Петр Романов. Второй шанс

Глава 15

В империи дуэли были разрешены и узаконены. Правда, для несовершеннолетних особей, коими считались мы с Долгоруким, потому что нам обоим не исполнилось еще двадцати одного года, дозволялись только дуэли до первой крови. Но, так как особи несовершеннолетние, то есть не достигшие двадцати одного года никогда не следовали общепризнанным правилам, и могли, грубо говоря, увлечься, особенно, ежели нанесенная обида была гораздо более болезненна, чем это видится на первый взгляд, то для них были оговорены специальные правила.

Согласно этим правилам, дуэль могла проводиться только официально, то есть она должна быть зафиксирована кем-то из наставников, причем с обеих сторон, чтобы не было никаких недоразумений, подкупа и подсуживание, ведь, так или иначе, иногда дуэли и среди несовершеннолетних имели под собой веские основания. Надеюсь, Ваньке хватит ума поставить кого-то в известность. Я же просто сбегал в зал, который был все еще открыт и в котором занимался Долгов, и рассказал наставнику о предстоящем поединке. Ведь, по факту, никого из наставников я больше не знал, не к Изиде Петровне же идти. Меня даже передернуло от такой мысли, а потом развеселило, когда я представил морду Долгорукого при виде такого судьи с моей стороны. Но своим здоровьем я рисковать все же не решился, поэтому ограничился Долговым.

Тот обозвал меня идиотом, из-за которого ему придется вставать в половине шестого и переться на стадион, и на этом его реакция закончилась. Он продолжил прерванную тренировку, а я долго стоял, пытаясь оторвать взгляд от его стремительных атакующих движений, которые переходили в оборонительные с недоступной для моего взгляда скоростью. Я тоже так хочу! Ну вот у меня появилась вполне конкретная цель — научиться драться так же, как и декан моего факультета. Это кроме той, в которой мне предстоит выжить, чтобы пройти это ненормальное состязание. И не следует забывать про поездку на все каникулы к деду в Кострому, где я смогу разобраться в том, что творится у нас с кланом, потому что с моими амбиции играть на вторых ролях, имея опыт пережитых лет царствования, ну и что, что не совсем удачный, да с таким дедом, мне совершенно не хочется. Хотя сейчас умение — вот так двигаться и стать таким же смертоносным встало для меня на первое место.

Второе правило гласило, что дуэль должна проводиться только специальными сертифицированными пистолетами и никак иначе. Причем пистолеты могла предоставить любая сторона. Пистолеты перед поединком осматривались совершеннолетними, приглашенными следить за ходом дуэли магам. Я ведь едва не упустил этот момент из вида. Хотя на территории школы, в общем и целом, не магов не было, так что, в данном конкретном случае, это было не актуальное условие.

Пистолеты, прошедшие сертификацию, были зачарованы таким образом, что ни при каких условиях не могли нанести смертельного ранения. Неприятные и болезненные ранения — это пожалуйста, а вот смертельные — нет. Как это было сделано, и какие чары применялись, не описывалось, но, как сказал Петр — не стоит забивать голову пока не нужной информацией. Тем более, Долгов знает и сам разберется. А вот если происходит нарушение хотя бы одного из пунктов этих правил, то кодекс сразу же перестает действовать и при наступлении ранений или смерти одного, или обоих участников данное деяние рассматривается как причинение вреда здоровью или непреднамеренное убийство, и выжившему в последствии грозил суд с возможным исходом в виде пожизненного заключения.

Я отодвинул книгу, которую окончательно изучил, когда вернулся от Долгова, и поднял голову на звук открывающейся двери. Карамзин бросил легкую куртку на кровать и подошел к столу, за которым я сидел, изучая довольно объемный кодекс.

— Так это правда, что ты с Долгоруким драться на дуэли будешь? — протянул Дмитрий, падая на соседний стул.

— Похоже, что в этой школе ничего нельзя сохранить в тайне, — я усмехнулся.

— Шутишь что ли? Разумеется, нет, в школах закрытого типа нет секретов, даже стенам скучно видеть одни и те же рожи, поэтому и перешептываются, разнося сплетни и слухи, — он зевнул, и посмотрел на кодекс. — Что пишут?

