Диана Стуканова













Пётр Прусов

Издательская серия «Творцы АВТОВАЗа»


Выпуск 6



















Тольятти 2011

УДК 629.3(092)

ББК 65.305.424.3 ВАЗ

С 873



Книга подготовлена к печати

по заказу управления организации работы с персоналом ОАО «АВТОВАЗ» издательской группой ООО «Двор печатный АВТОВАЗ»





Редактор-составитель Александр Е. Степанов



















Стуканова Д.Н. Пётр Прусов. Серия «Творцы АВТОВАЗа», выпуск 6, редак- тор-составитель А.Е. Степанов, Тольятти, 2011, 192 с. (+240 c. илл.).


Историко-биографическая книга посвящена жизни и деятельности третьего главного конструктора ОАО «АВТОВАЗ» (1998-2003), ведущего конструктора автомобиля ВАЗ-2121

«Нива» (Lada 4х4), руководителя рабочей группы по проектам производства автомобилей LADA и автокомпонентов в Чеченской Республике, вице-президента Российской Ассоциа- ции автомобильных инженеров Петра Михайловича Прусова.

Книга иллюстрирована фотографиями из личного архива П.М.Прусова, Ю.М.Овчинни- кова, архивных фондов ОАО «АВТОВАЗ», фотокорреспондентов корпоративной газеты Ека- терины Сергеевой и Юрия Михайлина, рабочих архивов Вадима Котлярова и Геннадия Маслова (клуб ветеранов НТЦ «Рассвет»).

Издание рассчитано на массового читателя.




© Стуканова Д.Н., Тольятти, 2011

© ОАО «АВТОВАЗ», Тольятти, 2011

© ООО «Двор печатный АВТОВАЗ», Тольятти, 2011









ПРЕДИСЛОВИЕ


«Из любой ситуации можно выйти победителем. Главное – жела- ние победить». Эти слова – подходящий эпиграф для биографии моего героя. Пётр Михайлович Прусов – из поколения победителей. Ведь он родился в партизанской зоне. В Белоруссии, отчаянно сражавшейся с фашистами. В белорусской деревне, среди людей неунывающих. Чув- ство самоиронии хранило и хранит его. Силён духом тот, кто может по- смеяться над собой и не сдаваться в самой безнадёжной ситуации.

Монологи героя о детстве, юности, студенческой жизни, службе в армии, которые последуют ниже, раскрывают истоки его характера. Характера воинствующего оптимиста.

В жизни Прусова было немало испытаний – он выдержал их до- стойно.

Среди вершин, им покорённых, самая большая – ВАЗ.

Летом 1970 года в отдел главного конструктора ВАЗа пришел мо- лодой белорус – выпускник Запорожского машиностроительного института. Новичка бросили прямо в воду, то есть в глубины про- изводства. Он оказался бойким и настырным, сразу проявил характер. Благодаря незаурядным качествам, через два года был назначен веду- щим конструктором проекта Э2121, будущей «Нивы».

Когда Прусова называют отцом «Нивы», он спорит, не соглашаясь с такой однобокой точкой зрения. Его аргументы ясны: «Нива» – тво- рение командное. Прусов работал над проектом внедорожника вместе с коллегами – конструкторами, дизайнерами, испытателями, техно- логами.

Конструкция «Нивы» в 1970-е годы была революционной: никогда ещё в мире джип не строился на узлах легкового автомобиля. Такая схема, как у «Нивы» (несущий кузов, независимая передняя подвеска, дисковые тормоза), была предложена впервые. «Нива» рождалась

в спорах, причем на всех уровнях. Однако игра стоила свеч. По кон- струкции она была признана одним из самых удачных проектов Волж- ского автозавода.

Вопреки стереотипу, Прусов причастен не только к рождению

«Нивы». Свою лепту Пётр Михайлович внёс в развитие таких проектов как «ЛАДА САМАРА» («восьмёрка», «девятка» и её модификации –

«93-я» и «99-я» модели), «ОКА», «ЛАДА 110», «ЛАДА КАЛИНА»,

«ЛАДА ПРИОРА»… Многие идеи воплотились в этих автомобилях при его поддержке и по его инициативе. Именно Прусову довелось прини- мать ключевые решения в ранге руководителя конструкторской службы: с 1983 по 1998-й он был заместителем главного конструктора, а с 1998-го по 2003 год – главным конструктором АВТОВАЗа.

Будучи главным конструктором АВТОВАЗа, он мечтал сделать

«проект развития». Но так сложилось, что всё время после «восьмёрки» приходилось делать «проекты выживания». Реалии производства под- резали крылья мечте.

И всё-таки Прусов сумел воплотить в жизнь незаурядные проекты, оставившие свой след в истории АВТОВАЗа и отечественного авто- мобилестроения. Масштабы деятельности Петра Михайловича давно пересекли пределы Тольятти и АВТОВАЗа.

В последние годы Петр Михайлович работал советником вице-пре- зидента ОАО «АВТОВАЗ» по перспективному развитию. А в настоящее время – ведущим инженером-конструктором. Спокойный заслуженный отдых не по нему. Тем более, что в 2007 году Прусов стал руководителем рабочей группы по проектам производства автомобилей LADA и авто- компонентов в Чечне. Создание там производства вазовских автомоби- лей – серьёзный шаг, который надо просчитать до мелочей. Поэтому регулярные командировки в Чеченскую Республику – важный пункт в его насыщенном до предела расписании сегодняшних дней.

Кроме того, до недавнего времени Прусов являлся президентом Российской Ассоциации автомобильных инженеров. Сейчас он – вице- президент этой авторитетной общественной организации. В сообще- стве российских инженеров авторитет Прусова очень высок.

А есть ещё семья – любимые жена, дочери, внуки и внучки. Есть масса друзей. Для всех открыто его сердце. Он по-настоящему любит людей. И помогает им бескорыстно.

Стремительная жизнь Петра Михайловича Прусова вместила не- мало ярких мгновений, легших как зёрнышки мозаики в бесконечное полотно истории АВТОВАЗа.

Глава I









ИСТОКИ ХАРАКТЕРА



На войне как на войне


Пётр родился в канун Рождества 6 января 1942 года в деревне Зубки Лиозненского района Витебской области. Пятым и последним ребенком в семье Прусовых. Как вспоминала его мама, произошло это поздним вечером: « Уже дюже тёмно было». И ещё она припоминала одну деталь: как Петя родился – так сразу глазёнками уставился на го- рящую лампу. Словно младенец был любознательным от роду.

Рассказывает Пётр Прусов:

– Зубки я сам называю центропупом. Если вокруг моей родной де- ревни провести окружность радиусом 600 километров, то в ней ока- жутся Москва, Санкт-Петербург, Минск и Таллинн, Рига и пол-Киева. Получается, что все эти города – окрестности Зубков.




От редактора

Лиозненский район – живописный уголок на востоке Витебской обла- сти. Занимает площадь 1,4 тыс. кв. км. Граничит на севере и западе с Витебским и Сенненским, на юге – с Оршанским и Дубровенским рай- онами Витебской области, на востоке – с Руднянским районом Смо- ленской области Российской Федерации. Центр района – городской посёлок Лиозно – находится в 40 км от областного центра, города Ви- тебска, и в 270 км от столицы республики, города Минска. Районным центром городской посёлок Лиозно стал 17 июля 1924 года.

Лиозно появилось на карте в 1569 году. О происхождении названия су- ществует несколько различных версий. Считается многими, что посе- ление строили для князя Асовского мужики из села Микулино, и окрестные люди называли их лёзными, то есть, пришлыми, чужими.

«Лёзные люди – чужие, неместные, гулящие, лентяи, беглые кресть- яне». В документах 16 века неоднократно встречается выражение «лёз- ные люди». Если идти от немецкого «лёзе» – это вольный люд, освобождённый от цеховой зависимости. Наверное, так это и было. Эти люди селились здесь, потому и посёлок назван Лёзно. Другие полагают, что название произошло от слова «лозное», то есть, от места, где много лозы. Третьи убеждены, что первыми поселенцами этого места были братья Лиозновы, от чьей фамилии и произошло название местечка.

Существует и легенда о Лиозно. У одного купца были сын Андрей и красавица дочь Марыся, которая очень нравилась местному попу. Как-то купец с сыном уехали на торг, а поп в это время заявился к де- вущке и попытался её совратить. Та заманила его в баню, а когда он разделся, ошпарила его кипятком. Разозлился поп, и когда отец вер- нулся, наговорил тому гадостей: «Вот поймал я твою дочь в бане, да не одну, они меня раздели, кипятком облили». Разгневался купец и при- казал сыну убить дочь-развратницу. Но Андрей увёл Марысю из дому, и купили они за небольшие деньги «лозное место» – участок, порос- ший лозой, раскорчевали его, запахали, построили дом. И возникло здесь поселение Лозное-Лозно-Лёзно-Лиозно.

Лиозненщина находится на пересечении дорог и торговых путей. Здесь проходил древний торговый путь «из варяг в греки», здесь сходились дороги из Западной Европы в Восточную, и нередко решалась судьба государств. Здесь были Полоцкое княжество и Великое княжество Ли- товское (Витебское воеводство).

Поселенцы Лиозно занимались земледелием и животноводством, охо- той и пчеловодством, торговлей и ремёслами: кузнечным и столярным, гончарством и ткачеством. Они селились по берегам рек и давали своим поселениям понятные им названия, в которых отражалась их жизнь.

В начале ХХ века на территории нынешнего Лиозненского района су- ществовало 411 населенных пунктов. В годы коллективизации с карты района исчезло более 100 поселений, в годы войны были сожжены 196 деревень (только в сентябре-октябре 1943 года – более ста), в 50- 60-е годы ХХ века было укрупнение, потом, начиная с 70-х годов на- чали отмирать неперспективные деревни. Сегодня в Лиозненском районе около 160 населённых пунктов.

Деревня Зубки, по одной версии, получила своё название от прозвища человека, которое давалось ему по зубам: были они выступающими – палец в рот не клади. По другим мнениям, деревушка стала так назы- ваться от слова «зубок» – валёк для катания белья, которым местные жители пользовались вместо утюга.

Лиозно – известное местечко для любителей и знатоков русской исто- рии. В 1800 году, в начале лета, известный русский поэт и сенатор Гавриила Романович Державин по приказу царя Павла I посетил Лиоз- ненщину. Целью его официальной поездки было выяснение условий жизни крестьян в связи с голодом, охватившим Белорусский край. Державина возмутили голод, нищета, убогое существование крестьян, живущих в деревнях, принадлежавших помещикам Гурко и Заронеко. В Лиозно он отдал распоряжение раздать помещичий хлеб крестьянам. Гурко и Заронеко было заявлено, что если они не будут заботиться о крестьянах, то их имущество будет реквизировано.

Во время Отечественной войны 1812 года в Лиозно на протяжении двух недель стоял французский 25-й полк Пехотной Виртембергской дивизии генерала Маршана, корпус маршала Мишеля Нея. Это собы- тие изобразил французский артиллерист-полковник наполеоновской армии, известный как художник-баталист Фабер Дю Фор, на картине

«Бивак в Лиозно. 4 августа 1812 года». А ещё Лиозно известно всему миру тем фактом, что в этом заштатном белорусском местечке родился и некоторое время жил «известный французский художник» Марк Шагал, музей имени которого с недавних пор открыт на родине Пру- сова.


В связи с именем Шагала Пётр Михайлович вспоминает об одной невероятной истории своей жизни:

– Впервые я услышал о Марке Шагале, когда был в 1976 году в Гер- мании. Пришёл в национальную картинную галерею в Штутгарте и когда перешёл в зал ХХ века, среди авангардных «изысков» вдруг обна- ружил картину. На ней было написано «ВитебскЪ» через «Ять». Назы- валось полотно «Лафка». Естественно, я подошел поближе и посмотрел, кто автор. Марк Шагал. Тогда мне это имя было неизвестно. Но был из- вестен Успенский спуск в Витебске, который изобразил художник. Ко- нечно, я стал выяснять, кто такой Марк Шагал. Стал искать в Витебске и столкнулся с тем, что картин его нет в местном краевед- ческом музее. Потом я всё-таки раскопал, что в Витебске была Акаде- мия художеств, основанная Марком Шагалом. После Октябрьской революции 1917 года он был комиссаром просвещения в Витебской гу- бернии и являлся ректором той самой Академии. Причём, в этой Ака- демии что ни художник – то с именем. Например, Цатлин, Репин, Малевич. Но у них произошел конфликт. Пока Шагал ездил в Москву, Академию захватил Малевич. Разобидевшись, Шагал уехал в Москву, где работал художником в Большом театре. Ни одной его картины на тер- ритории Витебской губернии я не нашел. Мне объяснили, что во время

индустриализации 30-х годов были только два художника, которые имели коммерческий успех за границей. А Советской России надо было строить заводы, Магнитку, поэтому картины этих двух художников (Шагала и Цатлина) продали за рубеж.

Картина, которую я обнаружил в Штутгарте, была датирована 1913-м годом. И я решил, что Шагал уже умер. Но когда я приехал в Париж в 1979 году, то в Музее современного искусства Жоржа Помпиду увидел плакат: «Модильяни, Пикассо и Марк Шагал – основатели со- временного французского искусства». И тут же съязвил: «Ну-ка, гос- пода французы, объясните мне, кто из них француз? По моим понятиям, Модильяни – итальянец, Пикассо – испанец, а Марк Шагал – витеб- ский еврей». Они «умылись», но на следующий день «умыли» меня. При- несли советскую энциклопедию (на русском языке), открыли её на букву

«Ш», а там написано: «Марк Шагал – современный французский ху- дожник». Крыть было нечем. Но так я хотя бы узнал, что он жив. Зашел в «Гранд Опера», и оказалось, что её расписал Шагал. Затем уже про- читал, что и «Метрополитен Опера» в Нью-Йорке тоже он расписал.

