Письма, рабочие дневники. 1967–1971 гг.

1968

Дорогой Боб!

1. «Тройку» на машинку сдал. Вероятно, будет готово к след. понедельнику.

2. Был у Белы. Деньги она выписала, считает, что 10-го нам переведут. Милютенко требует, чтобы предисловие к «Стажерам» написало «известное лицо», какой-нибудь лауреат или ч.-л. в этом роде. Я возмутился. Бела обещала переговорить с Милютенкой. Пока есть предисловие Р. Подольного — очень умное, говорят. Видел оформление и иллюстрации к «Стажерам». Интересно. Вчера с Ленкой шесть часов подряд считывали и склеивали экземпляр «2-го нашествия». Сегодня отношу.

3. «Звезда Востока» молчит.

4. «Знание — сила» собирается дать в № 6 маленький отдельчик, посвященный 10-летнему юбилею появления Стругацких в литературе. А из «Тройки» взяли, чудаки, монологи Клопа.

5. Из «Сов. Пис.» ничего. Сейчас напишу официальное письмо Рюрикову.

6. Почему-то прислал поздравление Государственный ордена Ленина академический Малый театр Союза ССР. Возможно, чья-либо хохма.

7. Нудельман написал статью о фантастике 30-х годов. Очень точная и сильная статья. Завидую.

8. Вчера в Москве шел теплый дождь.

Пока всё. Целую, жму, твой Арк.

Поцелуй маму, привет Адке.

Дорогой Аркашенька!

Получил твое письмо. Что ж, новости неплохие. Рад.

Мне тут давеча позвонил наш режиссер Алеша Герман, попросил для прочтения литературу. Я повез ему кой-чего.

Заодно поговорили о фильме. Он только-только кончил работу над «Седьмым спутником»[81] и начинает теперь думать о ТББ. Кое-что уже даже придумал — в основном, относительно выстраивания сюжета. Договорились, что в начале февраля начнем встречаться регулярно, так что во второй половине онаго, когда мы с тобой будем сидеть в Комарове, он будет к нам наезжать и вместе мы станем обсуждать все более и более конкретные вещи. Парень мне, все-таки, нравится, хотя, пожалуй, и молодоват. Однако ж предложения у него дельные и видно, что заинтересован человек.

Забавно он рассказывал историю утверждения своего фильма. Сначала на просмотр в Ленфильме приехал из Госкомитета т. Сытин. Просмотрел, огладил бороду и сказал: «Ну вот, наконец-то Ленфильм выпустил настоящую и откровенную антисоветскую картину. То все было — кукиш в кармане, а тут — все ясно. Ленфильмовский вариант „Доктора Живаго“». С чем и уехал. Студия в панике устраивает просмотр в обкоме. И вдруг т. Толстиков произносит по окончании: «Значительная картина!» Вскакивает какой-то хмырь и начинает слезно вопить: «Как? Неужели же революция была такой? Я не верю, не хочу верить!!!» Паника. И тут секретарь горкома т. Попов отрезает: «Да. Она была такой. Революция была жестокой и беспощадной». После чего картину торжественно везут в Госкомитет, где т. Романов объявляет ее золотым фондом и срочно подписывает первую категорию. Любопытная история, нес па?

А я вот ни хрена не делаю. Отдыхаю, очищаю голову от мыслей и продуктов разложения. Хорошо! Надеюсь предстать перед тобою оптимистичным, бодрым и, как юный пионер, готовым на всё.

Из Малого театра я тоже получил поздравление и тоже не понял.

Пока всё, жму ногу, твой [подпись]

P. S. Ленусе привет и поцелуи.

Время не ждет. Нужно срочно дописывать ОО — взамен отвергнутой Детгизом СОТ. И Авторы встречаются — снова в Ленинграде.

Арк прибыл к маме.

Сделали:

заявку на сценарий ДР, заявление в «СП» по поводу ЗПвГ.

17.01.68

[дневник приездов: 17.01.68. Приезд 15.01 писать ОО.] Сделали 10 стр. (212)

18.01.68

Сделали 10 стр. (222)

19.01.68

[дневник приездов: 19.01.68. Начата 16-я гл. ОО.] Сделали 10 стр. (232)

20.01.68

Сделали 10 стр. (242)

21.01.68

[дневник приездов: 21.01.68. Перед концом 16-й гл. ОО.] Сделали 10 стр. (252)

22.01.68

Почему Странник против разрушения центра? Н<еизвестные> О<тцы> — едины против народа и их власть. Оппозиция, придя к власти, немедленно начнет снова строить ПБЗ, но теперь центров станет несколько — кошмарная гражд<анская> война, где победит не тот, кто прав, а у кого мощнее центр.

Ну выпей чайку, стаканчик только, что это тебе — шею мыть?

1. Просмотр документов и рассуждения.

2. Поездка в лабораторию.

3. Вечеринка и разговор.

1.

а). Положение прокурора:

α. Неудача войны.

β. Провал с чиновником, кот<орый> за прицельн<ое> излуч<ение>.

γ. Странник — враг (из-за Мака).

б). Замысел истинный:

α. Уничтож<ение> врагов, спасение жизни.

β. Надежда на свои знания и полит<ический> опыт.

γ. Надежда на перевоспит<ание> Мака.

Замысел для Мака:

α. Спасти страну.

β. Просвещ<енная> монархия.

γ. Постепенное воспит<ание> народа.

в). Докум<ен>ты:

α. Спор Мака о взрыве и последующ<ее> переубеждение.

β. Считает оппозицию дерьмом (через Зефа) — размышления прокурора о природе оппозиции.

γ. Готов убивать и убивал — история излучателя-танка, убивает в нападении.

δ. Скромен в быту — хороший материал для развращения.

ε. Странник и Максим — огромны усилия Странника найти и сохранить живым. Мысль о перевороте Странником.

ζ. Донесение с каторги — натерпелся я страху перед Странником.

η. Грамену сообщил, что прокурор — хорош<ий> чел<овек> и знает, где центр.

[Сбоку запись: «Хорошо, что Странника нет».]

г. Панический приступ страха (звонок сверху) — жуткое воспомин<ание> о расстреле нач<альника> департ<амента>, пытавшегося захватить центр. Откуда он знает о центре. Великое сокровище — знание центра и что никто об этом знании не знает (Грамену думает, что это ловушка).

2. Утро, приготовление к лучевому удару.

Едет в лаборат<орию>. Описание лаборатории и темы работ Странника. Поболтал о Страннике с помощником Прокурора (везде портреты Странника).

Работа Стран<ника> по контрразведке и защита центра (расстрел нач<альника> департам<ента>).

Сделали 1 стр. (253)

23.01.68

Сделали 10 стр. (263)

24.01.68

[дневник приездов: 24.01.68. Разгар 17-й гл. ОО.]

Сделали 10 стр. (273)

25.01.68

Сделали 1 стр. (274)

Днем звонит прокурор: «Странник приехал! Торопись! Начинай немедленно!»

М<аксим> звонит Зефу (Если я не вернусь, позаботься о Гае и Раде) и Ко, хватает мину и мчится.

Гаю: чеши за Радой, запритесь у меня в комн<ате> и сидите.

Успел: сделать мину, ознакомиться с электроникой, провел разведку.

Не успел: получить план дворца, собрать всех своих людей — чел<овек> 15–20, с кого начать — для нейтрализации штаба, арестовать или пристрелить фашистов в штабе. Зеф найдет только Доктора и Мемо. Надеялся стянуть 20 чел<овек> к дворцу и по карте ворваться и покончить с ними.

Радио в машине: о войне.

Центр, прорыв, подрыв.

Обратный путь. Стычка со Странником. Разговор.

Вепрь:

1) если я не вернусь, взорвите мину. Здесь антенна;

2) помните, 2 недели назад, когда я говорил о взорвать, вы посоветовали мне не трепаться? Спасибо. Благодаря этому мы теперь имеем возможность взорвать.

— Как неловко получилось.

— Ничего. Я попрощался. Я всегда прощаюсь, когда ухожу из дому.

На обр<атном> пути: — Остановите-ка меня вот здесь (своя орг<анизаци>я у Вепря)

26.01.68

[дневник приездов: 26.01.68. Середина 18-й гл. ОО.]

Сделали 12 стр. (286)

27.01.68

[дневник приездов: 27.01.68. 17.15 закончен ОО 296 стр.]

Сделали 10 стр. и ЗАКОНЧИЛИ ЧЕРНОВИК НА 296 СТР.

28.01.68

[дневник приездов: 28.01.68. Отъезд.]

Арк отбыл в Москву.

Дорогой Борик.

1. Из «Звезды Востока» ничего. Это удручает, но и вселяет некоторые надежды: значит, не отвергли, а подвергают себя мучительным раздумьям.

2. Видел Севера, ему звонили из Улан-Удэ. Первый номер «Байкала» выйдет в середине февраля, второй — в середине марта.

3. С «Тройкой» — увы! — заминка. Несмотря на напор со стороны Нины, старуха все чего-то опасается. Потребовала, чтобы прочитал Пискунов (директор). Впрочем, за последние два дня что-то изменилось, потому что Нина вчера настоятельно приказала зайти к ней домой. Это я учиню сегодня через несколько часов.

4. Сборник в «Мол. Гв.» сейчас на чтении у Милютенко. Я встревожился, но Бела и Гена Еремин меня успокоили — всё будет в порядке. Они сейчас бьются за то, чтобы выпустить эту книгу перевертышем, добиваются согласия дирекции. Самый горячий энтузиаст этого дела — главный художник издательства. Кстати, в руководстве «Мол. Гв.» намечаются какие-то большие изменения, будет новый директор, но кто — пока неизвестно.

5. Деньги — 700 р. — я с них получил. А ты?

6. Вчера виделся с Хмеликом и получил такое предположение: поскольку они очень спешат застолбить и начать работать с ДР, пусть ребята сами напишут сценарий, а мы поставим имена и пройдемся рукой мастера. Я решительно ответил, что нас интересуют деньги. Он посочувствовал, и мы сошлись на том, что официально сценаристом, кроме нас, будет только один человек — Миша[82], тот самый, с которым я говорил раньше. Тогда сценарий будет готов через месяца полтора, нам останется доработать его, и все будет в порядке. Я пока сказал, что должен с тобой посоветоваться, но мне кажется, это самое удобное для нас. На днях буду с ними говорить официально.

7. Вышло решение Секретариата СП о проведении в середине апреля всесоюзной конференции фантастов. Добилась-таки Громиха! По списку должно присутствовать полтораста человек, четыре дня, одиннадцать докладов и сообщений. Я постараюсь от подготовок самоустраниться и вообще ограничить свое участие надуванием щек и поглаживанием бороды. (А борода-то растет! Преотличная!)

8. Вчера состоялось очередное сидение фантастов в ЦДЛ. Это так называемые чтения. Читал рассказы Толя Гладилин. Ничего. Самое приятное то, что наши ребята приняли его хорошо. Попытка ревниво отгородить непорочную Научную Фантастику от притчи были с ходу растоптаны и решительно отвергнуты. Мы — молодцы. Все-таки пропаганда литературно-методической терпимости принесла плоды. Умные были все за, дураки ошеломленно помаргивали и молчали.

9. Как двигается перевод? Спешить, конечно, сломя голову не надо, но и тянуть это дело тоже не стоит. Девис утверждает, что издает книгу, как только перевод будет готов. Хоть в середине года, а это, сам понимаешь, деньги.

Ну и всё.

Жму и целую. Привет Адушке, поцелуй Р-росшепера.

Твой А.

Помимо рукописей отечественных фантастов, АН немало рецензирует и иностранные издания фантастики для того, чтобы рекомендовать их для перевода и включения в сборники зарубежной фантастики. Рецензии на рукописи советских фантастов были в значительной степени рецензиями редакторскими, а в рецензиях на книги иностранцев просто пересказывался сюжет и приводились аргументы «за» издание. Сохранились такие рецензии, конечно же, отнюдь не все.

В качестве примера таких рецензий приведём рецензию АНа на повесть Джона Браннера, датированную 5-м февраля 1968 года.

Действие повести происходит в отдаленном будущем, существенной характеристикой которого является существование многочисленных, независимых от Земли высокоспециализированных колоний на иных мирах. Правительства некоторых колоний тесно связаны с продувными фирмами, эксплуатирующими богатства этих миров. Однако законность поддерживается очень строго, и буква закона блюдется повсеместно. Героиня повести, Фой, девица, преуспевшая одновременно в области физики «ква-пространства» и в юриспруденции, отправляется на самые отдаленные миры в надежде сделать себе карьеру. Колонисты, однако, нигде не нуждаются в ее квалификации, и она уже на грани отчаяния, на чужой планете без гроша в кармане, когда ей предлагают выгодное, на первый взгляд, дельце: поступить надзирателем на плантации драгоценных «шкурок Зигры» — так называется особый растительный мех, выращиваемый на планете Зигра, продаваемый по миллиону кредиток за штуку. Контракт обеспечивает выгоднейшие условия, если служащий не нарушит в течение года ни одного из его пунктов. Служба на Зигре обусловлена массой юридических тонкостей и, конечно, полна ловушек для служащего. Но Фой, как талантливый юрист, не только разгадывает эти ловушки, но и одурачивает к большой выгоде для себя коварную фирму. Фирма разоряется, планета с драгоценными мехами переходит под власть правительства во главе с Фой, всё заканчивается первой свадьбой в новой независимой колонии.

Сюжет повести построен на реминисценциях из Сказки о Синей Бороде, причем построен умело и со вкусом, читается повесть с увлечением, а то обстоятельство, что развитие действия идет не за счет стрельбы и поножовщины, а за счет состязания в умении применять юридические тонкости, придает повести свежий и несколько юмористический привкус. Браннер — довольно известный американский[83] писатель-фантаст, автор дюжины фантастико-приключенческих повествований. Он никогда особенно не блистал глубиной философского или психологического анализа, но политическая его позиция (стихийный антикапиталист) и умение строить увлекательные сюжеты заслуживает, на наш взгляд, внимания советского читателя. Рецензируемая повесть написана в 1966 году. Мы рекомендуем ее для перевода и включения в один из сборников зарубежной фантастики.

Дорогой Арк!

1. Адка прочла ОО. Ей понравилось: увлекательно, достаточно приключений, неплохо написано. Все оказалось понятным, можно даже догадаться, кто провокатор (хотя, естественно, интрига л-та Чачу выпадает). Недостаток: Мак слишком мало вспоминает о Земле — неестественно, но и это компенсируется во второй половине повести.

2. Перевода сделал я еще три странички, и стало не до него. Боюсь, что в этот перерыв мне будет не до перевода. Дело в том, что

3. На меня насел-таки Герман и не отпускает. Уже встречались с ним три раза, каждый раз разговаривали по пять-шесть часов. Видимо, придется мне сейчас заняться переделкой сценария. Положение дел таково. Сценарий включен в резервный план 69-го года, но над фильмом начнут работать, как только его утвердит Госкомитет. Герман и оператор Яша Склянский уже получают зарплату по статье ТББ. Нам обещают выплатить еще 15 %, как только мы приступим к работе над сценарием. Сегодня я еду на студию улаживать это финансовое дело. Переделок пока требуется совсем немного. Пару сцен выбросить, пару сцен вставить, сцену с Аратой перенести в другое место, заново переписать надобно только начало (разговор с Кондором) и самый конец (более оптимистично). В общем, я за это взялся. Надо кончать. Герман — мальчик симпатичный: ничего не навязывает, всё тщательно обсуждает и видно, что работает с удовольствием. Я хочу-таки попытаться закончить переделки (хотя бы вчерне) за февраль. Тебя трогать не будем, если не возникнет непреодолимых трудностей.

4. Насколько я тебя понял, гонорар за ДР придется делить на три части. Что ж, это не так уж и плохо. Пущай. Я за.

5. Насчет денег за МолГв — не знаю пока, надо будет посмотреть.

6. С нетерпением жду развития дел в Улан-Удэ. Ужели выгорит?

Ну вот пока и всё, жму ногу, твой [подпись]

P. S. Слухи о конференции уже наделали делов. Дмитревский в ярости. Как! Его не включили в оргкомиссию? Ленинградцы в загоне? Я буду писать куда следует! <…>

Леночке привет.

7 февраля АН рецензирует Альфреда Ван Вогта (в рецензии — литерация «Фогт»).

Ситуация. В достаточно отдаленном будущем научная экспедиция землян отправляется в космическое пространство на чудо-звездолете «Космический Бигль» (названном по имени знаменитого корабля, на котором путешествовал Чарльз Дарвин). Цель экспедиции — поиски и исследование остатков давно погибших цивилизаций на самых отдаленных мирах Вселенной, как в пределах нашего Млечного Пути, так и в других галактиках.

Тема. Естественно, экспедиция сталкивается с самыми разнообразными формами разумной и неразумной жизни, подвергается всевозможным опасностям на планетах и в открытом космосе, но автор противопоставляет всем этим странным и неожиданным угрозам извне самую странную и неожиданную: изнутри корабля, из глубин наиболее темной и неизученной области: человеческой индивидуальной и коллективной психологии. Коллектив ученых, составляющих экипаж, с течением времени обнаруживает ужасные недостатки, которые, развиваясь, перерастают в смертельную опасность. Самолюбие, честолюбие, тщеславие одних и покорность, апатия, трусость других членов экипажа взаимодействуют, вступают в жуткие реакции и едва не приводят экспедицию к гибели. Это противопоставление внешней, как бы механической, угрозы угрозе внутренней — представляется нам чрезвычайно выигрышной идеей, которую, к сожалению, Ван Фогт, не будучи искусным психологом, использовать до конца не сумел.

Оценка. В среднем повесть довольно обыкновенна по языку и деталям, в ней наличествуют и удачные находки, и блестящие сюжетные повороты, и банальности, свойственные средней фантастике вообще, и затянутые, прямо-таки скучные места. Но есть отдельные главы, написанные превосходно.

Предложение. Книга начинается эпизодом столкновения с инопланетным разумным зверем на окраине Млечного Пути. Этот эпизод занимает первые 6 глав (ок. 48 страниц) и является, пожалуй, самым лучшим в повести. Вражда внутри экипажа дана здесь только незначительными намеками, сюжет острый, захватывающий, фантазия автора в кульминации. Есть прямой смысл перевести и издать этот отрывок отдельным рассказом, который может украсить любой сборник зарубежной фантастики. (Кстати, в свое время автор и опубликовал этот эпизод отдельным рассказом. Вероятно, впоследствии он приписал к нему и всю остальную часть повести.)

Здравствуй, Бобс.

1. Детгиз от Тройки отказался — вернее, вынудил меня отказаться от них. Все хором признают, что повесть блестящая, но содержит массу несвоевременных намеков, а главное — им всем страшно не нравится Говорун. Я поклонился, забрал рукопись и отдал в «Мол. Гв», где ее преспокойно взяли для «Фантастики 68».

2. Сборник «Стажеры — ВНМ» на мази, все уже прочли, сейчас добиваются разрешения у Верченки сделать перевертыш. Решение выйдет в понедельник. Бела уверена, что Верченко даст добро.

3. «Байкал», «Звезда Востока», «Сов. Писатель» — новостей нет.

4. Мосфильм тоже молчит, подозреваю, что сценарий уже пишется.

5. Насчет ТББ — это хорошо. Ты уж там сам сделай, что нужно. Старайся только, чтобы поменьше было декораций, побольше сносок с нашим временем. То есть в сценарии это не важно, а так, между делом, внедряй эту идею Алеше[84].

6. Звонили из радио и телевидения. Не желаю.

7. Сегодня, чем свет, позвонил Ефремов. Дмитревский, оказывается, выдал ему разъяренное послание, требуя объяснений <…>. Ох, чует мое сердце, мороки будет с этой вонючей конференцией — не оберешься.

8. Помнишь, как-то у Ревича разговор зашел о фантастической комедии, которую недурно было бы поставить? Так мы уже начали разговаривать о сценарии. Мы — это Севка, Димочка Биленкин и мы с тобой. Идея: несколько наших людей разных типов — от шофера автобуса до мелкого чиновника, включая парочку кисок (для коммерческого кино совершенно необходимо), попадают на летающее блюдце, а оно уносит их в страну, где правит кибермозг. Жители страны сами не умеют думать, по каждому пустяку обращаются за советом к этому мозгу: на улицах установлены этакие будки, вроде телефонных, с микрофонами и рупорами. «Какое платье мне надеть на вечеринку?» — «Такое-то». — «Меня Миша поцеловал. Что мне делать?» — «То-то и то-то». Сто веков уже такое положение, все привыкли и верят машине, как богу. А машина слегка разладилась и дает иногда странные советы. И так далее. На две серии. Если мелькнет идейка — сообщи. Эпизодик там или еще что. Встречаемся для обсуждения раз в неделю.

9. В 12-м номере «Нового мира» — отличные статьи. Канторовича и Лебедева[85]. Обязательно прочти.

10. В перевод все-таки нет-нет да и заглядывай. Всё пойдет на пользу, хоть строчка в день. Часок перед сном.

Ну, вот всё.

Жму, целую, твой Арк.

Приветы всем. Целуй маму, Адку, Буратино.

Получают АБС и официальное письмо с «Ленфильма» о переделке сценария ТББ.

Уважаемые Аркадий Натанович и Борис Натанович!

Ту длительную консервацию, которой мы по обоюдному соглашению подвергли нашу общую работу, теперь можно считать оконченной. После серии обсуждений, поисков новых решений, той подробной предварительной работы, которая была проведена при участии вашем и режиссера А. Германа, пришла пора вернуться к письменному столу с тем, чтобы довести работу над сценарием до конца. Вам хорошо известны все те предложения, которые были выработаны и согласованы в предварительных встречах и беседах. Поэтому здесь напомним лишь о главных.

Сохраняя все основные предпосылки, касающиеся социальной и нравственной темы сценария, надо сюжетную конструкцию выстроить так, чтобы приключенческий сюжет (поиски Будаха) и всемирно-исторические размышления героя, а также связанные с этим его трудности и утраты располагались не последовательно, а слагались и взаимопроникали еще в процессе предлагаемой жизни. Для этого развязку в отношениях героя с Аратой следует поднять во времени и поместить перед дворцовым переворотом и решающим объяснением с доном Рэбой. Это даст Румате существенную нагрузку во второй половине приключенческого сюжета и ритмически сдвинет его душевное существование в более серьезную драматическую плоскость. Кроме того, это даст выгодное композиционное соотношение эпизодов с Аратой и Будахом.

В упомянутых встречах возникло, на наш взгляд, интересное предложение о том, чтобы сохранить в сюжетном развитии интригующую загадку относительно происхождения Руматы, раскрывая ее не сразу, а в порядке накапливающейся информации, так чтобы зрительские представления смещались от благородного дона к сверхчеловеку или богу и от него — к человеку со всей его слабостью, но и его величием. Это предложение потребует ряда новых решений в существенных моментах сюжета, но задача, как нам кажется, стоит этих усилий.

Необходимо драматургически осложнить отношения Руматы с Кирой, введя в них конфликтные мотивы и, может быть, также какой-то элемент приключенческой игры.

В линии Араты необходимо ввести экспозиционный эпизод, а в решающей сцене развязки надо попытаться найти более органичный прием непрямого, воображаемого диалога. (Может быть, это диалог молчащих людей, субъективно заполненная вполне объективная пауза, когда между друзьями легла тяжелая тень и ничего нельзя объяснить, а молчание наполняется отчужденностью?)

Есть необходимость в том, чтобы пересмотреть эпизоды с королем в духе жанровой меры.

При композиционной перестройке сценария, очевидно, отпадет сцена в Патриотической школе. Возможно, напротив, возникнет необходимость в привлечении материала романа, до сих пор не использованного в сценарии — например, эпизода с Вагой Колесом. Впрочем, сейчас это предусмотреть трудно и такие вопросы придется решать в ходе работы.

При доработке сценария следует просмотреть все эпизоды и линии сюжета с тем, чтобы соблюсти непрерывность психологического действия и чтобы драматургическая выразительность нигде не подменялась литературной. В общей литературной фактуре сценария такие вещи бывают скрыты, но затем они могут болезненно сказаться при создании картины. Надо постараться избежать такой перспективы.

Для представления сценария в доработанном и, мы надеемся, завершенном виде вам предоставляется срок до 25 апреля 1968 г.

Желаем вам успешной работы!

Главный редактор 3-го творческого объединения

Я. Н. Рохлин

Дорогой Арк!

1. С завтрашнего дня сажусь писать — точнее, дописывать — сценарий. Главное, что мы придумали за шесть или семь семичасовых разговоров, это дать историю благородного дона — колдуна — дьявола — бога — человека. Т. е. истинное лицо Руматы выясняется только в самом конце (врубается нуль-телевизор и — уср… зритель), а до этого обалдевший зритель теряется в догадках: что за странная личность перед ним. Придется переписать первые сцены, сцену с Кабани — долой, сцену с Вагой — ввести, а дальше — в общем по тексту, но с правкой. Была еще идея: ввести робота Руматы — мрачного жуткого человека, который бродит с ним шаг в шаг, обороняя своим телом, наводя страшненькие эмоции и т. д. Но мы так и не придумали, как с ним разделаться, не впав в пародию.

2. Деньги (по 300) нам, вероятно, выпишут на Ленфильме в ближайшее время. Пока это все, что я практически из них выдрал. Но и это ничего.

3. Десятого смотрел на книжке — из МолГв ничего. Странно. А денег у меня осталось на полтора месяца.

4. Затея с кибермозгом мне нравится. Есть возможности. Во всяком случае, судьба чиновника на той планете, по-видимому, предрешена. Когда несколько освобожусь от ТББ, подумаю над идеями, а сейчас недосуг. Наоборот, лучше ты попридумывай для ТББ гвоздиков, вроде непробиваемой сорочки у благородного дона.

5. С СоТ мы еще намучаемся — будь здоров. Ни хрена ее не возьмет МолГв, только тень на плетень наводят.

6. Что слышно с переизданием СБТ? Скоро ли?

7. Не всё понял насчет Мосфильма. Договор есть? Аванс будет? Аванс в кино должны дать просто по заявке без всяких вариантов сценария.

8. «Новый мир» я прочел. А читал ли ты «Вопросы философии» № 1? Там восхитительная статья Лифшица[86]. Просто блеск: образец настоящего марксизма, без глупостей. Прочти обязательно!

Вот пока и всё. Жму ногу, твой [подпись]

P. S. Леночку поцелуй!

14 февраля АН дает Анатолию Варшавскому рекомендацию в Союз писателей.

Я знаю Анатолия Семеновича Варшавского более десяти лет — с 1957. С первых же месяцев знакомства меня поразила огромная эрудиция Варшавского как истинного гуманитария, страстно заинтересованного в искусстве, в истории культуры, в философии истории, настоящего энтузиаста и исследователя, всегда стремящегося передать свои обширнейшие знания массам. Среди немногочисленных писателей, избравших своей темой эти сложнейшие области всечеловеческого опыта, он сразу выделился для меня незаурядным литературным дарованием и редкостной способностью заинтересовать, влюбить читателя в предмет изложения.

Перу Варшавского принадлежит двенадцать книг, не считая статей и очерков в периодике. Он пишет о самоотверженных мореходах и землепроходцах, об удивительных открытиях археологии, раскрывает огромную социальную значимость искусства, вводит читателя в проблему происхождения человека, ярко и лаконично, со всеми приметами времени, описывает жизненные пути великих людей. И всюду в центре внимания у него человек-творец, человек-искатель, человек-путешественник в будущее. Можно сказать, герой Варшавского — все равно, мореплаватель ли, ученый, художник или философ — Большой Человек в схватке с Большой Проблемой. Но, кропотливо восстанавливая характеры выдающихся людей по их высказываниям и поступкам, Варшавский одновременно наполняет свои книги точной позитивной информацией, смысловой и эмоциональной. Написанные крупно и интересно, почти все они обладают поистине бесценным для научно-художественной литературы свойством: прочитав их, хочется немедленно искать новые, узнавать больше и больше, немедленно приняться за решение нерешенных проблем. Это ли не цель, к которой должен стремиться настоящий писатель, рассказывая молодому читателю о судьбах людей и судьбах идей.

