Пионер в СССР

Глава 16

— Тааааак… — Элеонора обвела нас всех суровым, испепеляющим взглядом, по очереди задержавшись на каждом. Просто дежавю какое-то…

Снова кабинет директора лагеря, снова Гоблин, сидящий с каменным лицом и тростью в руке за столом, снова его зам., которая выполняет функцию злого полицейского. И мы, скромно стоящие в рядок, с опущенными головами. Лапин, Серега, Уютов, еще двое неизвестных, имена которых так и остались за кадром. Мишин, Ряскин, Фокина, Селедка, Богомол и я.

Пожалуй, из новых элементов картины добавилась только Маша. Ее еще здесь не бывало. Теперь и она есть. Кстати, на этот факт обратила внимание Элеонора.

— Маша…Маша… Ну, как же так? — Заместитель директора, сокрушаясь, покачала головой. — Уж от тебя я точно не ожидала… Тупикина вон уже рецедивисткой становится… И тебя потеряли… Девочки… Это позор. Просто позор!

Фокина громко «хрюкнула» носом, из которого сочилась сукровица, совсем не как девочка, кстати, «хрюкнула», затем вытерла его испачканым грязью и кровью куском от футболки. Этот кусок оторвался в момент…

Впрочем, тут, конечно, надо по порядку. Потому что я, например, сам охренел от того, как быстро наша стычка с Лапиным, наше личное, можно сказать, противостояние, превратилось в коллективную драку. Хотя, даже дракой это назвать сложно. Этому вообще сложно дать определение. Тому, что послужило причиной нашего появления в директорском кабинете. Единственное, могу сказать в свое оправдание — я ни при чем. Я такого не планировал. Оно само…

Вообще, когда Фокина схватила меня за шею, основательно так схватила, крепко, я никак не предполагал, к чему приведет этот безобидный для сторонних свидетелей поступок. Безобидный чисто с точки зрения какого-то подтекста. Маша хотела лишь рассмотреть получше глаза. Искала подтверждения своей внезапной догадке. Видимо, мысль о том, что она ошиблась, выбрав своей целью Константина, была для нее ударом. В принципе, логично. Мы близко к сердцу принимаем любой факт, говорящий о нашем непрофессионализме.

Скорее всего, на этом все бы и закончилось. Для сторонних участников, имею в виду. Для нас с псилником все только началось. Открытое противостояние без масок. Потому что для меня ее слова, которые она буквально выкрикнула в моё же лицо, послужили холодным, остужающим злость ду́шем. Словно ледяной водой окатило. Я сквозь красную пелену бешенства понял, меня спалили. И открутиться в данном случае будет очень тяжело. Тут Прилизанным с его неадекватным поведением не отмажешься. Поэтому, мое сознание начало приходить в порядок, попутно соображая, как быть дальше.

И возможно, мы бы просто избежали назревающего конфликта с Лапиным, смывшись с той лавочки. Потому что теперь нам с Машей точно было о чем поговорить. То, что она сразу, в первые же секунды не предприняла каких-то решительных шагов в мою сторону, свидетельствовало о возможности спокойного диалога. Видимо, я был прав. Псионик здесь лишился способностей. И мы с ним на равных.

Но…

— Федь, гляди… — Серега возмущенно взмахнул руками, как праведница, до глубины души оскорбленная аморальным поведением развратных личностей, — Они, похоже, сейчас целоваться будут.

От столь тупого предположения обалдели уже и я, и Маша. Мы одновременно повернули головы к этому придурку, уставившись на него с удивлением. Совсем дебил, что ли? Где это он видел, чтоб девчонки в порыве романтических чувств хватали предмет интереса за шею, как борец врага на ринге.

Однако, очевидно, Лапину Маша нравилась слишком сильно. Поэтому, будучи и без того не особо умным, он заревел, еще больше напоминая взбесившегося быка, подскочил ко мне и, схватив за рубашку, подтянул вверх. Я по-прежнему сидел на лавочке.

Все. Мои усилия по аутотренингу и духовному равновесию пошли сразу на хрен.

