Песнь лезвия конька (СИ)

Часть 37. Чемпионат Европы. День 2. Мужчины

Мужское одиночное катание.

Короткая программа.

— А где Тимур?

Роман застыл в дверях, сканируя тренировочный зал. Мужчины начали катать буквально несколько минут назад, на льду был первый спортсмен. Девчонок посадили на трибуны. Калининых, если точнее. Панкратова была черт пойми где, Денис Русланович вызвался поискать. А вот Роман отправился к парням.

Саша прыгал на скакалке, еле как найдя место, где он не будет биться головой. Дима занимался непойми чем, но Романа это особо и не волновало. Только вот они точно привезли на Чемпионат двух парней, и одного он сейчас в упор не наблюдает!

— Да тут я, тут, — а, вот. Тимур зашел в тренировочный зал, расстегивая олимпийку и убирая её на скамейку. А лицо-то красное, замороженное. И аромат от него… впечатляющий.

— Ты ещё перед разминкой сбегай покурить, — неодобрительно произнёс Роман, хмурясь. Давно поняли, что этого не переучить, но поддерживать никто не собирался.

— Хорошо, понял, — усмехнулся Тимур, перешнуровывая один из кроссовок, — Ты не знаешь, где Денис Русланович?

Роман пожал плечами.

— Ушёл сестричку искать твою. А что? — Роман не знал, куда конкретно, но искренне бы посоветовал Тимуру туда не ходить. К счастью, парень и не собирался. Продолжил разминку, но не так бодро, как его соперники.

Парни выходили в последней разминке, один за другим. Тимур выходил под третьим номером, Дима четвертый и Саша пятый. После него катал ещё один парень, на этом короткая программа заканчивалась.

Денис Русланович планировал успеть прийти к разминке так точно, а то и раньше. Но, пока что его главной целью было найти Катю. Даже не как девушку — как спортсменку. Пропавший после плохого проката воспитанник не сулил ничего хорошего. Мужчина прочесывал одно помещение за другим, искренне не понимая: Катя всё ещё в помещении арены или уже уехала в отель?

На телефонные звонки она не отвечала. Зато, звук не выключила и Денис услышал её мобильный в момент, когда проходил мимо раздевалок. Женских.

Заходить было как-то не очень. С одной стороны. А с другой, там наверняка никого уже не осталось. Собрав волю в кулак и отбросив совесть, он шагнул в помещение. К счастью, там и правда никого не было. Кроме одной дамы, сидевшей в обнимку со своими коленями. Она даже не переодела платье и наверняка замерзла, но не потрудилась даже накинуть куртку. Единственное, что изменилось — она сняла коньки и сидела в одних колготках.

— Уйдите, — пробормотала она себе в колени.

— Мы одни, — внёс ясность Ушаков, присаживаясь на корточки перед девушкой, — Почему ты не брала трубку?

— Не захотела, — этот ответ мужчина разобрал с трудом. Он попытался прикоснуться к её коленке, но Катя отлетела от его руки как ошпаренная, — Уйдите.

Денис тяжело вздохнул, стараясь унять раздражение. Хорошо, если не получается по-хорошему и по-дружески, ему придётся вспомнить, что он ещё и тренер. Он выпрямился и в этот момент Катя подумала, что он действительно уйдет. Только вот не могла сказать, радовала её такая перспектива или не особо. Странная. Сама же просила.

— Я скажу тебе слова, которые ты точно слышала за свои девятнадцать лет, — господи, ей девятнадцать! — Спортсмен должен выходить в идеальной форме и делать свой максимум. Должен отвечать перед своей страной, которая дала ей возможность совершенствоваться и заниматься спортом в составе сборной…

— Уйдите, — одно и то же слово, но теперь в нём была примесь слёз. Катя всхлипнула, обнимая колени сильнее.

Ушаков вновь унял раздражение внутри, продолжая спокойным тоном:

— …Но, это не всегда может быть реально. Вы не роботы, чтобы скакать направо и налево без ошибок. Твои ошибки не были в падении с флипа или лутца. Это недоработки. Ты ошиблась в момент, когда пошла на четверной тулуп и не подумала головой о тех двух каскадах, которые ты потеряла. Ты подумала только о чувстве самоутверждения. К двойному лутцу ты даже не попыталась прицепить каскад, хотя ты могла.

Катя сидела и не понимала: он пришёл её отчитывать? Если так, то её в корне не устраивал такой разговор. И если Денис сам не хочет уйти, уйдет она. Девушка спустила колени под бубнеж тренера, запихивая их в кроссовки, стоящие недалеко. Денис Русланович наблюдал за этим действием без должного внимания, сориентировавшись только тогда, когда Катя целенаправленно шла к выходу.

И тут ошибку уже совершил он: схватил её за запястье, не позволяя уйти.