Варшавский — давно сложившийся, зрелый писатель. Произведения его неоднократно отмечались похвальными отзывами в нашей периодике.

Я с радостью и от всей души рекомендую Анатолия Семеновича Варшавского в члены нашего Союза писателей.

А. СТРУГАЦКИЙ

член. бил. № 3482

Дорогой Борик!

1. Помчался я прямо в бухгалтерию МолГв, а там мне хладнокровно сообщают: как же, вот у нас на Стругацкого Бориса начислено в прошлом году аванса 500 и в январе этого года одобрения 700, всего к получению 1200, да нам кто-то сказал, чтобы повременили высылать, у него-де переменилась не то книжка, не то адрес, сидим и ждем, и справку о детях освежить надобно. Кто? Когда? Не помнят. Я взвыл и помчался на почту давать тебе телеграмму. Высылай, и тебе сразу переведут. Я еще через неделю зайду справиться.

2. На сценарий благословляю. Робот Руматы — дело хорошее, а избавиться от него можно легко: его отбирает вместе со скорчером Кондор. Робот шагает сквозь экран и сгорает. Трах — и зритель ус… Вот так. Из гвоздиков придумалось мне кольцо на пальце Руматы: мини-лазер, используется как фонарик и как оружие светового удара, ослепляет, пол? Р-раз — и продвинулся[87], в смысле — ослепил.

3. С СоТ пока всё ничегё. Бела сделала несколько мелких замечаний, в понедельник иду с нею поработать. Сборник уже готов у них, скоро сдают. И еще: «Химия и жизнь» просят СоТ. Сегодня зайдет ко мне Леша иорданский, возьмет экз. Ну, это как раз не очень реально. Но возможности я упускать не стал. А вдруг! Гонорар, то, се.

4. В № 5 идет монолог Клопа в «З-С». и еще они потребовали главку в № 8, где отмечается десятая годовщина появления Стругацких в их журнале, с портретами и прочим.

5. С переизданием СБТ ничего никому не известно.

6. Из Мосфильма ничего не звонили. Положение неясное.

7. Каждое утро с трепетом смотрю почту: нет ли чего из Ташкента? нет ли чего из Улан-Удэ? нет ли чего из СовПиса? Нет.

8. Сообщи, если уже возможно, когда точно мне выезжать для Комарова. Люблю отсчитывать дни, да и для планов полезно.

Всё.

Целую, жму. Привет Адке и Росшеперу.

Поцелуй маму.

Твой Арк.

О причине заикания Ефремова АН упоминал в интервью испанскому журналисту:

— После Второй мировой войны на сцене научной фантастики появился Иван Ефремов, автор «Туманности Андромеды». Расскажите, пожалуйста, об этом блестящем писателе, который, как мне кажется, особенно хорошо известен на Западе.

— Прежде всего это был выдающийся ученый, основатель новой науки на стыке палеонтологии и геологии. Ему приписывают разработку новой методологии обнаружения залежей полезных ископаемых.

Это был человек с невероятно живым воображением и поистине великий ученый. За достижения в области науки ему была присуждена Государственная премия. Он завоевал огромное признание в советских и зарубежных научных кругах.

<…>

Иван Ефремов — выходец из семьи небогатых мещан. С детства мечтал о море. Во время гражданской войны, когда ему было 12 лет, с ним случилось несчастье: один из кораблей отступающих интервентов дал залп по берегу, где в то время находился мальчик, и снаряд разорвался совсем рядом. Контузия была сильнейшей. С тех пор он всю жизнь заикался.

Мне повезло, я был лично знаком с Иваном Ефремовым. И был его учеником в литературе.

— Не могли бы вы припомнить какой-либо интересный случай из его жизни?

— Помню многое. Самые интересные истории связаны с его работой в геологических экспедициях. Но он не дал мне разрешения их пересказывать. Когда я познакомился с Ефремовым, он был уже очень болен, и для меня самым интересным были долгие беседы с ним.

21 февраля в казанской газете «Комсомолец Татарии» публикуется отрывок из СОТ, который предваряется рассказом о КЛФ МГУ и выступлении там АНа, а также следующим предисловием.

«Сказка о Тройке» — новая повесть Аркадия и Бориса Стругацких, которая является продолжением книги «Понедельник начинается в субботу». Герои «Понедельника…» Саша Привалов и Эдик Амперян отправляются в колонию необъясненных явлений, чтобы получить некоторые материалы для своей работы. Но это, оказывается, не так просто. Распределением материалов занимается некая ТПРУНЯ — Тройка по рационализации и утилизации необъясненных явлений, сохранившаяся по недосмотру руководителей Н. И. Института Чародейства и Волшебства. Один из эпизодов хождения Привалова в колонию мы представляем читателю. Полностью «Сказка о Тройке» будет опубликована в альманахе «Мир приключений» (издательство «Детская литература»).

Дорогой Аркашенька!

1. Справки в бухгалтерию МолГв я выслал тотчас по получении твоей телеграммы, но ты все же проверь: послал я простым письмом, а не заказным, так как все близлежащие п/о были закрыты по случаю субботы. Кстати, вышли мне… нет, не так. Напиши-ка ты мне, братец, заявление в бухгалтерию студии «Ленфильм», в коем попроси перевести причитающееся тебе по такому-то адресу. Сейчас денег у них нет, но в начале марта будут.

2. Пишу сценарий. Добрался уже до сцены во дворце. Не знаю, как понравится нашему Леше, но думаю, что сожрет. Должен сожрать. Вообще, это очень унылое дело — писать сценарий. Тут у меня был Рафка Нудель, так со слов какого-то своего знакомого передал, что можно как-то так устроить продажу авторского права, что денег получишь столько же, сколько за экранизацию. Ты бы выяснил поподробнее, а? И я тоже постараюсь выяснить.

3. Было у нас заседание. Б. К. Федюшин сделал доклад о современном положении гипотезы о пришельцах. Хороший доклад, где всё предельно четко сформулировано и сведено воедино. Но из фактов привел только один интересный: в 63 г. в озеро близ села Андроновского упало нечто огромное и тяжелое, проломило лед и проволоклось по дну. Военные заинтересовались, обследовали и нашли, что лед снизу окрасился в ярко-изумрудный цвет и по дну разбросано большое количество маленьких металлических пустотелых шариков. Дело было засекречено и лежало под сукном аж до нынешнего года. А теперь туда, вроде бы, отправилась экспедиция от «Техники — Молодежи». Мура все это, вот что.

4. Кстати, у нас тут пронесся страшный слух, что беда с Володькой Высоцким. Якобы вызывали его в КГБ по делу Гинзбурга, после чего он запил и попал в больницу. Так ли? Выясни всенепременно.

5. Позвони ты в «Мосфильм» сам. Чего ты ждешь? Напомни о себе. Деньги есть деньги.

6. С Комаровым пока неясно. Я звонил на днях. Оказывается, что с 1 по 6 марта имеет место какой-то симпозиум и мест в ДТ по этому поводу не будет. А потом — будет. Но когда и как — в точности еще не известно. На той неделе позвоню еще раз.

Засим кончаю, крепко жму ногу, твой [подпись]

P. S. Ленуське поцелуи и дополнительные поздравления.

Дорогой Борь!

1. В бухгалтерию «Мол. Гв.» всенепременнейше зайду в понедельник или во вторник, если что неладное — буду телеграфировать. Если телеграммы не будет, значит всё в порядке, перевели или переводят. Заявление в Ленфильм высылаю.

2. От «Мосфильма» ничего нового. Буду звонить Хмелику, попробую расспросить его насчет льготных условий продажи авт. права. Если окажется возможным, загоню к чертям право на ДР.

3. Никакого отношения к делу Гинзбурга Володька Высоцкий не имел, а просто слетел с нарезок у вас в Ленинграде в свой день рождения. Пробыл немного в больнице (я его навещал), сейчас вышел, здоров, поет, выступает нормально.

4. Жаль, что такое дело с Комаровым. Пора уже и за работу. Я попробую прозондировать почву в московских домах творчества. А то, может быть, опять у мамы? Как насчет этого?

5. Занимаюсь в основном рецензированием всякого бреда и переводом. Скучно. Работать хочется. Вчера выступал перед сотрудниками ФБОН[88]. Очень нас там любят.

6. Прошелестел легкий, но очень малодостоверный слушок, будто «Байкал» с УнС уже вышел. Но у кого я ни спрашивал, никто ничего не знает.

7. «Тройку» в МолГв как будто серьезно принимают, просидел там час, менял «народ» на «общественность».

Пока всё. Поцелуй маму, Адку и Росшепера.

целую, твой Арк.

О своих встречах с Высоцким БН вспоминает в благодарственном письме по поводу присуждения ему в 2000 году премии «Своя колея»:

Дорогие друзья! Спасибо за оказанную мне честь. Но не могу не сказать сразу же: конечно, премия эта по праву принадлежит отнюдь не мне одному — она присуждена, разумеется, братьям Стругацким, которых Владимир Семенович (я это знаю точно) и читал, и любил, и ценил. Но знал он, главным образом, как раз Аркадия Натановича — они дружили семьями, и было время, когда они встречались чуть ли не еженедельно. У меня же, помнится, было с Володей всего две встречи. Одна — у него дома: он пел (это было, кажется, одно из первых исполнений знаменитого «Паруса»). А вторая — дома у меня: мы разговаривали. Разговаривали целый вечер до глубокой ночи, обо всем на свете — о театре, о литературе, о политике и, конечно же, о тайнах и загадках мироздания, которых Владимир Семенович был большой знаток и любитель. Мы с ним, кажется, перебрали тогда их все — от загадочных палеоконтактов до страшного снежного человека, голуб-явана. Замечательный получился тогда вечер!

Имя Владимира Высоцкого — одно из самых светлых имен русской культуры XX века и при этом, может быть, самое знаменитое. Получить премию этого имени означает как бы приобщиться к всенародному признанию. Это вызывает чувство законной гордости и радости. Еще раз огромное спасибо за оказанную мне честь!

Когда точно Высоцкий побывал у БНа дома — неизвестно. Исследователи творчества Высоцкого Борис Акимов и Олег Терентьев предваряют очередную главу своей работы такими словами: «Обзор творческого пути Высоцкого в 1967 году мы завершаем воспоминаниями писателя Бориса Натановича Стругацкого, подготовленными для данной повести (подборка из писем от 13.11.87, 11.12.87 и 12.07.88), в которых речь идет о событиях описываемого периода».

Слухи о моем близком знакомстве с Владимиром Высоцким сильно преувеличены. На самом деле мы по-настоящему общались с ним всего дважды: один раз у меня в гостях и один раз — у него. Я убежден (и близкие мои меня в этом поддерживают), что к себе домой я пригласил Высоцкого, с которым уже был знаком.[89]

В сентябре 1967 года мы с Аркадием Натановичем были в Театре на Таганке, а потом — в гостях у Высоцкого. <…> Кто еще был в гостях, не помню. Помню поразительные «марсианские» глаза жены Высоцкого. Помню серьезного подростка — сына. Помню, что было множество людей: огромный стол посреди комнаты плотно обсажен со всех четырех сторон. Помню, как он пел «Парус» — лицо его наливалось кровью и становилось страшным, и видно было, какая это тяжелая работа — петь «Парус». Помню, как он тогда объяснял мне, что «песни-беспокойства» всегда старается отложить на конец, ибо их очень тяжело петь.

У нас в гостях Высоцкий был, видимо, весной 1968 года. По крайней мере, так считают мои родные и близкие. Приехал после спектакля[90], без гитары. Все порывался пройтись по нашей лестнице, чтобы взять у кого-нибудь гитару и спеть. Но я упросил его просто посидеть, поговорить. Тогда мне интереснее было узнать его как человека. Теперь жалею, что упросил его не петь, но кто мог знать, что мы видимся в последний раз. Самое обидное, что и разговора-то я толком не запомнил.

Мы много говорили, помнится, о различных чудесах (телепатия, «летающие тарелки», снежные люди, Несси и т. д.), причем Владимир был большим энтузиастом всего этого, а я его всячески разубеждал. Очень было мне забавно, что он так в это верил. Я-то в них никогда не верил. Помню, что мы с ним спорили обо всех этих штуках.

Дорогой Аркашенька!

1. Письмо твое и заявление получил. Заявление нынче же отнесу Герману, а он — в бухгалтерию.

2. С Комаровым дело по-прежнему туманно. Я посоветовался с народом, и есть мнение: заявку нашу перенести на апрель (примерно на период 7–22), а нынче собраться у мамы. Мама не возражает, даже наоборот. Ты не возражаешь, я не возражаю. За чем же дело стало? Итак, ждем тебя числа 7-го марта. За это время я надеюсь закончить первый этап работы с режиссером.

3. Работа идет вовсю. Я ему переписал все заново. Теперь сидим и правим страницу за страницей. Вот и сейчас я к нему еду.

4. А больше новостей нет. Все новости сосредоточены около тебя. Жду.

На том кончаю, крепко жму ногу, твой [подпись]

P. S. Ленуське привет.

Дорогой Борик.

1. Согласен, в понедельник пойду за билетом на 7-е.

2. Есть ряд новостей, смутных и противоречивых, расскажу при встрече.

3. Ничего, что касалось бы судьбы наших вещей, не слышно. Видел в № 6 «Байкала» объявление о том, что «УнС» будет в № 1 и 2.

4. К Хмелику на Мосфильм все никак не соберусь позвонить.

Всё. Жму и целую.

Привет Адке и Андрюшке.

Твой [подпись]

12.03.68. Приехал 8.03.68 писать начисто ОО.

1. В задумчивости ласково гладил себя по голове.

9.03.68

Работаем у мамы.

I. Интерлюдия. Разговор Странника с Фанком о Маке.

II. Интерлюдия. Странник и Отцы.

III. Интерлюдия. Странник в О<стровной> Империи.

IV. Странник и Рада.

V. Странник на базе.

10.03.68

Сделали 11 стр. (11–14)

11.03.68

Сделали 11 стр. (22–27)

12.03.68

[дневник приездов: 12.03.68.]

Сделали 13 стр.(35–42)

13.03.68

Сделали 10 стр. (45–55)

14.03.68

Сделали 10 стр. (55–68)

Идем в писдом на юбилей Дмитревского.

15.03.68

[дневник приездов: 15.03.68. 6-я глава ОО. Сбрил бороду. Пришло известие про УнС в «Байкале».]

Сделали 11 стр. (66–80)

Слух о «Байкале».

16.03.68

Сделали 12 стр.(78–93)

Арк на банкет, я — домой.

17.03.68

[дневник приездов: 17.03.68. Идет 8-я гл.]

Сделали 13 стр.(91–106)

18.03.68

[дневник приездов: 18.03.68. Врезка после 2-й ч.] Сделали 11 стр.(102–117)

19.03.68

[дневник приездов: 19.03.68. Начата 3-я часть ОО.]

Часть III. Террорист гл. 9–11

Часть IV. Каторжник гл. 12–16

Часть V. гл. 17–18 Землянин или М. Ростиславский

Сделали 13 стр. (115–136)

20.03.68

Сделали 13 стр.(128–151)

Арк — к друзьям, я — домой.

21.03.68

[дневник приездов: 21.03.68. Осталась 1 глава 1-й половины.]

Сделали 12 стр. (140–164)

22.03.68

[дневник приездов: 22.03.68. Работа закончена.]

Сделали 16 стр. (156–177) и прервали работу для отдыха.

1) Подробный разговор Умник — Мак (чтобы был обман)

2) Соответственно изменить последн<юю> главу.

3) Подробное объяснение насчет башен — Вепрь и Зеф. Замысел центра — взрыв многих башен и попытка захватить район. Центр недоступен. Центр один (никак не более 2-х центров). Вепрь многозначительно помалкивает. Вопрос о будущем — коренной вопрос: как жить дальше — с башнями или без.

УНС в «Байкале» действительно вышла. Предваряло публикацию предисловие Ариадны Громовой.

Не ищите в этой повести восторженного описания грядущих чудес науки и техники. Не ищите также пророчеств и предвидений в области социологии и морали. Тот, кто любит фантастику именно такого рода, пускай обратится, например, к недавно переизданной Детгизом повести тех же авторов «Возвращение»: там есть лирические и остроумные эскизы конструкций будущего коммунистического общества, построенные на научном предвидении.

«Улитка на склоне» — это фантастика совсем другого рода. И другого уровня — гораздо более сложная, рассчитанная на восприятие квалифицированных, активно мыслящих читателей. Таких читателей в нашей стране очень много — без преувеличения можно сказать, что больше, чем в какой-либо другой стране мира. А общедоступность произведений искусства (то есть доступность любого произведения любому читателю) — это ведь вообще фикция. Не существует некий «читатель вообще» — есть очень неодинаковые читательские аудитории, определяющиеся уровнем понимания мира, степенью активности, возрастом, профессией, средой (не говоря уж о разнице индивидуальных вкусов и пристрастий). Существуют и различные уровни сложности в литературе. Юморески раннего Чехова вполне доступны каждому грамотному человеку; для понимания зрелого чеховского творчества нужна зрелость мысли и чувств.

Так что я вовсе не собираюсь, из опасения, что «Улитка на склоне» будет кому-то непонятна, давать к ней разъяснительные примечания: я знаю, что этой повести обеспечена достаточно широкая аудитория. Я просто хочу дать некоторые необходимые справки, так сказать, библиографического характера.

Дело в том, что в «Байкале» публикуется лишь одна часть (примерно половина) этой повести. Другая ее часть была опубликована в 1966 году в ленинградском сборнике фантастики «Эллинский секрет». Трудно и даже невозможно определить, какая из этих частей является первой, какая — второй. Действие одной из них происходит в таинственном и жутком Лесе, другой — в Институте, который занимается проблемами, связанными с этим Лесом. В одной из них главным героем является бывший сотрудник Института, Кандид, об исчезновении (или гибели) которого иногда упоминают персонажи другой части; этим и ограничивается внешняя, сюжетная связь между ними, в остальном их действие развивается параллельно и независимо друг от друга.

Конечно, для более полного понимания повести надо прочесть обе книги. Но то, что публикует на своих страницах «Байкал», на мой взгляд, представляет вполне достаточный самостоятельный интерес.

Дорогой Борька!

1. Получил я деньги от «Байкала». Жалкие деньги. Совершенно очевидно, что нам выплатили из расчета по 150 р. за лист. Но и то уже хорошо, что выплатили. А ты получил ли? И, кстати, получил ли ты мои экзы и получил ли экзы из Улан-Удэ?

2. Получаю ОО с машинки в понедельник и сразу передаю Нине на прочтение. С Романом[91] насчет первой главы для «Знание — сила» говорил, он обещал, что они там свяжутся с «Невой».

3. Как насчет Комарова? А тут родилась идея, если у тебя плохо выйдет, попытаться взять в Гагру или в Крым. Это имело бы еще и то преимущество, что тогда до нас бы не дотянулись с этой вонючей конференцией.

4. Встречался я с Маниным, провели вместе целый день. Он удручен, но старается держаться. Письмо-то было дешевенькое, к главному психиатру Москвы.

5. С моим поступлением в департамент пока ничего не слышно, тот парень, который должен всё это готовить, в командировке.

6. Звонил какой-то выпускник ВГИКА, тот, что тебе звонил в Ленинграде, хочет что-то ставить. Вероятно, придется встречаться и разговаривать. Гр-р-р-р.

7. Звонил я Хмелику — не могу дозвониться. Звонил Рюрикову — он сам только что приехал, советует прямо звонить Вилковой (это зав. ред. совр. сов. русск. прозы). Буду.

Вот пока всё у меня.

Поцелуй маму, и Адку, и Росшепера.

Жму, твой Арк.

Дорогой Аркашенька!

1. Деньги из «Байкала» я получил тож. Экзов — не получил. Твои экзы получил, спасибо.

2. ОО уже перепечатал. Позвонил в «Неву», посоветовался с нашим редактором. Он все мероприятия одобрил, но я хочу встретиться лично с главредом. Сегодня выяснится, когда эта встреча произойдет. О результатах встречи доложу особо.

3. Был в Литфонде, слегка поскандалил. Обещали сделать все возможное, чтобы раздобыть путевки с началом 10–15 апреля. Суки они там все. Не умею я с ними разговаривать. Но полагаю, что все уладится.

4. Сегодня, кажется, последний день возни со сценарием. Во всяком случае, так полагает наш режиссер.

Закончим, и понесет он его по людям, а там и худсовет. Посмотрим.

Вот в этот момент ты и позвонил.

Ну, пока всё, жму ногу,

твой [подпись]

P. S. Ленуське привет.

3 апреля в студенческой газете «Ленинградский университет» публикуется первая рецензия на «Перецовскую» часть УНС.

Хочу прежде всего поздравить людей, для которых литература не отделяется от их жизни, для которых литература — продолжение жизни, а опыт, чувства, мысли, приобретенные, возбужденные, возникшие у них при чтении, — продолжение их собственного жизненного опыта. Эти люди получили прекрасный и нужный подарок!

Роман братьев Стругацких «Улитка на склоне» (сюжетная линия «Кандид» опубликована в сборнике «Эллинский секрет» в 1966 году, сюжетная линия «Перец» в 1 и 2-м номерах журнала «Байкал» за 1968 год) не просто прекрасно написанное, увлекательно читающееся произведение, это философский труд, обобщающий многое, что разбросано по газетным столбцам и газетным страницам, по разговорам с друзьями и по мучительно страшным размышлениям одинокими вечерами. Я затрудняюсь назвать другое произведение литературы последних лет столь многогранное, столь цельное, столь важное для всех мыслящих людей и столь субъективно анализирующее окружающую нас действительность. Это роман о том, как живем мы с вами, как мы работаем, ходим по улицам, думаем.

Настоящий художник почти никогда не допускает произвола над материалом, он не придумывает форму, он видит уже в какой-то определенной форме свой материал. Конечно, художественное видение не одинаково у всех. Главное — кроме чисто индивидуальных качеств, — что разделяет людей на две группы, это умение анализировать факты и делать выводы и неумение делать этого. Сложность видения мира Стругацких предопределена двумя факторами: огромностью материала, который необходим для объективной оценки интересующих их жизненных тенденций, и сложным положением человека в мире, который — об этом скажу еще дальше, — не очень-то легко приспособить для каждого отдельного человека.

Важнейшую художественную задачу — введение читателя в мир своего видения Стругацкие решают блестяще. Даже при чисто сюжетном прослеживании бросается в глаза великолепный переход, для всех читающих внимательно безоговорочно убедительный.

Мы видим Переца, сидящего над обрывом, размышляющего. Все обычно. Появляется Домарощинер. Разговор с ним, странный, местами настораживающий, но еще ничего не определяющий (в смысле законов данного нам мира). Домарощинер и Перец идут в столовую, и вот Перец сел и «задвигал под столом ногами, устраиваясь поудобнее на стуле без сидения». Вот оно. Теперь мы уже видим этот мир, мир гротескный, доведенный до абсурда. И в этом мире Перец, так похожий на нас, думающий, плачущий, мятущийся, пытающийся что-то изменить.

(Кандид, человек, начинающий мыслить, находящийся в худших, чем Перец, условиях, можно даже сказать стоящий на более низкой ступени, борющийся Кандид, при самом невероятном стечении обстоятельств — подчеркиваю это — в случае победы, попадает на Биостанцию и становится… Перецем. И опять, на более высокой ступени, все повторяется сначала. Это подчеркнуто параллельностью действия в «Переце» и в «Кандиде».)

Это не просто интеллектуальный опус: «А что будет, если?..» Это не опус и не модель какого-то мира. Это реальность, доведенная до гротеска (а Стругацкие отлично знают, что гротеск — это не только ключ к настоящей сатире, но еще и ключ к возможно более концентрированному изложению).

Однако для газетной заметки я уже заболтался. Я не ставил перед собой цели подробно поговорить об этой великолепной книге, я лишь хотел обратить внимание на нее тех, кто еще не знает о ней, и попросить тех, кто читает ее сейчас, внимательно и серьезно подойти к сложной и очень важной для самих авторов вещи (Б. Стругацкий, выступая 15 февраля 1967 года у нас в Университете, сказал о «Улитке», что это единственная их вещь, которая не оставила у них в той или иной степени чувства неудовлетворенности, нераскрытых потенций).

АБС удалось достать путевки в Комарово, и они завершают работу над ОО уже здесь.

[дневник приездов: 10.04–23.04.68. Докончили ОО в Комарове.]

10.04.68

Прибыли в Комарово. Номер люкс № 3 — оч. хор.

Сделали 5 стр.(161–184)

11.04.68

Сделали 13 стр.(174–195)

1) Официальная стратегия подполья (захват обл<ас>ти, вер<оят>но Юга, спецр<айо>ны, с оружием).

2) Тайна излучения; как оно действует, все детали.

3) Вопрос об отношении к Центру.

— Что вы мне предлагаете?

Зеф — захват штаба, в перспективе — захват Центра.

Вепрь — уничтож<ение> центра, но неизвестно когда и неизвестно как.

4). Рассужд<ения> Вепря о ходе истории.

12.04.68

Сделали 12 стр. (186–211)

13.04.68

Сделали 11 стр. (197–223)

Вечером сделали 2 стр. (199–226)

14.04.68

Сделали 13 стр. (212–239)

15.04.68

Сделали 12 стр. (224–252)

Выпивали с Варшавскими.

16.04.68

Сделали 11 стр. (235–265)

Арк едет в город.

17.04.68

Сделали 12 стр. (247–279)

18.04.68

Сделали 11 стр. (258–292)

19.04.68

Сделали 13 стр. (272–306)

20.04.68

Сделали 12 стр.(283–318)

21.04.68

Сделали 13 стр. И ЗАКОНЧИЛИ НА 332 СТРАНИЦЕ Послать телеграмму Ефремову.

О морали научного работника.

Статья, написанная терминологией литературоведения (вульгарного).

План статьи: 10 заповедей Моисеевых.

«ДОМ» повесть (рассказ).

22.04.68

Едем в Л-д.

1). «Дом».

2). «Следователь» — убивает преступника, убедившись, что его не осудят.

3). «Апокалипсис».

4). «Мой брат и я».

23.04.68

Уезжаем вовсе.

В последний день перед отъездом АБС планировали, что будут писать в будущем. О сюжете «Дом» вспоминал позже БН.

Ваша «Улитка на склоне» и «Рукопись, найденная в ванне» Лема написаны с разницей в 4 года. Я очень хотел бы узнать, как и почему именно в это время Вами начали чувствоваться «объекты», фигурирующие и там и там: все эти Управления, Леса, Здания с их Антизданиями. Ведь это одно из самых главных новшеств 20-го века. Как появилось их «восприятие», как они возникли в сознании писателя? Откуда они к Вам пришли? И, главное, постарайтесь вспомнить, почему именно тогда их существование начало «задевать» Вас (иначе бы Вы этой темы, наверное, не коснулись). И как Вы воспринимаете их сейчас?

Аксенов Алексей. Москва, Россия

«Здание» — это не из «Улитки», это из «Града». Я совершенно точно помню, что образ «здания, которое глотает людей» возник у меня во сне, и я даже рассказик придумал на эту тему, от которого осталась только запись в рабочем дневнике: «21.04.68. „ДОМ“ повесть (рассказ)» — и рисунок: ночь, лунный серп, страшноватый шагающий дом и в ужасе убегающий от него человечек, схватившийся за голову. Откуда пришло к нам все прочее, теперь ответить уже, я думаю, невозможно. Да и тогда, скорее всего, было невозможно же. «Музыка навеяла» (старый малоприличный анекдот).

