Письма на воде (СИ)

Я заметил его не сразу. А заметив, непрерывно ощущал его взгляд. Поверь мне, Су, этот взгляд тебе бы не понравился. В нём смешались зависть, ненависть, бессилие и сожаление. Подумать только: утончённо-благородный восьмой принц Корё – и такие недостойные чувства!

Я еле сдерживался от злорадной усмешки. Ну что, Ваше разнесчастное Высочество? Здесь нет ничего моего? Что ж… Смотрите! Смотрите и давитесь злобой, которая вам, по всеобщему мнению, вовсе не присуща. Потому что сейчас, в этот момент, Хэ Су моя, а не ваша!

Я знаю, Су, что ты осудишь меня за подобные мысли. Но они были именно такими. В своё оправдание я могу лишь добавить, что они промелькнули отравленной стрелой – и пропали, потому что я был настолько поглощён тобой, что тратить время на мысленную перепалку с Ван Уком у меня не было никакого желания. И вместо этого я любовался твоей тихой улыбкой, такой светлой под этим мягким снегом, и боролся с искушением коснуться твоего лица, смахнуть с волос снежинки, глубже вдохнуть запах мёда и лотоса, который стал заметнее, когда пошёл снег. Или мне так только казалось?

Всё это было похоже на чудо, всё, что произошло со мной в тот день. Значит, не напрасно я сложил каменную башенку, раз Небеса откликнулись на мои чаяния.

И ты тоже походила на самое настоящее чудо, которое я боялся спугнуть прикосновением или вздохом. И я просто смотрел на тебя, ощущая, как же вкусно сегодня пахнет снег.

В тот вечер я отнял тебя у Ван Ука. А он отомстил мне за это много позже. Ук тоже отнял тебя у меня, но гораздо более жестоко и уже навсегда…

========== Часть I. Алые сердца Корё – 5. На небосклоне Корё ==========

Комментарий к Часть I. Алые сердца Корё – 5. На небосклоне Корё

Иллюстрация к главе: https://yadi.sk/i/y4e6VUTNIVBPiQ.

Автор – Проигравший спор ♡

Настроение: I.O.I – I Love You, I Remember You (Moon Lovers: Scarlet Heart Ryeo – OST)

Ночь рвёт мне душу – одиноко под луною;

Когда же день?

Я выйду из дому, но рядышком со мною

Одна лишь тень{?}[Отрывок из стихотворения «Слушаю рог горниста, думаю о возвращении домой» (по книге С. А. Танцуры «Время цикад: Древневосточная поэзия»).].

Гу Куан{?}[Гу Куан (727–815) – китайский поэт.]

Покои, что отвели для четвёртого принца в королевском дворце, оказались неожиданно просторными и уютными, а не какой-то там собачьей конурой у конюшен, как изначально предполагал Ван Со. До приёмного зала короля, башни звездочёта с библиотекой, купальни в Дамивоне и озера Донджи было рукой подать, и при этом окна выходили в ухоженный вишнёвый сад, за которым виднелся пруд, поросший лотосами. Вокруг разливались свет и тишина.

И всё-таки Ван Со не смог прожить там и недели.

Едва переступив порог комнаты, он почувствовал – что-то не так. Вот только что?

Он отослал служанок и методично исследовал каждый угол, но не обнаружил ничего подозрительного. Однако инстинкт подсказывал ему, что безмятежность его покоев обманчива.

Инстинкт его не подвёл.

В первую же ночь Ван Со проснулся, судорожно сжимая горло дрожащими пальцами и давясь хрипом. Он вырвался из вязкого кошмара, в котором мать, смеясь, выреза́ла у него на лбу цветок пиона. Во сне он задыхался от густого запаха цветов и омерзительно-металлического – собственной крови. Но удушье не прошло даже тогда, когда он добрался до чаши для омовений с холодной водой и вылил её себе на голову, хватая ртом клочки воздуха и капли влаги.

Не помогло. Лицо его горело, словно на лбу действительно расцветал кровавый пион, а горло стягивала невидимая петля.

Ван Со вышел в сад и до рассвета просидел на берегу пруда, вдыхая запах талого снега и звёзд, напоминающий о Хэ Су. Ночь отползала за горы, и ему постепенно становилось легче, а в ушах звучал тихий ласковый голос: «Спите спокойно. Постарайтесь не видеть плохие сны…»

Однако стоило принцу вернуться под крышу, чтобы привести себя в порядок и переодеться для завтрака с братьями, он тут же вновь начал задыхаться. Спасло его только бегство в чайную беседку на открытом воздухе.

А следующей ночью всё повторилось. Тот же кошмар, только на этот раз пионы раскровили во сне его щёки, а королева Ю злорадно смеялась, любуясь острым лезвием в своей руке, ронявшим багровые бусины ему на грудь, и повторяла:

– От тебя несёт кровью! Ты – животное. Животное!

Стоя на коленях у самой кромки воды и по-звериному вонзая онемевшие от напряжения пальцы в мёрзлую землю, Ван Со силился вздохнуть, но воздух никак не проталкивался в его лёгкие, словно горло перекрывал комок мокрой глины. Прокашлявшись и наконец-то глотнув ночную прохладу, принц вытер невольные слёзы.

По тёмной глади пруда плавали увядшие прошлогодние лотосы, хранившие слабый аромат.

И вдруг Ван Со осенило.

Цветы!

В его покоях на бамбуковых тумбах, столах и просто на полу повсюду стояли вазы с пионами. Это они были причиной его кошмаров и удушья.

Отдышавшись под чистым звёздным небом, Ван Со дождался у пруда рассвета, а когда к нему явились служанки, потребовал убрать из комнат все пионы. Этот тошнотворный запах пережитого горя, пропитывающий всё его тело, напоминал принцу о последнем визите к матери, где он ударом меча разбил вазу с траурно-белыми живыми шарами и изрезал о фарфоровые осколки обе ладони.

Порезы зажили, а шрамы на душе – нет.

Служанки, не смея поднять на него глаза, тут же послушно вынесли все сосуды с букетами.

А к концу дня цветы появились вновь.

Ван Со вымотался на вечерней тренировке по боевым искусствам и, не спав двое суток, мечтал только о том, как снимет защиту, умоется и рухнет в постель. Но уже возле двери в спальню понял, что этому не бывать: приторный запах ядовитыми змеями сочился из каждой щели, заставляя его конвульсивно сглатывать и пятиться прочь.

Несмотря на полночный час, Ван Со вызвал служанок, а когда две тени, то и дело переламываясь пополам в поклонах, появились на веранде, указал им мечом на свою дверь и прорычал:

– Это что?

Плечи обеих служанок дёрнулись, как от удара палкой, но ответа не последовало.

– Утром я велел вам убрать цветы! Вы слышали мой приказ?

– Да, В-ваше В-высочество, – заикаясь, проговорила девушка, что была постарше и, видимо, посмелее.

Вторая служанка, побледнев, смотрела на блики света, которые хищно метал на стены и пол клинок в руках принца, жмурилась от страха и, казалось, была готова вот-вот упасть в обморок. Ван Со охотно бы ей в этом помог, но сперва ему нужно было выяснить, каким образом в его комнату вернулись эти мерзкие цветы.

– И что? – угрожающе навис он над той, что ещё была способна открывать рот.

Вид его в этот момент был страшен: раскрасневшийся после тренировочного боя с тремя стражниками, что сейчас наверняка врачевали раны у придворного лекаря, взвинченный, с ещё не растаявшим волчьим оскалом на влажном лице, к которому липли взлохмаченные волосы, Ван Со мог довести до помешательства и менее впечатлительных девушек. Но прислуживать ему поручили этим двум, видимо, в качестве наказания за какой-то проступок.

Впрочем, до душевных терзаний прислуги четвёртому принцу дела не было. Он хотел раз и навсегда избавиться от кошмаров и приступов удушья, которые грозили в конце концов осчастливить его мать.

– В-ваше В-высочество, мы выполнили ваш приказ, – пролепетала служанка, уткнувшись взглядом в его перепачканные грязью сапоги.

– Да ну? – Ван Со глубоко вдохнул, запасаясь воздухом, резким ударом ноги вышиб дверь, схватил ближайшую вазу с пионами и остервенело швырнул её в девушек. – А это что?!

Ваза полетела к той, которая собиралась, но всё никак не могла упасть в обморок. От удара в голову её спасло только то, что она вовремя потеряла сознание и тяжёлый китайский фарфор просвистел над ней, разбившись о стену.

А перед глазами у принца вдруг возникло укоризненное лицо Хэ Су, и в наступившей тишине, разбавленной только всхлипываниями старшей служанки и его собственным хриплым дыханием, он услышал шелест мягкого голоса, припорошенного снегом: «Пожалуйста, ведите себя спокойно во дворце. Не угрожайте людям и никого не убивайте…»

Ван Со мотнул головой и, вывалившись обратно в коридор, заговорил чуть спокойнее:

– Я спрашиваю, откуда здесь опять эта дрянь?

– Господин, – залепетала служанка, порываясь, но не смея помочь своей менее стойкой подруге, – распоряжение Её Величества королевы Ю… во всех спальнях дворца… из зимнего сада… принцесса Ён Хва строго следит… Ваше Высочество…

Подавив злой стон, Ван Со кивнул на дверь:

– Убрать немедленно! – и ушёл к озеру.

На следующий день проклятые пионы опять отравляли воздух его покоев.

Ван Со, скрипнув зубами, молча собрал свои вещи и направился в башню звездочёта.

***

В насыщенные жизненные планы Чжи Мона никак не входил пункт, согласно которому у него под боком, в святая святых – библиотеке и обсерватории, будет обитать принц под каким бы то ни было номером, а тем более четвёртым.

А как же священное уединение в научных изысканиях? Упоительное погружение в древние трактаты? Сосредоточенные наблюдения за небесными светилами, опять же… Не говоря уже о том, чем на самом деле занимался в башне звездочёт, когда был уверен, что его никто не видит. За это его давно бы четвертовали или сожгли на костре, хотя… Это же практиковалось в другом месте и в другое время.

Сейчас Чжи Мону было не до святой инквизиции и собственных грехов. Вконец обнаглевший четвёртый принц – вот что являлось его насущной проблемой!

– Почему здесь? – громко стонал астроном, взбегая по лестнице за Ван Со, который не глядя швырнул ему узел со своими вещами. – Принцы живут в таких роскошных и просторных помещениях! Отчего же вы решили поселиться именно здесь? Здесь живу я!

Авиационный шлем на его голове, который в Корё вызывал много странных, но вполне себе закономерных вопросов, съехал набок, придавая Чжи Мону залихватский вид, резко контрастировавший с несчастным выражением лица.

Но четвёртый принц игнорировал все его хлипкие аргументы. Он распахнул двери на балкон, обрамлявший нескромное убежище астронома по самому верху, вышел под звёзды и демонстративно улёгся на простой деревянной кровати, принадлежавшей хозяину башни.

– Это моё место! – взвизгнул Чжи Мон, не смея, однако, стащить Его Высочество с лучшего балкона в поднебесной научной обители.

– Это часть королевского дворца, – невозмутимо повернул к нему голову Ван Со. Глаза его смеялись. Вернее, один глаз, тот, что не был скрыт за густой чёлкой и маской. – И ты утверждаешь, что оно твоё?

– Я не это имел в виду, – буркнул астроном, переминаясь с ноги на ногу в дверях.

– Ну и всё, – довольно улыбнулся принц и отвернулся к небу.

Здесь, на самом верху высокой башни, оно было близким и невероятно радушным, наконец-то распахнувшим ему свои объятия.

– Нельзя врываться в чужой дом! Разве сын короля может так себя вести, а? – бубнил своё Чжи Мон, не желая сдаваться без боя, но уже понимая, что проиграл: упрямства и самоуверенности принцу, родившему в год Петуха, было не занимать.

– В моей комнате я не могу наблюдать за звёздами, – мечтательно глядя ввысь, пояснил Ван Со. Рассказывать звездочёту о пионах и кошмарах он не собирался. – Такие звёзды светят только на небосклоне Корё.

Он улыбнулся, видя в мягком свете луны лицо Хэ Су.

– Только в Корё? – недоумённо откликнулся Чжи Мон, пытаясь прикинуться дурачком. – Разве это так?

Он даже высунулся на балкон и, проследив за взглядом принца, уставился на луну, которая и в Корё, и в Чосоне, и вообще где бы то ни было (а главное – когда бы то ни было) находилась там, где ей и было положено. А вот его, придворного звездочёта, предсказавшего объединение трёх государств, сейчас нахально выживали с насиженного места!

Вернее, уже выжили.

Спор можно было не продолжать: Ван Со его больше не замечал. Он смотрел на небо и звёзды, вдыхая ночной воздух полной грудью, и знал, что сегодня не будет кошмаров и ему приснится та, чью улыбку сейчас примеряла луна.

Чжи Мон обречённо махнул рукой и ушёл вниз.

Что ещё четвёртому принцу наболтала эта неугомонная? А ведь он её предупреждал, намекал, просил – всегда следить за своими словами, тем более во дворце. Когда Хэ Су налетела на него при Ван Уке, обрадованно хватая за рукава и треща что-то про встречу через тысячу лет, Чжи Мон едва не выдал себя, опешив от подобного напора и безрассудства.

Следить за словами! Помнить, где ты находишься! И не забывать, кто ты есть.

А она? Наплевала на все его предупреждения и взялась просвещать Ван Со (ясно же, откуда он взял это мракобесие)? Рассказала об устройстве Солнечной системы? Похвасталась вылазкой Армстронга? Разъяснила на пальцах преимущества спутниковой связи перед лучшими королевскими гонцами? Не похоже. Иначе принц сейчас бы не наслаждался звёздами, которые «есть только в Корё», а проедал бы плешь ему, астроному, требуя пояснить фантазии Хэ Су.

Хотя… Это же четвёртый, а не восьмой. Может, и не проедал бы…

Пусть его… Пусть живёт тут, нахальный интервент, притесняя науку в прямом и переносном смысле! Самое главное, Ван Со здесь, в Сонгаке. Можно действовать дальше.

А что до звёзд и их воли, это Чжи Мон брал на себя.

Он вообще много чего на себя брал.

Например, сопровождал короля Тхэджо на утреннюю молитву в храм и стоял подле него, пока великий правитель преклонял колени и возносил хвалу и чаяния Небесам. В это время вся остальная королевская семья терпеливо ждала снаружи.