Встретился я с Шагалом совершенно случайно в посольстве СССР во Франции. Было это на 7 ноября во время торжественного приема, куда пригласили видных представителей русской диаспоры в Париже, и среди приглашенных оказался Шагал. Так мы с ним впервые познакомились. Затем повстречались в кафе. Я был у него в мастерской. Художнику в то время было уже за 75. Его приятно удивило то, что я из Лиозно, где он родился! И когда был у него в мастерской, я сказал: «Совершенно слу- чайно в 1976 году увидел вашу первую картину». А затем за чашкой кофе спросил у него: «А, скажите, пожалуйста, почему на вашей картине 1913 года «Успенский спуск» слово «лафка» написано через «эф»?». Он возмутился: «Молодой человек, вы меня ещё будете учить, как в 1913 году на Успенском спуске «лафка» писалась?!».

Вернувшись из Франции, в отпуске я пошёл в краеведческий Витеб- ский музей. И нашёл фотографию 1913 года, на которой был запечат- лён тот самый Успенский спуск. И там, действительно, эта чертова

«лафка» написана была через «эф»! Конечно, сегодня о Марке Шагале в Витебске знают многое. Построен музей Марка Шагала. И выставка Олега Прусова, моего племянника, проходила в этом музее. Сам Марк Шагал приезжал на открытие музея и подарил много этюдов и эскизов.

В России мы с Шагалом более не встречались. В последний раз виде- лись с ним в 1983 году в Париже.

От редактора

Накануне Великой Отечественной войны Лиозно стало посёлком го- родского типа. Его жителей и население ближайших деревень обслу- живали 10 больниц и родильных домов, 214 начальных и 98 средних школ, 3 средне-специальных училища. На территории района на общественных и частных подворьях содержалось 7210 коней, 14229 голов крупно-рогатого скота, 8390 свиней и 20006 овец. В районе было: 178 колхозов, 3 совхоза, 3 МТС, 135 тракторов, более 20-ти комбайнов. Работали 2 швейные мастерские, 11 предприятий по ремонту обуви, 2 льнопрядильные фабрики, 1 сырзавод.

В июле 1941 года берлинское радио сообщило «потрясающую но- вость»: «Из штаба фельдмаршала Клюге поступило донесение, что 16 июля под Лиозно, юго-восточнее Витебска, немецкими солдатами моторизованного корпуса генерала Шмидта захвачен в плен сын дик- татора Сталина – старший лейтенант Яков Джугашвили, командир артиллерийской батареи 7-го стрелкового корпуса генерала Виногра- дова». О месте и дате пленения Я. Джугашвили местным жителям стало известно из немецких листовок.

17 июля 1941 года Лиозно и близлежащие деревни были оккупированы немецко-фашистскими захватчиками1.


Петя появился на свет в самый разгар войны, в белорусской парти- занской зоне. Необычное место рождения. Ведь что это такое – парти- занская зона? Зона отчаянного сопротивления оккупантам. Сначала немцы заняли эту территорию Витебщины и продвинулись дальше, в глубь России, а на захваченных фашистами землях началось парти- занское движение.

Возглавлял партизан (Полоцко-Лепельская зона насчитывала 16 партизанских бригад) Владимир Елисеевич Лобанок, один из зна- менитых организаторов партизанского движения в Белоруссии, Герой Советского Союза (звание это было присвоено ему в 1943 году)2. Очаги партизанского движения возникали по всей Белоруссии, но особенно много их было в Витебской области. Свою роль сыграли в этом при- родные условия, словно созданные для прикрытия партизан. Огромные леса, простирающиеся на десятки километров, с непроходимыми то- пями и зарослями кустарников, исключали возможность «тотального прочеса». Такие леса могли служить удобным и надёжным убежищем для оставшихся в тылу советских воинов, партизан и местных жителей.


1 По материалам интернет-ресурса «Лиозно-инфо».

2 Кто был кто в Великой Отечественной войне 1941 – 1945. Люди. События. Факты: Спра- вочник. Под ред. О.А. Ржешевского. – 2-е изд., доп. М:Республика, 2000.

Партизанские бригады в районе Витебска вели активную войну в тылу врага. Партизаны были тесно связаны с Центральным Штабом Диверсии и действовали по согласованию с ним. Одной из самых круп- ных была операция, проведенная в конце мая 1943 года на Витебском железнодорожном узле. В одну из ночей партизаны заминировали подъездные пути по линиям Витебск–Полоцк–Смоленск–Орша и Витебск–Невель.

В то время на путях Витебского железнодорожного узла скопилось большое количество составов с горючим и боеприпасами. Завершив минирование, партизаны сообщили об этом по радио в штаб, после чего советские самолёты начали бомбёжку. В результате операции узел был разрушен, боеприпасы и горючее уничтожены, враг понес значитель- ные потери.

… Когда немцы начали отступать и вернулись в Белоруссию, они ре- шили устроить карательную операцию и ликвидировать партизанскую зону, застрявшую у них как кость в горле.

Пётр Прусов рассказывал:

– Так зона сжалась, и народ ушел с партизанскими отрядами на бо- лота… Там, где немцы сжимали эту зону, было выжжено все. От нашей деревни осталось всего два колышка. Колышки эти подпирали избу Иг- ната... Был у нас такой веселый человек Игнат Стрюков, старожил Зуб- ков. Накануне войны вся деревня отстраивалась. Единственный, кто не участвовал в этом всеобщем строительстве, был Игнат. Он подпер ста- рую избу двумя колышками – пил там водку и играл на гармони. Когда деревню сожгли, от неё ничего не осталось – только Игнатовы колья… Из Зубков ещё до пожара все жители ушли в лес к партизанам. Там,

в районе болот, построили землянки. Было это рядом с деревней Лын-

дино. В народе её прозвали «Лондон». А ещё неподалеку была деревня Парихи («Париж» по-народному). Так, между «Лондоном» и «Пари- жем» жили они в землянках. Обнаружить партизан и жителей дере- вень в этих болотах каратели при всём желании не могли. Чтобы добраться к партизанам на остров близ Лындино–«Лондона», нужно было знать тайные ходы через болотные топи. Провести на остров могли только опытные люди.

Дело в том, что в болоте на определённой глубине был настил. Пут- ники шли по топи с лестницей в руках. Когда настил кончался – надо было угадать, в какую сторону и под каким определённым углом бро- сать эту лестницу дальше. Так она попадала на следующий настил.

Пройти на остров могли только те проводники, которые знали эту хит- рость… Такая недоступность зоны спасла жизнь многим «островитянам».

Однако жертвы были неизбежны. Статистика войны неумолима. До войны в Витебской области насчитывалось более миллиона жителей, а во время оккупации количество населения сократилось до 650 000 человек. Из них мужчин всех возрастов осталось не более 225 тысяч3.



От редактора

С началом отступления немцев через Белоруссию начались массовые расстрелы. В центре Лиозно была построена виселица, к которой во время казни сгоняли всё население, а для устрашения тела казнённых неделю не позволяли снимать с виселицы и хоронить. В селах Ко- лышки и Добромысли были убиты все граждане еврейской нацио- нальности. Адаменский ров на окраине Лиозно стал кровавым местом расстрела, в котором в период с 1941 по 1943 год было загублено больше 1200 жителей. В ходе оккупации и освобождения территории погиб каждый третий житель Витебской области.

По реке Мошна проходила линия обороны Витебска. Фашисты пре- вратили Лиозно в неприступную крепость, все подступы были зами- нированы, на основных дорогах устроены дзоты.

8-10 октября 1943 года войска 158-й стрелковой дивизии Калинин- ского фронта в ходе Смоленской стратегической наступательной опе- рации освободили от оккупантов город, а через 9 месяцев весь район был полностью освобожден от немецко-фашистских захватчиков. На территории района погибло более 27 тысяч воинов-освободителей. За освобождение Лиозненщины 16 воинов получили звание Героя Совет- ского Союза, шесть из них посмертно.

Много горя принесли фашисты жителям района. За время оккупации погиб каждый второй житель района, сотни расстреляны, замучены пытками, угнаны на рабский труд в Германию. Гитлеровцы не жалели ни детей, ни стариков. За годы войны сожжены 196 деревень, некото- рые из них повторили печальную судьбу Хатыни и были сожжены вме- сте с жителями. Всего на территории района нацистами было сожжено 4700 домов.

С тех пор 10 октября каждого года всё население Лиозненского рай- она отмечает «День Освобождения Лёзнинщины», который стал глав- ным городским праздником4.


3 Каров Д. Партизанское движение в СССР в 1941-1945 гг. – Мюнхен: Б.и., 1954.

4 Борщевская Е., Карач О., Погорельский А., Таболо С., Шпаковская О. «Дети войны». Проект гражданской кампании «Наш Дом», Витебск, 2009.

… В семье Прусовых война тоже оставила свой страшный след. На Орловщине в 1943 году погиб старший сын – Андрей Прусов. Ему шел всего лишь двадцатый год.




Семейная история



Вернёмся в то счастливое довоенное время, когда познакомились родители Петра Прусова – ведь были они из одной деревни. Ольга и Михаил родились в Зубках в 1905 году. В этой же деревне выросли и поженились.

Семья отца (Прусовы) считалась зажиточной, а семья мамы (Лаки- совы) была бедной. Родители Петра впервые увиделись на танцах и затем встречались примерно с год. Как и водится, затем последовало сватовство. К счастью, оно прошло без помех. Молодожёны Ольга и Михаил стали жить в доме Прусовых.

Вспоминает Пётр Михайлович:

– Почему семья отца считалась зажиточной? Да потому, что дед, Владимир Николаевич Прусов, был «демократ по типу Пиночета». Раньше ж было так: если сын женился, то ему выделялся надел. Так вот, дед никому из детей наделов не выделял. Жили огромной семьёй. Так что, поначалу у деда было внушительное количество земли, коров, лошадей. А если это добро разделить на всех детей – то поровну и вдосталь на всех не хватало. Детей-то у них с бабушкой было тринадцать! Бабушку звали Марфа Ивановна. Была она строгой и властной, невесток держала в ежовых рукавицах.

С началом коллективизации Прусовым грозило раскулачивание. Тогда дед поступил мудро. Всех наследников выделил. Каждому из детей дал отдельный надел – и стали они… бедняками и середняками. До того вре- мени в хозяйстве Прусовых было 10 коров и 6 лошадей, а при разделе всей этой живности тринадцати наследникам не хватило – вот они и стали бедняками. Из одного крепкого хозяйства получилось тринадцать да- леко не зажиточных. Так Прусовы избежали раскулачивания.

Девичья фамилия мамы была Лакисова. В семье её было одиннадцать детей. Бабушку Лакисову звали Татьяной Петровной, а дедушку – Емельяном Григорьевичем. Дед работал на лесопильном заводе, а ба- бушка была домохозяйкой.

Маме моей, Ольге Емельяновне, пришлось подстраиваться под уклад семьи мужа. Она была труженицей и работала от зари до зари. Отец, Михаил Владимирович, был ей под стать – трудяга и пахарь. Сразу вступили в колхоз. Отец там был бригадиром, причём односельчане не раз вспоминали его добрым словом за человечность и трудолюбие. Был он человеком порядочным. Не прятался за чужие спины. Воевал как все, хотя с самого начала имел «белый билет» – освобождение от воинской обязанности. Жаль, что умер он рано.

Жизнь отца оборвалась трагически. Случилось это уже после войны, в 1947-м. Его забрали сначала сапёром на финскую войну, затем он вое- вал ещё на двух войнах. В общем, с «белым билетом» умудрился пройти три войны. Воевал в Отечественную в саперном батальоне и прошёл всю войну до Берлина. А после этого был переброшен на Восток, где воевал с японцами. После японской войны вернулся в Зубки и работал в колхозе бригадиром.

К сожалению, с ним произошел дикий случай. Однажды отца проопе- рировали. Вырезали язву. Сама операция прошла нормально. Родная его сестра Александра вызвалась дежурить около его кровати. Сказала, мол, не надо никаких сиделок… Женщина она была говорливая и в самый неподходящий момент отошла поболтать с кем-то. А в это время отец очнулся, он был ещё в шоке от наркоза, вскочил и побежал. Разошлись послеоперационные швы, и папа скоропостижно умер.

С тех пор детей воспитывала мать. Она закончила всего три класса церковно-приходской школы, но жизненной мудрости у неё было доста- точно. Была она очень душевной и чувствовала ту черту, когда можно лезть в душу ребенку, а когда нельзя. Была у мамы, как я говорю, внут- ренняя интеллигентность.



«Карьера» от слова «воз»


Ещё до школы у маленького Пети Прусова было ежедневное «до- машнее задание» – нарвать травы для кормления свиньи, порубить эту траву, да ещё и набрать корзину ракушек к столу хавроньи. Времена после войны были трудные. За работу ничего не платили. Но трудодни всё равно зарабатывали, в том числе и Петр.

Пётр Прусов вспоминает:

– Когда гораздо позже меня во Франции стали угощать устрицами, я отшутился, что ими по горло сыт ещё с детства. Шесть мне испол-

нилось, и с этого года я каждое лето уходил свинопасом, причём зараба- тывал больше матери. Мать на полевых работах зарабатывала за день всего один трудодень или один с четвертью. А я пас свиней и зараба- тывал 2,5 трудодня (за день!).

