Песнь кецаля

Глава десятая Утешительный приз

Утром, когда Бетси проснулась, старинное зеркало висело на месте. Словно никуда и не исчезало. Прочитанную рукопись Хуана Васкеса девушка еще вчера положила на место, в нишу, теперь вновь скрываемую серебристой гладью.

Одевшись и приведя себя в порядок, Элизабет спустилась вниз. Еще находясь на лестнице, она услышала громкие крики и ругань, доносившиеся из гостиной. С удивлением узнала рев сеньора Мигеля.

– Ага! – заорал коротышка, едва завидев мисс МакДугал. – Вот еще одна!

Регентруда уже была здесь и недоуменно хлопала ресницами, переводя жалобный взгляд стальных глазищ с Васкеса на кузину, с кузины на Хоакина, смущенно топтавшегося рядом с ней.

– Что стряслось? – обдала Васкеса холодом Бетси.

– Ты еще спрашиваешь?! – не унимался вопль Мигеля. – Наглая шпионка, змеей заползшая в мой дом!

– А ну-ка, чикос, – обратился он к своим четырем шкафоподобным ребятам, – займитесь ею! Чтоб впредь неповадно было совать свой длинный нос в дела Мигеля Васкеса! Но пока не очень усердствуйте! Она мне нужна живой. Ну, хотя бы, чтоб языком ворочать могла!

«Дело дрянь!» – подумала Элизабет и приготовилась к тому, чтобы победа далась «чикос» недешево.

– Сеньор Васкес, – в последний раз попыталась она воззвать к разуму коротышки, – может, все-таки расскажете, чем вызвано подобное обращение?

– Puta! – только и ответил Мигель.

– Ладно. Нет, так нет, – покладисто согласилась Бетси. – Ну, чикос, подходите. Желательно бы по одному. Регентруда, не вмешивайся.

Последнее из сказанного было явно лишним. Труди и не пыталась вмешаться, да и при всем ее желании не смогла бы. Хоакин крепко охватил ее сзади руками в полукольцо. Брюнетка чуток потрепыхалась в его крепких объятиях и затихла. Это вам не недозрелая шпана из парка Чапультепек. Руки парня были стальными.

Бодигарды сеньора Васкеса, памятуя о первом своем столкновении с девушками, решили, что и на этот раз легко справятся с задачей. Но тогда на их стороне было преимущество неожиданности. Теперь же они стояли лицом к лицу с белокурой фурией, принявшей боевую стойку.

Ей более привычно было бы сражаться один на один. А тут целая толпа, перекрывавшая сразу все стратегические направления: фронт, тыл и оба фланга. Что тут поделаешь? И Бетси избрала элементарный ход, решив для начала выйти из окружения.

Прямо перед нею возвышался бритый двухметровый мачо, тупо жевавший резинку. Его круглые на выкате глаза равнодушно ощупывали девушку. Нет, этого оставим на потом. Надо поберечь силы. Тот, что сзади, показался ей и пожиже, и похлипче. Поэтому мисс МакДугал атаковала его обратным круговым ударом.

Вынесла вперед правую ногу, а затем, одновременно с разворотом на левой, опорной, врезала пяткой в переносицу зазевавшегося «хлюпика». Не ожидавший подобной прыти от белой дамочки парень коротко икнул и, закатив глаза, сполз по стеночке на пол.

– Карамба! Педро! – офонарел Васкес. – Это что такое?!

Белокурая бестия окатила ледяной улыбочкой мордоворота, стоявшего прямо перед ней. В его бычьих глазах прорезался смутный интерес к происходящему. Не дав ему собраться с мыслями, Элизабет и сама отскочила назад и в сторону, обогнув при этом «хлюпика», пытающегося кое-как встать на ноги.

Когда до ошалевших от подобной наглости «чикос» дошел, наконец, смысл произошедшего, они попытались обойти девушку с флангов. Но тут на помощь ей пришел все тот же «хлюпик», которому, в конце концов, удалось принять вертикальное положение. Бетси толкнула его в объятия одетого в кожаный наряд ранчерос квадратного крепыша, который до этого находился у нее на левом фланге. Не забыв проводить своего невольного «защитника» прощальным пинком под зад. Оба парня свалились, словно подкошенные колосья.

