Пирамида

Глава 6

В десять часов утра 19 декабря Валландер позвонил в банк и спросил, можно ли увеличить сумму кредита еще на двадцать тысяч крон, солгав, что неверно расслышал цену машины, которую собирается купить. Банковский служащий, ответственный за кредиты, сказал, что это не должно вызвать никаких затруднений. Нужно прийти, подписать документы и в тот же день забрать деньги. Потом Валландер позвонил Арне, у которого покупал машину, и попросил доставить ее на Мариагатан к часу. Кроме того, Арне должен был попытаться вернуть к жизни старую машину или же отбуксировать ее в свой гараж.

Эти два звонка Валландер сделал сразу после утреннего совещания. Совещание началось без четверти восемь и продолжалось два часа, но Валландер был в участке в семь. И когда он пришел, Рюдберг был уже на месте. Они пошли в комнату отдыха, где несколько полицейских с покрасневшими глазами заканчивали ночную смену. Рюдберг пил чай и ел печенье, Валландер сидел и смотрел на него.

— Слышал, ты ездил в Египет, — сказал Рюдберг. — Ну и как пирамиды?

— Высокие, — ответил Валландер. — Совершенно ни на что не похожи.

— А как отец?

— Едва не попал в тюрьму. Я его вытащил, заплатив почти десять тысяч крон штрафа. Как ты-то себя чувствуешь?

— Что-то со мной не так, — твердо сказал Рюдберг. — Не может человек вдруг потерять сознание просто от ревматизма. Что-то здесь другое. Только вот не знаю что. Но сейчас меня больше интересует Хольм, который получил пулю в затылок.

— Я уже слышал вчера от Ханссона.

Рюдберг отодвинул чашку.

— Конечно, невероятно привлекательна мысль, что сестры Эберхардссон были вовлечены в процесс доставки наркотиков. Хотя это может ударить по всей шведской ниточно-пуговичной промышленности. За границу — с вышиванием, обратно — с героином.

— Эта мысль приходила мне в голову, — сказал Валландер. — Давай поговорим позже.

По пути к своему кабинету он размышлял о том, что Рюдберг никогда еще так откровенно не говорил о своем здоровье. Значит, он уверен, что серьезно болен, иначе не сказал бы ни слова. Валландер забеспокоился.

До без четверти восемь он просматривал рапорты, скопившиеся у него на столе за время отсутствия.

Вчера он звонил Линде — когда забегал домой бросить сумку и переодеться. Она пообещала поехать в Каструп, встретить дедушку и проследить, чтобы он добрался до дома, до Лёдерупа. Тогда он еще не взял второй кредит на новую машину и не был уверен, что сможет сам привезти отца из Мальмё.

Совещание началось с того, что Валландер кратко описал свои каирские приключения и помогавшего ему офицера полиции Радвана. Затем стали обсуждать убийство Хольма. Тело было найдено на территории, подведомственной полиции Сьобо, но всего в паре сотен метров от просеки, за которой начинался Истадский участок.

— Коллеги из Сьобо рады будут отдать его нам, — сказал Мартинссон. — Особенно если учесть, что мы уже имели дело с Хольмом. Мы символически переносим труп через границу — и он наш.

Валландер спросил, в какой последовательности происходили события, и Мартинссон стал докладывать. Хольм пропал вскоре после того, как приходил сюда на допрос в день падения самолета. А когда Валландер был в Каире, какой-то мужчина, идя по лесу, увидел тело. Оно лежало на лесной дороге, и там были следы шин. Но бумажник Хольма остался нетронутым, то есть это не было убийство с целью ограбления. Больше ничего интересного для полиции там не наблюдалось. Местность была безлюдна.

Не успел Мартинссон закончить, как дверь приоткрылась и показалась голова дежурного: вызывает Интерпол. Мартинссон пошел получать сообщение. Пока его не было, Сведберг рассказывал, какую бешеную энергию развил Бьорк, чтобы отремонтировать дверь.

Вернулся Мартинссон:

— Опознали одного летчика. Педро Эспиноса, тридцати трех лет. Родился в Мадриде. Сидел в тюрьме в Испании за растрату, во Франции — за контрабанду.

— За контрабанду, — повторил Валландер, — подходит.