Не люблю я, когда со мной вот так обращаются. Поэтому я сделал единственное, что мог сделать в той ситуации.

Встал крепко на пятки, насколько это возможно, как ни крути, но Лапин выше Ванечкина, почувствовал устойчивое равновесие, а потом со всей дури, молча, без криков, оров и лишних обещаний, зарядил Лапину в лицо своей башкой. Позиция была удобная, надо признать.

До этого момента все подростки, стоящие рядом, вели себя так, словно их поставили на паузу. Застыли, давая возможность своему главарю разобраться с каким-то лоховатым Ванечкиным. А тут вдруг столь неожиданный поворот.

В ту секунду, когда моя башка прилетела Федьке куда-то в район переносицы, пауза закончилась. События наоборот понеслись с бешеной скоростью.

— Ах ты ж тварь! — Заревел Серега, испытывая невыносимую обиду за товарища, который стоял теперь согнувшись, выл и пытался вправить нос. Ну, я так думаю, что скорее всего пытался вправить. Он же вроде спортсмен. А спортсмены не ведут себя как обиженные девочки.

Репин наклонил голову и бросился прямо на меня. На хрена он взял такой разгон, не понимаю. Между пацаном и мной было не больше пары метров. Это первое. А второе, зачем кидаться в драку из такого нелепого положения, с наклоненной головой. Ты куда бить будешь, придурок? В живот? Так меня уже хрен есть там, где я только что стоял. Естественно, не дожидаясь, пока этот ненормальный до меня доберется, я отскочил в сторону.

Маша, недолго думая, сделала то же самое. Потому что между Репиным и лавочкой, на которой она сидела, преградой был только я. Девчонка с удивительной грацией, прямо из положения «сидя», прыгнула вперед, оказавшись на расстоянии метра от скамейки. Как дикая кошка, честное слово. Я даже забыл про то, что рядом, вообще-то, находятся пятеро подростков, которые и старше, и сильнее Ванечкина. Упускать из вида нельзя никого. Чисто массой задавят.

Я вылупился на Фокину, которая завершила свой фееричный прыжок красивым приземлением, присев на одну ногу, и оперевшись пальцами руки о землю. Вторая нога не менее красиво ушла в сторону, помогая девчонке удерживать балласт. Просто чистый балет боевого искусства.

Во-первых, меня в этот момент задушила натуральная жаба. Огромная, зеленая жаба зависти. Что за несправедливость? Псионик находится в теле Фокиной не больше, чем я в теле Ванечкина, но при этом уже так совершенно управляет сосудом.

А во-вторых, манера, с которой девчонка двигалась, была сильно…женской, что ли. Потому что, если бы я, к примеру, так же идеально сросся с Петей, ну точно не стал бы изображать из себя кошку. Движения тела в любом случае дублируют приказы сознания. Мужик будет вести себя, как мужик. А тут…хрень какая-то. Псионик-баба — это из области невозможного. Женщины от природы не способны обладать способностями. Меня так учили. Всех нас так учили. Женщины слишком эмоциональны. Их мозг работает иначе. Они практически не способны к концентрации.

Ну, а потом стало немного не до оценки поведения Фокиной.

Серега, что вполне закономерно, после того, как я ушел с траектории его движения, с ревом пронесся вперед, налетел на скамейку и кувыркнулся через нее с треском прямо в ближайшие кусты. Уютов, понимая, что даже при численном перевесе инициатива явно не на их стороне, крикнул остальным пацанам, мол, чего стоите, придурки? Бейте его!

«Его» — это меня. И в данном случае наши намерения несколько разнились. Я, например, совершенно не собирался ждать, пока остальные сообразят что к чему и ситуация с инициативой изменится. В то же время, их трое, даже не считая Лапина, который вроде немного оклемался и вот-вот мог присоединиться к процессу битья меня. Да ещё Репин, ругаясь по чем зря, уже начал выбираться из кустов.