— Пишут, что даже у несовершеннолетних должен быть секундант, — протянул я, выразительно глядя на Карамзина.

— Божечки, Романов, это же полшестого вставать, ну что ты за человек-то такой? — Карамзин снова зевнул. — Спать хочу, как медведь. Тем более, что вставать в такую рань.

— Так спи ложись, я же тебя не держу.

— Ты не держишь, это точно, зато держит задание от Долгова, которое тебе выполнять не надо, а вот все остальным очень даже, — и Карамзин потянулся к книжной полке, расположенной над столом на стене, чтобы достать необходимые учебники.

— И что задают? — мне было действительно интересно, потому что я только начал вникать в этот мир неизведанного и перестал чураться волшбы.

— Огненный щит. Теория, теория и еще раз теория, потому что без теории нас к разучиванию заклинания не допустят, потому что это хуже, чем крокодил с гранатой, потому что крокодилы, то есть ученики, в принципе, опасны и без орудия массового поражения. — Судя по всему, процитировал он наставника.

— А зачем он тогда дал такое сложное заклинание на изучение? — я удивился, с любопытством заглядывая на страницы книги, глядя на формулы, которые мне были не до конца понятны. Это пока для меня было слишком сложно. Как же я ненавижу Петюньчика, который за всю свою жизнь открыл только две книги: «Букварь» и «Редкие птицы центральной Азии». И то непонятно почему, скорее всего, картинки понравились.

— Так спроси у него, ты же с ним сейчас времени проводишь больше, чем со мной, — он смотрел пустым взглядом в книгу, даже не стараясь понять написанное.

— А почему ты со мной в зал не ходишь? — я убрал кодекс и потянулся, оставив его замечание без ответа. Сегодня надо еще за крапивой сходить, а то завтра и позабыть можно, а так как на дворе осень, то каждая ночь может стать для зелени, пусть даже и для такой, как сорная крапива, последней.

— Я сходил один раз и понял, что это совсем не мое. Я лучше на магии сосредоточусь, как инструменте самозащиты.

— Ну-ну, — я скептически посмотрел на Карамзина и направился к двери. — И скажи мне, мой друг, почему я сомневаюсь, что ты преуспеешь на своем нелегком пути? Лучшая защита — это нападение. А если не получилось, то должна быть возможность отступить, то есть сбежать. А ты и пару сотен метров не сдюжишь. — Хмыкнул я.

— Издеваешься?

— Нет, потому что тренированный маг, который умеет бегать и нападать всегда догонит того, кто этого делать не умеет, потому что любой щит, Карамзин, так или иначе можно взломать.

— Иди ты, бегать, Романов. Всегда испортишь такие стройные теории и мечты.

— И да, у тебя новая зазноба?

— Откуда ты узнал? — Мои слова Дмитрий всерьез не воспринял, даже мимо ушей половину пропустил, а вот то, что у него очередной роман, хотя с прошлого прошло как бы не менее суток, не прошли мимо его слуха.

— Духи, от тебя пахнет духами. Не стать тебе шпионом, Карамзин, спалишься на банальном. У тебя я таких сладких духов не видел, хотя может ты от меня что-то более сокровенное скрываешь, — я посмотрел на его вытянувшееся лицо и рассмеялся, — да ладно тебе, просто предыдущая твоя подруга пахла по-другому. Смотри, Дима, такое блядство редко до добра доводит, — я открыл дверь и добавил. — И не смей снова оставить меня в коридоре, по харе получишь. — Уже закрывая дверь за собой, услышал бормотание.

— Нет, он еще и угрожает. Надо же. Моралист хренов! Самому ничего от девчонок не перепадает, а туда же — нотации читать, — закрыв дверь, я прервал тем самым для себя бубнеж Карамзина.

— А ведь в его словах, как ни прискорбно, есть зерно истины, — пафосно проговорил Петр. — Скажи, а когда ты был императором, у тебя тоже были проблемы с женщинами?

— У меня нет проблем с женщинами, и никогда не было, — довольно ровно ответил я ему.

— Ну а чего сейчас-то мораль толкаешь, как святоша какой? Молодость и сперматотоксикоз — есть суть взросления. Также, как и крепкие мозолистые руки, но это только в твоем случае, а в случае с Карамзиным, скорее, нежные девичьи ручки...