— Тут интересно еще вот что, — сказал Мартинссон. — Его последний известный адрес — в Марбелье. Там же, где и вилла сестер Эберхардссон.

Все замолчали. Валландер хоть и понимал, что это может оказаться просто совпадением — дом в Марбелье и разбившийся летчик, который тоже жил в этом городе, но в глубине души чувствовал, что вот-вот откроется их пока загадочная связь.

— Второй пока не опознан, — продолжал Мартинссон, — но они над этим работают.

Валландер оглядел своих сотрудников:

— Нам нужна помощь испанской полиции. Если испанские полицейские будут с нами активно сотрудничать, так же, как Радван в Каире, то они очень скоро найдут виллу сестер Эберхардссон и проведут там обыск. Искать надо сейф. И наркотики. С кем там общались сестры? Вот что нам надо узнать, причем как можно скорее.

— Кто-нибудь из нас туда поедет? — спросил Ханссон.

— Нет, — ответил Валландер. — Загорать будем летом.

Они еще раз просмотрели все материалы и распределили задания. Прежде всего следовало сосредоточиться на Ингве Леонарде Хольме. Валландер чувствовал, что все члены его команды понимают друг друга с полуслова. Совещание закончилось без четверти десять.

Сделав необходимые телефонные звонки, Валландер повесил трубку и закрыл дверь. Очень тщательно он еще раз просмотрел все материалы, которыми они располагали на сегодняшний день, по авиакатастрофе, Ингве Леонарду Хольму и сестрам Эберхардссон. В своем блокноте он нарисовал треугольник, вершинами которого стали эти три дела. Пятеро мертвы, подумал он. Два летчика, один из них испанец, разбились на самолете, который был буквально как Летучий голландец, ибо его якобы списали и сдали в металлолом после аварии в Лаосе. На самолете, который ночью пересек границу Швеции, развернулся где-то к югу от Сьобо и разбился неподалеку от побережья Моссбю. Причем на земле видели сигнальные огни, из чего следует, что самолет мог сбросить какой-то груз.

Это одна вершина треугольника.

Вторая — две сестры, которые держали в Истаде магазин «Все для шитья». Их убили выстрелами в затылок, а дом их сожгли дотла. Они оказались богатыми женщинами — в фундамент их дома был встроен сейф, и у них была вилла в Испании. Валландер провел линию, соединяющую Педро Эспиносу и сестер Эберхардссон. Между ними есть связь: Марбелья.

Третья вершина — Ингве Леонард Хольм, убитый на лесной дороге под Сьобо. О нем было известно, что он наркодилер, обладавший отлично развитой способностью заметать следы.

Но там, под Сьобо, кто-то до него добрался, подумал Валландер.

Он поднялся из-за стола и зашагал по кабинету, рассматривая треугольник. О чем это говорит? Он нарисовал точку в центре. Центр, подумал он. Где здесь центр, средоточие всего? Он продолжал рассматривать рисунок. И вдруг осознал, что фигура, которую он нарисовал, похожа на пирамиду. С большого расстояния пирамида ведь выглядит как треугольник.

Валландер снова сел за стол. Все, чем я располагаю, говорит только об одном. Произошло некое событие, нарушившее налаженную работу некоего механизма. Вероятнее всего, это событие — авиакатастрофа. Она-то и вызвала цепную реакцию, результатом которой стали три убийства, три казни.

Он начал с начала, не в силах отмахнуться от мысли о пирамиде. Может быть, там разыгрывалась какая-то непонятная жестокая игра? И действительно ли вершинами этого треугольника являются сестры Эберхардссон, Ингве Леонард Хольм и упавший самолет? И был ли еще какой-то пока неизвестный центр?

Медленно и методично он перебирал уже известные факты. Снова и снова рисовал вопросительные знаки, не замечая, как летит время. Вдруг оказалось, что уже двенадцать. Он положил ручку, надел пальто и отправился в банк. Было два градуса тепла; моросило.

Он подписал документы и получил еще двадцать тысяч крон. И нечего жалеть о деньгах, которые ушли на Египет.

