Войдя в палату, Йона увидел, что возле кровати Микаэля сидит немолодой мужчина. Комиссар почти сразу понял, что видит Рейдара Фроста. В последний раз они виделись много лет назад, и Рейдар сильно постарел с тех пор. Юноша спал, Рейдар сидел рядом, держа его руку в своих.
– Вы тогда не верили, что мои дети утонули, – приглушенно сказал он.
– Не верил.
Рейдар скользнул взглядом по лицу спящего Микаэля, повернулся к Йоне и сказал:
– Спасибо, что не рассказали об убийце.
Подозрения, что Микаэль и Фелисия Колер-Фрост стали очередными жертвами Юрека Вальтера, усиливались тем, что он и раньше похищал детей, а также тем, что Йона с Самюэлем увидели его у дома, где жила мать Микаэля и Фелисии.
Йона рассматривал узкое лицо молодого человека: редкая щетина на подбородке, ввалившиеся щеки, капли пота блестели на лбу – у юноши был жар.
Слова Микаэля о том, как все было в самом начале, подумал Йона. О времени, когда их было много и когда мальчик видел Ребекку Мендель. А ведь это – первые недели заключения Юрека Вальтера.
После этого он просидел взаперти больше десяти лет. Но ему удалось бежать – значит, это место вполне можно найти.
– Я никогда не прекращал поиски, – вполголоса сказал Йона Рейдару.
Рейдар посмотрел на сына, и его рот сам собой расползся в улыбке. Рейдар не первый час сидел на этом стуле, но никак не мог насмотреться на свое дитя.
– Врачи говорят, он поправится, обещают, они обещают, что с ним все будет в порядке, – хрипло проговорил он.
– Вы говорили с ним? – спросил Йона.
– Ему дают много обезболивающего, и он почти все время спит, но врачи говорят, что это нормально, что ему это нужно.
– Конечно.
– Он выкарабкается… и психически тоже. Даже если это растянется надолго.
– Он что-нибудь говорил?
– Он шептал мне что-то, но я не расслышал, – сказал Рейдар. – Как будто бредил. Но он меня узнал.
Йона понимал, насколько важно поговорить о случившемся как можно скорее, запустить машину. Воспоминания – решающая часть лечебного процесса. Микаэлю понадобится какое-то время, но его не оставят в покое. Спрашивать будут все требовательнее, а риск того, что перенесший травму человек закроется окончательно, есть всегда.
Да и спешить пока некуда, повторял себе Йона.
На то, чтобы восстановить картину событий, могут уйти месяцы, но самый важный вопрос надо задать уже сегодня.
Я должен понять, известно ли Микаэлю о сообщнике, подумал он, чувствуя, как тяжело забилось сердце.
Если только он знает имя или назовет отчетливую примету – кошмару конец.
– Мне надо поговорить с ним, как только он проснется, – сказал комиссар. – Всего два-три конкретных вопроса, хотя ему и это может оказаться трудновато.