— Отпустите, — Катя зашипела от боли, стараясь выдернуть руку. Ушаков тут же разжал ладонь, а в его глазах промелькнуло беспокойство. Он совершенно не контролировал силу. Девушка потерла руку, подняла на Дениса глаза и вновь пошла к выходу.

— Да стой же ты! — он тоже не робот, который всегда может контролировать свои эмоции и отвечать за них, — Зачем ты обращаешься на «вы»? Что я сделал-то тебе?!

— Нихрена ты не сделал! — слёзы полились с новыми силами, смывая остатки макияжа. Если там было что смывать, — Убежал как трус позорный, даже не встретил!

В глазах Дениса одновременно оказались раздражение и холод. Голос стал таким, каким Катя слышала его всего пару раз, на тренировках, когда дела шли совсем плохо.

— Об этом я и беспокоился, — холод. Только холод в голосе, — Ты стала забывать, что я тренер. Я не обязан тебя встречать каждый раз со льда, не обязан бежать только к тебе. У меня куча других спортсменов, конкретно на этом старте ещё и Даша. Почему я должен был обделить её и ждать тебя?

— Потому что…

— Если ты со мной вместе только потому, что хотела особого отношения — я разочарую, так не получится. Я не буду сюсюкаться с тобой на льду, — Денис её перебил и явно закипал, — Хочешь кем-то пользоваться, будь добра, пользуйся не мной.

— Я говорю не о «пользоваться», я говорю о нормальном, человеческом отношении! — наверное, их точно кто-то слышал, потому что Катя не сдерживалась ни на один децибел.

— Я отношусь так, как считаю нужным. Я не первый день тренер, и не тебе меня учить. Разве я оставил тебя одну? Бил по лицу? Или матери ты тоже устраивала подобные разговоры, а потом все равно терпела?

Запал Кати утих на несколько секунд. Она смотрела на полностью спокойное и безэмоциональное лицо Дениса… Руслановича, а внутри был самый настоящий ураган. Внутри что-то сломалось, наверное, вера в то, что это безупречный мужчина. Более Катя не находилась в раздевалке. Вылетела, даже не оборачиваясь. Да что уж, он и не пытался остановить. Просто смотрел вслед и сжимал кулаки.

— Никаких экспериментов, — на всякий случай повторял Денис Русланович, стоя рядом со своим воспитанником.

— Так точно, — уставши отвечал Тимур, поправляя костюм и смотря ровно на лёд.

— С ногой аккуратно, на разминке даже не думай заходить на триксель, тулуп или сальхов. Каскад четыре-три тоже не делай, только квады.

— Хорошо, мамочка, — губы Тимура дрогнули в улыбке, а после скептического взгляда тренера расплылись в полноценный оскал.

Их разминку выпустили на лёд, парни поехали. Наконец-то, а то пол дня разминаться, пол дня курить, и все ради того, чтобы три минуты откатать. Кстати, про курить: Тимур, как и обещал, сбегал прямо перед разминкой. Ему это ни капли не мешало, наоборот, даже забавило и настраивало.

Ева смотрела за ним с экрана телевизора. К сожалению, её травма помешала приехать и посмотреть на прокат мужа вживую. Слава богу, что с детьми помогала мама, иначе Ева бы точно не смогла потянуть такие нагрузки.

Артём смотрел за Чемпионатом Европы, на котором должен был оказаться, со слезами, наворачивающимися на глаза. Он лежал полностью укутанный и обмазанный чем только было возможно: мазями, водкой, водой. Саша лежала рядом и, откровенно, интереса к Чемпионату Европы сейчас не имела. Посмотреть-то хотела, только её совершенно отключило. За ночь она ни разу не сомкнула глаз, постоянно бегая между лихорадившим Артёмом, кухней и аптечкой. Вымоталась, бедная.

Беспалов скользнул взглядом по женской фигуре, свернувшейся в калачик. Она была под одним каким-то старым пледом, единственным, что не клали на Артёма. Ему хотелось привлечь её к себе под одеяло, но, во-первых, это не разумно, а во-вторых, он физически не мог даже рукой двинуть. Зато, кое-что на руке Саши заставило его улыбнуться и не горевать по Чемпионату Европы. Обручальное кольцо. Снова надела.

Первый четверной на разминке сделал Дмитрий Панкратов. Он уверенно зашел на четверной лутц, выезжая его. Парень вообще выглядел очень уверенно и настроено на прокат, без сомнений заявляя на самый высокий результат.

— Как Катюха? — Роман повернулся к Ушакову с этим вопросом, даже не думая, что его настолько перекорежит.

— Не знаю.

Больше поднимать эту тему не хотелось.

Четверной флип от Тимура. На выезде он болезненно сжал губы и прикрыл глаза, дергая левой ногой. Больно. Этот старт давался ему намного сложнее, чем Чемпионат России.