Хорошо, что погода сегодня стояла отменная. А вот когда шли холодные дожди, Чжи Мон, укрываясь в храме, моментами позволял себе мерзко хихикать, глядя на то, как венценосные особы ёжатся на ветру. Есть, есть в этом мире справедливость, собственно, как и в любом другом мире тоже…

Тхэджо Ван Гон страдал бессонницей, и ему было несложно встать до рассвета и явиться в храм, когда самые первые солнечные лучи лениво ползли по Сонгаку, разгоняя ночной мрак. Но этого категорически нельзя было сказать о принцах, чьи молодые организмы требовали полноценного здорового сна, которого их сегодня лишили. Поэтому все они, кроме напряжённо замершего четвёртого, отчаянно зевали и старались удержаться на ногах, изо всех сил сохраняя благопристойный и почтительный вид.

Когда король распростёрся в молитве на полу храма, будто простой смертный, стоявший рядом с ним Чжи Мон скосил глаза и едва не взвыл от смеха, заметив, как усиленно моргал четырнадцатый принц, борясь со сном, и как сдавшийся десятый просто закрыл глаза, прикорнув на плече девятого. Ван Вон то и дело отпихивал его, отчего Ван Ына качало, словно ковыль на ветру, и в итоге от особо усердного пинка девятого качнуло так, что бедный Ын уткнулся лбом стоявшему впереди Ван Ё аккурат пониже спины.

Звездочёт издал короткий булькающий звук, но тут король Тхэджо поднялся и торжественно вышел из храма навстречу принцам.

Их утренняя пытка закончилась.

Однако правитель Корё не спешил уходить. Поравнявшись с сыновьями, он внимательно посмотрел на Ван Со, открыл было рот, но так ничего и не сказав, прошествовал дальше в сопровождении наследника престола и двух королев.

Чжи Мон видел, что четвёртый принц чувствовал себя не в своей тарелке. Впервые попав на эту церемонию, он поминутно поглядывал на братьев, повторял их движения (разумеется, те, что не выходили за рамки приличий) и старательно постигал дворцовые правила, привычки и этикет.

Ван Со вообще нравилось учиться, и делал он это с большим рвением и успехами. Его время было заполнено не только боевыми тренировками, стрельбой из лука и скачками на лошадях. Он занимался с Чжи Моном историей и точными науками, учился разбираться в экономике и политике, посещая встречи министров, в свободное время бродил по дворцу, стараясь больше узнать, как и что здесь устроено, а по вечерам допоздна сидел в библиотеке над книгами или каллиграфией.

Ему нравилось чувствовать себя дома, жить насыщенно и интересно, не как в Шинчжу. Там до него никому не было дела, а чтобы ещё заниматься его образованием – такого и помыслить никто не мог. Поэтому сейчас Ван Со усердно и довольно быстро постигал всё то, на что у его братьев ушли годы.

Мне не хватало лишь одного – тебя, Су.

Встреч с тобой, перепалок, споров, уютного молчания под снегом – чего угодно, только – с тобой…

Но просто так явиться в поместье восьмого принца я не мог, а повода не находилось. И я ждал. Мечтал о новой встрече и видел тебя во сне. Знала бы ты, как часто!

Сидя за одним столом с братьями, я постоянно ловил себя на том, что предпочёл бы сейчас оказаться на горе и делить горсть засахаренных фруктов с одной озорной и милой девчонкой, которая меня не боялась…

Иногда я замирал, перебирая в пальцах какой-нибудь кусочек сушёного мандарина, и улыбался. Я замечал удивлённые взгляды, но вопросов мне не задавали. Да я бы и не ответил.

Однажды принцесса Ён Хва спросила меня при Ван Ё, кого бы мне хотелось видеть рядом с собой. И я сказал то, что думал. Мне не нужно было сокровище. Я искал ту, которой буду важен именно я. Кого не будет волновать моё уродливое лицо.

И я уже тогда верил, что нашёл. Осталось только дождаться.

Знаешь, Су, мне всегда думалось, что я умею ждать… Оказалось – это не так. Оказалось – я вообще этого не умею, когда дело касалось тебя. И в ту пору, и потом тоже. Потом – даже ещё сложнее…

Когда много лет спустя ты покинула дворец, оставив меня, в тот же самый миг я начал тебя ждать, надеялся – дождусь. Но ты не послушалась меня и ушла навсегда, в другой мир. Почему же ты не послушалась? Как ты могла?

И тогда я решил, что буду ждать тебя всю жизнь – все свои жизни! – сколько бы ни потребовалось. Только как же это тяжело, как это порой невыносимо!

Где же ты, моя Су? Помоги мне найти тебя. Помоги дождаться…

***

Ван Со возвращался от Чжи Мона в отличном настроении. Тот экзаменовал его по истории до периода Троецарствия{?}[Троецарствие (период Трёх государств) – эпоха существования на территории Корейского полуострова и Маньчжурии трёх раннефеодальных государств: Когурё, Пэкче и Силла (с I по VII в.).] и остался весьма доволен своим учеником, по крайней мере, не брюзжал, не закатывал глаза и не приводил в пример восьмого принца, который знал историю государства лучше, чем привычки и вкусы собственной жены.

Имя Ван Ука – последнее, что хотел слышать четвёртый принц, тем более в упрёках в свой адрес, поэтому старался и получил заслуженную похвалу от наставника. Теперь весь день у него был свободен, и ему хотелось…

А то, что ему хотелось, ждало его в открытой галерее. Поистине – Небеса взглянули на него с милостью и продолжали улыбаться.

Шагнув в галерею, Ван Со вдруг заметил, как впереди него, шагах в пяти, семенит Хэ Су, заглядывая во все углы, будто что-то ищет или не знает, на что ещё обратить своё птичье любопытство.

Он так ей обрадовался, что готов был подскочить и стиснуть в объятиях, однако дворец ежедневно учил его думать о своих словах и поступках, а главное – всегда помнить о последствиях. Поэтому принц просто незаметно подкрался к Хэ Су и собственническим жестом положил ей на плечо свою тяжёлую ладонь.

Другая бы подняла визг или хлопнулась в обморок, но Хэ Су лишь тихо пискнула, когда он не очень деликатно развернул её к себе и вместо приветствия коротко улыбнулся.

– Ого! Вот это да! – позабыв о подобающем поклоне, Хэ Су с открытым ртом так беззастенчиво разглядывала его так, что принцу даже стало не по себе.

– Что ты здесь делаешь? – грубовато поинтересовался Ван Со, не зная, куда деться от её испытующего взгляда.

– Вы стали совсем другим человеком! – восхищённо выдохнула девушка, не заметив его смущения и проигнорировав вопрос. Вместо этого она продолжала рассматривать его аккуратную причёску, сменившую вечно растрёпанную гриву, опрятную красивую одежду вместо старых чёрных лохмотьев и спокойное лицо, которое сперва не узнала без привычного злобного прищура и волчьего оскала.

– Вот теперь вы похожи на принца! – одобрительно заключила Хэ Су, сама в своей чудесной праздничной одежде напоминающая нежный утренний туман, низко стелящийся над цветущими розовыми лотосами.

– А я и есть принц! Я ведь им родился, – Ван Со вновь склонился к ней так близко, как позволял себе только он, абсолютно наплевав на приличия. – Ты что, шпионишь здесь за кем-то, что ли?

– Я принесла подарок королеве! – возразила Хэ Су, от негодования залившись румянцем, который только ещё больше украсил её. – И восьмой принц позволил мне осмотреть дворец.

Вот как!

Ван Со выпрямился, старательно игнорируя оскомину при упоминании Ван Ука.

– А у вас всё хорошо? – тут же заметила изменение в его настроении Хэ Су.

– Разумеется! Ты же сама говорила: здесь мои родители, братья и сёстры.

– Понятно! Дом, конечно, у вас огромный. Теперь вы видитесь с родителями каждый день?

Ощутив внутри внезапную пустоту, Ван Со замешкался с ответом и вдруг понял, что Хэ Су пропала. Покрутив головой, он обнаружил её за своей спиной, а секундой позже увидел, от кого она пряталась – по галерее в сопровождении служанок шла королева Ю, и встречи было не миновать.

Приблизившись к сыну, она процедила сквозь зубы:

– Думаешь, ты всегда будешь получать всё, что хочешь? Я отправила тебя в Шинчжу, чтобы заключить перемирие, но ты не справился, – она скривилась и отвернулась. – Вы с Уком одногодки, но тебе с ним не сравниться. Всё, что ты умеешь, – только убивать. Ты же ничего не знаешь! Зачем ты вообще здесь нужен?

Ван Со слушал, почтительно склонив голову, а внутри у него бушевала настоящая буря. Однако больше его беспокоило то, что всё это слышит Су, притаившаяся за его спиной.

– Благодарю вас за вашу заботу, – проговорил он, поднимая глаза на мать. – Я не стану для вас обузой, – он сделал паузу. – Постараюсь, – ещё одну паузу. – Изо всех сил.

Королева Ю с удивлением взглянула на сдержанную улыбку сына, и по её лицу было понятно, что его холодный сарказм незамеченным не остался.

Когда после её ухода развеялся наконец тяжёлый запах пионов, Ван Со обернулся, но Хэ Су нигде не было. Она исчезла.

Впервые после встречи с матерью принц жалел не о том, о чём привык жалеть.

***

Чхве Чжи Мон спустился с наблюдательной площадки на крыше и неожиданно наткнулся на четвёртого принца, который сидел за столом и задумчиво постукивал пальцами по каким-то бумагам.

Звездочёт полагал, что в такой час Ван Со уже отправился спать: скоро взойдёт солнце, летом светает рано, однако оказалось, что принц и вовсе не ложился. Осторожно приблизившись, Чжи Мон заглянул ему через плечо.

На столе перед принцем лежала раскрытая книга о сокровенных отношениях между мужчиной и женщиной. Эту книгу звездочёт давал листать только женатым принцам, не желая, чтобы ростки зрелости прорастали в душах и телах юных принцев преждевременно, до нужного часа. Иногда, правда, ему приходилось отнимать подобные фривольные книжонки у расшалившегося Ына или Чжона, чьи не в меру любопытные носы и длинные руки лезли в библиотеке куда ни попадя. Пусть пока забавляются игрушками или луком со стрелами. Им ещё рано.

Однако Ван Со был исключением.

Он во всём был исключением, но об этом ему знать не полагалось.

Чжи Мон едва не хмыкнул с риском обнаружить себя, увидев иллюстрацию в книге. На развороте были изображены мужчина и женщина под ветвями цветущей сакуры. В отличие от остальных рисунков в книге, здесь оба были полностью одеты. Мужчина нежно касался лица своей возлюбленной кончиками пальцев, словно бесценного сокровища, и склонялся к ней для поцелуя.

Всё. Даже странно было, что в подобную книгу включили столь целомудренную сцену.

«Чем же она приглянулась Его Высочеству?» – подумал звездочёт и тут же сам себе ответил. Женщина на иллюстрации поразительно напоминала одну молодую особу, с появлением которой в Сонгаке начал незаметно преображаться весь двор, не говоря уже о четвёртом принце. Она так походила на Хэ Су, словно художник рисовал с натуры.

– И долго ты ещё будешь пыхтеть мне в затылок? – вдруг едко осведомился Ван Со, заставив Чжи Мона подпрыгнуть.

Принц обернулся к звездочёту, и тот увидел, что остальное пространство на столе занимали звёздные карты. Причём это были даже не каталоги Ши Шеня{?}[Ши Шень (4 в. до н. э.) – китайский астроном и астролог, автор нескольких сочинений по астрономии, в том числе одного из древнейших каталогов звёздного неба.] и Гань Гуна{?}[Гань Гун (Гань Дэ) (4 в. до н. э.) – китайский астроном и астролог. Наряду с Ши Шенем считается одним из крупнейших астрономов того времени.] и не средневековые атласы Гевелия{?}[Ян Гевелий (1611–1687) – польский астроном, конструктор телескопов, основоположник селенографии, составитель атласа звёздного неба.] и Байера{?}[Иоганн Байер (1572–1625) – немецкий юрист и астроном, составитель первого звёздного атласа всей небесной сферы.]. Это были полноценные навигационные карты без рисунков, с координатной сеткой и границами участков звёздного неба.

Чжи Мон икнул и понял, что никогда ещё не был настолько близок к провалу.

– А-а-а… – глуповато заскрипел он, пытаясь сообразить, где же четвёртый принц раздобыл эти ковры из плотной, качественной бумаги. Неужели добрался до сейфа в подвале башни? Но как?

– Ты чего? – низкий голос Ван Со вывел астронома из ступора, но тот только пожал плечами и ещё раз громко икнул.

– Вода – там, – кивнул принц в сторону стола у окна.

Чжи Мон пил большими шумными глотками, ежесекундно ожидая какого-нибудь гибельного вопроса в спину. Но когда он повернулся, готовый к любому удару судьбы, принц сосредоточенно разглядывал вполне современную ему карту, на которой его, похоже, заинтересовало созвездие Дракона.

– Это что, дракон? – ткнул он пальцем в полупрозрачный измятый лист.

– Да, Ваше Высочество, – откликнулся звездочёт, позволяя себе расслабиться.

Кажется, опасность миновала. Осталось только потихоньку сложить подозрительные карты и запрятать их так, чтобы не нашли никакие археологи.

– А где он на небе? – не унимался Ван Со. – Покажешь?

– Отсюда не видно, – беспечно махнул рукой Чжи Мон, бочком подбираясь к бумагам на столе. – Оно же северное, околополярное.

Сказал – и прикусил язык, сообразив, что сболтнул лишнее.

Чёрт бы побрал любознательность четвёртого принца и его волчий нюх на всякие диковинки!

– Около… Что? Значит, на небосклоне Корё его нет? – прищурился Ван Со. – И где же ты тогда его видел?

Ситуацию надо было спасать. И проколовшийся Чжи Мон не придумал ничего лучше, чем перейти от защиты к нападению. Он приклеил на лицо ехидную улыбочку и потряс перед принцем книгой для взрослых.

– А где вы обнаружили вот это, Ваше Высочество, позвольте полюбопытствовать?

Лица Ван Со не коснулась и тень смущения, и звездочёт засомневался – а принц её вообще листал? Понял, что держит в руках? Или сразу, открыв на странице с нарисованной «Хэ Су», углубился в свои романтические мечтания?

– Я прячу такие книги подальше, – продолжал нарочито кривляться Чжи Мон, – но, если хотите, могу вам дать почитать эту и ещё парочку похожих. У меня есть занятный экземпляр «Камасутры». Вам, конечно, ещё рановато, хотя семнадцать по нынешним временам… Хм… Однако это всяко интереснее, чем звёздные карты, уверяю вас, Ваше Высочество. Конечно, с домом кисэн я не сравниваю, но нужно же постигать сокровенное, тем более принцам, на ком лежит ответственность за продолжение и сохранение династии, и вообще…

Ван Со прервал его словесный поток нетерпеливым движением руки.

– Знаешь что? Дай мне лучше книги со стихотворениями. Я хочу почитать перед сном.

Онемев от охватившего его шока (четвёртый принц – и вдруг поэзия?), Чжи Мон нашёл на полках и вручил Ван Со несколько книг.

