Песочный человек

Глава 8

Писатель Рейдар Фрост поставил пустой бокал на стол и на мгновение закрыл глаза, чтобы успокоиться. Кто-то из гостей захлопал в ладоши. Вероника, в синем платье, отвернулась, закрыла лицо руками и принялась считать.

Гости брызнули в разные стороны, шаги и смех рассыпались по комнатам большого дома.

Правила предписывали участвовать в развлечениях, но Рейдар медленно подошел к узкой потайной дверце и скользнул в кладовую. Осторожно поднялся по узкой лестнице для прислуги, открыл тайную дверцу, замаскированную в настенном коврике, и оказался на частной половине дома.

Рейдар понимал, что ему не стоит быть здесь одному, но все же шел сквозь расположенные анфиладой большие комнаты.

Проходя каждую, он закрывал за собой двери. Наконец Рейдар оказался в дальнем зале.

Вдоль стены стояли коробки с детской одеждой и игрушками. Одна коробка открылась, и из нее высунулось какое-то зеленое космическое оружие.

Послышался приглушенный полом и стенами крик Вероники: “Сто! Я иду искать!”

Рейдар выглянул в окно, на поля и выгоны.

Вдали тянулась березовая аллея, которая вела в усадьбу Рокста.

Рейдар подтащил к себе мягкий стул с подлокотниками и повесил пиджак на спинку. Шагнув на сиденье, он ощутил, насколько пьян. Белая рубашка на спине насквозь промокла от пота.

Сильным движением Рейдар забросил веревку на потолочную балку. Стул под ним заскрипел. Тяжелая веревка ударила по балке, конец свесился с той стороны.

В воздухе закружилась пыль.

Матерчатое сиденье под подошвами ботинок казалось до странности мягким.

Снизу долетали смех и восклицания. Праздник. Рейдар на миг закрыл глаза, подумал о детях, об их личиках, удивительных лицах, о плечах и тонких руках.

Он в любую минуту мог бы услышать их детские голоса и быстрый топот – воспоминания налетали летним бризом и проносились через душу, оставляя ее холодной и пустой, как прежде.

С днем рождения, Микаэль, подумал Рейдар.

Руки дрожали так сильно, что он не мог завязать петлю.

Рейдар замер, пытаясь дышать спокойнее, и уже начал было снова, как вдруг в дверь постучали.

Он подождал пару секунд, выпустил веревку, спустился на пол и надел пиджак.

– Рейдар? – тихо позвал женский голос.

Вероника. Наверное, когда считала, подсмотрела, как он исчезает в кладовке. Шла через залы, открывала дверь за дверью, и ее голос звучал все отчетливее по мере того, как она приближалась.

Рейдар потушил свет и вышел из детской. Открыл дверь в ближайший зал и остановился.

Вероника шла к нему с бокалом шампанского в руке. Теплое сияние темных пьяных глаз.

Высокая, стройная, черные волосы стрижены “под мальчика”. Ей идет.

– Я говорил, что хочу переспать с тобой? – спросил Рейдар.

Вероника обошла его, покачиваясь на неверных ногах.

– Смешно, – невесело сказала она.

Вероника Климт была литературным агентом Рейдара. За последние тринадцать лет он не написал ни строчки, но те три книги, которые он успел написать, продолжали приносить доход.

Снизу, из столовой, донеслась музыка, от быстрых басов загудел весь дом. Рейдар остановился у дивана, провел рукой по серебристым волосам.

– Вы оставили мне чуток шампанского? – спросил он и уселся.

– Нет. – Вероника отдала ему свой бокал, наполовину полный.

– Мне звонил твой муж. Он считает, что тебе пора домой.

– Не хочу. Я собираюсь развестись, и…

– Разводиться тебе нельзя, – перебил Рейдар.

– Это почему?

– Чтобы ты не думала, будто ты небезразлична мне.

– Я и не думаю.

Рейдар допил все, что оставалось в бокале, лег на диван, закрыл глаза. От выпитого кружилась голова.

– У тебя был грустный вид, и я немного забеспокоилась.

– Я себя чувствую – кум королю…

Послышался смех. От клубной музыки пол гудел под ногами.

– Гости уже скучают по тебе.

– Ну пойдем, перевернем там все вверх дном. – Рейдар улыбнулся.

Семь лет назад Рейдар устроил так, чтобы люди были рядом с ним почти круглые сутки. Его компания немыслимо разрослась. Иногда он устраивал грандиозные вечеринки в усадьбе, иногда – обеды для избранных. В определенные дни – в дни рождения детей – жизнь становилась невыносимой. Рейдар понимал: если рядом с ним не будет людей, одиночество и тишина пожрут его окончательно.