— Так, я сейчас тебе отвечу, но мы заминаем эту тему и никогда к ней больше не возвращаемся, это понятно? — я вышел на улицу и осмотрелся по сторонам, кажется небольшие заросли крапивы я видел с торца здания общежития. Самым простым способом было проверить, и я направился в ту сторону, одновременно говоря про себя, отмечая, что даже в мыслях мой голос звучит слишком спокойно, словно и не живой человек вовсе говорит на такую пикантную тему. — У меня были женщины. У меня было много женщин, иной раз казалось, что их могло быть и поменьше. Но полноценно я дошел до такой простой мысли, что такой образ жизни слегка неправильный, когда проснулся после очередных излияний винных в компании веселой в постели собственной тетки.

— Кха-кха-кха, — Петр закашлялся. — А ты веселый император был, я погляжу. И куда смотрели твои, ну не знаю, советники.

— А они туда и смотрели. После того, как я бывшего Лизкиного полюбовника Бутурлина от двора удалил, едва не заболев от ревности, мне пришло озарение: все, пора с этим заканчивать. И начал планомерно избавляться от тех пагубных привычек, которые мои «советники» мне старательно навязывали. Наверное, я начал действовать слишком решительно, надо было слегка притвориться, сделать вид, что ничего не изменилось, Лизавету снова в опочивальню впустить...

— Я так понимаю, Лизавета — это и есть веселая тетушка, — снова протянул Петр.

— Ты правильно понимаешь. Елизавета — младшая дочь моего деда. Вот твой дед не успел жениться на этой шлюхе кабацкой — Марте, которая в православии Екатериной стала. Не успел он по очевидной причине — он упал в вулкан вместе с этой самой Мартой. А дед Петеньки, что здесь в Костроме проживает, просто и не знал ее никогда, она же чухонская прачка, он ее оттуда привез.

— А ты недолюбливаешь эту Марту, — Петр к какие-то веки не ерничал, а говорил вполне серьезно.

— Это слабо сказано. Ага, значит, я точно запомнил, вот и крапива, — и я наклонился над жалящим кустиком, чтобы вырвать его из земли поближе к корню, там стебель был не таким жгучим, и его вполне можно было взять голыми руками. Только вот я забыл, какая именно часть была нужна и в каком количестве, значит, будем брать весь, вместе с корнем. — Я не знаю подробностей, и мне их не поведали, даже, когда я короновался, все завтраками кормили, но, по некоторым оговоркам можно было сделать вывод, что из-за этой прачки чухонской убили моего отца, а меня самого без наследства оставили, как и Наташу, — добавил я мрачно. Ведь и раньше об этом думал постоянно, а как голова прояснилась на смертном одре, так и вовсе все по своим местам встало. Даже удивительно было, как я все это раньше-то не замечал.

— Да-а-а. Знаешь, я тут подумал, это какое же счастье, что я в твое измерение случайно не попал, кто бы знал. Я так понимаю, ты включил мозги и начал потихоньку выкарабкиваться из той грязи, в которую тебя с головой окунули, подозреваю, что одним из окунателей был как раз Ванятка Долгорукий, и тебе устроили несчастный случай со смертельным исходом. Только что-то не так у них вышло и теперь ты весь свой негатив выпустишь на местной его вариации. Ну, в принципе, почти логично.

— Почти, помнишь, что я тебе говорил про то, что свергнуть помазанника Божьего с престола, не убивая его — практически невозможно. И чаще всего, это именно как несчастный случай представляют. Или тяжелая долгая болезнь. Видимо, почти в пятнадцать от подагры было бы слишком подозрительно умереть, вот Верховный тайный совет и расстарался, как смог. Только вот после несчастных случаев потом всяких самозванцев валом прет, словно им медом где намазали. И, Петр, я больше не буду говорить на эту тему, поэтому лучше не спрашивай. Там я умер и не самой безболезненной смертью, месяц перед этим проведя в муках. Мне дан второй шанс, и я не хочу его профукать только потому, что кровь молодая бурлит в жилах, а все девушки в коротких юбочках. И да, руки у меня вполне справятся, пока что, а там и силы наберусь и мозоли набью, — мы вдвоем хохотнули, и я продолжил рвать крапиву уже в тишине.

