Песнь третья, О Троне и Дороге в неивестность

Он стоял, гордо выпрямившись и прожигая её ненавидящим взглядом. Если бы Шу могла, она бы умерла прямо сейчас, только не видеть его, только не чувствовать этого отчаяния и муки. Её ласковый, нежный и пылкий Тигренок превратился в жестокое яростное чудовище. Все такой же красивый и желанный, по-прежнему любимый... и совсем чужой. Далекий и недоступный. Боги, зачем эта встреча? Пусть уж лучше она никогда больше не увидела бы его, чем так. Пусть бы у неё осталась иллюзия, зыбкая и призрачная, но позволяющая надеяться на чудо. Теперь же Шу чувствовала, что все закончилось. Не осталось ничего, никаких недомолвок, никаких надежд.

- Ты знаешь, как поступают с беглыми рабами? - в её голосе, в её глазах завывали стылые бураны, вымораживая даже сам воздух.

- Понятия не имею, - осколки полярных синих льдов его голоса ранили бы её, если бы в ней осталось хоть что-то живое.

- Неужели не поинтересовался ни разу?

- Зачем? - он сжимал зубы, чтобы не завыть. Лучше бы он выбрал смерть от рук Рональда, все равно, как бы тот не изощрялся в пытках, такой боли он причинить бы не смог. Не смог бы отнять у него последнюю мечту, пусть глупую и неосуществимую, но дающую возможность жить. Дышать. Но после слов Шу не осталось ничего, даже мечты. Хилл уже сам не понимал, что он говорит и зачем. Забыл, почему так и не сказал ей того, что собирался. Теперь это все уже не имело значения. У него оставалось ещё совсем немного времени, но и оно казалось лишним. Уж лучше поскорее.

- Может быть, ты бы лучше подумал, стоит ли нарываться, - в её словах больше не было ни злости, ни обиды, ни ехидства. Одно лишь равнодушие и пустота.

- Покончи с этим поскорее, Шу, - голос Хилла мог бы принадлежать поднятому некромантом трупу.

- Ты просишь легкой смерти?

- Нет. Не прошу. Мне все равно.

- Если тебе все равно, то зачем же ты сбежал?

- Долг, Шу. Мне нужно было отдать долг, - он отвечал, потому что ему уже на самом деле было все равно.

- Долг? Как глупо... - Шу смотрела на него, не в силах оторваться. Словно лишняя секунда могла хоть что-то изменить. Не в силах противиться искушению, она все же провела ладонями по спутанным светлым волосам, по влажным от крови щекам, по напряженным плечам... и смахнула с его рук оковы.

- Иди.

Хилл пошатнулся от неожиданности и замер, не понимая... словно во сне, поднял к лицу ободранные металлом запястья.

- Уходи, Хилл.

- Уходить?

- Да. Ты свободен. Иди.

- Куда? - Если он думал, что самое худшее с ним уже случилось, он ошибся. Оно только началось.

- Куда хочешь. На острова, в Ирсиду, в Метрополию, к оркам...

- Но... почему? - он не мог понять, что происходит. Не мог поверить, что она прогоняет его. Что он настолько безразличен ей, что она даже не хочет отомстить за оскорбление.

- Не беспокойся, Рональд тебя не тронет. Только тебе придется уехать отсюда. Далеко. Эрке тебя проводит.

- Не надо, - Хилл с трудом выталкивал слова сквозь непослушное пересохшее горло.

- Надо. Без него ты не сможешь...

- Не надо, Шу, - он перебил её на полуслове. - Нет.

- Что?

- Я не уйду.

- Что?

- Я никуда не поеду, Шу.

- Ты не можешь остаться в столице. Рональд не даст тебе...

- Я. Никуда. Отсюда. Не. Пойду. - Всего два шага, разделяющие их, показались ему бездонным провалом шириной в лигу.

- Хилл? Ты же хотел свободы?

Дурман боли и отчаяния не давал ему видеть ясно, но на миг ему показалось, что её глаза странно блестят, а голос ломается... последним усилием воли стряхнув с себя туманную пелену горечи, Хилл наконец увидел её. Такой, как она есть, а не такой, как хочет казаться. Слезы, горе, безнадежность. Отчаянная тоска. И взгляд одинокого, брошенного ребенка. Никому не нужной, несчастной маленькой девочки.

- Шу! - Хилл протянул к ней руки.

- Что? Что тебе ещё? - слезы лились из её глаз, но она даже не пыталась их утереть. - Извинений? Хорошо. Прости. Я была не права. Все! Уходи!

- Шу! Почему? Почему ты прогоняешь меня? - маленький шаг к ней, тяжелый, словно на его плечи уселся каменный дракон.

- Прогоняю? Я отпускаю тебя! Ты же этого хотел! - чтобы видеть его глаза, принцессе приходилось смотреть вверх. Хилл оказался совсем близко, так близко, что удержаться и не дотронуться до него было невыносимо трудно.

- Нет. Шу, - все ещё не до конца веря в то, что её слезы не плод его собственного воспаленного воображения, Хилл обнял её, притягивая к себе, собирая губами соленые дорожки с её щек. - Нет, вовсе не этого.

Зарываясь пальцами в мягкие черные волосы, лаская хрупкие плечи, он чувствовал, как она сама ластится к нему, обвивает руками. Снова вернулась обжигающая боль, но теперь он радовался ей. Радовался тому, что что-то в нем может болеть. Тому, что снова может дышать и плакать. Он прижимал тихо всхлипывающую принцессу к себе, и её горячие слезы чертили огненные дорожки по его обнаженной коже.

- Шу, любовь моя, - тягучей волной расплавляющих сознание покалываний отдавался в ней чуть слышный шепот. - Жизнь моя, прости, прости, прости меня, Шу... я не думал, что нужен тебе, не хотел причинить тебе боль... я люблю тебя, ты ведь знаешь, правда? Шу?..

- Хилл? - она подняла голову, вопросительно заглядывая ему в глаза.

- Можно мне поцеловать тебя? - его прерывистое дыхание жарким перышком щекотало её губы, она чувствовала под рукой частое биение его пульса, видела слезы на его ресницах и свое отражение в глубине его зрачков. Шу закрыла глаза и прикоснулась сомкнутыми губами к его рту. Они целовались бережно и нежно, словно в самый первый раз, и не замечали бегущих соленых капель, и, словно опасаясь потерять возможность дышать, долго не могли оторваться друг от друга... наконец, Шу с тихим стоном уткнулась ему в шею, продолжая гладить его спину и прислушиваясь к синхронному ритму их сердец.

- Ты не уйдешь больше? Хилл? - она не смела посмотреть на него, не смела надеяться. Замерев и не дыша, Шу ждала ответа. Как приговора.

- Нет. Конечно же, нет, - горячечные касания его губ вспыхивали ожогами, она не могла пошелохнуться, наслаждаясь болезненным трепетом заново рождающихся из пепла эмоций, погружаясь в поток сверкающих и искрящихся чувственных энергий, голубыми и золотыми сполохами оплетающих их слившиеся в объятиях тела. С ней происходило что-то неизведанное, что-то такое, о существовании чего она раньше и не догадывалась, по сравнению с чем все её магические опыты меркли... и всё это из-за него? Лавина света, звуков, запахов, цветов, и ощущений, которым не подобрать названий в обычном языке - ощущения магических потоков, способных снести, переплавить и воздвигнуть заново целый мир - переполняли Шу, и как за единственную опору в водовороте изменяющейся вселенной она цеплялась за столп божественного золотого света, за своего возлюбленного, за Хилла.

- О, боги, - выдохнула Шу. Вокруг бушевал вихрь волшебной энергии, заключая их в ослепительно грохочущую, горячую, мягкую и шелковистую розово-золотую сферу. И это всё было её! И центром и источником этой немыслимой роскоши, этого упоительного блаженства, этой пьянящей мощи был он.

- Хилл, Хилл! - тихонько позвала она. Невероятно прекрасные синие глаза заворожено уставились на неё.

- Да, милая? - его лицо горело.

- Ты останешься со мной?

- Если ты этого хочешь.

- А ты? Как хочешь ты?

- Я хочу, чтобы ты была счастлива, любовь моя. Со мной или без меня, не важно. И моя жизнь принадлежит тебе. Не потому, что ты купила меня. А потому, что я тебя люблю, - он светло улыбнулся, глядя ей прямо в глаза, - и я навсегда останусь с тобой, умру я сейчас или потом. Вот, взгляни, Шу, - он взял её руки в свои, - видишь, в твоих ладонях моё сердце. Оно бьется, пока оно нужно тебе.

- Это подарок?

- Да. Подарок, - он снова ласково гладил возлюбленную и любовался разгорающимися золотистыми искорками в прекрасных лиловых очах. Хилл сказал то, что надо было сказать очень и очень давно. И понимал, что ещё немного, самую малость промедления, и он бы опоздал. Они оба опоздали бы.

- Хилл, милый, если ты правда любишь меня...

- Я правда люблю тебя...

- Почему ты ушел, не сказав мне ничего? Что за такой важный долг?

- А ты думаешь, я всегда был рабом? Разве я не должен тому, кто меня продал?

- Кто тебя продал... да, конечно...

- Шу, любовь моя, я не мог тебе сказать.

- Но ты же снял ошейник...

- Я думал, что у меня совсем нет времени. Мне нужно было успеть, пока...

- Нет, не говори. Пожалуйста!

- Ладно. Это уже не так важно, - гораздо важнее было то, что он может держать её в своих руках, и разговаривать с ней, и целовать её. Все то, что, как ему казалось недавно, безвозвратно потеряно. И все опасения и сомнения не имели больше никакого значения.

- Почему ты не боишься меня? - оторваться от его ласковых горячих губ было невероятно сложно, но ей хотелось понять его, хотелось говорить с ним, слышать его голос.

- А что, нужно?

- Обычно, стоит мне обратить на мужчину внимание, у него случаются судороги или медвежья болезнь.

- Да ну? Что-то я ничего подобного не заметил.

- Ты исключение. Самый первый раз, когда я увидела тебя, ты так посмотрел на меня... словно звал. Словно хотел, чтоб я подошла к тебе.

- Ты коснулась меня. Так ласково. И ты была так прекрасна... Я столько слышал о тебе...

- Всяких ужасов...

- Я даже видел тебя однажды, года три назад.

- Никто ещё не называл меня прекрасной. Жуткой холерой сколько угодно. Упырем, людоедкой, троллем в юбке...

- Они слепые. Ты похожа на грозу. Синяя, лиловая, голубая, клубишься и переливаешься, и маленькие такие молнии пробегают. Если ты сердишься, то фиолетовые, если спокойна - голубые, почти белые, а иногда, - Хилл мечтательно и чувственно улыбнулся, - нежно-розовые и золотистые.

Он нежно провел ладонью по её волосам, словно пытаясь поймать одну из этих молний.

- Надо же... Ты всех так видишь?

- Нет. Только тебя. И других магов. У обычных людей бывает иногда отблеск, чуть-чуть.

- А ты сам какой?

- Не знаю...

- Хочешь, скажу?

- Конечно.

- Ты золотой. Как солнце. И тёплый-тёплый...

- Шу, ты поцелуешь меня, наконец?

- Да, любимый, - она обняла его и коснулась губами его губ. - Хилл? - Шу потянула его за собой к кушетке. - Дай сюда твои руки.

Он протянул ей окольцованные кровоточащими ссадинами запястья. Шу коснулась ранок губами и шепнула:

- Прости, Хилл.

- Любимая, ты не заболела? Или у меня что-то со слухом? - Хилл недоверчиво и удивленно усмехнулся.

- Прости. Пожалуйста. Хилл. - Шу повторила, удерживая его запястья у своих губ и серьёзно глядя ему в глаза. Снова поцеловала ладони. - Я поступила с тобой дурно. Прости, что заставила тебя молчать. Что купила тебя. Что надела на тебя ошейник. Что унижала и била тебя. Что звала тебя Тигрёнком...

- Только за первое, любовь моя, - Хилл привлек её к себе, обнял и баюкал, словно маленькую девочку. - За всё остальное не надо, не стоит...

- Надо. Я знаю, у меня ужасный характер, тебе тяжело пришлось со мной. Я не привыкла сдерживать свои желания... это было жестоко...

- И не надо... мне нравятся твои желания. И можешь звать меня Тигрёнком.

- Я делала тебе больно...

Хилл поцелуем поймал её последнее слово, опрокидывая на кушетку, приник всем телом и выдохнул ей за ухо, зарываясь лицом в черные, пахнущие осенними листьями пряди:

- Если ты имеешь в виду хлыст, то это не больно... - у него кружилась голова от её нежных касаний. - Всё, что ты со мной делаешь, так чудесно...

- Ты шутишь... - она провела по его спине вниз острыми ногтями. - Тебе правда нравится?

- Да. Очень... - его руки теребили и стягивали с неё рубашку.

- Но ты кричал...

- Но кричать можно не только от боли... - Хилл оторвался от её ключицы и взглянул на неё. Лукавые глаза сияли, словно пронизанное солнечными лучами море. - Ведь тебе приятно рисовать на мне узоры, и слизывать кровь, - их дыхание снова смешалось, - мне нравится твое чувство прекрасного, любовь моя.

- У тебя странный вкус, любимый...

- У тебя тоже, родная...

Сплетение юных тел укрывало лишь угасающее мерцание заката за окнами и ощущение дивной гармонии. Слитно трепещущее дыхание, унисон пульса, перемешанные черные и соломенные пряди, тихие стоны и вскрики, вязь нежных слов и ласк создавали уютный кокон, отгородивший их от всего мира.

Они отдыхали в полусне, не размыкая объятий. Гибкая высокая фигура вытянулась, закинув одну руку за голову, другой лаская изящный изгиб узкой спины, черноволосая голова покоилась на смуглой груди, тонкие бледные пальцы поглаживали легкий золотистый пушок на рельефном бедре, беспорядочно скользя по влажной коже.

***

- Нет, это вы послушайте, дорогой брат! За эти два дня вы должны как угодно раздобыть приглашение! Хоть удавитесь!

- Но, барон, я не смогу! Эти приглашения невозможно даже купить!

- Вы что, не понимаете, что ставите под угрозу весь наш план! Что вы, как маленький, право слово. Вон, поухаживайте за дочкой графа.

- Какой дочкой?

- Да вон той, старшей.

- Этой образиной? Да она меня старше вдвое!

- Вот-вот. А на неё приглашение имеется, на два лица, между прочим.

- Нет, вы шутите. Да надо мной будут смеяться все, кому не лень.

- Это вы думаете, что шутите. Какая разница, кто над кем будет смеяться, если наше дело провалится? Вы поклялись. Извольте теперь делать то, что требуется, а не то, что хочется.

- Барон, зачем так серьезно? Ну, не будет меня...