— Черт…похоже, придётся действовать сообща… — Констатировала очевидный факт Фокина, бросив в мою сторону раздраженный взгляд, а потом выпрямилась, планируя, видимо, присоединиться к неизбежному мордобою. Меня ее поведение в данном случае не сильно удивило. Опять же, это — специфика мышления псиоников. Особенно тех, кто работает охотниками за головами. У Маши ко мне в данный момент собственническое отношение. Я — ее цель, ее объект. Бить меня может только она. Бить, убивать, мучить, пытать. Все это касается только охотника. Но если кто-то посторонний попытается нанести вред объекту, то псионик, не сомневаясь ни минуты, разорвет глупца на части. Потому что этот глупец посягнул на объект охоты.

Собственно говоря, через минуту ситуация несколько поменялась. Мы с Машей стояли рядом, плечо к плечу, в буквальном смысле этого слова. напротив — компания Лапина. В полном составе. И Серега из кустов, наконец, вылез. Подошел к товарищам, прихрамывая. Видимо, во время полета через лавочку или во время приземления, повредил себе что-то. И Федька уже с носом разобрался. Парни явно хотели крови. И кровь эта, тоже не менее явно, была моя.

— Пацаны…я не понял, — Пробасил один из тех, кого я не знал— А нам это…девчонку тоже? Ну, просто чет как-то с девчонкой драться… Западло.

— Маша… Отойди от этого урода. — Ласково попросил Фокину Лапин. — Мы сейчас быстро ему мозги на место вправим и все…

— Ага… — Заржал Уютов. Он в отличие от Федьки и Серёги пока еще никуда не летал, никакие части тела не калечил, а потому выглядел значительно бодрее. — И мозги вправим, и ноги повыдергиваем.

— Себе выдерни, придурок… — Фокина усмехнулась. — Хотя, ты настолько тупой, что даже не заметишь, если тебе вместо ног руки присобачат.

— Эй! — Уютов посмотрел на Федьку, возмущенным взглядом намекая, что тот мог бы найти другой объект для своей любви. А не эту наглую стервозную девку. Видимо, Уютов относился к тому малому количеству пацанов, которые поклонниками Фокиной не являлись. — Федя, ты скажи этой дуре, пусть уходит, а то не посмотрю, что девчонка.

Ответить никто не успел. В этот момент из-за деревьев появился еще один неучтенный фактор, которых и без того многовато. В лице фактора выступал Мишин. Причем, появление его было странным. Даже, я бы сказал, удивительным.

Вася бежал в нашу сторону, согнувшись пополам, будто собирался своей башкой протаранить какую-то стену.

— Это что? Новый вид борьбы? Почему они все так делают? — С любопытством спросила Маша меня. Будто я мандец какой специалист в детской психологии пионеров или в деталях их жизни.

Так как мы с Фокиной изначально стояли к Васе спиной, а компания Лапина лицом, они охренели первыми. Потом уже я и девчонка обернулись, тоже, скажем так, немного удивившись.

— Не трожь Петю! — Орал Толстяк, при этом набирая скорость, которая ему вообще не свойственна. Ему и бежать то не свойственно. Но он бежал. Нёсся так, что за его спиной натурально стояла пыль столбом. Мне лично в данный момент Мишин напоминал взбесившегося носорога.

Появление Васи произошло слишком быстро для адекватной оценки происходящего всеми участниками ситуации. Поэтому мы с Фокиной просто расступились, освобождая Мишину дорогу. Потому что, ну его на хрен. Мне кажется, он уже вообще не соображает, где друг, а где враг.

Зато наши соперники пока еще находились в ступоре. Запланированная ими разборка очень быстро превращалась в какую-то сумасшедшую корриду. То я кинулся на Лапина, то Серега на лавочку, теперь вот Мишин сразу на всех. Когда пацаны поняли, что Вася не собирается останавливаться, и попытались кинуться в врассыпную, было уже слишком поздно. Толстяк, как арктический ледокол, врезался в кучку пацанов, испуганных его не совсем нормальным, скажем прямо, поведением. По роковому стечению обстоятельств, основной удар головы Мишина пришелся на Серегу. Не задался, похоже, день у Сереги. Вася просто снес Репина с места, вместе с ним налетел на лавочку, всю на ту же, потом они так же вместе совершили настоящий акробатический кульбит и улетели в кусты. В те же самые, из который Серега только недавно выбрался.