Саша, который попал на этот Чемпионат практически случайно, по решению тренерского совета, тоже был не готов. Его спина полностью заклеена тейпами, он безумно боится повторения того же, что было на Чемпионате России. Пока что без плохих анонсов, но ведь и там все было с бухты барахты.

Двойной аксель.

Был бы, если бы Тимур не вылетел на две ноги во время второго поворота. Снова это движение ногой, сбрасывающее напряжение и испарина, выступившая на лбу. Ушаков видел всё это, но никак не ожидал, что Тимур поедет прямо к ним с Романом, практически не отталкиваясь левой ногой.

— Я не могу, — он говорил это с горечью, сжимая губы и смотря прямо в глаза Денису Руслановичу.

— Совсем не можешь? — Денис Русланович наклонился вперёд, смотря в глаза воспитанника. Тимур не ответил, наклонил голову в сторону и снова дернул ногой. Боль не уходила, наоборот, даже нарастала. Ушаков сжал губы. Решение было тяжелым. Он мог снять Тимура с соревнований хоть сейчас, тем более, если он сам подъехал, значит действительно болит. Но…

— Ладно. Сейчас ещё попробую.

Тимур отправился на лёд. Его никто не уговаривал, сам решился. Как бы не стало ещё хуже от таких решений. В его глазах была растерянность, ни грамма обычной решительности.

И пошёл на аксель.

Двойной аксель.

Выехал, зажмурившись от накатившей боли и усталости. Опорная нога подкосилась и в последний момент Тимур успел перескочить на вторую. На больную. Обеими руками парень ухватился за самого себя в попытках спастись от обморока. В такие моменты тебе совершенно не важно, как ты выглядишь со стороны. Вопрос стоит уже о выживании.

Несмотря на то, что парень едва ли мог оставаться в сознании, он поднял большой палец вверх. Рука тут же безвольно упала, а Ушакова это ни разу не убедило. Он тут же подошёл к месту, где он был бы ближе всего к Тимуру.

— До конца разминки осталась одна минута.

Тимур уронил голову ниже, все-таки практически теряя сознание.

— Всё, хватит! — Роман запаниковал первым, но Денис Русланович поднял руку ладонью вверх, останавливая его, — Дэн, чего мы ждем, он сейчас окачурится!

— Сейчас.

«Однажды сдался, хватит сдаваться»

Он выпрямился. Всё ещё выглядел потерянным и находился в смятении, но он был вполне себе в сознании. Размытым взглядом осмотрел арену, пронесшегося мимо него Диму. Зрителей… Понял, что только что произошло. Зрение сфокусировалось только на тренере. Тимур смотрел на Дениса Руслановича и дышал, откровенно говоря, как собака на жаре. Он потратил безумное количество сил на то, чтобы просто выпрямиться и не распластаться по льду.

А Ушаков улыбался одним уголком губ, смотря на него с такой гордостью, какую Тимур не видел стоя на вершине олимпийского пьедестала.

В следующую секунду Тимур был готов все-таки упасть в обморок.

Денис Русланович бесшумно аплодировал, смотря прямо на него.

— Тимур Панкратов, Россия!

Прокат, который может закончиться абсолютно как угодно. Несмотря на то, что тренеры сами разрешили Панкратову выйти на лёд — ха-ха, как-будто бы запрет его остановил — они переживали. Перед выходом Тимур ещё уколол ногу и сейчас было вроде получше. Как завтра он будет катать произвольную они даже не представляли, короткую бы пережить. А они перед Чемпионатом Европы ещё думали о том, чтобы триксель вставлять.

Какой тут триксель, дупель бы не завалить вместе с ногами!

Тимур сделал перекидной, сморщившись на выезде от боли. Денис Русланович воздал глаза к небу, точнее, к крыше арены. Ему больно от перекидного. Но, в его речи и не было ничего о снятии. Панкратов собирался откатать во что бы то ни стало.

За его прокатом смотрели по всему миру. Лучший фигурист согласно топу ISU, все камеры направлены на него. Жена смотрит дома, сокомандницы с трибун. Даже Катя смотрит трансляцию, хотя уже едет на такси в отель.

Врач сборной впервые вышел из закрытого помещения на арену, встав рядом по личной просьбе Дениса Руслановича. Они не собирались выпускать Тимура ни на миллиметр из поля зрения врачей. С учетом характера его травмы и сложности программы, любое промедление могло стоить парню способности ходить.

Тимур остановился в позе, готовый к началу программы. Если к такому вообще можно быть готовым.

Дима в этот момент готовился к выходу на лёд, смотря на брата. Никакого братства в их взаимодействии не ощущалось. Собственно, в этом не было абсолютно ничего необычного.