– Вашу мать!! – зашелся сеньор Мигель. – Вы совсем оборзели! За что я вам деньги плачу?! Tentos – дурачье!

Итак, Бетси имела теперь перед собой всего двух противников. «Всего». Легко сказать. Если один из них этакий вот бычок. Да и второй ему почти не уступает массой и ростом.

– Так! – вошел в раж коротышка. – Кончайте ее! Можете не церемониться. Но чтоб могла говорить! Поняли, perra hijos – сукины дети?!

Большого «быка» Элизабет решила оставить «на закуску». Тем более что нетерпеливый «бычок» пошел в атаку, решив без лишних церемоний двинуть девушку кулаком в ухо. Она сделала подставку кисти с одновременным уклонением. А затем провела успешный блок. Одновременно прямым ударом левой ноги в корпус слегка «успокоила» «быка», ринувшегося на помощь приятелю. Мордоворот охнул и схватился за бок.

Не теряя времени, мисс МакДугал одарила «бычка» мощнейшим круговым ударом, соприкоснувшись правым кулаком с ухом бодигарда.

И снова круговой удар, теперь уже ногой, в голову «быка».

Конец!

Ну, где ее лавры победителя?

Легкой развязной походочкой она подошла вплотную к сеньору Васкесу, превратившемуся в соляной столб, подобно жене Лота. Схватив коротышку за шкирку, белокурая бестия на несколько сантиметров оторвала его ноги от земли и, приблизив свое лицо вплотную к его перекошенной ужасом роже, спросила:

– Ну что, наигрались на сегодня? Или продолжим?

Малыш захрипел. В том смысле, что готов признать свое поражение. Элизабет оттолкнула его, и он плюхнулся в одно из вольтеровских кресел, жалобно всхлипнувших под его весом.

Странно, но потасовка произвела на Мигеля Васкеса крайне умиротворяющее действие. Он как бы протрезвел, успокоился. Только раз снова вышел из себя, когда его «чикос», вновь пришедшие в боевую готовность, попытались что-то промямлить в свое оправдание.

– На хрен пошли, падлы! Всех уволю и вот ее найму на ваши места! Одну вместо всех! Святая Мадонна! Вот и доверяй таким после всего, что я тут видел! Выметайтесь! Остолопы! Ублюдки паршивые! Karneros – бараны!

– Чего это вы так разошлись? – вновь поинтересовалась Бетси, когда «чикос», исключая одного Хоакина, убрались из гостиной.

– А вы что сделали бы на моем месте после того, что произошло этой ночью? – хмуро буркнул Мигель.

Оказывается, кто-то пытался пробраться в его дом. Даже захватили в заложницы двух «путас», которых его парни привезли из столицы, чтоб чуток поразвлечься. Девицы с грехом пополам описали нападавших. Их было двое. Оба молодые. Один стройный, среднего роста, другой огромный крепыш, напоминающий медведя. Европейцы. Между собой говорили на иностранном, возможно, на немецком языке. Девчонки не шибко сильны в чужих наречиях.

– Так кто же это мог быть, если не ваши сообщники, с которыми вы сговорились похитить мой бесценный артефакт?

Бетси пожала плечами, а Регентруда, вырвавшись-таки из объятий своего Ромео, подскочила к Васкесу и обрушила на него гневную тираду:

– Что это ты нам мозги паришь, урод? Да если бы мы захотели украсть твое говенное добро, то стали бы связываться с посторонними парнями? Это ж делиться нужно будет! Ты это прикинул?! И кто бы это нам еще понадобился? Не видел, как мы с твоими дуболомами справились?

«Мы? – хмыкнула англичанка. – Справились?»

Говорить о чужих подвигах во множительном числе, приписывая их и себе тоже, – эта привычка брюнетки ее просто умиляла.

– А ты, милашка, лучше помалкивай! – осадил баронессу фон Айзенштайн уже полностью успокоившийся коротышка. – Или нет, лучше поведай-ка дяде, что это еще у тебя за приятель такой – лейтенант Ордоньес?

Чадо прикусило язычок, бросив испуганно-тревожный взгляд в сторону Хоакина.