- Вас не будет в живых, сударь.

- Но... это же...

- Вы, кажется, не понимаете, что мы не можем рисковать. Кто не с нами, тот против нас! Или вы забыли?

- Но я же с вами, с вами... да что вы, в самом-то деле. Ладно, пойду охмурять крысу.

- Никаких крыс. Глядите веселее, сударь. От такой физиономии, как у вас, даже такая красотка, как Дарика, сбежит.

- Барон, я только ради нашего дела иду на такие жертвы!

- Не сомневаюсь, брат мой. Укрепитесь в вере, и вам воздастся.

- Да, не помешало бы.

- Вот, выпейте фарнийского, у наших дорогих друзей сегодня отличные вина.

- Пожалуй, бокал-другой поможет мне... э.... укрепиться. Да.

- Не богохульствуйте, сударь.

- Да нет, что вы, барон. Как можно!

- Вот и отлично. Вперед, к чистоте, брат мой.

В один глоток осушив кубок, молодой человек твердой походкой отдающего себя в жертву во имя справедливости направился к томно обмахивающейся веером барышне. Лет тридцати, с острым носиком и маленькими глазками, с мышиного цвета волосами, неудачно и неровно окрашенными в нечто наподобие пепельной блондинки, в претенциозном модном туалете, подчеркивающем полное отсутствие всяческих форм, Дарика Ламбур и впрямь походила на крыску. Заметив приближающегося к ней симпатичного кавалера, она активнее заработала веером и состроила гримасу, в её представлении обозначающую очаровательную улыбку.

Некоторое время барон наблюдал за неуклюжими попытками недавнего собеседника обаять даму, и, как только убедился в том, что рыбка заглотила наживку вместе с крючком и удочкой, отвернулся. 'Какое убожество! С кем приходится работать! Видел бы Мурс...' - с этими невеселыми мыслями он устремился к следующему единомышленнику. Все с тем же сомнением, не придется ли и его силком тащить в нужную сторону. К торжеству чистоты и света.

Глава 5.

239 г. Третий день Осенних Гонок. Суард.

В особняк ирсидского посла лорд Рустагир вернулся только под утро, уставший и недовольный. Интрижка с Её Высочеством, на которую он даже и не рассчитывал, пока не обещала приблизить его к цели, а вот помешать могла, и весьма серьезно. Великолепная Ристана оказалась капризной, вздорной и требовательной особой, мнящей о себе невесть что. Может быть, она и неплохо справлялась с обязанностями Регентши, и успешно держала в кулаке Королевский Совет, но вот на своих приближенных она вымещала все. И злость, и досаду, и разочарование, и просто дурное настроение. А вчерашний бал, похоже, совершенно вывел её из себя.

Когда Её Высочество соизволила обратить на него внимание, лорд Рустагир поначалу обрадовался возможности войти в круг приближенных ко двору. Весь вечер он добросовестно развлекал принцессу историями из высшего света Метрополии, сочувственно поддакивал и кивал в ответ её жалобам на непутевых брата с сестрой, восхищался её красотой и политическими талантами... и потихоньку выяснял, получится ли найти с Регентшей взаимопонимание в единственном важном вопросе.

Ничего толком добиться от самовлюбленной красавицы не удалось. Её Высочество предпочитала беседовать исключительно о себе, изумительной и неподражаемой, с редкими перерывами на сплетни - не менее чем об императорской семье. Он, конечно, мог порассказать о сыновьях Его Всемогущества немало интересного и весьма интригующего, но делиться с трудом добытой информацией за просто так? Никакие красивые глаза этого не стоят. Тем более что обладательница этих самых глаз и так вцепилась в него мертвой хваткой и под конец вечера все же показала свои знаменитые цуаньские ковры. Впрочем, против такого завершения бала лорд Рустагир ничего не имел. Хоть Регентша и здесь показала себя избалованной до безобразия, но опыт и страстность вполне компенсировали некоторые её недостатки.

За завтраком любезный Кемальсид бросал на него выразительные взгляды, но при супруге проявить иначе жгучее любопытство не решился. Зато за чашечкой кофе в кабинете дал ему волю.

- Рассказывайте, дорогой друг, рассказывайте! - лорд Иршихаз буквально светился восторгом пополам с гордостью. - Как вам удалось?

- Прекрасный был вечер, - Нимуе небрежно пожал плечами. - Столько интересных людей...

- Не скромничайте, дорогой мой! Уже весь Суард в курсе, с кем Её Высочество покинула бал, - посол довольно улыбнулся. - Она великолепна, не правда ли?

- О да. Её Высочество бесподобна, - он поддержал игру. - Но, право, не стоит оскорблять недостойными подозрениями столь высокую особу.

- Разумеется! Её Высочество выше любых подозрений. Но, говорят, цуаньские ковры в её гостиной...

- Не имеют себе равных.

Мужчины обменялись заговорщицкими улыбками, полными понимания. Вот если бы кроме цуаньских ковров Её Неотразимого Высочества лорду Рустагиру удалось увидеть ещё что-нибудь интересное... но ничего нового обнадеживающего из встречи с Регентшей он не получил. Судя по вчерашней беседе, ненависть к младшей сестре настолько застила ей белый свет, что единственным, что устроит Великолепную, будет смерть младшей сестры, а никак не брак с Наследником Марки. Но, с другой стороны, вовсе не обязательно делиться с ней всеми подробностями. Возможный способ действий и подходящее враньё для Регентши постепенно приобретали все более четкие контуры. Но, чтобы определиться с планом, информации все ещё недоставало.

- У Дарнишей? С удовольствием, дорогой Кемальсид! Если не ошибаюсь, несостоявшийся тесть самого короля?

- Не уверен, что несостоявшийся. Ах, да, вы же не слышали, что маркиз сказал Его Величеству! - посол довольно улыбнулся.

- Вы имеете в виду Дукриста?

- Кого же ещё, - лорд Иршихаз неторопливо раскуривал трубку, наслаждаясь любопытством и нетерпением гостя.

- Какой у вас интересный сорт табака, - лорд Рустагир заинтересованно принюхался. - Не встречал... это смесь?

- Четыре сорта и можжевеловая отдушка, мне её королевский аптекарь поставляет.

- Изумительный запах! - он покивал с видом знатока. - Так что там с маркизом?

- Представьте себе, он заявил, что сам Император заинтересован в этой свадьбе.

- Или сам Дукрист.

- Что скорее всего. Но Её Высочеству придется смириться в любом случае, - посол затянулся и окутался ароматными клубами дыма. - Одним развлечением меньше.

- Мне показалось, что у вас тут развлечений более чем достаточно. Один вчерашний бал стоил десятка театральных премьер.

- Да, младшая принцесса не дает обществу скучать. Но вчера она превзошла самое себя.

- И часто Её Высочество устраивает подобные сцены? - лорд Рустагир с интересом разглядывал собственный безупречный манжет, расправляя и без того идеальные кружева.

- Каждый раз, - в голосе посла прозвучала гордость, будто его личной заслугой был дивно скандальный характер младшей принцессы.

- Значит, и у Дарнишей предвидится скандал?

- Вполне возможно, вполне. Хотя в гостях у своих фаворитов Её Высочество все же ведет себя более сдержанно.

- Что, и сам герцог? - тонкие кружева издали предостерегающий треск.

- Да нет, что вы! - посол искренне рассмеялся. - Он не настолько глуп, чтобы связываться с маркизом. Дарниши политики, а не светские хлыщи.

Вздох облегчения едва не вырвался из уст лорда Рустагира. Хотя особой разницы между двумя и двумя дюжинами любовников у будущей супруги Осененного Благодатью он не видел, но все же... основной план - уговорить Сумрачную принцессу на брак, - казался все менее реальным. Но все равно, попробовать стоило. Хотя бы познакомиться с ней поближе, выяснить её отношение и к браку как таковому, и к Полуденной Марке. По крайней мере, заинтересовать её культурой и традициями Островов, новейшими изысканиями в области рун и антимагической защиты.

Времени должно хватить - целых шесть недель в запасе. За полтора месяца можно не только устроить брак или похитить принцессу, но и династию сменить, при грамотном подходе. А на недостаток таланта и опыта в подобных вопросах шеен Рустагир никогда не жаловался.

***

Хилл обнимал тесно прижавшуюся к нему принцессу, задумчиво глядя на пляшущие в камине языки пламени. Всего несколько часов назад он и мечтать не смел, что Шу наконец скажет те самые слова. Он всего лишь выбрал для себя менее неприятный вид смерти, согласившись пойти с капитаном Ахшеддином. Даже скорее из упрямства он предпочел Западную Башню Рассветной, только ради того, чтобы не доставить удовольствия Рональду. И от встречи с Его Величеством он не ждал ничего хорошего. К его удивлению, король даже не посмотрел на него, а сразу отвел к сестре.

Теперь же все изменилось. И не только девушка, доверчиво прикорнувшая в его руках. Неотвязное ощущение пристального внимания божества исчезло. Он не помнил того момента, когда почувствовал себя свободным. Но, вспоминая последние дни, он все больше приходил к мысли о том, что после смерти Мастера Тени ни разу больше не слышал злобного смешка Хисса.

Получалось, что ему удалось откупиться от покровителя? Но вот как быть с самой Гильдией? Неподалеку от таверны он заметил подозрительно знакомое лицо. И случайностью там и не пахло - почтенный Махшур несомненно сопровождал Придворного Мага. В этом капитан Ахшеддин не соврал. Стоило ему уйти и оставить Хилла на свободе, той свободы было бы минут на пять, не больше. Придворному Магу и десяток Призывающих на один зуб. Вот если бы он не оставил ошейник в башне, тогда оставался хоть какой-то шанс... и то, весьма сомнительный.

Нежное прикосновение прохладной ладошки вернуло его из грустных размышлений в несравненно более приятную действительность. Тоненькие пальчики, изучая и лаская, обводили его скулы, брови, контур губ. Закрыв глаза, он счастливо улыбался, и наслаждался удивительным ощущением тепла.

- Хилл, - она смотрела на умиротворенного, буквально светящегося счастьем возлюбленного, и никак не могла поверить в то, что это не сон. Что все её опасения, все тоскливые предчувствия не оправдались, и он на самом деле здесь. Её любимый Тигренок, самый прекрасный, самый чудесный, самый желанный мужчина на свете. Под её рукой он жмурился от удовольствия, так похожий сейчас на разнеженного ленивого кота, которого чешут за ушком.

- Ты такой красивый, любовь моя.

В ответ Хилл потерся щекой о её руку и заурчал, в точности как большой кот.

- Эй, Тигренок? - синие, глубокие, полные искрящихся золотистых бликов глаза открылись. - Ты ведь не сердишься на меня больше?

- Разве я сердился? Тебе показалось, - сейчас ему казалось, что он никогда и никуда отсюда не уходил, и не стоял прикованным в её круге, ожидая смерти. Все это было не с ним, и эта нежная, робкая девушка, с тревогой заглядывающая ему в глаза, вовсе не та разъяренная фурия, что налетала на него с проклятиями.

- Иди ко мне, Шу, - он снова приник к послушно подставленным губам. - Неужели я могу на тебя сердиться? Моя прекрасная фея, я так люблю тебя! - видеть в сиреневых глазах любовь и надежду, о чем ещё он мог мечтать? Разве что...

- Шу, милая, - сосредоточиться на словах, когда обнаженное горячее тело трется о него, когда жадные руки бродят по его бедрам, когда влажные губы зовущее открываются ему навстречу? - Что ты делаешь, Шу...

- Люблю тебя, - она толкнула возлюбленного плечиком, переворачивая на спину, и удобно устроилась сверху. - А что, ты против? - извилистая дорожка поцелуев-укусов, прочерченная вниз от шеи к животу, и колени, крепко охватившие его ноги, лишали не только дара речи, но способности мыслить.

- О-о... Шу... - все остальные слова испарились в неизвестном направлении, как только принцесса добралась до цели. Хилл мог только стонать, метаться и сжимать в кулаках покрывало, весь мир для него сузился до ощущения жаркого настойчивого язычка и рук, прижимающих его бедра к постели.

- Шу...

- Мрр... не отвлекайся...

Зажмурившись, он выгнулся и закричал.

- Шу... любовь моя... - притянув её обратно на себя, он слизывал пряные капельки с её губ, зарывался руками в разметавшиеся шелковые пряди, и любовался лучащимися довольством лиловыми глазами. Ему казалось, что маленькие золотистые молнии пронизывают его насквозь и щекочут изнутри. Сейчас, когда между ними почти не осталось никаких преград и недомолвок, когда Шу открылась ему, он буквально купался в её любви, чувствовал, как на самом деле сливается с ней в одно целое.

- Мой солнечный Тигренок... - расслабленный, улыбающийся, такой родной и драгоценный возлюбленный... её сердце сбивалось с ритма от счастья. - Можно мне звать тебя Тигренком?

- Да... все, что только захочешь, Шу... - какой глупость было обвинять её в том, что она с ним играла.

- Все?

- Да.

- Все, что я хочу?

- Да, любимая.

- Тогда я хочу, чтобы ты остался здесь, со мной. Насовсем.

- Твоим Тигренком?

- Кем угодно. Хилл, - её глаза посерьезнели. - А ты? Ты сам чего хочешь?

- Я? Хочу любить тебя. И увезти куда-нибудь очень далеко, где никто не знает, кто такие принцесса Шу и Лунный Стриж... поселиться в городе на берегу моря, гулять с тобой по крышам... но ты же не можешь оставить Суард? Значит, останусь с тобой, здесь.

- Лунный Стриж? Причем тут Лунный Стриж? Откуда ты знаешь его?

- У меня два имени, и второе - Лунный Стриж. А вот откуда тебе знать, кто это такой? - Хилл замер, не дыша. Все. Теперь она знает о нем все. И если сейчас Шу не оттолкнет его с отвращением...

- Злые боги. Ты наёмный убийца? Призывающий Тень? - в её голосе прозвучало удивление. Странно, даже что-то похожее на радость. Как будто он упомянул её хорошего знакомого. - Не может быть! - Шу рассматривала его, словно не узнавая. - Не думала, что ты такой... нет, не может быть! - она уткнулась ему в шею, прижавшись ещё теснее, и захихикала.

- И чему ты смеешься? Я такой забавный? - поглаживая черную макушку, Хилл улыбался. Непредсказуемая Шу.

- Угу, - она потерлась щекой о его плечо. - Мы с тобой давненько знакомы.

- Ты никогда не встречалась с Лунным Стрижем, - он все ещё не верил, что все так просто.

- Лунный Стриж выполнял мои заказы, - Шу улыбнулась возлюбленному так нежно и доверчиво, словно речь шла о новом сорте роз, а не дюжинах погибших насильственной смертью. От его рук.