Уже в дверях, ведущих на захваченный им балкон, принц обернулся:

– А это – он кивком указал на книгу, которую Чжи Мон по-прежнему держал в руках, раскрыв на том же развороте с нежным поцелуем, – нужно постигать вот здесь, – Ван Со постучал себе по груди кончиками пальцев. – И оно приходит само. А в дом кисэн тащи кого-нибудь другого. Ына, например.

Когда за принцем мягко закрылась дверь, Чжи Мон плюхнулся на стул, чувствуя себя последним сутенёром.

Да. Ван Со был исключением во всём.

Знаешь, Су, о чём я думал той ночью, читая стихотворения в предрассветном сумраке?

О том забавном случае в библиотеке, когда Ын обнаружил твой ответ восьмому принцу – странный рисунок, который пытались разгадать все, а смог только я.

Мне бы стоило тогда внимательнее наблюдать за Уком. Он смотрел на тебя и говорил с тобой на языке взглядов. Он говорил с тобой на языке поэзии! А я тщетно пытался понять, что происходит и почему это всё мне не нравится.

Ван Ук посылал тебе стихи, в ответ на которые ты расцветала и улыбалась? Значит, мне предстояло разобраться и в этом тоже.

Много позже, уже научившись слышать и толковать поэзию, я догадался, почему в тот раз побелел Бэк А и отчего он выбежал за тобой. По какой причине он едва не потерял рассудок от невинного стихотворения о природе, которое прислал тебе Ук.

Одна строчка, всего одна строка с тонкой, завуалированной игрой слов способна рождать и рушить чувства, как империи?

Значит, я должен был овладеть и этим искусством!

И я читал стихи, пропитываясь ими, как мыслями о тебе, читал каждую ночь, чтобы однажды заговорить с тобой на этом таинственном языке. Чтобы ты услышала меня – и улыбнулась.

Только мне.

========== Часть I. Алые сердца Корё – 6. Шрамы на крыльях ==========

Комментарий к Часть I. Алые сердца Корё – 6. Шрамы на крыльях

Иллюстрация к главе: https://yadi.sk/i/D8caMVBo0aWgKg.

Автор – Проигравший спор ♡

Настроение: Lim Do Hyuk – Goodbye (Moon Lovers: Scarlet Heart Ryeo – OST)

В тумане лёгком, словно маячки,

Они дорогу указуют мне.

Куда же та дорога приведёт?{?}[Отрывок из стихотворения «Ночью сижу на западном крыльце храма Небесных Просторов» (по книге С. А. Танцуры «Время цикад: Древневосточная поэзия»).]

Гао Ци{?}[Гао Ци (1336–1374) – китайский поэт.]

Сегодня утром я вспоминал день прощания с Мён Хи, был на её погребальном холме и принёс ей ромашки от тебя, Су. Я надеюсь, они ей понравились.

Время тянется мучительно медленно, но кажется, что Ван Ук овдовел только вчера.

Я не был близко знаком с его женой, не подозревал о её смертельном недуге, но знал, как сильно ты любила её. И относился к Мён Хи и к памяти о ней, печалясь твоими горестями и омывая её образ в душе твоими слезами.

Ты плакала, прощаясь с ней на похоронах, а у меня разрывалось сердце, Су! Мне так хотелось поддержать тебя хотя бы словами… Но когда позже я пришёл к тебе, ты сидела на веранде с Бэк А, и вам, судя по всему, не нужен был кто-то ещё. Твоё горе разделил с тобой он, а не я. И за это я просил у тебя прощения, стоя под соснами и издали наблюдая за вами, так и не решившись подойти.

И сейчас прошу – прости меня, Су, что в тот скорбный час рядом с тобой был не я.

Прости меня за каждый день, каждый трудный миг, когда меня не было рядом!

Весть о скором замужестве Хэ Су переполошила весь дворец.

Наместник Хэ, потеряв в лице Мён Хи связь с королевской семьёй, а стало быть, и влияние на другие кланы, искал возможность упрочить своё положение. И юная племянница, которая как раз вошла в брачный детородный возраст, оказалась как нельзя кстати.

Бэк А, обезумев, метался по двору. Он обещал Мён Хи заботиться о её сестре, но – брак! Так скоро после погребальной церемонии! И главное – за кого? Знать бы, за кого отдадут и куда из дворца увезут Хэ Су!

Ван Со мрачной тучей застыл посреди двора, глядя на то, как сходит с ума его младший брат. Происходящее напоминало ему кошмарный сон. Неужели всё кончится – так? Всё кончится, даже не начавшись? Су выдадут замуж, и он больше никогда её не увидит?

Эта новость раздавила его, лишив способности здраво мыслить, и в ответ на возгласы тринадцатого принца он смог выдавить из себя лишь ничего не значащее:

– Это дело семьи Хэ. Мы не имеем права вмешиваться.

Бэк А, единственный из всех братьев, с кем сблизился Ван Со, впервые за всё время после его возвращения в Сонгак посмотрел на него, как на… зверя. И неизвестно, чем бы закончился их разговор, если бы во двор не влетели Ын, Чжон, а за ними и Вон.

– Брат, это правда, что Хэ Су выдают замуж? – Ван Ын кричал так, что его, должно быть, слышали и в Хупэкче{?}[Хупэкче (Позднее Пэкче) – одно из поздних Трёх корейских государств наряду с Силла и Тхэбон (Поздним Когурё), которое было завоёвано в 936 г. Ван Гоном и присоединено к Корё.].

– Ын слышал, что её хотят выдать замуж за старика, у которого много сыновей, – вторил ему Чжон. – Она хоть знает, куда её собираются отправить?

– Это не замужество, – потрясённо ахнул Бэк А. – Её просто выгодно продали!

– Ну да, так и есть, продали, – с глуповатой улыбочкой подтвердил Ван Вон.

Сердце Ван Со ухнуло куда-то вниз, и он изо всех сил пытался совладать с собой.

Продали? Живого человека? Его Су – продали?

– Что ты сказал? – не поверил появившийся во дворе Ван Ук. – Повтори! Куда отправляют Су?

– Брат, – в отчаянии бросился к нему Ван Ын, – это же слишком! Как ты можешь такое допустить?

– Мне нужна ваша помощь, – проговорил Ван Ук, и Со неожиданно для себя посмотрел на него с искренним интересом.

Конь стрелой летел сквозь туманный лес, а рука четвёртого принца обнимала Хэ Су, съёжившуюся под тонким лиловым плащом. Им нужно было успеть покинуть Сонгак до того, как за ними вышлют погоню. Вот сейчас кончится лес, а там, за небольшой горной грядой, в тихом селении, Су приютят в семье бывшей кормилицы Ука, которая, по его словам, не откажется помочь. Страсти улягутся, а потом можно будет что-нибудь придумать, лишь бы вырвать Хэ Су из алчных лап её дядюшек, каждому из которых Ван Со лично перерезал бы ненасытную глотку, чтобы они захлебнулись собственной жадностью и кровью.

Он прижимал к себе Хэ Су и грудью чувствовал, как колотится её сердце. Его собственное эхом откликалось на этот сбивчивый стук, но принц заставлял себя смотреть вперёд и подстегивал коня. Лишь бы успеть…

– Я не думала, что вы станете помогать мне, – едва слышно проговорила Хэ Су.

– Мне не нравится, когда другие решают за человека, что ему делать и как жить, – ответил Ван Со. – Это неправильно. Такого быть не должно.

Следом за ними спешил верный Бэк А.

Лишь бы успеть!

В просвет между деревьями уже виднелись горы. Беглецам осталось преодолеть совсем немного, чтобы вырваться из лесной чащи на травянистый простор, как вдруг…

…им наперерез неспешно выехал Чхве Чжи Мон в сопровождении стражников, за которыми шли носильщики с паланкином. А чуть погодя к ним присоединились другие принцы и злорадно улыбающаяся Ён Хва.

Ван Со еле справился с порывом развернуться и скакать напролом сквозь чащу. Если бы он был один! Но к нему, дрожа, прильнула Хэ Су, рисковать жизнью которой он не имел права, поэтому лишь настороженно смотрел в невозмутимое лицо предателя-звездочёта, который спешился и направлялся к ним.

Что было у него на уме? Откуда он прослышал про их планы? Как мог оказаться так далеко от дворца у них на пути, да ещё и в сопровождении пеших стражников и паланкина? Как будто он заранее знал, где их поджидать!

– Приветствую вас, – поклонился Чжи Мон.

У четвёртого принца дёрнулись ноздри, он сжал зубы и отвернулся.

– Что привело тебя сюда? – спросил Бэк А, видя, в каком состоянии его старший брат. – Да ещё и со стражей?

– А разве это не госпожа Су из дома восьмого принца? Вы должны следовать за мной, – Чжи Мон заглянул прямо в глаза Ван Со, и тот невольно вздрогнул, крепче обхватывая девушку.

«Уступите, Ваше Высочество! – невесть каким образом прозвучал у него в ушах голос астронома. Прозвучал так отчётливо, словно тот говорил вслух. – Доверьтесь мне и уступите. Так нужно!»

Но Ван Со строптиво тряхнул головой. Не хватало ещё, чтобы ему ставил условия какой-то звездочёт.

– Следовать за тобой? Почему это? – грубо откликнулся он, игнорируя негласный призыв. – Это жених попросил помочь ему?

– Чжи Мон, – вновь примирительно заговорил Бэк А, – подумай хорошенько, как можно отдавать её замуж вот так? Тебе не жалко Хэ Су?

– Она будет жить во дворце, – слова Чжи Мона всех повергли в ступор, а сам он продолжал неотрывно смотреть в расширившиеся от изумления глаза Ван Со, который вновь услышал внутри настойчивый голос: «Принц Со, я прошу вас, уступите! Дайте мне возможность и время всё вам объяснить. Но сейчас – не противьтесь. Этим вы всё испортите!»

Хэ Су будет жить во дворце?!

«Её хотят выдать замуж за старика, у которого много сыновей!» – зазвенел в памяти Ван Со негодующий голос Чжона.

Озарение накрыло четвёртого принца вместе с волной ледяного пота, от которой мгновенно взмокли ладони, а сердце рвануло так, что это почувствовала и Хэ Су, испуганно обернувшись к нему.

Она будет жить во дворце? Замужем за стариком, у которого много сыновей? Этого не может быть! Это же…

– Госпожа Су должна выйти замуж за Его Величество, – подтвердил его чудовищную догадку Чжи Мон. – Я пришёл за ней.

«Принц Со! – его голос разрывал голову Ван Со на горящие клочки. – Дайте мне сделать то, что я должен. Промолчите!»

– Не может быть! Это так неожиданно, – откуда-то издалека прошелестел потрясённый Ван Ук.

– Дочь Ха Чжин Хэ и Гу Гу Мён, госпожа Хэ Су выходит замуж за Его Величество, – веско повторил звездочёт.

– Ты знала об этом? – склонился принц к побелевшему лицу Хэ Су.

– Понятия не имела, – пролепетала она, в поиске защиты инстинктивно прижимаясь к нему ещё теснее. – Как такое возможно?

– Хорошо, – выпрямился Ван Со. – Значит, ты никуда не пойдёшь.

«Принц, одумайтесь! Не делайте этого!» – очередной резкий окрик Чжи Мона оглушил его, но он упрямо сжал поводья, готовясь унести Хэ Су прочь от всей этой дикости. А куда – это уже второй вопрос.

– Четвёртый принц… – вслух произнёс астроном, теряя терпение и почтительность, но договорить ему не дали.

На поляне появился наместник Хэ, едва не лопаясь от важности и громкого противного смеха.

– Что происходит? – обратился к нему Ван Ук. – Хэ Су выходит замуж за короля?

– Вам уже сообщили об этом? – не переставая хихикать, осведомился его бывший родственник. – Король признал достоинства семьи Хэ и захотел породниться с нами.

– Но почему вы не сказали мне раньше, что это король?

– Мён Хи умерла, – перестал паясничать наместник. – Между нами больше нет родственных отношений. Возможно, Су понесёт ребёнка от короля, и у вас начнётся борьба за трон.

Предвкушая такую заманчивую перспективу, он вновь зашёлся гадким смехом.

Ребёнка от… короля?

Ван Со охватила паника. Сквозь несколько слоёв одежды он ощущал, как дрожит тело и гулко бьётся сердце Хэ Су.

Отдать её – королю?

Он рванулся вперёд, но его пригвоздил к месту один-единственный властный взгляд Чжи Мона.

«Стоять!» – прорычал астроном.

– Здесь не о чем говорить! – вмешалась в разговор принцесса Ён Хва. – Неужели кто-то осмелится противиться этому браку? Мы возвращаемся.

– Не подходите! – недвусмысленная угроза Ван Со вынудила стражников остановиться. – Не подходите, я сказал!

– Вы знаете, что будет, если вы ослушаетесь короля? – нахмурился Чжи Мон.

А взгляд его кричал: «Глупец! Я же сказал – молчи!»

– Отпусти её, брат! – не унималась Ён Хва. – Ты не можешь так поступить, иначе из-за неё казнят всех нас.

Ван Со закрыл глаза.

Это была правда. В гневе король мог легко лишить жизни всех, кто помогал Хэ Су сбежать из дворца. И если сейчас не отдать её, в исходе сомневаться не приходилось.

Почувствовав, как Хэ Су соскальзывает с седла, принц рванул её к себе:

– Я же сказал тебе – не надо!

– Думаю, я должна идти, – тихо откликнулась она, глядя на него печальными, как осеннее небо, глазами.

– Но ведь потом ты уже не сможешь покинуть дворец! – продолжал настаивать он.

– Я пойду, – покорно вздохнула Хэ Су. – Никто не должен пострадать из-за меня.

Ван Со в последней отчаянной попытке сопротивления обвёл взглядом притихших братьев, чья жизнь зависела от решения маленькой хрупкой девушки, у которой просто не было иного выбора.

Бэк А, насупившись, едва заметно кивнул.

Ван Ын громко шмыгнул носом, его губы дрожали, будто он сейчас заплачет.

Ван Чжон отвёл взгляд.

Ван Ук молча смотрел куда-то мимо.

Подавив злой стон, Ван Со с усилием оторвался от Хэ Су, спрыгнул с коня и, протянув к ней руки, помог спуститься. Но и тогда, схватив её за плечи, продолжал допытываться:

– Ты не будешь потом жалеть?

В ответ его словно умыл тёплый дождь – так светло и спокойно посмотрела на него та, кого он сейчас отпускал в постель к проклятому старику, будь он сотни раз его отцом и тысячи – королём.

– Не беспокойтесь за меня, – улыбнулась Хэ Су. – Я пойду и поговорю с ним.

Отступив в сторону и вонзая ногти в ладони, он смотрел, как девушка садится в паланкин.