– Что, не знаешь такого? – звенел металл в голосе Васкеса. – А вот он утверждает обратное. Приперся прямо ко мне в офис и стал нагло требовать отчет, где вы и что с вами? Он де точно знает, что мисс МакДугал и фрейлейн фон Айзенштайн должны быть у меня в гостях. Нет, я, конечно, послал мальчишку подальше. Но у меня зародились кое-какие сомнения на ваш счет. А не засланные ли вы, куколки мои? И кто вас послал? Интерпол? Наше министерство внутренних дел? С какой целью? Что вам поручили разнюхать?!

– Отвечайте немедленно!! – вновь сорвался на крик. – А то живо позову моих «чикос» и они…

Уловив иронические взгляды девушек и даже Хоакина, он моментально сник и сбавил тон:

– И все же, нельзя ли объяснить. Каким образом вы на меня вышли и откуда узнали о золотом сердце?

«Ну, наконец-то, – даже обрадовалась Элизабет. – Проснулся таки!»

Она изложила ему свою нехитрую историю, придуманную накануне. Излишний же интерес к их персонам со стороны лейтенанта Хуана-Антонио Ордоньеса объяснила тем, что парень просто неравнодушен к чарам прекрасной баронессы Регентруды фон Айзенштайн. Никаких сообщников у них нет и не было, так как она, Элизабет МакДугал, всегда действует в одиночку.

– Да, я знаю, – подтвердил Васкес, – и это убеждает меня в вашей искренности. Что там с моим артефактом?

Бетси изложила ему результаты предварительных исследований. Коротышка остался чрезвычайно доволен.

– Что ж, продолжайте, – поощрил он. – Надо все тщательнейшим образом проверить. Я сегодня опять уеду в столицу. На денек. Завтра вернусь. Нужно уладить кое-какие дела. Этот инцидент застал меня врасплох и спутал все планы.

– И вот еще что! Если хотите, Хоакин может свозить вас сегодня в Тулу. Это недалеко отсюда, как и Теотиуакан. Продолжите знакомство с нашими достопримечательностями.

– Это как понимать? – изогнула дугой бровь Элизабет. – Вы предлагаете нам утешительный приз?

– Ну, типа того! – вздохнул Мигель и развел руками.

Извините, мол, сударыни. Ошибочка вышла. С кем не бывает.

Через час их джип выехал за ворота ранчо, взяв курс на древний Толлан – Тулу, расположенную к северо-западу от Теотиуакана.

Извилистое шоссе бежало вдоль живописных горных склонов. Вообще, подумалось Бетси, горы – своего рода режиссер мексиканского пейзажа. За окном мелькали небольшие городишки, поселочки с традиционными церквями на центральной площади, поместья-асьенды местных богатеев.

Вся восточная часть долины Мехико – большой сельскохозяйственный район. С утра воздух еще не успел накалиться. Земля отдавала влагу вчерашнего дождя. Кругом зеленели кукурузные поля, плантации магея, люцерны и картофеля. Около населенных пунктов цвели фруктовые сады. То тут, то там бродили стада тучных коров. Идиллия, да и только.

Указатель на обочине дороги засветофорил названием «Апакско».

– Если сюда попасть восьмого сентября, – прокомментировал всезнайка Хоакин, – можно подумать, что вы оказались на театральных подмостках или где-нибудь в Рио на карнавале. Все вокруг окрашено в желтый цвет. Он у нас символизирует счастье на том свете.

– Да. Я читала, – поддакнула парню Бетси. – У ацтеков рай ассоциировался непременно с желтым цветом. Он даже назывался Дом Кукурузы.

– Именно! – расцвел парень, ужасно довольный тем, что иностранка так хорошо знакома с историей его родины. – Восьмое сентября – праздник Святой Девы Марии, покровительницы здешних мест. Если посвятить этот день молитвам и размышлениям – оставшиеся дни года будут для тебя благополучными. По крайней мере, так считают жители Апакско.

– Хм! – иронично ухмыльнулась Труди. – Посмотришь на местных пеонов, так не подумаешь, что благополучие – частый гость в их доме.

Юноша ничего не ответил язвительной брюнетке. Только сдвинул в одну линию свои черные тонкие брови.

Миновав границу штата Мехико, въехали в штат Идальго, получивший свое название в честь национального героя Мексики Мигеля Идальго. Пейзаж практически не изменился, но дорога стала слегка подниматься вверх. Поля все чаще карабкались по склонам гор, покрытых стройными соснами, все больше попадалось агав и кактусов.