За время пребывания в Комарово БНу приходит немало писем.

Уважаемый Борис Натанович!

Агентство печати «Новости» ежегодно выпускает сборник, каждая книга которого содержит литературные и публицистические материалы, объединенные общей темой. Уже выпущено четыре таких ежегодника:

«Просто жизнь», — представлявший будни советской страны, «Сенсация номер один», — давший как бы коллективный портрет современного советского человека, «Виза в СССР», — рассказавший о пребывании гостей из-за рубежа в нашей стране и их впечатлениях, «Рука Москвы», — знакомивший читателя с деятельностью советских людей за рубежом.

Сейчас редакция Ежегодника АПН работает над очередным, пятым выпуском под названием «В 2017 году». Этот сборник покажет различные аспекты жизни планеты и советской страны через пятьдесят лет — в год, когда мир будет отмечать столетие Советской власти в СССР. Для нас было бы весьма желательно Ваше участие в этом издании. Это мог бы быть Ваш рассказ (размером около 1/2 печ. листа), где нашли бы выражение черты человека описываемого времени или любой другой аспект жизни в год столетия Советского государства.

На вопросы, которые у Вас могут возникнуть, редакция Ежегодника готова дать любые разъяснения и уточнения как по телефону (№ 99–47–84), так и при встрече с сотрудником редакции Ежегодника.

Материал, предназначенный для нас, может быть Вами предварительно опубликован в любом периодическом издании.

Ждем сообщения о возможности рассчитывать на Ваш материал.

Хотели бы получить рукопись к 1 мая.

Главный редактор Ежегодника АПН Б. Бекназар-Юзбашев

Уважаемый товарищ Борис Стругацкий,

Редакция болгарского журнала «Дети. Искусство. Книги», издание Дома литературы и искусства для детей и юношей, намерена предоставить свою трибуну выдающимся мировым писателям-фантастам, которые поделились бы мыслями относительно места и роли научной фантастики в атомном веке.

Поэтому мы обращаемся к Вам с просьбой ответить на следующие вопросы:

1. Почему Вы выбрали научную фантастику в качестве основы Вашего литературного творчества?

2. Чем, по Вашему мнению, объясняется нарастающий интерес к научной фантастике среди широкой читательской публики и особенно среди молодежи?

3. В какой философской и эстетической линии видите Вы дальнейшее развитие научной фантастики?

Просим Вас ответить до конца мая с. г. <.. >

Разрешите нам заранее благодарить Вас за отзывчивость.

С уважением

Директор Вл. Иванов

Уважаемый Борис Натанович!

Начало коллективной повести фантастов появится в 7-м номере «Костра».

Мы говорили с Шалимовым и Ларионовой и теперь обращаемся к Вам с настоятельной просьбой: 1) придумайте название повести; «Первые люди на первом плоту» — название чрезвычайно приблизительное; 2) напишите несколько строк — они будут набраны курсивом, — предваряющих написанный Вами фрагмент. В этих строчках может быть либо Ваше кредо фантаста — конечно, в шутливом тоне, либо что-нибудь иное. Во всяком случае, эти вступительные несколько строк от автора (перед каждым фрагментом) должны как-то оправдывать перед читателями «Костра» лоскутностъ и некоторую разностильность всей повести.

Пожалуйста, не откладывайте в долгий ящик ответ на это письмо.

От имени отдела прозы «Костра», с приветом

С. С. Тхоржевский

В архиве АБС сохранился список вариантов переименования их рассказа 1963 года для «Костра», для зачина коллективной повести-буриме ленинградских фантастов.

Им понравилась наша Земля

В наше интересное время

Космические викинги

Викинги из бездны

Дорогой Борик!

Пишу с опозданием противу условленного, но тому были причины.

1. «Клоп» в «Знание — сила» погорел с большим треском и большой вонью. Нам зверски не повезло. Оказывается, в Комитете по профтехобразованию давно уже копают под журнал и тщатся его закрыть и открыть вместо него журнал «Молодой рабочий», который пропагандировал бы за вступление молодежи в профтехучилище. И чтобы обставить это дело законно, там дали комплекты «Знание — сила» и верстку последнего (5-го) номера на рецензию «братским» журналам: «Юный техник», «Химия и жизнь» и «Наука и жизнь». Я не знаю всех подробностей, однако кто-то из рецензентов обратил внимание — свое и цензуры — на наш отрывок. Внешне это происходило так. Неделю назад Жигарева вызвали в Главлит для дачи объяснений, зачем публикуется этот отрывок. Жигарев поехал. Он намеревался объяснить, что такая литература нужна для того, чтобы учить молодежь думать и уважать чужие мнения. Слушать его, однако, никто не стал. Отрывок велели снять. Начальник цензора, который ведает журналом, давать объяснения отказался, однако стало известно, что и сам он в недоумении. Оказалось, что отрывок читал сам Романов (!) — это глава главлита — и заявил, что в отрывке есть некий вредный подтекст. Будучи робко спрошен, что это за подтекст, Романов якобы только буркнул: «Знаем мы, какой». Вот это последнее обстоятельство — то, что нами занимался сам Романов — вызывает у меня нездоровый интерес.

2. Пришла верстка «Стажеры — ВНМ». Очень забавно выглядит. Сборник «Фантастика 68» сдается в мае. Пока ничего особенного не произошло.

3. Гена — помнишь, редактор у Жемайтиса — много занимается историей географических открытий и контактов между народами. Он предлагает нам тему для исторического романа: эпизод из истории мордобоя на Средиземном море между крестоносцами и арабами, когда в ужасных условиях религиозного фанатизма, преодолев козни папской и мусульманской разведок и контрразведок, один ученый крестоносец, завоеватель Сицилии, объединился с ученым принцем, наследником халифского престола, для создания знаменитого Серебряного Блюда — огромной карты известного тогда мира. Материалы сейчас есть, Гена все дает, годика два-три проработать и можно приняться писать. А? В духе Фейхтвангера. Это же клад, а не тема. Как ты полагаешь?

4. Позвонила мне некая Раиса Борисовна Борисова-Гинсбург, драматург, сценарист, мультфильмист. Намечается интересная возможность создать антиатомный фильм совместно с японцами, с режиссером Синдо, это тот, что ставил «Голый остров»[92]. Этому делу якобы покровительствует некий Егоров, режиссер и начальник главка худфильмов. Идею сюжета Борисова предложила, на мой взгляд, жиденькую и сентиментальную. Так что есть только курочка в гнезде. Настоящим запрашиваю санкции на дальнейшие переговоры.

5. По поводу моего неустройства на работу ничего нового сообщить не могу. Всё было так, как сказала мама. Это слова Валентины[93], которой сказал их тамошний товарищ Кербер. Никаких подробностей больше нет в известности.

Пока всё. Сейчас буду читать верстку.

Поцелуй маму, Адку, росшепера.

Обнимаю, твой Арк.

Дорогой Аркашенька!

Запоздал я с ответом — праздники, то, се. Собственно, надо было бы мне и еще подождать, ибо послезавтра я встречаюсь для подробного разговора с нашим редактором по ОО Сашей Лурье. Ну да ладно.

1. Саша прочел ОО. Мнение его весьма симптоматично. Вещь, он говорит, прекрасная; сокращать там абсолютно нечего; идеологически она выдержана совершенно. И тем не менее, он голову готов прозакладывать, что начальство встретит повесть весьма настороженно. Дело в том, что это вещь, резко отличающаяся и по форме, и по содержанию, и по уровню мастерства от того, что обычно публикуется в «Неве». Поэтому начальство приложит все усилия, чтобы как-то от нее отбрыкаться или в крайнем случае опубликовать только 10 договорных листов. Всё это не противоречит и моему впечатлению от ситуации, а потому нам надлежит решить сейчас, как вести себя дальше. 3-го я встречусь с Сашей и буду говорить подробно. Одна из проблем, насколько я понял, состоит в следующем: как упорно мы готовы сражаться за ОО? Согласимся ли мы на серьезные сокращения? Не пошлем ли мы «Неву» в задницу и не опубликуем ли мы ОО в другом журнале? Вот что интересует Сашу. Он говорит, что ОО — это вещь, за которую он готов драться до последнего, без дураков, но для этого он хочет быть уверен, что мы сами готовы драться. А как мы — готовы? Я не знаю. Мы имеем дело с бандитами — это факт. Все словесные обещания для них — тьфу. Фактический договор — 10 а. л. Значит, мы можем рассчитывать только на то, что они все же пожадничают выпускать из рук повесть, если мы заявим: не хотите полностью — не надо, вот вам ваш аванс, договор расторгается, мы будем публиковать повесть там-то и там-то. Для этого нам нужно: а) чтобы они все-таки жадничали, но это от нас не зависит и б) чтобы у нас был крепкий тыл, то есть твердое (хоть процентов на 80) намерение еще какого-то журнала опубликовать ОО. Это уже зависит от нас. Было бы здорово, если бы ты дал ОО почитать тем, кто просил, и выяснил бы — берутся они ее пробить или нет. Вот пока и всё. Подробнее я напишу тебе числа четвертого. А ты сделай все, что возможно, и, кроме того, пришли свои соображения.

2. Был сегодня у Лешки. У него опять масса идей. Будем работать.

3. Идея Гены — интересно. Возьми у него материалы, полистай. Я отнюдь не против такой штуки.

4. Антиатомный фильм тоже мне по душе. Идей, правда, нет, но идею такого фильма придумать не столь уж трудно. Санкцию на переговоры даю.

5. Гибель «Клопа» меня ничуть не удивила. Он был обречен. И хрен с ним. Что касается Романова, то что ж — все мы под ним ходим. Увы. А верстка С-ВНМ — это хорошо. Главная надежда наша. Если эта книжка пройдет — проживем.

Ну вот пока и всё. Жму ногу,

твой [подпись]

P. S. Привет Ленуське. Как ей ОО? Как Нине ОО?

5 мая БНу отправляют письмо из журнала «Костер».

Уважаемый Борис Натанович!

Я попытался написать коротенькую вводку к фантастической повести («Летающие кочевники» — на таком названии остановились) от имени братьев Стругацких:

«Вдвоем писать фантастическую повесть можно, уже писали. А если втроем? вшестером или даже вдесятером?

Наверно, получится еще более фантастично».

Сознаю, что эти три строчки — не бог весть что. Если Вы их подправите (или напишете другие, взамен) — будет очень хорошо. Но, так или иначе, Ваш ответ нужен срочно (№ 8 журнала уже пора сдавать в набор!).

Жду!

С. Тхоржевский

Дорогой Борик!

Ничего особенного сообщить не имею. ОО только завтра возьму с машинки, потом еще буду считывать и, вероятно, только после праздников буду отдавать Нине. Числа, значит, двенадцатого.

Ну, будем считать, что о позиции в отношении «Невы» мы договорились. Держаться там за веру предков и за плоть свою упорно[94], ныть и изворачиваться, врать и прочее, но иметь в виду, что печатать придется, видимо, именно там и нигде больше.

Я снова встречался с Борисовой — это насчет кино совместно с японцами. Сегодня она мне звонила, рассказала, что имела разговор с каким-то сильным режиссером, и ей велели принести заявку. Подробностей пока не знаю, но завтра опять буду говорить с нею, тогда увидим.

Был у Ариадны. Она уже успела остыть и примириться. Да и что делать, секретариат не утвердил эту затею, так что совесть у нее спокойна и рыпалась она только из соображений престижа. Двенадцатого общее собрание фантастов, сегодня собирается бюро — пойду, давно не видел Мишку и Рима, Кагарлицкого и Юрьева. Послушаю, что они расскажут.

Пришли в голову несколько сыроватых идеек, думаю, можно будет использовать для «Апокалипсиса» («Мой брат и я» тож). Идейки записал. Пусть лежат.

Да, пытаюсь снова оформиться на работу. Это одна контора под Москвой, должность старшего инженера, 140 в месяц, норма — 1,4 листа технического перевода в месяц, являться только за получкой, за материалами и с готовым переводом. Мы здесь полагаем, что это будет подходящее дело.

Сегодня звонил Девис, ужасно он спрашивал про «Саргассы» и про Абэ. Всё это включено в план, и он дознается, как идет дело. Я ему бодро сообщил, что дело движется. И то правда, вот пройдут эти праздники, и я сажусь за Абэ, как гвоздь.

И если не считать того, что у нас сломался холодильник, это всё.

Поцелуй маму, Адку, сына.

Целую и жму, твой Арк.

P. S. Совсем забыл. «ХВВ» вышли на эстонском.

Дорогой Аркашенька!

1. Буду держаться за «Неву». Собственно, позиции у нас не такие уж слабые. Договор есть — пусть даже только на 10 листов. Обещания были главредом даны. Договор заключен по просьбе журнала, а не по нашей. Рецензии, по словам Саши, будут хорошими. Скандалов главред не любит, любит все устраивать втихую. Так что рассчитывать на опубликование хотя бы 10 листов мы можем. Раз принято решение не гоношиться, я там для виду поартачусь, пофыркаю, постонаю да и соглашусь на публикацию договорного объема. В крайнем случае можно рассчитывать на подкуп: ОО отклонят, но зато заключат договор на энный год с выплатой аванса. Все — деньги. Переживем.

2. Насчет кино. Борисова Борисовой, а я тут размышляю, как бы заключить договорчик с Ленфильмом на ОО. С выплатой, естественно, аванса. А? Лешка на эту идею фыркает — ревнует, — но помочь в хлопотах не отказывается. Я этим займусь. Глядишь — то, се, а процентов 35 и вырвем. Впрочем, все это пока на соплях.

3. Очень рад, что затея с конференцией провалилась. Ну ее.

4. «Саргассы» я тут доставал из ящика и рассматривал. Пока еще тошнит. Надеюсь, что это — временное, от большой утомленности. Ужо возьмусь.

5. Получил письмо из Болгарии, от журнала «Дети. Искусство. Книги», «издание дома на литературата и изкуствата за деца и юноши». Прислали анкетку, просят ответить.

Если ты получишь такое же — не беспокойся: я этим займусь — страсть люблю анкеты.

6. У нас тут трагикомедия с коллективным романом для «Костра». Редакция отказалась принять главу Меерова. Соображения — идиотские. Мееров рассвирепел и подбивает нас всех на мокрое дело. Я целиком за него в этом вопросе, ибо, на мой взгляд, его глава — лучшая из всех мною прочитанных. Любопытно даже посмотреть, как пройдет эта битва с журналом. Коллектив писателей — это тебе не одиночка с мотором[95]. Правда, коллектив может оказаться говенным.

7. Что это за ХВВ на эстонском? Помнится, они собирались там печатать В и ТББ. Помнишь, в Голицыне мы писали для них предисловие?

Ну вот пока и всё. Крепко жму ногу, твой [подпись]

P. S. Ленуське привет и поцалуи.

Дорогой Боб!

1. ОО наконец взят с машинки и отдан Нине. Вчера меня не было дома, но Нина позвонила Ленке и сказала: прочла все с начала до конца, без карандаша, но внимательно, никаких кардинальных исправлений не усматривает, есть некоторые частности, о которых можно будет говорить в процессе, а сейчас она передает рукопись прямо Калакуцкой. Это, брат, признак неплохой, потому что она со мной договорилась, что если окажется что-либо, что ужаснет ее как цензора, она сначала это с нами исправит, а только тогда отдаст Калакуцкой. Уточнить ничего не могу, потому что Нина просила меня не звонить ей на работу, пока она сама не позвонит. Будем ждать.

2. У Борисовой пока ничего не вышло, и с горя занялась она пока мультфильмом. Я от этого предложения уклонился.

3. Тебе, вероятно, известно, что по издательствам разосланы определенные списки. С удовлетворением отмечаю, что нас там нет.

4. «Саргассы». А вот у меня перед глазами Абэ. Так-то тяжко давит на мою нежную совесть. Мой черновой перевод относится к нормальному переводу так же примерно, как русский к английскому, т. е. наоборот, конечно. А мне нужно ведь быстро, быстро! Девис подгоняет.

5. Письмо из Болгарии тоже получил. Рад, что ты ответишь. Возьми за основу нашу заметку в «Ин. Л-ре», вопросы примерно те же.

6. Насчет ХВВ на эстонском, это ты, брат, перепутал. Это мы, брат, для Югославии предисловие писали, а не для В и ТББ. И уже вышли в прошлом году, брат, на эстонском ДР и ТББ. Вот так, брат.

Одним словом, будем ждать.

Жму и целую, твой Арк.

Привет и поцелуи маме, Адке, Андрею.

P. S. За Меерова стой горой! Бей их, сукиных детей!

Дорогой Аркашенька!

1. Прочти письмо из СовПиса. Письмо, как видишь, странное. Из него явствует, что печатать УнС они не хотят, но предлога не печатать найти не могут и хватаются за наши оговорки и запутанную терминологию… главное, на мой взгляд, то, что категорического отказа письмо не содержит и что дверь для переговоров недвусмысленно оставлена открытой. В данной ситуации, мне кажется, лучше всего было бы пойти к тому же Левину и объясниться с ним по душам. Сказать, по-видимому, надо примерно следующее:

«Ваше письмо нас удивило. Очевидно, имеет место недоразумение. ОСНОВОЙ, СУТЬЮ нашего к вам письма была простая мысль: авторы согласны начать работу над повестью в рамках рецензентских замечаний немедленно по заключении договора. Авторы просто не хотят работать впустую, бездоговорно — у них нет для такой работы времени. При этом авторы В ОСНОВНОМ согласны со всеми замечаниями, сделанными в доброжелательных и принципиальных рецензиях, никаких ИДЕИНЫХ разногласий с редакцией у них нет. Просто некоторые из замечаний представляются авторам совершенно бесспорными, некоторые же — требуют, на взгляд авторов, подробного УСТНОГО обсуждения с назначенным редактором, дабы произвести необходимые поправки и изменения таким образом, чтобы не нарушать художественной ткани произведения. ПРИМЕР I: авторы надеются убедить редактора, что объяснение фантастической атрибутики не может улучшить впечатление от произведения; такова уж суть современной фантастики — надо оставлять определенный простор для читательской фантазии, не разжевывать, не перегружать повесть объяснениями. Может быть, редактор и убедит авторов, что такие-то и такие-то объяснения дать просто необходимо — что ж, в этом случае авторы объяснения дать готовы. А может быть, наоборот, редактор согласится с авторами, которые как-никак фантасты-профессионалы и за десять лет работы научились разбираться, что хорошо и что плохо в фантастике. ПРИМЕР II: авторы в процессе работы надеются уяснить более конкретно, как надлежит, по мнению редактора, подчеркнуть фашистскую суть антигуманного прогресса. Авторы ни секунды не сомневаются и никогда не сомневались, что антигуманный прогресс имеет в своей основе фашизм, ни о каких идейных разногласиях с редакцией по этому поводу не может быть и речи. Авторы просто не совсем ясно себе представляют, как КОНКРЕТНО подчеркнуть, обнажить эту (уже содержащуюся в повести) мысль, не разрушая художественной ткани. Только в процессе работы с редактором можно было бы добиться ясности в этом совершенно конкретном, по сути — техническом вопросе. Так обстоит дело с редакционными замечаниями, которые авторы не считают бесспорными. Авторы еще и еще раз подчеркивают: НЕТ ТАКИХ РЕДАКЦИОННЫХ ЗАМЕЧАНИИ, С КОТОРЫМИ АВТОРЫ БЫЛИ БЫ КАТЕГОРИЧЕСКИ НЕ СОГЛАСНЫ; ЕСТЬ ТОЛЬКО ЗАМЕЧАНИЯ, КОТОРЫЕ НАДЛЕЖИТ УЧЕСТЬ В ПРОЦЕССЕ РАБОТЫ С РЕДАКТОРОМ, ибо сами авторы плохо представляют себе, как это сделать. Поэтому не может быть и речи об отказе от каких-то идейных позиций, идейные позиции редакции и авторов ничем абсолютно не отличаются. Авторы снова и снова подтверждают, что готовы взяться за работу, имея целью учесть редакционные замечания, но только после заключения договора (четко определяющего задачи и обязанности авторов по исправлению повести) и — крайне желательно — с квалифицированным редактором».

В таком вот аксепте. Если по тем или иным соображениям ты туда не пойдешь — напиши письмо того же содержания. По-моему, надо давить. Как справедливо заметил кто-то из моих знакомых: они могли бы просто извиниться и сказать, что в связи с перегруженностью и нехваткой бумаги они вынуждены… с глубоким сожалением… может быть, через год-два. Однако они что-то иное бормочут и вдобавок намекают на «Байкал». В общем, обсуди там ситуацию с друзьями, посоветуйся и либо пойди, либо напиши.

2. В остальном всё течет и изменяется. В «Неве» уже начали читать ОО. Отзывы пока благоприятные, но из главных пока никто не читал. Саша считает, что обрезание может ограничиться и двумя-тремя листами, хотя угроза уполовинивания, да и просто отказа отнюдь с повестки не снята. Ладно, там посмотрим.

3. С трепетом жду твоего письма с мнением Нины.

Ну, пока всё. Жму ногу, твой [подпись]

P. S. Ленуське привет.

P. P. S. Прежде чем запечатал конверт, сбегал за почтой и обнаружил твое письмо. Рад, что дурных новостей нет. Что-то там скажет мадам?!!

Что касается ХВВ на эстонском, то это, брат, не я, это, брат, ты перепутал! Не только для Югославии — для Эстонии мы тоже писали, брат, предисловие и было, брат, это в точности 17.03.67 (по дневнику: «Сделали 8 стр. (65). Письмо в Эстонию»). А ДР и ТББ, брат, вышло не в Эстонии — в Литве, брат, она вышла, в Вильнюсе, брат. Так что неясно все это, брат. Неясно.

Держали связь АБС и с КЛФ различных городов. Юрий Никитин, будущий писатель-фантаст, тогда возглавлял КЛФ Харькова и сотрудничал с киевской газетой.

Уважаемые Аркадий Натанович и Борис Натанович!

Обращаюсь к вам с просьбой.

В газете «Комсомольское знамя» создается КЛФ. Меня попросили подготовить первую фантастическую полосу, строк на 900–1000. «…должна быть проблемная статья, выступление или интервью с кем-либо из китов и хороший рассказ или отрывок…»

Т. к. статей Вы не пишете, то остается выступление, интервью или отрывок. Надеюсь на Вашу помощь. Это ведь во имя завоевания фантастикой нового жизненного пространства!

И, если нетрудно, ответьте на несколько вопросов:

Чем Вы объясняете успехи фантастики в последнее время?

Возникла ли ф-ка на пустом месте или она внесла свой вклад и в золотой фонд мировой литературы?

Над чем Вы работаете в настоящее время и что есть у Вас в задумке?

Скажите несколько слов читателям «Комсомольского знамени».

Если сможете, ответьте еще на несколько вопросов (придумайте их сами). Дело в том, что для меня, как и для всех членов нашего КЛФ, ясно, как божий день, что миром должна править фантастика, но, странное дело, всё еще приходится убеждать, что она хорошая!

Заранее благодарен за помощь,

Юрий Никитин, зам. председателя ХКЛФ и зав. отделом литературы.

Копию этого письма отправляю Вашему брату.

Дорогой Борик!

Прости, сильно задержал письмо, но все надеялся, что поступят какие-нибудь позитивные сведения об ОО, да так и не дождался. По порядку.

1. Вчера, наконец, позвонила Нина Беркова. Мадам начнет читать только через неделю, а то и позже. Дело в том, что у них там страшная паника. Они, видимо (подробностей не знаю, разговор был по телефону), получили сверху какие-то непривычно строгие указания, и теперь все завы редакциями, мадам в их числе, в панике забрали из производства все верстки и тщательно перечитывают их на предмет искания крамольных блох. Этим занимаются все, соответственно паника перекинулась и на рядовых редакторов, которые, дабы не быть уязвленными, тоже читают и торопливо страхуются. Нина решила сделать так: сейчас она будет читать нашу рукопись с точки зрения «последнего идиота», как она выражается, а в субботу я к ней приеду, и мы будем все просматривать, «проходить по замечаниям», а заодно она и расскажет, что у них там происходит.

2. В МолГв, напротив, всё почти спокойно. Назначили им нового директора (Верченко ушел в горком), но его еще никто не знает, даже фамилию его забывают. СоТ по-прежнему угнездивается в «Фантастике 68» и уже успела выжить оттуда рассказ Фирсова. С другой стороны, Гена Еремин подвергся просьбе со стороны «Литературной России» дать им СоТ туда. Я достал экземпляр и переправил. Пусть читают, я думаю, это не повредит особенно. Из «Ангары», где лежит еще один экземпляр СоТ, пока ничего нового нет.

3. Письмо в «Советский писатель» я послал, почти дословно переписав из твоего письма, на следующий же день. Пока оттуда ничего, да и не следует, вероятно, ждать этого так скоро. Да, а получил ли ты «Байкал»? Я получил десять экземпляров, да еще два оттиска «УнС» прислал мне Боря Ляпунов, так что — живем. На «Байкал» уже было нападение — ты читал, конечно, статью Андреева в «Лит. Газ.» Пока не в нас, пока в соседа.

4. Нынче получил письмо от некого Никитина из Харькова, копию он послал, как пишет, к тебе. Памятуя, что ты это любишь, ответь ему, пожалуйста, а то я совсем изнемогаю под грузом Абэ, башка совсем не варит, а точнее — надоело мне про одно и то же, хотя видит бог, это нужно.

5. Я прочел в 3-м № «Москвы» повесть Тендрякова[96] и потрясся. Здорово, очень сильно. Вот пишут «деревенские прозаики», и как славно пишут, просто сердце радуется. Надо бы Тендрякову письмо поздравительное, как ты полагаешь?

Вот всё пока. Привет семейству.

Целую, жму, твой Арк.

Нападение на «Байкал» — это статья Юрия Андреева с характерным «проработочным» заголовком: «Своевольные построения и научная объективность. По поводу толкования некоторых фактов истории советской литературы» (Литературная газета. — 1968.— 15 мая). Критиковался отрывок из книги Аркадия Белинкова о Юрии Олеше, помещенный в 1-м номере «Байкала» одновременно с первой подачей «Управления».

«Пока не в нас, пока в соседа», — пишет АН. Действительно, буквально через 4 дня в газете «Правда Бурятии» публикуется одиозная статья, направленная вообще против всех публикаций не местных авторов: «Наряду с местными писателями журнал „Байкал“, естественно, печатал и товарищей, проживающих вне района Байкала. Но редакция порой не предъявляла должных требований к „иногородним“ авторам. Естественно, что ничего хорошего из этого не могло выйти». И далее, коротко перечислив «неудачи» журнала: «Если б молодость знала…» Михаила Вершинина, «Черные лебеди» Ивана Лазутина, — автор останавливается на УНС.

<…>

Особенно неудачными в идейном и художественном отношении оказались первые два номера журнала «Байкал» за 1968 год.

Читатели прежде всего указывают на повесть А. и Б. Стругацких «Улитка на склоне». Это произведение, названное фантастической повестью, является не чем иным, как пасквилем на нашу действительность.

Кого изображают А. и Б. Стругацкие, какая фантастика их привлекает? Время действия повести — наши дни. Авторы не говорят, в какой стране происходит действие, не говорят, какую формацию имеет описываемое ими общество. Но по всему строю повествования, по тем событиям и рассуждениям, которые имеются в повести, отчетливо видно, кого они подразумевают. Фантастическое общество, показанное

А. и Б. Стругацкими в повести «Улитка на склоне», — это конгломерат людей, живущих в хаосе, беспорядке, занятых бесцельным, никому не нужным трудом, исполняющих глупые законы и директивы. Здесь господствуют страх, подозрительность, подхалимство, бюрократизм. Устами своих героев авторы высмеивают благородные человеческие чувства и порывы, утверждают неверие в какие-либо перемены к лучшему.