– Выходит замуж за старика, у которого много сыновей? – рявкнул Чжон на Ына, который при этом едва не свалился с лошади. – Это был король! Где ты это вообще услышал?

– Возвращаемся во дворец! – крикнул Чжи Мон и, уже сев на лошадь, обернулся к Ван Со.

Он промолчал, но его взгляд и укоризненное движение головой сказали четвёртому принцу гораздо больше: «Ещё ничего не случилось».

– Глупая девчонка, – проговорил Ван Со, чувствуя внутри такую пустоту, которую не могли заполнить никакие обещания звездочёта.

***

Конечно, Чжи Мон не надеялся, что будет легко. Но чтобы всё оказалось настолько сложно!

Он покачивался на лошади, вышагивающей перед паланкином, и на чём свет стоит честил Хэ Су, принцев и особенно Ван Со.

Порой этот великовозрастный детский сад доводил его до смеха, но сегодня он бы всех их отстегал суровой хворостиной, да так, чтобы долго не смогли сесть в седло и впредь остерегались разводить самодеятельность. Подумать только – из-за их выходки ему пришлось на коленке перекраивать план и действовать даже не по запасному, а по авральному варианту! Хорошо хоть, что всё получилось и дороги пересеклись там, где он и рассчитывал. Конечно, за такие вольности со временем и пространством его по голове не погладят. Да чего уж там…

Но больше всего, как ни странно, Чжи Мон ругал себя. За несдержанность, которую в число своих недостатков обычно не включал. Однако Ван Со оказался настолько непредсказуемым и упёртым, что пришлось-таки прибегнуть к крайним мерам. И что теперь? Как объяснить четвёртому принцу, откуда у него в голове взялся голос звездочёта?

Хотя… Надо признать, он воспринял всё это довольно неплохо. Спокойно. Ну, это же четвёртый, а не восьмой… Ладно, разберёмся. Проблемы нужно решать по мере их поступления. Конечно, с Ван Со этот метод сбоил всё чаще, и надо бы на каждый шаг вперёд припасти по парочке шагов влево–вправо. Но сначала требуется урегулировать вопрос с неженитьбой короля. И на этот раз строго по пунктам, чтобы без осечек.

Пункт первый – Хэ Су.

Собственно, от неё каких-то выходок Чжи Мон и не ожидал. Но ему была важна одна деталь, ключевая деталь, которую требовалось вложить в голову девушки так, чтобы в нужный момент она вспомнила и сообразила, что делать. Если, конечно, другие способы не сработают.

Вернувшись во дворец, он повёл Хэ Су в Дамивон к наложнице О, которая должна была осмотреть и подготовить невесту для брачной ночи с королём. Накануне астроном наверняка заработал себе прозвище попугая, без конца напоминая строгой придворной даме обратить особое внимание на шрамы. Шрамы, госпожа! Женой короля не может стать девушка с подобными изъянами во внешности! И пусть вечером наложница О выставила его вон, устав слушать то, что она и сама прекрасно знала, Чжи Мон уповал, что испортил свою репутацию в её глазах не напрасно.

Сейчас же рядом с ним шла Хэ Су, и всё своё внимание он переключил на неё.

– Дворец Дамивон, – бодро разглагольствовал Чжи Мон на манер заправского экскурсовода, – построен для того, чтобы заботиться о здоровье королевской семьи. Здесь вы будете готовиться к браку, госпожа.

Разумеется, эта наивная простота тут же принялась за своё.

– Простите, – прервала его речь Хэ Су. – Но я вообще ничего не слышала о предстоящем браке. Не могли бы вы сообщить королю, что произошла ошибка?

Понеслось…

– Вы хотите отказать самому королю? – выпучил глаза звездочёт.

– Да неважно, король это или кто-то другой! – удивилась его простодушию Хэ Су. – Я не собираюсь выходить замуж за незнакомца!

Святые Небеса! Похоже, она до сих пор не поняла, где находится и каковы устои этого времени и места. А ведь столько уже здесь живёт! Историю надо было учить не по дорамам, а по учебникам! И что, теперь он должен объяснять ей прописные истины устройства браков эпохи Корё заодно с текущими политическими проблемами государства, неразрывно связанными с этими самыми браками?

За что ему всё это, а?

На счастье астронома, в этот момент к ним подошла наложница О, своим появлением избавив его от необходимости изворачиваться и строить из себя просветителя.

– Госпожа! – с преувеличенным энтузиазмом воскликнул Чжи Мон. – Я так сильно хотел видеть вас, что мои глаза стали просто огромными при встрече с вами!

– Это она? – осведомилась дама О, игнорируя поток его чепухи.

– Это госпожа Хэ Су из семьи Ха Чжин Хэ, – представил свою подопечную звездочёт и с облегчением добавил: – Что ж, я выполнил своё задание. Разрешите откланяться.

Поравнявшись с Хэ Су, Чжи Мон сбросил маску клоуна и, пристально глядя девушке в глаза, проговорил тихим и твёрдым голосом, разительно отличавшимся от его обычного петушиного трёпа:

– Просто. Следуйте. Своей. Судьбе.

Пункт второй. Вернее, четвёртый.

И не пункт, а принц.

С ним тактика, подходившая для Хэ Су, абсолютно не работала.

В этом Чжи Мон убедился в очередной раз, дёргаясь в руках Ван Со, который прижал его к стенке в его же собственной башне, безжалостно вцепившись в горло.

– Астроном, – сквозь зубы допрашивал его четвёртый принц, стискивая свои железные пальцы так, что Чжи Мон не мог вдохнуть. – Его Величество принудил Хэ Су к этому браку?

– Наследный принц, помогите мне, – прохрипел Чжи Мон, взывая к Ван Му, который стоял чуть поодаль вместе с Бэк А.

Но ни тот, ни другой не сдвинулись с места. Чёрт бы побрал их несвоевременную братскую солидарность!

– Ты же сам говорил мне, что кролик всегда роет два выхода из своей норки, – продолжал сдавливать его горло Ван Со. – Пока хищник стережёт один выход, кролик убегает из норки через другой. Чхве Чжи Мон, которого я знаю, не будет надеяться только на один выход. Наверняка у него есть несколько отходных путей.

Увидев, как перед глазами поплыли радужные пятна, астроном отчаянно замолотил ладонями по запястью Ван Со.

Этот принц вполне способен придушить его, и что тогда?

Убрав свою клешню от посиневшего лица звездочёта, Ван Со продолжал наступать на него, пока тот откашливался, возвращаясь в реальность.

– Ну-ка, выкладывай свой план!

– В-ваше Высочество, – просипел Чжи Мон, согнувшись и глядя куда-то в пояс четвёртому принцу. – Я бы хотел напомнить вам…

Появившийся в дверях библиотеки стражник старательно делал вид, что ничему не удивлён. Он переводил взгляд с одного на другого, пока не наткнулся на Ван Му, которому поклонился и не очень уверенно произнёс:

– Ваше Высочество, наследный принц! Король требует вас к себе незамедлительно!

Немного поколебавшись, Ван Му ушёл со стражником, оставив Чжи Мона приводить в порядок свои лёгкие, а четвёртого и тринадцатого принцев – переглядываться в ожидании.

– Ваше Высочество, – разогнулся наконец Чжи Мон. – Я бы хотел… с вами…

И он зашёлся в неожиданном приступе сухого кашля.

Ван Со выразительно посмотрел на Бэк А, и тот, коротко кивнув, покинул библиотеку вслед за наследным принцем.

В комнате воцарилась тишина, правда, длилась она недолго. Чжи Мон, подозрительно быстро оклемавшись, стоило ему оказаться наедине с Ван Со, на всякий случай отошёл подальше и теперь опасливо взирал на него из-за своего стола, заваленного бумагами и астрономическими приборами.

А Ван Со, проводив взглядом брата и дождавшись, пока за ним закроется дверь, словно по щелчку сорвался с цепи.

– Чжи Мон, ведь это бред! Ты же сам понимаешь! Всё это какая-то дикость!

Он ожесточённо ударил ногой по подставке для чтения, и та переломилась, жалобно скрипнув. Но четвёртого принца это не остановило. Оставшись один на один с астрономом, он вмиг потерял над собой контроль и начал крушить всё, что попадалось ему под руку.

«Хорошо, что телескоп я унёс утром в подвал», – мысленно похвалил себя Чжи Мон, стратегически отступая спиной к окну, за кованый сундук.

– Хэ Су – замуж? Ради блага государства? На одну ночь, после которой она превратится в никому не нужную тень во дворце? Отец сошёл с ума! – Ван Со одним ударом снёс с книжной полки несколько пухлых томов. – Он сошёл с ума! Для чего всё это нужно? У него же и без того три десятка жён! Зачем ему ещё и Хэ Су?

Его колотило от гнева.

– Чжи Мон, ведь так нельзя! Нельзя! Сделай что-нибудь! Останови это!

В голосе четвёртого принца сквозь ярость проступили рыдания, и Чжи Мон понял, что пора. Иначе Ван Со натворит такого, чего потом не исправить ни ему самому, ни кому бы то ни было. Да… Над самообладанием принца придется ещё ой как поработать.

Чёрт! Вот опять – запасной план! И опять – по вине Ван Со! А ведь он, похоже, уже готов. Только сам этого ещё не осознаёт. Рано, как же рано! Но кто мог предположить!

Чжи Мон на секунду закрыл глаза, собираясь, как перед битвой. В это время на пол полетел стеллаж с горными породами, которые астроном собирал не один год.

Всё.

Этот беспредел нужно прекращать.

– Я и пытаюсь всё это остановить, – проговорил он, глядя в затылок Ван Со, который, тяжело дыша после разрушения научной обители, опёрся руками о подоконник.

– Да неужели? – принц развернулся к нему всем телом, и по его диким глазам Чжи Мон отчётливо понял, что вслед за горными породами полетит он, причём из окна собственной же башни. – Ты что-то пытаешься сделать? А что это было, в лесу? Ты же помешал мне её спасти! Это – твоя попытка? И вообще, откуда ты там взялся?

Ну вот, дождались…

– Я должен был вернуть госпожу Су во дворец, – невозмутимо пояснил звездочёт. – И Небеса подсказали мне путь.

– Небеса подсказали? – зарычал Ван Со. – Может, это Небеса перенесли тебя от дворца вместе с паланкином и пешими стражниками прямо нам наперерез?

Чжи Мон предпочёл отмолчаться, зная, что, если не отвечать, принца в его состоянии понесёт дальше и скользкую тему можно будет замять.

Его расчёт оправдался.

Ван Со, выпрямившись, шагнул к нему, и Чжи Мон предусмотрительно шмыгнул за стол.

– Ты мог позволить нам уйти! Ты же мог!

Крик четвёртого принца и его трясущиеся от ярости руки подсказали звездочёту, что до разума Ван Со он ещё не достучался.

Нужно действовать иначе.

– И что? – едва слышно спросил Чжи Мон.

– И что? – спокойствие астронома остановило принца на полпути к нему, как каменная стена. – Сейчас Хэ Су была бы свободна!

– Сейчас Хэ Су была бы мертва, – осадил его Чжи Мон. – Вместе со всеми, кто участвовал в побеге. Кормилица восьмого принца, на которую он так неосмотрительно рассчитывал, выдала бы вас королю, не задумываясь, и к вечеру этого же дня вы все вернулись бы во дворец только затем, чтобы умереть. Я спас госпожу Хэ и ваших братьев, Ваше Высочество. Вы можете себе это уяснить?

Но четвёртый принц не сдавался:

– Откуда ты знаешь? Это тебе тоже подсказали Небеса?!

Чжи Мон выдержал паузу и вышел из-за стола.

– А теперь послушайте меня, Ваше Высочество, – чужим повелительным тоном заговорил астроном, как будто несколько минут назад не трепыхался в руках Ван Со, жалобно попискивая о пощаде. – Прекратите истерику! И выслушайте меня внимательно, – он говорил и продолжал медленно наступать на принца. – В данный момент вами движут чувства. Я это понимаю и приветствую. Однако спросите себя – что толкает вас на необдуманные поступки? Одни лишь эмоции. А вам сейчас как никогда требуются холодный рассудок, понимание и ответственность.

Чжи Мон подошёл вплотную к Ван Со, который под его немигающим взглядом пятился к стене, пока не упёрся в неё спиной.

– Вы говорите, король сошёл с ума? Думайте, всякий раз думайте, прежде чем произнести что-то вслух, тем более во дворце! А вам известно, что из-за этого брака не только вы, но и почти все принцы посходили с ума? В данный момент, к примеру, – Чжи Мон на миг прикрыл глаза и тут же вновь уставился на четвёртого принца так, что того окатила холодная волна, – в покоях королевы Хванбо собралось занятное общество. И знаете зачем?

В ответ Ван Со только помотал головой.

– Ну разумеется… А я вам расскажу. Ван Чжон умоляет королеву Ю остановить всё это, не допустить брак короля и Хэ Су. Просто потому, что он привязан к ней, как к сестре, и беспокоится о её судьбе. Восьмой принц, стоя за его спиной, пытается противиться тому же, хотя и по иным причинам. Принцесса Ён Хва запоздала, но присоединилась к их обществу, чтобы настоять совершенно на обратном.

Ван Со закрыл глаза, однако его тут же тряхнул за плечи астроном:

– А вы?

– Что – я?

– А вы, Ваше Высочество? Что думаете и собираетесь делать вы? – безжалостно бил его словами Чжи Мон. – Разнести мою библиотеку в клочья или всё-таки что-то предпринять? Даже Бэк А, который в силу бесправного положения своей семьи не может повлиять на короля и всю ситуацию в целом, пытается что-то сделать!

Принц опустил голову и вжался в стену. Звездочёт не доставал ему и до плеча, но сейчас, казалось, возвышался над ним подобно Небесам и подавлял своей правотой, от которой было не спрятаться.

Ван Со вновь увидел перед собой тринадцатого принца и вспомнил, как тот умолял его после их возвращения во дворец:

– Ты должен найти способ помочь Хэ Су! Если бы она не согласилась на этот брак, нас бы всех казнили!

Он тогда ещё спросил у Бэк А, не влюблён ли он в неё, но тот ответил:

– Ты что? Конечно же, нет. Просто Хэ Су… особенная. После смерти Мён Хи мы часто выпивали вместе с ней. И как-то она спросила меня, почему я не признался Мён Хи в своих чувствах, если так сильно любил её. Я пытался объяснить ей, что моя матушка из королевской семьи побеждённого Силла{?}[Силла – одно из Трёх древних корейских государств, наряду с Когурё и Пэкче. Находилось на юго-востоке Корейского полуострова. Пало в 935 г., став частью Корё.]. Мы все – принцы, но у всех разное положение. Тогда у семьи Хэ было более высокое положение, чем у меня, и я не мог просить руки Мён Хи. И знаешь, что ответила Хэ Су? Она потребовала, чтобы я перестал говорить о положении и статусах… Она сказала, что нужно слушать своё сердце, поступать так, как считаешь нужным, и жить так, как хочешь.