Вырвав пятый куст, у которого корень был с версту, не меньше, я прямо здесь сложил их в пучок и наложил чары сохранности. Колючие кусты словно пленкой покрылись полупрозрачной.

Потрогав пальцем стебель одного из кустов, я убедился, что колючки не доставляют неудобства и, уже не опасаясь, поднял полученные первые ингредиенты с земли, и пошел обратно в общежитие, тем более, что на улице становилось все темнее и темнее, а луны и звезд не было видно, значит, небо заволокли тяжелые тучи. Когда же я подошел к двери, на землю упали первые тяжелые капли начинающегося дождя. Если дождь не прекратится, то завтрашняя астрономия, которой пугал нас Долгов, скорее всего не состоится.

Волнения перед предстоящей дуэлью не было. Чего бояться, если смерть в любом случае стороной обойдет. Репутацию потерять? Учитывая то, что ее у меня тут и не было никогда, не велика потеря. Вот Долгорукий видать ходит и костяшки сбивает. Ему позориться, ох как не с руки. С этими мыслями я толкнул дверь.

Дверь в комнату послушно открылась, наверное, Карамзин внял моим словам, а то, сдается мне, что с него станется еще одну девицу притащить.

— Ты где был? — в голосе Карамзина прозвучало напряжение, и я удивленно посмотрел на него, укладывая крапиву на полку, рядом со своими весьма немногочисленными учебниками, выданными мне Ларисой Ивановной.

— Крапиву собирал, — честно ответил я, махнув ему собранными ингредиентами, поворачиваясь к нему спиной.

— На хрена тебе крапива?

— Как это на хрена, в штаны тебе запихнуть пару листиков, пока ты видеть не будешь, — я даже глаза закатил. — Еще дурацкие вопросы есть? — задав вопрос я замолчал, вспомнил Изиду Петровну, и передернулся, почему-то мне казалось, что не к добру я ее так часто к ночи поминаю.

— К тебе, между прочим, помощник, твоим дедом посланный приехал, а ты только ерничаешь, — прошипел Карамзин, и только сейчас я увидел, что комната стала как бы шире, в ней появилась еще одна кровать, вставшая у окна, и еще один шкаф для одежды. Теперь стало понятно его такое великолепное настроение. Все планы были испорчены внезапно появившимся соседом, которого нужно было принимать и помогать обживаться. И это вместо приятной компании с хорошенькой девчонкой.

— Так я ведь не знал, что приехать кто-то должен. А где он, кстати? — я огляделся по сторонам, отмечая, что никакого постороннего помощника я не замечаю.

— Собственно, вот он я, — дверь в ванную открылась, и оттуда вышел молодой мужчина лет тридцати. Гладко выбритый, щегольски одетый, с аккуратной стрижкой, он подошел ко мне и протянул руку, которую я автоматически пожал — сработала память Петюни. — Разрешите представиться, Петр Алексеевич. — Меня зовут Иван Сусанин. Вы меня, наверняка не помните, я из Домнино, городка, расположенного неподалеку от Костромы. Сын управляющего клановым городом клана Романовых, Осипа Владимировича Сусанина. Когда глава клана приказал мне отправляться в качестве помощника на состязаниях его внуку, то я счел это честью и сразу же начал собираться в дорогу. И вот теперь я здесь. Вы же не будете против, если я узнаю условия первого задания? — Я не отвечал, во все глаза глядя на полного тезку того самого Сусанина. В моем мире точно не было известно, что же он сделал: спрятал Михаила от поляков, или заманил их в болота, но сам Михаил писал, что Сусанин его спас, и это было непреложным фактом. И вроде бы, ну что в этом такого? Тем более, что этот Сусанин вряд ли был крестьянином, но я никак не мог выпасть из столбняка, который меня настиг, как жену Лота.

— Ну ни хрена себе. Слушай, Петька, а ты уверен, что хочешь, чтобы твоим помощником стал Иван Сусанин? — пробормотал Петр, которому, судя по всему, это имя было хорошо известно, и вопрос был, скорее всего риторическим.