Бетси заметила, что климат здесь был более сухим, чем в Мехико.

Внезапно их джип остановился и Хоакин предложил немного пройтись, размяться.

– Хочу показать вам одно прелюбопытнейшее растение, – пояснил парень. – Не бойтесь, змей здесь нет.

Шли минут десять-пятнадцать по узенькой тропе, продираясь сквозь колючие кустарники, так и норовившие порвать джинсы. Наконец ложбинка чуть расширилась, и Бетси увидела прямо перед собой какие-то довольно высокие и раскидистые кусты.

Хоакин сорвал зеленый стручок.

– Перец! – разочарованно воскликнула Регентруда.

– Да, перец. Вот только он не употребляется в пищу, потому что ядовит. В древности ацтеки сжигали его в жаровнях. При этом выделялся ядовитый газ, который был весьма действенным оружием против врага. Используя направление ветра, наши предки устраивали своего рода газовые атаки.

– Ничего себе! – восхитилась брюнетка. – А сейчас его используют?

– Иногда, – весьма сдержанно ответил молодой человек. – Говорят, именно этим перцем следует посыпать вторую кожу джумби, чтобы он, надев ее, сгорел.

Снова эти легенды о джумби – сосунах. Что за дикие предрассудки.

Однако юноша, как ни в чем не бывало, принялся срывать стручки и набивать ими предусмотрительно прихваченный полиэтиленовый пакет. Элизабет посмотрела-посмотрела, да и принялась ему помогать. Через пару минут к ним присоединилась и Регентруда. Не перестававшая при этом бубнить себе под нос что-то нелестное насчет неразвитых народов, погрязших в ведовстве и шаманстве.

Наполнив перцем пакет, двинулись дальше.

Вскоре на горизонте показалось грязное серое облако.

– Это уже Тула, – ответил на недоуменный вопрос Труди Хоакин. – А в небе цементная пыль. Издержки промышленного производства.

В послеацтекский период Тула превратилась в мелкий провинциальный городишко. Причем, исключительно «индейский». Разделение на «испанские» и «индейские» города было введено еще в XVI веке монашескими орденами, хозяйничавшими в Мексике. «Испанскими» были Мехико – центр вице-королевства, столицы провинций, например, Гвадалахара, Пуэбла, Оахака, некоторые прибрежные города-крепости. Здесь селились испанские колонизаторы, а затем проживали их потомки. Остальная же масса населенных пунктов считалась «индейской», так как основное их население составляли местные аборигены.

Подобная дифференциация сказалась на облике почти всех городов, созданных в эпоху колонизации. В то время как в «испанских» городах возводились пышные дворцы и особняки для высших чиновников, иноземного дворянства, богатых торговцев, то «индейские» города застраивались по единому образцу. Прямоугольные кварталы, сходящиеся к центру города с обязательным зданием муниципалитета и собором. Центр – площадь со сквериком и, обычно, беседкой для оркестра, играющего по праздничным и выходным дням. Здесь же или неподалеку находятся городской рынок и центральный отель.

Вот именно таким маленьким, застроенным по регулярному плану городком и была современная Тула. В последние десятилетия сжатая со всех сторон современными промышленными предприятиями.

– Кстати, – не утерпела подколоть брюнетку Бетси, когда они проезжали городскими улочками, – помнится, именно отсюда родом твой приятель Ордоньес.

Регентруда сделала вид, что не расслышала.

Проехав город, направились к археологическому заповеднику.

– Руины древнего Толлана были открыты учеными в 1942 году… – начал свой рассказ Хоакин.

Некогда этот город являлся священной столицей воинственного и высокоразвитого народа тольтеков. До сих пор остается загадкой, кем же были тольтеки и откуда взялись они в долине Мехико. Кто-то считает, что они были выходцами из легендарной Атлантиды, другие полагают, что этот народ пришел из Верхней Калифорнии…

– Мне больше нравится первая версия, – безапелляционно заявило сероглазое чадо. – Атлантида… Это так романтично! Так красиво! А то – Калифорния. Фи! Не надо давать американцам лишнего повода для бахвальства. И так уже всем покоя не дают, лезут со своими советами, будто они самые основные. Атлантида! Только Атлантида!