Музыка началась быстрее, чем Тимур среагировал. Пришлось догонять на ходу, ровно поэтому у него не осталось ни секунды на раздумия перед своим первым и самым опасным прыжком. Зато у тренеров сердце в этот момент билось как сумасшедшее.

Двойной аксель.

Выехал.

Это слово отпечаталось на подсознании Дениса Руслановича кровью. Тимур выехал и продолжил программу. Захотелось взлететь вверх от камня, который упал с плеч. Пока это было невозможно, ведь на плечах оставались ещё маленькие камни сомнения насчет каскада с тулупом в самом конце. Тимур наотрез отказался переносить его оттуда, ведь так он потеряет бонусные баллы.

Четверной флип.

Непроизвольно Ушаков сжал кулаки, радуясь второму приземлению. Внешне отсутствовали вообще какие-либо факторы, позволяющие сделать вывод о том, что у Тимура болела нога. Он двигался как всегда, программа была быстрой, ровно по темпу музыки. Акценты не терялись. Даже скорость на вращении, в которое он не вошёл — влетел после четверного не потерялась.

Сам Тимур не думал в этот момент ни о чём великом. Ни о баллах, ни о победе. Он думал о том, что должен докатать программу ради самого себя. Ради того же парня, который с переломом откатал на Олимпиаде. Может быть, глупо и слишком уперто, но он не собирался отступать. Боль была далека от той, которую он ощущал на контрольных прокатах и это заставляло двигаться дальше.

Дорожка шагов, после которой был музыкальный акцент перед самым сложным каскадом. Тимур поднял руки вверх, прикрывая глаза и настраиваясь на то, что сейчас будет очень и очень больно. Денис Русланович даже не поднял голову вверх, чтобы посмотреть, какой уровень дорожки поставили воспитаннику. Это сейчас всё было так не важно.

Четверной лутц.

Тройной тулуп.

Тройной тулуп почти случился, Тимур не смог оттолкнуться достаточно высоко, чтобы безукоризненно выехать его. Но, смог сделать всё, чтобы спасти программу. Если бы он упал, он бы просто не встал. Неизвестно каким образом, Тимур подставил ногу и выехал в степ-аут. Это большой минус, учитывая недокрут, но меньший, чем был бы при падении и при остановке программы прямо тут.

— … — нечитаемый набор матершинных слов изо рта Романа, от которого у стоящего рядом врача уши в трубочку свернулись.

На последнем вращении аплодировали все. Поддерживали Тимура после степ-аута, понимая, что с таким прыжковым набором и исполнением он улетит далеко от тройки и завтра ему придётся выползать снизу практически на карачках. Сам Тимур был с этим не согласен, делая вращение на такой плюс, чтобы у судей не осталось сомнения в высоких надбавках.

— Техника, — это единственное слово, которое сказала Даша. Яся подняла голову, чтобы посмотреть и онемела. С двойным акселем, со степ-аутом и, вероятно, недокрутом, у Тимура сейчас было 48 с мелочью.

Ему было за что бороться. И он не собирался сдаваться.

Три последних музыкальных акцента и короткая программа Тимура Панкратова завершается эмоциональной позой в конце.

— Я думал, он не докатает, — честно сказал Денис Русланович, аплодируя и подходя к выходу со льда. Там Тимур оказался ещё не скоро, потому что поклониться всем — тяжелая работа.

У Евы, смотрящей это с экранов, даже улыбка на лице появилась. А затем исчезла. В момент, когда Тимур ехал к выходу со льда, он едва отталкивался левой ногой. Боль никуда не прошла, более того, стала сильнее. Но, несмотря на это, первое, что сказал Тимур, ступая на прорезиненную дорожку:

— Нормально. Все нормально.

Сзади него проехал Дмитрий Панкратов, набирающий скорость для исполнения какого-то прыжка.

Ушаков придержал Тимура, помогая ему надеть чехлы на лезвия. Он дышал тяжелее, чем обычно, явно справляясь с накатившей болью.

— Извините, — это он сказал уже надевая олимпийку. Роман закатил глаза, услышав это «извините», явно не понимая, за что его там нужно извинять. Ему продолжали аплодировать даже в тот момент, когда парень уже сел на диван и приготовился слушать свои отвратительные оценки. Другими они точно быть не могли.

— Как нога? — Денис Русланович решил выяснить это в момент, когда Дмитрий Панкратов приземлил четверной сальхов. Заявлен был флип.

— Нормально, — прошипел Тимур, не отводя взгляда от брата.

— Внимание!..

В следующую секунду все ахнули.

TIMUR PANKRATOV, RUS. Technical Elements: 49.38 Presentation: 48.26 TOTAL SCORE: 97.64 [1]

— Ахуеть, — Тимур в выражениях сдержаться не смог. Судьи были к нему очень благосклонны, получить такие баллы за дупель и степ-аут это нужно ещё суметь.