Ещё мы с другом первыми освоили «передовую методику» свино- пасов – правда, нас тогда за неё отругали. Озеро в деревне было плени- тельное, и нам, естественно, хотелось рыбку половить, искупаться. Пока мы плескались, вольные свиньи бежали на картофельное поле и начинали рыть землю. А с годами в Белоруссии стала популярной именно такая ме- тодика «очищения» картофельных полей: запускались на поле свиньи и всё подчищали... Позже я нашему председателю колхоза Александру Степановичу Королеву (когда он старенький уже был) напомнил эту «ме- тодику» со смехом: «Вот видите, а вы не оценили наше начинание!».

В шутку я говорю, что ещё в детстве быстро рос по «карьерной» лестнице. От свинопаса до пастуха, пока, наконец, не дорос до «води- теля» кобылы. Сначала пас свиней и коров, а затем уже возил на кобыле сено, солому и навоз. Кобылу звали Домна. Была она удивительная. Силь- ная, выносливая, но капризная и ленивая. Не раз бывало и так. Когда грузили воз – она выжидала. Если Домне казалось, что воз слишком боль- шой, она вбивалась в хомут и тормозила задом. И ни туда – и ни сюда. Но если уж ты заставил её тронуться с места, то везла поклажу по- корно. Многие её хотели использовать на своих работах, но была она очень своевольная, кусалась, лягалась… А меня почему-то слушалась. Правда, сначала и от меня убегала, а затем наконец-то давала себя за- прячь.

…Вот такая была «карьера» на селе – трудиться сызмальства вро-

вень со взрослыми. Кстати, само слово «карьера» на древнем языке означает «воз, телега». Если вдуматься – очень меткое определение.




Школьные истории



Детство было щедрым на приключения – как и у всех мальчишек. В школу Пете приходилось не просто ходить, а пробиваться с «боями».

Вспоминает Пётр Прусов:

– Ходил я в Лиозно в русскую школу № 2. Разумеется, пешком. Школа была в пяти километрах от нашей деревни. Причём, по традиции боль- шинство наших ребят из Зубков ходили в белорусскую школу, а я – в рус-

скую. Антагонизм между учениками этих школ был обычным делом. Чтобы дойти до своей школы, мне надо было пробиться через три груп- пировки мальчишек. Первая поджидала на станции Лиозно. Вторая – около льнозавода. А третья – рядом с белорусской школой. А наша, рус- ская школа, была чуть подальше.

Ходил на занятия я не один. Было нас, как правило, двое-трое. В путь отправлялся с солдатским ремнём и надевал ещё лётный шлем (в драках он неплохо защищал голову, только пружины внутри шлема звенели от ударов).

Был однажды такой эпизод. Как-то двоих моих друзей крепко поко- лотили возле белорусской школы. А я в тот день на занятия не ходил. Следующим утром отправились в Лиозно втроем. И снова напали на нас возле белорусской школы. Друзьям сказал: «Идите на занятия, а я тут останусь». И во время уроков зашел к «белорусам», нашёл тот класс, где учился один из обидчиков, постучался и сказал учительнице: «Можно мне с ним поговорить?». Она удивилась, но отпустила того, на кого я указал. Вышли мы с ним во двор школы, и я его отлупил. Не успокоился и отправился за следующим… Кончилось тем, что отлупил я пятерых учеников из разных классов, и пошел со спокойной совестью в свою школу.

Когда директору нашей школы пожаловались на моё самоуправство, тот пошел в соседнюю школу и посмотрел на этих парней. Удивился:

«И что? Вы мне скажете, что вот этот малец отлупил ваших хлоп- цев?». И посмеялся надо мной: «Ну да! Сам – во, а наган – во-о-о!». Он так и не поверил в то, кто их побил, хотя я сам в этом признался.

Звали директора Степан Максимович Талай. Был он замечательный человек. Преподавал историю с душой, был влюблён в свой предмет. По- мимо уроков, успевал вести объёмное школьное хозяйство. Завхоза в школе не было, поэтому всё лежало на директорских плечах.

…Петю Прусова директор запомнил ещё с первого класса. Будущий

главный конструктор ВАЗа с одноклассником тогда весьма «отличи- лись» – их на третий день занятий поймали за… курево. Первоклашек, позеленевших от табака, отвели к директору, и разговор с ним был уро- ком на всю жизнь.

Рассказывает Пётр Прусов:

– Учился я неплохо, но образцовым поведением не отличался. Для не- посед в нашей школе было четыре вида наказания. Первое – стоять весь урок за партой. Второе – стоять в углу класса. Третье – стоять в углу учительской. А четвертое – быть изгнанным из школы во двор. Правда,

директор отменил четвертое наказание, сказав учителям: «Так они все по весне будут гулять по двору в свое удовольствие, пусть учатся».

Угол в учительской, кстати, среди учеников считался самым суровым местом для наказания. А меня директор всегда требовал поставить именно в учительскую. Почему? Секрет был в том, что Степан Максимо- вич был заядлым любителем шахмат. А так как уроки он вёл в старших классах, то у него бывали «окна» в расписании. И как только учителя раз- бегались по кабинетам, директор раскрывал шахматную доску, освобож- дал меня на время от «угловой» повинности, и мы с ним играли в шахматы.

К счастью, на учёбе мои шалости не сказывались. Успевал я по всем предметам, а по математике и физике имел «пятерки». Правда, по чи- стописанию еле «троечку» натягивал: почерк был у меня далеко не об- разцовый.

Должен сказать, что нам везло на преподавателей. Была у нас учи- тельница Юзефа Эдуардовна Доброженецкая – она как наседка за нами следила. Мы с Геной Стрюковым были из одной деревни. И когда из-за пурги опаздывали, она нас защищала: «Прусов со Стрюковым придут всегда!». Кстати, Доброженецкая потом стала «Заслуженной учи- тельницей Белорусской ССР».

Был ещё в нашей школе Иосиф Григорьевич Пашкевич, который пре- подавал географию. Добрейшей души человек. Он закончил ещё дорево- люционную гимназию. В пятом, шестом и седьмом классах был он у нас классным руководителем. На классном часе никого не ругал, а читал нам книги. Причём, у него была такая артистическая интонация, что книга воспринималась совсем иначе, чем если бы ты прочел её сам.

Вспоминается один школьный эпизод. Был у меня одноклассник-прия- тель Евгений Дудкин (ныне он – белорусский журналист). Так вот, Жене трудно давалась математика. А сидели мы с ним на последней парте. Математичка (которая тоже была Прусова, но не родственница моя, а лишь однофамилица) любила во время контрольных ходить по классу, а затем присаживалась на подоконник у последней парты, где мы как раз сидели. Рядом с ней ни списать, ни помочь друг другу не было ника- кой возможности.

Однажды мы взяли и намазали подоконник чернилами. А она в тот день как нарочно пришла в белоснежной юбке. И когда математичка села на подоконник, я вскочил и сказал ей: «Встаньте, там вроде чер- нила были пролиты…». Она встала – на её белоснежной юбке осталась чёткая чернильная полоса.

Естественно, она рассказала об этом нашему классному руководи- телю. Нас оставили после уроков, и мы с Женей Дудкиным ждали раз- носа. Вскоре Иосиф Григорьевич Пашкевич пришел к нам и рассказал одну поучительную историю: «Закон Божий у нас в гимназии читал священ- ник, который любил присесть за стол и ёрзать своим большим живо- том, упиравшимся в край стола. Мы, мальчишки, тоже решили над ним подшутить и намазали край стола чернилами. А в тот «чернильный» день батюшка пришёл не в черной рясе, а в парадной. Когда он встал из- за стола, ряса была безнадежно испорчена. Наказали нас так, что мало не показалось. В гимназию пришлось привезти два воза дров, наколоть их и сложить в поленницу. Мы боялись получить «двойки», поскольку

«двойка» по Закону Божию не давала права никуда поступать в доре- волюционной России… Искупали мы свою вину как могли!».

… И на этом рассказе мудрого учителя о батюшке и Законе Божьем

воспитание Пети Прусова и Жени Дудкина закончилось. Они ещё спросили испуганно: «А нам что, тоже дрова надо в школу привезти?»...

– «Да нет», – мирно ответил Пашкевич.




От редактора

В раннем детстве Петру Прусову повезло дважды. За столько корот- кий период жизни судьба оберегала его. Он родился на оккупирован- ной территории, но как младенец в возрасте «без году неделя» не представлял никакого интереса для оккупантов. Детей постарше эше- лонами вывозили на территории Польши и Германии в батрачество.

Пережил Петя под крылом у мамы и голодное, холодное время зим 43–44 и 44–45 годов, когда на освобождённой территории дети снова пошли учиться грамоте. Классы формировались разновозрастные, большинство переростков, многие сидели за самодельными столами в солдатских обмотках и обгоревших гимнастёрках, были и такие, что приходили на занятия с боевыми партизанскими наградами! Школы в Лиозно были разгромлены. Жили дети в бору в приспособленных зем- лянках (почти за 4 километра от сгоревшего здания школы). Старше- классники заготавливали дрова, трудились на полях, разбирали руины, высаживали деревья, и при всём этом на высоте были спорт и художе- ственная самодеятельность. Много внимания этому уделял тот самый Степан Максимович Талай, первый послевоенный директор русской школы в Лиозно, о котором уже вспоминал Пётр Михайлович Прусов.

А вот в 1952 году по улице Ленина в Лиозно было построено новое ка- менное двухэтажное здание русской школы по типовому проекту. Именно сюда и ходил учиться Петя. Были оборудованы кабинеты физики, химии, биологии, мастерские, библиотека, спортивный зал. Старшеклассники изучали автодело и трактор, трудились в производ- ственных мастерских5.

Вот в перечислении этих факультативных занятий и кружков, веро- ятно, и кроется ответ на вопрос, почему в будущем Пётр выбрал для поступления машиностроительный институт и автомобильный фа- культет.

Кстати, в феврале 2011 года этой школе исполнилось 135 лет – воз- никла она в 1875 году как церковно-приходская школа, размещавшаяся долгое время в одноэтажном бревенчатом домике.

































5 http://www.lioznonews.by/education/.

Глава II









ИЗОБРЕТАТЕЛЬ И РОМАНТИК



Гиперболоид – первое «изобретение»



Первую попытку изобрести нечто фантастическое Петя Прусов предпринял в пятом классе. Вспоминает об этом, не скрывая лукавой улыбки:

– В детстве я много читал. Мама часто говорила: «Петька, чего глаза слепишь?». Книги брал не только в деревенской библиотеке, но и в район- ной. Как-то вместе с одноклассником Сашей Маслюком прочитали увле- кательную книгу Алексея Толстого «Гиперболоид инженера Гарина». И тоже задумали сделать гиперболоид! Свой! Собственной конструкции!

Сказано – сделано. Естественно, решили создать фантастический аппарат с набором увеличительных стёкол. А самые мощные увеличи- тельные стёкла тогда могли быть только в кинопроекторе. Пошли в сельский клуб к киномеханику, а он, узнав о нашей мечте, запросил с нас за такое стекло пять рублей. Пять дореформенных рублей, а по новым деньгам всего 50 копеек. Но в то время даже полтинник был для нас со- кровищем!

Ломали мы голову – где ж его достать? И тут подвернулся случай. Неожиданно заболела бабушка Саши. Дала она нам пять рублей и по- слала к деду, который нашёптывал на воду, чтобы мы взяли у него этой заговорённой воды.

Мы были отчаянными шалопаями. Со всех ног помчались в клуб, от- дали бабушкины 5 рублей киномеханику и взяли у него увеличительное стекло.

А как же быть с заговорённой водой? Тут мы не растерялись и нашли такой выход. Неподалёку от нас была незамерзающая криница. Вот мы

набрали воды с этой криницы и принесли её больной. Бабушка выпила эту воду и выздоровела. К счастью, ей помогла сила внушения!..

Финал у этой истории был не такой оптимистичный, как начало.

Мальчишки построили аппарат, в котором было 25 увеличительных стёкол. А венцом стало добытое у киномеханика большое стекло. Ги- перболоид строили в сарае у Прусовых. «Изобретатели» испытывали чудо-аппарат за сараем, проводили опыты и даже выжигали что-то на брёвнах. Энергией служили щедрые солнечные лучи. А закончилось всё плачевно. Во время опытов мальчишки подожгли скирду сена, сто- явшую на огороде. «Целились» лучом в копну с расстояния 15 метров, причём не успокоились, пока не появился дымок. А сено было сухое, и когда оно вспыхнуло, потушить его было просто невозможно.

… На этом экспериментаторы и завершили свои «исследования». Гиперболоид мать Пети разбила – ведь это её копну сожгли юные последователи инженера Гарина!

Пётр Михайлович уточняет:

– Маме мы пытались, конечно же, объяснить, что гиперболоид – вещь бесценная. Наказывая нас, мать приговаривала: «Это вам за ги- перболоид, а это за скирду…». Надо сказать, что порола меня мама всего единственный раз в жизни – как раз за гиперболоид и сожжён- ную скирду. В других случаях я ловко уходил в сторону и не попадал под горячую руку. А мама была очень отходчивой. Через минуту остывала…

Так завершился первый «научный эксперимент» в детстве Петра

Прусова.




Эксперимент в Городке



Изобретательством он увлекался и в техникуме. Причём, сама история поступления Прусова в техникум была особенной. Сначала, ещё после семилетки, он был принят в Витебский станко-инструмен- тальный техникум. Но приступить к учёбе помешало одно обстоятель- ство – в то время сельчанам не так-то просто было уехать в город: паспорта им не выдавали!

Для Прусова никто не сделал исключения – председатель райис- полкома не разрешил ему выдать паспорт. Не помогло и вмешатель- ство матери. Решительно настроенная Ольга Емельяновна сама отпра-

вилась в райисполком требовать выдачи паспорта для сына. Дело кон- чилось тем, что по указанию председателя райисполкома её вывели из учреждения… милиционеры. А паспорт так и не отдали.