– Погодите, – пообещал юноша. – Скоро вы увидите самых настоящих атлантов.

– Ух, ты! – захлопала в ладоши Труди.

– Кроме Толлана, тольтеки основали еще множество городов по всей Мексике. Они управлялись царями. Ацтеки упоминают о десяти тольтекских правителях. Пятым по счету был Се-Акатль, или иначе Кецалькоатль, который жил пятьдесят два года…

– Священное для местных древних народов число, – пояснила Бетси.

– Не перебивай! – возмутилась Регентруда. – Продолжай, Хоакинчик!

В 980 году Се-Акатль был избран царем-жрецом Толлана, что подтверждается рисунком, выбитым на скале поблизости Тулы.

Говорят, что это был мудрый вождь, просветитель, создатель тольтекского календаря. По легенде, он имел светлую кожу и носил длинную бороду. Правил Се-Акатль около двадцати лет, до 999 года. Это был расцвет Толлана.

Однако к концу царствования светлокожего владыки в обществе тольтеков накопились противоречия, связанные с тем, что не всем подданным Се-Акатля, особенно же правящей верхушке и жречеству пришлись по вкусу нововведения повелителя. Он, например, хотел ввести новую религию, отменив кровавые жертвоприношения.

– Молодец! – похвалила брюнетка. – А то напридумывали всякой мерзости! Как их только не тошнило во время церемоний? Я бы лично и минуты не выдержала!

– Конец правления Се-Акатля покрыт легендами. Вроде бы, там приложил руку сам Тескатлипока. Воспользовавшись тем, что вождь стал стар и дряхл, он напоил его по самую завязку пульке, а затем подложил в постель царю его собственную сестру. Поутру Се-Акатль ужаснулся содеянному кровосмешению и решил сам себя покарать. И то ли взошел на костер, заживо сгорев, то ли отправился в добровольное изгнание, пообещав когда-нибудь вернуться…

– Дальше я знаю! – похвасталось довольное чадо. – Когда испанцы прибыли в Мексику, то их приняли за посланцев Кецалькоатля и поэтому практически не оказывали сопротивления конкистадорам! Во!

– Умница! – порадовалась за неё Элизабет, а Хоакин приложил руку к сердцу и в знак восхищения послал брюнетке воздушный поцелуй.

Та покраснела от удовольствия.

– А вот знаешь ли ты, что к упадку Толлана имел непосредственное отношение еще один твой приятель?

Регентруда удивленно наморщила носик.

– Это который?

– Тлалок!

– Ой, ну чего ты дразнишься?! – насупилась немочка.

Но увидев, что Хоакин заинтересовался, с жаром принялась рассказывать парню историю своего «знакомства» с ацтекским богом дождя. Не забывая ловко лавировать в тех местах, где должен был фигурировать лейтенант Ордоньес. По ее версии выходило, что они вместе с «одним полицейским» отправились в Чапультепек на операцию по захвату серьезных преступников. И в парке с ними произошло такое!..

Древний Толлан был разработан археологами не в пример хуже Теотиуакану. И это несмотря на то, что раскопки велись уже более полувека.

Собственно, на сегодняшний день туристам демонстрировали центральную площадь, вокруг которой были сосредоточены несколько крупных памятников: так называемый храм-пирамида Кецалькоатля, остатки разрушенного и сожженного еще в древности главного храма, а также поле для игры в мяч. Далее виднелись курганы, еще не тронутые археологами.

Девушки и Хоакин двинулись сразу к большой пирамиде.

Бетси тревожно огляделась по сторонам. Ее не покидало ощущение, что за ней наблюдают. Спину буквально леденил чей-то пристальный тяжелый взгляд.

Естественно, никого поблизости она не заметила. Но тревога не рассеялась. Мисс МакДугал все вспоминала свой вчерашний разговор с Саймоном Джентри. Когда с ней встретятся люди заказчика? И не они ли предприняли сегодняшней ночью попытку налета на ранчо Васкеса? Что-то уж больно топорно сработано.

Большая пирамида имела четыре яруса. Северная и восточная ее стороны украшены резьбой по камню. Пернатые змеи, койоты, хищные ягуары и орлы, пожирающие человеческие сердца. Типичные для мезоамериканских культур «веселенькие» мотивчики.