«Если у него такие баллы, у меня точно будет за сотню!» — подумал Дима ровно в момент, когда его начали объявлять.

— Дмитрий Панкратов, Россия!

Он предвкушает этот прокат. Ощущения максимально хорошие, интуиция не должна его подвести. Если Тимуру поставили такие баллы с таким прокатом, его баллы должны просто пробить потолок. Ошибаться Дима не собирался, чувствовал свои ноги и руки очень хорошо. Уровень владения телом на высоте. Тамара Львовна была не столь позитивна, женщина прекрасно понимала, за что Тимуру натянули баллы. Помимо хороших дорожек и вращений он имел хорошую карму на соревнованиях, судьи его знали и многие любили. С Димой ситуация несколько другая.

Даша подалась вперёд, желая лучше его видеть. А Катя наоборот, убрала телефон в карман. Тем более, что они уже подъезжали к отелю, в котором Катя собиралась просто сойти с ума и задохнуться в своих собственных слезах. Ситуация с проигрышем ушла на второй план, сейчас её волновал только Денис. Или Денис Русланович уже? Черт его знает. Даже сейчас девушка вытерла слезу, выступившую на глазу. В её голове звенящая тишина.

А на арене люди срывают себе голос, чтобы докричаться до своего любимчика. До Димы на данный момент. Панкратов встал, приготовившись к прокату.

— Уф, — выдохнула Даша, справляясь с захватившей её толпой мурашек. Она любила смотреть на прокаты своего мужчины, но в голове каждый раз всплывали сцены другого содержания. Особенно если она не волновалась.

На льду он резкий и четкий, вне льда дерзкий. И только она знает, какой он — настоящий Дмитрий Панкратов.

Дмитрий Панкратов, какой бы он ни был, настоящий, или другой, начал прокат своей короткой программы, за которую планировал набрать сотню, не меньше. Главное правило льда — на него нельзя выходить настроенным на плохое. Иначе плохое обязательно сбудется.

Денис Русланович смотрел за прокатом младшего брата своего воспитанника в пол глаза. Телевизор висел в обозримой близости, но фокус внимания тренера был перенесен на другое. Рядом расхаживался Саша, нервно теребя кулон и без конца его поправляя. А внизу сидел Тимур. Который не мог снять конёк от того, что распухла нога. От каждого движения Анны Павловны, помогавшей парню, Тимур шипел и задирал голову вверх. Ушаков не до конца понимал, насколько больно мальчику, но в момент, когда увидел слёзы, которые тот пытался скрыть, даже Денису Руслановичу стало жутко. Ни о какой произвольной программе не могло идти и речи.

Тем временем на льду был приземлен первый каскад в программе Дмитрия.

Четверной лутц.

Тройной риттбергер.

Сложнейший и очень красивый. Как уже говорилось. Дима довольно улыбнулся, стараясь насладиться каждой секундой, пока на него смотрит такая большая арена.

— Всё, я сам! — Денис Русланович отвлекся, поворачивая голову на Тимура, агрессивно выдернувшего свою ногу из рук Анны Павловны.

А Катя зашла в комнату. Пустую комнату, в которой ей придётся спать с Ясей и Дашей сегодня ночью. Холод прошёлся по плечам. Девушка обняла сама себя, усаживаясь на первую попавшуюся кровать. В полной тишине, в дали от социума, её начинали съедать собственные мысли. Хотелось провалиться сквозь землю, только чтобы от этого избавиться.

Тройной аксель.

Уже только за этот контент Дима рассчитывал обойти Тимура. Ведь у того не было ни трикселя, ни чистого каскада. Широкая улыбка не сходила всю дорожку шагов, хотя улыбаться для парня во время проката было совсем несвойственно.

Сашу Суркова вывели на арену. Парень тут же отвернулся, не желая отвлекаться от внутреннего настроя. Закрыл глаза, уши зажал руками. Но все равно услышал приземление Димы с последнего прыжка в своей программе.

Четверной флип.

После него Дима подпрыгнул не по плану, просто от радости, вскинув руку вверх. Тамара Львовна неодобрительно цокнула, но ничего с этим сделать не могла. Не кричать же ему прекратить. Как бы его радость не превратилась в грусть в момент, когда он увидит оценки.

Тамара Львовна подняла голову вверх.

А, нет. Все должно быть хорошо. Оценка близилась к пятидесяти баллам без учета двух вращений. За сотню точно должно выйти. И, насколько бы Тамара Львовна не любила делать ставки, она была в этом уверена практически на сто процентов.

— Иди сюда, — Сашу поманила к себе Анна Павловна. Только тогда он оторвал руки от ушей. Чтобы услышать, как оглушительно поддерживают Диму. Это не сбивало, но напрягало.

Диму вот это не напрягало. Ещё бы. Он чувствовал каждое движение ветра от своих быстрых вращений и слышал все аплодисменты. После периода, когда все трибуны кричали об его брате это было чем-то необычайно ценным.