- Твои? И пророк тоже? - Хилл облегченно выдохнул. Как много общего оказалось вдруг у помоечного подкидыша и принцессы, кто бы мог подумать.

- Разумеется.

- И где же мой орден? - теперь и Хилл смеялся.

- За тайные заслуги? Он засекречен. Но у меня есть другое предложение, - она легонько посопела ему в ухо.

- Да? Какое же?

- Одна принцесса вместо одного ордена. Подойдет?

- Одна принцесса? Ну... - за одну принцессу он бы отдал не только орден, но и весь мир в придачу. - В личное пользование?

- Угу, - Шу была слишком занята покусыванием нежной кожи между плечом и шеей, чтобы отвечать вразумительно.

- Тогда я согласен, - поймав её губы, Хилл на некоторое время лишил принцессу возможности продолжать беседу.

- А как тебе в голову пришло написать ту записку? Я смеялась до слез.

- Из чистого хулиганства. Лунному Стрижу ты платила гораздо больше десяти монет.

- Если точно, последний раз сто сорок.

- Ну и жук был Мастер! Мне сказал про девяносто.

- Был? - приподнявшись на локтях, Шу подозрительно разглядывала любовника.

- Это он меня продал, - Хилл улыбнулся как можно невиннее, глядя на принцессу честными-пречестными глазами.

- А... вот, значит, что за долги... - Шу обуял острый приступ любопытства. Сколько ещё сюрпризов у любимого в запасе? - Мастер Тени? Да?

- Угу.

- Ты хочешь сказать, что вот так запросто - самого Мастера Тени?

- Ну... он бы не понял, если бы я поступил по-другому.

- Хилл, - нежно поглаживая его по щеке, Шу пыталась осмыслить только что услышанное. - Почему ты позволил надеть на себя ошейник? И... скажи мне, разве Призывающий может нарушить контракт?

- Не может. Шу, - теперь уже он тревожно заглядывал ей в глаза. - Ты же не думаешь, что я могу причинить тебе вред?

- Нет, любовь моя. Не думаю, - она почувствовала, как напряженные руки, обнимающие её, расслабились и снова стали нежными. - Если бы ты хотел, у тебя было достаточно возможностей.

- Ни за что. Потерять тебя... эти два дня были самым ужасным, что только со мной случалось.

- О, Хилл, мне так стыдно, - одного только отблеска боли в любимых синих глазах хватило, чтобы она почувствовала себя последней болотной гадостью.

- Шу, родная, ну что ты, - прижимая к себе спрятавшую лицо у него на плече возлюбленную, Хилл покрывал поцелуями заалевшее ушко. - Шу?

- Я не отпущу тебя больше. Слышишь? - сердитый шепот и крепко вцепившиеся в него руки возносили его на небеса.

- Слышу. От меня не так просто отделаться.

- Хилл, так на тебя теперь вся Гильдия охотится?

- Делать им больше нечего.

- Ты же Мастера убил?

- Ну и что? Никто этого не видел, никто ничего не докажет. И вообще, им и так проблем хватит, без меня.

- Но тогда тебе придется туда вернуться...

- Ещё чего! Обойдутся.

- А как же... Хилл? Посвященные не могут покинуть Гильдию! Ты же... принадлежишь Хиссу...

- Ничего подобного.

- Как это? Ты же Посвященный?

- Да. Шу, любовь моя, - Хилл не переставал удивляться. Вместо того, чтобы выпытывать у него, за каким демоном Мастер продал его и не грозит ли ей самой опасность, она беспокоится о нем. - Ты ничего не забыла?

- Что я забыла?

- Я твоя собственность.

- Чушь. Какая ты к ширхабу собственность! Не говори ерунды! - от возмущения она заискрила голубыми молниями.

- Это не ерунда. Я предпочитаю принадлежать тебе, а не Хиссу, - идея о том, как все же можно обвести и Гильдию, и божественного покровителя вокруг пальца, только что пришла ему в голову. И показалась весьма соблазнительной.

- Я отпустила тебя.

- Угу. Так возьми обратно.

- Хилл... зачем? Ты свободен! Даже если считать, что я купила тебя законно, то я же имею право отпустить тебя на свободу?

- Хисс не признает свободы, Шу, - он не особенно разбирался в таких тонкостях, он же не храмовый жрец, но рисковать? Нет уж.

- Но... Хилл, милый, ты не боишься, что я...

- Нет, не боюсь. Шу, я не хочу больше иметь с ним дела. Понимаешь? Мне не нравится убивать. А он требует. Постоянно, - представив себе, что снова окажется перед выбором, Хилл вздрогнул. - Боги, Шу! Ты единственная, кто не хлопнулся в обморок, услышав слово Призывающий!

- А что, надо было?

- Ну... обычно, стоит намекнуть на то, кем я являюсь, у людей начинаются судороги и медвежья болезнь, - он ухмыльнулся, припомнив Шу её же слова.

- Обойдешься без обмороков.

- Ты просто прелесть, любовь моя. Так я могу послать Тёмного в Ургаш?

- А вот надену на тебя ошейник! - Шу показала ему язык.

- Да? Ну, попробуй, - подмяв её под себя, он ухватил одной рукой тонкие запястья и поймал губами удивленный вздох. Раздвинул коленом её бедра, второй рукой лаская напрягшийся сосок и ощущая готовую принять его влажность. Он терся о неё всем телом и вторгался языком в нежный рот, дразня и вырывая нетерпеливые стоны.

- Тигренок, ты не слишком дерзок для собственности? - её голос прерывался, она вся трепетала.

- В самый раз, - Хилл снова завладел её губами, не отпуская до тех пор, пока оба не стали задыхаться.

- Хилл, - она выгибалась и металась под ним. - Хилл!

- Да, любовь моя, - он вылизывал изгиб стройной шейки и покусывал розовое ушко.

- Ах! Хилл!

- Ты что-то говорила про ошейник?

- А? Хилл, пожалуйста!

- Значит, договорились?

- Да! Хилл!

- Моя госпожа чего-то хочет?

- Я хочу тебя! Сейчас!

- Все, что пожелаешь, любовь моя, Шу, - он застонал, сливаясь с ней в едином движении.

Усталые и счастливые, они лежали рядом, рассматривая отблески огня на потолке. Одну руку закинув за голову, другой Хилл держался за уютно устроившиеся в его ладони пальчики. Весь мир казался светлым и прекрасным, даже Рональд вызывал чувство, похожее на симпатию. Единственным, что нарушало идиллию, была жажда. Вино, сок, вода - все, что угодно. Но сил встать и добраться хотя бы до ванной с краном божественно прохладной воды уже не осталось.

- Шу, милая, - позвал он тихонько, не уверенный в том, что любимая не уснула.

- Ммм? - она потянулась и зевнула.

- У тебя есть слуги? Или какие-нибудь демоны для помощи по хозяйству? Или кто там прислуживает настоящим колдуньям?

- Зачем тебе?

- Пить хочется.

- А, понятно. По традиции, Тёмным прислуживают рабы. Кажется, где-то здесь был один...

- У меня другие обязанности.

- Ммм... это какие же?

- Ммм... ты ещё не догадалась?

- И все?

- А тебе мало?

- А завтрак в постель?

- Завтрак будет завтра.

- Ленивец. Лорнейского будешь?

- Я все буду.

- Эй, демоны страшные и ужасные, исполняйте повеление имени меня, великой и могучей, - проскрипела она замогильным голосом и состроила рожицу, протягивая руку за послушно выпрыгнувшим из воздуха кувшином. Хилл засмеялся.

- Почему ты не трепещешь, о смертный? - не выдержав, она расхохоталась и сама. Усевшись с ногами рядышком с любимым, Шу отпила глоток прямо из горлышка.

- Эй, а мне? - приподнявшись, Хилл потянулся за кувшином.

- Лежа?

- Угу, - вместо 'угу' получилось 'буль-буль'.

- Ленивец и пьяница! Откуда ты свалился на мою голову? Отдай кувшин, я тоже хочу.

- У меня другие достоинства.

- Угу, - на сей раз 'буль-буль' получился у принцессы.

- Эй, хватит! Много пить вредно! Отдай! - он потянул кувшин на себя и, хохоча, свалился обратно, когда Шу выпустила его из рук.

- Ой, - она смеялась, глядя, как он отряхивается от выплеснувшихся на него капель. - Тигренок, настоящий Тигренок.

- Не дразнись, - допив оставшееся на донышке, Хилл отставил кувшин на пол и снова растянулся на шкурах.

- Знаешь, я бы сказала спасибо твоему Мастеру, - Шу рассеяно поглаживала светлые пряди. - За такой чудесный подарок.

- Принеси ему цветы. Правда, я не знаю, какие он любил.

- Жаль, что я с ним не познакомлюсь. Мы бы славно побеседовали...

- Я уже ревную.

- Правильно делаешь, тебе такого не светит.

- Хм... следующий раз сделаем этот вместе? Возможно, я покажу тебе кое-что интересное... как-нибудь.

- Заманчиво. Я запомню... Хилл, так почему он тебя продал? И что такое с твоим контрактом? Он ведь рассказал тебе?

- А у него был выбор? - усмехнувшись, он поймал её руку и поднес к губам.

- Ну?

- Ему сделали предложение, от которого он не смог отказаться.

- И кто же?

- А вот это уже интересно, любовь моя. На первый взгляд похоже, что ты.

- Я? - Шу от возмущения подскочила. - Ты бредишь.

- Да уж. Ты могла заполучить меня гораздо проще, - юноша снова поцеловал её пальчики. - Но это был тот же самый человек, что передавал твои заказы.

- Ты точно бредишь. Зачем? Да и я бы тогда знала. Ты не находишь?

- А ты не допускаешь мысли, что его переманили? - Хилл привлек её к себе поближе.

- Допускаю. Но остается вопрос - как ты смог нарушить контракт? Или тебя продали по-настоящему?

- Конечно. Если уж серьезно, Мастер имел полное право сделать это. Я с самого начала принадлежал храму Хисса, Наставник меня выкупил и взял в обучение.

- Как это?

- Я подкидыш, Шу. Меня нашли на ступенях храма, когда мне было чуть больше года.

- О... Хилл... так ты...

- Да нет, Мастер никогда даже не вспоминал об этом. Я рос вместе с его сыном... Орис мне как брат...

- Но я все равно не очень понимаю, почему он тебя продал. Зачем? Обеспечить меня экзотической игрушкой? Сделать мне подарок можно было без таких сложностей. Да и кому придет в голову что-то мне дарить? - в голосе Шу послышалась грусть. - И вряд ли кто мог подумать, что с тобой всё будет по-другому, чем всегда...

- Прости за нескромный вопрос, милая, а как было всегда?

- Я уже говорила. Страх, ужас и паника. Моим игрушкам приятнее было умереть, чем общаться со мной. Они и умирали, здесь, в круге. Отдавали силу, кто больше, кто меньше... приятная забава, но однообразно. Даже не сопротивлялись, только дрожали и изредка умоляли. И никто из них не был мне любовником. Во-первых, неинтересно, во-вторых, не выдерживали.

- Ну, с твоим темпераментом... надо быть в хорошей форме. - Хилл опять потерся об неё животом.

- Милый, я тебе говорила, что люблю тебя?

- Да, радость моя... но можно ещё.

- Ты особенный. Знаешь, почему я так долго не решалась уложить тебя в свою постель?

- Ты скромная, благовоспитанная девушка?

- А ты что, в этом сомневаешься? - Шу захихикала и укусила его за ухо. - Я боялась, что и ты не выдержишь. Все остальные после первого же поцелуя или умирали, или впадали в беспамятство. Что ты смеёшься? Думаешь, приятно, когда мужчины разбегаются, как тараканы, или дохнут от ужаса?

- Боги, как же мне повезло! Так можно тебя не ревновать? Ты самая прекрасная людоедка на свете. Я люблю тебя.

- Это мне повезло. Славная парочка, Тёмная и наемный убийца. Гордость королевской семьи. А я-то думала, ты менестрель, твоя музыкальная магия такое творит... ещё бы ты ей пользоваться с толком научился...

- Научусь постепенно. Шу, ты действительно не догадываешься, кто и зачем тебе меня подсунул? - Хилл перестал смеяться и щекотать её.

- Да в принципе кроме Ристаны или Рональда и некому. Кто ж ещё так меня любит, чтобы наемного убийцу посылать.

- Скорее Рональд. По крайней мере, сегодня он за мной гонялся...

- От дохлого осла ему уши. Жаль, уморить его совсем у меня не до сих пор не получилось.

- Ты пытаешься?

- А то. С детства его обожаю.

- Так скажи ему спасибо.

- За подарочек-то? Ой скажу... что-то где-то наш Придворный Маг просчитался.

- Он не мог ожидать, что я полюблю тебя?

- Нет. Он и слова такого не знает.

- Именно этого он и не предусмотрел, любовь моя. И представь себе, что должно было произойти. Ты покупаешь новую куклу, только вместо обычного человека получаешь маньяка, я пугаюсь до потери соображения и убиваю тебя. Кстати, для меня убивать без разбору при смертельной опасности - естественное свойство, примерно как дышать.

- Ты бы справился?

- Шанс был.

- Но ты был связан.

- Я же Призывающий. Думаешь, веревки мне помеха?

- Ширхаб. Ширхаб-ширхаб-ширхаб! У него больше мозгов, чем хотелось бы.

- Правда, я не совсем понимаю, почему меня использовали втемную. Если бы я знал, что от меня требуется, шансы бы выросли.

- И ты бы взял заказ на меня?

- Я похож на самоубийцу? Но у Мастера было, чем на меня надавить. Я бы попытался, конечно, отбрехаться, но...

- Тогда шансов не было бы совсем, милый. Убивца по мою душу я почувствую за лигу. И Рональд об этом прекрасно знает. Уши предыдущего претендента я подарила ему, замариновав в его любимом красном лорнейском.

- Смею надеяться, мои уши ты мариновать не собираешься?

- Твои уши я предпочитаю в натуральном виде.

- Уф, прям камень с души...

- Зато понятно, почему лейтенант Согрем под любым предлогом уже больше недели не показывается мне на глаза. Страшно ему, бедняжке... а будет ещё страшнее, - глаза Шу засветились лиловым.

- Что-то мне подсказывает, что он уже не боится. Самое позднее, со вчерашнего дня.

- Что-то мне подсказывает, что общение с тобой пробуждает во мне подозрительное благодушие. Мне уже не важно, что я не поблагодарю лично всех, устроивших для меня это изумительное развлечение.

- Изумительное развлечение? Так встречу со мной ещё никто не называл... это комплимент или я теряю квалификацию? - Хилл нежно провел губами вдоль её ключиц, Шу довольно замурлыкала. - Но что мешает тебе устроить приятный сюрприз любимой сестре?