С юга к пирамиде примыкает дворик, прямоугольные пилястры которого также богато украшены барельефами. Вот церемониальная процессия жрецов и воинов. Снова традиционные пернатые змеи.

По крутым ступенькам лестницы поднялись на верхнюю площадку пирамиды, где некогда находился храм.

– Вот они, атланты! – торжественно провозгласил Хоакин.

Четыре каменных столба около пятнадцати футов высотой, которым древний искусный резчик придал антропоморфные черты. Когда-то они поддерживали храмовую крышу. Чичимеки, разорившие город в начале XI века, сбросили колоссов наземь и разрушили святилище. Обнаружившие «атлантов» археологи вернули их на «законное» место.

Они имели вид одновременно торжественный и устрашающий. Скульптор запечатлел их застывшими в немного напряженной позе, с вытянутыми по швам руками. Одетыми в какие-то причудливые доспехи с нагрудником в виде распластанной птицы. На головах высокие шлемы.

Суровые и неумолимые лица, крючковатые носы и пустые глаза, лишенные сочувствия и эмоций.

Но больше всего Бетси заинтересовалась не их свирепыми физиономиями, а теми предметами, которые «атланты» сжимали в руках. Она поинтересовалась у Хоакина, не знает ли он, что это за оружие.

– Археологи так и не пришли к единому мнению. В принципе, сейчас устоялось мнение, что в правой руке они держат так называемый «атль-атльс» – копьеметалку, а в левой – сами копья или стрелы для метания.

– Господи! – поразилась Труди. – И откуда ты все это знаешь? Ты же вроде как телохранитель? Или еще где-нибудь подрабатываешь на полставки экскурсоводом?

– Да, сеньор Васкес так и позволит подшибить деньжат на стороне, – криво усмехнулся юноша. – Просто у него очень большая библиотека, где собрано много книг по истории Мексики. Ею практически никто не пользуется. А времени свободного, когда нечем заняться по «основной специальности», порой бывает достаточно много.

– И что это за основная специальность? – подозрительно прищурилась брюнетка.

– Специалист по улаживанию деликатных проблем, – выразился парень как-то неопределенно.

– Как те «чикос», которым утречком досталось от Бетси на орехи? – съехидничало чадо.

– У меня более высокая квалификация, – скромно потупился молодой человек. – Потому и беспокоят меня не так часто.

Бетси почти не вслушивалась в разговор молодых людей. Она продолжала внимательно рассматривать оружие «атлантов». Почему-то у нее возникло ощущение, что оригиналы были изготовлены из металла. Устройство в правой руке словно высовывается из футляра или защитного кожуха и имеет форму ромба со скругленной нижней кромкой. Да и то, что Хоакин назвал «копьями и стрелами», тоже мало напоминало означенные предметы. Скорее уж, какой-то прибор.

Она вспомнила читанные в нескольких источниках легенды, согласно которым боги древней Мексики были вооружены таинственными «огненными змеями» ксиукоатль, которые могли испускать лучи, способные пронзать и расчленять человеческие тела. Может быть, эти гиганты как раз и сжимают в своих руках такие «ксиукоатли»?

Снова неприятное ощущение от чужого взгляда. И опять поблизости никого подозрительного.

Молодые люди прошли мимо поросшего кактусами кургана высотой около тридцати футов и оказались у прямоугольной древней арены для игры в мяч.

– Тлачтли, – сказала Элизабет. – Так назывались эти соревнования, где две команды, а иногда и просто два игрока, боролись за обладание тяжелым каучуковым мячом. Его нужно было послать вон в те кольца, расположенные перпендикулярно стене. Причем, касаться мяча можно было только плечами, локтями, коленями. И ни в коем случае не кистями рук и ступнями ног. Проигравшим отрубали головы.

– Фу! – возмутилась немочка. – Дикость какая!

– Полагаю, что именно здесь и произошел тот роковой матч, который стал причиной падения Толлана.

– Что за матч? – заинтересовалось любознательное чадо.