– Она говорила подобное? – изумился Ван Со. – А ты просто слушал?

– Она же не сказала ничего плохого! – вступился за Хэ Су Бэк А. – Оглянись вокруг! В Корё родственные связи кругом. К тебе хорошо относятся, только если у твоей семьи высокое положение или удачный брак! Если нам, принцам, тяжело, то каково нашему народу?

– И что? Ты хочешь устроить переворот? Хочешь изменить страну?

– Я хочу быть свободным, – просто ответил Бэк А. – Ты же тоже этого хочешь для Хэ Су? Как же она выживет во дворце без поддержки своей семьи? После сегодняшней ночи с королём она больше никогда не увидит его. Она зачахнет и умрёт в одиночестве. Так сделай что-нибудь, брат!

Сейчас Ван Со под напором этих воспоминаний и убийственных слов Чжи Мона как-то разом остыл и потерянно произнёс:

– И что мне делать?

– Слушать и запоминать, – сухо ответил астроном. – Вы просили меня обучать вас истории и политике. Вот вам урок. И начну я издалека. Империи строятся на крови. Империи крепнут на связях: кровных, брачных, политических – любых. Построить империю непросто, но удержать её сильной и значимой – гораздо труднее. И использовать для этого нужно все – все! – возможности, если действительно нужно её удержать и сделать великой. И нужно быть готовым заплатить любую цену. Любую, слышите вы меня? Иначе не стоило её воздвигать. Это раз. Запомните это, Ваше Высочество.

Ван Со волком смотрел на своего наставника и кусал губы, не понимая, к чему тот клонит и при чём здесь Хэ Су.

– Дальше. Иногда, чтобы уйти далеко вперёд, нужно вовремя остановиться. И даже сделать шаг назад, – звездочёт и сам отступил от принца, пристально вглядываясь в него, чтобы понять, достигают ли его слова цели. – Шаг назад!

– Ты что, предлагаешь мне оставить всё как есть и не вмешиваться?

– Я предлагаю вам подумать над тем, что я сказал.

– И это – всё? Вся твоя помощь и совет? Тогда нам больше не о чем разговаривать.

Ван Со оторвался от стены и направился к двери.

Да, над его импульсивностью ещё предстоит солидно потрудиться…

– Постойте, Ваше Высочество.

Принц остановился, но не обернулся, так что Чжи Мону пришлось говорить ему в спину.

– Всему. Своё. Время, – ронял он слова, будто свинцовые капли. – Услышьте меня! Вам тяжело это принять, но это нужно уметь. Учитесь. Это два.

Не успел Ван Со сделать шаг, как до него долетело:

– И ещё одно. Невозможно подняться к солнцу без жертв. Такова цена свободы и высоты полёта. Это три.

Рот четвёртого принца дёргался от всколыхнувшейся ярости. К чему все эти слова?

Звездочёт обошёл его и тяжело посмотрел прямо в глаза.

– У любой птицы, которой удаётся вырваться из клетки, остаются шрамы на крыльях, – выждав паузу, Чжи Мон с нажимом добавил: – От прежних неудачных попыток. Но это не значит, что нужно бояться и ничего не делать. Это тоже – цена свободы. Слышите вы меня?

Ван Со долго смотрел в немигающие глаза астронома, а потом опустил плечи:

– Я услышал тебя. Теперь говори, что мне нужно сделать, чтобы помочь Хэ Су?

– Взять себя в руки и усвоить ещё один урок по истории и политике, – и Чжи Мон подтолкнул его к столу, где развернул карту Корё.

***

Король Тхэджо в сопровождении первого министра шёл по коридору дворца, размышляя о жадности наместника Хэ. Он был удивлён, когда узнал, что в жёны ему прочили юную родственницу почившей супруги восьмого принца, к которой он был весьма расположен после забавной встречи у королевы Хванбо. Будь другой вариант, он не женился бы на Хэ Су, но иной подходящей девушки не нашлось, а медлить с этим браком было нельзя.

Он повернул к покоям невесты, как вдруг увидел стоявшего на коленях восьмого принца.

– Ван Ук?

– Я осмелился прийти, чтобы обсудить с вами кое-что, – проговорил принц, поднимая взгляд на короля.

– И почему же такой умный мальчик, как ты, преградил мне путь? – поинтересовался Тхэджо, заранее зная, что услышит в ответ.

– У нас очень много влиятельных родственников. Все стараются породниться с королевской семьёй. Я хотел бы узнать, для чего вы хотите породниться именно с этой семьёй.

– У меня есть очень веская причина. Мне нужна помощь семьи Хэ, чтобы остановить войну с киданями{?}[Кидани – кочевые монгольские племена, в древности населявшие территорию современной Монголии и Маньчжурии.]. Ну а ты почему так противишься этому браку?

– Дело в том… – неуверенно начал Ван Ук, но над ним чёрной глыбой вдруг вырос Ван Со и прямо обратился к королю:

– Разве нельзя решить эту проблему по-другому?

– Да что на всех вас нашло! – рявкнул, не сдержавшись, Тхэджо.

Что же это за напасть! Все будто сговорились за его спиной, от королевы Ю до самых разумных его сыновей!

– Ваше Величество, – не сдавался четвёртый принц. – Мы просим услышать нас и отменить этот брак.

– Вам что, не дорога собственная жизнь? – угрожающе нахмурился король.

Ван Со смело шагнул вперёд:

– Я нашел свидетеля, который утверждает, что Ха Чжин Хэ в сговоре с киданями. Вы должны наказать его и передать охрану границы другой семье. Назначьте Хэ магистратом города. И тогда нас ждёт перемирие. Вам не нужен брак. Есть и другие способы держать семью Хэ в рамках. Неужели вы действительно хотите породниться с ними?

Король на минуту опешил. А этот мальчик не так-то прост! Нужно приглядеться к нему повнимательнее. А пока стоит преподать ему урок.

– Этот брак неизбежен, – твёрдо сказал он, замечая, как меняются в лице оба принца. – Если я накажу семью Хэ за заговор, как вы предлагаете, к обеду северная граница нашей страны будет нарушена вражеской армией. Если я захочу проучить семью Хэ, вы не боитесь реакции других могущественных кланов? – король обращался к обоим принцам, но смотрел при этом только на Ван Со, словно вкладывал в его голову прописные политические истины. – Во дворце так не принято. Для любого действия нужна очень веская причина. Ты должен найти лучший предлог, чтобы предотвратить этот брак. Это понятно? А твоя причина – не лучшая.

Четвёртый принц, потупившись, с поклоном уступил отцу дорогу.

Неужели это – всё? Он лихорадочно пытался придумать хоть что-то, чтобы остановить короля. До спальни невесты оставалось всего лишь несколько шагов!

Оглушительный звон бьющегося фарфора заставил его поднять голову.

В коридоре, между королём и принцами, стояла Хэ Су. Из её порезанного запястья на ковёр обильно текла кровь, а рядом валялись осколки вазы.

– В таком случае я дам вам лучшую причину, – прерывисто проговорила Хэ Су, зажимая глубокую рану и морщась от боли. – Если на моём теле будет шрам, я не смогу стать женой короля. Поэтому, Ваше Величество, отмените брак и отпустите меня!

Ван Со, окаменев, с ужасом переводил взгляд с короля на неё и обратно.

И вдруг Тхэджо рассмеялся:

– А ты сильнее некоторых мужчин!

Правда, смотрел он при этом не на неё, а на четвёртого принца.

– Министр, приведите во дворец Ха Чжин Хэ, – бросил он и ушёл.

Едва Тхэджо скрылся за поворотом, силы оставили Хэ Су, и ноги её подломились. Ван Со рванулся к ней, но его вдруг словно кто-то толкнул в грудь – он отчётливо ощутил удар в рёбра.

«Шаг назад!» – прозвучал у него в ушах голос Чжи Мона, и четвёртый принц замер, глядя, как Ван Ук бросился к Хэ Су и подхватил её на руки у самого пола.

«Иногда, чтобы уйти далеко вперёд, нужно вовремя остановиться. И даже сделать шаг назад». Эти слова звездочёта бились в висках Ван Со, пока он шёл за Ван Уком, который на руках нёс бесчувственную Хэ Су к лекарю в сопровождении остальных принцев.

Выйдя из дворца, Ван Со застыл на ступенях и мрачно смотрел им вслед.

Почему? Ну почему он должен был остановиться? Неужели у восьмого принца больше прав на Хэ Су, чем у него? Почему он не мог вот так же сейчас нести её на руках, чтобы она прильнула к нему, а потом, открыв глаза, увидела его, а не Ван Ука?

Что ещё хотел сказать ему Чжи Мон? От чего предостеречь? Чему научить, будь он проклят со всеми своими знаниями и тайнами!

Ван Со поднял глаза на башню звездочёта и вздрогнул.

Под самой её крышей на балконе стоял Чжи Мон и наблюдал за происходящим во дворе, удовлетворённо сложив руки на груди. Перехватив потерянный взгляд Ван Со, астроном вдруг подмигнул ему и улыбнулся.

Всё шло по плану.

***

Третьим пунктом в плане Чжи Мона значился король.

Тут ожидать чего-то конкретного было нелегко, но зато астроном и ближайший советник мог рассчитывать на своё немалое влияние и авторитет.

Отменив брак и тем самым ночь его консумации, король заперся в приёмном зале и до утра разбирался с документами, выискивая следы причастности семьи Ха Чжин Хэ к заговору против престола.

Чжи Мон, с переменным успехом сражаясь с зевотой, наконец не выдержал:

– Ваше Величество, – осторожно начал он, видя, что Тхэджо и не думает заканчивать с делами. – Звёзды ушли, и скоро взойдёт солнце. Вам нужно отдохнуть, чтобы иметь силы для борьбы.

– Всё в порядке, – сухо обронил король, не отрываясь от очередного свитка.

Чёрт бы побрал его бессонницу! Но, может, так будет даже проще.

– Ваше Величество, – решился задать свой главный вопрос звездочёт. – Вы определились, что будете делать с дочерью семьи Хэ?

– Хотя мне и жаль её, – вздохнул король, – нельзя простить её неподчинение приказу. – Она станет рабыней.

И он решительно взял в руки следующий свиток.

Чжи Мон почувствовал, как у него непроизвольно дёргаются усы.

Он придал своему лицу выражение спонтанного энтузиазма и как бы невзначай предложил:

– А почему бы не позволить ей жить во дворце, как придворной даме? Королева Ю и королева Хванбо спрашивали о ней, – он вдруг как будто что-то вспомнил: – И госпожа Кван Чжу Вон интересовалась ею!

– Я уверен, что это проделки принцев, – прозорливо заметил король, покосившись на звездочёта, и в сердцах отшвырнул свиток. – Что у неё за отношения с ними? Восьмой и четвёртый принцы вообще посмели ко мне явиться просить за неё! – он недовольно покачал головой. – Нет. Я не хочу больше неприятностей.

Чжи Мон едва не топнул ногой от досады.

Ещё один упёртый баран! Ясно, в кого пошли сыновья, особенно четвёртый.

Что ж, придётся пускать в ход тяжёлую артиллерию.

– Но… наложница О из дворца Дамивон также просила за неё, – вкрадчиво добавил он, не спуская внимательного взгляда с короля и по вытянувшемуся лицу монарха понял, что контрольный выстрел попал в цель.

– Дамивон? – заинтересованно переспросил Тхэджо.

– Я слышал, Хэ Су хорошо разбирается в косметике и травах, – схватил быка за рога ушлый звездочёт. – У неё очень большие знания. Она будет весьма полезна королевской семье, если мы оставим её.

Улыбка короля свидетельствовала о том, что план Чжи Мона сработал до конца.

***

– Ей удалось избежать смерти, – потрясённо выдохнул Ван Со, глядя на то, как его братья, словно бестолковые воробьи, крутились и чирикали вокруг Хэ Су.

Он стоял рядом с Чхве Чжи Моном у дворца Дамивон, куда астроном провожал девушку, которой предстояло стать придворной дамой под началом госпожи О.

– Это судьба, – коротко ответил Чжи Мон, игнорируя проницательный испытывающий взгляд четвёртого принца. Этот взгляд словно спрашивал: «А только ли судьба? Или кто-то помог судьбе проявить подобное великодушие?»

Как бы там ни было, Хэ Су осталась жива и не покинула дворец. И Ван Со наблюдал за ней, даже на расстоянии ощущая свежесть лотоса и медовый запах её волос, напомнивший ему о той бешеной скачке по лесу, когда он прижимал её к себе, пытаясь спасти от замужества.

От него не укрылся ни детский испуг Ван Ына, который то и дело поглядывал на повязку на руке Хэ Су и даже пару раз осторожно потрогал ткань, ни преувеличенный энтузиазм Чжона, ни мягкий укор в глазах Бэк А.

Но больше всего Ван Со не нравилось выражение, с которым Хэ Су смотрела на восьмого принца. Если бы её, истекающую кровью, нёс на руках он, а не Ван Ук, быть может, сейчас она так же смотрела бы на него. Может быть…

А ещё четвёртый принц заметил, как в Хэ Су что-то неуловимо изменилось. Было нечто такое в её взгляде, что она переводила с одного принца на другого, как будто что-то выискивая в них, ответ на какой-то мучающий её вопрос. Избежав брака с королём и вернувшись в сознание, Хэ Су словно утратила свою детскую непосредственность. Словно там, где она побывала в беспамятстве, ей что-то открылось.

Что это, четвёртый принц не знал и продолжал пристально смотреть на неё даже тогда, когда она прошла мимо, поклонившись ему, но так и не подняв на него глаз.

«Шрамы на крыльях», – вдруг вспомнилась Ван Со фраза Чжи Мона, когда он увидел тугую повязку на запястье Хэ Су. – «У любой птицы, которой удаётся вырваться из клетки, остаются шрамы на крыльях от прежних неудачных попыток. Но это не значит, что нужно бояться и ничего не делать. Это тоже – цена свободы».

Хэ Су скрылась в дверях Дамивона, а четвёртый принц ещё долго смотрел ей вслед. К его чувству, которое он испытывал к этой необыкновенной девушке, ещё не до конца понятому им, примешивалось нечто большее, чему ещё предстояло научиться.

Шрамы на крыльях. Цена свободы.

Но можно ли с ними взлететь? И как высоко?

Я не понимал тогда, что происходит, но мне казалось, вот-вот пойму, будто пытался поймать рукой набегающую волну – и не мог.

Я был потрясён твоей силой и мужеством, Су. Восхищался твоим стремлением к свободе, о которой ты говорила Бэк А. Король отменил брак из-за шрама. Клан Хэ, став участником заговора, потерял возможность давить на тебя и использовать в своих корыстных целях. Ты осталась жива и не покинула дворец. И всё это благодаря твоей убеждённости в праве выбора собственного пути, в праве на счастье.