Ровно в час подъехал продавец автомобилей — на его «новом» «пежо». А старый никак не хотел заводиться. Валландер не стал дожидаться автоэвакуатора, а сел в темно-синюю машину и поехал. Машина была потрепанная, пропахшая дымом, но с хорошим двигателем, а это самое главное. Он поехал к Хегескога и уже готов был развернуться и ехать назад, как вдруг передумал, разворачиваться не стал и оказался на дороге в Сьобо. Мартинссон очень подробно рассказывал, где было обнаружено тело Хольма, и он решил взглянуть на это место собственными глазами, а может, заехать и в дом, где жил Хольм.

Место, где нашли Хольма, все еще было обнесено желтой лентой, хотя полиции там уже не было. Валландер вышел из машины. Вокруг стояла тишина. Он перешагнул через заграждение и огляделся. Если кто-то хочет кого-то убить, то лучше места не найти. Он попытался представить себе, что здесь произошло. Хольм с кем-то приехал сюда. Мартинссон говорил, здесь были следы только одной машины.

Потом они заспорили, думал Валландер. Передается некий товар, должна произойти оплата. И вдруг что-то случилось. В итоге Хольм получает выстрел в затылок, а человек, убивший его, исчезает без следа.

Это мужчина, подумал Валландер. Или даже не один. Тот же или те же, кто за несколько дней до этого убил сестер Эберхардссон.

Вдруг он почувствовал, что приближается к разгадке. Вот и еще одна взаимосвязь, которую он должен был увидеть, если бы чуть подумал. Совершенно очевидно, что все это имеет отношение к наркотикам, пусть и трудно поверить, что две сестры, державшие магазинчик «Все для шитья», замешаны в такие вещи. Но Рюдберг был прав — что мы знаем об этих сестрах?

Валландер сел в машину и поехал дальше. Карта, начерченная Мартинссоном, была у него в голове. На большой развязке с юга от Сьобо повернуть направо, затем по другой дороге, с гравийным покрытием, налево, к последнему дому с правой стороны — красному строению у самой дороги. Синий почтовый ящик едва не падает на землю, неподалеку, в поле — две разбитые машины и ржавый трактор. На цепи у забора заходилась лаем собака неопределенной породы. Лай он услышал, еще не успев выйти из машины. Он вошел во двор.

Краска на доме облупилась, сточные желоба распались на куски. Собака отчаянно лаяла, скребла лапами, подрывая забор. Валландер подумал, что будет, если забор наконец упадет. Он подошел к двери и позвонил. Потом заметил, что провод звонка оборван. Постучал, подождал. Ударил в дверь покрепче, и она открылась. Он громко спросил, есть ли кто дома. Ответа не было.

Нельзя сюда входить, подумал он. Я нарушаю правила, обязательные не только для полицейского, но и для любого гражданина. Открыл дверь пошире и вошел. Отклеивающиеся обои, спертый воздух, беспорядок. Сломанные диваны, матрасы на полу. И при этом — телевизор с большим экраном и сравнительно новый видеомагнитофон. CD-плеер с большими колонками. Он снова спросил, есть ли кто дома, и опять не получил ответа. В кухне царил неописуемый хаос. В раковине — груда грязных тарелок. Бумажные сумки, пластиковые пакеты, на полу — коробки из-под пиццы, к которым проложили свои тропы муравьи.

В углу пробежала мышь. Пахло пылью. Валландер остановился перед дверью, на которой краской из баллончика было написано: «Храм Ингве», и открыл эту дверь. Внутри была настоящая кровать, но застеленная лишь нижней простыней, поверх которой лежало одеяло. Комод, два стула, радио на подоконнике. Здесь жил Ингве Леонард Хольм. Хотя и выстроил себе большой дом в Истаде. На полу валялся джемпер от спортивного костюма, в котором он был, когда Валландер его допрашивал. Валландер осторожно присел на краешек кровати, боясь, как бы она не развалилась, и осмотрелся. Вот здесь и жил этот человек, подумал он. Человек этот жил за счет того, что заманивал других в наркотический ад. От отвращения он замотал головой. Потом наклонился и заглянул под кровать. Пыль. Тапок. Несколько порнографических журналов. Он встал и начал выдвигать ящики комода. Снова журналы с голыми женщинами с раздвинутыми ногами. Белье, болеутоляющее, пластырь.

