с Тигром. Для ангела он ужасен, для поэта — прекрасен в своем грозном величии.

Затем Блейк внимает арфисту, поющему о человеке, не меняющем суждений (то есть приверженце традиционной концепции Неба и Ада), после чего силой увлекает ангела в свою Вселенную. Они снова попадают в церковь, где обнаруживают Библию — вход в подземелье догматической веры; там они видят семь домов — семь христианских церквей (ср. Откровение, 1: 4), в которых пожирают друг друга всевозможные религиозные и философские концепции. Одна из них — «Аналитика» греческого философа Аристотеля (384–322 гг. до н. э.).

Аристотель, последователь Платона, отверг диалектико-идеалистические представления своего учителя и сделал попытку объяснить познание, исходя исключительно из чувственного восприятия.

…вплоть до Сатурна — Сатурн в те времена считался последней планетой небесной сферы.

Раздор — вот истинная дружба

В авторском издании этa сентенция награвирована внизу листа. Она представляет собой своего рода «реплику в сторону», связанную с текстом по смыслу, но выпадающую из его структуры.

Сплошь и рядом… — Отступление содержит открытую критику взглядов Сведенборга.

Парацельс, Теофраст Бомбаст (1493–1541) — швейцарский врач, алхимик, теолог-мистик.

Беме Якоб (1575–1624) — немецкий философ-мистик.

Достопамятное видение

Ангел, стоящий на позиции Сведенборга, отстаивает триединство Бога. Диавол же доказывает «человеческую» сущность Христа, который последовал божественной догме, но поступал согласно желанию, то есть повинуясь естественным движениям души.

Глумился над Субботой… — «И случилось Ему в субботу проходить засеянными полями; и ученики Его дорогою начали срывать колосья. И фарисеи сказали Ему: смотри, что они делают в субботу, чего не должно делать? Он сказал им: неужели вы не читали никогда, что сделал Давид, когда имел нужду и взалкал сам и бывшие с ним?.. И сказал им: суббота для человека, а не человек для субботы» (Марк, 2: 23–27).

Не Он ли отвратил закон от блудницы… — см. Иоанн, 8: 1–11.

Не Он ли присваивал чужой труд… — «После сего Он проходил по городам и селениям… и с Ним Двенадцать, и некоторые женщины… которые служили Ему умением своим» (Лука, 8: 1–3) — то есть заботились о Его хлебе насущном, чтобы Он мог все время посвящать проповеди Своего учения.

…пренебрегая защитою пред Пилатом — «Тогда говорит Ему Пилат: не слышишь, сколько свидетельствуют против Тебя? И не отвечал ему ни на одно слово, так что правитель весьма дивился» (Матфей, 27: 13–14).

…когда велел им отряхнуть прах… — «А если кто не примет вас и не послушает слов ваших, то, выходя из дома или из города того, отрясите прах от ног ваших» (Матфей, 10: 14).

Библия Ада — Блейк имеет в виду свои «пророческие» книги.

Волу и льву закон един — насилие. — Ср. выше: Раздор — вот истинная дружба.

Песнь Свободы

Гимн торжеству Воображения над Разумом, Диавола над Богом.

Очистительная Энергия видится Блейку в революционных событиях (прежде всего во Французской Революции 1789 года, которую он горячо приветствовал в период создания «Бракосочетания Неба и Ада»), а Рим становится символом религиозного догматизма. Далее разворачивается битва между Князем Звезд, Уризеном (ср. «звездный свод» во «Вступлении» к «Песням Опыта»), и Сатаной (КняземТьмы), персонифицирующим Воображение. Сын Пламени — это, скорее всего, Орк, блейковский бог бунта. Завершается «Песнь Свободы» основным постулатом «Библии Ада» — «Все Живое — Священно», то есть отрицанием Бога, отдельного от человека, провозглашением божественности Человека и Природы, диалектически объединяющих в себе Добро и Зло.