Пришлось снова вернуться в родную школу. Здесь Пётр закончил 8-й и 9-й классы. В 1958 году он поступил в техникум механизации сельского хозяйства, расположенный в Городке.

Городок – это реальное название местечка, что находится в 36 ки- лометрах от Витебска. Про него в одной студенческой песне поётся:

«Есть на Витебщине город Городок. Он от Витебска ни близок, ни далек…».

Пётр получил общежитие в Городке и окунулся в студенческую жизнь. Во время учёбы в техникуме произошла ещё одна любопытная история с изобретательством.

Вспоминает Пётр Прусов:

– Когда я делал курсовой проект, у меня был очень грамотный, тол- ковый консультант, преподаватель Козлов (фронтовик, прошедший всю войну). Вёл он предмет «Механизация животноводческих процессов». Под его руководством мы изобрели гидродинамический вибратор и на его основе построили три установки. Одна установка предназначалась для мойки корнеплодов, вторая – для мойки деталей, третья – для дробления камней. И поскольку наша установка хорошо мыла детали, корнеплоды и дробила камни, то я решил, что гидродинамический виб- ратор можно приспособить и для механизации труда доярок.

Так по моей инициативе была создана четвёртая установка… для дойки коров!

Самое грустное случилось при испытании установки на живом объ- екте, то есть корове. Гидродинамический вибратор напугал её на- столько, что корова замычала, оборвала все постромки и убежала. Неделю её не могли в хлев загнать! Директор техникума грозился вы- честь с меня за эту корову – ведь она числилась при учхозе и была собст- венностью техникума. А я со своим изобретением чуть не вывел животину из строя.

… Больше никто мой опыт по доению коров не повторял. Хотя ав- торское свидетельство на это изобретение мне выдали. Ведь сама идея была вполне осуществима – при условии, что не надо было включать вибратор с такой же силой, как для дробления камней, а нежнее, всё- таки процесс дойки – дело тонкое.

Всего за время учебы в техникуме я получил четыре авторских сви- детельства.

Первый гонорар



Рассказывает Пётр Прусов:

– Был ещё один замечательный эпизод, связанный с тем периодом. Есть такое издательство, «Витебский рабочий». В том издательстве в 1960 году вышел сборник моих стихов. Хотя сборник, конечно, это громко сказано. Тогда издавались тоненькие брошюрки, как из серии

«Библиотека «Огонька». Вот такого формата был и мой сборник.

Причем стихи мои были изданы… вопреки моей воле! Вернее так – я об этом вообще ничего не знал.

Вот как это случилось. Надо сказать, что мы были «вечно голод- ными» студентами. Стипендию в техникуме я получал 140 рублей (это значит 14 рублей новыми деньгами). Естественно, что прожить на эти 14 рублей было невозможно, и требовался какой-то приработок.

Мы с ребятами подрабатывали на станции – выгружали вагоны. А когда на станции работы не было, то перед стипендией мы в основном лежали в горизонтальном положении, чтобы меньше расходовались ка- лории. Есть было абсолютно нечего…

Вот так однажды лежим мы и пытаемся заглушить чувство голода. И вдруг приходит очень довольный наш студент Арнольд Макаров (своеобразный, очень шебутной парень) и неожиданно объявляет: «Идем в ресторан!». – «А с чего это? Денег-то нет…». – «Какая вам разница, если я (!) приглашаю!?». И мы с ним пошли в ресторан. А там, в связи с тем что столовая у нас находилась на ремонте, специально для сту- дентов в меню было два комплексных обеда. Один, за 30 копеек, мы на- зывали «генеральский», а второй, за 36 копеек, – «королевский».

На удивление нам Арнольд всем заказал «королевский» обед! Плюс к тому, каждому взял по бутылочке пива… И когда мы осоловели от сы- тости, сказал мне: «А остальные – забери!». И царственным жестом протянул деньги. Тут-то и выяснилось, что мы кутили на мой гонорар!

Что же он сделал? Из-под моего матраса тайком вытащил тетрадь, куда я записывал свои стихи. Сел на автобус до Витебска, сдал мои вирши в издательство «Витебский рабочий», заключил на моё имя дого- вор и получил аванс. Хитёр он был настолько, что даже заготовил якобы от меня доверенность, сам же в ней расписался и провернул дело! Так мои стихи увидели свет. Были среди них и «хулиганские» строчки: «Пейте больше железа! Нехорошо, когда мальчики одеколоном пахнут…».

Была и лирика, но своеобразная. В 18 лет я написал «Посвящение»:

Я был в бреду, и ты сказала мне, Тая любовь и нежное участье, Что я – дикарь, таящий в глубине Былых времен звериное обличье.

Но ты поверь, почувствуй и поверь, Что каждый зверь по-своему мятежен, Что иногда и косолапый лев

Бывает тих и даже очень нежен.

В груди у льва таится страшный гнев, Но и любовь в его душе таится. Бывает больно льву, и даже плачет лев, Когда его обманывает львица.

Но верю я, что уж никто другой Не затемнит моей звериной рожи. Как хорошо, что я один такой,

Ни на кого на свете не похожий.


… После того случая с «авантюрой» Арнольда публикаций у меня больше не было. Стихи писал по-прежнему для себя и для души.

Творческое это зерно проросло через десятилетия. Олег Прусов –

племянник Петра Михайловича и сын его родного брата Виктора – стал известным витебским художником и поэтом. Проявились какие- то «поэтические» гены? Возможно… Олег безвременно и трагически ушел из жизни в 26 лет, но оставил яркий след в белорусской культуре. Он был потрясающе талантлив. Многие его картины находятся в част- ных коллекциях и галереях Европы. Живут и стихи Олега Прусова:


Прошу Вас, говорите шепотом, Шорохом падающих листьев, Шелестом волн.

Ковш Медведицы Положите на крышу. Входите

В дом моих глаз. Входите

И дверь затворите.

А то мотыльками на свет налетят Глупые мысли.

Будьте хозяйкой здесь. К Вашей руке

Сразу привыкли двери и чашки. Птицей

В клетке из пальцев Ваших Я бы желал быть

Сегодня во сне.




От редактора

Имя Олега внесено в «Энциклопедию Беларуси». 21 октября 2010 года в газете «Витебский проспект» была опубликована поминальная статья Татьяны Соловьёвой «Ослепительный миг», посвящённая па- мяти Олега Викторовича Прусова, ёмкое, трогательное, душевное ре- зюме талантливого поэта, прозаика, художника:

«Имя Олега Прусова (1970 – 1996 гг.) хорошо запомнилось многим ви- теблянам после серии выставок творческого дуэта «Убикус» в Витеб- ске в начале 90-х гг. Позднее яркие, продуманные до мелочей выставки объединения «Убикус» прошли в Минске, Полоцке, Витебске, Москве.

Олег Прусов после окончания Минского художественного училища им. Глебова учился в Белорусской государственной академии искусств. Но не окончил вуз. Вернулся в Витебск – работать. Может быть, чув- ствовал, что у него нет времени…

Работы союза «Убикус», состоящего из двух художников – Олега Пру- сова и Виктора Лосьминского, совершенно разных, но объединенных максималистским отношением к искусству как к высочайшей форме существования – выделялись мастерством, стилем. От всего происхо- дившего тогда в двух выставочных залах над Витьбой (выставки про- ходили в Арт-центре Марка Шагала) веял свежий ветер, наполненный талантом, смелостью, экспериментом. У молодых авторов ощущался громадный творческий потенциал.

Олег очень рано состоялся как художник – обрёл свою манеру, стиль. Его приемы – деформация предметов, силуэтов – придавали работам драматизм, театральность. Он мог выразить иронию или грусть в на- тюрморте, например, в чашке или кофейнике, передать эмоции в обы- денных предметах – кувшинах, подсвечниках, стульях.

Критики писали: «Прусов буквально ворвался в художественное про- странство Витебска – стремительно, неожиданно, эффектно», искус- ствоведы высоко оценили его «пространственное мышление и блестящие колористические решения». «С натюрмортами Олега Пру- сова в белорусское искусство пришло «остроумие», – писала белорус-

ский искусствовед Лариса Михневич. – Не шутка или юмор, а блеск наблюдения за формой и цветом, сложностью ассоциаций, синтез факта и фантазии».

Далеко не положительными, а причудливыми или комичными видятся герои живописных работ Прусова, они не открыты и неоднозначны, в создании образов автор часто использовал гротеск. Олег управлял че- ловеческой пластикой с помощью кисти; трансформируя формы, мо- делировал ситуации, сюжеты картин. И работы превращались в рассказы, притчи.

Графика Олега по сей день представляет огромный интерес для искус- ствоведов. Своим философизмом, изяществом и лиризмом линий, мощным энергетическим зарядом графика Прусова заставляет ДУ- МАТЬ, и в то же время воспринимается легко, как светлая моцартов- ская мелодия, как «Соната для флейты с марионеткой» (название одной из работ). Творчество Олега – целый мир историй, притч – о Морском ветре, Продавце зимних туманов, об Ангелах и Лицедее, Влюбленных и Королях. Все они запечатлены в один из моментов своей непростой судьбы, домыслить которую предложено зрителю.

Иносказательность образов и сложность названий работ («Белый на- тюрморт», 1994, «Победитель настурций», 1994, «День рыжей си- ницы», 1990, «Третий источник света», 1991 и др.) объясняет то, что Олег стал писать стихи. На выставках Олег представлял свои литера- турные опыты в виде аннотаций к работам. В стихах и рассказах Олег раскрылся как поэт, мыслитель, интеллектуал, обладающий даром слова.

Как настоящий художник, Олег необычайно откровенен, обнажен и беззащитен в своих художественных и литературных произведениях. Как чутко и образно воспринимал он жизнь! Его стихотворные образы перекликаются с живописными и графическими. Живопись, графика и стихи Олега удивляют драматизмом человеческих отношений, не- ожиданным для его молодости.

Последние посмертные выставки Олега Прусова состоялись в 1996 г. в Витебске, Полоцке и Новополоцке. В 2000 году выходил ещё рек- ламный календарь фирмы «Белвест» с графикой Олега. С тех пор музеи и выставочные залы о нём забыли. Друзья в 1997 году неболь- шим тиражом издали книгу его избранных сочинений «Проза, стихо- творения, поэтические миниатюры, притчи». Олег Прусов оставил более двухсот живописных и графических работ, некоторые из них ра- зошлись по частным коллекциям.

13 июля 2010 года Олегу исполнилось бы 40 лет. Друзья вспоминают о нем трогательно, с нежностью и болью. Его ранний уход стал для всех потрясением, хотя все знали, что он тяжело болел. То, чему Олег по-

святил свою трагически короткую, как ослепительный миг, жизнь, – его картины – хранятся дома у его близких. Мир Олега жив – яркий и кра- сочный, он наполнен добротой, любовью, размышлениями о вечном».

Многогранное творчество Олега Прусова представлено на сайте его памяти по адресу: http://prusovsite.narod.ru/; рассказы (1991-1996) опубликованы на сайте: http://idiot.vitebsk.net/i33/prus1.htm.




«Мистика» с иностранными языками



Действительно, иностранные языки не давались Петру как закол- дованные – в отличие от других предметов. С попыткой изучения Пру- совым языков связано несколько своеобразных историй:

– В школе я сначала учил французский. Было это в 5 и 6 классах. А вот в 7 и 8 классах нам стали преподавать… китайский. Тогда ведь были очень хорошие отношения между СССР и Китаем. Вот политика и ска- залась на изменении в школьном расписании. Преподавала китайский та же учительница, которая учила и французскому. А в китайском есть немало слов, похожих на наши русские ругательства. Учительница была молодая, естественно, она краснела и бледнела, когда их произносила… А у меня эти ядрёные китайские словечки отскакивали от зубов. И я был самонадеянно уверен, что знаю китайский лучше преподавателя.

А когда устроился в техникум, там всем преподавали немецкий. Од- нако тех, кто поступил после армии и не учил до этого немецкий, осво- бодили приказом по техникуму от изучения этого языка.

И я поступил, как всегда, по-своему. Рассуждал так: какая разница, служил я в армии или не служил, я ведь тоже не учил немецкого… И осво- бодил себя от этих уроков сам!

Шло время. На третьем курсе преподаватель немецкого, добрейшей души Дора Львовна, обнаружила, что приказа-то на меня и нет. И ска- зала студентам: «Передайте Прусову, если он не придет ко мне на эк- замен, я буду вынуждена поставить ему «два».

В ответ я сказал ребятам: «Передайте Доре Львовне, неужели она думает, что если я приду к ней на экзамен, то получу больше?».

Естественно, по моему поводу начался «разбор полётов». Вопрос даже стоял так: отчислять – не отчислять? Но поскольку до этого два с половиной года я получал повышенную стипендию, ситуация эта по- качалась – покачалась «по синусоиде», а потом затихла.

Вдруг, когда нам выдали дипломы, я обнаружил, что вместо прочерка (как я думал) в графе «Иностранный язык» у меня стоит незаслужен- ная отметка. Добрейшая Дора Львовна поставила мне «четверку»! Дело, вероятно, было в том, что я шёл на красный диплом, а для его по- лучения допускалось всего две четверки. Я пошёл разбираться: «Как это так? Ставьте мне прочерк!». Дошёл до директора. Он был полковником КГБ в отставке, человеком волевым и жёстким. Отчитал меня и послал куда подальше. Так я и пошел с «четверкой» по немецкому языку, кото- рый никогда не учил и не знал.