Сейчас, думая об этом, я вспоминаю уроки, которые преподали мне Чхве Чжи Мон и король Тхэджо в те дни.

Империи строятся на крови и крепнут на связях. Чтобы удержать империю, нужно быть готовым заплатить любую цену.

Иногда, чтобы уйти далеко вперёд, стоит вовремя остановиться и сделать шаг назад.

Всему своё время.

Я усвоил эти уроки. И сполна заплатил за науку. Заплатил самым дорогим, что у меня было. Потому что прежде всего мне следовало придать значение тому, чему научила меня в той ситуации ты, Су.

Помимо чувств, должны быть понимание, ответственность и забота.

Нужно всегда слушать своё сердце и следовать его зову.

Мне страшно осознавать сейчас, что я сделал неверный выбор. Было ли это моей ошибкой или велением судьбы, как утверждал Чхве Чжи Мон? Я не знаю.

И вновь прошу – прости меня, Су. Прости, что меня не было рядом с тобой, когда я был тебе нужен, и особенно – когда мне больше всего на свете нужна была ты…

========== Часть I. Алые сердца Корё – 7. Вместе с кожей ==========

Комментарий к Часть I. Алые сердца Корё – 7. Вместе с кожей

Иллюстрации к главе:

https://yadi.sk/i/PpBeJ8Uf870tfg

https://yadi.sk/i/bOc4V3953G_bFQ.

Автор – Проигравший спор ♡

Настроение: Baek Ah Yeon – A Lot Like Love (Moon Lovers: Scarlet Heart Ryeo – OST)

Диких цветов заросли так хороши.

Голос птицы в теснине столь одинок и чист.

Вам ночью не спится{?}[Отрывок из стихотворения «Посетил горную обитель почтенного Тань Сина в храме Ганьхуасы» (пер. А. Штейнберга).].

Ван Вэй

Цикады трещали так, что заглушали плеск воды в озере Донджи. Знойный полдень обволакивал дремотой и густым, терпким запахом разнотравья, который хотелось пить и смаковать на губах.

Четвёртый принц лежал в траве на берегу под ослепительно голубым небом, на котором не виднелось ни единого облачка. Таким же безоблачным, как это летнее небо, было и его настроение. Над ним, давая лёгкую ароматную тень, цвели камелии и магнолии, и он, закрыв глаза, вдыхал их благоухание и вспоминал недавнюю прогулку с Хэ Су.

Он специально поджидал её в переходах дворца Дамивон, надеясь на встречу. Ему просто хотелось увидеть её, поговорить с ней, побыть рядом. И он стоял в коридоре у покоев наложницы О, где, по словам одной служанки, и находилась новая придворная дама.

Хэ Су выпорхнула из дверей в неброской форменной одежде, со скромной причёской без лишних украшений и всё же показалась Ван Со красивее, чем когда-либо. Она напомнила ему мандаринку, которыми он любовался на озере: такая она была маленькая, яркая и милая.

Принц мог бы сказать, что скучал по ней и беспокоился, всё ли у неё хорошо, но вместо этого молча шёл рядом, слушая её мелодичный, как живой летний ручей, голос.

– Сначала я немного волновалась, но думаю, что у меня здесь всё будет в порядке, – щебетала Хэ Су, поглядывая на него. – Ведь я неплохо разбираюсь в косметике. А вы знали об этом? Ведь не знали же? – её свежий смех коснулся щеки Ван Со. – Хотя это и неважно. Просто приходите ко мне в гости почаще.

В гости? А он зачем пришёл? Как называется то, зачем он здесь?

Если бы Хэ Су спросила прямо, принц растерялся бы и не ответил. Но она не спросила, а с лёгкой виноватой улыбкой проговорила:

– Ах да, забыла! Вы ведь чуть не пострадали из-за меня. А я вас так и не поблагодарила, – она постучала себя ладошкой по лбу и радостно выдохнула: – Как бы там ни было, разве это не здорово, что я не выйду замуж за короля?

Ван Со, резко повернувшись к Хэ Су, схватил её за руку, как раз там, где наверняка всё ещё саднил недавний порез, и дёрнул её к себе, пытливо вглядываясь в лицо, не веря в то, что она может так просто обо всём этом рассуждать.

– Ты же могла умереть! – воскликнул он с упрёком, вспомнив, как струилась кровь из её запястья на ковёр, окрашивая в пурпур расшитую персидскую ткань и белоснежные осколки фарфоровой вазы. И ему вновь стало страшно, как тогда.

Ван Со давно привык к крови. Она не волновала его ни на телах врагов, ни на мече, ни на собственной коже. Он равнодушно воспринимал её запах и цвет, её вкус во рту, даже то, что она означала: боль, страдание и смерть. Однако когда он увидел рану Хэ Су, в нём всё перевернулось и он впервые испытал страх, связанный с видом крови.

Он испугался за жизнь Су.

И сейчас, крепко сжимая её узкое запястье, чувствовал, как эта самая кровь, которую он не мог больше спокойно видеть, пульсировала под тонкой, словно бумажной кожей.

– Ты могла погибнуть! – повторил он. – Будь твоя рана чуть глубже, ты бы умерла!

– Но не умерла же… – тихо откликнулась Хэ Су, уткнувшись взглядом ему в грудь и вмиг растеряв всю свою птичью весёлость.

Ван Со встряхнул её, заставляя смотреть в глаза.

– Ты хоть понимаешь, каково это – жить со шрамами на теле? – сердито допытывался он, поражаясь легкомыслию Хэ Су и тому, как просто она могла говорить о телесных увечьях, способных искалечить всю жизнь. – Ты так счастлива, что стала служанкой? Да ты, быть может, больше никогда не ступишь за пределы дворца! Этого ты не боишься? Зачем нужно было заходить так далеко?

Перед его глазами вновь красным пламенем вспыхнуло свадебное одеяние Хэ Су, её руки, перепачканные в крови, и он сильнее сжал её запястье, не замечая, что девушка морщится от боли.

– Ты же могла просто выйти замуж! – он сказал это и почувствовал, как под ним качнулась земля.

– Не знаю, не вышла – и всё! – воскликнула Хэ Су, и земля тут же перестала качаться.

Ван Со смотрел в ореховые глаза, которые больше не смеялись. Наоборот, в них набухали слёзы.

– Если не можешь ничего изменить, просто закрой глаза и иди к королю, – всхлипывая, говорила ему Хэ Су. – Так я приказала себе, но не смогла это сделать. Не смогла! Кроме меня самой, никто не сумеет мне помочь. Я вдруг подумала так и… разбила вазу. Это было мгновенное решение.

Своим признанием и неожиданной, но такой беззащитной силой она выворачивала душу принца наизнанку.

– Глупая девчонка, – прошептал он, глядя на её мокрые щёки и подрагивающие губы. – Больше не делай подобное, слышишь? Я тебе не прощу…

В тот день они ещё долго гуляли по берегу озера Донджи, и Ван Со рассказывал Хэ Су о дворце, где теперь ей предстояло жить и работать.

– Здесь все одиноки, – завершил он свой рассказ и очень удивился, услышав в ответ:

– Но я не одинока, и у меня всё хорошо! – Хэ Су улыбалась и уже не казалась расстроенной.

– Ты не одинока? – переспросил принц.

– Вы же здесь, со мной! – Хэ Су коснулась его плеча. – Разве я одинока?

Ван Со только покачал головой:

– Твоя наивность до добра не доведёт.

– Но ведь все, кто здесь живут, тоже люди. Поэтому я думаю, что справлюсь.

– Я надеюсь, – улыбнулся он. – Теперь, когда сумасбродная девчонка здесь, во дворце точно не будет скучно.

Хэ Су не переставала его изумлять. Забыв об их короткой размолвке, она уже вся светилась и раскрывалась, как цветок после дождя. Ушли тучи, растеклось по небу солнце – и вот она уже сияла рядом с ним, озаряя его своей улыбкой.

Ван Со приоткрыл глаза и сквозь ресницы посмотрел на небо. Иногда ему и самому хотелось верить, что Хэ Су права, что во дворце тоже живут люди, а стало быть, можно просто радоваться каждому дню, не боясь удара в спину.

И действительно, в последнее время здесь с ним случалось всё больше хорошего.

Прежде всего, теперь Су была рядом. Королеву Ю он почти не встречал. Постепенно сближаясь с братьями, вместе с ними он ходил на занятия, играл в их странные, но забавные игры: в конный бой, например. Ван Со усмехнулся, вспомнив, как накануне в этой игре переругивались Чжон и Ын, стремясь сорвать друг у друга пёрышко с головы.

А недавно во дворец прибыл генерал Пак Су Кён, который с детства обучал его боевым искусствам. Генерал единственный был добр к нему в Шинчжу, и принц уважал его прямоту, силу духа и мастерство. И хотя этот матёрый воин, далёкий от дворцовых интриг, не одобрил его чрезмерное увлечение книгами и беспокоился о том, что боевые навыки принца ослабнут, если он будет меньше тренироваться и больше заниматься науками, Ван Со с удовольствием беседовал с ним, веско и аргументированно отвечая на его упрёки и опасения.

Была, правда, одна вещь, которая после разговора с генералом не выходила у него из головы. Пак Су Кён только казался неотёсанным воякой, грубым и простоватым, но Ван Со прекрасно знал, что это не так. Этому человеку была присуща мудрость, глубинная, мощная, вызревшая на суровом жизненном опыте, полученном в боях и при дворе, где генерал появлялся нечасто, но сразу видел и верно оценивал расстановку сил, как на поле сражения.

Прощаясь, наставник долго смотрел ему в лицо, словно что-то выискивая, а потом спросил:

– Вы не собираетесь вернуться в Шинчжу, когда наиграетесь во всю эту вашу политику и начитаетесь заумных книжонок?

– А почему я должен вернуться? – ощетинился Ван Со. – Я же принц! Мне хочется жить здесь, чтобы понять, что так настойчиво толкает к трону мою матушку и братьев.

– Прежде всего, вы должны понять, что в Сонгаке в конце концов останется только один из принцев, – тяжело ответил генерал Пак, – тот, кто взойдет на трон. Подумайте, какова настоящая причина, по которой хотите остаться здесь вы.

И Ван Со думал об этом. Он думал об этом даже теперь, разомлев под мягкими лучами солнца, слушая неугомонных цикад.

Он присягнул на верность наследному принцу, поклявшись королю стать опорой и щитом для Ван Му. Он сказал Ван Ё, что это – единственное, зачем он здесь.

Но так ли это было на самом деле, вернее, только ли преданность держала его во дворце? Или теперь причина крылась ещё и в одной необыкновенной девчонке, которая запала ему в душу?

Ван Со вытянул руку, не глядя сорвал несколько цветочных головок и поднёс их к лицу. Это оказались ромашки. Он лениво разглядывал их, перебирая пальцами белоснежные шёлковые лепестки, трогая шершавую сердцевину, и прислушивался к ощущениям, которые вызывали в нём эти прикосновения.

Он не привык любоваться красивыми вещами. Не умел этого и не знал толком, что считать красивым, а что нет. Его никто этому не учил, не разъяснял, не показывал. Красивых вещей в его жизни просто не было. Он сторонился их, прячась за своё уродство, считая себя проклятым и недостойным красоты. Ему не доводилось их касаться, он просто не смел и не представлял, какие они на ощупь – все эти вещи, которые люди называли красивыми.

И ему казалось, что все они, как цветы. Хрупкие – чуть сильнее дёрнешь за лепесток – и искалечишь. Нежные – и не сразу почувствуешь пальцами их прозрачную ласку. Тонко, неуловимо пахнущие – как лотосы или глицинии, чей запах обволакивал, успокаивал и исцелял от грусти.

Ван Со сорвал ромашку, выбрав самую крупную, и поднес её ко рту, перекатывая тонкий стебель между пальцами. Закрыл глаза, целиком отдаваясь этим ощущениям – трепетным прикосновениям прохладной шелковистой ласки к своим приоткрытым губам.

Он подбросил в воздух горсть оборванных лепестков и замер, наслаждаясь тем, как они падали ему на веки, щёки и шею, невесомо касаясь кожи, ставшей вдруг такой восприимчивой и чувствительной.

Внезапно его охватила дрожь.

Если соприкосновение с цветочной красотой ощущается так, то что же он почувствует, когда дотронется до… лица Хэ Су?

Едва он успел это подумать, как на него вслед за лепестками упали пригоршни ошеломляюще холодной воды. А затем над его головой прозвучало:

– Пейте, цветочки! Пейте!

Ван Со вскинулся в траве, вытирая мокрое лицо и отряхивая одежду, и увидел Хэ Су, удручённо причитающую над разбитым кувшином для воды.

Увидел – и едва не залился краской, словно она могла прочитать его мысли…

Они снова, как и тогда на горе, сидели рядом на тёплом камне и говорили о важном и не очень. Просто говорили. И принц упивался каждым взглядом Хэ Су, каждым её словом, каждым жестом. Он корил себя за глупые фантазии о лепестках и прикосновениях, сердился на Су за её детскую наивность, рассказывал ей о деревьях – и чувствовал себя при этом по-настоящему счастливым, потому что красота, которой он был окружён в этот миг, пропитывала его насквозь вместе с солнечными лучами и южным ветром.

Так вот что это такое – красота, думал он, глядя в сияющие ореховые глаза сидящей рядом девушки и лаская взглядом её медовую кожу, которой ему отчаянно хотелось коснуться. Он смущался, ругал себя за подобные мысли и прятал своё смущение за поучениями и насмешками.

В конце концов Ван Со просто сбежал. Но и тогда его преследовал вопрос генерала, на который он так и не ответил сам себе.

***

Десятый принц совершенно не умел пить.

И пусть он был не самым младшим из братьев, но искусством возлияний Чжон и Бэк А владели явно лучше него. И даже на праздновании собственного дня рождения Ван Ын вёл себя, как мальчишка, который никак не желал становиться мужчиной: он дурачился, кривлялся, рассуждал о рогатках и при этом без меры пил вино, которое ему по очереди подливали расшалившиеся братья.

Ван Со наблюдал за ними со смесью удовольствия, снисхождения и лёгкого раздражения, которое он прятал за молчанием, вежливой улыбкой и бесчисленными чашками чая. Алкоголь он не любил и пил редко, предпочитая даже за здоровье брата выпить чай из свежих листьев, а не вино, которое способно самых достойных людей превращать в животных, отнимая разум и контроль над языком и поступками.

Не то чтобы ему не нравилось находиться среди братьев, с которыми он в последнее время неплохо ладил, но ему гораздо уютнее сейчас было бы где-нибудь на лугу, в цветах, под чистым небом и… с Хэ Су. Но она почему-то не показывалась среди придворных дам, прислуживающих за праздничным обедом принцев, и Ван Со ловил себя на том, что ищет её и ждёт, оборачиваясь на каждый звук у входа.