А что за персонажи выведены в повести? Директор управления — тиран. При нем доносчик Доморощинер. Целая галерея людей в картонных масках, пошляков, как шофер Тузик, трусов, как профессор Какаду, лицемеров, как Проконсул, и т. д. и т. п. Многие персонажи с физическими недостатками. Тот без уха, этот без ноги. Чуть ли не у каждого болезнь. Тот печеночник, этот желудочник. Лица у них болезненно-бледные, глаза воспаленные, выпученные. А как они обращаются друг с другом? Без конца только и слышно: «сволочь неуклюжая», «мерзавец», «идиот», «бездумный дурак», «гипсовая баба», «маньяк», «шляпа», «не твое собачье дело». А вот характеристики, которыми наделяются герои в повести: «алкоголик, зато отличный специалист», «распутник, зато отличный проповедник», «вор ведь, выжига, но зато какой администратор», «убийца, зато как дисциплинирован и предан».

В этом, с позволения сказать, обществе никто и не помышляет как-то улучшить жизнь, изменить сложившиеся обычаи и традиции. О будущем герои произведения говорят с мрачной иронией.

Один из героев попробовал было нарисовать перед своими слушателями то, что их якобы ожидает: «Если хотите знать. Вырастут ослепительной красоты здания из прозрачных и полупрозрачных материалов, стадионы, бассейны, воздушные парки, хрустальные распивочные и закусочные! Лестницы в небо!.. Диспуты, обучение во сне, стереокино. Сотрудники после служебных часов будут сидеть в библиотеках, размышлять, сочинять мелодии, играть на гитарах и других музыкальных инструментах, вырезать по дереву, читать друг другу стихи!..»

И как же реагировали на это остальные персонажи повести? Раздались издевательские реплики, насмешки по поводу чтения стихов и резьбы по дереву. А один выразился весьма откровенно: «Повыпиливаешь по дереву, а потом к бабам пойдешь. Или напьешься. Я ж тебя знаю. И всех я здесь знаю. Будете слоняться от хрустальной распивочной до алмазной закусочной».

Вот так. Сегодняшний день нехорош? Но и будущее не лучше. Какими были, такими и останетесь. Никто вам не поможет. Выхода нет.

Это чувство безысходности звучит и в последних главах повести. Главный герой, ставший по воле авторов директором управления, мечтает: «Удрать бы отсюда подальше и заделаться архивариусом… или реставратором. Вот и все мои желания». Ясно, что и при новом директоре в управлении не произойдет никаких перемен. Глупая, никчемная жизнь будет продолжаться. До каких пор? Надо ждать. Вот придет время. Человечество — это как бы улитка на склоне времени, она хоть и движется, но очень и очень медленно, да и куда — неизвестно.

Чему учит это произведение? Под знаменем каких идеалов выступают авторы?

Редакция журнала предпослала повести предисловие, написанное Ариадной Громовой. Вот ее кредо: «Улитка на склоне» — это фантастика совсем другого рода (имеется в виду, что непохожа на предыдущие произведения А. и Б. Стругацких. — В. А.). И другого уровня — гораздо более сложная, рассчитанная на восприятие квалифицированных, активно мыслящих читателей. Ариадна Громова так и не взяла на себя смелости сказать прямо: о чем написали А. и Б. Стругацкие, что они хотели сказать этой повестью? Ее позиция может лишь запутать читателя, сбить его с толку, обескуражить. Если, мол, ты ничего не понял в повести, то, значит, не дорос — пеняй на себя.

Ариадна Громова прямо заявляет, что общедоступность произведений искусства — это вообще фикция. Вот ведь как. А мы с вами, читатель, всегда руководствовались известным определением В. И. Ленина, что искусство принадлежит народу.

<…>

А далее автор статьи опять коротко перечисляет «неудачи» журнала: глава из книги Аркадия Белинкова, «новеллы Галины Серебряковой „О других и о себе“, а также некоторые переводы произведений зарубежных авторов, непонятно по каким соображениям отобранные для печатания в „Байкале“».

Конечно, все дальнейшие санкции, примененные к «Байкалу» — разгон редакции, изъятие номеров журнала из открытого доступа в библиотеках, — были вызваны именно публикацией Белинкова, бежавшего в том же году на Запад. УНС, так сказать, попала под горячую руку. Но читатели простодушно-злобной статьи Александрова поражались: «Да, действительно, всё это так и есть, но ведь секрет Полишинеля не принято раскрывать в партийной прессе!» Удивлялся и БН: «Поневоле задумаешься: а не был ли автор критической заметки скрытым диссидентом, прокравшимся в партийный орган, дабы под благовидным предлогом полить грязью самое справедливое и гуманное советское государственное устройство?» (Комментарии к пройденному).

Дорогой Аркашенька!

1. В «Неве» с ОО тоже ничего существенного не произошло. Я знаю, что прочел Гор, страшно обоср… ся и говорил Саше: прекрасно написано, но ведь — параллели! параллели! Саша долго ему втолковывал, что никаких параллелей нет, а если они там даже… эта… то не станет же именно Гор объяснять их редсовету. Кажется, убедил. Завотделом прозы попросил написать рецензию еще и Дмитревского. Дмитревский прочел, позвонил, расхвалил, написал хвалебную рецензию с двумя предварительно оговоренными замечаниями, именно: Мак маловато вспоминает Землю (только папу-маму, да и то нечасто) и недостаточно подробно описана история коммунистов на планете — надо бы добавить пару абзацев. Читал еще и завотделом прозы Кривцов — но до конца пока не прочел и отвечает на мои приставания довольно уклончиво. Саша Лурье считает, что дело в шляпе и всё теперь зависит от главного. Впрочем, все всегда зависело от главного. Редсовет будет в середине июня, Саша надеется подготовить общественное мнение, чтобы толкать повесть в сентябрьский или октябрьский номер.

2. Что ты послал письмо в СовПис — это хорошо. Но еще лучше было бы сходить туда лично. Дело в том, что всякая ситуация имеет две стороны. Мне известно, что, в связи с появлением известных списков, в издательствах перетряхиваются все планы, высвобождается масса бумаги, которую надо освоить, а вдова Германа получила недавно совершенно неожиданное предложение (кстати, из «СовПиса») издать полное собрание сочинений Германа (это — чертова уйма бумаги, откуда она вдруг взялась?). Я понимаю, что расчет такого рода построен на соплях, но почему не попытаться? А вдруг! В конце концов, их последнее письмо было вполне доброжелательным.

3. Из «Байкала» я тоже получил 10 экзов. Передай Северу, что тут он превзошел самого себя. Кто-то (может быть, даже ты сам) сообщил мне, что в «Байкал» выехала комиссия по проверке деятельности. Будто бы это как-то связано с намерением «Байкала» опубликовать в № 3 пьесу Булгакова «Зойкина квартира». Спроси там, кто что слышал.

4. Никитину в Харьков напишу.

5. Сегодня, вероятно, уеду к Лешке на дачу окончательно добивать сценарий. Перспективы мрачные. Раньше Лешка был практически уверен, что Студия сценарий пропустит, и зарубят его только на уровне Госкомитета. Теперь он уже в этом не уверен. Все везде ходят с полными штанами.

6. Ходят слухи, что с фантастикой в «Знании», якобы, покончено и Малинину увольняют. Так ли? У нас все фантасты в трауре.

7. На днях ко мне заходила редакторша из болгарского издательства «Молодая гвардия» (или что-то вроде). Очень хорошо поговорили. Она редактирует перевод ТББ и ПНвС, и у нее была пара вопросов. Кроме того, она попросила кой-чего новенького, и я дал ей УнС. Она уже слыхала об этой повести и думает, что в Болгарии ее можно будет издать без труда. Дал ей заодно и «Опаляющий разум» Альтова (хорошая книжка). Она сообщила, что в Болгарии вышли (по крайней мере) С и ХВВ, обещала похлопотать, чтобы прислали.

Вот, пожалуй, и всё. Жму ногу, твой [подпись]

P. S. Ленуське привет.

Нина Беркова прочла рукопись ОО «с точки зрения „последнего идиота“», и Авторы снова встречаются — править ОО по ее указаниям.

Рассказ о человеке, который, отчаявшись в чел<овечест> ве, посылает сигналы в Космос: «SOS». Все, что угодно, кроме этого бардака.

Кнехты; гвардармы.

30.05.68

Прибыл Арк к маме. Исправляем ОО по указаниям Нины.

31.05.68

[дневник приездов: 31.05.68. Приезд 29.05. Редакционные исправления ОО.]

Окончили ОО.

1.06.68

[дневник приездов: 1.06.68. Говорили о структуре «производство = наука = культура».]

11 + 14 + 12 + 23 = 60 дней работали ОО.

11 + 13 + 12 + 13 = 49 дней работали ГЛ.

2.06.68

[дневник приездов: 2.06.68. «Гадюка»[97].]

Разговаривали.

3.06.68

[дневник приездов: 3.06.68. «Лестница на небо»[98].]

Бездельничали.

4.06.68

«Мой брат и я, или Новый апокалипсис».

a). Худ. линия;

b). Биографич<еская> линия;

c). Размышления о судьбах мира;

d). Притчи (напр., про «Дом») про страну, управляемую мертвецами.

Арк уезжает.

Дорогой Борик!

За три дня по приезде из Ленинграда я услыхал столько слухов о нас с тобой, что в другое время хватило бы на полжизни. О нас: доложено в ЦК. Нас: запретили публиковать. Мы: объявлены антисоветскими писателями. Нам: грозят крупные неприятности, лишение средств к существованию и голод. С помощью Нины и Белки я понемногу разобрался в этой каше. Все, конечно, чудовищно раздуто, и хотел бы я знать, откуда и как всё это идет. А факты вот какие. Во-первых, статья в «Правде Бурятии» (я достал и читал). Статья на редкость глупая и даже смешная. До неприличия. За такую надо снять с работы редактора газеты, типичный пример слегка замаскированной дискредитации нашего строя. Но — ругает. Нас. Облыжно. И вот что получается: все, с кем я встречался, об этой статье слыхали, но саму статью не читали. А выводы делаются, сам понимаешь — какие. И во-вторых, скандал в «Знании — силе». Филиппову снимают с работы за ошибочные материалы, за неудачное оформление пятого номера и, в частности, за злосчастного «Клопа». Все это — затея министерства профтехобразования, никакого отношения к литературе она не имеет, так, интрижка чиновников средней руки. Но они, эти чиновники, в раже назвали устно и письменно «Клопа» антисоветчиной, чем превысили свои полномочия, ибо такие дефиниции имеет право давать только разве Отдел пропаганды. Услыхав обо всем этом, я отправился к юрисконсульту в СП, и тот сказал мне, что скушать такое мы не должны. Я послал Денисову (это замминистра, который варил эту кашу) письмо с требованием извиниться и пригрозил ему судом за диффамацию. Срок — 15 июня. Юрисконсульт порекомендовал еще, прежде чем подавать в суд, сходить в Отдел пропаганды. Слухи о глупости Денисова тоже, естественно, распространились среди издательско-писательской братии, преувеличились и накатились на меня уже в совершенно гаргантюанских размерах. За три дня я насытился по горло и до подбородка[99]. Тошнит уже от всей этой болтовни.

А теперь о делах.

1. Был у Нины, тщательно просмотрели рукопись, Нина считает, что всё в порядке. Завтра иду на редколлегию «Мира приключений» и спрошу М. М., скоро ли она прочтет.

2. Производственный отдел бьется над нашим перевертышем. Но Бела меня огорчила, оказывается, по плану книга должна выйти только в конце года. Впрочем, по подписании в печать она нам выпишет сорок процентов.

3. «СоТ» прочитал Милютенко. Противу ожиданий, он отнесся к ней очень спокойно, высказал несколько редакционных замечаний, однако предложил «погодить»[100] до следующего года. Несвоевременно. Тем более что у Стругацких всё равно в этом году выходит сборник. Пригласил меня на переговоры во вторник.

Вот пока всё. Жду письма. Обнимаю, твой Арк. Всем привет.

Дорогой Аркашенька!

Получил твое письмо, наконец. Что-то уж очень долго оно шло: три или даже четыре дня. Ну и дела там у вас! Действуй! Бей гадов! Одобряю. Надеюсь, все письма ты рассылаешь от имени нас обоих и с присовокуплением всех титулов: член бюро и т. д.

Теперь о делах.

1. Перевертыш огорчил и меня, причем ужасно. Денег у меня — на два месяца. Я очень рассчитывал, что в течение этого времени ВНМ выйдет. Пожалуйста, поднажми там на Белу, пусть чего-нибудь выпишет поскорее.

2. В связи с переносом СоТ на другой год у меня возникла идея: нельзя ли издать СоТ отдельной книжечкой в этой Биб-ке совфантастики, где вышел Григорьев и пр. Это опять же связано с деньгами. Если бы удалось сейчас заключить договор и получить одобрение, очистились бы 60 процентов, что и тр. Попробуй в этом плане поднажать. А вдруг! Им-то должно быть все равно, как потратить бумагу. Попытайся.

3. С трепетом жду решения М. М. по поводу ОО. В «Неве» тут происходит следующее. Рецензия Дмитревского, как я и ожидал, насторожила Попова. Хоть рецензия и положительная, но все-таки… коммунисты там… неясное это дело. Забрал Попов рукопись и сидит над нею уже вот две недели, так пока и не прочитал. Все — в соответствии с прогнозами. Сегодня я ему позвонил, рассказал, что крайне нуждаюсь в деньгах (т. е. в одобрении), что скоро уезжаю, что Детгиз планирует книгу на первый квартал. Попов был чудовищно любезен и ласков, но фактически сообщил следующее. В этом году журнал не будет печатать ОО. Рассчитывает он на первые три месяца следующего года. (Это его решение, по-видимому, твердо.) В конце июня состоится редколлегия, на которой и будет решен вопрос об одобрении и прочем. Редколлегия должна быть 20-го. Результаты мне сообщат немедленно. Максимум, на что мы можем рассчитывать (по мнению специалистов), это — на одобрение рукописи и утверждение ее к печатанию в трех первых номерах следующего года. Но может быть и хуже, если Попов так и не сочтет для себя возможным прочитать рукопись, а на то похоже. Так что все надежды — на Детгиз.

4. Заодно с этим. Если в З-С уничтожение не достигло катастрофических размеров и юбилей Стругацких еще не отменен, если они все еще намерены печатать главу из ОО, обязательно потребуй от них, чтобы переговоры с «Невой» они вели в письменном виде. Основание: следующая цитата из договора с «Невой» — «…Автор обязуется… не выпускать в свет своего труда в целом или в части… без ПИСЬМЕННОГО согласия Редакции. В случае нарушения. Редакция имеет право расторгнуть договор и взыскать с Автора понесенные убытки…» Так что не следует давать врагу в руки лишний козырь.

5. Кстати, я ведь так и не понял, какой кусок из СоТ собирались печатать в З-С. Речь Клопа в кафе или речь его перед Тройкой? Отпиши. Интересно, где это они обнаружили антисоветчину.

6. Теперь о кино. Сценарий перепечатывается, и в понедельник мы понесем его Рохлину. Далее. Рохлин прочел ОО, восхитился и противу всех ожиданий заявил, что фильм такого рода может пойти. Так что прошу инструкций на случай возможного заключения договора. Мое мнение: заключать. Брать в соавторы Лешку (если он согласится) и попытаться написать оригинальный сценарий (т. е. кончить сценарий до того, как выйдет книжка).

7. Был у меня Нудель. Забрал СоТ и ОО. Пишет про нас книгу. Рассказывал, что в первом номере нового журнала «Интернейшнл Сайнс-Фикшн» помещен «О странствующих и путешествующих».

8. Не написать ли нам возмущенное письмо в «Правду Бурятии»? Я не читал статьи, мне трудно судить, но нельзя ли там к чему-нибудь прицепиться? Копии — в ЦО и ЛитГаз.

Вот пока и всё. Жму ногу, твой [подпись]

P. S. Ленуське — поцелуи.

Пять лет назад, когда редколлегия издания «Библиотека современной фантастики» обсуждала вопрос о том, какое произведение Уиндема включить в «Библиотеку», первым предложением (зафиксированным даже в рекламном объявлении) было — роман «Кракен пробуждается». Лишь впоследствии это предложение было пересмотрено, и предпочтение было отдано «Дням триффидов», да и то не без серьезного столкновения мнений.

Эти два романа — «Кракен пробуждается» и «Дни триффидов» — являются двумя равновеликими пиками в обширном творчестве «современного Уэллса», как именует Уиндема зарубежная критика. Равновеликость их определяется не только несомненными литературными достоинствами, резко выделяющими эти произведения на фоне западной фантастики, и не только общей тематикой — апокалиптическим видением гибели и начала возрождения человечества — но и, если так можно выразиться, общим углом зрения. И в том, и в другом произведении Уиндем тщательно прослеживает процессы и результаты отражения глобальной проблематики в сознании современной ему Англии, самых разных ее представителей — от хозяина трактира и члена правительства до интеллигента и революционера. Уиндем — по-настоящему крупный писатель и социолог, а богатое воображение позволяет ему с особенной живостью выразить в образах реакцию английского буржуазного общества на глобальные потрясения.

Что же происходит в романе «Кракен пробуждается»? Пришельцы с другой планеты, возможно — с Юпитера, условия существования которых характеризуются чудовищным, на наш взгляд, давлением окружающей среды (до нескольких тонн на квадратный сантиметр), прибывают на Землю и укрываются, естественно, на дне глубоководных океанских впадин. Общение с ними невозможно, структуры интеллектов у нас с ними слишком разные. Возможно, пришельцы и не подозревают, что жители Земли разумны. Они принимаются переделывать нашу планету для своих нужд — изменяют океанские течения, прорывают новые глубоководные долины, организуют на дне добычу полезных ископаемых. Попытки землян выяснить, что они собой представляют, кончаются трагически. В результате — война, глубинные атомные бомбы, вылазки биологических роботов на побережье, наконец, война на истребление: пришельцы принимаются растапливать полярные льды, и население Земли начинает гибнуть. На самом краю гибели, когда численность человечества сократилась до одной пятой, земные ученые находят оружие против пришельцев. Над затопленной планетой тускло брезжит заря нового расцвета и процветания.

Роман написан от лица сотрудника телевизионной компании, участника и свидетеля многих ключевых эпизодов этой необыкновенной и трагической эпопеи в псевдоистории человечества. Присущее Уиндему мастерство создает картины, по силе литературного воздействия действительно не менее сильные, нежели самые превосходные сцены уэллсовских утопий. Только там, где Уэллс оставляет человечество на волю Провидения (или микроорганизмов), Уиндем с твердостью утверждает приоритет человеческого гения. Спасение человека — только в руках самого человека.

Возвращаясь к сравнению романа с «Днем триффидов», следует отметить основное и небезынтересное различие между ними. Катастрофа в «Триффидах» наступает внезапно, человечество не отвечает за нее, не подготовлено к ней и поставлено лицом к лицу с нею беспощадной силой независимых обстоятельств (хотя можно, конечно, утверждать, что поскольку триффиды — создание рук человеческих, Уиндем хотел намекнуть: что-де посеешь, то пожнешь). В романе «Кракен пробуждается» — другое дело. Катастрофа подготавливается исподволь, годами, у всех на глазах, но только немногие верят глазам своим, подавляющее же большинство населения Земли предпочитает позицию страуса, зарывающего голову в песок. Одни просто ничему не верят, другие отмахиваются — обойдется, не впервой; третьи валят всё на происки Кремля. Мюнхен! — вот название ситуации, которую описывает Уиндем. Смотреть и не видеть, видеть и не верить, верить и наплевать — в этом вся суть отношения буржуазного общества к глобальной проблематике. Самые великие и грозные события могут надвигаться на современную Англию, утверждает Уиндем, но обыватель запищит только тогда, когда гусеницы истории наедут, наконец, на него.

Полагаю, роман «Кракен пробуждается» следует перевести и издать. Отдельные и немногочисленные листы, где автор не очень удачно острит в адрес нашей страны, легко выбрасываются, тем более что Уиндем, несомненно, с охотой даст на это разрешение.

Дорогой Борик!

1. Посылаю тебе касающуюся нас часть статьи В. Александрова «Против чуждых нам взглядов» («Правда Бурятии»). Посмотри, может быть, что-нибудь придумаешь. Это четыре страницы, а вся статья — шесть с половиной.

2. Сижу четвертый день дома — простыл, раздуло левую часть шеи и щеку, страдаю и жалуюсь на судьбу. Впрочем, рад, есть повод никуда не ходить и нигде не показываться. Рецензии и на машинку бегает Ленка.

3. С перевертышем Бела сделает всё, что можно, но это тоже не так скоро. У меня денег осталось всего на месяц, я сейчас усиленно пишу рецензии. Закончил и отдал Девису перевод Абэ, это, конечно, пустяки, всего пять листов, но если он возьмет, то получу что-нибудь около трехсот по одобрению и поделюсь. Не пропадем. Тебе же советую на ОО надеяться, а с переводом не плошать. По сути, на ближайшие месяцы это единственная реальная наша надежда.

4. Мадам ОО еще не прочитала. Стонет и жмет руку к бюсту, выражая <желание> поскорее прочитать настоящую хорошую литературу, в чем ее всячески поддерживает Нина, однако до дела пока не дошло. Нина уже злится, намекнула ей, будто срок одобрения через две недели. Надеется, что мадам начнет читать в эту среду (завтра), но черт его знает.

5. Пытаться сейчас заключить с Жемайтисом договор на СоТ — тухлый номер. Жемайтис еще больше против СоТ, нежели Милютенко. Кстати, как и следовало ожидать, с Милютенкой я так и не встретился. Пришел неделю назад по его вызову, а он умотался куда-то.

6. От З-С ничего не слышно. У меня такое впечатление, что они там передристали и предадут нас при первом же удобном случае. Это я о свидетелях по делу о назывании отрывка антисоветским. Кстати, отрывок этот — разглагольствования Клопа в кафе. Никакой антисоветчиной там и не пахнет.

7. Договор на кино по ОО заключай. Вообще заключай любые договора, не спрашивая меня.

8. Я сейчас собираюсь подать в издательство «Наука» заявку на перевод «Истории сыска в эпоху Мэйдзи». Книга до изнеможения занятная, читать ее все равно буду, не удержусь, а заодно и переведу. Тоже нам с тобой на кусочек хлебца станет. Аванс, то-се.

Вот и всё пока.

Целую и жму, держи хвост трубой, твой Арк.

Привет Адке. Поцелуй и маму.

А что письмо долго шло, так я его написал в субботу, опустил в воскресенье, а по воскресеньям у почты теперь выходной. Так что всё ОК.

Дорогой Аркашенька!

Задержался с ответом в ожидании каких-нибудь новостей, и зря. Нет никаких существенных новостей.

1. Был в Ленфильме. Отнес туда последний вариант сценария. Договорились, что переделок больше не будет. Пусть читают его все, кому это положено, а там — как бог даст.

Если удастся протащить сценарий на худсовет, есть шансы, что худсовет его утвердит, и тогда мы можем рассчитывать еще на пяток сотен каждый. Если же пробить его через Главную редакцию не получится, тогда — увы. Рохлин был очень любезен и полон радужных надежд, но после разговора Лешка мрачно сказал мне: «Знаю я цену всему этому. Затопчут нам сценарий». Говорили также и об ОО. Рохлин предложил подать заявку с тем, чтобы если ТББ зарежут, тут же заключить новый договор. Я напишу заявку и отнесу ее в Ленфильм, вероятно, на той неделе. Чем черт не шутит.

2. Был в «Неве». Редколлегия там снова была отложена, на этот раз — на 27-е. Выяснилось, что кто-то (кто — неизвестно) дал читать ОО Гранину. Тому роман понравился, считает, что печатать его нужно, но (мать их… доброхотов!) тоже полагает внести уточнения: слишком, видите ли, однородно изображаемое общество, нет в нем, видите ли, разделения на полюса бедности и богатства, отчего и проистекают разные аналогии, параллели, меридианы и перпендикуляры. Вообще, создается любопытная и очень характерная для Ленинграда картина: ЗА роман все, кто его читал (зав отдела прозы, редактор отдела прозы, редактор отдела критики, художник журнала; Гор, Кара, Гранин — члены редколлегии; Дмитревский; Гранин, кроме всего, еще первый секретарь отделения СП); против — один главред, который не хочет роман прочесть (до сих пор еще не прочел; месяц читает, других дел у него нет абсолютно никаких, на работе почти не появляется и все-таки — прочесть не успел). И при таком соотношении сил максимум, на что мы можем рассчитывать, — 60 %! В общем, жду редколлегии, после чего немедленно отпишу.

3. Статью из «Правды Бурятии» прочел и развел руками. Ну что тут можно сделать? Это же хохот! Строго говоря, мы просто должны писать в органы или, по крайней мере, в ЦО, что в «Правде Бурятии» засели грязные очернители, которые под видом литературной критики клевещут на наш строй. Но писать такое письмо, согласись, это уже слишком. Хотя если бы его написал кто-нибудь другой, я бы такой акт радостно приветствовал бы. А так — просто не знаю. А Ариадна не собирается как-либо реагировать? В общем, я за то, чтобы промолчать. Если эта история не будет иметь продолжения (скажем, в ЛитГаз), то — пусть. А если будет, тогда посмотрим, тогда эта статейка нам пригодится при защите.

4. Перевод идет. Перевожу каждый день. Честно говоря, сильно сомневаюсь, что такую вещь напечатают, но тебе виднее. У меня планы на лето такие: июль сижу в Ленинграде, а в августе еду в Коктебель. Выяснилось вдруг, что заявку мою на путевку, каковую я подал еще в ноябре, вдруг удовлетворили. Еду с Адкой. Эта поездка будет стоить мне 400 ряб, то есть все, что у меня осталось на книжке, но я плюю. Съезжу напоследок, а потом либо поступлю на работу, либо начну распродавать марочки. Эх, прокачу![101] одним словом.

5. Еще раз настоятельно прошу тебя подумать насчет того, чтобы отнести в СовПис ГЛ. Рукопись размножена и активно ходит по самым неожиданным рукам. Мне это не нравится. УнС уже попала куда следует, это не страшно. А вот с ГЛ — хуже, ибо вещь не опубликована.

Вот пока и всё. Крепко жму ногу, твой [подпись]

P. S. Ленуське привет.

Дорогой Бобкинс!

1. Исайя, ликуй. Позвонила Нина и сообщила: мадам ОО прочла, ей понравилось, есть несущественные замечания (в частности, по Страннику), Нина своими руками выписала и снесла в бухгалтерию одобрение. Сегодня в 14.00 заседание редколлегии альманаха «Мир Приключений», членом коей я имею быть, там мы встретимся с мадам и Ниной и выясним подробности и дальнейшие действия как наши, так и издательства. С разных точек зрения считаю полезным, если иллюстрации будет делать Макаров: это, в частности, придаст повести развлекательный вид со всеми вытекающими.

2. Я здесь слегка приболел, воспалились какие-то лимфатические железы на шее, молча страдал неделю, потом не выдержал и пошел к врачу. Собрались две красивые бабы, щупали на мне железы по всем местам, прописали антибиотик, и я удалился. Жрал антибиотик пригоршнями, выздоровел и получаю ныне удовольствия от жизни. Это я к тому, что с последнего письма своего нигде практически не был и ничего не знаю. Но!