Эта история затем имела свое продолжение…

В то время было такое положение, что после третьего курса техни- кума можно было поступить в вуз по родственной специализации. И вместе с однокурсником из техникума Иваном Марьенковым я поехал в Горецкую сельскохозяйственную академию, которая находится в го- роде Горки Могилевской области. Поступили на первый курс в 1961 году. Так, одновременно я стал учиться очно на 4 курсе техникума и заочно на 1 курсе сельскохозяйственной академии.

И вот к концу первого курса академии случился у нас один казус.

В этой же академии учился мой знакомый парень из деревни Зубки. Дёрнул же его лукавый влюбиться в Наташу, в дочку или внучку (уже и забылось как-то) самого академика Гаркуши, ректора академии. Гаркуша отчислил влюбленного студента, но тот далеко не уехал, а устроился работать агрономом в селе рядом с Горками. Мы решили, что так несправедливо! И начали действовать. Дело в том, что Ваня Марь- енков был родом из этого Горецкого района, и его сестра работала там секретарем Панкратовского сельсовета. Мы подговорили невесту На- ташу и ночью на лошади выкрали её, отвезли в сельсовет, расписали с возлюбленным. Разумеется, крепко по этому делу выпили. А через сутки в академии началось дознание: кто устроил эту свадьбу? Докопались, что мы с Иваном причастны. И нас к себе в кабинет пригласил Гаркуша. А мы уже сдавали экзамены за первый курс. И как раз остался послед- ний экзамен – злосчастный иностранный.

Ректор нас вызвал и сказал: «Так, ребятки! Сейчас вы быстренько пишете заявления, забираете документы – и мы с вами никогда не встречались!». Марьенков возразил: «А с чего это? Я учиться буду!». Гаркуша усмехнулся: «Тогда есть другой вариант. Вы же иностранный еще не сдавали? Так вы его никогда и не сдадите! После трёх неудачных попыток я вас отчислю за неуспеваемость. А если уйдёте сейчас – по- лучите справку, что закончили первый курс. И с Богом!».

Делать нечего – мы написали заявления и получили в ректорате обещанные нам справки.

Было это в 1962 году. В тот год я закончил техникум механизации сельского хозяйства в Городке и первый курс сельскохозяйственной ака- демии в Горках. Забегая вперед, скажу, что после службы в армии Марь- енков всё-таки восстановился в академии и проучился в ней до конца.

А я после техникума – вплоть до армии – работал инженером по ме- ханизации в колхозе имени Калинина Колышанского сельсовета Лиоз- ненского района.

Глава III









ВСЕМ СМЕРТЯМ НАЗЛО




Алжирская эпопея



В армию Петра Прусова забрали осенью 1962 года. Повестку о при- зыве из военкомата он получил 11 ноября. Узнав об этом, председатель колхоза попросил его поработать ещё до 27 ноября. Как-то поздно вече- ром Пётр вернулся с поля. Не успел умыться – раздался стук в дверь:

– Было это 23 ноября в 23 часа. Оказалось, что за мной приехал ка- питан из райвоенкомата и сказал: «Собирайся! Скоро отправка при- зывников в областной центр». Я ещё спросил: «Мне хоть лицо умыть-то можно?». По-хорошему, мне и всему бы надо было помыться, ведь при- шел-то я с поля. Но такой возможности мне не дали. Так меня, пыльного и потного, и забрали в армию.

Сначала попал в учебный полк. Это рядом с городом Борисовым, в по- сёлки Печи. Военный городок. Именно там во время войны находилась

«Школа Абвера». А в наше время там расположился учебный полк тя- жёлых танков. Через полгода я закончил учебку, и был направлен слу- жить в Киселевичи (военный городок) под Бобруйском Могилевской области.

В те годы в СССР город Бобруйск в шутку называли «городом шах- теров». И не потому, что там преобладали представители этой слав- ной профессии. Просто там, особенно в сфере торговли, было очень много евреев. В Бобруйске было лучшее в Белоруссии снабжение. По- этому и называли его «городом шахтеров» – здесь всё могли из-под земли, как говорится, достать.

На службе в Киселевичах я и освоил специальность «механик-води- тель тяжёлых танков». И, быть может, служил бы в Белоруссии и дальше. Но судьба распорядилась иначе.

Нежданно-негаданно Прусов стал участником невероятных исто-

рических событий. В числе других советских военнослужащих его от- правили в Алжир. В начале 60-х в Алжире, бывшей колонии Франции, сложилась непростая военно-политическая ситуация.

Если заглянуть в её предысторию, то ключевой, пожалуй, стала дата 4 ноября 1960 года, когда президент Франции Шарль де Голль выска- зался за создание «алжирского Алжира», который бы имел «собствен- ное правительство, свои институты и законы». Но далеко не все в армии Франции желали поскорее расстаться с колониальным про- шлым. В апреле 1961 года в Алжир прибыли отставные французские генералы Рауль Салан, Эдмон Жуо, Морис Шаль и Андре Зеллер. В ночь на 22 апреля они развязали мятеж при поддержке военного кон- тингента и гражданских лиц. Восставшие захватили власть в алжир- ской республике, потребовали сохранения Алжира под французским суверенитетом и свержения президента и его правительства.

Де Голль ввёл во Франции чрезвычайное положение и обратился к нации с призывом «преградить дорогу этим людям», то есть мятежным генералам. Вскоре французское правительство пошло на переговоры с Временным правительством Алжирской республики. 18 марта 1962 года были подписаны соглашения о прекращении боевых дей- ствий, а 3 июля провозглашена независимость Алжира.

Постепенно мятежных генералов с их войсками вытеснили в Ма- рокко. Но даже после этого алжирская земля была – в буквальном смысле – опасной зоной! Серьезную проблему составляли минные поля, оставшиеся на территории страны со времени войны за незави- симость. Пытаясь преградить пути пополнения отрядов АНО (Армии национального освобождения) людьми, оружием, боеприпасами и не допустить ухода беженцев и эвакуации раненых, колонизаторы несколько лет создавали вдоль границ «полосы смерти» – сплошные минные поля, заграждения и фортификационные сооружения протя- женностью более 1200 км вдоль алжирско-тунисской границы и 800– 900 км вдоль алжирско-марокканской.

Мины различных типов, проволочные заграждения (в отдельных случаях под напряжением до 6 тыс. вольт), артиллерийские позиции и опорные пункты – всё это составляло укрепрайоны такого высокого

инженерного уровня, какого не бывало даже во время Второй мировой войны. Жизнь в приграничных районах площадью до 100 тысяч кв. км была по существу парализована. На минах подрывались мирные жи- тели, гибли сотни голов скота.

Алжирскому государству и его армии самостоятельно разрешить проблему разминирования оказалось не под силу. Алжирцы обрати- лись к Западной Германии, Италии, Швейцарии, но получали либо отказ, либо с них запрашивали баснословные деньги. Так, одна из част- ных итальянских фирм за проведение саперных работ потребовала 2 млрд. франков. В сентябре 1962 года алжирское руководство обрати- лось с просьбой оказать содействие в уничтожении минных полей к Советскому правительству, которое согласилось удовлетворить её без- возмездно. Работа предстояла чрезвычайно трудная и опасная, в не- привычных для наших людей условиях.

11 октября 1962 года в Алжир направили первую группу из десяти офицеров-минеров. А 27 июля 1963 года между двумя странами было подписано соглашение о безвозмездном проведении СССР размини- рования алжирской территории. К этому времени советские военно- служащие обезвредили и уничтожили уже более 20 тыс. мин, очистили свыше 650 га пахотных земель. Особая трудность работы советских специалистов заключалась в том, что в их распоряжении не было специальной инженерной техники – танков, тягачей, бульдозеров, раз- рыхлителей. Изготовленные на месте лёгкие тралы для борьбы с про- тивопехотными минами, специальные бороны для их выпахивания были недостаточно эффективными и не могли обеспечить надлежащую безопасность, тем более что плотность минирования была чрезвычайно высокой: на 1 км приходилось от 10 до 20 тыс. мин.

Стало ясно, что без самых современных механизированных средств разминирования не обойтись. Из Советского Союза стали поступать танковые тягачи, бульдозеры, специальные тралы, форсированно ком- плектовалась большая группа специалистов, необходимых для реше- ния задачи, поставленной правительством.

К середине 1963 года в Алжир прибыло более ста советских спе- циалистов. Cреди них оказался и Петр Прусов.

Предстояла тяжелая, опасная, боевая работа. Танки шли в огромных клубах огня и дыма, сотрясаемые непрерывными разрывами мин. В летние месяцы температура внутри танков достигала 60–70 граду- сов. Счёт уничтоженных мин шёл на тысячи, потом – на десятки тысяч.

Случалось, что за один день минёры уничтожали до двух с половиной тысяч мин. Приобретался опыт, совершенствовались методы и способы ведения работ по разминированию. Люди стали работать увереннее, на боевом счету каждого к осени 1963 года было по 10–15 тысяч уничто- женных мин.

Вот что вспоминает Прусов:

– Из Киселевичей нас перебросили внезапно. Сначала я даже не знал, куда везут. Отправили в Одессу, там посадили на корабль, и уже только к исходу вторых суток сообщили, что мы плывём в Алжир тралить мин- ные поля. Как оказалось, заминированы были многие объекты и оазисы в Алжире. Разминированием занимались и мы, и французы. Я был меха- ником танка ИС-2 времён Отечественной войны, оснащённого тралом. Трал – это тяжелая дисковая борона, прикреплённая спереди танка.

Однако в Алжире были специфические мины. Первые потери понесли наши саперы. Именно они проходили разворотные полосы перед тем, как въедут танки. Дело осложнялось тем, что у мятежных французов часть мин оказалась в пластмассовой оболочке. Наши миноискатели об- наружить их не могли! И поэтому при разминировании появились пер- вые жертвы.

В конце концов, сапёры придумали, как танкам с тралом самим про- ходить разворотные полосы. И водители наших танков уже без помощи сапёров тралили минные поля.

В Алжире случился неприятный эпизод, из-за которого меня по ошибке посчитали погибшим. Однажды мой танк подорвался на мине. Её каким-то образом пропустил трал. Мина взорвалась прямо под тан- ком, причём это оказалась мина кумулятивного действия, то есть она подожгла днище и разорвалась практически на выходе. Я был контужен, ранен (левую ногу задело осколками), но выбрался из танка и уполз в пу- стыню Сахару. Куда точно ползти – не знал, если бы взял градусов под 45 левее – был бы уже в селении. А так, «вслепую», затерялся в пустыне.

Пока блуждал в Сахаре, пять дней меня не могли найти. Сначала ис- кали без вертолёта. Разумеется, безуспешно. В итоге пять суток я про- вел без еды и воды. Кровь не останавливалась. Набрался уже полный сапог крови. Затем на поиски отправили вертолёт, и наконец-то обна- ружили меня, совершенно обессилевшего. Когда вертолёт появился в небе, я стал размахивать руками, кричать. Так как это было недалеко от части, вертолётчик сообщил мои координаты, и вскоре за мной при- ехал джип.

На «уазике» меня сразу повезли в госпиталь. Стали лечить, а после выписки снова отправили в часть. Пока я пропадал в пустыне, штаби- сты подсуетились и совершили непростительную ошибку. Сообщили о моей «гибели» в Белоруссию. Мама получила похоронку. Она ведь даже не знала, что я находился в Алжире! Нас отправили за границу так вне- запно, что я ничего не успел ей сообщить. Если верить полевой почте, у меня был такой шифрованный адрес, из которого можно было понять, что никуда я из Белоруссии «не уезжал». Мама раньше была брюнеткой, волосы у неё всегда были цвета вороного крыла. А после похоронки у неё появились седые пряди.

После того случая меня ещё оставили служить в Алжире. Я продол- жал тралить минные поля. Со временем уже научился ловить «шимозу». Так мы называли мину, которая страшно шипела, подпрыгивала, про- жигала дно танка и внутри взрывалась.

Надо сказать, что французы были педантами – особенно в том, что минировали поля по строго определённой схеме. Я научился различать эту схему с помощью… стихов! Брал с собой на разминирования книгу стихов Панченко из «Библиотеки «Огонька». Ставил её перед собой в кабине танка и тралил. Одновременно читал стихи. И вывел такую закономерность, вернее, ритмичность взрывов: две строчки – взрыв! Две строчки – взрыв! Две строчки – взрыв! Если же после двух строчек взрыва не было, значит, где-то рядом пряталась «шимоза». Надо было постараться, чтобы она «правильно» взорвалась. Пытался её либо на трал подцепить и заставить взорваться, либо поймать на гусеницу.

И был ещё один исторический эпизод. Когда мятежные французские генералы ушли в Марокко, возник вооружённый конфликт между Ма- рокко и Алжиром. И марокканцы (а на самом деле, войска мятежных французов) вторглись на 42 км на алжирскую территорию. Нам было предложено выбить смазку из пушек, снять тралы и двинуться в сто- рону захватчиков. За ночь мы прошли захваченные 42 км плюс еще 10 (то есть, вошли на 10–12 км на территорию Марокко). Причём без единого выстрела! Прошли весь путь без потерь. А уже к обеду было под- писано перемирие между Марокко и Алжиром. Конфликт был исчерпан. А мы стали снова заниматься своим делом – тралить минные поля.

Гораздо позже я узнал, что южнее Алжира, на 119 километре, есть обелиск, где выбиты имена солдат, погибших во время тех событий. Там есть и русские, и французские имена. Всего упомянуто 114 человек. Среди них есть и… моё имя.

Конечно, имя Прусова оказалось в гранитном списке по ошибке. Ведь обелиск установили уже после ухода советских военных. Вышло так, что в штаб алжирцев поступили неверные сведения, а уточнение о том, что Прусов живой, где-то затерялось.