Наконец он не выдержал неуёмного веселья братьев, которые напоили Ван Ына до невменяемого состояния, и ушёл. Опять сбежал, но в этот раз стыдно ему нисколько не было.

А часом позже Ван Со понял, почему на утреннем празднике не было Хэ Су.

Оказывается, она готовила свой особенный подарок для десятого принца!

Ван Со шёл по дворцовому парку, как вдруг увидел Ван Ына, которому Хэ Су пела странную весёлую песенку про день рождения. Они устроились вдвоём в украшенной фонариками, лентами и забавными рисунками летней беседке и выглядели так, будто им больше никто на свете и нужен не был.

Ын смотрел на Хэ Су осоловелыми влюблёнными глазами и пьяно улыбался. Он то пытался подпеть, но не мог связать и двух фраз, то порывался танцевать, но тут же начинал путаться в собственных руках и ногах и плюхался обратно на стул.

Отгоняя непонятное чувство, чёрное и ядовитое, Ван Со замер под деревом гинкго шагах в десяти и наблюдал за танцем Хэ Су для полусонного от вина десятого принца, как вдруг в беседке появились его братья, смущая Су восторженными возгласами и просьбами спеть ещё.

В поднявшемся шуме Ван Со даже не заметил, что рядом с ним стоит Ён Хва.

Хэ Су, поддавшись на мягкие, но настойчивые уговоры принцев, запела. Тихо, ласково, словно полночную колыбельную для того, кто под медовой луной закрывал глаза и плавно скользил в объятия сна.

Она пела, сперва смущаясь, потом, осмелев, сильнее и громче, но так красиво и трепетно, что Ван Со не знал, куда деться от охватившего его чувства, которому он не мог дать названия.

Для него вдруг потускнел ясный солнечный день, куда-то делись все звуки, запахи и образы и осталась одна Хэ Су – её чистота, скромность и невесомое очарование, которое обнимало его, нежно касаясь слуха, взгляда и кожи, вновь ставшей такой чувствительной, что Ван Со ощущал каждый вздох ветра на своих губах, каждый взмах ресниц Су.

В её чарующем голосе было всё: мягкий рассветный туман, пахнущий травами, лёгкий плеск озёрной волны на закате, прозрачный перламутр цветочных лепестков – всё то, что Ван Со считал дыханием красоты и её сутью. И он стоял, заворожённый этой красотой, и видел только её – Хэ Су.

Ему вдруг стало одновременно и холодно, и жарко, будто среди снежной равнины он ступил в пылающий костёр. Он ощущал странную дрожь во всём теле и не понимал, что происходит, только чувствовал – ещё немного, и он не выдержит всего этого, просто не выдержит!

Святые Небеса, что же с ним творится? Почему вдруг так хочется плакать и смеяться, спрятать горящее неизвестно от чего лицо в ладони и в то же время смотреть, смотреть на Хэ Су, не в силах насытиться, напиться её свежести и красоты, которой сейчас беззастенчиво, не имея на это никакого права, любовались и все остальные принцы.

А он? Он – имел на неё право?

Да, он назвал её своей, и не раз. Назвал назло жестокой сестре, назвал, чтобы подразнить Хэ Су, чтобы ощутить самому, каково это – считать что-то своим.

Но его ли она теперь?

Нет. Нисколько.

И ему вдруг стало так больно где-то там, в груди, где, должно быть, обитала душа, что он не выдержал: сорвался с места и, ошеломлённый собственным открытием, вновь сбежал, не зная, что Хэ Су, допев свою песню, растерянно смотрит ему вслед…

Ван Со очнулся на берегу озера Донджи.

Он и сам не понял, как оказался здесь и сколько уже сидит вот так, бездумно швыряя в воду мелкие камешки, лишь бы чем-то занять руки и прогнать беспокойные мысли.

А думал он…

А думал он только о той, что пела сегодня – не для него, улыбалась – не ему и смотрела – не на него.

А что ей на него смотреть? На его уродство? Зачем? Чтобы жалеть?

Ван Со передёрнуло от отвращения к себе. Что угодно, только не жалость, которой он был сыт по горло, равно как и ненавистью, и страхом, и презрением – всем тем, что испытывали люди, глядя на него! Они ощутимо источали запах страха, режущий ему ноздри и стягивающий горло нежеланием жить.

Но Хэ Су…

Ван Со поморщился и нервно сжал в ладони горсть камешков.

Что с ним произошло там, в парке, когда он слушал пение Хэ Су и смотрел на неё, такую небесно-воздушную, юную и чистую, как водная гладь, вздыхающая под кувшинками и лотосами? Он не знал. Только в отличие от воды, которой можно было коснуться, Хэ Су казалась ему недосягаемой, словно небо, обнимающее его за плечи, а стоит лишь вскинуть голову – ускользающее ввысь.

Ван Со мучился неизвестностью от того, что не мог понять себя, не мог определить, что же с ним творится. Его тянуло к Хэ Су. Ему хотелось видеть и слышать её, а кончики пальцев горели от желания дотронуться до её лица.

Он не знал, что это и что с этим делать.

И поэтому просто швырял в воду камни, будто озеро могло так же сгладить его мятущиеся мысли, как круги на воде.

– Почему опять один? – вывел его из тревожной задумчивости голос Бэк А.

Тринадцатый принц присел рядом и пытливо взглянул на Ван Со:

– В такой день надо быть всем вместе! Пойдём со мной!

– Я не люблю шумные компании, – признался Ван Со, втайне радуясь тому, что Бэк А своим появлением выдернул его из трясины необъяснимого смятения, а ещё тому, что это был именно он, а не кто-то другой.

– Эй! – притворно возмутился тринадцатый принц. – А что, праздник брата – недостаточная причина? Ты должен поздравить его! Пойдём!

Ван Со качнул головой, глядя на листья кувшинок.

Кому он сейчас там нужен, да и зачем?

– Пойдём, – продолжал настаивать Бэк А, схватив его за руку и заставляя подняться на ноги.

– Я не хочу всем мешать! – неуверенно упирался Ван Со.

Однако Бэк А тянул его за собой, и не было сил сопротивляться острому желанию ещё раз увидеть Хэ Су.

Если бы он только знал, что его ждёт!

Если бы знал…

Ван Со, смеясь, пытался вырвать свою руку из цепких пальцев Бэк А, поэтому не сразу обратил внимание на необычную тишину в зале, где собрались принцы. И его не насторожило даже то, что все смотрели на него так, будто чего-то ждали.

Потому что Хэ Су улыбалась ему. Улыбалась так, будто была рада его видеть. И он, обласканный её мягким светом, улыбнулся ей в ответ.

Может быть, она действительно ждала его?

– Где ты был? – вернул его на землю желчный голос третьего принца. – Мы подарили брату свои подарки.

– Я… – замялся Ван Со, теряясь под выжидательным, полным жадного детского любопытства взглядом Ван Ына. – Прости, я ничего не приготовил… Хочешь, я выполню любое твоё желание?

– Я правда могу попросить, что хочу? – уточнил десятый принц, будто сомневаясь в нём.

– Конечно! – беспечно подхватила Хэ Су. – С чего бы четвёртому принцу нарушать своё слово? Он добудет для вас любой дорогой и редкий подарок. Ведь так?

Она вновь взглянула на Ван Со с такой теплотой и уверенностью в нём, что он не сумел сдержать улыбку. Как он мог не согласиться с ней?

– Да, – ответил он десятому брату. – Тебе осталось только придумать – и я сделаю для тебя что угодно.

– Ты обещаешь? – не поверил Ван Ын, подпрыгивая от нетерпения.

– Я же сказал «да».

– Тогда… сними маску с лица!

Оглушённый накатившим на него ужасом, Ван Со решил было, что ослышался, однако десятый принц, раззадоренный вином, всеобщим сегодняшним вниманием и чувством вседозволенности, не унимался:

– Я только слышал, но никогда не видел. Мы же родные братья! Зачем скрываться? Я хочу посмотреть, действительно ли всё так страшно, что надо это прятать?

– Принц Ын! – негодующе воскликнула Хэ Су. – Постойте…

– Как смеет придворная дама вмешиваться? – резко оборвал её третий принц, и Хэ Су почтительно умолкла.

– Просто забудь, – шепнул Бэк А на ухо Ван Со, который вдруг почувствовал, что летит куда-то в чёрную бездну и нет ничего, что могло бы предотвратить его падение.

Он дал слово.

– Ты хочешь это увидеть? – запинаясь, проговорил он, глядя при этом не на глупого десятого принца, а на Хэ Су, и спрашивая об этом её, только её одну!

– Хватит! – отрезал наследный принц. – Ван Ын, тебе должно быть стыдно за такие желания!

– Ну он же сказал, что я могу просить, что угодно, – капризно надул губы десятый принц. – И Хэ Су это подтвердила! – он обратился к растерянно моргавшей девушке: – Ты же заверила меня, что Ван Со не нарушит слово!

Ван Со пошатнулся, как от пощёчины.

Хэ Су?

Не нужно было Ван Ыну произносить это имя!

– Что? – залепетала Хэ Су. – Но ведь я не это имела в виду…

– Довольно! – прервал её Ван Со, и его руки потянулись к затылку.

Ему вдруг стало холодно, так холодно посреди жаркого летнего дня, что плечи его судорожно дёрнулись в поисках тепла, ждать которого было неоткуда.

На охоте он не раз сдирал волчью шкуру, порой и с неостывшей туши, и знал, каково это. И сейчас ему казалось, он не снимает с себя маску, а медленно отдирает её от лица вместе с кожей: до того ему мучительно больно было это делать. Лицо пылало, а каждое движение давалось с неимоверным трудом. Пальцы путались в кожаных ремешках, которые никак не желали ослабевать.

Когда маска, будто нехотя, с мерзким звуком отлипла от влажной кожи, но Ван Со ещё не отнял её от лица, его ненадолго – всего на полстука сердца! – накрыло малодушное желание последовать совету Бэк А и вернуть её на место, затянув ремешки обратно, пока ещё никто не увидел шрам и ничего не произошло. Вернуть – и уйти.

Но он дал слово.

И Хэ Су сказала, что он его сдержит.

Рука с зажатой в ней маской упала плетью, и Ван Со только теперь вспомнил, что нужно дышать.

Тишину в комнате можно было резать клинком на тонкие полосы и сплетать из них петлю ему на шею. Все смотрели на него, и каждый взгляд – испуганный, жалостливый, презрительный, насмешливый – полосовал не хуже ножа, а в пересохшем горле бился хрип – не надо! Пожалуйста, не надо!

Не надо так на меня смотреть!

Когда на него смотрели вот так, даже прячущегося за мнимой защитой маски, Ван Со и сам не знал, чего ему хотелось больше: убежать и забиться в самый дальний угол, в глубокую волчью нору, и, свернувшись клубком, скулить от жалости к себе или выхватить меч и погасить все эти взгляды одним махом, ощущая капли крови на изувеченном лице, как небесный дождь, смывающий с него грех убийства.

Даже когда он был в маске.

А теперь не было и этой хрупкой преграды между теми, кто сейчас с жадностью, вольной или невольной, разглядывал его уродство, заставляя Ван Со внутренне сжиматься и чувствовать себя так, словно он был полностью обнажён и каждый взгляд отрывал от его тела кровоточащий кусок.

Услышав прерывистый вздох, Ван Со с усилием поднял голову – Бэк А стоял рядом, зажмурившись и отвернувшись от него. Почему-то это ударило его едва ли не сильнее, чем то, как смотрели на него остальные.

Но самым страшным было даже не это.

Ван Со собрал остатки мужества, взглянул на Хэ Су – и тут же мысленно закричал: «Не надо так на меня смотреть! Пожалуйста, только не ты! Кто угодно, только не ты!»

Она замерла рядом с окоченевшим от шока Ван Ыном изящной статуэткой, и смотрела на Ван Со так, что ему захотелось просто закрыть глаза – и умереть.

Всё, что до этого имело значение, ранило его, терзало, все братья, что находились здесь, – всё это мигом перестало существовать. Ван Со видел только Хэ Су: её фарфоровые щёки, залитые румянцем стыда и страха, её приоткрытые губы, которых он ещё недавно мечтал коснуться, её дрожащие ресницы, за которыми неприкрыто плескался ужас.

Он видел только её.

Её испуг и жалость.

Не в силах вынести всё это, он бросился вон из комнаты. Прочь отсюда, куда угодно, только чтобы она не видела его таким! Почти бегом направляясь к озеру, Ван Со лишь теперь осознал, какую власть имеет над ним эта хрупкая девушка и то, как она смотрит на него, что она о нём думает. Это злило и подстёгивало его бежать, лишь бы не встречаться с ней больше и не напарываться на такой её взгляд, словно на остро заточенный меч – снова и снова…

Он хотел её увидеть?

А вместо этого его увидела она.

Пальцы судорожно сжимали ненавистную маску, и Ван Со хотелось раздавить её, раскрошить в пыль. А ещё ему хотелось оказаться на лугу и с корнем без разбора вырывать все эти лживые цветы, давшие ему глупую надежду. На что? На прикосновение к красоте? На то, что он сможет когда-нибудь получить её, слиться с ней, почувствовать её в себе?

Ложь!

Он рычал, как раненый зверь, захлебываясь яростью и безысходностью, и не сразу услышал, как его окликает далёкий настойчивый голос.

– Ваше Высочество! Ваше Высочество, прошу вас, подождите!

И только когда его руку обхватили тонкие пальцы, обернулся на зов.

На него умоляюще смотрела Хэ Су, вцепившись в его рукав.

– Что, ещё недостаточно? – спросил он, вырываясь. – Они хотят ещё пошутить?

– Это не так! – воскликнула Хэ Су, не опуская его. – Вы ошибаетесь! Прошу вас, не уходите!

Он остановился.

– Если вы сейчас уйдёте, – убеждала Хэ Су, приободрённая его заминкой, – десятый принц потеряет возможность извиниться и вы станете отдаляться друг от друга. Вы же братья!

Братья?

Да плевать он хотел на кого бы то ни было, кроме…

Ван Со остервенело стряхнул руку Хэ Су, а потом, схватив девушку за тонкое запястье, швырнул её к деревянной колонне.

– Посмотри на меня! – потребовал он. – Смотри внимательно!

От его гневного окрика Хэ Су вздрогнула всем телом. Её сердцебиение рванулось так, что принц ощутил это даже закаменевшими пальцами. Но она не отвернулась и смотрела на него, а он под её взглядом остро ощущал, как пульсируют и горят шрамы на лице, а душа со стоном выворачивается наизнанку.

