Письма 1842-1845 годов

Д. Е. БЕНАРДАКИ <Около 20 июля н. ст. 1842. Гастейн.>

Посылаю вам копию с письма, которое я теперь только послал к Павлу Воиновичу [В подлиннике: Ивановичу] Нащокину. Рассмотрите ее заблаговременно и скажите, всё ли в нем как следует и согласны ли мои мысли с вашими. [а. Посылаю его вам для того именно, чтобы знать заблаговременно ваши мысли. Мне казалось, что оно согласно с вашими мыслями, если же в чем нет, то напишите мне. б. Рассмотрите ее заблаговременно и скажите, согласны ли мои мысли и в чем с вашими, и что [1. я упустил 2. следует прибавить] мною упущено из виду. ]

Решитесь ли вы так или иначе [а. Сойдетесь ли вы или нет с Нащокиным б. Решитесь ли вы одним] насчет образования вашего сына, но во всяком случае я почитаю необходимым сообщить вам при сем случае два-три слова. Предмет этот я считаю слишком важным, и потому замечанья эти я считаю долгом сообщить, хотя бы они вам были уже знакомы. [а. Верьте, что я принимаю живое участие в воспитаньи вашего сына, ибо уверен слишком сильно, что ему более, нежели кому другому [1. должно быть 2. следу<ет>] нужно <…> Кроме того, я считаю с своей стороны обязанностью сообщить Вам мои мысли по сему предмету. б. Пока что позвольте мне еще слова два сказать вам относительно воспитания вашего сына [которое, скажу вам откровенно]. Вы уже знаете, что оно меня интересует, по причинам тоже вам известным. Еще позвольте вам сообщить мои мысли по сему предмету] Бог наградил меня способностью чувствовать [Далее было: многое] глубоко и чисто многое из того, что другому доставляет только тяжелые мучения (впрочем, на свете бывает много таких людей, которых и опыт не выучит ничему [В подлиннике: никому <описка?>]) Поэт<ому я> вам скажу одну важную мы<сль> относительно воспитания, превращен<ного> в гонку. Ваш сын, кажется, уже находится в тех летах, когда, кто имеет в себе способности, становится живее к принятию всего. В эти годы имеют обычай загромаживать множеством наук и предметов и, чем более видят восприимчивости, тем более подносят ему [подносят ему разнородного] со всех сторон. Нужно, чтобы наука памяти не отнимала свободы мыслить. Теперь слишком загро<ма>жива<ют> ум множеством самых разнородных наук, и никто не чувствует страшного вреда, что уже нет времени и возможности помыслить и оглянуть [обсмотреть] взором наблюдателя самое приобретенное знание. [Далее было: а. Такое положение, как путешественника, который б. Такая невыгода, как невыгода путешественника, который [идет] одною спешит дорогою и не оглядывается по сторонам. Он уйдет далее, это правда, [нежели другой] чем тот, который]

Нынешнее обилие предметов, которые торопятся вложить [В подлиннике: внушить] в наше детище, [Далее было: похоже] не давая ему перевести духу и оглянуться, превращает его в путника, который спешит бегом по дороге, не глядя по сторонам и не останавливается нигде, чтобы оглянуться назад. Это правда, что он уйдет дальше вперед, чем тот, который останавливается на каждом возвышенном месте, но зато знает твердо, в каких местах лежит его дорога [Но зато последний обозрит и дорогу, и окрестности, дорогу, которая позади, и дорогу, которая впереди, [но и] может ясно увидеть, что можно [сделать путь короче].] и где именно есть путь в двадцать раз короче. Это важная истина.

Я в этом году особенно заметил увеличившуюся сложность наук. Старайтесь, чтобы всякая наука ему была сообщаема сколько возможно в соприкосновении с жизнью. Теперь слишком много обременяют голову, слишком сложно, слишком обширно, едва успевают перечесть и внесть в память. Зато в три года теперь не остается почти ничего в голове. Я нередко наблюдал в последнее <время, как> [И я видел уже <как>] многие, считавшиеся лучшими и показывавшие способности, делались препустыми людьми. И лучшими бывают часто те, которые почти выгнаны из заведен<ий> за небрежность и неуспехи.

Зато теперь реже явленье необыкновенных умов, гениев. Самые изобретения теперешние гораздо менее и ничтожнее прежних, и прежние изобретения, произведенные людьми менее учеными, гораздо колоссальнее. [Далее начато: Поколения изобретателей] Их остановили ремесла, и не являются теперь давно те умы, действительно самородные и обязанные самому себе своим образованием, <как> какой-нибудь простой пастух, <который> открывает силу целительного действия воды и разрешает, что и как нужно.

Еще надобна осторожность в отношении к языкам. Знать несколько языков [Языков знать несколько] недурно, [Приписано сверху: но нужно, чтобы сильно первенствовал] но вообще многоязычие вредит сильно оригинальному и национальному развитию мысли. Ум невольно начинает мыслить не в духе своем, национальном, природном и чрез то становится бледнее [менее становится чувствитель<ным>] и с тем <теряет> живость постигать предмет. [и менее постигающим]

Эта мысль не моя, но я совершенно согла<сен> с нею. [с нею согла<сен>] [Притом в России с каждым годом чувствуется], что меньше необходимо подражания! [Далее было: а. Одно душевное участие заставило меня б. Я почитаю долгом сообщить эти два замечания, но, впрочем, вы, может быть, и без меня чувствуете их важность. Воспитание [для] слишком глубокая и важная <вещь> для всех, а воспитание вашего сына, по моему <…> Повторяю опять, ему нужно более, чем кому-нибудь другому, быть воспитанным хорошо в. Если же я пишу вам, я счел долгом и обязанностью сообщить г. Вам [я говорю откровенно] и прямо сообщаю [мое мнение], ибо знаю, что я] Вот что пока я счел долгом сказать вам, [обязанностью вам заме<тить> Далее было: для дальнейших соображений] хотя может быть вы сами уже это чувствуете. Но воспитание сына вашего <меня> интересует и вы [вы уже] можете понимать почему. Вследствие этого я прошу вас [И потому вы меня обяжете, если будете] уведомлять обо всем, что вы предпримите для него. [Далее было: Почему знать, может быть, бог вразумит [меня быть полезным вам лучше] истинно полезным советом малого человека] Прощайте. Молю вас, не позабудьте уведомить меня двумя словами, чтобы знать, что письмо дошло исправно в ваши руки.

Весь ваш Гоголь.