От редактора:

Последние советские сапёры покинули Алжир в июне 1965 года. После завершения командировки вся советская техника была безвозмездно передана Национальной армии Алжира. За всё время они обезвредили около 1,5 млн. мин, разминировали более 800 км минно-взрывных полос и очистили 120 тыс. га земли6. Алжирская кампания по разми- нированию «зон смерти» длилась более двух лет. Заплачена была колоссальная цена: число погибших советских специалистов и воен- нослужащих превысило 70 человек, раненых – более 200.

Своим, советским командованием, исполнители не были вознаграж- дены. Более того, в личных делах рядовых и офицеров их работа в Алжире никак не отмечалась: время, проведённое в Алжире, засчиты- валось как служба в своей части в пределах СССР. Символично, что операция «Алжир» была вполне достоверно известна на Западе и ши- роко комментировалась европейскими и американскими органами мас- совой информации, но оставалась абсолютно засекреченной для советских граждан, а все её участники давали подписку о строжайшем соблюдении тайны в отношении всего, что происходило на «зонах смерти» этой арабской страны.


К счастью, имя на том обелиске – ошибка. Судьба дала Прусову шанс на жизнь. И он использовал этот шанс «на полную катушку».















6 По материалам интернет-ресурса http://www.bg-znanie.ru/article.php?nid=20445.

Глава IY









СЧАСТЛИВОЕ СТУДЕНЧЕСТВО



«Строем на экзамен? Не пойдем!»



После нелёгкой армейской службы Прусов сотоварищи надеялся, что их демобилизуют. Во всяком случае, так обещали им в Алжире. А по возвращении на родину бывалым «алжирцам» дали по два месяца отпуска, а потом вернули в строй – дослуживать в Белорусском воен- ном округе.

Так Прусов снова оказался в военном городке в Киселевичах. В то время командующий Белорусским военным округом издал приказ, по которому все военнослужащие округа, поступавшие в минские вузы, должны проживать в казарме мотострелкового полка, который дисло- цировался в столице республики. Недемобилизованные абитуриенты подчинялись уставу, как и все солдаты.

Пётр хотел поступать в вуз, но такой поворот событий его совсем не устраивал:

– Вместе с приятелем-сослуживцем Володей Шепелем мы сказали:

«Строем на экзамен? Не пойдем из принципа!». И решили идти своим путем. Раньше ведь был такой порядок: армеец во время службы мог по- ступить на подготовительные курсы и учиться. Нам на таких курсах преподавали учителя школ и вузов. Если сдавал экзамены на подготови- тельных курсах, это давало право на попытку поступления в вуз. Если зачисляли в вуз, то ты имел законное право на демобилизацию, а если нет – возвращался и дослуживал. Вот и мы с Володей ходили на такие курсы ещё во время службы в армии, с марта по май, а в июне сдали эк- замены. Причем успешно! Это был 65-й год.

Как мы с Володей выбирали будущий вуз? Методом банального

«тыка». Выписали на листок все вузы, в которых была специальность

0513 «Конструирование автомобилей и тракторов». Она интересовала нас больше всего. Выяснили, что такая специальность есть в Ленин- граде, Москве, Харькове, Запорожье, Нижнем Новгороде, Волгограде, Кургане… Выбор сделали путем элементарного жребия. Написали на бу- мажках названия городов, свернули в трубочки, бросили в шапку, потрясли – и… я вытащил «Запорожье». Так мы с другом Володей Ше- пелем поехали в город, где до этого ни он, ни я ни разу не были. Запо- рожье – это южная Украина. Фортуна нам улыбнулась: мы оба поступили в ЗМИ – Запорожский машиностроительный институт – на автомобильный факультет. После того, как приказ о зачислении был выпущен, пришли в Запорожский военкомат, показали приказ, и нас демобилизовали 26 августа 1965 года.



Гранит науки тверд…



Рассказывает Пётр Михайлович Прусов:

– Так я попал в славный город Запорожье. Там много достопримеча- тельностей. Первая – это Днепрогэс. Знаменитая не только потому, что была первой в СССР, но и потому, что её проектировал академик Иван Александров вплоть до 1927 года. А потом были приглашены аме- риканские специалисты. В проекте Александрова плотина была прямая. Американцы сказали, что, якобы, прямая плотина не выдержит напора воды, и перепроектировали её. Лишь позже специалисты доказали, что прямая плотина по проекту Александрова выдержала бы натиск воды, и со временем другие плотины в мире строились по его теории.

В городе Запорожье – самый длинный в стране и Европе проспект.

Более 12 км от плотины и до вокзала!

В Запорожье есть остров Хортица – колыбель казачества, Запо- рожской Сечи. Заповедное место, недоступное в старину для женщин. Перед ним – гряда камней, так называемые «охи» и «ахи». Женщин на Сечи быть не должно, поэтому казачки вставали на эти камни и вызы- вали мужей с острова. Однажды, когда императрица Екатерина посе- щала Таврию и захотела увидеть Хортицу, её чёлн попал в шторм. Гребцы причалили к скале и нашли место укрытия для царственной особы. Императрица просидела там ночь и после этого, конечно, ей уже было не до острова. Уехала прочь, так и не увидев легендарный остров. С тех пор та скала называется «Креслом Екатерины».

После такого фиаско императрица издала указ о выселении казаков с этого острова. Они ушли частично за Дунай, частично на Кубань. Зна- менит этот остров ещё и тем, что в его недрах таится Змеева пещера. Она упоминается даже в мифах о Геракле.

Известный украинский писатель Олесь Гончар как-то назвал Запо- рожье городом молодости и веселья. Для студентов 60-х этот город таким и казался. Даже такая серьёзная вещь, как учеба, началась для Петра Прусова с… розыгрыша.

Дело в том, что после зачисления он отпросился у декана присту- пить к занятиям не с 1, а с 10 сентября. Съездил в родные Зубки и вер- нулся к намеченному сроку. В ЗМИ уже вовсю шли занятия. Был у первокурсников такой предмет – «Теория машин и механизмов» (ТММ). С чёрным юмором студенты расшифровывали это так: «Тут моя могила!». За десять дней Прусов успел пропустить несколько ла- бораторных по ТММ и сразу пошёл на кафедру теории машин и меха- низмов. Однокурсники «от души» посоветовали: «Иди к Кулисе и бери лабораторные задания». Пётр тогда ещё не знал, что Кулиса – это про- звище одной преподавательницы (в ТММ «кулиса» – одно из звеньев в механизме). Ничуть не сомневаясь, он переступил порог кафедры и вежливо произнес: «Здравствуйте, а, скажите, пожалуйста, где можно найти Кулису?». Рыженькая женщина, которая сидела и что-то писала, не поднимая головы, сурово сказала: «Кулису, между прочим, зовут Клавдия Степановна, а фамилия её Малюгина. И это – я!». Отступать было некуда. Прусов извинился, взял задание и понял, что на этом шутки кончились.

С иностранным языком опять вышла целая история. Сначала он отправился в группу английского языка. Пришёл, сел, послушал… Ниче- гошеньки не понял и поднял руку: «Можно, я выйду?». Преподаватель- ница спросила: «А что случилось?». – «Да, я просто не туда попал». В следующий раз пошел на немецкий – и результат был тот же.

Пришел Пётр на кафедру иностранных языков и попросил: «Можно мне какой-то язык начать изучать сначала?». Ему сказали, мол, если наберёшь 12 человек, таких же, как ты, начинающих – будете учить ис- панский с самого начала.

Рассказывает Пётр Прусов:

– Твердо уверенный, что не я один такой во Вселенной, и таких, как я, дубов 12 уж точно наберётся, отправился искать товарищей по изучению нового языка. Тем более, что мне дали карт-бланш – можно

было искать ребят и с других факультетов. Однако, пока я набирал эту дюжину человек, преподавательница испанского уволилась. И тогда нам нашли преподавателя французского. Она была добрейшая женщина и относилась к нам, как к детям. Говорила, что уж если за шесть лет в школе нас ничему не научили, то за два с половиной года знаний много не прибавится.

Минуло два года. Сдавать на экзамене надо было политический, тех- нический и общий тексты на французском. Политический текст можно было перевести, имея в запасе слов 60–80, с чем я справился. А что каса- лось технического текста, кафедра для экзамена перевела на француз- ский инструкцию по эксплуатации двигателя Ярославского моторного завода. Так как я перед этим окончил техникум, то мне нужно было только уловить, о чем тут идёт речь. И просто рассказывал своими сло- вами. Когда стали сдавать экзамен, к нам пришла заведующая кафедрой (она тоже была «француженка»). Так как я слыл чуть ли не «полигло- том», то меня направили к ней, и завкафедрой принимала у меня экзамен.

Прочитал я политический текст про вьетнамскую войну и перевел технический текст. – «Отлично. Не дословно, но бегло». И ставит мне пятерку. – «Не ставьте мне пятерку. Вот ради бога. Не ставьте!». Зав- кафедрой смотрит на меня удивленно: «Читай тут… Переводи». Читаю, перевожу. Листает книжку: «Тут читай… Переводи!». Я не до- словно, но перевожу. Она в растерянности: «Ничего не понимаю…». А моя преподавательница ей в ответ: «Да, вы не обращайте на него вни- мания. Это же Прусов, он у нас немного с придурью…».

Так и поставила завкафедрой иностранных языков мне пятерку по французскому. Шутя, я тогда заключил: «Внешне я делаю успехи. Была у меня четверка в техникуме, пятерка в институте. Вот только одно удивительно: языков-то я так и не знаю!».

Справедливости ради надо сказать, что по основным предметам

Пётр Прусов успевал, причём настолько, что даже получал повышен- ную стипендию. Сопромат, высшая математика, теория механики и прочие предметы давались ему легко. Диплом защитил на «отлично».



Случай в лаборатории



Во время учёбы Пётр подрабатывал всюду, где мог. На первых кур- сах грузчиком, на втором курсе кочегаром, на третьем лаборантом

в собственном институте. На кафедре металловедения. А на той ка- федре работал преподаватель, который писал докторскую диссертацию. Лаборанту Прусову доверяли сверх важные задания:

– Мы варили сталь. Я приходил в лабораторию, где для меня всё было расписано, как я должен делать плавку в лабораторной печи. Строго фиксировалось, какие ингредиенты я должен положить, а после этого взять образцы на анализ. Так мы с преподавателем методично ра- ботали, «вычисляя» рецепт стали с определёнными свойствами. Но ис- комая сталь от нас ускользала. Должна была получиться высоколеги- рованная сталь, в основном для авиационных двигателей. Однажды я торопился на чей-то день рождения, и у меня не получилось точное взве- шивание – ну, со злости я и взял щепотку одной добавки, щепотку дру- гой, щепотку третьей. Кончил плавку, вычистил печь и написал: «Брак. Пробу в лабораторию не передавать». То ли моя записка куда-то делась, то ли на неё не обратили внимания, но прихожу я через день на следую- щую плавку и ушам своим не верю – сияющий преподаватель Бондарев- ский встречает меня и говорит: «Наконец-то, мы сварили!». – «Я же написал, что это брак!». – «Как брак? Это же то, что надо!». Объяснил ему, что не выдержал пропорции. Он больше всего расстроился, что я ничего не запомнил из своего «рецепта на глазок». Следующие два ме- сяца мы пытались повторить те пропорции, и – в конце концов – при- близились к искомому результату.

И действительно, Бондаревский с помощью Прусова своего до-

бился. «Неуловимая» сталь была получена в лабораторных условиях и со временем пошла в производство.



Жизненные университеты



На четвертом-пятом курсах Прусов подрабатывал в конструктор- ском бюро на заводе «Коммунар», том самом автозаводе, который выпускал «Запорожцы». Кстати, в Советском Союзе впервые передне- приводными автомобилями стали заниматься именно на «Коммунаре». И их первые образцы были сделаны именно там.

Будучи студентом, Пётр Прусов ещё не предполагал, что судьба забросит его в Тольятти, и спустя годы он будет проектировать перед- неприводные автомобили на ВАЗе. А пока же, работая вместе с кон- структорами «Коммунара», он видел, как создавался своеобразный

автомобиль по прозвищу «Тяни-Толкай». Особенность этого чудо-ав- томобиля была в том, что он мог ехать либо на заднем, либо на перед- нем приводе.

В то время главным конструктором на «Коммунаре» был Владимир Петрович Стешенко, богатырь почти двухметрового роста. В своё время он защитил кандидатскую диссертацию по теме: «Переднепри- водный автомобиль». И вскоре воплотил свою давнюю мечту в реаль- ную разработку. Было принято решение о создании нового автомобиля. Вскоре на заводе появился первый ходовой образец.

Стешенко заметил способного студента из ЗМИ и всерьёз предлагал Петру остаться работать на «Коммунаре». Мало того, зарезервировал место для дипломника Прусова, надеясь, что тот передумает и вернется в Запорожье из Тольятти. Однако на «Коммунар» Прусов не вернулся.

Ещё одним жизненным университетом стала работа Петра Прусова в студенческом строительном отряде «Чубаровец» (Запорожский ма- шиностроительный институт носил имя Чубаря – украинского героя времен революции).

Каждое лето Прусов ездил в стройотряды. Сначала работали в Бер- дянском районе и Каменке Запорожской области, а затем в городе Урае. На старших курсах Прусов уже был командиром стройотряда.