3. Вчера встретился с Евдокимовым. Пили коньячок, зашел разговор о тебе, потом о том, что ты — собиратель марок. И он сказал мне следующее: во-первых, обнаружен блок в шесть экземпляров ранней советской марки с изображением Карла Маркса, не зарегистрированной в каталогах. Об этой марке было недавно упомянуто в филателистической печати, что ее есть только два экза. А парень, который этот блок нашел, является данником Евдокимова. Так что, не исключено, что ты один экзик получишь. Во-вторых: Евдокимов подробно расспросил, что ты собираешь, приехал в отчаяние от моей малограмотности и велел просить тебя выслать ему ДЕЗИДЕРАТУ[102] с номерами по каталогу. У него есть возможности. Что я тебе и передаю.

4. Перевод делай и не сомневайся. Договор есть, 100 % нам все равно обеспечены, да и не понимаю я, что там тебя напугало. Я, например, без передышки леплю сейчас рефераты по японским патентам вычислительной техники — объединился с Алешей Шилейко (это очень сильный специалист-практик), он гордо именует себя Пеком Зенаем по ряду обстоятельств своего личного и общественного бытия, а сам доцент и зав. лаборатории МИИТа[103], отличный парень, большой наш почитатель. <…>

5. ГЛ отнесу, как приказываешь, в СовПис. Пусть лежат.

6. Расстарайся и возьми в «Неве» у нашего редактора справку, что «Нева» разрешает нам опубликовать то-то и то-то. Дело в том, что в «З-С» такой бардак, что никто ничего не знает, у них нет своего редактора, все болеют и ведут тяжбы, и им не до нас, а между тем Роман Подольный звонил и сообщил, что наша глава из ОО все-таки пока остается в восьмом номере. А справочку такую тебе парнишка напишет и прихлопнет печатью, всего и делов-то. Так, кстати, обычно и делают.

7. «Байкал» месяц назад шел по червонцу за первый и второй номера. А сейчас еще дороже. Вот ажиотаж-то подняли, мазурики!

Всё. Пиши. Целую, твой Арк.

Привет всем, поцелуй маму и Адку.

О памятных номерах «Байкала» вспоминает пострадавший из-за них заместитель редактора Владимир Бараев.

Я искал в Москве авторов для журнала «Байкал». Познакомился с Аркадием Стругацким, Еленой Сергеевной Булгаковой и заполучил «Улитку на склоне» и «Зойкину квартиру». На дворе — 1967 год: Стругацкие и Булгаков — в неофициальном запрете.

Потом узнал об Аркадии Белинкове. Приехав к нему на Малую Грузинскую, увидел темноволосого, худощавого человека. После войны он был арестован и отбывал срок в одном лагере с Солженицыным.

<…>

В «Байкале» № 1 за 1968 год появились братья Стругацкие, Рэй Брэдбери, воспоминания Галины Серебряковой и часть главы из книги Белинкова. Я прилетел в Москву с пачками журнала. Взяв номер, Аркадий сразу же начал листать его, всё еще не веря, что отрывок вышел.

Читатели сразу заметили этот номер «Байкала». На черном рынке при цене 60 копеек он продавался по 100 рублей. Необычный ажиотаж вызвал настороженность идеологов ЦК КПСС и литературного начальства. «Огонек», «Наука и религия», «Литературная газета», «Советская Россия», другие маститые издания чуть ли не залпом выстрелили и по «Летающим тарелкам», и по повести Стругацких «Улитка на склоне». Но особый гнев вызвал отрывок из «Поэта и толстяка».

Дорогой Аркашенька!

1. То, что ты сообщил, прекрасно. Теперь бы еще наличные получить, и жизнь снова заиграла бы всеми красками. А то уж больно мрачно все было. Правда, вчера я получил из «Костра» 72 руб. с копейками за «Первых людей» (ты, надеюсь, тоже), и стало чуть легче, но только чуть.

2. У меня, напротив, никаких новостей нет. Известно только, что редколлегия в «Неве» снова отложена и что главный всё еще не прочитал ОО. Из Ленфильма вообще ничего не слышно. Лешка сейчас уехал в Москву по своим делам (ему дядя-миллионер подарил «Волгу», уплатил наличными 2600 долларов, и доллары эти куда-то пропали в нашем банке — денег нет, машины нет, никто ничего не знает, вот Лешка и отправился добиваться справедливости). Перед отъездом он сообщил, что всем в редакции последний вариант сценария понравился, но, сам понимаешь, это еще ничего не значит.

3. Было у нас тут расширенное заседание Правления ЛО ССП. Обсуждался план работы в связи с апрельским пленумом ЦК. Меня тоже позвали. Выступал ваш Михалков, делился опытом борьбы с «подписчиками» (их еще называют «подписанты»). Омерзительнейшее было зрелище и слушалище. Он всё жаловался, что его и прочих секретарей засыпали анонимными письмами с угрозами. Был довольно жалок. Вообще странное впечатление осталось от его выступления и от реакции собравшихся. Он жаловался и обижался, слушатели похихикивали и помалкивали. В прениях говорили о расширении фондов, о новом журнале, о необходимости провести совместное заседание московского и ленинградского правления — о чем угодно, только не о подписантах.

Явно, никому не хочется мараться в этом дерьме, даже самым распоследним подонкам.

4. Звонил мне какой-то Ефимов из ЛитГаз. Просил написать о нашей работе, о наших планах и размышлениях. Очень мне хотелось послать его подальше, но подумал я: зачем? что толку? будто он и сам не знает, что газета г… и проститутка. И послал я его только к тебе: мол, если А. Н. не против, то я тоже. Напечататься таким образом сейчас было бы для нас, вероятно, полезно, хотя в общем как-то это гаденько. Может быть, стоит уклониться (если ты уже не уклонился сам).

5. Перевожу ежедневно, невзирая на сомнения. А сомнения вот какие: повестушка эта вся проникнута духом наживы, торговли и пр. По-моему, зарубят ее. Не нужно это советскому читателю. Но ты не думай — свою долю перевода я сделаю железно. У меня вообще план такой: переводить буду и в Коктебле[104], там кончу, а на обратном пути заеду к тебе с Адкой. Адка ненадолго, а я — до тех пор, пока не отшлифуем мою часть. Если у тебя будут подходящие условия дома, то было бы прекрасно дней пятнадцать-двадцать поработать как встарь, за машинкой, вдвоем. О как давно это было!..

6. Справку в «Неве» возьму.

7. Что же конкретно произошло в «Байкале»? Что с Бальбуровым?

8. Теперь о Евдокимове и марочках. Во-первых, очень ты меня тронул — не забываешь, значит, о невинном хобби своего младшего брата! Во-вторых, передай Евдокимову дословно следующее:

Я недостаточно богат, чтобы покупать марки в розницу. Если у него есть связи и возможности, пусть поищет людей, продающих КОЛЛЕКЦИЮ. Такую коллекцию за умеренную цену я буду готов приобрести (когда и если у меня будут деньги). Коллекция должна отвечать следующим условиям: а). Это должны быть советские марки (годятся и русские, и периода гражданской войны); б). Марки должны быть негашеными; в). Марки по возможности должны быть ненаклеенными (однако пригодятся и наклеенные). Если он найдет где-то такую коллекцию, пусть немедленно мне пишет или звонит — дай ему мои координаты.

9. Тут мне прислали «Совьет Литереча», номер посвященный ф-ке. Что ж, неплохая реклама. Для нас с тобой, я имею в виду. Только толку от этого — чуть.

Ну вот пока и всё. Жму ногу, твой [подпись]

P. S. Леночке привет.

Как дела у Наташки?[105]

Дорогой Борик!

Наконец-то получил твое письмо. С письмами, действительно, стали происходить какие-то истории, возможно, ты и прав, их где-то задерживают. Послал ты свое 29-го, а получил я его 7-го. Это надо же!

1. Говорил по телефону с Ниной, первого ей сказали, что деньги нам переводят. Возможно, уже все на месте, ты проверь.

2. Ниже привожу дословно замечания мадам по ОО, переписываю с ее листка, сообразно с которым она вела со мной беседу.

«1. Натуралистическая растянутость войны.

2. Очень затянуто начало части „Землянин“, сцена Умника.

3. Несообразность мировоззрения Страны Отцов о строении их мира при высоком развитии их техники.

4. Странный конец, все запутывающий. Если Странник — землянин, то почему он с самого начала не взял Максима под контроль, не связался с ним, не помог разобраться? Роль Странника и его работа на Планете? Зачем он здесь?

Общая растянутость, длиннота».

Вот так. Кроме того, было категорически предложено УБРАТЬ все социологические соответствия с нашим миром, всячески затуманить социальное устройство Страны Отцов, чтобы не было никаких ассоциаций. Здесь, как я понял, дело сводится к вычеркиванию таких слов, как социал-демократ, коммунист и т. д.

Впечатление затянутости, положим, возникло у Мадам потому, что ей пришлось читать 18 а. л. в условиях спешки и ужасной жары. Насчет несоответствия мировоззрения я ей объяснил, но она все равно настаивала на еще одной-двух фразах в тексте, чтобы напомнить читателю о свойствах тамошней атмосферы. Серьезней всего — Странник. Как я понял, не нравится он им, не глядится он как представитель будущего человечества, надо где-то сделать еще одну вставку, приоткрывающую его железную маску. Не исключено, что придется слегка поступиться эффектом неожиданности в конце. Будем думать. На днях встречусь с Ниной и решим, как лучше: доделать повесть сейчас, в июле, или можно подождать до ее возвращения из отпуска в сентябре? Я склоняюсь к тому, что можно и подождать. Рукопись лежит у меня, пока ее будет иллюстрировать художник, пока что — чего ей зря валяться в Детгизе? Но это еще надо обсудить с Ниной и с тобой.

3. Деньги из «Костра» получил. Пришли номерок, когда выйдет.

4. В «Байкале» все, по-видимому, обошлось. Главный по-прежнему главный, других изменений тоже, кажется, нет.

5. СоТ сдаю в «Москву». Вчера был Макаров, забрал рукопись и повез. Теперь буду ждать письмо или телефон из редакции.

<…>

7. Что касается ЛитГазеты, то, на мой взгляд, дать им сейчас наши «планы и размышления» было бы безусловно полезно и даже необходимо. Сейчас сажусь писать. Понимаешь, такие вот вещи сразу прекратили бы всякие скверные слухи относительно нас с тобой, которые ползают среди читателей и издателей. Нам это совершенно ни к чему.

8. Начал оформление на работу. Закончу, видимо, в четверг.

Все пока. Целую и жму, твой Арк.

Поцелуй маму и Адку.

Дорогой Аркашенька!

Я задержал ответ на твое письмо, потому что ждал сведений из «Невы». Теперь эти сведения получены: состоялась очередная редколлегия, вопрос об ОО не поднимался, ибо Попов СНОВА не успел прочитать роман. Читает уже больше полутора месяцев, скотина. В общем, надо набраться терпения. Срок одобрения истекает примерно в середине августа, и Попову таки придется принять какое-то решение. Пока я вырвал у них справку, что «Нева» не возражает против опубликования отрывка в З-С.

Из Ленфильма пока тоже ничего нового. Там есть свой попов — зав главной редакции мадам Головань. Судьба сценария на данном этапе зависит от нее. Прочитала сценарий Панова (как член редсовета 3-го объединения). Дала совершенно разгромную и очень глупую (по словам Лешки) рецензию. Это роли не сыграло — я уже получил от Рохлина официальную бумагу, что редакция принимает сценарий и решает передать его на рассмотрение редсовета студии. А вот попадет сценарий на редсовет или нет, зависит от мадам Головань. Пока мы имеем такую картину: в редсовете объединения прочло сценарий восемь человек — семь за, один против (Панова); в Главной редакции прочли двое — оба за. Слово за Головань.

Позавчера был в сберкассе — денег из Детгиза пока нет.

Замечания Мадам вполне умеренны, на мой взгляд. Как-нибудь вывернемся. Только вот мне не нравятся эти разговоры насчет затянутости. Хера! Не желаю ничего сокращать — и так 20 листов не выжали. А насчет Странника что-нибудь придумаем. Здесь в «Неве» он тоже не нравится. Тут главное — так изгильнуться, чтобы уступить только в мелочи, не разрушая образ и не теряя ударной концовки. В Детгизе, мне кажется, дело будет проще — там хоть убеждать можно. А здесь — стена.

Вышел «Костер». Постараюсь и тебе достать. Сам-то я пользуюсь Андрюшкиным. Рисунки неплохие получились.

Я тут перевожу и занимаюсь немножко астрономией. На всякий случай. Гм. Итак, можно ли считать, что мы договорились встретиться у тебя в конце августа? Отпиши четко и конкретно.

Пока всё. Жму ногу, твой [подпись]

P. S. Ленуське привет!

В вышедшем «Костре» врезка от Авторов была в стилистике, предложенной ранее главным редактором журнала:

Вдвоем фантастику писать можно, знаем по собственному опыту. А втроем?.. А вдесятером?.. Одна голова — хорошо, две — лучше, а десять, наверно, еще лучше? Правда, говорят, что у семи нянек дитя без глазу, но мы надеемся, что это не про нашу коллективную повесть.

Дорогой Борик!

Письмо получил. У меня тоже никаких особенных новостей нет.

С Ниной мы договорились, что отдадим в редакцию рукопись к тому времени, когда она вернется из отпуска — где-то к концу октября. К тому времени будут готовы иллюстрации, а с рукописью Нина не собирается долго валандаться. Прочтет еще разок — и в производство. Все равно ОО запланирован на третий квартал, то есть на второе полугодие 69-го. Так что я жду тебя в 20-х числах августа, будем работать. Это я пишу тебе четко и конкретно.

Был вчера в сберкассе — деньги пришли, 947 ру. Возможно, сюда же причислены два гонорара за рецензирование, не уверен. Отпиши, сколько получил ты.

Сейчас был у Девиса, он снова спрашивал насчет «Саргассов». Немного поморщился, когда я сказал ему, что готова всего половина. А зашел я к Девису вот почему. Приезжал в Москву Борунь — ты, наверное, знаешь, польский фантаст. Приехал, то-се, а у него в «Мире» несколько рассказов вышли. Гонорарчик просит. Я устроил письмо из Инокомиссии СП, Девис организовал все остальное, получил Борунь 850 ру. В Польшу их тащить не имело смысла, купил он разных вещиц и поехал домой. А на границе наши таможенники отобрали у него справку о гонораре (эта справка дает право на провоз беспошлинно), а польские пограничники, справки не видя, содрали с бедняги Боруня 2500 злотых пошлины за ввоз советских товаров. Взвыл Борунь и написал Девису и Жене Вайсброту слезницы, чтобы срочно выслали ему копию справки. Вот я и ходил к Девису договариваться. Сегодня же и пошлют.

На работу я оформился. Получил статью для перевода, теперь пойду туда только 4-го августа — отнести готовый перевод, получить новый материал и зайти в кассу.

От статьи в ЛГ решил отказаться. Ну их. Что у нас за планы и размышления? Нету планов, а размышления больше о хлебе насущном. Перебьются. Честно говоря, лень было писать, да и некогда. Все в хлопотах.

Наташка готовится в МГУ на ВостЯз. Тяжко. Первый экзамен первого.

«Костер» вышли.

Пока всё. Целую и жму, твой Арк.

Привет Адке. Маме сейчас напишу.

Дорогой Аркашенька!

1. Имеет место некоторый сдвиг со сценарием. Его прочла главред студии мадам Головань. Сценарий ей дико не понравился. Произошел скандал между нею и Рохлиным. Она нападала, он отбивал атаки. Всё было совсем как на Курской дуге. Когда мадам растеряла все свои танки и понесла уже с Волги и с Дону («это же все про Чехословакию и Польшу написано!..»), Рохлин перешел в наступление сам и добился, что сценарий был пропущен на худсовет. Это большая победа. Худсовет будет на той неделе, ориентировочно — в среду. Лешка мобилизует общественность. Вокруг сценария назревает скандальчик. Ряд членов главной редакции, похвалив сценарий, срочно отбыли в отпуска. Ожидается, что на худсовете против будет выступать только мадам, остальные будут либо молчать, либо — «за». Посмотрим. Отпишу.

2. В «Неву» я не звоню. Не имеет смысла. Положение таково, что надо ждать истечения срока одобрения (середина августа). Меня, правда, не будет, но этим займется Саша.

3. Деньги из Детгиза получил — 950 руб. с копейками. Воспрял духом. Эдак, может, удастся продержаться до выхода ВНМ.

4. Лешка беседовал с Левиным из СовПиса (он друг их семьи). Прямо спросил его, есть ли шансы на опубликование УнС. Левин ответил: «Сейчас — практически нет никаких». По-моему, это лишний довод в пользу отнесения в СовПис ГЛ. Во-первых, можно будет там поговорить об УнС. Во-вторых, пристроить ГЛ — пусть полежит.

5. Звонил в «Костер». Обещали выслать по паре номеров тебе и мне.

6. Со статьей в ЛитГаз — правильно. Нечего сейчас там сотрудничать. Мараться только. Мне тут звонил Травинский — звал в поездку. Так он сказал, что надо продержаться с полгодика, а там все переменится. Многие считают, что с Нового года все станет по-другому и в лучшую сторону.

Вот пока и всё. Жди от меня еще одного письма.

Жму ногу,

твой [подпись]

P. S. Ленуське — поцелуи, а Наташке — ни пуха ни пера.

P. P. S. Между прочим, если бы ты успел к среде послать мне программку внешкольного чтения, где стоит ТББ, это было бы, по мнению Лешки, очень важно. Если даже не успеешь достать ее к худсовету — может пригодиться потом. Я тут просил маму, она много шуровала, но до Ленинграда, по-видимому, эта программа еще не дошла. Постарайся достать.

25 июля вышло интервью АБС в киевской газете «Комсомольское знамя» — то самое, которое просил в письме Никитин.

— Чем вы объясняете успехи фантастики в последнее время?

— Мы живем в чрезвычайно сложном, быстро изменяющемся и все усложняющемся мире. Проблемы, 20–30 лет назад казавшиеся совершенно фантастическими, вопросы, представлявшиеся детскими, наивными или чисто схоластическими, сегодня превращаются в насущные проблемы и неотложные вопросы. Литература существует для того, чтобы отражать окружающий мир в художественных образах. До сих пор она, прямо скажем, неплохо справлялась с этой задачей, но сегодня новый мир требует новых способов его отражения, требует освоения литературой новых тем, разработки новых художественных приемов. Классическая литература всегда была и остается сейчас чрезвычайно сильной при рассмотрении классических «вечных» проблем, но она пасует, когда ей приходится иметь дело с такими вопросами, как место человека во Вселенной; роль и сущность разума; проблемы космического человечества; проблемы возможных препятствий на пути прогресса. Этими вопросами занимается сейчас фактически только фантастика, разработавшая свои методы и систему своих художественных приемов, годных как раз для постановки таких проблем нового типа. Поэтому нам кажется: всё возрастающий интерес читателя к фантастике — это, попросту, есть всё возрастающий интерес к сложному миру, окружающему нас в нынешнюю эпоху гигантских социальных сдвигов и стремительно развивающейся научно-технической революции.

— Каковы, на ваш взгляд, истоки фантастики? Входит ли она в золотой фонд мировой литературы?

— Всё зависит от того, что считать фантастикой и что — золотым фондом. Впрочем, с фондом дело обстоит достаточно просто — это что-то вроде огромной полки, на которой выстроились всеми признанные произведения Достоевского, Шекспира, Л. Толстого, Пушкина, Диккенса, Фейхтвангера, Салтыкова-Щедрина, Гоголя, Франса и других великих. Труднее договориться о том, что такое фантастика. Теории фантастики не существует, и приходится быть субъективными поневоле. Мы, например, решили для себя называть фантастическим всякое произведение, в котором используется специфический художественный прием — вводится элемент чего-то необычайного, небывалого, почти невозможного или даже невозможного вовсе. Так что для нас народные сказки, «Одиссея», «Путешествия Гулливера», «80 000 километров под водой», «Остров пингвинов» и «Туманность Андромеды» — всё это фантастика, разная по целям и средствам, но — фантастика. Поэтому с этой точки зрения фантастика имеет, несомненно, богатейшую историю (ибо первыми литературными произведениями были мифы, сказки и легенды), и вклад ее в золотой фонд, очевидно, велик: и Достоевский, и Пушкин, и Франс, и Щедрин пользовались приемами фантастики, а Гоголя, например, французские фантасты считают попросту родоначальником этого вида литературы. В золотой фонд мы включили бы и Свифта, и Апулея, и Кафку, но понимаем, что такого рода действия могут вызвать определенное недоумение читателя. Поэтому поговорим теперь о произведениях, которые общепризнаны фантастическими. Настоящая фантастика замечательна тем, что улавливает основные тенденции настоящего и экстраполирует их в будущее, предупреждая, подготавливая мировоззрение, помогая медленно меняющейся массовой психологии приспособиться к изменению мира. Это новая литературная задача, чрезвычайно важная, и занимаются ею пока только фантасты. А потому, на наш взгляд, такие произведения, как «Борьба миров» и «Человек-невидимка» Уэллса, «Война с саламандрами» Чапека, «451° по Фаренгейту» Брэдбери, вполне заслуживают места в золотом фонде.

— А над чем вы работаете сейчас и что есть у вас в задумке?

— Мы только что окончили большую фантастико-приключенческую повесть «Обитаемый остров», продолжаем работу над сценарием фильма «Трудно быть богом», прикидываем, чем заняться дальше. В задумке — три новые повести, но говорить о них еще рановато.

Желаем читателям «Комсомольского знамени» приятного чтения!

Дорогой Аркашенька!

Итак, сценарий ТББ принят худсоветом объединения как законченный и рекомендован к скорейшей режиссерской разработке.

Произошло это в пятницу, а не в среду, как предполагалось. Присутствовало человек пятнадцать — режиссеры, сценаристы, редакторы, кинокритики. Пять или шесть человек прибыть не смогли и потому дали письменные отзывы. Выступило всего 11 человек. Было зачитано пять или шесть отзывов. Кроме Пановой, приславшей письменный отзыв, и главреда студии Головань, выступавшей устно, все были КАТЕГОРИЧЕСКИ за. Блестящую речь произнес наш друг и заступник Володин, очень хорошо говорил Виктор Соколов — режиссер («Друзья и годы»[107]), ты с ним знаком, он приходил в Комарово с Лешкой, хорошо говорил Рохлин, прекрасно выступил Шапиро — режиссер («Каин Восемнадцатый»[108]) и пр. и пр. Письменные отзывы были в силу своей естественной кратости сплошными панегириками, а Рахманов прислал развернутое сочинение, изобилующее мелкими придирками, но тоже панегиричное. Короче говоря, сценарий прошел на ура. Но более того! По мнению ряда опытных товарищей, это был первый в истории Ленфильма худсовет, где был публично, тщательно, со вкусом и бесповоротно разложен и выпорот главный редактор мадам Головань Ирина Павловна. Баба эта (я ее впервые увидел) произвела на меня очень большое впечатление. Конь с яйцами. Умница. Прекрасно подвешенный язык. Великолепная изворотливость и отточенная демагогия. И как ее выпороли! Боже, как ее пороли! Она пришла на худсовет, совершенно уверенная в том, что поставит в тупик всех своей демагогией и ядовитыми вопросами типа: «Разве нельзя изменить историю? А мы? Разве надо было чего-то ожидать, чтобы раздавить фашизм у нас, на Земле? Что это такое — бескровное воздействие?..» Она произнесла свою речь, выждав, пока будет спета главная песня (Володин), и это была хорошая, отточенная речь, умная, ловко построенная и изящная. Тогда выступил Лешка и выпорол ее. Но она еще дралась, она еще резала его контрвопросами и ловила его на ошибках и оговорках. Тогда выступил я и стал, по обыкновению, орать. Сначала она все еще извивалась, все пыталась сделать вид, что я отвечаю не на те ее вопросы, но я, не дрогнув, ответил и на те, я был очень марксичен, я цитировал классиков, я взывал к светлому будущему и революционному прошлому, и она замолчала, ей нечего было сказать, она еще улыбалась чуть презрительно — мол, ладно-ладно, ясно, мол. Но тут выступил Рохлин и принялся ее, уже разложенную, пороть. С наслаждением. Неотразимо. Отечески. И это был конец. Она уже больше не улыбалась, она шла красными пятнами, она с трудом досидела до 15 часов, когда должна была уйти куда-то на совещание, она сказала «Спасибо» (за что?), она удалилась. Так был выпорот главный редактор.

Что теперь будет? Сам факт принятия сценария и выпоротия главреда еще ничего не значит. Она может просто не подписать решение о посылке сценария в главк, и всё. Или даже подпишет, но при этом небрежно заметит (вскользь) директору студии, что ОНА НЕ УВЕРЕНА. И директор ни за что не пошлет такого сценария в госкомитет. В главной редакции уже, по слухам, образовалась стенка из граждан, которым сценарий не нравится — это те сотрудники, которые не ушли и не уходят в ближайшее время в отпуск, те, кто будет отвечать. Но многие из наших друзей настроены оптимистически. Они полагают, что такой худсовет бесследно пройти не может, что нельзя просто так, без скандала, зарубить сценарий, принятый худсоветом большинством 15:1. Уже готовятся быть напущены на дирекцию завобъединением Венгеров, Гранин, Володин и пр. сильные. Так что шансы на то, что сценарий все-таки пробьется в главк, достаточно велики. И тогда нам будет немедленно выписано по 500 (а если через суд — то по 1000). Ну а что будет в госкомитете, не знает никто. Но это еще не скоро, это еще — через этап, это будет — через полтора-два месяца.

Вот и все мои новости. В понедельник я улетаю в Коктебель и следующее письмо пришлю тебе уже оттуда. Исхожу из того, что через месяц встретимся и поработаем.

Вот пока и всё. Жму ногу, твой [подпись]

P. S. Леночку поцелуй.

Пишу тебе просто так. Жру виноград, собираюсь жрать персики и — пишу. Дело, собственно, есть. Ко мне пристали в библиотеке, чтобы подарил книжку с подписью. Аркадий, мол, Натанович обещали, да не исполнили, так, может, вы, Б. Н.? Короче, пришли сюда, на мое имя какую-нибудь книжку со своей подписью. Я поставлю свою и вручу. Лучше всего, если пришлешь ПНвС, но можно что угодно. У них есть только ХВВ.

Лешка, скотина, ничего не сообщает, хотя, паршивец, обещал держать в курсе. Впрочем, возможно, там ничего не происходит. А может, он тебе что-нибудь сообщал? Он собирался ехать в Москву.

Мы с Адочкой дожевываем «Саргассы». А ты знаешь, ничего! Там дальше пошло повеселее, даже интересно.

Тут из знакомых пребывают: Брандис с супругой; Снегов (который «Люди как боги»); Гуревич (простудился, лежит с температурой). Мы с ними почти не общаемся.

Напиши чего-нибудь. А у меня все.

Жму ногу, твой [подпись]

P. S. Ленуське привет.

И вам обоим привет от Адки.

P. P. S. Планы не изменились, I hope[109]? Мы уже заказали билеты на 21-е.

За время отсутствия БНа в Ленинграде поступили ответы из организаций. И случилось еще одно событие, повлиявшее как на весь соцлагерь, так и на творческую судьбу АБС. Но об этом чуть ниже.

6 августа 1968 года

РЕДАКЦИОННОЕ ЗАКЛЮЧЕНИЕ

на рукопись бр. СТРУГАЦКИХ «Обитаемый остров»

(стр. 1–436)

Рукопись нового романа бр. Стругацких привлекает редакцию остротой социальной проблематики и гуманистическим пафосом.

Средствами политической сатиры авторы создают образ антидемократического государственного строя, основанного на системе массового оглупления трудящихся, на системе тотального подавления личности в интересах финансово-милитаристской олигархии.