- Обязательно. Она так хотела послушать, как ты играешь на гитаре, не поленилась меня пригласить к себе... вчера... обрадую её. Завтра. Пойдешь со мной?

- А то как же. Обожаю цирк. Особенно дрессированных крокодилов. Они так очаровательно улыбаются, почти как ты, милая.

- У тебя получается лучше, ненаглядный. Только не улыбайся так при Кее, вряд ли он оценит. Он такой странный, не любит василисков... - Шу от души хохотала, и чувствовала себя счастливой, найдя, наконец, человека, понимающего её невинные шутки.

- Да, милая... - Хилл взял её лицо в ладони. - Ты сказала, что никто не был...

- Никто. Ты же сам знаешь, - она потянулась к возлюбленному губами.

- Но Дукрист?

- Дайм? Тут скорее мне тебя ревновать придется, - по её губам скользнула грустная улыбка.

- Шу, но я же сам видел, - при воспоминании о золотом сиянии их любви Хилла словно пронзил острый осколок льда.

- Да, он любит меня... но... Хилл, ты же маг! Неужели ты не видел на нем заклятий?

- Видел что-то странное, но... я же не разбираюсь в этих ваших магических штучках!

- Наших, любовь моя, наших, - Шу нежно прикоснулась ладошкой к его губам. - Пока. Разберешься обязательно. Так вот, милый, там много всего. Контроль, ограничения, печать верности... и ещё, он не может иметь детей и заниматься любовью с женщиной.

- Совсем?

- Нет, наполовину! Глупый вопрос, тебе не кажется?

- А, ну да... демоны! И все три года... но ведь он ночевал у тебя? Или слухи и здесь врут?

- Хилл, милый, какое это имеет значение?

- Ты любишь его.

- Да. Хилл, ты же прекрасно сам понимаешь, что ты и Дайм - это же совсем разное! Он мне скорее друг и брат, нежели что-то ещё.

- То есть ты занималась с ним... всем, кроме... да?

- Хилл, успокойся. Не стоит меня ревновать, любовь моя. Ты, между прочим, сам с ним целовался. И, спорим, если бы я не вышла вовремя, поцелуями дело бы не ограничилось?

- Ты не понимаешь...

- Почему же? Дайма я вполне понимаю. Устоять перед тобой просто невозможно.

- Шу, это только...

- Чшш, не надо оправдываться. Ну и что, нравится тебе, и пусть, - она приникла к возлюбленному всем телом, целуя в губы. - Я люблю тебя, Хилл, солнечный мой. Все остальное просто не важно.

- Шу, радость моя! Я впервые жалею о том, что я не родился принцем.

- Не стоит, милый.

- Тогда я бы мог жениться на тебе.

- Я и так твоя, любимый, ты же знаешь.

- Рано или поздно ты все равно должна будешь выйти замуж. Я не хочу ни с кем делиться.

- Замуж? Вряд ли. Если только за тебя.

- При всей твоей оригинальности, любимая, не думаю, что Его Величество одобрит твой брак с наемным убийцей и невольником.

- Ну, с бывшим Призывающим Тень он как-нибудь смирится, а про все остальное... Хилл! Забудь об этом. Если ты так хочешь, считай себя хоть королем рыболюдей. Только, пожалуйста, не напоминай мне, ладно? Мне и так стыдно. Если бы был другой способ...

- О чем это ты?

- Уже неважно, любовь моя. Что сделано, то сделано.

- Угу. Шу, я люблю тебя.

***

С утренней прогулки леди Таис возвратилась грустная и задумчивая. Она сама удивлялась, отчего не испытывает радости? Отчего ей все время кажется, что чего-то не хватает? Ухаживаниям виконта позавидовали бы все её подруги - настолько галантным и внимательным кавалером оказался Морис. Стихи, серенады, цветы, милые безделицы, дабы угодить дамскому вкусу, нежные признания, трепетные поцелуи ручки возлюбленной... хоть учебник по ухаживаниям составляй! У Таис осталось такое ощущение, словно она объелась мармеладу и халвы. Хоть бы слово о политике или истории, хоть что-то, кроме сладкого сюсюканья! Неужели у неё нет иных достоинств, кроме агатовых глазок и коралловых губок? Ах, да! Ещё жемчужных зубок, стана, подобного трепетной лани и что там ещё по списку? Как будто она кукла! Ну, хорошо, подстеречь её в парке и преподнести томик стихов - несомненно, очень романтично. И всю дорогу восхвалять её неземную прелесть - тоже чрезвычайно галантно. Но скучно. Невероятно скучно. Почему бы виконту не перейти уже на более интересные предметы для беседы? Или он считает, что девушка не может интересоваться ничем, кроме собственной красоты, нарядов и светских сплетен?

Леди нечаянно для себя обнаружила, что вся та романтическая чушь, которую ругали её братья, действительно чушь. Когда Таис читала романы или разговаривала с подругами, ей казалось, что преклонение и обожание и есть самое важное и самое приятное. И что без этой романтической чепухи не может быть настоящих чувств. Но теперь, накушавшись всего этого полной ложкой, ей хотелось совсем другого - дружбы, доверия, уважения. Разговоров о книгах - не о сентиментальных романах, подобающих юной леди, а о том, что ей действительно интересно. Истории Имперского флота, например, или записок путешественников... на её же попытки осторожно намекнуть Морису о своих предпочтениях она неизменно получала только один ответ: 'Не забивайте себе голову, дорогая, лучше послушайте эту прекрасную любовную балладу'.

С трудом отделавшись от настойчивого поклонника только неподалеку от дома, Таис вздохнула с облегчением. Ей пришлось соврать, что отец запретил ей до четырнадцатилетия принимать гостей, кроме как в его присутствии. Ерунда, разумеется, но так соответствует этикету! Вот ещё, на чем Морис просто помешан. Двор. Её Высочество Регентша, герцоги и графы, сплетни и интриги. Иногда у Таис складывалось такое впечатление, что для Мориса намного важнее её высокое происхождение, нежели она сама. И ещё, леди не желала себе в этом признаваться, но тот небольшой подарок, что прислал ей Кей, оказался для неё гораздо дороже всех экзотических цветов, альбомов и сонетов. Всего лишь небольшая книга о старинных парусниках, которую передал ей отец вчера, когда вернулся от Его Величества. Он сказал дочери, что беседовал с королем о флоте и упомянул о морском путешествии леди этим летом и её интересе к старинный кораблям. Его Величество специально послал в библиотеку за этой книгой, потому что недавно сам прочитал её и счел весьма познавательной. Никаких стихов, цветов и дарственных надписей... как всегда. И, как всегда, Кей знает, что ей будет интересно.

Не часто леди Дарниш ожидала предстоящего бала с таким нетерпением. Как бы она не была обижена, но увидеть Кея ей очень хотелось. Всего два дня. Два длинных-предлинных дня, и она наденет костюм лесной феи, украшенную крохотными жемчужинками карнавальную маску и отправится во дворец.

Возможно, эта книга была всего лишь жестом вежливости, но вдруг - чем-то большим? Таис не осмеливалась надеяться на это, ведь Его Величество не передал ей даже записки... но где-то в глубине души мечта о его любви все же осталась, и напоминала о себе грустным отзвуком полузабытой нежной мелодии.

Недоумение и раздражение виконта все усиливалось. Чего не хватает этой вредной девице? Да любая бы на её месте прыгала от счастья! Во время этой проклятой прогулки Морису пришлось сказать столько комплиментов, сколько не доводилось говорить за последние полгода. И все это под мерзким мелким дождиком, будь он неладен! Его идеальная прическа намокла и растрепалась, великолепный бархатный плащ испорчен водой и брызгами грязи безвозвратно, в горле першит... а ей хоть бы что! Как можно вообще вылезать из дому в такую гнусную погоду? Да ещё получать удовольствие от прогулки по парку, где с каждой ветки, стоит её хоть немножко задеть, льются целые водопады?

И, что самое ужасное, все его старания так и не принесли пока никаких существенных результатов. Все тонкие и продуманные намеки, подарки со смыслом, истории и баллады о счастливо соединившихся в законном браке возлюбленных она просто проигнорировала! И этот проклятый дождь! Еле-еле он улучил подходящий момент, чтобы поцеловать её, - попробуйте-ка проделать этот номер, не слезая с лошади! - и что в ответ? 'Ах, Морис, вы такой забавный! У вас на щеке мокрый листик!' Проклятье! Когда она станет его женой, никаких утренних прогулок под дождем. Или нет, пускай. Авось как-нибудь поскользнется в этой ужасной сырости и свернет себе шею.

К раздражению погодой и неуступчивой девчонкой примешивалась и злость на Её Высочество Ристану. Всего пятьдесят империалов, это же просто унизительно. Тем более, что он осталось не более двадцати, при том, что к завтрашнему приему у графини Ламбур ему непременно нужно новое платье. И плащ тоже. Да, к тому же, у неё всегда играют, и не иметь денег на ставки это значит расписаться в своем полном и окончательном банкротстве. Пока свеженькой истории о небольшом наследстве, оставленном троюродным дядюшкой из Метрополии, ещё более-менее верят, но стоит хоть раз показать, что в кармане пусто - и все. Слава богам, что осведомленность герцога о финансовых делах всех и каждого несколько преувеличена, иначе Дарниш не преминул бы просветить свою дочь. Вряд ли леди бы стала принимать его ухаживания, знай она, что у него, кроме долгов, ничего за душой не осталось.

И ведь что досадно - тем, у кого денег горы, вовсе не обязательно доказывать это всем и каждому. Взять хоть того же старика Урмана. Вздумай он пройтись по столице без единого медяка в кармане, никому и в голову не придет усомниться в его платежеспособности или же не отпустить любой товар в кредит. Да хоть целую лавку! Или же с картами. Любому достаточно одного лишь слова, безо всяких расписок... а самому Морису даже какой-то вшивый портной не отдает заказ, пока не получит все наличными.

Вот почему одним все, а другим ничего? Род Туальграмов ничем не уступает Дарнишам ни по древности, но по количеству заслуг перед короной. А он, последний его представитель, должен прозябать в нищете и брать в жены какую-то невзрачную девчонку, только бы не умереть с голоду. Нет, эту несправедливость непременно следует исправить. И девчонка не отвертится. Не захочет по-хорошему, так будет ей по-плохому. Ещё неделю, не больше, он поизображает из себя пылкого влюбленного кретина, и, если леди так глупа, что не ответит согласием на предложение руки и сердца, пусть пеняет на себя. Все равно Дарниш вынужден будет отдать её замуж. Ещё и благодарить будет, что Морис её взял, а не оставил с погубленной репутацией и незамужней.

Как ни противно было идти к Регентше кланяться и унижаться, но остаться совсем без денег в самый неподходящий момент виконт не мог себе позволить. И расставшись со строптивой леди, сразу же направился во дворец. По дороге настроение его несколько поднялось, когда он, минуя площадь Единорога, полюбовался на полыхающий дом одного из своих кредиторов. Ради прекрасной леди, чтоб ей икалось, Морису пришлось даже приобрести новую гитару. Её предшественница давно уже исчезла в одном из ломбардов Нижнего Города. Хорошо хоть этот так называемый маэстро не потребовал наличности, а удовольствовался векселем на двадцать золотых. Что ж, пожар в его доме случился как нельзя более кстати, не придется послезавтра расставаться с приятно звенящими монетами. Не будь для виконта так важно сохранить жалкие остатки своей финансовой репутации, он бы только посмеялся над тем наивным растяпой, что понесет в Гномий банк его вексель. Но не сейчас, когда за каждым его шагом наверняка следит будущий тесть.

Глава 6.

239 г. Четвертый день Осенних Гонок. Суард.

Хоть сестричка и шипела змеюкой с прищемленным хвостом, Его Величество ни секунды не сомневался, что поступил правильно. Особенно после разговора с Эрке. Уж если Ахшеддин увел Тигренка прямо из-под носа Придворного Мага, разозлив того до предела, то стоило постараться хотя бы ради того, чтобы немножко утереть нос зарвавшемуся Темному. Беспокойство за Шу все не проходило, но теперь, по крайней мере, Кей мог успокаивать себя тем, что сделал для неё все возможное. А уж как она со своим сбежавшим любовником поступит, её личное дело.

Волновался он ещё и по другой причине. Вчера, после беседы с Урманом, когда он передал в подарок Таис свою самую любимую книгу о старинных парусниках, Кей так и не решился написать ей записку. И теперь мучился сомнениями - может быть, все же стоило? А сестричке, как назло, сейчас не до его проблем. И Зак, тоже ещё, друг называется, со своей счастливой физиономией перед глазами маячит. И ни одного дельного совета, если не считать: 'Поговори с ней, цветочек подари. Да что ты дурью маешься!' Ну да, поговори... а если она не захочет его видеть? Можно, конечно, послать ей официальное приглашение, от которого отказаться никто не имеет права. Но если она подумает, что он её принуждает, упрется не хуже Шу. Может быть, боги решили посмеяться над ним, предназначив в жены девушку с характером наподобие любимой сестренки? Будто ему одной вздорной, упрямой и вредной ослицы поблизости не хватает.

После завтрака, рассудив, что дал сестричке вполне достаточно времени, Его Величество все же решился её проведать и разузнать, помогли ли вчерашние чрезвычайные меры выведения Её Высочества из душевного кризиса и меланхолии.

Тихий завораживающий голос из сна, напевающий без слов старинную мелодию, никуда не делся, когда Шу проснулась. Стараясь не шевелиться, она из-под ресниц рассматривала возлюбленного, сидящего вполоборота рядом на кровати. Хилл сосредоточенно изучал какой-то небольшой предмет, вертя его в руках, и задумчиво мурлыкал. От звука его голоса по телу Шу стайками бегали теплые щекотные мурашки. И, если снова закрыть глаза, казалось, что она купается в нагретом солнцем ласковом морском прибое. Но закрывать глаза не хотелось. Хотелось смотреть на него, любоваться сильным полуобнаженным телом, гладкой, немного загорелой кожей с золотистым отблеском, изящными узкими запястьями, легкой расслабленной улыбкой на четко очерченных губах, полукружьями теней от длинных темных ресниц...

- Доброе утро, - от вчерашней хрипотцы в его голосе не осталось и следа, и теперь каждое слово будто касалось её кожи нежным поглаживанием или поцелуем.

- Тигренок, доброе утро, - Шу смущенно улыбнулась и потянулась к нему.

Отложив в сторонку то, что так внимательно рассматривал, Хилл скользнул к ней и обнял. Он покрывал поцелуями её прикрытые глаза, горячие со сна щеки, губы, шептал сумбурные нежности, ласкал обнаженные плечи, спину.

- Шу, любовь моя, - жаркое дыхание щекотало её кожу, прикосновения губ заставляли таять подобно снежинке на ладони. - Моя маленькая русалка...