– Произошло это накануне или вскоре после исчезновения Кецалькоатля…

Уэмак – друг Кецалькоатля и вице-король Толлана как-то раз вызвал на ритуальную игру тлачтли бога дождя Тлалока. Тот выставил на поле своих отпрысков Тлалоков. Они проиграли толланцам, и Тлалок предложил в качестве приза кукурузные початки. Но Уэмак с гневом отверг их и потребовал традиционных драгоценностей: нефрита и перьев птицы кецаль. Тлалок дал ему просимое, предупредив Уэмака, что листья маиса – самые драгоценные перья, а початки ценнее нефрита.

В результате кладовые Толлана были наполнены мертвыми драгоценностями, но маис расти перестал, и пришло время страшного голода. Уэмак раскаялся, даже сложил с себя титул и удалился в изгнание, но было поздно. Ослабленный город стал легкой добычей орды захватчиков.

– Вот так! – закончила рассказ мисс МакДугал.

– И куда потом делся этот твой Уэмак – дурак? – серые глазки девушки налились слезами. Как видно, ей было жаль несчастных толланцев, которым достался столь упрямый и недальновидный вождь.

– История выражается об этом туманно. Как и в случае с Кецалькоатлем. Вроде бы, Уэмак повесился в каком-то гроте, став богом самоубийц и ночных призраков. Или, пройдя этот грот насквозь, наткнулся на некую подземную страну, где и обосновался со своими друзьями и соратниками. Среди которых особо выделялся его юный любимец – желтоволосый Цонкоцтли – верный сторожевой пес Уэмака.

– Пес? – удивилась Труди.

– Это я так выразилась. Образно. Хотя легенда сообщает, что златокудрый Цонкоцтли умел перевоплощаться в разных зверей. Излюбленными его личинами были собака и кецаль.

– Нам осталось осмотреть еще один любопытный объект, – напомнил Хоакин, – и нужно отправляться домой. Сеньор Васкес особо просил вернуться до наступления ночи.

Бетси не стала спрашивать, почему. Догадывалась, что все равно не получила бы ответа. Секреты сеньора Васкеса. Рис, рассыпанный на пороге. Стручки жгучего перца, собранные ими по пути сюда…

«Любопытным объектом» был чакмооль, находившийся посредине центральной площади. Это изображение полулежащей человеческой фигуры, держащей на животе что-то вроде большого блюда.

Такие изваяния обнаружены во многих районах Мексики. Существуют версии, что чакмооли изображают неких «божественных посланцев»; согласно другим, они – боги дождя; некоторые видят в чакмоолях простых стражей храмов.

Чакмооль полулежал, полусидел в странно напряженной и выжидательной позе. Согнутые колени торчали вверх, толстые икры были прижаты к бедрам, пятки – к ягодицам, локти упирались в землю, а руки, сложенные на животе, вцепились в пустое блюдо. Его спина, казалось, находилась в неустойчивом положении, словно чакмооль хотел встать, распрямиться. Если бы ему это удалось, то рост его мог составить около семи футов. Даже откинувшись назад, он напоминал сжатую пружину, заряженную свирепой и безжалостной энергией. Квадратное лицо с глубокими, расположенными близко друг к другу глазами и плотно сжатыми тонкими губами было обращено к Западу – местности, традиционно олицетворявшей тьму и смерть.

Элизабет представила, как бы смотрелось на этом блюде, которое сжимает чакмооль, золотое сердце, лежащее сейчас в сейфе Васкеса. Оно как будто бы специально предназначалось для этой статуи, служа последним штрихом всей жуткой композиции.

И еще этот взгляд. Холодный, пронизывающий насквозь. Не он ли беспокоил Бетси все это время? Но так не может, не должен смотреть каменный истукан.

– Леди, – раздался за спиной тихий вкрадчивый голос. – Я от мистера Джентри.

Девушка стремительно обернулась.

Глаза. Мертвые, обжигающие холодом. Глаза мистера Джентри. И та же неживая, зеленушная бледность в лице.

– Что вы сказали? – переспросила она и поискала глазами своих спутников.

Те стояли метрах в десяти, занятые друг другом. Мило болтая и улыбаясь. И до других им не было ровно никакого дела.

– Я от мистера Саймона Джентри, – глухо повторил бледнолицый. – Он просил сказать, что сегодня ночью вы должны будете передать нам золотое сердце Уицилопочтли…