«Бог создал рай, а черт Урай» – шутили студенты. Легенда о созда- нии этого города в Тюменской области такова. Рядом с Ураем впервые в районе поселка Берёзово нашли промышленную нефть. Искали её долго, так что скептики уже не верили в успех. Бригада бурильщиков собиралась на зимовку, пришла за ними баржа, стали пить «отход- ную»… Бурильная установка-вышка работала в автоматическом ре- жиме. И тут произошел взрыв! Вышку выбросило. Нефть пошла сама фонтанировать. Столб был чуть ли не до небес! Скважину пытались заделать – не сумели. Ушли – и всю зиму нефть хлестала по болотам.

А Урай построили в неудачном месте. Пригнали в тайгу бульдозер, сняли верхний слой почвы, повалили деревья. А под снесённым слоем оказался кварцевый песок, да такой, что ни одно дерево на нём не при- живалось. Город не был защищён никакой растительностью! Там царил хаос песка и пыли.

Вспоминает Пётр Михайлович:

– Именно в Урае я впервые увидел «женщину-космонавта». Когда подлетаешь к Ураю, видишь слой пыли и словно погружаешься в эту пыль. И вот как-то мне навстречу шло по Ураю создание, похожее

на инопланетянку… Оказалось, что это местная модница сделала при- ческу, навела красоту, но чтобы всё это сохранить, надела целлофано- вый пакет, обвязав его резинкой вокруг шеи. В пакете сделала несколько дырочек, чтобы дышать. Шла на обычный праздник, а смотрелась фан- тастически!…

Построили мы с отрядом в Урае целую улицу. На краю болота срубили из бруса 16 двухэтажных домов (каждый на трёх хозяев). Кафе «Комарик», в котором была наша стройотрядовская столовая, подарили городу. Построили порядка пяти складов, хранилище для про- дуктов и пионерский лагерь. Первый наш отряд был всего 50 человек, а на следующий год мы приехали в Урай отрядом, пятикратно выросшим. Было нас уже 250 человек! Надо сказать, что отряд «Чубаровец» имел в ЗМИ хорошую репутацию. Мы всегда привозили честно заработан- ные деньги. По тысяче рублей на бойца. В то время это были очень со- лидные деньги (10 среднемесячных зарплат за 2 месяца). В первый год мы даже по 1100 рублей получили. А когда уже поехали на второй год в Урай – той самой большой командой в 250 человек – случилось вот что. Объём работ набрать не могли, стройматериалов тоже не хватало. Секретарь Тюменского обкома КПСС Борис Евдокимович Щербина сначала меня не поддержал. Замечательный человек, несмотря на наши разногласия. Кстати, именно он в 1973 году был назначен министром строительства предприятий нефтяной и газовой промышленности СССР. Так как я всё время требовал стройматериалы и кричал, что мы в Урай не сидеть приехали, то Щербина отдал строгий наказ коман- диру авиаотряда и командирам экипажей: «Не пущать!». Они должны были сообщать в Тюмень, есть ли на борту рейса Урай – Тюмень авиа- пассажир по фамилии Прусов. Я заподозрил, конечно, неладное, и изме- нил свой маршрут: улетал вертолётом в Ханты-Мансийск, а уже оттуда самолетом на Тюмень.

А ханты-мансийскому экипажу не было дано команды отслеживать пассажира Прусова. И когда я появлялся в приемной обкома, реакция была как на знаменитой картине классика: «Не ждали!». Не добившись существенных перемен, я решился на хулиганскую выходку. Все причалы строительно-монтажных управлений располагались на реке. Сюда стройматериалы привозили на баржах. Я высадил десант своих ребят на каждый причал СМУ. Сделали опись того, что там хранилось. Свя- зали плоты, подогнали их к причалам, погрузили то, что нам требо-

валось, и перегнали на «родной» причал 61-го СМУ, под началом кото- рого трудился наш стройотряд. Стройматериалы мы добыли и, нако- нец-то, построили все запланированные объекты.

Как честный человек (я же записывал, что и где мы брали), я взял эти записи и поехал в те СМУ, где материалы позаимствовал. Началь- ники СМУ подняли крик, написали на меня заявление в прокуратуру Тю- менской области. Прокурор пошёл к Щербине: «Что делать?». Щербина поступил очень мудро: созвал всех начальников управлений и сказал: «Да вы его должны кормить и поить за это. Скажите спасибо, что он дело сделал и отчитался по всей форме! Ведь мог улететь, и вы бы не знали, куда пропали ваши материалы. А теперь 61-е управление на следующий год с вами рассчитается по всем статьям».

Случай этот произошел, когда Прусов был уже на 4 курсе. Даже

когда он окончил институт, то сначала поехал работать в стройотряд, который дислоцировался в Каменке, Знаменке и Ильинке Запорож- ской области, а уже потом отправился по месту распределения – на Волжский автомобильный завод. Характер бойца проявился у него смолоду.




Два диплома у жены, красный диплом – у мужа


Студенческие романы часто заканчиваются свадьбами. Но не все выдерживают испытание браком. А у Петра с Ольгой всё вышло не- обычно и счастливо.

Рассказывает Пётр Михайлович:

– Учились мы с будущей женой в одной группе. Жила она в нашем же общежитии, только этажом ниже. Мы дружили, встречались. Од- нажды Ольга меня спрашивает: «А ты жениться-то думаешь?». От- вечаю: «Думаю». И тут она привела «неотразимый аргумент»: «Ну, тогда давай жениться, а то зима наступит, и мне холодно будет в под- венечном платье». Короче, сыграли мы свадьбу до зимы.

Оля – украинка. Моложе меня на пять лет. Хотя и учились мы на одном курсе, но я-то поступил в институт в 23 года, а она – сразу после школы. Родом Ольга из Днепропетровска. Мать у неё умерла очень рано. Воспитали её дядя и тетя.

Сначала жили на квартире. А когда начали подготовку к диплому, вернулись в общежитие, поскольку там условия были лучше – большие читальные залы, где можно было делать чертежи.

Жена, как я шучу, защищала два диплома: сначала 9 мая защитила один «диплом», то есть родила дочь Наташу, а 6 июня защитила ин- ститутский диплом.

Во время подготовки к диплому мы жили в разных общежитиях. К тому времени для ЗМИ сдали новое женское общежитие – комфорта- бельное, напротив кинотеатра «Зорька». Там Оля и жила перед родами. И как раз в кинотеатре «Зорька» мы в День Победы смотрели кино, когда она почувствовала приближение События. А фильм шёл развесёлый, «По- лосатый рейс». Но мы его не досмотрели. Вижу, она как-то ёжится. Говорю: «Слушай, пошли». – «Да, нет ещё...». Опять говорю: «Пошли!». Ответ тот же. Потом сдалась: «Пошли!». Вышли мы и сели в трамвай. Проехали четыре остановки до следующего кинотеатра «Комсомолец», напротив которого и стоял роддом. В приёмной роддома мне говорят:

«Карту медицинскую жены привези!». А Ольгу увели в палату. Тогда я сел на трамвай и снова эти четыре остановки проехал обратно. Забе- жал, взял карту у неё в комнате, сел опять же в трамвай, приехал назад, а мне говорят: «Дочка у тебя!». Чудеса какие-то! Прошло-то всего минут сорок, пока я ездил. Рядом с роддомом был колхозный рынок. Я тут же побежал туда и накупил деликатесов. Прибегаю назад, и тут меня медики крепко отругали за фрукты и другие продукты, запрещён- ные для рожениц: «Ты что, ничего почти нельзя, только вот это можно…». Говорю: «Хорошо, тогда это ей, а это – вам!». Они: «Цветы тоже нельзя в палату!» Я – раз! – и букет пополам: «Это – ей, а это – вам!». Смотрю: появился букет на окне палаты, где лежала Ольга.

Защитился 2 июня 1970 года. Как шучу, прогресс у меня был замет- ный: в начальной школе не по всем предметам блистал, по чистописа- нию всегда была тройка, поскольку пишу я «клинописью», но техникум и институт закончил с красным дипломом, да ещё и дочерью обзавёлся.




От редактора

Студенческие строительные отряды были формой мобилизации мо- лодежи на участие в «великом освоении» восточных территорий страны. 30 марта 1965 года вышло Постановление ЦК ВЛКСМ «О на- правлении летом 1965 года студенческих строительных отрядов в рай- оны нефтяных и газовых месторождений Западной Сибири и полуострова Мангышлак», и вскоре первые отряды общей числен- ностью в 1600 человек были направлены в Тюменскую область, в рай- оны Сургута, Нефтеюганска и Урая.

Каждый студенческий стройотряд имел свою агитбригаду, лекторскую группу. Именно ССО в те годы взяли на себя очень весомый объём работ «на культурном фронте»: только в 1966 году в Тюменской обла- сти студенты дали 80 концертов, провели за лето 150 лекций, поселко- вым и школьным библиотекам передали 20 тысяч книг. С самого начала была полностью отработана схема работы стройотрядов: мак- симально напряженный труд, по 14 – 16 часов, в три смены, гораздо более высокая, чем на обычных предприятиях, выработка, плюс ак- тивная культурно-массовая работа. Питание: крупы и тушёнка.

Напряжённая работа стройотрядов не имела аналогов: в их состав вхо- дили молодые, крепкие ребята, многие уже отслужили в армии, имели опыт работы на производстве; это были ребята и девчата развитые ещё и в интеллектуальном плане, способные самостоятельно наладить управление строительным и производственным процессом. Поскольку трудиться надо было 2–3 месяца, то была возможность «выложиться» полностью, работать в таком темпе, который невозможен при посто- янной круглогодичной трудовой нагрузке. Средняя выработка на 1 ра- ботника более 2,5 тысяч рублей – это был очень высокий показатель.

В период с 1967 по 1971 г. ежегодная численность стройотрядов в Тю- менской области составляла 20–25 тысяч. В среднем объем работ, с ко- торыми справлялись стройотряды за два месяца, равнялся годовой программе крупного строительного треста. За эти 5 лет были освоены 160 млн. руб. Для сравнения: такой объем работ выполнил за 1968 г. весь могучий ГлавТюменьНефтегазстрой. В целом по стране числен- ность Всесоюзного ССО в 1968 г. составила 270 тысяч бойцов, кото- рые работали на объектах 32 министерств и ведомств почти во всех союзных республиках и в 88 регионах РСФСР.

ССО строили в основном небольшие объекты из-за регулярных сбоев в снабжении стройматериалами и отсутствия специальной строитель- ной квалификации. Профессиональные строители отвечали прежде всего за темпы индустриального строительства, но одновременно должны были также ускоренными темпами строить жильё, школы, дет- ские сады и ясли, больницы, клубы, магазины. В этой ситуации сту- денты оказались просто незаменимы, особенно в трассовых городках, расположенных на безлюдных территориях и лишенных элементар- ных условий жизни. Здесь и пригодилась студенческая непритяза- тельность в быту, оптимизм, жизнелюбие, романтическое восприятие мира, физическая сила и выносливость, способность действовать «де- сантным методом»: жить в палатках, вагончиках, и при этом показы- вать чудеса производительности. Во многом именно благодаря студенческим стройотрядам в начальный период освоения советского Востока были построены множество объектов в отдаленных, трудно- доступных, не обеспеченных жильем и элементарным бытом местах.

Глава Y









ВАЗ – НАЧАЛО НАЧАЛ



«Ты – Житков, а я – Прусов!»


Почему на распределении в Запорожском машиностроительном институте Пётр Прусов выбрал именно ВАЗ? Ведь его настойчиво звали на автозавод «Коммунар» и ждали там, как говорится, с распро- стёртыми объятиями. Как вспоминает он сам, в Тольятти его манили перспективы, новизна и масштаб небывалого в истории России авто- мобильного завода. Как выпускник с красным дипломом, он имел право одним из первых выбирать место будущего распределения – и выбрал Волжский автомобильный завод.

Рассказывает Пётр Прусов:

– После окончания института летом 1970-го я ещё поработал в студенческом стройотряде, поэтому приехал на ВАЗ только в авгу- сте. С самого начала числился инженером-конструктором в отделе про- ектирования шасси и работал в бюро перспективного проектирования и компоновки.

Буквально сразу приступил к обязанностям дежурного конструк- тора. А это была очень ответственная работа. Тогда все конструкторы сидели на Белорусской, а на главном конвейере, работавшем в две смены, не проходило и дня, чтобы не возникали какие-то производственные во- просы. Для их оперативного решения всегда на конвейере находился де- журный конструктор.

Всем нам – дежурным – говорили, что если возникнет брак или дру- гая критическая ситуация, то рабочий или инженер должен остано- вить конвейер. Для этого на конвейере была тревожная кнопка, на которую в случае ЧП надо было нажать. Кто имел допуск к кнопке? Любой рабочий или инженер, который обнаружил брак. Но всё это было

только в теории. Никто на практике этой кнопкой не пользовался. А мне пришлось! Случилось это, когда пошел брак (непроварка крон- штейнов задней подвески на заднем мосту), и прямо на сходе с конвей- ера кронштейны у «новорождённых» автомобилей стали отрываться и падать. Увидев это во время своего дежурства, я пошёл и нажал тре- вожную кнопку.

Естественно, от дежурного конструктора требовалось и дальней- шее решение. Тогда я сказал, что надо немедленно проверить режимы сварки, а все машины, которые будут сходить с конвейера, выгонять на ремонтный участок и там подваривать кронштейны.

Тут прибежал какой-то человек. (А я ещё мало кого знал на заводе, поскольку работал всего месяца два). Незнакомец сурово приказал:

– Запускай конвейер! (Теперь-то я знаю, кто это был… А тогда и не подозревал!). Сказал ему твёрдо:

– Пока не исправят брак – конвейер не запущу! Тот снова потребовал:

– Пускай конвейер! Я – Житков! (Анатолий Житков был в то время заместителем генерального директора ВАЗа по производству).