Следующий ящик. Пачка бумаги, несколько фотографий. Хольм в каком-то баре — в обеих руках по кружке пива. Пьяный, с красными глазами. Хольм в плавках на пляже — улыбается прямо в камеру. Валландер продолжал просматривать бумаги и наткнулся на старый авиабилет. Поднес его к окну. Копенгаген — Марбелья и обратно. 12 августа 1989 года. Обратно — 17 августа. Пять дней в Испании, и отнюдь не на чартерном рейсе. Он сунул билет в карман и, просмотрев остальное, задвинул ящик.

В гардеробе не было ничего интересного, только грязь и хаос. Валландер снова сел на кровать и задумался, где остальные люди, жившие в этом доме. В гостиной на столике он заметил телефон. Вышел в гостиную, позвонил в участок и поговорил в Эббой — попросил ее найти номер турагентства, где работает Анетт Бенгдтссон. Запомнил номер и, закончив разговор с Эббой, позвонил в агентство. Трубку сняла Анетт. Он представился.

— Как съездили в Каир? — спросила она.

— Отлично. Пирамиды очень высокие. В самом деле замечательно.

— Надо было побыть там подольше.

— В другой раз.

И он перешел к делу: попросил посмотреть, не улетали ли в Испанию Анна или Эмилия Эберхардссон между двенадцатым и семнадцатым августа.

— Это займет некоторое время, — сказала она.

— Я подожду, — ответил Валландер и стал смотреть на мышь в углу. Зима наступает, подумал он. Мыши возвращаются в дома. Наконец Анетт Бенгдтссон ответила.

— Анна Эберхардссон уехала из Истада десятого августа и вернулась в начале сентября.

— Спасибо, вы мне очень помогли, — поблагодарил Валландер. — И еще мне очень нужен список всех поездок сестер за прошлый год. Для расследования, — добавил он. — Я зайду к вам завтра.

Она обещала помочь. Он повесил трубку и подумал, что, будь он лет на десять помоложе, непременно бы в нее влюбился. А сейчас — уже бессмысленно. Он вышел из дома, и собака опять залаяла как сумасшедшая. Валландер подошел к ней, она успокоилась было, но как только он отошел, залаяла опять. Нужно благодарить Бога, подумал он, что Линда не живет в таком вот доме. Сколько же людей в Швеции — нормальных людей, ну, может, чуть легкомысленных — попадают в такую среду, где жизнь проходит в наркотическом тумане, слезах, отчаянии?

В четыре он вернулся в участок и рассказал Мартинссону о своей поездке и о разговоре с Анетт Бенгдтссон. Показал билет на самолет.

— Вот мы и обнаружили связь между ними. Это уже не назовешь простым совпадением.

То же самое он повторил и на совещании в пять часов. После чего каждый вернулся к выполнению своих заданий. Валландер позвонил Линде и сказал, что теперь у него есть машина, которая работает, и он сам встретит дедушку в Мальмё. Домой он пришел незадолго до семи. Позвонила Эмма Лундин. На сей раз Валландер сказал «да». Как обычно, после полуночи она ушла. На ее месте Валландер представлял себе Анетт Бенгдтссон.

На следующий день он заехал в агентство путешествий забрать список, который затребовал вчера. Там толпилось множество клиентов, жаждущих отправиться куда-нибудь на Рождество. Валландер хотел поговорить с Анетт Бенгдтссон, но у нее совсем не было времени. Еще он остановился у бывшего магазина «Все для шитья». Руины уже расчистили. Он пошел дальше и вдруг осознал, что до Рождества осталась всего неделя. Это будет первое Рождество после развода.

В тот день расследование не продвинулось ни на шаг. Валландер размышлял над своей пирамидой. Единственное, что он сделал, — дополнил ее жирной линией, соединяющей Анну Эберхардссон и Ингве Леонарда Хольма.

На следующий день, 21 декабря, Валландер поехал в Мальмё встречать отца. С каким облегчением он смотрел, как отец сходит с парома! Он довез отца прямо до Лёдерупа, а тот взахлеб рассказывал о своей замечательной поездке. Казалось, он напрочь забыл о том, что сидел в тюрьме и что Валландеру тоже пришлось слетать в Каир.