Последний оборот во вращении и эмоциональная концовка. Дима хлопает в ладони сразу же после того, как поднимается со льда. Аплодисменты обволакивают его, но этого мало. Дима вытягивает руки, чтобы схватить ещё больше аплодисментов. Такой он шоумен.

Саша Сурков смотрит очень хмуро и недовольно, от долгого поклона Димы его чуть ли не трясет. Как же он не любит выходить на лёд после младшего Панкратова.

— ДИ-МА, ДИ-МА! — это были, конечно, трибуны. И этой трибуне Дима отправил воздушный поцелуй, чем поймал ещё больше криков и визгов.

— Давай уже сюда, выпендрёжник, — с теплом сказала Тамара Львовна, подзывая сына к себе. Дима рассмеялся, подъезжая к матери и принимая из её рук чехлы для лезвий, — Ну что ты их раззадориваешь?

Парень весело пожал плечами, поворачиваясь на трибуны снова. Настроение взлетело до небес.

— О, Господи, всё! — у Тимура настроение тоже взлетело до небес. Потому что он наконец-то смог снять несчастный ботинок, намертво приросший к его распухшей ноге. Даже сквозь носок было видно, что нога имеет неестественный цвет, — Ну… ниче страшного.

— Пошли, — врач сборной больше ничего не говорил, — могу на руках понести.

— Надломитесь, — ухмыльнулся Панкратов, поднимаясь со скамейки и чуть не сваливаясь в сторону от боли, — Роман, помоги, пожалуйста. Денис Русланович, идите к Саньку.

Ушаков тяжело вздохнул, смотря на эту картину. Да, пожалуй самым логичным решением будет уйти к Александру, а не продолжать участвовать в этом Ералаше.

— Ром, удачи.

Дима довольно сидел в КиК, ожидая своих баллов с широкой улыбкой на лице. Выше сотни ему было гарантировано, зрители добавляли хорошего настроя. Даша, кажется, аплодировала громче всех. По крайней мере, активно старалась это делать.

— Внимание!..

DMITRY PANKRATOV, RUS. Technical Elements: 47.79 Presentation: 46.99 TOTAL SCORE: 94.78 [2]

Несколько секунд Дима молчал, смотря в экран. Улыбка уже сошла с лица, зрители негодовали. Некоторые. А некоторые радовались таким баллам. Даже Сурков повернул голову, наблюдая за реакцией Димы. Он не видел прокат, поэтому пытался понять, как сокомандник откатал. Увы, это было совершенно неясно.

— Он после Тимура, — прошептала Даша, пытаясь понять, где же Диме сняли.

— Как у меня может быть 94? Если у Тимура с дупелем и степом 97 или сколько там? Они издеваются? — Диму наконец-то прорвало, он говорил это и показывал прямо на экран, — С дупелем 97! Я зачем триксель прыгал, зачем мне этот каскад с риттбергером? Они…

— Спокойно, — Тамара Львовна положила руку ему на плечо.

Дима раздраженно закатил глаза, после их прикрывая. Даже с экранов телевизора было видно разочарование, охватившее Диму. Он поднялся с дивана, стряхнув руку матери со своего плеча.

Он все понял. Чтобы получать огромные баллы с «грибами» нужно быть Тимуром. Улыбаться всем, здороваться за руку с судейской бригадой и всем нравиться. Чисто катать недостаточно. Дима всегда это знал, но почему же осознание пришло только сейчас?

Не удержавшись, парень остановился в нескольких шагах от КиК, смотря прямо на судейский стол. Сашу пока не объявили, да Диме было и все равно. Он вытянул руки вверх и шумно, с тактом, с расстановкой, похлопал судьям. Смотря прямо на них. Лицо было полно ненависти, он сжимал губы, а в глазах не было ничего. Тамара Львовна оттаскивала его практически за шкирку, но Дима успел хлопнуть в последний раз и показать два больших пальца вверх.

— Отцепись, — снова стряхнул руку матери парень.

— Ты совсем не понимаешь, что творишь?! — зашипела на него Тамара Львовна.

— Понимаю, — пожал плечами Дима, горько усмехаясь, — а они, кажется, нет.

— Александр Сурков, Россия!

Саша не слышал, как Дима «аплодировал» судьям. Видел только реакцию на баллы, которые его, видимо, не совсем устроили. А потом уже не смотрел, раскатывался. Баллов Тимура он не знал, но Дима второй. И вообще, как-то Саша слишком много думает, когда пора бы уже делать.

Даша сидела сама не своя. Белая, как простыня. Она, в отличие от спортсмена на льду, действия Димы прекрасно видела. И понимала — он зол. Зол так, как никогда не злился. Даже когда проиграл Олимпиаду, реакция была не напоказ. Он расстроился, это было видно, но не так, чтобы показывать судьям большие пальцы вверх.