— А-а-а-а-а… вою… ать… — Донеслось из листвы и ломающихся веток. Ломались ветки, кстати, громко, впечатляюще. И Мишин, и Репин — далеко не скромной комплекции. Только если Серёга просто крепкий, Вася похож на борца сумо.

— Да что вы стоите?! — Пришел наконец в себя Лапин. — Делов всего на пять минут. Навешаем этим придуркам люлей и все.

С этими словами он бросился ко мне. Я не дурак. Тем более, мыслил уже адекватно, приступ амо́ка прошел. Поэтому тоже бросился, но в другую сторону. Биться с Лапиным, который раза в три крепче Ванечкина, упираться лоб в лоб — глупо и бессмысленно. Как говорил один известный стратег, самая успешно выигранная война — это неначатая война. Что-то около того. Кто я такой, чтоб спорить с умнейшими людьми древности?

Пару кругов вокруг скамейки мы успели сделать, когда в очередной раз инициатива перешла на нашу сторону. Пока мы с Лапиным играли в догонялки, один из его дружков кинулся наперерез, справедливо рассудив, что двое против одного — отличный план. Однако, далеко убежать не успел. У него на пути вдруг оказалась Фокина. Подробностей этого столкновения я не видел, был немного занят. Но вроде бы девчонка профессионально поставленным ударом зарядила шустрому парню под дых. Тот, как в фильме, сначала раскрылся, взмахнув руками, а потом сложился пополам и рухнул на колени. Правда, умудрился одной конечностью засандалить Фокиной в нос. Видимо, она не успела вовремя отскочить обратно.

— Ну ты, козел! — Возмутилась Фокина, ухватившись за пострадавшее место.

Мне в это время надоело гонять ревущего психованным кабаном Лапина вокруг лавочки. Я перепрыгнул через скамейку, прям с разбега, и оказался рядом с Машей. Вот сейчас Константин Викторович был бы сильно впечатлен тем, как я, оказывается, умею брать препятствия.

Рядом, в кустах стоял шум и гам. Там продолжали кататься Мишин и Серега, отчаянно друг друга мутузившие.

— Маша, я иду! — Раздался вдруг истеричный крик со стороны центральной аллеи.

— Млять…да вы что? Издевайтесь? Эта то куда… — Тихо пробормотала Фокина, зажимая нос, из которого после случайного удара, хлынула кровь.

— Вот такие же мысли. Каждый день…И ты знаешь, самое страшное, что они не издеваются. Они так живут. Искренне. — Ответил я девчонке, наблюдая, как, с какой-то хреновиной наперевес, в нашу сторону несётся Селедка.

Издалека это было похоже на метлу дворничихи. Представить не могу, откуда Тупикина ее вообще взяла. Так понимаю, она после долгого отсутствия Фокиной отправилась искать свою подругу. Потому что, как ни крути, но к Маше Селедка относиться искренне. Наверное, совершенно неожиданно для себя наткнулась на нашу большую компанию, решающую личные вопросы. Поняла, что дело пахнет жареным, схватила первое попавшееся орудие защиты и кинулась на выручку Фокиной.

Однако, это было еще не все. Следом за Тупикиной бежал злой Ряскин. Так понимаю, схема та же. Либо, как вариант, о грозящей драке могла рассказать всем как раз Селёдка. Наверное, так и было. Девчонка позвала помощь. Или тех, кто мог решить сложившуюся ситуацию своим вмешательством. Потому что за Ряскиным нёсся Константин Викторович. Вожатый выглядел не менее злым, чем Антон. Правда, в отличие от Ряскина, переживавшего за друзей, злость Прилизанного была направлена на всех нас. Я прям на расстоянии по его роже это видел. На физиономии Костика было написано открытым текстом: «Убью малолетних дебилов. Как же они меня достали!». Тем более, в свете того, что вожатый собрался вывести наш отряд в лидеры, думаю, коллективная драка, способная помешать грандиозным планам, бесила его очень сильно.