Прижимаясь к любимому, Шу терлась об него, впитывала родной запах. Она вся растворялась в блаженных волнах нежности, каждая пядь тела оживала и пела под его руками. Боги, неужели так бывает? Неужели можно чувствовать биение его сердца, каждое движение, каждый вздох, как свои? Можно не бояться, не юлить, не скрывать своей любви? Можно безоглядно отдаваться волшебному потоку чувств, единых для обоих? Можно без опаски сказать:

- Хилл, любимый, мой солнечный Тигренок... - и никакая небесная кара не обрушится на её голову... просто лежать рядышком, обнимать его и ни о чем больше не беспокоиться.

- Шу, а почему он больше не светится?

- Кто? - она не сразу поняла, что за кусочек металла он показывает. И удивилась, разглядев покрытую рунами полоску. - А зачем? Ты же его снял.

- А куда же делась магия?

- Никуда. Просто он живет только на тебе.

- Никогда не слышал о таких... - в его голосе слышалось искреннее любопытство.

- Откуда? Я и сама не знала, что можно сделать такую штуку, - так приятно вдруг оказалось увидеть, что для него ошейник всего лишь магический артефакт, а не символ ненавистного рабства.

- А если его надеть на кого-нибудь, он заработает?

- Нет. Только на тебе, Тигренок. Посмотри, тут есть руна, обозначающая тебя, - Шу указала пальчиком на один из маленьких значков.

- Ни одной знакомой, - Хилл покачал головой.

- Хи... мэтр тоже не опознал бы... - Шу довольно улыбнулась, поглаживая длинные пальцы, держащие кусочек звездного серебра. - Ты разбираешься в рунах?

- Да нет, знаю десятка два. Самых простых.

- Два десятка? Неплохо для менестреля.

- Ты меня научишь?

- Конечно. И попробуй только отлынивать, - погрозив возлюбленному пальчиком, принцесса рассмеялась. Разговаривать с Тигренком оказалось неожиданно легко и приятно. Как и обнаружить, что ему интересно очень многое из того, что близко ей самой.

- И что будет? - лукавая улыбка и сияющие синие глаза подсказывали ей множество вариантов... но ни один из них к изучению рун не имел ни малейшего отношения.

- Укушу, - ближе всего оказалось плечо, и, скроив грозную физиономию, Шу тут же показала, как именно она кусается.

- Ай! Так не честно! - он засмеялся так заразительно, что она не выдержала и рассмеялась вместе с ним. - Мы так не договаривались!

- Разве? Не может быть? - больше ничего она сказать не успела, потому что Хилл принялся её щекотать. - Ай! Перестань! - хохоча и отмахиваясь всеми конечностями, Шу пыталась ответить тем же, но в результате оказалась надежно обездвиженной и прижатой телом любовника к постели.

- Так-то! - победитель нахально ухмыльнулся и приник к её губам, лаская, покусывая и не давая опомниться.

Через некоторое время, когда к ним обоим вернулась способность связно мыслить и даже произносить членораздельные звуки, Шу пришла в голову интересная идея. И, разумеется, она тут же взялась испробовать её на практике.

- Хочешь посмотреть, будет ли он снова работать? - вытащив завалившийся между подушками кусочек металла, она повертела им перед глазами Хилла.

- Ошейник? - юноша поймал её руку и вгляделся в безжизненно потухший артефакт, пытаясь обнаружить в нем магию. - Хочу, - одной рукой собрав спутанные волосы в хвост, он поднял их наверх, обнажая шею.

- Нет, не так, - доверие и любовь в сияющих небесной синевой глазах болезненно кольнуло сердце Шу чем-то, напоминающим угрызения совести. Она не приняла всерьез его слова, сказанные ночью. Про собственность. Как оказалось, напрасно. Его откровенная готовность снова позволить её надеть на себя ошейник ясно дала ей понять, что возвращаться даже к видимости прежних отношений она не хочет. Ни за что. Никаких больше невольников! - Дай руки, Тигренок.

Ни слова не говоря, он протянул ей обе руки, и удивленно вздохнул, когда Шу бережно, словно тонкую бумагу, разделила полоску на две части. Как раз для браслетов, плотно охвативших предплечья. И, стоило им замкнуться, две части артефакта мягко засияли всеми оттенками синего, лилового, золотистого и розового. Покрутив одной рукой перед глазами, он попробовал другой рукой поддеть и потянуть металл. Браслет, края которого слились, не оставив и следа на места разрыва, не поддался. Хилл улыбнулся довольно.

- Как тебе это удается? Так просто... звездное серебро прочнее стали, а ты его как ниточку...

- А разве тебе было трудно его снять?

- Нет... но...

- Он настроен на тебя, и немного на меня.

- Немного?

- Ты же сам видел, что он даже мою магию не пропускает.

- А раньше в нем не было желтого цвета.

- Ну... - Шу взяла возлюбленного за руку, вглядываясь в получившийся браслет. - Мне кажется, что он просто подстраивается под тебя. Твоя магия золотого цвета, вот и... смотри, как интересно! Паутинка! - тоненькие черные и белые прожилки, едва заметные глазу, пульсировали в ауре артефакта в такт биению сердца Хилла.

- А это что?

- Ну как же! Искусство, жизнь и смерть. Это же твой рисунок.

- Красиво.

- Угу, - дотянувшись до губ возлюбленного, Шу поцеловала его. - Ты очень красивый, мой Тигренок. Самый красивый на свете Тигренок.

- У моей прекрасной принцессы должно быть все самое лучшее, - Хилл нежно перебирал встрепанные черные пряди, улыбаясь счастливо.

- О, да... ещё и самый скромный, - хихикнув, Шу показала ему язык.

- Разумеется, - скатив её с себя, он слез с постели.

Лежа на животе и болтая в воздухе голыми пятками, прекрасная принцесса беззастенчиво разглядывала обнаженного любовника, занятого поисками скинутых впопыхах штанов.

- Будь проще, любимый, - ехидно ухмыльнувшись, она прищелкнула пальчиками. Штаны послушно выпорхнули из-под кровати и спланировали Хиллу прямо в руки.

- Э... спасибо, радость моя, - на лице возлюбленного отразилась внутренняя борьба. Желание отправить одежку обратно и попробовать на вкус ехидную ухмылку возлюбленной оказалось побеждено какой-то другой идеей.

- Ты далеко? - обтягивающие кожаные бриджи чуть ниже колен вовсе не портили изумительного вида, а мягко отблескивающие браслеты только прибавляли Тигренку мужественности и загадочности.

- Не очень, - направляясь к лестнице, Хилл подмигнул ей. - Я же обещал тебе завтрак в постель.

- О... апельсиновый сок не забудь, - подмигнув в ответ, довольная Шу повалилась обратно на подушки.

Счастье переполняло её, выплескиваясь через край, и грозило обеспечить столице лучезарно-солнечную погоду на месяц вперед. Принцесса раскинулась на кровати, перебирая в памяти события предыдущей ночи. Свой страх, отчаяние и боль, изгнанные его словами, полными любви. Его ласки, обещания... надежные сильные руки, заботливо несущие её, почти спящую, в спальню и укрывающие простыней. Его тепло рядом, всю ночь. И золотисто-розовый свет, наполняющий комнату, несмотря на полночь. Как чудесно знать, что он сам хочет о ней заботиться, знать, что он никуда не уйдет... или же вернется. Непременно вернется, что бы ни случилось. И как же здорово, что он не просто менестрель, пусть и маг, но настоящая зубастая тварь! Призывающий Тень, способный в одиночку справиться с таким бедствием, как самозваный пророк. Боги, какое счастье, что он не похож на того беспомощного щенка, умеющего только тявкать и лизаться. Об этого пушистого Тигренка Рональд с Ристаной зубки обломают. Уж она постарается, чтобы он побыстрее научился всему, что нужно. И ещё несколько сюрпризов для ненаглядной сестренки и обожаемого Темного приготовит.

Ещё вчера Шу заметила, что её магический круг как-то странно реагирует на Хилла. Такое впечатление, будто её источник признал Лунного Стрижа за своего. Да и сам Тигренок на удивление уютно чувствовал себя в её лаборатории, при том, что ни Эрке, ни Дайм старались лишний раз туда не заглядывать. Когда-то Шу попадался на глаза один интересный трактат, тогда не привлекший её внимания ввиду полной бесполезности описываемого в нем ритуала. Но теперь, когда надо было как можно скорее обезопасить любимого от навязчивого внимания Придворного Мага, его содержимое могло оказаться весьма кстати. Припомнив, как выглядел фолиант, Шу сосредоточилась и позвала его. Обдав её книжной пылью и сердито хлопая пожелтевшими страницами, трактат через несколько секунд приземлился к ней в руки, из вредности заехав невежливой волшебнице по носу.

В башне сестрички Его Величество застал тишину и покой. Теплое осеннее солнце освещало пустую гостиную и накрытый к завтраку стол. Из-за раскрытых окон доносилось бодрое предполуденное чириканье вперемешку с шелестом ветвей. Только Кей вознамерился подняться наверх, как практически нос к носу столкнулся с Тигренком. Сестренкин любовник выглядел на удивление сияющим и довольным жизнью для вчерашнего избитого и потрепанного беглеца.

- Доброе утро, Ваше Величество, - изысканный придворный поклон в исполнении полуголого юноши с нахальной ухмылкой выглядел настолько комично, что Кей невольно заулыбался.

- Доброе, надеюсь. А где Шу?

- Её Высочество изволит баиньки в ожидании завтрака. Не желаете ли кофе, Ваше Величество?

- До сих пор баиньки? Полдень скоро! - Кей подошел к столу, за которым уже хозяйничал Тигренок, наливая кофе, и взял одну из чашек. Не успел он поднести исходящий ароматным паром сосуд к губам, как входная дверь распахнулась и в комнату влетел запыхавшийся капитан Ахшеддин.

- Кей! Погоди! - от неожиданности Кей вздрогнул и уронил чашку, чуть не пролив на себя горячую жидкость. Непонятно как, но белобрысый красавчик успел подхватить фарфоровый сосуд на лету, не позволив Кею обжечься.

- Осторожно, Ваше Величество, - поставив чашку на стол, Тигренок отступил в сторону.

- Эрке? Что стряслось?

- Ничего пока, слава богам, - вид настороженного, готового к нападению начальника Малой Гвардии заставил Кея занервничать. Он переводил недоуменный взгляд с подошедшего капитана на как-то внезапно подобравшегося юношу.

- Где Шу? - таким голосом Ахшеддин разговаривал разве что с пойманными на месте преступления грабителями и убийцами.

- Наверху. Как будто сам не видишь, - обманчивое спокойствие Тигренка намекало на то, что сестричка не просто так назвала его именем хищника.

- Отойди-ка подальше, - Эрке наступал, но приблизиться к юноше ему мешал стол, за который тот предусмотрительно отступил.

- Эй, Эрке... не горячись, - сцена все больше напоминала Кею кружение друг вокруг друга с предупредительным мявом двух котов, прежде чем сцепиться в орущий клубок. Пока Тигренок все ещё отступал, двигаясь вдоль стола и показывая открытые ладони.

- Кей, шел бы ты к себе, а? - обращаясь к своему королю, Ахщеддин ни на миг не отрывал взгляда от противника.

- Угу. Как только ты мне объяснишь, что тут у вас за танцы.

- Кей, пожалуйста. Он опасен.

- Слушаю внимательно, - он и сам понимал, что поддается фамильному ослиному упрямству, вежливо называемому 'королевским характером', но на этот раз ни в какую угрозу не верил. Чтобы Шу допустила в собственные покои хоть что-то, опасное для него? Да не смешите!

- Этот милый юноша забыл представиться, - постепенно Эрке пытался загнать Тигренка к окну, подальше от короля.

- Не забыл, Эрке. Не вежливо лезть с представлением к Его Величеству, пока не спросят, - вот теперь, услышав сдерживаемый хищный рык в голосе юноши, Кей немного напрягся. Может быть, и не зря капитан опасается этого типчика.

- Ну, так я спрашиваю, - дабы не уронить королевского достоинства, Кей нагнал в голос и осанку побольше властности и самоуверенности. Ещё чего, показывать неуверенность и опаску? Не дождетесь.

- Лунный Стриж, Ваше Величество, - юноша слегка поклонился.

Услышав знакомое имя, Кей замер на мгновенье, машинально оценивая расстояние до ближайшей двери и ища взглядом хоть что-то, могущее сойти за оружие. Но тут же расслабился. Смешно было опасаться, когда до появления Ахшеддина у Призывающего было предостаточно возможностей сделать с ним все, что угодно.

- Что ж, рад знакомству. Может быть, мы наконец выпьем кофе? - подчеркнуто отвернувшись от обоих, он налил себе из кофейника не успевший ещё остыть напиток. - Ну? Прошу к столу, - наследный дар утихомиривать парой слов не только диких котов, но и разбушевавшийся Королевский Совет, и даже Собрание Гильдий, в очередной раз показало себя. Ещё не до конца успокоившийся капитан Малой Гвардии продолжал подозрительно присматриваться к юноше. Тот же вел себя как ни в чем не бывало.

- Её Высочество в курсе? - наконец добравшись до чашки с кофе, Кей несколько подобрел и перестал изображать из себя грозного монарха.

- Конечно, Ваше Величество.

- И давно?

- Со вчерашнего дня, - Лунный Стриж снова превратился в обыкновенного, вполне безобидного менестреля. Разве что слишком вольготно расположившегося за одним столом с королем.

- Почему Шу не спускается? - Эрке все ещё не мог совсем уж доверять наемному убийце, пусть и любовнику принцессы.

- Она устала вчера, - невинная улыбка сытого кота не предполагала других толкований причины усталости Её Высочества. - Если Ваше Величество не против, я все же отнесу ей завтрак?

- Лучше позови её сюда.

- Как скажете, Ваше Величество, - прихватив стакан апельсинового сока, Тигренок вежливо поклонился и взбежал по лестнице наверх.

Что-то подозрительно знакомое почудилось Кею в том, как тот произнес 'Ваше Величество'. Ну, конечно же! Как можно было не догадаться! Интонации Её Высочества. То же ехидство, истекающее медом. Спелись, голубки. Ну да, кто же ещё подойдет нашей нежной и трепетной прекрасной принцессе, как не наемный убийца... разве что сам Темный Хисс.

Его Величество расслабленно пил кофе и улыбался собственным мыслям, время от времени переглядываясь с капитаном своей Тайной Службы.

