Ура, Наташа! Браво, Наташа! Наташа — прелесть! Наташа — красота! Добрая Наташа! Милая Наташа! Любимая Наташа! Чудесная, необыкновенная, волшебная Наташа! Наташа — Божество! Наташа! Наташа! Наташа! Наташа! Наташа! Небо, земля, деревья, облака, камни, звери, я вам говорю — Наташа! И еще миллион раз — Наташа!
Как Вы сумели меня сделать самым восторженным счастливцем на свете и всего лишь одной строчкой в письме: «Когда Ashatan, то — это будто не ко мне». Очаровательная На-та-ша! (Слышите ли, с каким наслаждением я произношу каждый слог Вашего имени?). Вот Вам первый признак того гипноза на расстоянии, той телепатии, т. е. переноса мысли, о которых я Вам говорил. Я сам, когда писал Ваше имя навыворот, то думал: ах, неприятно, точно не к ней…
Наташа! Ваше имя напоминает мне черные спелые южные черешни. В них запах миндаля.
А письмо Ваше пахло розой. Я его, от нетерпения, одновременно читал и вдыхал в почтамте у окна. Какой-то финн издали глядел на меня косо, подозрительно и завистливо. Бедный! Он думал, что мне пишут о съестном.
Наташа! Вот мои стихи о музее[4]. Кажется плоховато?
На дворе и шум и блеск весенний,
Но в музее, важности полна,
Сон веков, племен и поколений
Гулкая покоит тишина
Длинных зал пустынны анфилады.
Никого. Лишь мы с тобой вдвоем —
Праздные влюбленные номады[5] —
Меж колонн торжественных идем.
«От орудий каменного века
До прелестных севрских bagatelles[6]
Всё придумал гений человека
Лишь для Вас, для Вас, Mademoiselle»[7].
Шутке рассмеясь, ты оглянулась,
И к устам моим совсем слегка
Быстро и случайно прикоснулась
Пламенная девичья щека.
Не красней так ало, моя радость,
Трепетных ресниц не опускай,
Поцелуя глубину и сладость
Дай испить мне дорогая, дай!
Рот твой рдеет, как цветок граната,
И прекрасен взор.
Остальное в мире…
Остальное не вытанцовалось. Пришли чужие. Я думаю, что в общем не следует продолжать это стихотворение, в печать и вовсе нельзя. Как Вы думаете, Наташа?
Кроме того: не обижайтесь. Со стороны можно подумать, что мы с Вами — и в самом деле — целовались в Музее. Не правда ли? Конечно, мы были погружены в давно ушедшие века. Но меня соблазнила на эти стихи вся обстановка. Музей. Тишина. Незримые тени… Двое. Вот и создался мечтаемый образ. К Вам, несравненная Наташа, этих стихов даже в мыслях я обращать не дерзаю.