Но и на этом не все. За Константином Викторовичем бежала счастливая до одури команда по пионерболу. Полным составом, включая болельщиков. Этим вообще, мне кажется, было по хрену, куда ломиться и кого бить, лишь бы не в лес, не на спортивную площадку и не ставить очередные рекорды. А возможность избежать тренировки под руководством поехавшего крышей Константина радовала подростков неимоверно. Особенно, если учитывать, сколь интересная оказалась замена. Ясен пень, драка гораздо занимательне, чем прыжки по полю с мячом под крики вожатого.

Селедка, возглавлявшая сумасшедший коллективный забег, совершенно не обращала внимание на Прилизанного, который кричал и требовал прекратить бедлам, взять себя в руки, немедленно построиться! Особо радовало про «построиться»…

Тупикина на хрену видала приказы вожатого. Она с разбегу налетела на в конец охреневших пацанов из старшего отряда и начала без разбору лупить всех метлой. Когда я говорю всех без разбору, именно это имею в виду. Потому что в итоге досталось и Ряскину, пытавшемуся с ходу вступить в неравную битву добра со злом. И Мишину с Репиным, которые выкатились из кустов и теперь пытались запинать друг друга возле лавочки, и Федьке, который ошалел настолько, что заметив несущуюся к нам толпу, развернулся и рванул в противоположную сторону. Но… лавочка была настоящим героем дня. Само собой, Лапин не успел сориентироваться, налетел на скамейку, кувыркнулся, уткнулся головой в одно из деревьев, стоявших рядом и затих. Честно говоря, мне показалось, чтоб не терять свое лицо, Федька просто предпочел изображать из себя опоссума, который притворяется мёртвым.

— Вы что?! Вы совсем?! — Орал Константин Викторович, расстаскивая всех в разные стороны. Особенно сложно было отодрать Мишина от Серёги. Вася намертво вцепился в соперника. Я даже не подозревал, что в Толстяке скрывается столь опасный тип. Он, в момент, когда вожатый тянул его в одну сторону, а кто-то из пацанов тащил Серегу, обхватил Репина руками, ногами и по-моему, даже зубами вцепился в плечо соперника. Потому что Серега начал орать не своим голосом, требуя защиты от психа, который кидается на людей.

— Что. Это. За. Место. — Сказала Фокина, после каждого слова интонацией обозначая точку.

Я так понял, наши с ней отношения перешли на новый уровень. В свете открывшихся деталей, она больше не пыталась при мне изображать настоящую пионерку Машу. Говорила открыто, как есть. И это немного ставило в тупик. Не очень ординарное поведение для охотника.

— Адское… — Ответил я ей честно и искренне.

Мы с девчонкой стояли в стороне от того дурдома, который творился прямо перед нами. Так вышло, что именно мы являлись невольными зачинщиками всей ситуации, но при этом основное действие теперь развернулось без нашего участия.

— Черт…футболку порвали… — Фокина посмотрела на свою одежду, а потом, не долго думая, отодрала кусок и прижала его к носу. Кровь уже не лилась так сильно, однако все равно по-тихоньку капала.

— И что? Так постоянно происходит? — Маша, кивнула в сторону постпененно успокаивавшихся подростков. Наверное, все-таки присутствие вожатого оказало влияние.

— Постоянно… — Я решил, пусть бедолага знает правду. Куда его занесло. Ну, и заодно, тоже хотелось бы получить честные ответы на мои вопросы.

— Все успокоились! — Константин Викторович, наконец, навел относительный порядок в рядах пионеров. — Стоим! Не дергаемся! Друг друга не трогаем! И по порядку рассказываем мне, что здесь произошло!

Вглядели, конечно, основные участники всей истории весьма колоритно. Больше всего пострадали Мишин и Репин. У них вообще внешний вид был такой, будто оба пацана только что вышли из особо кровопролитного боя. Мало того, между собой дрались, так еще во время кувыркания в кустах их знатно подрало ветками. На лицах и других открытых частях тела у Васи с Серегой остались многочисленные царапины.