В спальне наблюдалась вполне предсказуемая картина, практически идиллия. Её Высочество, не удосужившись хотя бы слегка прикрыться, все так же возлежала на кровати. Но не одна. Компанию ей составлял невероятно древнего и зловещего вида огромный фолиант, раскрытый на какой-то зубодробительной схеме. Цвет чернил навевал мысли о том, что не совсем чтобы чернилами эту схему чертили. На дилетантский взгляд Хилла, от пергамента так и разило темной магией. Принцесса же увлеченно разглядывала запутанное переплетение линий, тыкала в них пальчиком и что-то тихонько бормотала на тарабарском языке. Шу выглядела такой хрупкой и трогательной... и очень походила на замышляющего шалость сорванца. Чуть высунутый и прикушенный язычок, лиловые искорки в хитрющих глазах, улыбка предвкушения... что-то подсказывало Лунному Стрижу, что очередной эксперимент Её Неугомонного Высочества имеет непосредственное отношение к нему самому.

Присев рядом с ней на пол, Хилл осторожно заглянул в открытую книгу, надеясь разобрать хоть что-нибудь. Попытка не увенчалась успехом. Он даже не смог понять, на каком языке написан странного вида текст. Погруженная же в чтение похожих на взбесившихся пауков символов возлюбленная его не заметила.

- Шу, - он позвал её совсем тихо.

- Ммм? - не отрывая взгляда от пергаментных страниц, принцесса протянула к нему руку. Это выглядело так забавно, что Хилл чуть не рассмеялся. Он подсунул ей под руку стакан с соком и смотрел, как Её Высочество, так и не отведя глаз от закаляк, его пьет. Пустой стакан из её рук попросту исчез в неизвестном направлении, растворившись в воздухе.

- Спасибо, Тигренок.

Хилл не знал, то ли ему радоваться, что она настолько ему доверяет, то ли срочно начинать ревновать к давно почившему автору трактата. По недолгом размышлении он все же решил остановиться на более приятном варианте.

- Шу, милая, что там такое интересное? - отнимать у детки интересную игрушку не хотелось, но и забывать о Его Величестве, ожидающем внизу, не следовало. Хилл выбрал нейтральный вариант. Забравшись на кровать рядышком с возлюбленной, он обнял её и легонько поцеловал в плечико. Она в ответ заерзала, устраиваясь ещё поближе, и заурчала. Но от фолианта не отлипла. Наоборот, шлепнула его по руке, совершающей стратегический отвлекающий маневр на её стройном бедре.

- Вот посмотри.

Хилл добросовестно взглянул на змеиный клубок темно-красных линий, выдающий себя за буквы - или руны, или ещё что, кто ж его разберет? - но снова ничего не понял.

- Шу, радость моя, это как, сверху вниз или снизу вверх читается?

- Ой, ну да... - принцесса смущенно хихикнула и начертила какой-то мудреный знак ногтем на странице. Фолиант возмущенно подпрыгнул и выплюнул облако пыли. Таинственные значки закопошились, помигали немножко и сложились во вполне понятные имперские буквы, только старинного начертания. Перед глазами Хилла возник перечень ингридиентов и способ приготовления незнакомого зелья. Да и среди требуемых компонентов попадались совершенно невероятные названия, вроде Ашматуки колпаковидной, лучезапястной косточки с пятой лапы морского дракона и собранных в полдень слез вампира.

- Что это?! Нет, ты же не собираешься на самом деле варить эту бурду? - Хилл представил себе, что даст сочетание некоторых компонентов, и волосы на его голове зашевелились. - Это же похуже гномьей рудничной смеси.

- О, так ты разбираешься в зельях? Сколько у тебя талантов, любимый, - даже грубая лесть в устах ненаглядной заставила Хилла растаять от удовольствия. А уж каким голосом она это сказала... и как потерлась...

- Шу, так что же это такое? - чтобы избавиться от головокружения, Хиллу пришлось на несколько мгновений зажмуриться и представить себе вонючий колодец, в котором ему как-то пришлось прятаться от Нийрисских коллег-убийц. В мозгах немного прояснилось, но упрямое тело все равно не поверило, продолжая требовать немедленно прекратить дурацкие разговоры и заняться делом.

- Это ритуал, милый, для того, чтобы моё место концентрации приняло тебя.

- Э... ты имеешь в виду тот круг наверху?

- Угу. Мне не показалось, что тебе рядом с ним удобно?

- Удобно? В каком смысле?

- Ну, он тебя не отталкивает, голова не болит... не знаю, что ещё он может делать.

- Притягивать может. Если честно, я как-то в нем чуть не утонул.

- Да? Когда это?

- С неделю назад.

- Интересненько... и что было?

- Мне было любопытно, что там у тебя такое. Ну, я заглянул посмотреть... этот твой круг... он на тебя похож, - сейчас, заглядывая в полные интереса и тревоги сиреневые глаза, Хилл мог бы поклясться, что в них его затягивает ничуть не меньше, чем в магический круг. - Ты не сердишься? Я тогда немного пообщался с ним, если это можно так назвать.

- Чушь. С какой стати мне сердиться? - лукаво улыбнувшись, Шу потерлась о его щеку носом. - А пойдем наверх, я хочу посмотреть сама.

- Шу, милая, давай не сейчас, - оказывается, отказать этой плутовке хоть в чем-то невероятно трудно. Просто потому что, стоит ей вот так улыбнуться, и все разумные мысли вылетают из головы напрочь.

- А почему бы и не сейчас? - настырная девица уже примеривалась, как бы половчее спихнуть его на пол.

- Потому что в гостиной уже целая рота жаждущих общения с Вашим Высочеством подъедает наш завтрак.

- Наш завтрак? Безобразие, - Шу весело рассмеялась. - Никак, братец пожаловал?

- Он самый.

- Удивительно, как это он ещё не здесь?

- Ну, я попросил Его Величество немножко подождать, пока ты сама спустишься.

- И он послушался?! Невероятно! Милый, ты просто гений дипломатии!

- Ну, раз я гений дипломатии... - поискав взглядом какую-нибудь одежду, он наткнулся на нечто серебристо переливающееся, все в кружевах и вышивке. - Вот, одевайся.

- В это? - поймав брошенное в её сторону нечто, Шу невинно похлопала глазками. - Как скажешь, любовь моя.

Натянув на себя рубашку, Хилл обернулся. И чуть не упал. Нечто серебристое и полупрозрачное на довольно улыбающейся принцессе выглядело, как... как немножко лунного света. Ну, нет, в таком виде выпускать Её Высочество за дверь спальни он не согласится ни за какие коврижки.

- Ммм... тебе идет...

- Правда, тебе нравится? - для усиления эффекта она соблазнительно изогнулась и облизнула губки.

- Шу! Оденься! - для такого сурового испытания он ещё не был готов, и потому отвернулся. Вот, в окошко ещё можно посмотреть... птички там, рыбки...

- Так я оделась... - нежные ручки легли ему на плечи, сметая последние остатки самообладания и здравомыслия. По телу пробежала горячая волна желания, вырвав из горла стон.

- Шу... - развернувшись, Хилл схватил её, впиваясь в губы и судорожно прижимая к себе.

- Хилл... - она пыталась отдышаться, гладя на него сияющими счастливыми глазами. - Хилл, я так люблю тебя...

- Шу... - переполненный нежностью, он гладил шелковые пряди, разрумянившиеся щечки, хрупкие плечики, зарывался лицом в пахнущие кувшинками волосы. Маленькая сказочная фея, прекрасная и загадочная, озорная и непредсказуемая, обнимала его. Самая чудесная, невероятная, желанная девушка на свете, волшебная принцесса, принадлежала ему, вся, целиком. Хиллу хотелось петь, и взлететь под облака, и поднять её на руки, и не отпускать никогда. Солнце, счастье... такое огромное, что заполняло собой весь мир... уверенность в том, что теперь все правильно, что только так и должно быть... одно целое, он и она. Миг, равный бесконечности, помноженной на вечность.

- Шу, жизнь моя, ты так и будешь меня дразнить?

- Буду, иногда, - она подмигнула. - Невозможно удержаться.

- Твой братец там уже ни крошки не оставил.

- Да, он такой. Ладно, уговорил, пойдем уже.

На всякий случай, прежде чем подхватить любимую на руки, Хилл все же взглянул, что на ней одето. Не то чтобы он не доверял ей... но... с Её Высочества станется выйти к завтраку в таком виде, что жареный гусь, и тот закрякает. Его опасения не оправдались. Нечто серебристое осталось таким же струящимся и облегающим, но утратило прозрачность. Не откладывая больше, Хилл понес уютно примостившуюся у него на руках принцессу вниз по лестнице.

Глава 7.

Робкая надежда на то, что капитан Ахшеддин уберется восвояси или хотя бы успокоится и передумает устраивать ему допрос с пристрастием, не оправдалась. Ещё спускаясь по лестнице, Хилл слышал в голосе Эрке весьма воинственные и упрямые нотки, не предвещающие некоторым бывшим наемным убийцам ничего хорошего. Волнение капитана за безопасность Шу и Его Величества, разумеется, заслуживало всяческих похвал, как и его упрямство и дотошность. Но только если бы дело не касалось лично его, Лунного Стрижа. Похоже было, что за последние полсуток въедливый клещ раскопал кое-что из того, о чем сам Хилл предпочел бы не вспоминать вовсе.

Бережно усадив возлюбленную за стол рядом с братом, Хилл улыбнулся Балусте и потянулся за кофейником.

- Доброе утро, - принцесса поздоровалась со всеми скопом и просияла счастливой улыбкой, совершенно игнорируя выразительное постукивание пальцами по столу Светлого. - Чудесная погода сегодня, правда? Баль, Кей, Эрке... мне приятно, что вы заглянули. Кстати, Кей, я так и не сказала тебе спасибо, - Шу потянулась к брату и чмокнула его в щеку.

Смотреть на очаровательно щебечущую принцессу было намного приятнее, чем на настороженную физиономию начальника Малой Гвардии. Конечно, встретиться с ним и побеседовать о всяком разном за завтраком в непринужденной обстановке казалось Хиллу более привлекательным, нежели все тоже самое, но в его конторе. Или тщательно охраняемом подвале под Риль Суардисом. Но все равно, если бы удалось избежать неприятного разговора... если бы да кабы. Кто сказал, что все должны прыгать от радости от того, что Её Высочество соизволила оказать доверие весьма подозрительной личности? Да слепому ежу понятно, что наемный убийца рядом с принцессой может появиться только в одном случае. Скорее удивительно то, что Его Величество по этому поводу совершенно спокоен. Настолько уверен в том, что Шу невозможно обмануть? Или в том, что ей все нипочем, и любого убивца, Посвященный он там или ещё какой, скрутит в бараний рог и не поморщится? Правильно, в общем-то... если бы только...

- Шу, мое терпение безгранично, как и твое упрямство. Но ты же знаешь, я все равно не отстану, - Эрке дождался, пока Её Высочество все же скушает первую булочку, что говорило о его действительно невероятном терпении.

- Знаю, знаю. Ну позавтракать-то ты нам позволишь? Применять пытки к особам королевской крови, между прочим, запрещено конвенцией от двадцать первого года. Пытки голодом в том числе, - принцесса одарила капитана нежным взглядом голодной гадюки. - Вот лучше печенье скушай, а то ты нервный какой-то. Баль, что ты с ним такое сделала, что он злой, как орк?

- Да уж и не знаю, - Балуста ласково погладила Ахшеддина по руке. - Погода меняется, наверное?

Казалось, капитан сейчас зарычит. Но он сдержался и даже улыбнулся эльфийке и поблагодарил за подсунутый ему под нос пирожок.

- Погода, не иначе, - принцесса заботливо пододвинула к Хиллу поближе блюдо с хрустящими завитушкам, посыпанными ореховой крошкой. - Милый, очень вкусное печенье, - Шу подмигнула ему.

От её заботы, её улыбки по телу разлилось тепло. Нежная, грациозная, воздушная девушка. Сказочная фея с прозрачными стрекозиными крылышками. Как обманчиво это впечатление изысканного и беспомощного оранжерейного цветочка! Лилейные плечики, изящные пальчики, длинные пушистые ресницы... и свернувшийся тугой спиралью ураган внутри. С этим цветочком можно не опасаться, что в любой момент ненароком брошенный взгляд Темного божества сломает тоненький стебелек. В этой хрупкой лилии достаточно силы, чтобы не повторить судьбу Павены.

- Эрке, так что ты хотел узнать? Давай, спрашивай, - половина блюда действительно очень вкусного печенья помогла Хиллу примириться с неизбежностью. - Думаю, мою биографию ты уже знаешь во всех подробностях... ну так?

Все взгляды тут же сосредоточились на нем. Неприятно, но не так, чтобы слишком. Гораздо лучше, чем когда Её Высочество чуть не раздела его на балу.

- Странная у тебя биография, Стриж, - теперь капитан не торопился, изучающее уставившись на Хилла. Все его волнение и нетерпение как рукой сняло. Перед Хиллом очутился тот самый Ахшеддин, после встречи с которым Мастер украдкой пил успокоительное.

Повисло молчание. Даже неугомонная Шу, против обыкновения, не встревала. Паузу капитан выдерживал не хуже актеров Королевского Театра - человек с менее крепкими нервами на второй секунде начал бы ерзать и отводить глаза, а на третьей каяться во всех прегрешениях. Но, пожалуй, Учитель все же несколько преувеличил способности Ахшеддина к запугиванию. До принцессы Шу не дорос, и ещё долго не дорастет. Через полминуты гробового молчания слева от Хилла раздался тихий смешок. Её Высочество срочно прикрылась полупустой чашкой, чтобы не нарушать момента... но её ехидное фырканье, разумеется, не осталось незамеченным не только Хиллом.

- Шу! - Эрке невольно улыбнулся, теряя воинственный настрой.

- Хм... извини, поперхнулась, - не поднимая глаз, Шу с интересом разглядывала содержимое чашки. На кофейной гуще погадать собралась?

- Ладно, Эрке, ближе к делу, - растягивать удовольствие совершенно не хотелось.

- Угу, - Ахшеддин вздохнул. Сочувственно? Да нет, показалось. - Что произошло с Клайвером?

- С маэстро Клайвером? - за мгновением замешательства последовал шквал, накрывший Хилла с головой. Страх, понимание, боль... и злость. Ненависть. Острая, ледяная ненависть. - Когда? - он вцепился в край стола побелевшими от напряжения пальцами, чтобы удержаться и не начать изменяться сию секунду. Желание растерзать Придворного Мага жгло изнутри, не давая усидеть на месте. И плевать, что шансов справиться с ним нет. Плевать, что Хисс только этого и ждет.

- Хилл? Хилл, не надо, - ласковое прикосновение и любимый голос вырвали его из омута тьмы. С трудом сфокусировав взгляд на обеспокоенном лице принцессы, Хилл медленно приходил в себя.

- Хилл, милый, успокойся, - рука Шу переместилась к его пальцам, нежно поглаживая. Вслед за ней Хилл посмотрел на свои руки и вздрогнул. Когти-кинжалы пронзили деревянную столешницу насквозь, а он даже не заметил.