Вечером Валландер пошел на ежегодную рождественскую вечеринку полиции Истада. Он всячески избегал того, чтобы оказаться за одним столиком с Бьорком. Но тост, который произнес глава их полицейского участка, был действительно хорош. Он не поленился поднять историю полиции Истада — рассказ получился увлекательный и исполнен был мастерски. Валландер смеялся в нескольких местах.

Домой он пришел пьяным. Перед тем как уснуть, вспомнил Анетт Бенгдтссон и в следующую секунду твердо решил прекратить о ней думать.

22 декабря они вновь обсуждали, как идет расследование. Ничего нового не прибавилось. На вилле сестер испанская полиция не нашла ничего заслуживающего внимания — никаких спрятанных ценностей, абсолютно ничего. Идентификации останков второго летчика все еще ждали.

На следующий день данных прибавилось: Нюберг сообщил, что Хольма убили из того же пистолета, что и сестер Эберхардссон. Но сам пистолет исчез без следа. Валландер провел на своем рисунке еще одну линию. Связи множились, но вершина пирамиды оставалась пустой.

Предполагалось, что работа будет продолжаться и в Рождество, но Валландер знал, что это время для них потеряно. Не в последнюю очередь, потому что люди разъезжаются на каникулы, и получить какую бы то ни было информацию очень трудно.

Днем в канун Рождества шел дождь. Валландер встретил Линду на вокзале, и они вместе поехали в Лёдеруп. Она купила в подарок дедушке новый шарф, а Валландер — бутылку коньяка. Линда и Валландер готовили ужин, а дедушка, сидя за кухонным столом, рассказывал о пирамидах. Вечер проходил необычайно приятно, в основном потому что Линда умела обращаться со своим дедушкой. Порой Валландер чувствовал себя просто-таки лишним, но не обижался. Тогда он начинал думать об убитых сестрах, Хольме и самолете, упавшем посреди поля.

Вернувшись в Истад, Валландер и Линда долго разговаривали. На следующее утро Валландер проснулся поздно — ему всегда хорошо спалось, когда Линда оставалась в его квартире. День Рождества выдался ясным и морозным. Они долго гуляли в Песчаном лесу. Она рассказывала о своих мечтах и планах. В качестве рождественского подарка Валландер обещал ей возместить часть расходов, если она поедет учиться во Францию, — сколько сможет. Ближе к вечеру он проводил ее на вокзал. Он хотел отвезти ее на машине, но она предпочла поезд. Вечером Валландеру было одиноко. Он посмотрел по телевизору какой-то старый фильм, а потом стал слушать «Риголетто», сожалея, что не позвонил Рюдбергу, не пожелал счастливого Рождества. Но теперь было уже поздно.

Когда на второй день Рождества, в день подарков, Валландер в семь утра выглянул из окна, с неба на Истад сыпался дождь со снегом. Ему вспомнились теплые каирские ночи — и то, что нужно как-то отблагодарить Радвана за помощь. Он сделал пометку на листке бумаги и оставил на кухонном столе, а потом приготовил себе плотный завтрак.

В участке он появился к девяти. Поговорил с сотрудниками, которые дежурили ночью. В этом году Рождество прошло в Истаде на удивление тихо. Итак, теперь он снова серьезно займется расследованием убийств. Формально это были два разных дела, хотя он был убежден, что сестер Эберхардссон и Ингве Леонарда Хольма застрелил один и тот же человек — или люди. И не только потому, что пистолет один и манера та же. Был еще общий мотив.

Он сел за стол и уставился на свой рисунок. Потом вывел в центре пирамиды большой вопросительный знак. Вершину, к которой так стремился его отец, он должен найти.

После двух часов размышлений он понял. Им нужно сосредоточить свои усилия на выпавшей связке. Некая структура — возможно, это была какая-то организация — перестала работать, когда разбился самолет. Тогда одна или несколько неизвестных личностей быстро вышли из тени и начали действовать. И убили троих.

Спокойно, подумал Валландер. Для чего, зачем? Чтобы предотвратить утечку информации. Мертвые молчат.

Может быть, так. А может быть, совершенно иначе.

Он подошел к окну. Снег повалил гуще. Это потребует времени, подумал он. Вот с чего я начну наше следующее совещание. Мы должны понимать, что разгадка этого случая потребует времени.