Далее, почетное второе место занимал Лапин. Нос у него распух. Под глазами начала собираться синева. Да и полет через лавочку тоже не прошёл бесследно. Уютов и двое неизвестных пацанов пострадали меньше всего. Им досталось только от метлы Селедки. Но тоже весьма нормально прилетело. Ряскин и сама Селедка выглядели слегка помятыми. Конечно, у всех вышеперечисленных лиц одежда была испорчена грязью и порвана во многих местах.

Казалось бы, все. Ситуация пришла к логическому финалу. Драка закончилась, теперь последует наказание. Честно говоря, подозреваю, Константин Викторович не собирался посвящать начальство лагеря во все случившееся. Тупо по причине того, что коллективный мордобой мог бы на корню загубить ярое желание Прилизанного занять первое место по итогам смены.

Но судьба решила внести свои коррективы. Впрочем… Почему же судьба? Не судьба. Богомол. Правда, сначала мы не знали подробностей, не догадывались, кого именно нужно благодарить за то, что на пригорке, через который со стороны основной, центральной, аллеи к лавочке шла тропинка, появились Элеонора и Гоблин. Нет, не появились. Появляются медленно, прогулочным шагом. А эти бежали. Следом за директором и его замом с неменьшей скоростью двигалась Нина Васильевна. Вот ее я ожидал увидеть в самую последнюю очередь. Тем более, Бегемот на то и есть Бегемот. От излишней физической нагрузки она раскраснелась, вспотела и тяжело дышала. Завершал вереницу столь странной компании Дядя Родя. В руках у лагерного умельца наблюдался огнетушитель.

— Константин Викторович… — Позвал я Прилизанного, который в этот момент собрал вокруг себя главные действующие лица.

То есть пятерых парней из старшего отряда, Селедку, Мишина и Ряскина. Вожатый читал им лекцию о недопустимости столь возмутительного поведения. Мол, пионеры должны дружить. Пионеры должны вместе стремиться к идеалу. А никак не бить друг другу ногами, руками и различными вспомогательными предметами. На фразе про вспомогательные предметы Костик многозначительно посмотрел на Селёдку.

Она, кстати, ухитрилась сломать метлу о кого-то из пацанов. Так что еще предстояло объяснение с нашей дворничихой. А это тоже, скажу я вам, не совсем безопасное мероприятие. Остальные подростки толпились рядом, с интересом слушая сольное выступление Константина Викторовича. Разошелся он нормально. Прямо вжился в роль лидера, призванного под своими знамёнами объединить пионеров.

Приближающейся угрозы в лице директора, Элеоноры, Бегемота, дяди Роди и огнетушителя никто, естественно ее замечал. Стоял, к тому же приличный шум и гам. Костик доказывал свои выкладки о дружбе, о правильном поведении, а Лапин пытался доказать, мол, они лично вообще не при чем.

Опасность увидели только я и Фокина. Мы по-прежнему, находились чуть в стороне, и к этой дорожке, по которой двигался педсостав, стояли лицом.

— Константин Викторович… — Снова позвал я вожатого. Если что, хотел нормально, по-человечески предупредить.

— Чего тебе, Ванечкин?! — Костик раздраженно накинулся на меня. Его, видимо, нервировало, что пришлось прервать столь шикарное выступление. Дети только-только начали проникаться словами.

— Да вообще ничего. Просто… — Договорить я не успел.

— Что происходит?! Где пожар?! Что горит?! — С ходу накинулась на Костика Элеонора.

— Мы горим? — Искренне удивился Прилизанный.

— Разойдись! — дядя Родя обошел на финише руководство, а потом, не разбираясь, что к чему, рванул пломбу на огнетушителе.

Причем, выглядел огнетушитель так, будто его собирают под вражеским огнём. Металлический цилиндр с необработанными сварочными швами, закрашенными красной краской, и каплями застывшего на корпусе металла смотрелся, прямо скажем, убого.