Социальный анализ в романе опирается на злободневные факты. Сатира Стругацких имеет точный адрес. То, что в современном мире имеются тенденции, осуществление которых приводит к тирании, подтверждается совсем недавними событиями: установлением неофашистских режимов в Греции и Южной Родезии, введением «чрезвычайных законов» в ФРГ, волной политического гангстеризма, прокатившейся по США, и т. д. и т. п.

Особенная глубина изображения и точность нравственных оценок достигается в романе удачным, по мнению редакции, приемом: тирания «неизвестных отцов» исследуется здесь через восприятие и опыт молодого человека с Земли, человека из нового, коммунистического общества.

Всё это делает роман весьма актуальным и нужным.

Вместе с тем необходимо отметить, что авторскую работу нельзя считать завершенной. Возможности, заложенные в замысле романа, использованы не до конца. Концепция вещи нуждается в уточнениях и прояснениях, ряд мотивов разработан недостаточно.

1. Так, заглушен в романе мотив социальной несправедливости, на которой основано общество, управляемое «неизвестными отцами». Да, страна находится в состоянии хронической войны, переживает огромные экономические трудности, ее экономика полуразрушена. Да, действует в полную силу полицейский аппарат, и тысячи людей ежедневно гибнут на каторжных работах. Идет процесс тотализации общества, личность стирается, превращаясь в рабочую единицу. Но ведь, несмотря ни на что, общество неоднородно, интересы составляющих его групп противоречат друг другу, идет борьба, и борьба прежде всего социальная. Авторы совершенно правильно указывают на это, но только указывают. Читателю, как и Максиму Ростиславскому, «не хватает информации». Редакция считает, что авторы должны подумать над тем, чтобы мотив социальной неоднородности общества в стране «Неизвестных отцов» и экономических оснований, на которых держится их диктатура, мотив несправедливости общественного устройства прозвучал в романе сильнее. Думается, что это нужно сделать экономно, несколькими штрихами. Редакция не считает возможным высказывать конкретные рекомендации, но полагает, что дополнительная работа в указанном направлении укрепит авторскую концепцию.

2. Представляется неоправданным, что в романе сравнительно мало места уделено изображению людей, борющихся против тирании «неизвестных отцов». Естественно предположить, что если Максим и может забыть фамилию Гитлера, о котором ему говорили на уроках истории, то уж о том, кто такие коммунисты, он не может не знать, как не может и не стремиться установить с ними связь любой ценой.

3. Образ коммунистической Земли, данный в романе беглыми упоминаниями, почти не выходит за пределы домашних обстоятельств Максима. Думается, что это неправомерно. Ведь опыт Максима, весь его жизненный путь связан прежде всего с Землей, и только через этот опыт, через сравнение, через ассоциации по контрасту и сходству может осуществляться его знакомство с миром чужой планеты, только на базе исторических представлений, сформировавшихся на Земле, может быть выработана программа его борьбы.

4. Концовка романа, где один из «неизвестных отцов», столпов ненавистного Максиму общества, — Странник — оказывается Павлом Григорьевичем, работником Службы галактической безопасности, коммунистом-землянином — это концовка, рассчитанная на ошеломительный эффект (и достигающая его), представляется немотивированной. Видимо, чтобы не принять Павла Григорьевича за обыкновенного шпиона (что противоречило бы основным положениям, на которых основывается гуманистическая концепция романа), читатель должен иметь представление о том, чем занимается эта Служба и как соотносятся ее цели с употребляемыми ею средствами, что собирался противопоставить наивным попыткам Максима перестроить жизнь на Обитаемом острове зрелый и дальновидный Странник.

5. Редакция считает необходимым обратить внимание авторов на некоторые слишком очевидные аналогии и ассоциации с земными порядками и терминологией, равно как и на наличие откровенных «русицизмов».

6. Редакция отмечает значительное превышение объема рукописи по сравнению с обусловленным Договором и считает необходимым произвести сокращения по крайней мере в журнальном варианте романа с тем, чтобы он не превышал 12–13 авторских листов. По мнению редакции, есть все возможности для такого сокращения, которое не будет нарушать художественной целостности произведения. Опубликовать роман большого объема у журнала нет физической возможности, особенно учитывая, что он планируется на первый квартал 1969 года.

Срок представления рукописи после доработки устанавливается 1 октября 1968 года.

Главный редактор

A. Ф. ПОПОВ

Член Редколлегии, зав. отделом прозы

B. Н. КРИВЦОВ

Дорогой Борис Натанович!

Много раз пытались связаться с Вами и братом по телефону, но ни тот, ни другой телефон не отвечает и поэтому приходится отправить Вам редакционное заключение по почте.

Наверное, Вы не найдете в нем чего-то нового для себя. По всем этим вопросам мы с Вами уже неоднократно беседовали. Надеюсь, что те советы и замечания, которые в нем содержатся, не потребуют от Вас большого труда, но выполнение их, по нашему общему убеждению, поможет прояснить авторский замысел с большей отчетливостью.

Хотелось бы как можно скорее встретиться и обсудить все конкретные вопросы относительно рукописи в деловой товарищеской обстановке.

Срок представления рукописи указан, мы планируем опубликование романа на первые номера будущего года.

С сердечным приветом В. Кривцов

Уважаемые Борис Натанович и Аркадий Натанович!

Вы знаете, что Художественный совет объединения, на одном из заседаний которого был принят Ваш сценарий, — орган совещательный, его функции ограничиваются рекомендациями в адрес руководства студии. Окончательное же решение вопроса о судьбе сценария и возможности постановки по нему фильма — прерогатива директора студии.

И. Н. Киселев сейчас находится в отпуске, и для выяснения дела, в котором мы крайне заинтересованы, потребуется время. Как только совещание по этому поводу состоится, мы сообщим Вам о его результатах.

Директор 3-го творческого объединения

Г. Д. Малышев

21 августа войска Варшавского договора вошли в Прагу. Вот как вспоминает молниеносное влияние этого события на творческие планы «Ленфильма» кинорежиссер Алексей Герман.

Мы писали сценарий с Борисом Стругацким. Одной из ключевых фраз для нас была «умные нам не надобны, надобны верные». И вся наша игра с властью кончилась с вторжением советских войск в Чехословакию 21 августа 68-го. В день вторжения я получил в Коктебеле телеграмму: сценарий закрыт, работа закончена. Когда позвонил на «Ленфильм», мне сказали: «И думать забудьте!» Хочу напомнить: в повести история заканчивается высадкой войск Черного Ордена, оккупацией страны.

П. Вайль. Как получилось, что ты зацепился за Стругацких? Почему? Вещь, написанная тридцать пять лет назад, почему вдруг она возникла?

А. Герман. Она возникла еще в 68-м году. Мы начали писать сценарий с Борисом Стругацким, написали первый вариант, его приняли, закончили второй вариант 20 августа 1968 года. Нашел место и время — как в старом анекдоте. Там, в «Трудно быть богом», королевство и так довольно хреновенькое, а в финале вторгается Черный Орден, который уже задушил всё, и герою остается только одно: браться за меч и рубить эту погань всмятку, что невозможно, потому что ее столько, что все равно никогда не вырубишь. Такое государство фашистского типа. Чуть-чуть нас напоминает, но не очень. Никаких прямых ассоциаций у нас не было. 21 августа 68-го я прибываю в Крым, в Коктебель, там очень красиво, и поступают первые сообщения, что вот этот город — Прагу, где мы сейчас с тобой разговариваем, — навестили триста тысяч солдат. Как сказал тогда Стругацкий: «Это просто продовольственная помощь — послано шестьсот тысяч яиц в оригинальной упаковке типа „солдатские брюки“».

П. Вайль. Я очень верю в рифмы жизни, они никогда не бывают случайны и просты, но тут уж в самом деле фантастические параллели, да? Обвал с фильмом из-за Праги и приезд в Прагу через тридцать два года, чтобы его снимать.

А. Герман. Учти еще, что в тот же день, 21 августа, я знакомлюсь со Светланой, на которой я женат с тех пор, так как брак произошел после знакомства очень быстро. Я помню рыдающего на скамейке писателя Аксенова, он, может быть, немного выпил и рыдал в Коктебеле на море. А я, простите меня, друзья-чехи, в то время не только думал о вас, но и ухаживал за Светланой, ходил вокруг нее кругами и умничал, что Чехословакия — зона интересов России и что этого, то бишь вторжения, ожидали от нашего государства.

П. Вайль. У тебя такая идея возникала?

А. Герман. Да, абсолютно. Я всегда считал, что тогдашние власти никогда ничего своего не отдадут, никаких перемен к лучшему быть не может, только к худшему, что это зона интересов России, политические штучки, от которых пострадают несколько сотен чехов, и все, как и в Венгрии, замолкнет.

П. Вайль. Очень интересно, потому что мне было тогда восемнадцать лет, и я тоже искал объективности и целесообразности. Не то что оправдывал, но аргументы «за» тоже находились. Я думаю, это именно от безысходности: ты соглашаешься с положением вещей не потому, что оно тебе нравится, а потому, что это положение вещей, которое ты не в силах изменить.

А. Герман. Светлана, наоборот, была дикая противница, в меня летели тяжелые книжки. Еще был Саша Курляндский, который тоже говорил, что это невозможно, был в Москве Лев Копелев, который кричал, что это такой стыд, что в ближайшие дни мы будем свидетелями того, как русская армия повернется и уйдет, не вынеся осуждения общественного мнения. Сумасшедший дом. Я тут же позвонил на студию, и мне сказали: «Алексей, забудьте думать про это кино. Мы вам советуем даже книгу куда-нибудь выкинуть, потому что — вы сами понимаете». То есть ничего не объясняли.

П. Вайль. А чего объяснять, в этом же и хитрость была того общества, что вроде все друг друга во всем понимали — как это называлось, соблюдали правила игры. Распространенная и пакостная была точка зрения — такой общественный сговор.

В это время БН приезжает к брату в Москву — работать.

22.08.68–30.08.68

в МСК

1). Правили ОО.

2). Чистили перевод SoS.

3). Идея ЛиБ.

Дорогой Аркашенька!

Наконец-то появились какие-то новости, есть о чем писать.

1. Вчера был в «Неве». Официальная беседа. Присутствуют: Попов А. Ф. (б. «Торговля чаем»[110]), Кривцов В. Н., Лурье С. А. и я. Слушали: редзаключение по ОО. Очень много разговоров по типу шевеления пальцами, «здесь нам не хватает… вы понимаете?.. Недостает, так сказать. А хотелось бы! Ах, как хотелось бы…» Я встал на жесткую позицию: давайте нам четкие конкретные указания и тогда все бу-сделано[111]. Через час Попов А. Ф. (б. «Торговля чаем») отчаялся и признался, что к этому разговору редакция не подготовилась. «прошел месяц все-таки… нам пришлось иметь дело с горой материалов. Конкретные замечания забылись…» Короче говоря, постановили: встретиться вторично в следующую среду и уже во всеоружии, то есть с конкретными четкими предложениями. Пока ясно следующее. Попов вроде бы все-таки намерен печатать роман. Отведены для него 2, 3, 4 номера на следующий год. Вроде бы даже готовится анонс. Наш план сокращений не принят («слишком грубо… нельзя так обижать читателя… это испортит роман…»). Редакция предложит конкретные сокращения кусочно-абзацного типа. Я не стал спорить. Посмотрим. Очевидно, придется выбросить слова типа «родина», «патриот», «отечество» и пр. Нельзя, чтобы Мак забыл, как звали Гитлера. Надлежит уточнить роль Странника. Заменить Комиссию по галактической Безопасности другим термином, с другими инициалами. (Кстати, хорошо бы придумать что-нибудь вроде Комиссии по помощи иным цивилизациям, а то слово «Безопасность» совершенно сбило их с толку — они искренне решили, что Странник нечто вроде стукача на этой планете. У них ассоциации: служба безопасности, СД, гестапо… понимаешь? А надо бы, чтобы в самом названии были слова «помощь», «переделка истории», «подготовка к коммунизму» и т. п.) Вопрос о 60 процентах я пока не поднимал, но Саша полагает, что время настало. В следующую среду подниму. От тебя требуются две вещи: прислать текст Песни легиона и придумать — на выбор — несколько названий для Комитета.

2. Сегодня позвонил Лешка. Приехал, не выдержал. Сегодня же отправится на студию ругаться. Намерен грозить, что Стругацкие возмущены до предела и уже строчат яростные письма во все редакции.

3. Пришла бандероль из Болгарии. Пять экзов перевода ТББ и ПНвС. Здорово издали. На родине нас так не издают.

4. Прислал письмо корреспондент ленинградской «Смены». Жаждет взять интервью. Я думаю отказать. Не время сейчас поганить свое имя болтовней.

5. Был у мамы. Она ничего. Хочет поехать куда-нибудь в дом отдыха. Мы с Адкой ищем ей путевки, каждый по своей линии, но пока — ничего.

Вот пока и всё. Жму ногу, твой [подпись]

P. S. Ленуське привет и поцелуи.

Дорогой Борик!

Письмо получил. Задержался с ответом, потому что надеялся на новости. Однако новостей нет. Разве что — был в «Мол. Гв.», никого там не застал, но узнал, что сигнал «Стажеров» запланирован на нынешний месяц. Вот и все новости.

Песню Легиона пока не посылаю — рукопись у Нины, а я у нее еще не был. Что касается названия Комитета, то — черт его знает, ничего приличного в голову не приходит. Разве что Комитет Помощи Слабым Силам? Или Комитет Поддержки Социалистического Сознания? Бредятина это все. Поставь любое сокращение, какое тебе придет в голову. В Детгизе это сокращение сомнений не вызвало, ну и ладно.

Помаленьку перевожу, перевод идет легко, пять страниц за два часа. Только скучно, и еще пальцы устают.

Ну, пока всё. Целую, обнимаю,

твой Арк.

Привет Адке и Росшеперу.

Дорогой Аркашенька!

Пришло, наконец, твое письмо.

1. Получил от «Невы» конкретный список необходимых доделок. Список невелик. Надо вставить пять-шесть маленьких абзацев, в основном, на тему: социальное неравенство в Стране Отцов. С сокращениями решили так: изъять почти всю часть с приключениями от момента, когда Мак с Гаем встречают южных выродков, включая войну, до главы с Умником. Получается довольно естественно, а в главу с Умником добавить несколько рапортов о том, чем занимался Мак все это время. Я не возражал. Я только добиваюсь теперь еще одного свидания с Поповым, чтобы он санкционировал при мне эти исправления и дал гарантии, что больше ничего не потребует. Главным образом, я жму на то, что недавно купил мебель и сильно издержался, а потому, как там насчет 60 %? Пока добился того, что одобрение выписано и отправлено в бухгалтерию, но Попов говорит, что деньги за третий квартал истрачены и, возможно, придется подождать числа до 10-го октября. Это всё важно, ибо выяснилась страшная вещь: оказывается, рукопись еще не читал Некрасов, местный Жур. Саша говорит, что пока в редакции этой вещи никто не понял, а Некрасов со своим сверхъестественным чутьем может понять, спинным мозгом учуять, и тогда беда! Так что нужно продержать его в отдалении от рукописи по крайней мере до момента получения 60 проц. Короче, высылай мне Боевой Марш и еще: санкционируй, пожалуйста, разрешение исправить в невской рукописи только Гвардию на Легион, не изменяя лейтенантов на ротмистров. Не хочу я привлекать излишнего внимания. Может, хватит этого? По-моему, вполне хватит. Журнальный вариант, то, се. А?

2. Неделю назад звонил Лешка. Рассказывал, как все произошло. 21-го августа Головань вызвала к себе директора объединения и сказала, что все, сценарий она закрывает своей властью, ничего больше не желает слышать, пишите отказ авторам. Все, кто там был, естественно, переср… и промолчали. Лешка считает положение безнадежным. Он даже больше не верит, что нам удастся хоть что-нибудь отсудить. И верно — я посмотрел договор: сомнительно! Сейчас Лешка уехал в Москву, захватив сценарий — хочет его там кому-то показать, где-то жаловаться… но все это так, барахтанье. Кончилась наша с тобой ТББ-карьера.

3. Между прочим, ты говорил, что Бела перевела нам 40 проц. Так я был неделю назад в сберкассе — хера!

4. Будь добр, позвони Ариадне, выясни у нее координаты Бестужева-Лады и пришли мне. Наша секция хочет выписать его на предмет прочтения доклада о футурологии. Мне поручили выяснить его телефон и адрес.

Пока и всё. Жму ногу, твой [подпись]

P. S. Ленуське привет.

Дорогой Борик.

Получил письмо, отвечаю незамедлительно.

1. В пятницу вызвала меня к себе Нина Матвеевна, вручила рукопись с отдельными поправками и велела ее к будущей среде привести в рабочий вид, ибо она уходит в больницу и хочет успеть сдать в производство. Три дня мы с Ленкой потели: надо было заклеить все черные места кусочками бумаги с «ротмистрами» и «легионерами», перепечатать некоторые неисправимые страницы, перепечатать и подклеить неисправимые части многих страниц; надо было отпечатать так наз. «заголовки» и «чужие шрифты» (это все рабочая редакторская терминология), а также оглавление; надо было, наконец, написать редакторскую аннотацию. Мы прошли через все это, и вчера вечером, вымазанные клеем, с опустошенными душами, попирая ногами горы обрезков бумаги с напечатанными там «ротмистрами» и «легионерами», присели отдохнуть. Сейчас еду в Детгиз отдавать рукопись, а Нина сдает ее — возможно, сегодня же — в производство.

2. Слушай «Марш Боевого Легиона»! Тра-та-та-та… та-та!

3. Санкционирую менять только Гвардию. Пущай лейтенант остается. А что ждать до 10-го октября — подождем. Может, вместе сходим там и получим.

4. Стерва эта ваша мадам Головань. Никакого почтения к творческой интеллигенции. Не полагаешь ли ты, что самое время писануть возмущенное письмо — куда-нибудь, это все равно, но с копиями непременно во всякие инстанции? Что по этому поводу думает Лешка? Удастся ли достать копию решения худсовета?

5. Да, 40 проц. из Мол. Гв. я тоже что-то не вижу. Наверное, забыла, голова садовая. Это у нее бывает. Нынче же зайду и посмотрю. И кстати, я ни ее, ни Сергея уже месяца три не видел. Только раз по телефону говорил.

6. С переводом продвигается туго. Возможно, ты и прав. Попробуем переводить с листа. Очень там все просто, а рука писать устает.

7. Бестужев-Лада Игорь Васильевич. Москва Д-100, <…>

Вот пока всё. Крепко обнимаю, жму, твой Арк.

Целуй Адку.

Дорогой Аркашенька!

Задержался с ответом по причине марочек. Да, собственно, и не происходит ничего особенного. Неторопливо ввожу поправки в ОО. Тоже измазан клеем, а равно попираю ногами резаную бумагу. Поправки уже ввел, но Саша советует не спешить — показать, во-первых, какую гигантскую работу приходится проделать, а во-вторых, подольше продержать Некрасова вдали от рукописи. Я звонил в бухгалтерию, обещали деньги перевести вскорости — и тебе, и мне. Вот когда переведут, пусть тогда Некрасов и читает.

Звонил Лешке. Он полагает положение безнадежным, но обеими руками голосует за то, чтобы мы учинили скандал. Впрочем, он поехал в Москву и взял твой телефон, так что вы там…

Пришли гости, и письмо пришлось прервать. Продолжаю на другой день. Итак… так что вы там договоритесь обо всем.

Приглашали меня выступать аж в три места. Отказался.

Я забыл тебе написать, что в газете «Комсомолец Украины» опубликовано наше интервью под названием «Стругацкие о Стругацких». Так вот сегодня пришел гонорар — 13 руб. 59 коп. Считай, что я должен тебе еще 6 руб. 79.5 коп. Перевод почему-то на Стругацкого А.

А жаль, что сценарий провалился. Тут Саша Лурье мне рассказал, как пару месяцев назад на одном суаре (состоящем из водки с соответствующим гарниром) он присутствовал при разговоре Товстоногова с Козинцевым. Киты рассуждали о ТББ. «Интересно… Он, понимаете ли, может быть богом… Понимаете? Но не хочет, знаете ли… Очень интересно…»

До сих пор не понимаю, поехал ты в Ташкент или нет. Во всяком случае хорошо бы увидеть тебя числа первого. Работнем! Железным сапогом раздавим супостата.

Ну вот пока и всё. Жму ногу, твой

[подпись]

P. S. Ленуське привет.

Как там Наташка в новом-то качестве?

21 сентября на 35-летии Биленкина в числе гостей, помимо АНа, был и Ярослав Голованов, который писал по поводу встречи с АНом:

Сентябрь — декабрь 1968 г.

Москва — Тбилиси — Москва — Байконур — Караганда — Байконур — Москва

День рождения Биленкина (см. зап. кн. № 14). Аркадий (Стругацкий Аркадий Натанович, писатель-фантаст. — Я. Г.) невероятно интересно рассказывал об истории Японии: ведь он еще и японовед. Я приставал к нему, чтобы он мне написал тушью японскими иероглифами на руке заветное слово из трех букв.

Дорогой Борик!

Еле дождался от тебя письма. Думал, что-нибудь серьезное происходит, и ты выжидаешь исхода. Ну, ничего так ничего.

Значит, так. Я приеду пятого или шестого, потому что четвертого должен быть на работе. Переводить я бросил, об этом я уже писал, устает рука, и всё бессмысленно, слишком много времени уходит на писанину. Черт с ним, будем с листа. Железным сапогом и чем там придется впредь, тоже железным.

Был у Белы, спросил насчет 40 %, она удивилась, сказала, что давно уже распорядилась перечислить. Там у них практикантик молодой этим занимается, вероятно, напутал что-нибудь. Обещала выяснить и уехала в Сухуми. Вот так-то. Да шут с ним, говорят, сигнал будет со дня на день.

Лешка не звонил. Звонил Саша Копылов, передавал устные приветы от тебя, тем все и кончилось. Хотел я его к себе пригласить, благо было воскресенье, но в этот день мы сидели с Шилейкой и рубили японские патенты. Саша обещал еще позвонить, впрочем. Может, тогда повидаемся.

В Детгизе пока без перемен. Нина, прячась за нашу рукопись, отсиживается дома. Сдает в эту пятницу, т. е. завтра. Так что я, как всегда, зря торопился. А впрочем, и не зря. Все гора с плеч.

Из «Ангары» никаких сведений не поступало. Поэтому в «Москву» ходить пока воздержался.

В Ташкент, легко видеть, я не поехал. Во-первых, очень расхотелось в такой обстановке, а во-вторых, и всё равно не послали бы — из всея Японии приехал один только Хотта, так что нечего там японисту делать.

Пока всё. Пиши.

Целую, жму, твой Арк.

Поцелуй Адку и Росшепера. А с Наташкой чуть не каждый день занимаюсь японским до часа ночи.

Дорогой Аркашенька!

Новостей существенных нет, однако же — пишу, надеюсь, в последний раз перед твоим приездом.

1. Вчера был у меня Саша Лурье. Мы с ним проглядели рукопись ОО, учли кое-какие заметки на полях, кое-какие не учли, оставив впредь до выяснения, и я вручил ему рукопись. Он настроен мрачно. Попов уходит в отпуск, вместо него остается Некрасов, а это означает, что все начнется сначала. Некрасов прочтет рукопись, заявит, что это плевок в лицо советской власти и потребует бредовых корректур. Правда, к тому времени мы уже получим наши 60 % и сможем поплевывать, но все равно — невесело. Ладно, там видно будет.

2. Пришли деньги из Иркутска (из «Ангары»?) — 176 р. 60 коп. Без пояснений на обороте. Если за СоТ, то почему так мало? Если не за СоТ, то за что же?

3. Очень хорошо, что ты не поехал в Ташкент. Не к чему сейчас честным людям высовываться. У меня тут был корреспондент из «Смены» на предмет интервева[112]. Я, естественно, отказал. Он спросил, почему. Несколько секунд мы осторожно принюхивались друг к другу, а потом дружно понесли, что все несут. Он меня понял, хотя и был огорчен. Интервев отложили на полгода. Обменялись вместо этого информацией, а кроме того, я дал ему СоТ — для возможного напечатания отрывков. Объяснил про «Ангару», но он сказал, что это их не касается.

4. Люди, приехавшие из Одессы, рассказывают, что там продается с рук машинопись ГЛ — 5 руб. штука. Ума не приложу, каким образом это произошло. Я давал только проверенным людям.

5. Сейчас поеду к Гору, возьму у него «День Быка» (б. «Долгую зарю»)[113]. Он прочел и сказал, что это любопытно, но совершенно нехудожественно. Все равно интересно.

6. Мама уже нас ждет и деятельно готовится. Эх, и работ-нем! А главное, поговорим о дальнейших планах. Вы хочете планов? Их есть у меня[114]. Ничего нового, но как-то я понемногу разгораюсь на ЛиБ (название условное). По-моему, можно здесь развернуться.

Ну вот пока и всё. Крепко жму ногу, твой [подпись]

P. S. Насчет Комарова я пока еще ничего не предпринял. Мама очень против. Займусь в остатние деньки.

P. P. S. Ленуське — поцалуи!

И снова съезжаются Авторы в Ленинграде. Они занимаются переводом повести «Саргассы в космосе» и продумывают сюжет ГО.

К ЛиБ: Боги исследуют вопрос о разумности. Что есть разум? Как мы изучаем обезьян и собак. Страшный удар для узнающего: «Они не считают нас разумными!»

Что есть разум?

Наблюдаемая деятельность богов — тесты.

Один из героев умирает. Вспоминает, как умер Калям — один, молча. «Он вытянул из-за пазухи пистолет, подождал, пока пришелец подойдет поближе, и выпустил в него всю обойму».

6.10.68

Арк прибыл к маме. Делаем SoS.

Ранее сделано 28 (30)

Сделали 7 стр. 35 (37)

В Апокалипсис: город, которым управляют мертвые, заставляя жить живых по законам мертвых.

7.10.68

Сделали 13 стр. 48 (49)

8.10.68

[дневник приездов: 8.10.68. Приехал 5.10.68 переводить «Саргассы». Замысливается «Люди и боги».]

Сделали 11 стр. 59 (60)

9.10.68

Сделали 12 стр. 71 (72) Б. едет домой.

Новелла: шахматы, когда фигуры — люди.

Следователь.

10.10.68

[дневник приездов: 10.10.68. Без 10-ти страниц половина.] Сделали 14 стр. 85 (87)

11.10.68

Сделали 12 стр. 97 (101)

12.10.68

Сделали 12 стр. 109 (113). Идем к Наталье.

13.10.68

Сделали 11 стр. 120 (124). Черновик кончился.

14.10.68

Сделали 12 стр. 132 (138)

15.10.68

[дневник приездов: 15.10.68. Осталось 40 стр.]

Сделали 12 стр. 144 (151)

16.10.68

Сделали 11 стр. 155 (163)

Б. едет домой.

17.10.68

[дневник приездов: 17.10.68. Осталось 16 стр.]

Сделали 12 стр. 167 (176)

Б. заболел.

18.10.68

[дневник приездов: 18.10.68. Осталось 5 стр.]

Сделали 10 стр. 177 (186)

19.10.68

[дневник приездов: 19.10.68. Конец СК. Завтра уезж.] Сделали 6 стр. и ЗАКОНЧИЛИ НА 183 СТР.

20.10.68

[дневник приездов: 20.10.68. Отъезд.]

Арк уезжает.

Дорогой Борик!

Даю информацию.

1. «Стажеры» обещают выдать сигналом к праздникам. Я было испугался, что задержка из-за цензуры, но оказалось, всё в порядке, главлитуру книга давно прошла, только в типографии не выполняется план.

2. ОО в порядке, Макаров давно сделал рисунки, только у него еще их не приняли, потому что некому подписать: ММ уехала в ГДР, а Нина лежит в больнице. Макаров едет в больницу и там подпишет.