Саша остановился на месте, с которого должен был начать программу. Размял шею. В общем, приготовился. Особого настроя на победу не было, у него больше был настрой не угробить себе спину и докатать эту программу в добром здравии.

За его прокатом наблюдала Анна Павловна. Двое других тренеров сейчас разбирались с распухшей ногой Тимура, которая явно не предвещала ничего хорошего. Закончить свой прокат так же Саша не хотел, поэтому пообещал себе действовать аккуратно.

Денис Русланович, отправленный посередине проката Димы к Суркову, на самом деле отправился в место, куда его тянуло собственное сердце. Он не мог по-другому. Понимал, что нельзя оставлять Сашу, но пропавшая Катя не давала покоя. Словив такси и запрыгнув в него практически на ходу, Ушаков назвал адрес отеля, в котором жил он и его команда. Если Катя там прямо сейчас, то она одна. Если она не там… Черт знает, куда кидаться. На телефон она не отвечала, на арене её тоже точно не было.

В этот момент Денис понял, где проходит грань влюбленного мальчишки и ведущего тренера страны.

Анна Павловна навалилась на бортик в ожидании первого каскада Саши. Парень уверенно шёл на него, выполняя заход на четверной флип.

Четверной флип.

Тройной тулуп.

На панели судейского стола сразу же загорелся зеленый цвет. Анна Павловна точное количество баллов за каскад не увидела, но зеленый очень даже отчетливо. Каскад думали дополнительно перенести в бонусную зону, но только к Кубку России. На который Саша, естественно, не поехал из-за своей несчастной спины. Их трио на Чемпионате Европы было вообще странным. Из отобранных по Чемпионату России тут был только Тимур. Артём снялся из-за болезни, его заменили Сашей по решению тренерского совета. Почему вместо Петра Емельянова поехал Дима половина страны не знала до сих пор.

Денис подгонял таксиста как мог. Возможность аварии его сейчас совершенно не волновала. На таких скоростях они были уже в окрестностях отеля, хотя прошло буквально пару минут. В обычных условиях ехать пришлось бы не менее десяти минут.

Тройной аксель.

Практически сразу же, сделанный очень легко. Саше аплодировали скромно, боясь спугнуть атмосферу спокойствия и зимней вьюги. Все-таки, об этом была его короткая программа.

Столько всего произошло с момента, когда Сурков показал эту программу впервые, на контрольных прокатов. И как он сам изменился, внутренне.

Перед последним прыжком, четверным лутцем, у Саши было вращение и дорожка. Время, чтобы отдышаться, прийти в себя и найти силы на чистое исполнение программы. Тем временем Ушаков уже выпрыгивал из такси, водитель которого чуть ли не поседел от многочисленных попыток не врезаться в столбы и другие машины. А Тимур сдерживался, чтобы не орать и отпускать шутки.

— Ты как? — Роман наклонился к лицу Тимура, до этого оценивая только то, что делает с ногой врач сборной.

— Отстань, — тренеру так говорить было нельзя, но Панкратов не особо себя контролировал в данный момент. Сейчас ему было все равно даже на то, сколько баллов наберет Саша и какое у него будет промежуточное место.

Роман принял ответ, оценивающим взглядом скользя по его конечности.

— Мы снимаемся.

— Нет, — а это Тимур разобрал, предпочитая участвовать в этом обсуждении, — Я откатаю.

— Ты ногу в конёк не засунешь, — наклонился к парню Роман, — Серьезно с тобой будет говорить Денис Русланович. А тебе я скажу только то, что мы снимаемся, и тебя даже никто слушать не будет. Я тебе ещё в самом начале сказал, что у тебя шансы перестать ходить больше, чем заново научиться.

Тимур ничего не ответил, но четко решил. Ногу в конёк он запихает, а от своего решения не отступит ни на шаг.

Четверной лутц.

Чистейший прокат выдал Александр Сурков, оставаясь при этом очень сосредоточенным. Он доделал каждое вращение и не собирался радоваться раньше времени.

Дверь номера отворилась. Денис застыл в проходе, видя, как Катя стоит напротив открытого окна. Первая же мысль была самой плохой, которая только могла прийти Денису на ум. Мужчина сорвался вперёд, резко обнимая Катю и делая ненавязчивый шаг от окна. Боялся, что она наоборот, рефлекторно сделает шаг вперёд.

— Хватит! Убери от меня руки, не трогай меня!

— Прекрати визжать. Замолчи.

Катя сделала попытку вырваться. Девушка сразу же поняла, что это за руки. Ещё раньше она почувствовала хорошо знакомый запах.