И все-таки, день у Серёги точно не задался… Струя из раструба ударила четко в его сторону, тогда, как остальные успели разбежаться.

— Вы чего? — Ошалев от происходящего, Константин Викторович уставился на Родиона Васильевича, который безуспешно пытался справиться с ожившим в его руках огнетушителем. — Совсем чокнулись?

— Да где горит-то? — Продолжала истерить Элеонора. — Пожарных вызвали. Они скоро будут. Нужно срочно тушить своими силами! Эвакуировать детей!

— Ничего не горит! — Константин тщетно пытался переорать заместителя директора. — У нас тут просто…

Он резко заткнулся, соображая, как назвать все, что произошло.

— Ну, все…Точно прокляли нас. Весь лагерь. Белая дама прокляла. — Выдал загробным голосом Мишин, стоявший ближе всех к дяде Роде, который, понял свою ошибку, успокоился и оставил, наконец, огнетушитель в покое. Правда, Репин, похожий теперь на человека, которого вытащили прямо из ванной, наполненной пеной, счастливее от этого не стал.

— Нина Васильевна… — Элеонора вместе с директором, одновременно обернулись к воспитателю. — Вы сказали, пожар… В лагере произошло возгорание…

— Так… Мальчик из нашего отряда прибежал. Кричал, размахивал руками. Говорил, сейчас полыхнёт. — Бегемот растерянно покрутила головой. — О! Вот он!

Все присутствующие развернулись в сторону, куда указывала Нина Васильевна.

Из-за дерева, стоявшего неподалеку, выглядывала настороженная физиономия Богомола. Видимо, когда началась паника, организованная Селедкой, он решил сообщить о происходящем Бегемоту. Уж не знаю, по какой причине кандидатура воспитателя показалась ему наиболее для этого подходящей. Та, в свою очередь, не разобравшись, после слова «полыхнёт» сделала то, что и должна сделать. Поставила в известность начальство. Те сразу вызвали пожарных и бросились к месту, где теоретически произошло возгорание. Направление указал Богомол. Нужно было понять, насколько все серьёзно и что делать с детьми. Эвакуировать их сразу или дождаться спецов.

Богомол, заметив столь пристальное внимание со стороны нескольких десятков глаз, медленно вышел из-за дерева, помахал рукой, а потом повернулся и двинулся в противоположную сторону. Судя по прямой спине и доносившемуся до нас бормотанию, он лихорадочно планировал тактическое отступление, потому что сейчас все шишки полетят на него. Буквально через два шага пацан резко сорвался с места и рванул вперед. Видимо, даже будучи полностью неадекватным, с моей точки зрения, этот придурок понял, что явился причиной, мягко говоря, небольшого недопонимания.

— Вы… — Элеонора уставилась сначала на Константина, испепеляя его глазами. Бвло такое ощущение, что из ее глаз сейчас выстрелят лазерные лучи. При этом сам Костик старался собственным телом закрыть от сурового взгляда начальства Мишина, Лапина и остальных. Естественно, хрен у него что вышло.

Затем взгляд заместителя директора перескочил на меня. Я и Фокина все так же находились на небольшом расстоянии от главного действа. Поэтому смотрелось все так, будто мы заварили какую-то хрень, а теперь наблюдаем за плодами своих трудов.

— Ванечкин… — Протянула Элеонора с весьма настораживающей интонацией. Затем внимательно изучила всех по очереди. Фокину, Селедку, Ряскина, Мишина, парней из старшего отряда. — Все, кто причастен к случившемуся, бегом в административное здание! В кабинет директора…

Она развернулась к Гоблину который, соглашаясь, кивал головой в такт словам своего зама. Удивительно, между прочим, молчаливый тип. По идее, это он должен раздавать указания. Но почему-то все время выступает Элеонора. Начальство, не сговариваясь, двинулось в сторону администрации лагеря. Через пару шагов Элеонора обернулась, посмотрела на Константина, застывшего с несчастным видом на месте, а потом рявкнула так, что с ближайших деревьев отсыпалась листва.

— Бегом!