Пионер в СССР

Глава 7.2

Что такое Касторка, я не имел ни малейшего понятия, но слово мне это не понравилось сразу. Еще больше не понравилось, что Ряскин после того, как Вася произнес свою мысль вслух, посмотрел на Толстяка с опасением и уважением. Видимо, даже он счел его предложение слишком серьёзным. Богомол просто несколько раз хрюкнул. Не до конца было понятно, что это, смех или он собирается разрыдаться.

— Касторка отвратительно воняет и мерзкая на вкус. — Высказался, наконец, Антон. — Хотя, достать ее, в принципе, можно. Думаю, в медчасти точно есть. Но как ты собираешься напоить Константина Викторовича? Мне кажется, он точно будет против.

— Так…стоп. — Я поднял руку, привлекая внимание всех участников нашего собрания. — Объясните, что это вообще такое? Тем более, раз планируется какой-то мутной ерундой вывести вожатого из строя. Он не окочурится?

Не то, чтоб меня сильно волновало состояние здоровья Прилизанного. Вообще похрену. Даже если он внезапно откинет копыта, данный факт только порадует. Но не сейчас же. И не здесь. Я такими темпами вообще никогда не выполню ни один пункт своего плана. А сегодняшняя ночь мне мандец, как нужна. Необходимо понять, что произошло с Фокиной. Вернее, кого и как занесло в Фокину. То, что там точно не друг, я уверен. У меня друзей отродясь не было. Хочу понять насколько опасен псионик, оказавшийся в Маше. Кто он вообще? Зачем ему эта девочка и это место. А главное — как?! Может, существует способ, о котором я не знаю.

— Слабительное. — Толстяк, как ни в чем ни бывало, уставился на всех нас, пожав плечами.

Я прикрыл глаза. Мысленно попытался себя успокоить. Просто у меня такое чувство, что куда я ни пойду в этом прекрасном месте — психи всегда рядом.

— Вася…Скажи, как ты думаешь, какой эффект наступает после слабительного? — Спросил я Толстяка ласковым голосом.

Мишин уставился на меня. Его лицо стало сосредоточенным и напряжённым. Очевидно в этот момент в голове Васи шел умственный процесс. Тяжело, со скрипом, непонятно, куда, но шел.

— Так, это…Пронесет его. — Выдал, наконец, Мишин.

— Потрясающие способности в дедукции. Вот знаешь, смотрю на тебя и поражаюсь. Редкого ума человек. — Я несколько раз демонстративно хлопнул в ладоши.

Мишин сарказма в моем голосе не услышал. Наоборот — гордо распрямил плечи. Типа, да, он такой!

— Да ладно, Ванечкин. — Вася даже слегка покраснел от удовольствия. — На самом деле я просто обращаю внимание на любые детали. Понимаешь? Потом анализирую их. Жизнь — это открытая книга.

— Отличная аллегория. Жаль только ты неграмотный…

Ряскин услышав мою фразу, прыснул в кулак. Даже Богомол тихо захихикал себе под нос. А вот Мишин ни хрена не понял. Сначала. Почти минуту он молчал, глядя мне в глаза. А потом опять покраснел. Только на этот раз совсем по другой причине.

— Эй, Ванечкин, ты намекаешь, что я тупой? — У Васи даже щеки стали больше. Его раздуло от обиды и возмущения, как лягушку в момент опасности.

— Мишин, я не намекаю. Прямо говорю. Ты сам подумай. Ну, хорошо, даже если удастся напоить Константина этой ерундой, что ждёт нас дальше? Он будет каждые десять-пятнадцать-двадцать минут бегать в туалет? И точно не уляжется спать. Сложно заснуть при том, что существует угроза обосраться. Слепленные из вещей манекены уже не проканают. Как часто будут приступы, мы не знаем. И что? Я совсем не против устроить Константину адски веселую ночь. Но одного не пойму. Как ты собираешься сбежать из корпуса, если по этому корпусу между туалетом и спальней будет метаться Прилизанный. Это — первое. Второе… Вам не кажется, что сто́ит переждать хотя бы несколько ночей?

— Почему? — Теперь Ряскин с искренним удивлением пялился на меня вместе с Мишиным.

— Почему?! Потому что за три дня мы успели засветиться везде и во всем. За нами наблюдают воспитатель и вожатые. Наши… — Я окинул взглядом подростков, которые суетились по комнате, готовясь к ужину. — Наши товарищи при первой же возможности задушат нас ночью. Потому что весь отряд в который раз наказывают за то, что делаем мы. И потом… я сегодня…

В голове в этот момент щёлкнуло. Черт. Передо мной сидят пацаны. Подростки. Нужно назвать им причину, которая в этом возрасте может показаться значимой.

— И вообще, у меня сегодня свидание. — Выдал я.

Ряскин, Мишин и Богомол качнулись вперед, ко мне. Как три мартышки, загипнотизированные удавом.

— Серьёзно? — У Толстяка моментально прошла вся обида, а глаза загорелись восторгом. — С девчонкой?

— Офигеть… — Ряскин хлопнул меня по плечу. — Вот это Ванечкин. И когда только успел?

Богомол ничего не стал говорить, он снова хрюкнул. Теперь его хрюк имел интонацию восхищения.

— С Фокиной. — Добил я своих товарищей.

Мишин охренел, услышав имя. И явно расстроился. Он изо всех сил старался сохранить высокомерное и слегка скучающее выражение лица, характерное для чучела лося, висящего над каминной полкой. Но получалось у него это чертовски плохо. Похоже, Вася искренне был увлечён Машей. Впрочем, Ряскин обалдел не меньше.

— С Фокиной?! — Он так громко это переспросил, что все остальные пионеры, находившиеся в комнате, застыли на месте и обернулись в нашу сторону.