— Не нужно меня трогать, пожалуйста! — это было больше похоже на отчаяние, Катя практически кричала в надежде, что кто-то да придёт на крик. Увы, к сожалению, или к счастью, этаж был абсолютно пуст.

Денис только крепче прижал её к себе, одной рукой, а второй закрыл окно. От греха подальше.

— Мне душно, — Катя сразу воспротивилась, попытавшись потянуться к окну, но её рука была тут же прижата к телу, — Денис. Пожалуйста.

— Ты туда выпрыгивать не будешь? — пробормотал он в макушку девушке.

— Что за бред? — Катя тяжело вздохнула, — Конечно же нет.

Окно снова открылось, но хватка не ослабла. А на арене открылась калитка, выпускающая Александра Суркова со льда. Он улыбался и был доволен, тяжело дышал и даже не держался за спину. Анна Павловна обняла своего воспитанника, поглаживая по лопаткам.

— Молодец, молодчинка, — женщина оставила поцелуй на щеке спортсмена, — пойдем смотреть сколько?

Денис больше ничего не говорил. Катя тоже молчала. Он не знал, что сказать, а она точно обижалась. Хватка мужчины постепенно превратилась в объятия, сам он уткнулся носом в шею Кати. Девушка сопела, не реагировала и молчала.

— Я тебя люблю, — вздрогнула, но промолчала. Денис поцеловал её в шею, реакции тоже никакой не последовало, — Не как спортсменку. Ты моя.

— Мне было неприятно твое отношение, — наконец-то начала разговаривать Катя. Денис поцеловал шею уже ниже и ближе к плечу, — Я серьезно.

— Пойми меня тоже, пожалуйста. Как тренер я тебе уже всё сказал. А твой любимый, я надеюсь, мужчина никак не относится к той ситуации.

— Мой любимый мужчина напрямую относится к той ситуации, — Катя выпуталась из объятий, отстраняясь от Дениса и поворачиваясь к нему лицом, — Я не понимаю делёжки на тренера и моего мужчину. Ты единый. И когда мой любимый мужчина отворачивается во время моего проката, махает рукой и уходит — мне больно и неприятно. А когда он кричит на меня в то время, когда я хотела поддержки, мне ещё больнее.

Денис помолчал, смотря на огромные голубые глаза, постепенно наполняющиеся слезами. Он не знал, что сказать. У них с Катей было абсолютно разное видение на эту ситуацию.

— Внимание!..

Александр закрыл глаза и скрестил пальчики. В голове проносилось «Пожалуйста… пожалуйста!»

ALEXANDER SURKOV, RUS. Technical Elements: 58.57 Presentation: 47.23 TOTAL SCORE: 105.8 [1]

— Да-а-а! — Саша практически закричал это, поднимая руки вверх. Он тут же заулыбался и засмеялся. Он оторвался от Тимура на восемь баллов. После него, конечно, ещё один парень, но-о-о… Честно говоря, выше 105 он точно не наберет. Да и выше сотни тоже вряд ли.

Денис подался вперёд, собираясь поцеловать Катю.

— Это ничего не решит, — девушка отстранилась, упираясь ладонью Денису в грудь. На его лице мелькнуло сожаление, он сжал губы, но не полез целоваться вновь.

— Что ты хочешь от меня услышать? — тяжело вздохнул мужчина.

— Хоть что-то, что убедит меня в искренности твоих чувств, — Катя практически прошептала это, но он услышал. Денис прикрыл глаза на секунду, собираясь с мыслями и действиями. А затем сел на колени. Прямо здесь и сейчас. Глаза Кати расширились, она постучала его по плечам, мол, «вставай».

Ушаков поднял глаза на Катю, даже не думая вставать с коленей.

— Я твой. Делай со мной всё, что хочешь. Бей, кричи, оскорбляй. Я не перестану любить тебя от этого.

Она смотрела шокированными глазами на мужчину, в адекватности которого раньше никогда не приходилось сомневаться. Но, сейчас определенные сомнения всё же появлялись.

— Денис, вставай, — покачала головой Катя, даже не зная, что сделать, чтобы он действительно встал.

— Поцелуй меня и я встану.

Катя выругалась, да так, что сам Денис был в шоке. А затем наклонилась, придерживая волосы одной рукой. Денис поцеловал сам, Кате даже не пришлось ничего делать. Только оказаться в непосредственной близости от его лица.

— Теперь встанешь? — это было первое, что она сказала после поцелуя.

— Ты целовала только чтобы я встал? — а тут уже начало просыпаться игривое настроение.

— Я сейчас уйду, — скептически сказала Катя, приподнимая бровь.

— А я никуда не отпущу, — мгновение и Катя тоже сидит на коленях, только уже не на своих, а на коленях у Дениса, — Ни сейчас, ни потом.

— Это угроза?

Глухой смех куда-то в район её шеи.

— Родная, если хочешь, то угроза. А вообще, обещание.