3. Девис прочитал СвК, ему очень понравилось, но он требует предисловия. Что ж, буду писать. Потом пришлю тебе.

4. Вышло постановление ЦК, посвященное 50-летию ВЛКСМ. Там, в частности, сказано что-то вроде: необходимо развивать фантастику, ибо этот жанр популярен у молодежи и может играть большое пропагандистское значение. По слухам, упоминание о фантастике включено в постановление по предложению Академии Общественных Наук, где высказались за необходимость всяческого поощрения социальной фантастики.

5. Вчера состоялось заседание рабочей группы, делал доклад Бестужев. Я не пошел и, как говорит Девис, правильно сделал, ибо ничего нового Бестужев не сказал. Однако вот что там было еще: этот Институт рабочего движения[115] пожелал иметь у себя на общественных началах группу фантастов-прогнозеров, поэтому вчера была избрана инициативная тройка. С товарищем Вунюковым во главе.

6. Из «Ангары» Ариадне написали, что все в порядке, только никак не могут отпечатать тираж, что-то опять с иркутской полиграфией неладно. Но днями все уладится, и вышлют сорок экзов.

Вот все новости. Да, Нудель звонил и страстно просил нас отнести сценарий ТББ в журнал «Искусство кино».

Я что-то промычал и не стал пока хвататься за это дело. И еще — телевизионщики собираются создавать худсовет или что-то в этом роде для своей редакции фантастики.

Жду письма… целуй Адку и Росшепера.

Поцелуй маму. Жму, твой А.

Дорогой Аркашенька!

Получил твое письмо. Отвечаю немедленно.

1. Звонил в «Неву», говорил с Сашей. Там пока всё без перемен. Некрасов ОО не читал, и Саша прилагает все усилия, чтобы он и не успел прочесть до конца ноября, когда пойдет в производство второй номер. Первый номер уже в печать отправлен.

2. Был в Литфонде. Подал заявление на Комарово, на 15 дней в январе. Заявление приняли без замечаний и исправлений. Там же купил прекрасной финской бумаги, на коей и пишу сейчас тебе. Великолепная бумага! Даже жалко ее пользовать.

3. Рад тому, что пока всё в порядке и с ВНМ, и с ОО, и с СвК. Предисловие к СвК пиши и присылай.

4. Хорошо было бы получить от тебя и издание ДР, что в Буэнос-Айресе. А я бы взамен выслал тебе экземпляр сценария. И были бы мы тогда в известном смысле квиты.

5. Никого не видел. Звонил мне Дмитревский. Судя по всему, очень ему хотелось побеседовать насчет «Сов. России», но я пресек. Однако же от разговора не уйти, это я чувствую. Ужо в четверг на заседании поговорим.

6. Нашел я, наконец, кому давал ГЛ. Оказывается, Мишке Хейфецу. Встретимся, обсудим.

7. В общем, предаюсь безделью и вывожу разные формулы. Почитываю кое-что, но ничего существенного для ЛиБ не нашел. Обдумываю идею: человек есть существо творческое. Это отличает его от животных — стремление творить, т. е. создавать нечто, до сих пор в природе не существовавшее. Это основное отличающее человека от животного свойство переплетается в нем (в человеке) с нормальным стремлением создать оптимальные условия существования и порождает огромное количество комплексов, ибо стремление к творчеству есть почти у всех, а способностей почти ни у кого нет.

Ну вот пока и всё. Крепко жму ногу, твой [подпись]

P. S. Ленуське привет.

Выходит первая, нормальная (серьезная), в серьезном журнале рецензия на «Перецевскую» часть УНС. С разбором и критикой статьи Александрова. Из-за большого ее объема здесь она дается в сокращении.

Сокращены нами в основном отрывки из самой УНС, щедро цитируемые автором рецензии. Он словно предвидел, что на долгие годы его статья станет единственным доступным источником фрагментов запрещенной повести АБС. Поклонник Авторов, вознамерившийся прочесть у них ВСЁ, зачастую проходил такую цепочку: статья Ариадны Громовой «Стругацкие» в 7-м томе «Краткой литературной энциклопедии»; список литературы, подверстанный к этой статье; упомянутая там рецензия Лебедева. Ну а дальше, если уж очень хотелось прочесть УНС, СОТ, ГЛ, нужно было решаться на знакомство с «самиздатом». Последствия этого могли быть весьма печальными. Однако в большинстве случаев «бог миловал»…

<…>

Да и вообще даже самая что ни на есть фантастическая мысль отражает, как известно, пусть в самом фантастическом виде, какие-то вполне реальные обстоятельства. И, стало быть, ее можно проанализировать с этой — реальной — точки зрения. Только вот зачем же все-таки отражать реальные обстоятельства в самом фантастическом виде?

Затруднительно сколько-нибудь связно изложить сюжет нового произведения Стругацких. В общем же, речь идет о различных диковинных злоключениях двух героев. Одного зовут Перец. Он — филолог по образованию — попадает в некое Управление, которое занимается Лесом. Что такое «Управление», читателю должно быть — хотя бы в общих чертах — известно. А вот «Лес» — это не лес, это, как предупреждают нас сами авторы повести, «скорее символ непознанного и чуждого, чем само непознанное и чуждое, по необходимости упрощенный символ всего того, что скрыто пока от человечества из-за неполноты естественно-научных, философских и социологических знаний». И еще авторы говорят, что «читателю не следует ломать голову над вопросом, где же именно происходит действие: в глухом неисследованном уголке Земли или на отдаленной фантастической планете. Для понимания повести, — как они полагают, — это не играет роли».

Перец очень хочет попасть на Биостанцию при Управлении и оттуда в Лес, который давно уже манит его своими тайнами. В ту же пору по Лесу блуждает другой герой повести — Кандид, который тщится добраться до Биостанции, вернуться к людям. Но Управление устроено так, что попасть из него в Лес крайне трудно. А Лес «устроен» так, что он знать ничего не знает и знать ничего не хочет ни о каком Управлении, и выбраться из него почти никакой возможности нет.

<…>

Странная, действительно, фантастика (если не странно говорить так о фантастике) окружает героев новой повести. Прыгают по Лесу деревья, какие-то полурастения-полуживотные припиявливаются к людям, «мертвяки» — киберы охотятся за тупыми, одичавшими жителями лесных сел. А в Управлении кипит бессмысленная деятельность, составляются дикие директивы, на испорченных счетных машинах подготавливаются материалы для каких-то сводок, чиновники осваивают смежные специальности, а в рабочее время режутся в шахматы и надираются кефиром до потери человечьего облика. В Лесу хозяйничают какие-то «высшие существа», насаждающие прогресс посредством искоренения всего человеческого в людях. И сквозь всю эту кривляющуюся несуразицу, сквозь всю эту пошехонщину и чертовщину проходят два современных человека — два главных героя повести, — они недоумевают, и ужасаются, и стараются как-то разобраться в закономерностях этого незакономерного мира, в котором все перепутано: то, что бывает, с тем, что не должно быть, а то, чего не может быть, с тем, что, того и гляди, будет. Этот мир соткан из самых разноречивых тенденций общественного бытия. Это невероятный мир. Это мир разного рода общественных потенций, порой весьма мрачных. Перед нами как бы эмбрионы тех или иных вероятностных феноменов будущего — того будущего, которое возможно, если дать этим эмбрионам развиться. В повести эти эмбрионы рассмотрены под микроскопом, возможность дается в перспективе, претензия материализуется, мизерное оказывается чудовищным, мы видим воочию то, чего не должно быть, фантастика вырастает из окружающей действительности.

Впрочем, Стругацкие тут не делают никаких открытий. В сущности, они вполне следуют известному принципу: видеть и изображать жизнь в ее развитии. Все дело лишь в том, что они не хотят уподобиться теологам, ибо разве лишь теолог способен еще в наш век веровать в фатальную предопределенность прогресса и не понимать, что «развитие жизни» вариантностно.

<…>

«…Нет, не станет машина умнее человека! Потому что я… потому что мы… Мы не хотим этого! И этого не будет никогда!!! Никогда!!!» К нему потянулись со стаканами воды, а в четырехстах километрах над его снежными кудрями беззвучно, мертво, зорко прошел, нестерпимо блестя, автоматический спутник-истребитель, начиненный ядерной взрывчаткой…

Кто теперь со спокойной совестью может отрицать, что это абсолютно фантастическая картина? И кто со спокойной совестью ныне захочет отрицать, что нет на нашей планете «такого мнения», как пишут Стругацкие, согласно которому, «чтобы шагать вперед, доброта и честность не так уж обязательны. Для этого нужны ноги. И башмаки. Можно даже немытые ноги и нечищенные башмаки. Прогресс может оказаться совершенно безразличным к понятиям доброты и честности. Приятно, желательно, но отнюдь не обязательно. Как латынь банщику. Как бицепсы для бухгалтера. Как уважение к женщине для Домарощинера (заведующий кадрами Управления. — А. Л.). Все зависит от того, как понимать прогресс. Можно понимать его так, что появляются эти знаменитые „зато“: алкоголик, зато отличный специалист; распутник, зато отличный проповедник; вор, выжига, зато отличный администратор! Убийца, зато как дисциплинирован и предан…»

И когда герои Стругацких уходят довольно далеко в будущее, построенное согласно этому мнению, нехитрые желания начинают посещать их. Эти желания возникают как своеобразная антитеза фантастическому миру, который окружает их. Эти желания — своего рода антиутопия, рожденная утопической действительностью в сознании утопистов поневоле, каковыми эти герои на самом деле являются. Эти желания — реакция на фантастическую реальность, на фантастику, данную им в ощущениях.

«Хорошо бы где-нибудь отыскать людей, — подумал он. — Для начала просто людей — чистых, выбритых, внимательных, гостеприимных. Не надо полета высоких мыслей, не надо сверкавших талантов. <…>».

И вообще, «какое мне дело до их прогресса, это не мой прогресс, я и прогрессом-то его называю только потому, что нет другого подходящего слова. Здесь не голова выбирает. Здесь выбирает сердце. Закономерности не бывают плохими или хорошими, они вне морали. Но я-то не вне морали!.. Идеалы. Естественные законы природы. И ради этого уничтожается половина населения! Нет, это не для меня. На любом языке это не для меня». Плевать мне, говорит Кандид, что какой-нибудь там разнесчастный житель лесной деревеньки — «это камешек в жерновах их прогресса. Я сделаю все, чтобы на этом камешке жернова затормозили…».

Да, «закономерности не бывают плохими или хорошими, они вне морали», история сама по себе не имеет цели. Но вот люди, которые «делают историю», — не вне морали, и они имеют цель. Важно, чтобы цель была правильная. Но ведь даже и в том случае, когда цель избрана правильно, бывает, случаются и разного рода уклонения от пути к этой правде, бывают искажения на этом пути. Бывают? Бывают. И тогда важно, чтобы эти уклонения и искажения не заслоняли бы собой и путь к цели, и самую цель. Новая повесть Стругацких вызвана к жизни этой заботой. Не праздной. Ибо существуют, как видно, различные, порой противоположные, представления о том, что же следует считать нормой, нормальным ходом жизни, а что — отклонением от нормы. Для героев новой повести Стругацких, скажем, действительность, окружающая их, — фантастически ненормальна. Но встречаются, оказывается, и такие еще представления о жизни, согласно которым ненормально как раз подобное именно отношение к изображаемой в повести фантастической действительности! Фантастика провозглашается реальностью, нормальная жизнь подменяется нормативной фантастикой. Обстоятельства, которые, согласно Стругацким, не имеют права на развитие, противоестественны, — эти самые обстоятельства вдруг ни с того ни с сего прочно прописываются не где-нибудь, а в нашем социалистическом обществе, объявляются чуть ли не характеристическими для него!

«Это произведение, названное фантастической повестью, является не чем иным, как пасквилем на нашу действительность. Авторы не говорят, в какой стране происходит действие, не говорят, какую формацию имеет описываемое ими общество. Но по всему строю повествования, по тем событиям и рассуждениям, которые имеются в повести, отчетливо видно, кого они подразумевают», — пишет в газете «Правда Бурятии» (19 мая 1968 года) В. Александров.

На каком же основании делается это допущение, по каким характерным чертам совмещает В. Александров фантастическую реальность Стругацких с реальностью, им обозначенной? А вот по каким: «Фантастическое общество, показанное A. и Б. Стругацкими в повести „Улитка на склоне“, — пишет B. Александров, — это конгломерат людей, живущих в хаосе, беспорядке, занятых бесцельным, никому не нужным трудом, исполняющих глупые законы и директивы. Здесь господствуют страх, подозрительность, подхалимство, бюрократизм».

Вот те на! Поистине фантастическая аберрация! Что же, выходит, все эти явления и признаки и есть то «типическое», что сразу же дает право рассматривать любую фантастику, если она включает в себя подобные элементы, как некий «слепок» с нашей действительности? Хороши же у товарища В. Александрова представления об обществе, его окружающем, ничего не скажешь.

Впрочем, В. Александров может думать, конечно, и так, это его право. Но не опрометчиво ли в таком случае, выступая в роли обличителя злонамеренных, столь неловко и откровенно демонстрировать свои собственные, весьма, скажем так, удивительные мнения о нашем обществе и, судя о других по самому себе, приписывать им без тени смущения эти собственные свои представления, выдавать формулы, в которых явления, составляющие, как всем известно, всего лишь отдельные искажения и единичные, эпизодические уклонения от норм данного общества, предстают уже как его неотъемлемые и самоочевидные признаки?..

Писательница А. Громова в предисловии ко второй части повести Стругацких замечает: «Я вовсе не собираюсь из опасения, что „Улитка на склоне“ будет кому-то непонятна, давать к ней разъяснительные комментарии: я знаю, что этой повести обеспечена достаточно широкая аудитория». Есть основания полагать, что так оно и будет. И, может быть, потому, в частности, что в этой повести достаточно отчетливо проявились некоторые характерные черты современной художественной фантастики, пусть даже пока еще в достаточно схематической форме. Целесообразно ли, чтобы это произведение комментировалось на манер приведенного выше образца? Но не в этом даже заключено главное. Куда важнее то, что уже есть, оказывается, люди, готовые поверить в существование фантастической химериады Стругацких и принять ее как вполне реальный образ жизни!

<…>

Создателям и теоретикам художественной фантастики бывает свойственна обидчивая интонация: литературу такого рода часто все еще рассматривают как не вполне серьезное, что ли, искусство, как искусство занимательное по преимуществу. Но все более широко элементы художественной фантастики проникают в традиционное реалистическое искусство и все больше вполне реалистических элементов накапливается в произведениях, написанных в жанре художественной фантастики. Возникает новый синтез, и критерии сближаются. Но не механически — реализм порывает со всяческими утопиями, отделяя их от себя и осознавая их в себе. Изобилие художественной фантастики чревато кризисом жанра, и творцы такого рода искусства более всего заинтересованы в этом кризисе: он будет означать их победу, победу искусства.

<…>

Дело тут не в наивности героя. И тогда ему впервые в голову с такой отчетливостью приходит мысль, ради утверждения которой, быть может, и написано все произведение: «Контакт между гуманоидным разумом и негуманоидным невозможен. Да, он невозможен». Человеку не место в фантасмагорическом мире, он не может в нем ужиться, сколько бы ни старался в том преуспеть.

Прыгают живые деревья, ядовитые мхи прорастают в живое человечье тело, и Доморощинер в Управлении готовит очередной «Проект о привнесении порядка и искоренении случайностей», а жуткие бабы-амазонки, жрицы партеногенеза, все играют в свои девичьи игры.

<…>

У нас по справедливости много пишут — особенно в последнее время — о необходимости всемерного развития искусства, романтически окрыленного, проникнутого пафосом романтической мечты, романтической устремленностью в будущее. Эти энергичные призывы к всемерному развитию такого рода искусства совершенно закономерны сейчас у нас. И утверждение мечты о прекрасном будущем, романтического порыва вперед и вверх находит себе необходимое дополнение в развенчании тенденций, претендующих на историческую правомерность и романтический ореол, но несовместимых с идеалом научного коммунизма.

Позже, в «застойные», я пытался поместить эту статью в один из своих литературно-критических сборников, но ее «вынимали» на первом же этапе и безоговорочно. Как была принята статья самими Стругацкими и даже была ли вообще замечена ими, я не знаю. Думаю, что на фоне иных событий того времени она могла быть и не примечена сколько-нибудь широким читателем.

На вопрос об этой статье БН ответил так:

Я показал письмо Лебедева БНу. Он сказал, что тот не прав. Все, кому нужно, заметили в свое время эту статью. А для Стругацких это был неожиданный и очень нужный подарок: в разгар очередной травли, которая достигла максимума в 1969 году (т. е. достаточно скоро после выхода статьи), вдруг статья в их защиту, да еще и в таком журнале! Они были очень благодарны Лебедеву.

«Людены» сообщили об этом Лебедеву.

Мнение Стругацких относительно статьи, о котором Вы упоминаете в письме, мне дорого и важно.

Мне кажется, что Стругацким удалось (в некоторых случаях на уровне некоего в своем роде шедевра) найти образ парадоксального адеквата фантасмагоричности той «модели» нашего жизнепорядка, которая в «эпоху застоя» сделалась вполне уже самоочевидной в своей фантасмагоричности, оставаясь вместе с тем каким-то мистическим образом словно бы и самодостаточной в той же своей фантасмагоричности. К слову. Коренной мистицизм нашей жизни иные нынче пытаются осознать или даже преодолеть во внешне соответствующих формах разного рода религиозной метафористики, а на вульгарном уровне — в форме возвращения к вере в чудеса и т. п. штуки. На самом же деле то, что можно было бы назвать нашей социальной мистикой и ее «предзнаменованиями» в истории человечества, уже обзавелось классической литературно-реалистической традицией, представленной такими, скажем, именами, как тот же Кафка или Замятин, Оруэлл, к которой столь блистательно прикоснулся Набоков, в которой нашел самое почетное место Гоголь и отчасти, быть может, Достоевский, а среди отцов-основателей которой можно увидеть Свифта и Рабле. Ведь и наша «модель» не с неба упала. Впрочем, это иной, долгий разговор, не к месту.

Вообще же говоря, целиком вне означенной традиции не остался, по существу, ни один из сколько-нибудь порядочных наших нынешних писателей, вне зависимости от того, осознавал он это или нет. От Солженицына с его детальными картинами земного ада и какой-то карающей христолюбивостью до нашего замечательного грустного утешителя и смеющегося трагика Фазиля Искандера, создавшего тот сказочно-праздничный Чегем — антипод удручающего бытия, о котором можно уже сказать, что теперь он «всегда с тобой».

Стругацкие не оказались в ряду тех, кто готов был столь долго доблестно молчать в тряпочку по углам, пока, наконец, не сказали «можно!». Они, думается, сыграли тем весьма важную роль в усилиях всех формировавших ту «другую культуру», тот «иной образ мысли», которые идеологи нового политического курса и попытались интегрировать в своей официальной доктрине «нового мышления», присвоив в этом случае приоритет, но, думается, так и не сумев овладеть той духовно-нравственной силой, которой суждено, быть может, в дальнейшем овладеть ими и поставить их самих в политическую необходимость подчиниться этой силе. Впрочем, на этом пути встретится еще немало сюжетов, которые могут сыграть роль некоего порога и для самих Стругацких, если они захотят в новых условиях продолжать свой путь.

Впрочем, постаравшись избежать расхожей мудрости задним числом, я, похоже, оказался в не менее расхожем положении пророка с ограниченной ответственностью.

Творчество АБС в период перестройки будет рассматриваться много позже, а пока заметим, что в шестидесятые не настолько уж много выходило периодических изданий, чтобы какая-либо значительная статья была неизвестна любителям литературы. Вспомним хотя бы замечание АНа в письме от 9 февраля 68-го: «В 12-м номере „Нового мира“ — отличные статьи. Канторовича и Лебедева. Обязательно прочти», где упоминается тот же Лебедев. И не только любители литературы, но и власть тщательно отслеживала, а иной раз и задавала тон критическим статьям о современной литературе, из чего вытекало отношение редакции к конкретному автору, когда тот приносил написанное им в издательство: издавать сразу (если критики официальной прессы положительно оценивали его творчество) или погодить, по крайней мере, тщательно проверить рукопись на предмет «крамолы» (если в прессе негативно отзывались о творчестве автора).

Именно поэтому в данной работе особое внимание (может быть, и излишнее с точки зрения читателя) уделяется публицистике рассматриваемого периода.

Дорогой Борик!

Новостей особенных нет. Сегодня ходил в сберкассу, получены деньги из «Невы» (650), а также из «Мол. Гв.» (17.10–345 рэ). Ариадне пришло письмо, что часть экзов «Ангары» ей уже выслали. Ждем. Сигнал перевертыша еще не был.

1. Будь другом, скажи в Литфонде, чтобы путевки дали не сразу с 1 января, а где-нибудь с пятого, лучше — с десятого. У Наташки будет ведь сессия, и я должен по японскому ее подтянуть.

2. Завтра собираюсь к Рюрикову в СовПис, отнесу ГЛ. Или еще подождать? Пока твой экз не будет прочно у тебя в руках? Подожду, пожалуй, до твоего письма. А с Рюриковым все равно встречусь и поговорю о УнС.

3. Опять началась возня с конференцией. Правление МО предложило проводить. Сегодня вечером собираемся у Ариадны, будем давать ей отпор.

4. Если у тебя есть лишние (обменные) марки, пришли, пожалуйста, Димкин сынишка собирает советские, а мы у Димки, если помнишь, альбом разграбили.

5. Издание ДР из Аргентины я тебе пришлю вместе с экзами «Ангары», идет?

6. Минская киностудия приглашала меня сняться в каком-то социологическом фильме за беседой с Ляпуновым, Забелиным и Бестужевым о будущем человечества. От темы и от компании я пришел в ужас и категорически отказался.

7. Видел в «Тех Молодежи» интервью Ефремова? Там же начали печатать «Час Быка». Гм. Посмотри. И еще буквально на днях еще одно интервью Ефремова в «Вечерней Москве»[116]. Тоже гм.

8. Ничего не понял насчет Дмитревского. Что это за беседа о «Сов. России»? Изложи, пожалуй, братец, а то я как в лесу. А правда, что Дмитревский подбивает там вас писать фантастику к столетию Ленина?

9. Пытаюсь думать о ЛиБ, но все куда-то не туда думается. Не то приснилось, не то выдумалось — две притчи. Одна вот: В город привезли льва, гориллу и попугая. Лев с гориллой немедленно стали составлять заговор — поднять мятеж и захватить город, но попугай все подслушивал и передавал людям. За день до мятежа льва и гориллу развезли по разным другим городам, а попугая подарили старой деве. А другая — вот: Человек, который, умирая, может взять в себя душу любого другого человека и тем спастись. Тот, без души оставшийся, естественно, умирает. Но у героя в душе прибавляется вторая душа, затем третья и так далее. Первое воскрешение он произвел еще ребенком, бессознательно, забрал себе в ужасе перед смертью душу доктора или родителя, а потом догадался и стал действовать уже сознательно. Гвоздь в том, что он забирает души врагов и набирается таким образом их убеждений и мировоззрений, превращается во врага своих прежних идей, а потом снова наоборот. А?

Ну вот, пока всё. Целуй Адку. Твой Арк.

Только что держал в руках сигнал «Стажеров + ВНМ». Порядок!

Еще не успел запечатать письмо — появилась «Ангара»! 4 экз. 2 высылаю тебе. Целую, жму.

«Стажеры + ВНМ» — знаменитый «перевертыш» — вышел с предисловием Романа Подольного, который, как мог постарался расставить акценты правильно (чтобы чего не подумали). Тут и «откровенно бессильная буржуазная демократия», и мещанство — резерв фашизма. Но предисловие хорошо! Ибо по-своему искренне.

…Она идет, борьба миров, идет уже многие тысячи лет. И сражаются в ней друг с другом не Марс и Земля, не Юпитер и Сатурн — не на жизнь, а на смерть воюют будущее и прошлое одной и той же планеты. Сегодня будущее зовется социализмом и коммунизмом; имя прошлому — капитализм. Два мира встречаются в джунглях Вьетнама и на трибуне ООН, под шпилями небоскребов и в тихих домиках. Два мира противостоят друг другу в жизни. Два мира противостоят друг другу и в этой книге, соединившей под одной обложкой две до удивления непохожие повести, у которых, кажется на первый взгляд, только и общего-то есть, что авторы.

А в остальном…

В одной повести речь идет прежде всего о людях большой души, большого сердца, большого мужества, людях умных, сильных, уверенных в себе. В другой — авторы даже роль рассказчика передали человеку, который уж настолько не-герой, что его и отрицательным-то героем не рискнешь назвать. А люди, попавшие в поле зрения этого рассказчика, за одним-единственным исключением, такая же человеческая мелкота, как и он сам, а то и помельче.

В одной повести полным-полно географических названий. И все адреса, все координаты места действия здесь даются точно — Каракумы, Вязьма, Марс, кольцо Сатурна.

А рядом, в соседнем произведении, все события происходят в стране без названия. Можно только понять, что это капиталистическое государство, выступавшее во Второй мировой войне в союзе с фашистской Германией, да догадаться, что находится оно в Европе.

В одной повести герои носят русские, английские, немецкие имена и фамилии; в другой — у них только имена, да и то древнегреческие.

Герои одной повести покоряют космос и разыскивают следы неведомых пришельцев, когда-то посетивших Солнечную систему; не-герои второй принимают безропотно ярмо марсиан.

Этот ряд противопоставлений можно продолжать и продолжать. Совсем по Пушкину: «Лед и пламень не так различны меж собой». Что же, может быть, соединение двух столь разных миров под общей обложкой — только почти противоестественный результат издательской прихоти или простая случайность?

Как мне кажется, нет. Ведь на нашей сравнительно маленькой планете тоже живут рядом борцы и трусы, революционеры и рабы, герои и мещане. Повести при всей своей непохожести воюют, конечно, не друг с другом. У них есть общие смертельные враги. Вот имена только некоторых из этих врагов: Капитализм, Мещанство, Трусость, Подлость.

<…>

«Стажеры» можно при желании назвать современной утопией; «Второе нашествие марсиан» так и просится на полочку с табличкой «антиутопия». Появление повестей рядом лишний раз подчеркивает, что эти два вида фантастики не только не мешают, но помогают друг другу.

В творчестве Стругацких оба они, конечно, не случайны. «Стажерам» предшествовало «Возвращение (Полдень, XXII век)», «Второму нашествию марсиан» — «Хищные вещи века». (Любопытно, что время действия произведений, написанных позже, оказалось ближе к настоящему.)

Но если бы нужно было назвать главную черту, роднящую произведения Стругацких последних лет и выделяющих их из хорошей советской фантастики нынешнего десятилетия, я бы попытался сформулировать ее так: они всегда делают читателя не просто даже соучастником действия, но полноправным соавтором своих произведений. Над их книгами нужно думать — иначе они просто покажутся неинтересными. Стругацкие не выдумывают, а думают. Будем это делать вместе с ними.

Дорогой Аркашенька!

Как прекрасно, что вышел сигнал ВНМ! Скорей бы узреть его мне!

Я, несчастный, сижу, и задавлен и нем, в своем безысходном г…! [117]

1. За это время получил: деньги из МолГв — 340 р.; твою бандероль — большое спасибо. Да, жалкий альманашек. Тираж-то, тираж! Легко подсчитать: объем его — 11 листов, цена 40 коп, тираж 3000. Это значит, что полная выручка — 1200 руб, а авторам надо выплатить (по минимальной ставке!) — 1100. Впрочем, нас это касается лишь постольку, поскольку ставка минимальная.