– Твои глаза… – проговорил Ван Со, выталкивая из себя слова. – Этот твой взгляд… просто сводит меня с ума. Я его до смерти ненавижу. Не смотри на меня так!

– А как я на вас смотрю? – едва слышно спросила Хэ Су. – Я всегда так на вас смотрела.

– Ты смотришь с жалостью. Жалеешь меня! Ты думаешь, мне нужна твоя жалость? – его голос срывался от горечи и обиды. – Ты хоть можешь понять, как я сейчас себя чувствую?!

Ван Со кричал, а пальцы его против воли поглаживали тёплую руку Хэ Су, позволяя ему запомнить мягкость её кожи и само это ощущение прикосновения. Но как только он осознал это, то тут же отпустил Хэ Су и отступил от неё.

– Держись от меня подальше. В следующий раз я не знаю, что с тобой сделаю.

Он пошёл прочь, с трудом отрывая ноги от пола, но что ещё хуже – с трудом отрываясь от Хэ Су, к которой так стремилось его измученное сердце.

Знаешь, Су, я всегда считал, что полночь лучше полудня. Что она надёжнее и вернее скрывает то, что нужно спрятать от других: мысли, чувства, шрамы…

Но в тот раз, лёжа без сна и глядя на полную луну, я вдруг подумал, что полночь, наоборот, всё обнажает сильнее дневного света. Каким бы непроглядным ни был её мрак, она беспощадно сдирает покровы тайны с человеческих душ, даря взамен лишь иллюзию защиты. А никакой защиты и нет. Потому что от себя невозможно скрыться ни в ночи, ни под маской – вообще никак…

Когда во дворце всё стихло, ко мне пришёл Бэк А. Он хотел извиниться, что не смог предотвратить случившееся, и считал себя виноватым за то, что притащил меня на праздник, где мне пришлось испытать такое унижение. Он что-то говорил про Ван Ё и опомнившегося Ван Ына, уговаривая меня не сердиться. А я и не сердился. Я только попросил его всегда быть рядом и больше не отворачиваться от меня. Потому что я доверял ему и уважал его, как никого другого из моих братьев.

Оставшись один, я смотрел на луну и думал о том, как же трудно разобраться в человеческих чувствах. Ты согласна со мной, Су? Ты ведь тоже это знаешь… Я был расстроен из-за того, что один человек видел мой шрам, а другой даже не взглянул на меня.

Оба они были дороги мне. И обоих я в итоге потерял…

А ещё в ту ночь я признался себе, что все мои попытки отдалиться от тебя ни к чему не приведут. Что бы я ни делал, куда бы ни сбегал, та ночь открыла мне простую истину: оторвать тебя от себя я уже не смогу…

========== Часть I. Алые сердца Корё – 8. По воле Небес ==========

Комментарий к Часть I. Алые сердца Корё – 8. По воле Небес

Иллюстрации к главе:

https://yadi.sk/i/3O763SgrQyXD3g

https://yadi.sk/i/2kkN5Kt_iAvXww.

Автор – Проигравший спор ♡

Настроение: Epik High feat. Lee Hi – Can You Hear My Heart (Moon Lovers: Scarlet Heart Ryeo – OST)

Чем дождь сильнее льёт,

Тем лотос всё свежее;

Но лепестки, заметь,

Совсем не увлажнились.

Хочу, чтобы душа

Была чиста, как лотос{?}[Стихотворение «Чем дождь сильнее льёт, тем лотос всё свежее…» (пер. А. Ахматовой).].

Сон Кан (Чон Чхоль){?}[Сон Кан (Чон Чхоль) (1536–1594) – корейский поэт, государственный деятель.]

Во все времена в каждом из миров Небеса нуждаются в помощи, чтобы доносить свою волю до людей. Как бы их ни называли, какие бы ритуалы ни проводили, молясь им или проклиная, что бы ни использовали для связи с ними: оливковые ветви, благовония или спутниковые навигационные системы, – Небесам всегда и везде нужен проводник. Слишком далеки и недоступны они человеческому пониманию и языку, слишком слаб голос просящего и несовершенна система.

Нет, Небеса вовсе не глухи и не равнодушны, как думают многие в час скорби. Но чаяний людских так много, а воля Небес порой настолько непредсказуема и неожиданна для тех, кого вполне обоснованно называют простыми смертными, что крайне необходимо протягивать им руку – не простым смертным, а Небесам, чтобы передавать их дары тем, кому они нужнее.

В этом и заключается миссия проводника. А что до его собственных чувств и отношения к воле Небес, об этом ещё никто никогда не спрашивал и не ждал ответа.

Проводник не имеет права любить, осуждать или менять что-то по своему усмотрению. Он – всего лишь рука помощи во исполнение воли свыше. Он – всего лишь тонкая, неуловимая дождевая нить, связующая полноводные Небеса и иссохшую землю. Увидеть и поймать эту нить не дано никому. Лишь избранные, те, кто сами могли бы стать проводниками, но – по воле Небес! – рождены простыми смертными, способны уловить отблеск этой нити и начать задавать вопросы.

Но им никто не ответит.

Никогда.

И даже если проводник, презрев принятые вековечные устои, поступит вопреки воле Небес, пойдя на поводу у чувств, это ничего не изменит. Всё равно всё случится так, как решили Небеса. То, что должно произойти, произойдёт. Только цена станет иной. И судьба проводника – тоже.

Так было, так есть и так будет.

Во все времена.

В каждом из миров.

***

Сонгак изнемогал от зноя и изнывал от жажды с самой зимы. И не только он: в столицу толпами шли беженцы из Хупэкче и других провинций, где не было ни спасительных рек, ни благословенных дождей, что могли принести избавление от засухи.

Вся надежда была только на ритуал вызова дождя, который испокон веков проводил правитель страны.

Но король Тхэджо был стар и болен, и молить Небеса о милости и плодородии следовало вовсе не ему, а молодому здоровому мужчине, способному к продолжению рода и великим свершениям. И самым очевидным кандидатом для этого был Ван Му. Кому, как не наследному принцу, надлежало спасти свою страну от засухи, чтобы позже возглавить её в своём триумфе и благодарности простого народа за избавление от беды и подарить ей надёжных и сильных наследников, взрастив их на родной земле?

Но у Чжи Мона на этот счёт было своё мнение и вполне определённые планы, над реализацией которых он неустанно размышлял и трудился уже очень давно.

Лишь немногие, включая звездочёта, знали о неизлечимой болезни Ван Му, покрывающей его тело зудящими струпьями. И пусть эта болезнь не была смертельной сама по себе, но в значительной степени подкашивала дух наследного принца и его волю, что непростительно для будущего короля. Ван Му сомневался в своей значимости, силе и предназначении, из-за обострений недуга часто пропускал совещания министров и важные события, что вызывало кривотолки и ни в коей мере не способствовало укреплению его авторитета как будущего сильного правителя Корё.

И Чжи Мон вовремя подсуетился, убедив короля Тхэджо ещё загодя отправить наследного принца на север для наведения порядка на мятежных границах, где по-прежнему было тревожно. Кто же ещё должен ловить преступников, как не Ван Му? Кто же ещё обязан вернуть спокойствие своей стране, как не следующий её глава?

Тхэджо, удручённый недомоганием, проблемами с беженцами и непрекращающимися мятежами, даже не сопротивлялся такому предложению, чем порядком облегчил Чжи Мону дальнейшую задачу.

А дальнейшая задача или, вернее, проблема (поскольку всё, что касалось четвёртого принца, Чжи Мон не мог расценивать иначе: с таким потом и кровью всё это ему давалось!) требовала от звездочёта не просто тщательной подготовки, но и, как показала жизнь и тот памятный случай с побегом Хэ Су из дворца, – виртуозной импровизации и немалой выдержки.

Ну, что было делать: это же четвёртый, а не восьмой…

Собрав принцев в комнате для занятий, Чжи Мон наблюдал, как все они подписывают своими именами деревянные таблички, а Ван Со, откинувшись на спинку стула, исподлобья следит за ними, насмешливо кривя рот.

Звездочёту вдруг вспомнилась другая такая же встреча с принцами, годом ранее, вскоре после затмения, у него в башне, когда все они, юные и дружные, перебирали его сокровища: книги, карты, измерительные приборы и, подтрунивая над ним, просили предсказать их судьбу. Они дурачились, смеялись, дразнили и в ту пору ещё доверяли и любили друг друга, и от этого Чжи Мону было особенно горько осознавать их недалёкое будущее, которое – увы! – ни изменить, ни предотвратить он не мог.

У него сжималось сердце от тоски и безнадёжности, от быстротечности подобных светлых мгновений в жизни этих счастливых, беззаботных и обречённых людей.

Чжи Мон улыбался принцам, отшучивался в ответ на их каверзные вопросы о предназначении каждого из них, а сердце его обливалось кровью, потому что он знал. И ничего – ничего! – не мог сделать. И давился грустью, с которой тоже ничего поделать не мог.

Это была только его ноша.

Ноша проводника.

Вот и сейчас он смотрел на них, молодых, сильных, красивых мужчин, и заставлял себя не думать о том, что их ждёт, с усилием возвращаясь в настоящее. А в настоящем королю предстояло выбрать принца, который вместо него проведёт ритуал вызова дождя. И не было секретом то, что этому самому принцу потом будет персидским ковром выстлана дорога к трону. Если, конечно, после ритуала пойдёт дождь.

А он непременно пойдёт – это Чжи Мон брал на себя.

Равно как и выбор этого самого принца.

Однако о такой мелочи знать никому не полагалось. Даже королю.

Вот почему все принцы сейчас выводили свои имена на табличках и складывали те в большой глиняный сосуд, из которого – исключительно по воле Небес! – правитель Корё наугад достанет одну, чтобы определить, кто же будет проводить ритуал, вызывающий благодатный дождь.

Принцы заметно нервничали, ведь никому из них не хотелось испытать на себе гнев толпы, если дождь всё-таки не прольётся. Особенно (ну кто бы сомневался!) дёргался Ван Ын и не стесняясь упрашивал Чжи Мона сделать так, чтобы его не выбрали.

Пряча улыбку, астроном едва ли не силой отобрал у него табличку и опустил её в сосуд. Кому-кому, а десятому принцу уж точно не грозила честь проведения ритуала.

– Ван Ук, а что будет, если дождь всё-таки не пойдёт? – задумчиво проговорил Ван Чжон.

– Вас убьют, – хладнокровно ответил за брата третий принц. – В начале истории этой страны люди убивали короля, который безуспешно проводил ритуал, и говорили, что его кровь проливается на землю дождём.

– Чжи Мон! Верни мне дощечку! – завопил десятый принц, подскочив к столу.

– Нет-нет, – усмехнулся астроном, самоотверженно защищая сосуд для изъявления воли Небес. – Никто вас не убьёт!

– А если Ван Ё прав?

– Народ разозлится, если не будет дождя. А вдруг убьют?

– Чжи Мон, отдай мою дощечку!

Принцы волновались, перебивая друг друга, и напоминали астроному всполошённый курятник.

Как вдруг…

– Какой-то ритуал не может вызвать дождь, – раздался спокойный голос четвёртого принца, и все, враз умолкнув, в недоумении уставились на него.

Ван Со невозмутимо сидел за столом, не принимая участия в общей панике.

– Просто ритуал проводят до тех пор, пока дождь не пойдёт, – он взял в руки кисть и, не торопясь, написал на дощечке своё имя красивым, узнаваемым почерком: уроки каллиграфии принесли свои плоды. – Человек не может управлять Небесами. Нужно просто создать видимость.

Чжи Мон сдержанно улыбнулся.

Молодец, мальчик! Ошибиться в тебе было сложно.

Ван Со, провожаемый оторопелыми взглядами братьев, подошёл к столу и протянул астроному свою дощечку:

– Четвёртый принц Ван Со, рождённый в год Петуха.

– Четвёртый принц Ван Со, рождённый в год Петуха, – в сухом, раскалённом воздухе голос короля Тхэджо разнёсся непривычно далеко.

Чжи Мон подметил, как при этом вскинул голову четвёртый принц и как его братья дружно выдохнули, не веря в то, что суровые Небеса в этот раз обнесли их своей сомнительной милостью.

Пока король выбирал табличку с именем, опустив руку в сосуд, все они ожидали своей участи на ступенях храма: Ван Ё – с нетерпением, сетуя лишь на потерю времени, Ван Ук – с невозмутимостью Будды, в его случае весьма хлипкой, Ван Вон – с суеверным ужасом, бормоча нелепые отводные молитвы, Ван Ын – со страхом, зажмурившись, как перед неизбежным наказанием за провинность, Ван Чжон и Бэк А – со спокойной обречённостью, делающей честь их возрасту.

И лишь четвёртый принц не показывал своих чувств, замерев за спиной Тхэджо. Однако Чжи Мон услышал обезумевшее сердцебиение Ван Со, стоило королю объявить его имя, хотя внешнему самообладанию принца, рождённого в год Петуха, мог позавидовать даже он, проводник.

– Я сделаю это, – склонился перед отцом Ван Со, пряча за веками испуг.

Чжи Мон отвёл взгляд, полный удовлетворения.

Конечно, вы сделаете это, Ваше Высочество. Потому что, кроме вас – некому.

– И зачем нужно было выбирать меня?

Ван Со смотрел на астронома так пронзительно, что не имело никакого смысла юлить и прятаться за ложью, утверждая, что выбор был случаен. Святые Небеса, ему бы с его проницательностью и умом быть проводником, когда бы не одно но – Корё!

– Может быть, именно вы необходимы Небесам? – как можно более непринуждённо ответил Чжи Мон. – Почему вы так переживаете, что Небеса указали на вас? Вы не должны сомневаться в себе.

– Да, – Ван Со будто услышал невысказанный призыв астронома к мужеству и спокойствию, а заодно и к принятию своей судьбы, знать о которой ему не полагалось. – Меня выбрали.

Тебя выбрали, мальчик. И ты не представляешь, как давно и неизбежно. Соберись! Не сомневайся в себе.

И следуй воле Небес.

***

День проведения ритуала дождя был особенно зноен и сух, накалив людские ожидания, как растрескавшуюся землю, жаждущую влаги.

Вся королевская семья собралась в просторном внутреннем дворе, где на ступенях храма установили стол с жертвенными дарами и ждали возвращения во дворец четвёртого принца. Несмотря на лёгкие белые одеяния, от жары изнывали все: от императора до последней служанки. Но ритуал следовало выдержать до конца.

А в это время четвёртый принц смотрел в глаза Чжи Мона, который протягивал ему зелёную ветку и сосуд с водой, смотрел так, словно находился не на рыночной площади перед дворцом, а на нижней ступени виселицы, куда ему предстояло проделать последнее в своей жизни восхождение.

Пока Ван Со ещё сидел в паланкине, скрытый от взоров простолюдинов, до его слуха долетала искренняя мольба:

– Дайте нам дождя!