— Чё уставились?! Собирайтесь, вон. Скоро жрать пойдём. — Тут же накинулся на них Мишин.

Вася явно был расстроен услышанной новостью.

— Эх…черт… — Он почесал затылок. — А я ведь сам рассчитывал…Думал на дискаче приглашу Фокину на медляк. Музыка, все дела…звезды…Сами понимаете…

— Да уж, Петька…Вот ты всех нас обскакал. — Ряскин покачал головой.

Только Богомолу было по хрену, он продолжал улыбаться и вертеть башкой, переводя взгляд с одного на другого.

Я развел руками, мол, пацаны, извините. Хотя, конечно, больших усилий стоило не заржать в голос. Они реально на полном серьёзе рассчитывали мутить с самой красивой девочкой в лагере? Идиоты, млять…Просто малолетние идиоты.

— После случая с Матильдой, это самая страшная минута в моей жизни. — Трагично произнёс Мишин. Потом посмотрел мне в глаза и с не меньшим трагизмом добавил. — Но что не сделаешь ради счастья друга…

— Кто такая Матильда? — Тут же с сочувствием поинтересовался Ряскин. Видимо, речь шла о какой-то личной драме.

Я, честно говоря хотел спросить то же самое, но по другой причине. Просто единственное, что могу представить в объятиях Мишина — это жратва. Все. Вообразить, как он заинтересовался девчонкой… Ну только если причина та же. Если у этой девчонки есть еда. Или она сама похожа на еду. Другие варианты исключаются. Для Толстяка нет ничего важнее собственного неумного аппетита.

— Матильда… О-о-о-о-о…это была очень страшная история… — Мишин понизил голос и поманил нас, намекая, чтоб мы подвинулись ближе. — Случилось все… Прошлой весной. Сплю, значит, я, никого не трогаю. И сквозь сон, как будто кто-то зовет меня по имени странным голосом. Открываю я глаза и слышу потусторонний, совершенно нечеловеческий голос:

— Ваааасяяяя…

У меня все внутри похолодело. Я думаю, уж не приснилось ли. И тут опять еще более страшным голосом:

— Ваааааасяяяяяяя……

Сердце у меня пропустило штук пять ударов. Волосы на моей голове встали дыбом, и моментально, как мне кажется, поседели. Думаю, вот это номер. Я лежал просто парализованный, не в силах сдвинуться и посмотреть, что же там.

Тут из своей комнаты мамка выглянула. Тоже проснулась. Она посмотрела куда-то вглубь коридора. В этот момент вновь раздался жуткий, нечеловеческий вой, похожий на стон, который звал меня. Мамка и говорит говорит так тихо: «Вот же сволочь…»

А я лежу, не могу разлепить губы, от сковывающего меня страха. Кое-как пересилил себя, и спросил: «Что там?»

Мишин замолчал, выдерживая паузу. Ряскин машинально подвинулся еще ближе. Учитывая, что сидел он на одной кровати с Толстяком, а места там вообще-то не очень много, ещё чуть-чуть и Рыжий просто заберётся на Васю. Даже Богомол перестал улыбаться и хихикать. Толстяк обвёл нас взглядом.

— Ну?! — Ряскин от нетерпения подпрыгнул на месте. — Мать ответила?

— Да. Кошка блюет. Утром уберу. Вот что мамка сказала. — Мишин вздохнул. — А я лежал на мокрой от пота простыне, и чувствовал, как потихоньку вставшие дыбом волосы укладываются на место…Ребята, это жутко, когда блюёт кошка. Просто ужас… Вот сейчас такое же ощущение. После признания Ванечкина…

— Тьфу, блин! — Антон вскочил с кровати. — Придурок! Думал, правда там Матильда. А у него кошка…Ну, ты, блин, и дебил…

Пацаны, тусовавшиеся по комнате, снова испуганно замолчали, уставившись на нашу компанию.

— Вам что, заняться нечем? — Набросился на них Толстяк. — Харе подслушивать.

Несколько пионеров высказались про то, что нам, всем четверым, надо лечить голову. В принципе, с этим высказыванием частично я был согласен.

— Знаешь… — Ряскин подошел ко мне, положил руку на плечо и заглянул в мои глаза. Учитывая, что он стоял, а я сидел, сделать это было не очень просто. — Мы, как настоящие друзья, обязаны помочь тебе. Касторка точно не подходит. Нам нужно сделать так, чтоб Константин Викторович или крепко уснул, или вообще ушёл из корпуса.

— Уйдет он, как же… — Мишин хмыкнул. — Слышал, что сказала Нина Васильевна? Вожатому устроиться на ночлег с раскладушкой в дверях комнаты.

В этот момент Богомол издал очередной странный звук, а потом отчетливо произнёс.

— Вожатый влюбился в вожатую. Жених и невеста.

Фраза эта вообще не имела никакого смысла. Первые несколько секунд. А потом меня осенило. Прилизанный явно увлечен Еленой Сергеевной. И если, к примеру, она назначит ему встречу, то Костик побежит, роняя тапки. Естественно, меня совсем не устраивает, чтоб Леночка реально позвала придурка на ночную прогулку. Но… Это ведь может быть не совсем правдой…

Главное, чтоб Прилизанный верил, будто у него встреча с Еленой Сергеевной. А если, к тому же, там окажется вовсе не вожатая, а, например… Элеонора… Которая живым его не выпустит до утра. Уверен, эта дамочка не подведет. Она смотрит на Константина, как Мишин на обед. Того и гляди сожрет с потрохами.

— Богомол! — Я тихо засмеялся, потирая руки, — Чертов гений… Отлично придумал.

А потом рассказал свой план всем членам нашей Сумасшедшей четвёрки.