- Шу? - он снова заглянул ей в глаза, страшась увидеть в них отвращение. Боги, вот угораздило же! Показаться ей во все красе Темной твари... тролль безмозглый. Но потемневшие почти до черноты прекрасные очи лучились сочувствием и любовью.

- Не стоит мстить прямо сейчас.

Наваждение отступало. Как ни странно, в этот раз божество не требовало немедленного жертвоприношения. Привычная жажда крови вовсе не казалась такой же нестерпимой, как обычно... привычная? А где же этот ненавистный старческий смешок? Странно. И внимания Хисса не чувствуется... только глаза щиплет. И холодно, так холодно... и пусто.

- Хилл, любовь моя.

Он позволил Шу притянуть свою голову к её плечу и уткнулся горящим лбом в такую родную прохладу. Тихий шепот, нежные руки, перебирающие его волосы... и вина. Горькая и вязкая, мешающая дышать. Снова из-за него умер дорогой и близкий человек. Неужели все, к кому он посмеет привязаться, обречены? Наставник, Маэстро... кто ещё остался? Орис? Последний. Орис, лучший друг, брат... и его тоже заберет Хисс? А Шу? Если и её тоже? Хоть она и волшебница, но... как он вообще посмел надеяться, что хоть что-то может измениться? Как он посмел мечтать о счастье, о любви, если знал, что Тёмный рано или поздно забирает всех? И скорее рано, чем поздно. Демоны... а ведь Ахшеддин прав. Нечего ему делать рядом с принцессой. От него только неприятности. Но только не слишком ли поздно? Две недели... целая жизнь. Но, может быть...

- Шу, прости...

Бежать. Как можно быстрее, как можно дальше. Или нет, не дальше. До храма Хисса. Там Рональд его не достанет. Не успеет. Всего пара минут... Хиссу хватит, чтобы принять жертву. И тогда он оставит Шу в покое.

- Хилл, даже не думай! - тоненькие пальчики утеряли всю свою нежность, намертво вцепившись в его волосы. - Выброси из головы эту дурь! Я не отпущу тебя, - её голос звенел отчаянием и тоской.

- Шу, я не имею права, - он пытался объяснить ей, но слова не находились. Как же тяжело... как больно... и невозможно взглянуть ей в глаза. Но она же и так все понимает. - Шу, любовь моя... Эрке прав, мне нельзя... Шу... отпусти.

- Поздно, милый, - горячие соленые губы впились в его рот, заглушая все протесты. Сладкие, как последний глоток воздуха. Хилл пил этот поцелуй, позабыв обо всем и обо всех. Всего несколько мгновений... всего миг ещё... он ведь может позволить себе последний короткий миг счастья? Совсем немножко её любви.

- Лучше бы ты спросил об этом вчера, Ахшеддин, - прижав всхлипывающую возлюбленную к груди, Хилл поверх её головы взглянул на капитана. Тот выглядел ошарашенным. Как, впрочем, и Его Величество, и эльфийка.

- Вчера уже было поздно, - во взгляде Эрке стояла боль.

О, демоны. Он же маг... и связан с Шу. Ну, теперь зато у него не осталось никаких вопросов насчет намерений Лунного Стрижа.

- Лучше поздно, чем... - Хилл был уверен, что капитан поддержит его. В конце концов, он же именно этого хотел? Чтобы никаких подозрительных личностей рядом с Его Величеством не было? Так почему он мотает головой?

- Нет. Действительно поздно, Хилл.

Если бы капитан назвал его по имени на полчасика раньше, Хилл бы, наверное, обрадовался. Но сейчас вокруг него смыкалась ловушка. То есть нет, не вокруг него. Он - всего лишь приманка. Для неё, для Шу. Красивая ядовитая приманка.

- Тигренок, пожалуйста, не надо, - принцесса высвободилась из его объятий. Сухие покрасневшие глаза с лиловыми искрами и решительное выражение любимого лица убедительно свидетельствовали о твердом намерении Её Высочества настоять на своем.

Поддаться. Так просто, так заманчиво... закрыть глаза на последствия, не думать, не считать оставшееся время. Его не так уж мало... не две недели, не месяц... может быть, даже полгода. Но что тогда? Ему придется своими руками убить любимую? А потом пойти и утопиться? Лучше уж сразу. Какого демона он не сделал этого в самый первый вечер? Зачем оттягивал? Знал же, что все равно этим кончится...

- Шу. Ты не понимаешь. Это всегда происходит. Со всеми.

- Что происходит, Хилл?

- Смерть. Я приношу смерть, Шу.

- Ага, понятно. Но ты же не собираешься меня убивать? Или я что-то не поняла?

- От моего желания немного зависит.

- Знаешь, милый, лучше будет, если ты объяснишь мне все по порядку.

- Ширхаб! Я просто не хочу, чтобы с тобой из-за меня что-то случилось! - сиреневые нити магии Разума оплетали его, успокаивая и утишая боль. Но он не хотел успокаиваться. Он не хотел рисковать. Не хотел поддаваться соблазнительной заботе и нежности. Не хотел расплачиваться её жизнью за свой кусочек счастья. И поэтому злился и рвал тянущиеся к нему ласковые прохладные струи лилового тумана.

- Эрке? Может, ты способен хоть что-нибудь сказать по-человечески?

- Не очень много, Шу, - всякая враждебность из голоса капитана исчезла, как не бывало. И от этого становилось только хуже. - Мастера у Гильдии больше нет, и это заслуга Лунного Стрижа. Клайвер сгорел вчера днем вместе с домом, где Хилл жил последние три года. Все остальное - не более чем слухи и домыслы Махшура. Но домыслы весьма неприятные. Десятка полтора несчастных случаев, нападений, пожаров и прочего с теми, кто был замечен в приятельских отношениях со Стрижом. Единственный оставшийся в живых на данный момент - Орис.

- Хилл? Что, все твои друзья?

- У меня нет друзей, кроме Ориса. Был только Клайвер...

- Погоди... так ты и есть тот самый ученик Клайвера?

- За последние годы у него больше учеников не было, - ироничная улыбка маэстро так и стояла перед глазами. Единственный человек, который знал, что из себя представлял безобидный мальчик, игравший на дудочке. Человек, принявший его, как ученика, почти как сына. Иногда неуклюжая, но такая теплая забота... и теперь его нет. Никогда больше маэстро не вернется заполночь домой, благоухая женскими духами. Никогда больше не позовет его в лавку, испробовать новый инструмент. Никогда больше не закричит: 'Хилл, бездельник, к тебе гости'... и нет больше старого уютного дома на площади Единорога. Единственного места, которое он хоть когда-то мог назвать домом.

- Но ты ведь не виноват, Хилл, - Шу не желала признать очевидное.

- Не виноват? Рональд искал меня, - самонадеянный идиот, не видящий дальше собственного носа. Трудно было сказать маэстро, чтобы убирался из дому поскорее? Но он бы не послушался. Тот ещё упрямец. Был. - Если бы меня не занесло к нему в ученики, ничего бы с ним не случилось.

- Если бы да кабы. Откуда тебе знать?

- Если бы только он... все, Шу. Все. И я ничего не могу с этим сделать.

- Все?

- Да. Знаешь, не так давно... - из памяти вынырнула надежно похороненная и камнями присыпанная для верности картина. Растерзанное тело, безумные глаза, полные ужаса и боли... сломанными куклами валяющиеся на обочине дороги жонглеры. Несостоявшиеся друзья. Почти случившаяся любовь. - Была одна девушка, - он сглотнул горький комок в горле. - По дороге в Луаз... я пытался... но... мне пришлось её убить. Своими рукам, - еле бьющаяся жилка на покрытой синяками шее, искусанные, разбитые губы, ещё теплые... Павена. Милая, наивная Павена, доверившаяся убийце. И довольный Хисс.

- Хилл, милый, я не она, - голос Шу дрожал, как она не пыталась казаться сильной и твердой.

- У тебя, любовь моя, в отличие от неё есть шанс, - Хилл взял в руки ледяные тонкие пальчики и поднес к губам. - Пока ещё.

- Да? А ты не забыл спросить меня, нужен ли мне этот шанс такой ценой? - слезы в сиреневых очах жгли его, словно раскаленные иглы под ногтями. - И с чего ты взял, что ничего нельзя сделать?

- Шу, радость моя... - сделать. Как заманчиво. Как много раз ему казалось, что достаточно просто что-то сделать, чтобы обмануть судьбу. И что из этого всего вышло? - Обмануть Хисса пока ещё никому не удавалось. Рано или поздно...

- Вот пусть лучше поздно, - холодные пальчики сжали его руки так сильно, что ему стало больно. - Если один раз нам это удалось, то почему бы не повторить? - она ещё ухитряется улыбаться. Невероятная девушка.

- Ты никогда не сдаешься?

- Нет. Никогда. И ты тоже.

- Шу, если бы речь не шла о тебе...

- Да, любовь моя. Ты ещё кое-что забыл, - её руки скользнули по его предплечьям, до браслетов из звездного серебра. - Ты больше не принадлежишь Хиссу.

- А если нет?

- Никаких нет.

- Шу, но Призывающие не могут не принадлежать Хиссу! - до того молча взирающий на происходящее Кей впервые вмешался.

- Разве?

- Посвященные целиком и полностью подвластны Гильдии, то есть Мастеру Тени, - голос Его Величества звучал на удивление спокойно и уверенно. - Ты же сама изучала историю, Шу.

- Изучала, но давно. Кей, скажи мне лучше, Мастер тени имеет право продать одного из Посвященных?

- Разумеется. Только он никогда этого не сделает.

- Почему это?

- Ну... по многим причинам. Но в основном потому, что ни один дурак такое оружие из рук не выпустит. Слишком велика вероятность, что оно обернется против него самого.

- Один такой нашелся. Кей, а если все же? Тогда ведь он не обязан больше выполнять контракты?

- Ты хочешь сказать, что... - похоже, такому повороту удивился даже Кей Суардис, Его Невозмутимое Величество.

- Именно.

- Кей, у Биуна даже все документы есть, - Эрке явно не спал всю ночь, если сумел в архиве работорговца найти эти бумаги.

- Да ну? - эта новость обрадовала принцессу. Но вот из рук Хилла ситуации ускользала. Исторические и юридические материи казались ему слишком далекими и не имеющими отношения к реальности, чтобы ими интересоваться. Королевская семейка же считала совсем наоборот. - Мастер Тени подписал документ о продаже?! Не может быть!

- Ещё как может.

- Где?

- У меня в конторе, Шу. Имена, разумеется, другие, но это не проблема.

- Хилл, любовь моя, ты знаешь, что ты гений? - резкая перемена в настроении возлюбленной поразила его. Чему она так радуется? Какая разница, есть бумажка, или нет бумажки? - Хилл, ну неужели ты не понимаешь?

- Нет, не понимаю. Хисс и бумажки?

- Документы, милый, документы. И не просто Хисс, а настоятель храма Хисса, - пожалуй, увидев такую улыбочку на очаровательном личике Её Высочества, настоятель Крилах и обертку от селедки признает документом. - Ты разве сам не чувствуешь, что сейчас все по-другому?

Что-то в словах любимой определенно было. Успокоившись и отбросив собственные опасения и сомнения, Хилл прислушался. Ощущение опасности присутствовало, но совсем не так, как несколько дней назад. Неизбежности и пристального голодного внимания божества не наблюдалось. Как, впрочем, и ни разу с тех пор, как он прикончил Мастера.

- Хилл, ты не принадлежишь больше Хиссу. Ты слышишь?

- Но... - он все ещё не мог в это поверить. Тень по-прежнему ощущалась совсем рядом, и только что призрачные крылышки показывались во всей красе... но присутствия божества не было. - Шу, но как я могу перевоплощаться, если я больше не Посвященный?

- Понятия не имею. Но, насколько я знаю, если Хисс в тебе, то это должно быть видно. По крайней мере, когда ты...

- А разве не было? - в этот раз он даже толком не помнил, как перевоплотился. И была ли тьма...

- Я не знаю, как это выглядит, милый, но твои глаза не показались мне темнее, чем обычно.

- Тогда я ничего не понимаю, Шу. Маэстро умер вчера... что изменилось со вчерашнего дня?

- Многое. Хилл, ты же сам сегодня сказал. Вопрос собственности.

- Но это всего лишь слова.

- Слова? Ты думаешь, слова в твоих устах ничего не значат? Любовь моя, иногда вовремя сказанное нужное слово способно перевернуть мир. Особенно, если его скажет маг Искусства.

- Да какой из меня маг...

- Не скажи. Реальность слушается тебя, хоть ты и не всегда это замечаешь.

- Это слишком сложно, Шу. Реальность слушается... - странное впечатление производили на Хилла её слова. Как будто что-то вставало на место. Но если признать, что Шу права... то что же получается? Додумывать эту мысль до конца было несколько страшновато.

- Все, давай-ка заканчивать со страхами. Хисс всего лишь божество, которое не может ничего сделать само, только руками людей. В отличие от тебя, любимый. И только от тебя зависит, сможет он тобой командовать или нет.

- Это слишком просто, Шу. Так просто не бывает.

- Бывает так просто, как ты готов принять. Реальность такова, милый, какой ты её делаешь. Такова, как ты о ней думаешь.

- Ну, если так рассуждать... то и ты меня любишь, потому что я этого хочу?

- Именно.

- Но... Шу... этого не может быть на самом деле.

- Разве? Я ведь тебя люблю?

- Да, - в сошедшем с ума мире только это и оставалось для него единственным якорем.

- Ты хотел, чтобы я тебя любила?

- Да... - логика её слов ускользала от него, но в то же самое время казалась правильной и единственно возможной.

- Значит, так оно и есть. Что ты хочешь, то ты и получаешь. И чего ты боишься, то и происходит.

- Но я не хочу того, чего боюсь, - на миг ему показалось, что он нашел ошибку в её странных рассуждениях.

- А что есть желание? Всего лишь твое представление о мире. И неважно, какие эмоции ты вкладываешь в это представление. Страх, ненависть, злость и горе ничуть не хуже действуют, чем радость, любовь и счастье. Это все энергия, это все твоя воля. Твоя жизнь определяется твоей волей, Хилл. Твоим выбором.

- Неправда. Если бы все зависело только от меня...

- Я и не говорю, что только. Но ты достаточно сильный маг, чтобы навязать миру свою волю, - не отрываясь, Шу смотрела ему в глаза. И все, что она говорила, каждое слово, открывало перед ним её душу. Даже что-то большее... целый мир. Только сейчас он начал понимать, что такое магия. Простота. Немыслимая простота. Воля. И больше ничего. Вот что он видел, ощущал кожей... все эти сиреневые, голубые, синие потоки её ауры - воля. Желание. Сила. Магия. Как просто.