Однако мне его фамилия ничего не говорила. Без обиняков, самоуве- ренно я ему заявил:

– Ты Житков, а я – Прусов!

И только тогда, когда доложили, что брак исправили, конвейер за- пустили, и я отошёл от тревожной кнопки. Всё это время я стоял около нее и никого к кнопке не подпускал!

Вечером состоялся «разбор полётов» в кабинете заместителя гене- рального по производству. Меня, как дежурного конструктора, туда пригласили. И вот тогда я узнал, кто такой Житков. Когда очередь дошла до меня, выслушал спокойно. Я доложил, что конвейер простоял 30 минут и проанализировал причины простоя.

Тогда Анатолий Анатольевич сказал с иронией:

– То-то я думаю, чего он такой храбрый? Говорю ему: «Пускай кон- вейер! Я – Житков». А он: «А я – Прусов…». Упёрся – и ни на шаг от кнопки!

Житков был человеком с тонким юмором. Когда я уже стал заме- стителем главного конструктора и ходил к нему на совещания, он часто мне говорил: «Петр! Петр! Я от слова «жито», а не от того, что ты произносишь…». Я же белорус, и букву «т» произношу словно «д». По- этому и его фамилию произносил как «ЖиДков». На что Житков ни- чуть не обижался, а все шутил…

История неординарная! Вчерашний выпускник вуза мог спокойно столкнуться с заместителем генерального директора и смело отстаи- вать свою точку зрения. В наши дни это фантастически невероятная ситуация!




От редактора

В 1970 году на ВАЗ приехали два десятка выпускников факультета

«Автомобили-тракторы» Запорожского машиностроительного инсти- тута, и большинство из них попало в службу главного конструктора. Вместе с Петром Прусовым в ОГК был зачислен и Николай Зуб, про- шедший на ВАЗе все ступени карьерного роста до начальника управ- ления проектирования шасси ДТР. Накануне 60-летия Николая Гавриловича, в 2007 году, в интервью журналисту «Волжского авто- строителя» Любови Стукаловой Пётр Михайлович вспоминал: «Когда мы поступали в Запорожский машиностроительный институт, у меня за плечами уже был техникум, служба в армии. А он пришёл со школь- ной скамьи. У него, как и у меня, была одна мать, поэтому все годы учёбы мы подрабатывали. Я был старшим кочегаром, а он – младшим, я старшим грузчиком, он – младшим. Каждое лето в стройотряды ез- дили. Сколько мы складов, сколько домов вместе построили! Я даже в выборе его жены кое-какое участие принимал. На студенческой вече- ринке она танцевала с другим парнем. Я подошёл, взял её за руку и отдал Николаю. С тех пор они руки друг друга не выпускают. А моя будущая жена с этой девушкой в одной комнате жила, как и мы с Ни- колаем. Только на другом этаже общежития. Так с тех пор семьями и дружим».




Утюг и сковорода – вот это да!



Любопытно, что первое своё конструкторское изделие на ВАЗе Пру- сов создал отнюдь не для автомобиля. Дело было так. По стечению об- стоятельств он и конструктор Саша Миллер (кстати, в будущем – начальник отдела общей компоновки Александр Карлович Миллер) стали авторами «бессмертных» произведений ширпотреба. Ведь как раз в то время на ВАЗе была создана группа ширпотреба.

Вспоминает Пётр Михайлович:

– Первыми изделиями этой группы были те, которые «нарисовали» мы с Миллером. Причём, мы попали как кур в ощип: задание давалось со-

всем другим конструкторам, но в самый горячий момент исполнители

«вышли из строя»: срок выполнения задания по ширпотребу неумолимо надвигался, а один из конструкторов лежал в тот момент в больнице, другой умудрился повредить руку. Ну, и начальник отдела Лев Шувалов бросил нас на эту работу как на «амбразуру».

За три дня мы подготовили конструкторскую документацию на пер- вые изделия ширпотреба на ВАЗе. Это были сковорода чугунная и утюг наплитный. Утюг представлял собой чугунную отливку и штампован- ную деталь с рукояткой и плитой. Нагревающихся плит для утюга было две. Одну хозяйка снимала с огня, а другую ставила греться. Рукоятка была съемная.

Мы, к счастью, начинали не с нуля. По утюгу было уже техзадание и готовый слепок. Короче, наши предшественники создали «дизайн» утюга! А вот сковороду мы нарисовали… как Бог на душу положит.

Те «исторические изделия» мы спроектировали году в 1971-м. Какова

была их дальнейшая судьба? Известно, что за сковородой в то время очень даже гонялись. Ведь единственное, из-за чего её заставили снять с производства, было то, что чугун для производства использовался не пищевой, и как потом оказалось, вообще не имел допуска к производству ширпортреба. Но сковорода была широкая, массивная, прогревалась хо- рошо и пользовалась большой популярностью у домохозяек. Вряд ли утюг пользовался таким же спросом, но всё-таки и его покупали.



От редактора

Помимо того, что и сам первый генеральный директор ВАЗа В.Н. По- ляков был рачительным хозяином, плановые и партийные органы управления государством в условиях приоритета и роста бюджетных расходов на развитие предприятий оборонного комплекса пытались всевозможными способами насытить внутренний потребительский рынок товарами повседневного обихода. То, что мы сейчас называем бытовыми мелочами и считаем привычным, в 70-е годы было дефици- том. Изыскивались для его преодоления все возможные резервы, в том числе и государственное принуждение практически всех предприятий гражданского сектора экономики к производству «домашних вещей».

На Волжском автозаводе начало этому процессу было положено 30 января 1971 года созданием отдела по реализации отходов производ- ства. Спустя 4 года, в августе 74-го, генеральным директором завода было отдано распоряжение о подготовке приказа и начальных меро- приятий по изготовлению предметов ширпотреба из отходов основных

производств ВАЗа. Та ситуация, которую описывает П.М. Прусов, относилась к началу весны 1971 года. На очередном заседании Куйбы- шевского облисполкома было принято решение обязать все промыш- ленные предприятия области наладить производство предметов первой жизненной необходимости. На основе этого решения 18 фев- раля 1971 года В.Н. Поляковым был издан приказ об изготовлении на- плитных утюгов. Подготовка проектной документации была поручена управлению главного конструктора, а изготовление утюгов – КВЦ, МтП, СКП и прессовому производству.

В небольшой, всего в 10 строк, заметке городская газета «За комму- низм» сообщила своим читателям 26 мая 1971 года: «ВАЗ… Сегодня эти три буквы известны во всех уголках нашей страны и обозначают завод, где рождаются «Жигули». А скоро марка предприятия появится и на таких внешне непритязательных, но тоже крайне необходимых по- требителям изделиях, как утюги и сковородки. Специалисты Волж- ского автозавода приступили к подготовке их производства. Во втором полугодии заводчане подготовят к продаже 50 тысяч утюгов и 50 тысяч сковородок».

Производство товаров народного потребления на ВАЗе – отдельная эпопея. Реализовался этот проект не системно, с разной долей успеха в разные годы. Регулярно лишь создавались соответствующие струк- туры. Так, в апреле 1975 года был сформирован участок реализации уценённых автодеталей и материалов, в июне 1977 года завод был «бро- шен» на ликвидацию очередного дефицита – в составе производ- ственного управления был создан участок сборки, испытаний и упаковки электроконфорок для бытовых электроплит. А 10 ноября 1980 года – целый цех по созданию товаров народного потребления, где шились автомобильные чехлы, дамские сумочки, детские игрушки. Конструкторскую и проектную документацию по-прежнему готовили в управлении главного конструктора ВАЗа.


– Конечно, всё это были «семечки». После того как я по осени вер- нулся из службы дежурных конструкторов, мы как раз начали работу над автомобилем особо малого класса – тем, который впоследствии стал называться «Чебурашка» (ВАЗ-1101).

Компоновали его другие специалисты. Нам с Миллером достались две вещи – нужно было разместить рулевое управление, аккумулятор и за- пасное колесо. По этому поводу наш коллега Лев Мурашов даже напи- сал стихотворение: «Бездомным стал аккумулятор, нет места запасному колесу – и без руля, и без ветрил шагает наш автомобиль…». Разумеется, свою работу мы сделали, и автомобиль, в конце концов, обрёл необходимые рулевое управление, аккумулятор и «запаску».

От редактора

В первом томе трилогии «Высокой мысли пламень» (Тольятти, 2000, с.214-215) отмечается, что первую серьёзную работу инженер-кон- структор Пётр Михайлович Прусов выполнил в бюро перспективного проектирования.

В составе небольшой группы специалистов он принимал участие в раз- работке двухъярусной платформы для перевозки автомобилей. На ста- дии завершения проекта к разработчикам обратились технологи с просьбой увеличить на 15 мм высоту кронштейнов для закрепления автомобилей. Не просчитав всех последствий, конструкторы «дали добро». Однако последствия такого решения оказались плачевными – при съездах и сходах с платформ автомобили бились низом об эти кронштейны – конструкторы явно недооценили амплитуду динамиче- ской вертикальной раскачки. Однажды повреждённые автомобили отказался принимать получатель. Началось расследование с при- влечением прокуратуры. По молодости лет виновных простили, а Пётр Прусов усвоил на всю жизнь урок – просчитывать всё в любом деле до мелочей.




Аргумент вопреки всем запретам



Несмотря на молодость, Пётр Прусов стал в 1971 году первым кон- структором, сумевшим убедить вазовское руководство в необходимо- сти изменить серийную деталь. Хотя тогда на Волжском автомобиль- ном действовал строгий запрет – пока не выйдем на проектную мощ- ность, никаких деталей не менять и рацпредложений по этому поводу не принимать!

Рассказывает Пётр Прусов:

– Деталь, о которой пойдет речь, называлась «рычаг поворотный». Началось с того, что стали изнашиваться шины. Начальник отдела Лев Шувалов поставил передо мной задачу – найти причину. В то время был я молодой, амбициозный и решил (а жизнь подтвердила это), что про- исходит всё из-за большого рассогласования передней подвески и руле- вого управления. Считал, что рассогласование произошло из-за того, что мы поменяли клиренс в автомобиле, но при этом не изменили точку крепления либо у рычага, либо у сошки.

Интересно, что фиатовцы не соглашались с такой точкой зрения, хотя это было очевидно.

Для эксперимента мною было сделано приспособление, с помощью ко- торого мы перегнули поворотный рычаг. Изменённая деталь была пред- ставлена на суд испытателей – наших и итальянских. Хоть итальянцы и утверждали, что конструктивный «перегиб» будет заметен и ска- жется на управляемости, определить, на какой же именно машине пе- регнут рычаг, они так и не смогли. Ведь испытания проходили по принципу «русской рулетки»: всего было пять серийных автомобилей – и только на одном из них рычаг был перегнут. После эксперимента наши испытатели подтвердили, что изменений в поведении автомобиля с из- менённым рычагом нет, но зато явно уменьшился износ шин.

По этому моему изменению даже насчитали крупный экономический эффект. Не случайно генеральный директор ВАЗа Виктор Николаевич Поляков серьёзно заинтересовался этой историей.

Интересно, как он узнал про «нарушение запрета»? Ничего секрет- ного. Ведь тогда раз в две недели проводились встречи конструкторских служб с генеральным директором. На одной из них обсуждался этот во- прос. Поляков поинтересовался, как же переделали этот рычаг? Шува- лов ответил, что занимался этим конструктор Прусов. Так меня пригласили на совещание к Полякову. Виктор Николаевич внимательно выслушал и стал задавать вопросы по существу дела. Я ответил, что в вузе меня учили тому, что рассогласование в зависимости от ходов не должно превышать определенную величину. А здесь оно превышает до- пустимую в 3, 5 раза! Поэтому я и предлагаю вот такое изменение. Ещё я сказал Виктору Николаевичу, что, по моему мнению, всё, что говорят итальянцы насчёт изменения поведения автомобиля и тому подобное, это – туфта. Ситуация возникла именно потому, на мой взгляд, что у ФИАТа точка крепления была в одном месте, а у нас из-за подъёма кли- ренса на 25 мм эта точка боковой тяги рулевого управления сместилась.

Поляков спросил: «Как вы изготовили образец?». Я ответил, что из- готовил «по закону гаража». – «Хорошо, я приеду».

Виктор Николаевич приехал на КВЦ, где в то время находился экс- периментальный цех. Там я показал Полякову, как без особых затрат можно перегнуть деталь «рычаг поворотный». Он внимательно по- смотрел и спросил: «А почему же механики считают, что это измене- ние коснётся оборудования?». – «Мы меняем не оборудование, а только лишь оснастку». – «А вот вы можете при мне перегнуть один рычаг?».

– «Конечно, нужна только горелка, чтобы подогреть деталь». И пока- зал, как это делается.

Вечером состоялось новое совещание, которое Поляков собрал по этому вопросу. Вернувшись от генерального, Шувалов сообщил, что ме- ханикам (механосборочному производству) дано всего два дня на пере- делку оснастки и металлургам всего четыре дня (металлургическому производству) на изменение оснастки. А к началу пятых суток на кон- вейер уже пошёл измененный рычаг!

ТЕЛЕГРАМ

Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками

Книжный Вестник

Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)

Поиск книг

Свежие любовные романы в удобных форматах

Любовные романы

О психологии, саморазвитии и личностном росте

Саморазвитие

Детективы и триллеры, все новинки

Детективы

Фантастика и фэнтези, все новинки

Фантастика

Отборные классические книги

Классика
ВКОНТАКТЕ

Цитаты, афоризмы, стихи, книжные подборки, обсуждения и многое другое

Книжный Вестник
БИБЛИОТЕКИ

Библиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории

Любовные романы

Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров

Фантастика

Самые популярные книги в формате фб2

Топ фб2 книги