- Твоя реальность - это карта, которую ты рисуешь сам. Так, как ты видишь. Это для каждого человека так. Только мало кто это понимает и может изменить. Нужна очень сильная воля, чтобы приять на себя ответственность за свою жизнь. Не просто свалить все на богов, врагов и погоду. А понять, что выбор есть всегда. Что каждая мысль, каждый поступок - это выбор. И ты можешь менять свою карту так, как захочешь, только понимая и принимая ответственность. За себя и за всех, кто рядом. За тех, кого ты любишь.

С тихим щелчком мир встал на место. Немного по-другому, чем несколько минут назад. Правильнее. Светлее. Свободнее. Мир изменился, или изменился он сам... или изменилась карта, по которой он идет? Шум ветра за окном, запах корицы и кофе, прохладное дуновение воздуха, твердость пола под ногами - все осталось прежним, но в то же время изменилось. Стало ярче? Или четче? Или этот мир признал в нем не просто игрушечный кораблик, плывущий по воле волн?

Хилл разглядывал печенье, оставшееся на тарелке. Маленький кусочек реальности. Если реальность есть воля и желание... то почему бы печенью не летать? Сосредоточившись на предмете, Хилл представил себе, как печенье взлетает... но ничего не произошло. Разве что стало смешно. Глупость какая, летающее печенье! Почему-то эта картина его страшно развеселила. До щекотки. Хилл моргнул, стряхивая смешинку... и замер в недоумении, снова открыв глаза. Печенье висело в воздухе, покачиваясь прямо перед его носом. Повисев секунду, но качнулось сильнее, словно не понимая, что оно здесь делает, и шлепнулось обратно.

Сон. Это сон. Это не может быть правдой... даже если поверить в то, что он маг. Искусство не подразумевает левитации печенья. Это скорее к магам воздуха. Нет, точно примерещилось.

В растерянности Хилл поднял взгляд на сидящего напротив Эрке. И чуть не подавился. Такого ошарашенного выражения лица у капитана Малой Гвардии он не видел. И не ожидал увидеть. Балуста рядышком с Эрке выглядела примерно так же. Его Величество перестал походить на парадный портрет великого монарха, словно вспомнив, что в шестнадцать лет мальчишка вполне может от удивления разинуть рот. Спокойной и довольной выглядела одна только принцесса.

- Шу? - он не знал, как спросить её о том, что ему только что показалось. Но этого и не потребовалось.

- Просто, да? - печенье снова взлетело и покружилось в воздухе. Но на сей раз он видел тонюсенькую голубоватую нить между печеньем и Шу. Даже не нить... отблеск. Что-то несуществующее в реальности. Но, тем не менее, на эту реальность воздействующее. - Хилл, не стоит так удивляться, - только когда печенье влетело ему в рот, Хилл понял, что выглядит примерно так же, как Его Величество. То есть сидит и хлопает глазами, забыв подобрать упавшую челюсть.

Стоило принцессе засмеяться, как все присутствующие ожили. По крайней мере, рты закрылись и глаза вместо стеклянного бессмысленного блеска приобрели естественное выражение.

- Шу, что это было? - Его Величество вспомнил, наконец, что он монарх, а не зритель ярмарочного балагана, и вернул на лицо подобающее монарху солидное выражение. Ну, или попытался.

- Всего лишь небольшой урок магии, - улыбка принцессы являла собой саму невинность. - Ничего особенного, Кей.

- Вот только один момент, Шу. С Гильдией вроде все понятно... - Кей критически посмотрел на Хилла, словно ожидая у него на лбу увидеть надпись 'Гильдии Тени не принадлежит'. - То есть, тебе виднее. Но вот статус... э... Лунного Стрижа...

- Братик, милый, это ты у нас король.

- Шу, не увиливай. Никаких больше Тигрят! - для убедительности Его Величество нахмурился и постучал чайной ложечкой по столу.

- Разумеется, дорогой.

- Демоны. Вечно ты учудишь... ладно, как ты собираешься представлять Хилла?

- Ну, раз ты так печешься о приличиях... как насчет дворянства?

Прятать ухмылку за чашкой кофе оказалось довольно удобно. Изумительное нахальство любимой повергало в шок. Так вот взять и потребовать для бывшего наемного убийцы без роду и племени дворянство... но это оказалось только началом.

- Конечно, я понимаю, что этого мало, все же моя репутация... - Шу состроила задумчивую физиономию, пользуясь замешательством брата. - А как ты думаешь, для твоей сестры подойдет украденный во младенчестве принц из далекой северной страны? Инкогнито, разумеется?

- Э... Шу... - юный монарх временно онемел от такой наглости.

Теперь уже хихикал не только Хилл, но и чета Ахшеддинов.

- Что? Мне кажется, это не нанесет ущерба престижу нашей семьи. А для виду можно пожаловать Хиллу какой-нибудь титул. Небольшой. Виконта, например, - как истинная актриса, Шу несла всю эту несусветную чушь с совершенно серьезным видом. Виконт! Подумать только... все же чувство юмора у любимой определенно есть.

- Шу? Ты что, всерьез?

- Разумеется! Политика, милый, требует серьезного отношения, - искренне возмущение в тоне принцессы заставило Хилла усомниться в том, что Её Высочество просто мило шутит.

- Шу, зачем? Какой из меня дворянин? Какой виконт?! - шутки шутками, но к такому повороту дел Хилл никак не был готов. Получить дворянство и титул он бы не отказался... только смотря за что. И уж точно не за заслуги в постели. Тем более, не стоило забывать о том, что он по-прежнему невольник Её Высочества, хоть и без ошейника.

- А что тебя смущает?

- Это просто смешно.

- Хилл, милый, будет смешно, если ты будешь считаться простолюдином. Или тебя волнует, что о тебе подумают в свете?

- Нет, но...

- Вот и правильно. Все равно будут тыкать пальцами, поливать грязью и завидовать. Только я не хочу, чтобы какая-нибудь титулованная сволочь смела тебя оскорблять безнаказанно.

- И где мне, по-твоему, взять свободный титул? - Его Величество, похоже, уже готов был к сдаче. - Да и Королевский Совет не подпишет.

- Титул? Скоро освободится, - в глазах возлюбленной промелькнул нехороший огонек. - Это пока не к спеху.

- На что это ты намекаешь? - у Кея, судя по его настороженному взгляду, тоже зародились подозрения.

- Ни на что я не намекаю, - с царственной небрежностью Её Высочество отмахнулась от неудобного вопроса. - А вот дворянство не ждет. Давай-ка, братец, жалуй.

- Сейчас? - юный монарх опешил.

- Именно. Зачем тянуть? - буря и натиск. И ни секунды сомнения в собственной правоте. Хилл даже посочувствовал бы Его Величеству, если бы сам не попал под этот ураган. Нет, никакой магии прекрасная нежная принцесса не применяла. Зачем? И без всякого волшебства вить из окружающих веревки не составляло для неё проблем. Видимо, младший брат давно уже понял, что сопротивляться Шу, если она что-то вобьет себе в голову, совершенно бесполезно. И его вялые трепыхания ну никак сейчас на замашки истинного монарха не тянули. Так, щенячий скулеж.

- Это несерьезно, Шу. Надо указ подготовить...

- Какой ещё указ? Ты разве забыл, знаток законности, что имеешь право жаловать дворянство кому угодно без всяких бумажек? Уложение о званиях, статья девятнадцатая, пункт второй?

- За спасение лиц королевской фамилии от смертельной опасности? Шу, причем тут?

- Как причем? А предотвращение покушения на Наше Высочество?

- Какого ещё покушения?!

- Как какого? Думаешь, натравить на меня Призывающего Тень это не покушение?!

К этому моменту все трое, наблюдавшие за беседой коронованных особ, еле сдерживали смех. Особенно нелегко приходилось Хиллу. Пожаловать ему дворянство за то, что он спас принцессу от самого себя? До такого ни один балаганный шут ещё не додумался.

Как и следовало ожидать, после недолгих препирательств Его Величество сделал все, что он него требовала Её Высочество. Сам Хилл больше в споры с любимой не вступал, после недолгого размышления признав справедливость её слов. В конце концов, какая разница, кто и что подумает? Шу любит его не зависимо от того, зовется он Тигренком, Лунным Стрижем или кем ещё. А вот для принцессы приблизить к себе человека неблагородного сословия может оказаться чревато неприятными последствиями. Все же, как ни губила Шу свою репутацию безумными выходками, любовник-простолюдин будет уже перебором.

Сама церемония заняла всего пару минут. Позаимствовав один из клинков, висевших в кабинете, Его Величество огрел коленопреклоненного Хилла лезвием плашмя по плечу, принял у него клятву верности престолу, которую тут же подсказывал Эрке, объявил его дворянином... и все. Единственную трудность с выбором фамилии для свежеиспеченного дворянина помогла разрешить Балуста. Ну что делать, если у него самого никакой фамилии отродясь не было? Как-то и не требовалась раньше... прозвища вполне хватало. Хилл даже и не задумывался над такой ерундой.

Его Милость лорд Хилл Артхольм. А что, красиво звучит. И вполне подходит для коварных планов Её Высочества - ну чем не фамилия для северного принца. С этой завиральной идеей Шу он тоже почти смирился, все равно переубеждать бесполезно. Он ведь не может помешать любимой говорить кому угодно и что угодно. Так какой смысл переживать из-за того, что не в силах изменить?

Под конец Её Высочество не обошла вниманием и ведомство капитана Ахшеддина. Его ехидные смешки быстро стихли, когда Шу, ничтоже сумняшеся, определила Хилла в его контору. Лейтенантом Малой Гвардии, то есть тайной королевской службы. К объяснению сего загадочного решения придраться оказалось невозможно.

- А почему бы не зачесть все прошлые заслуги? Эрке, ну какая разница, кто как назывался? - как всегда, любая ерунда в устах Шу приобретала совершенно новый смысл. - Посуди сам. Самозваного пророка кто устранил? В деле Мурса Мескита кто помог? Пожалуй, тут лейтенанта маловато будет.

Ахшеддин, как человек практичный, тоже особо пререкаться с принцессой не стал. Напротив, как он выразился, для убедительности легенды, предложил Хиллу поучаствовать в тренировках личного состава. Чтобы ни у кого вопросов не возникло, с какого перепугу ему досталась столь ответственная должность.

***

Новый любовник несколько примирил Блистательную Ристану с несостоявшейся новой помолвкой Кея. Хоть её и продолжала разбирать досада на так не вовремя явившегося маркиза и так некстати заинтересовавшегося делом императора, но смиряться и складывать ручки она вовсе не собиралась. Проигравшийся виконт пока действовал вполне сносно, и даже заслужил от неё благосклонную улыбку и очередную сотню золотых. Особо баловать его Ристана не желала, чтобы не зазнавался и не забывал, кто его хозяйка. И если в ближайшую неделю он сам не добьется серьезных результатов, придется подтолкнуть. Пусть хоть соблазняет девчонку, хоть насилует, хоть похищает - но чтобы в королевские невесты она больше не годилась. А там уже Император может гневаться сколько угодно. Ристана не причем, и немилость достанется нахальной герцогской семейке. Давно уже пора с Дарнишей спесь сбить.

Неудачливый баронет, найденный наутро после бала в парке вместе с полудюжиной гвардейцев, был позабыт раньше, чем успел остыть. Так удачно подвернувшийся лорд Рустагир оказался не только отменным любовником и весьма обходительным кавалером, но и бесценным источником информации. Конечно, он делился ею постепенно, маленькими порциями, но и то, что он рассказывал об Императоре и его сыновьях, без него вряд ли дошло до сведения Ристаны. Тайная служба короля Мардука, как Регентша не интриговала, не угрожала и не улещивала, осталась полностью в руках Ахшеддина. Королевский Совет ничего не смог поделать с упрямым капитаном и его подчиненными - любой из агентов готов был скорее уволиться без выходного пособия и пенсии, чем перейти в новую Канцелярию. Зато один только лорд Рустагир вполне мог бы заменить всю Малую Гвардию, вместе взятую.

Этот загадочный мужчина вызывал в Ристане двойственные чувства. С одной стороны, он вел себя, как и положено влюбленному - заглядывал ей в глаза, читал стихи, присылал цветы, исполнял любые капризы. Но при этом не принадлежал ей. Такие вещи Ристана чувствовала безошибочно. Что движет поклонником - страсть, корысть, честолюбие, - она определяла с первого взгляда, и плела свою паутину, привязывая кавалера к себе любыми средствами. Когорта влюбленных, зависимых и управляемых лордов, по единому намеку готовых броситься в бой на благо Великолепной Ристаны, и тешила её самолюбие, и приносила изрядную пользу. Но по-настоящему влюбленные мужчины, готовые умереть для неё, тут же переставали быть ей интересны. И, как случилось с баронетом, иногда действительно умирали - ради её прихоти. Но лорда Рустагира она раскусить пока не смогла, как и привязать к себе. Что-то в нем было - сила, загадка, воля, - не позволяющее ей испытывать уверенность в том, что он откликнется на её зов и бросится в омут по её приказу. В нем чувствовалась свобода. Внутри, под лоском безупречных придворных манер и изяществом куртуазных речей. Даже в постели он оставался неукрощенным. И он пробуждал в Ристане давно позабытый охотничий инстинкт - дичь, посмевшая сопротивляться, манила её, будила азарт.

В ход пошел весь арсенал женских чар, накопленный и отработанный годами. Ристана желала во что бы то ни стало покорить строптивца, видеть его у своих ног, влюбленным и готовым на все. Но, как и подобает истинному политику и дипломату, старательно прятала свою заинтересованность и не торопила события. Всего две встречи - первая на балу, и через день она послала ему приглашение на свой частный прием, всего три десятка избранных гостей.

Именно на этом приеме Ристана и поняла, что охота на сей раз обещает быть увлекательной. Лорд Рустагир посмел не ревновать! Вокруг неё, как всегда, увивалась толпа любовников - бывших, настоящих и тех, кто только хотел бы войти в круг избранных. И она, разумеется, кокетничала, поощряла одного из поклонников... чуть ли не пригласила на виду у Рустагира любоваться цуаньскими коврами! И никакой реакции. То есть, конечно же, лорд выполнял все положенные по этикету флирта действия. Хмурился, хватался за эфес, грозился вызвать удачливого соперника на дуэль, и множество не менее бессмысленных вещей. Но на самом деле ему было все равно. Такого стерпеть Ристана не могла, и твердо решила заполучить его - со всеми потрохами! - любым способом. И первым делом все же выяснить, в чем его заинтересованность. В то, что он приехал в Валанту просто как писатель в поисках новых впечатлений, Ристане не верилось. Пусть он прикидывается праздным искателем приключений перед кем-то другим, совсем не разбирающимся в людях и не способным отличить прирожденного дипломата и шпиона от честного путешественника и писателя.