2. Теперь я должен тебе выслать сценарий и марки для Димки. Всенепременнейше! А ты выясни, пожалуйста, какие марки нужны: чистые? или можно и гашеные? только ли советские? А то ведь я специально (согласно договоренности с Димкой) припас ему несколько красивых иностранных. Выясни и отпиши — сразу же и вышлю вместе со сценарием.

3. В Литфонде я подал заявление с просьбой начать нам срок именно 5-го-10-го. Скорее всего, дадут именно с 10-го, потому — каникулы, ДТ будет переполнен дописами, мудописами и деписами[118].

4. Все-таки ты отнеси ГЛ в СовПис. Не беспокойся, мой экземпляр не пропадет — Хейфецу можно верить.

5. Никаких конференций! Мать их за ногу — нашли время устраивать конференции! Засранцы.

6. Сегодня должен был выступать в ЛГУ, на матмехе, и вдруг выяснилось, что это у них клубный вечер под лозунгом «Письмо в XXX век». Скрипачи будут играть, поэты читать, а я должен буду подытожить всю эту вакханалию в смысле прекрасного будущего. Хера! Сегодня же уезжаю в командировку.

7. Интервью Ефремова не видел. И вряд ли увижу (особенно в «Вечерней Москве»). Так что сообщил бы основные идеи. Что там за «гм».

8. Насчет Дмитревского — я имел в виду ту травлю, которая организована против него «СовРоссией» по поводу книги Дьякова о лагерях. Мы с тобой читали одну из этих статеек, где Дмитревского обвиняли в потере политического (или классового?) чутья. Помнишь? Слухи о том, что Дмитревский подбивает писать фантастику к столетию — ложны. У нас было заседание бюро секции по поводу столетия, и Дмитревский вел себя вполне прилично. И все вели себя прилично. Сейчас вообще считается невыгодным вести себя неприлично.

9. Обстановочка вообще мрачноватая. На каком-то ответственном совещании кто-то говорил, что сталинский тезис об обострении классовой борьбы — по сути верен. Обком разогнал поэтическую редакцию Лениздата (или ЛенСовписа) за издание томика переводов, сделанных русскими поэтами с иностранных языков. В предисловии Эткинда там было сказано, что Пастернак и Ахматова не могли в период 30–40 гг. выражать себя в оригинальных стихах, а потому и занимались переводами. Эткинда сняли с лекций в Герценовском институте, где он преподает, оставили ему только спецкурсы. На философском факультете травят Кона и Ядова — они, видишь ли, под маркой критики буржуазной социологии пропагандировали последнюю. Ядов, кажется, уже ушел, и социологическая лаборатория его распалась. Обком запретил также защиту кандидатской диссертации под названием «Сексуальные проблемы советской молодежи», хотя диссертация самая про-про-про. В общем, гнусно.

10. Притчи твои мне понравились, особенно про душекрада. Я ее записал. Но это все философия[119], а что нам делать с ЛиБ? Не устроить ли нам с тобой некую предварительную встречку — специально для сочинения плана? Деньков эдак на пять — не больше. И заниматься только валянием на диване и размышлением о ЛиБ. Отпиши свои соображения. Я предлагаю середину декабря. Если ты не прочь, можно поговорить с мамой.

11. Числа 16-го в Москве будет Адка. Командировка. Жить она будет в гостинице, но к вам тоже забежит. Напоите ее кофейком.

Ну вот пока и всё. Жму ногу, твой [подпись]

P. S. Ленуське поцелуи.

P. P. S. А как насчет заявочки? Давал куда-нибудь?

Дорогой Борик!

1. В кругах полагают, что узрим мы ВНМ где-то в конце месяца. Одиннадцатого я еду в МолГв и отдаю деньги на пятьдесят экзов. Предупреждаю, что себе заберу по меньшей мере 30, так что если тебе нужно больше, то отпиши немедленно.

2. «Ангара», конечно, не ах. Но! Печать. Я очень жду следующего номера. Есть возможность, что все-таки удастся дать эту вещь в альманахе МолГв «Фантастика 68 или 69».

3. Сценарий высылай. Марки высылай всякие, гашеные, чистые, иностранные, советские и пр. Гони.

4. Получил из Таллина однотомник — «Возвращение» и «ТББ», с иллюстрациями. НичегЁ. Но финансово бесплодно, конечно.

5. С Рюриковым связаться до сих пор не удалось. Ужо после праздников. И ГЛ отнесу.

6. Насчет конференции. Видимо, проводить придется. Ситуация: нас поставили перед альтернативой — либо мы проводим, либо поручат проводить Немцову и Ко, они уже напрашиваются, ходят и ноют, крови жаждут. Я-то их всех е…, но наша демократия почему-то всего этого боится. Впрочем, планируется это дело аж на апрель, там видно будет. В совещании принимали участие зубры Димка и Зиновий Юрьев. Принято решение никому не давать говорить, долго произносить речи теоретические и непрерывно показывать кинофильмы. И никаких прений.

7. Интервью Ефремова. Скверная дешевка. Шеф либо перепугался, либо спятил… ругательски ругает антиутопии и юмор. Да найди ты № 10 «Техники — молодежи» и прочитай, экая у тебя тяжкая задница.

8. Слухом пользуюсь, что месяца четыре назад в верхи пришел очередной роман-предупреждение. Дескать, в «Байкале» напечатали две разнузданности, так автор одной за границу смылся, а авторы другой сейчас заканчивают очередной пашквиль на соввласть, а потом тоже намереваются дать тягу, так чтобы они, верхи, эту возможность предусмотрели и вовремя пресекли. Ну так вот. Прочли эту бумагу в верхах, подумали и, якобы (здесь, сам понимаешь, все «якобы», за что купил, за то и продаю), отправили в журнал «Коммунист» для истребления виновных. Однако оттуда, из журнала, якобы, ответили: мы-де фантастикой не занимаемся, один раз откликнулись — и будет с нас. С приветом.

9. Заявку я давно подал, забыл только упомянуть в прошлом письме. Бела и Серж в один голос объявили, что заявку, безусловно, принимают, а договор заключат тотчас же, как издательство начнет заключать договора на 70-й год. Когда точно — неизвестно.

10. Адку ждем.

11. Что касается ЛиБ, то иметь сюжет перед Комаровым, конечно, надобно. На крайний случай можно и встретиться в середине декабря дня на три. Лично меня заботит больше всего сюжет. Всякие там размышления можно будет навесить на сюжет безболезненно. Помни, что вещь должна быть проходимой, т. е. закрученной и динамичной, а ля ОО. Думаю. Точнее, пытаюсь думать. Ничего, всё образуется.

Жду письма, целую, твой Арк.

Дорогой Аркашенька!

Я, было, думал подзадержаться с ответом, потому что 11-го Некрасов забрал-таки читать ОО, и хотелось дождаться его выводов. Но потом решил: а хрен с ними!

1. Что решит Некрасов — неизвестно. Однако пока всё идет как должно. Повесть намечена на 2–4 номера, произведена разбивка по номерам — вернее, проект разбивки. При этом пришлось пожертвовать разбиением на части, остались только главы. В ближайшее время состоится телевизионная встреча редакции «Невы» с читателями — в целях рекламы на будущий год. Меня тоже звали, но я отказался. Оно, конечно, может быть и стоило выступить и, так сказать, морально обязать «Неву», но в моральные обязательства я как-то не верю, а выступать по телевидению, сидеть рядом с Поповым, обмениваться с ним репликами при всех — срамно. <…>

2. Высылаю марки. В общем, все это, конечно, мусор — с точки зрения настоящего коллекционера, но для мальчишки, наверное, будет смачно в этом копаться. Тем более что в конвертике я посылаю довольно редкие космические марки, которые хрен достанешь.

3. Томик из Таллина тоже получил. Хорошо издали. Приятно.

4. Только что кончил читать «Час Быка». Бедный Чиф! И умный он, и честный, и наш, но никакого вкуса у него нет и, вероятно, уже больше не будет. Но в общем читается с интересом, и в конце ноября на заседании секции я буду, естественно, категорически за. Интервью его пока не читал, но, судя по всему, это у него защитная реакция. Я плохо представляю, как его роман может быть в наше время напечатан, он, по-видимому, — тоже. Вот и старается отвести глаза.

5. Я тут прочел еще роман некоего Бальдыша «Я победил смерть» (или «убил»?). Хорошая штука, ей-богу. Было бы здорово, если бы это и тебе понравилось, чтобы ты мог представить роман в МолГв. По-моему, это в их вкусе. Автор — человек любопытнейший. По-моему, он слегка того, но в меру, и разговаривать с ним — одно удовольствие. В прошлом он довольно ответственный работник культурного фронта, но что-то там у него случилось, и попал он в опалу. Теперь подвизается в кино и в области популяризации биологии и медицины. Рассказывал жуткие вещи о Бехтереве. Как он в 27-м освидетельствовал Папу и ничтоже сумняшеся вынес приговор — паранойя, мания величия и преследования. Воспоследовал роскошный подарочный торт, колики, и профессора без всяких там вскрытий-мрытий сожгли в крематории.

6. Встретиться надобно обязательно. Определи время, и я побеседую с мамой.

7. Что там с «Саргассами»? Не закидывал ли ты удочку насчет «Круга огня»? Хорошо было бы в следующем году выдать: ЛиБ; перевод; и по крайней мере начало «Апокалипсиса».

8. Сейчас случайно заглянул в газету и обнаружил, что ЛиБ имеет и другую расшифровку. Я всегда говорил, что это неудачное название.

9. ВНМ сколько дашь, столько и возьму. Только напиши, сколько. Я надеюсь урвать еще толику и у себя в Лавке, но там может оказаться мало экзов. Нищая у нас Лавочка.

10. Звонил мне Лешка Герман. Намерен сегодня зайти. Он, оказывается, всё это время занимался тем, что разводился и женился, дурак, заново. Тоже мне муж. Ничего нового он не сообщил, но — приятный парень, я его люблю.

11. Я сейчас один. Адка уехала в командировку в Киев и прихватила с собой Андрюшку. Потом поедет в Москву, а Андрюху знакомые привезут в Ленинград. Андрюха тут создал поэму, которой посрамил самого Чистякова. Не могу удержаться и привожу ее полностью.

Ну вот пока и всё. Жму ногу, твой [подпись]

P. S. Леночке поцелуи.

P. P. S. А поэму зачти Манину с выражением — он оценит.

Дорогой Борик!

1. Сейчас уже, вероятно, известно, пойдет ли ОО в «Неве». А посему немедленно отпиши. Дело в том, что Севка Ревич договорился, оказывается, с «Дружбой народов» (!) насчет нашей повести и берется ее устроить, если она не пойдет в «Неве». Но это, сам понимаешь, надо быстро.

2. Марки отнес Биленкиным, произведен фурор, были выражены восторги. Тебя сердечно благодарят.

3. С перевертышем смех и слезы. Типография забыла (или не пожелала) печатать суперобложку. Книга пойдет так, голенькая, а вид у нее в голеньком состоянии самый непрезентабельный. Кроме того, без супера любому покажется, что имеет место производственный брак. Посему решили допечатать на титульных листах что-то вроде «прочтешь — переверни книгу». Я уж не рад, что связался с перевертышем, давно бы книга вышла. А все Белкины затеи! Ну, бог милостив, а деньги нам уже, наверное, выписывают.

4. Если встречаться, то где-то между пятым и десятым декабря. Поговори с мамой, как она.

5. Как с «Саргассами» — не знаю, ей-богу. Не был я там. А у меня к тебе вот какая просьба. Поскольку я слегка сейчас зашиваюсь с Наташкой и всякими японскими делами, поручаю набросать предисловие тебе. У меня просто башка пухнет, ты уж выручай. Напиши обязательно про: пользу героической фантастики, отсутствие у автора намерения показать реальное будущее, могучие требования, которые автор предъявляет к космонавтам. Прости, что так получилось, но я тебя очень, очень прошу. Во всю ивановскую.

6. Разговор насчет «Круга огня» у меня с Девисом был, собственно, это он его и затеял, и я дал-таки ему понять, что в крайнем случае мы можем посоответствовать.

7. Вчера была у нас Адка. Обещала зайти еще.

Вот и все мои новости.

Целую, жму. Твой Арк.

Остановимся немного на перевертыше. С этим изданием, а точнее, с суперобложкой к нему связана одна библиографическая загадка. В выходных данных его среди прочего значилось: «Цена 66 коп., в суперобложке 68 коп.» Но реализовывалась лишь книга с обозначенной на переплете ценой 66 коп. и без суперобложки. «Супера» не было ни в собраниях фэнов, ни в библиотеках. Возникло даже подозрение, что части тиража, одетой в «супер», и вовсе не было! Готовя к изданию эту книгу, мы не могли не попытаться внести ясность в эту загадку. Сперва мы обратились с этим вопросом к Беле Клюевой. Она рассказала Алле Кузнецовой: «„Супер“ был. Но на малой части тиража. Почему? Потому что эти „суперы“ надевались вручную, и вся редакция дружно обертывала книги. Конечно, весь тираж обернуть мы не могли».

Тогда мы решили проконсультироваться у автора иллюстраций и художественного оформления книги — художника Григория Перкеля. С 1977 года он проживает в Нью-Йорке, успешен, востребован, удачлив. С ним по нашей просьбе связался Илья Юдин. Не сразу, но всё же художник вспомнил, что действительно рисовал и суперобложку. А позднее нашел в своем архиве и половину ее — гуашь к ВНМ. Григорий Зульевич любезно предоставил нам право опубликовать ее в настоящем издании[120].

Почему же лишь исчезающе малая часть тиража была одета в «супер»? Виновата ли в этом, как пишет АН, типография, отказавшаяся-де его печатать? Устала ли редакция его одевать? Или же в основе — перерасход средств на столь необычное издание? Мы не ответим на этот вопрос. Единственное, в чем мы теперь уверены, так это в том, что «супер» всё же существует!

А еще Григорий Перкель ответил на несколько наших вопросов.

Фантастические темы меня привлекали тем, что можно было отойти от реальности. Когда ты иллюстрировал фантастику, тебе не могли приклеить никакие ярлыки — ни сюрреалиста, ни нонконформиста. Ты просто иллюстратор, иллюстрируешь фантастические ситуации, которые не имеют отношения к реальной действительности, которая была в Советском Союзе, и потому этот аспект был для меня интересен. Любая ситуация, абстрагированная от реальности, всегда интересовала меня как художника.

Работая в «Молодой гвардии» с Клюевой и с художественным редактором Позиным, мы сделали несколько книг, в том числе — Стругацких. Как писатели они меня всегда интересовали, я считал их одними из самых выдающихся фантастов, потому что, кроме фантастики, там был еще элемент юмора, что весьма желательно в фантастике. Особенно мне нравился «Понедельник начинается в субботу», совершенно изумительный юмористический роман.

Если вы обратите внимание на перевертыш, то увидите, что две эти вещи — «Стажеры» и «Второе нашествие марсиан» — решены в абсолютно разных стилях. Как будто это сделали два разных художника. В этом и заключается особенность моей философии, моего концепта как художника, который длится до сих пор: отсутствие стиля. Я могу сменить его в течение двух-трех дней. И в этом плане перевертыш — прототип такого концепта. В то время, я думаю, никто из художников даже близко не подошел к тому, чтобы в одной книжке дать два разных творческих приема. Это и есть особенность моего «стиля», в котором нет стиля вообще. Можно две эти вещи Стругацких проиллюстрировать в одной и той же манере, но суть их ты не сможешь выразить, потому что они различны по своим философиям: одна — бурлеск, абсолютно гениальная вещь — «Второе нашествие марсиан», другая — серьезная, в какой-то степени совершенно скучнейшая фантастика. И поэтому таковы два стиля — один живой, и другой — почти цементный. Оба этих стиля выражают характер произведений.

Иллюстрации к «Стажерам» передают ощущение возможной невозвратности, обреченности. Представьте себя в такой капсуле, которая летит черт знает куда сотни световых лет. А Вы — землянин, «производства» зеленого и голубого. Вы оказываетесь во мраке. Ощущение страха, неизвестности. Всё это присутствует в той ситуации, когда вы находитесь вне Земли. Вот это состояние мне хотелось передать. Эффект некомфортабельного состояния, к которому привычен человек.

Совершенно иное решение «Второго нашествия марсиан». Иллюстрации-шаржи, типажи. Водевильное совершенно решение. Все персонажи этой пьесы — это актеры на сцене, и я как бы представляю их читателю-зрителю.

Обложка со стрелками и без. Это тоже любопытный ход. Со стрелками — это «Стажеры», то есть там, где есть жизнь. Там, где нет стрелок, — это как бы «мертвое время», странное место, где просто нет времени. Отсутствие времени означает, что эта сатира может иметь отношение как к Древнему Риму, так и к Советской власти. Ситуация жизненных диалогов, монологов, характеров, которые могли быть в любое время.

А суперобложка была решена в двух цветах. Переданная вам гуашь красных тонов — ко «Второму нашествию марсиан», несохранившаяся вторая, зеленая — к «Стажерам».

Дорогой Аркашенька!

1. Был я в «Неве». Некрасов прочел ОО и, противу всяких ожиданий, не сделал никаких существенных замечаний. Масса идиотской стилистической правки, свидетельствующей о малограмотности, и — все. Саша обалдел от удивления. Я тоже. Потом я побеседовал с Некрасовым, еще раз поразился его тупости и косноязычию, и на том все кончилось. Договорились, что я напишу еще две-три маленькие вставки, содержанием коих будут воспоминания Мака о прекрасной Земле. В остальном же все пока ОК. В 11-м нумере уже напечатано, что «в первых номерах нашего журнала вы сможете прочесть…» в том числе и ОО. То же было объявлено по телевизору и на днях будет объявлено по радио. Естественно, всё это ничего не значит, но первую порцию мы с Сашей уже подготовили, и нельзя не констатировать, что пока всё идет лучше, чем ожидалось. Некрасов даже дал понять, что они готовы заключить с нами договор еще на какую-нибудь вещь. На 70-й год. По этому поводу Саша развивает фантасмагорические идеи насчет ГЛ. Но, по-моему, надо ориентироваться на то, что мы напишем в январе. Если увидим, что нечто получается, тут же подадим заявку.

2. С перевертышем — срамотища! Ну, черт с ними, выплатили бы деньги.

3. Звонил сейчас маме. Она не возражает против приезда. Договорился я с ней на три дня где-то пятого-десятого декабря. Итак, решено.

4. Общаюсь изредка с Лешкой. Он ищет халтуру. Я сказал, что мне тоже нужна таковая, и он с ходу накидал всяких мелких, но забавных идеек. Пока, впрочем, ничего не ясно. Он обещал связаться с телевидением.

5. Предисловие к «Саргассам» я написать попытаюсь, но вряд ли что-нибудь получится. Тут ведь главное написать об авторе, а я смогу в лучшем случае написать о самой книжке. Ладно, посмотрим.

6. Насчет «Круга огня» — жми. И деньги, и книжка между прочим неплохая. Во всяком случае, супротив Нортон этот Клемент — без малого Фолкнер.

7. Прочитал интервев Чифа в ТМ. Н-да. Очень он, по-видимому, хочет, чтобы его «Час Быка» прошел без сучка, без задоринки, широко, много и большими тиражами. Что ж, его можно понять.

8. Перечитал давеча УнС. Прекрасная все-таки книга! Но «Апокалипсис» будет еще лучше.

Вот пока и всё. Жму ногу, твой [подпись]

P. S. Что это Ленуська там выдумала с почками? Надо немедленно обратиться к врачу. Почки — это же мучительная штука, хуже печени.

Дорогой Борик!

1. Рад, что с «Невой» таки получилось. Надеюсь, стилистическая правка Некрасова не пройдет? Страх подумать, я как читал об этом — у меня остатки зубов заныли. Значит, со 2-го номера. А иллюстрации будут ли?

2. Я в общем-то тоже не очень вижу ГЛ в «Неве». Действительно, придется ориентироваться на январское сидение.

3. В продаже перевертыш должен вот-вот появиться. Бела рассказывала, что главред Осипов уже хвастался этой книжкой перед делегацией ГДР — вот-де какие у нас оригинальные книги выпускаются. А ведь именно он всячески препятствовал перевертышу, сукин сын.

4. Кто-то прислал мне из Днепропетровска кусок номера «Жизье литерарске» (Польша) с довольно большой статьей некоего Петра Кунцевича «Заботы пророков». Я отправился к Ариадне. Там был Нудель, который с листа перевел. Это статья о Леме, о этапах его творчества. Три этапа там намечается: надежда на светлое будущее человечества, полная безнадежность в отношении возможности человечества справиться с грядущим и, наконец, заря надежды на новую технологию, которая приспособит человечество так или иначе к «жестоким чудесам»[121]. Ни с того ни с сего примерно четверть статьи посвящена нам. Мы называемся единственными авторами, которые находятся на одном уровне с Лемом по глубине и размаху, сожалеется, что в Польше нас совсем не знают, разбираются ТББ, УнС и ПНвС, совершенно произвольно, с натужным подтягиванием за уши, подаются эти вещи, как аналогии лемовским — соответственно: «Эдем», «Возвращение со звезд», «Кибериада». Мы-де пока находимся на втором этапе лемовского развития. В общем статья мне не понравилась, легковесненькая, нас он явно читал через пень-колоду. Но Ариадна говорит, что Кунцевич — крупный ихний литературовед.

5. Статью пиши. Ничего об авторе не надо, пиши о приключенческом течении в целом, об авторе я и сам ничего не знаю, здесь надо сачкануть. «Саргассы» — просто хороший представитель буйной поросли космической оперы, вот и всё.

6. Решено приехать и встретиться. Буду вместе с Ленкой, вероятно.

7. Возможно, «Саргассы» удастся дать в «Смене», там просили. Ужасная жалость, что только один экземпляр. Это вызвало кучу осложнений.

Всё. Целуй маму и Адку, а равно и Росшепера.

Твой Арк.

Дорогой Аркашенька!

1. Что касается стилистической правки тов. Некрасова, то тут уж как бог даст. Основную массу замечаний, по-видимому, удастся нейтрализовать, но некий влажный след неизбежно останется[122]. Тут уж ничего не поделаешь. Иллюстрации, кажется, будут. Во всяком случае, художник к этому делу был подключен уже давно. Надо будет попросить посмотреть, что он там сделал.

2. Статью к «Саргассам» писать пытался, но не преуспел. Буду пытаться еще. В крайнем случае напишем вместе.

3. Обязательно напиши маме, что намерен приехать и что — с Ленкой. Надо соблюсти пиетет.

4. Вчера был в писдоме. Объявилась Танька Чеховская. Рассказывала, что Севка в корне изменил свое мнение о СоТ.

А в общем было мрачно. Тоска, предчувствия, заботы[123]. Бродят угрюмые слухи. А вы в Москве, по-моему, как сыр в масле катаетесь. Все-то вам до фонаря.

5. У нас тут обнаружилась куча молодых фантастов. Я копаюсь в этой куче, но жемчужных зерен пока нет[124]. Так себе. Не без таланта, но и не с.

Вот, кажется, и всё пока. Жму ногу, твой [подпись]

P. S. Ленке привет.

P. P. S. Когда возьмешь билеты, тут же сообщи.

Крыловскую цитату упоминал и АН:

Аркадий Натанович всегда считал, что печатать надо всё. Всё, что пишется. Потому что как найти жемчужное зерно, если ты не имеешь навозной кучи? А надеяться на то, что тебе попадется сразу груда жемчужин в виде кучи.

Не нашло отражения в письмах АНа посещение им семьи Высоцкого. Эта встреча запомнилась Людмиле Абрамовой так:

Бывало, хоть и редко, что А. Стругацкий заходил к нам на Беговую. Давно это было — осенью 1968-го.

Аркаша Стругацкий приехал «специально посмотреть на своего крестника» — нашего Аркашу, которому только что исполнилось шесть лет. Привез подарок — огромный зеленый пулемет, из блестящего, как зеркало, полимера. Мы с Леной[125] содрогнулись: военных игрушек в доме не было. Мы с Володей были пацифистами. Имели хождение космические луноходы с дистанционным управлением (Семен Владимирович Высоцкий, отец Володи, находил где-то самые потрясающие и дорогие). Плюшевые медведи (один от Нины Максимовны, матери Володи, высотой почти с метр) и кубометры цветных кубиков. И вдруг — пулемет! Но мы содрогнулись молча — А. Стругацкий был кумир семьи, мы на него молились. Я и сын Аркаша и сейчас на него молимся, за него, точнее. Теперь уже давно заочно.

В большом волнении мы с Леной принялись готовить закуску и из кухни слышали громовые раскаты Аркашиного хохота, восторженные вопли детей и совершенно профессиональное исполнение Никитой (четыре года) звуков боя: пулеметные очереди, свист пуль, артиллерийская канонада, стоны поверженных противников и могучее «ура» наших. Некий нервический комок подкатил к горлу, когда Лена увела детей на прогулку, а я уселась со Стругацким за бутылку коньяка. Но я сдержалась.

И опять — уже в седьмой раз за этот год — братья встречаются для работы.

Человек не есть существо мыслящее. Человек есть существо творческое. Он больше всего хочет создать то, что не было раньше. Если бы притом все еще обладали и способностью мыслить (чувствовать) — был бы рай.

Притча о похитителе душ.

Притча о человеке, сосланном на Землю.

Методом черпков[126] убеждаются, что люди — существа потенциально разумные, но с чрезвычайно низким процентом реализации разумности. Решают не связываться: опасно для обеих сторон.

Философия — объяснение и оправдание политики.

Массовый человек совсем не нуждается в знании. Он хочет только, чтобы ему доступно объяснили. В этом успех Лысенко и Павлова: их теории можно «понять», ничего не зная. Основной метод политики: 1). Дается крайне упрощенная система мира. 2). Всякое событие объясняется на базе этой упрощенной модели. Это не требует знаний. Несколько заученных формул + «интуиция», «практическая сметка».

Боги все время соглашаются с толкованием землян. Тут и завоевание, и изучение, и дружба, и обмен информацией, и невозможность обмена и т. д. Они слишком многогранны. Все грани имеют место. Курорт для больных.

Разум есть способность совершать нецелесообразные и неестественные поступки.

Разум есть недоделанный, несформировавшийся инстинкт.

Разум — способность использовать силы окруж<ающего> мира без разрушения этого мира.

Банда, которая выдает себя за пришельцев; или организация для захвата власти.

Человек выступает против пришельцев как родовое существо. Вот способ объединения человечества. Вот на что рассчитывает один из героев, отчаявшийся в будущем.

О свободе. Свобода никому не нужна. Нужно освобождение от необходимости решать. «Часто лучший вид свободы — свобода от забот». Джон Рёскин.

Вы спросите меня: чем велик человек? Что создал вторую природу? Что привел в движение силы, почти немыслимые? Что в ничтожные сроки завладел планетой и прорубил окно в Космос? Нет. Тем, что, несмотря на всё это, уцелел и намерен уцелеть и далее.

14.12.68

[дневник приездов: 14.12.68. Приезд для обсуждения плана на январь.]

Арк приехал в Лрд. Раздумали ЛиБ, задумали «Кракена».

15.12.68

[дневник приездов: 15.12.68. Кракен. БИЛ отменены.] Кракен:

1) Рыбаки по утрам обсуждают один и тот же приснившийся им сон.

2) Рыбаки декламируют классику.

Герои:

Книгоноша Петер Глебски

Учитель Цвирик

Пограничник Рашба, прапорщик

Погибший переводчик Хинкус

Девушка Гута

Бабка Мирл (у кот<орой> жил переводчик и остановился книгоноша)

Мозес, Исхак, Иозеф, Гереш [ «Хинкус» — вычеркнуто], [ «Цвирик» — вычеркнуто], Цмыг, Шухат, Згут

Опыт теряет ценность из-за скорости прогресса: но опыт дается кровью, опыта жалко, отсюда интуитивный консерватизм.

16.12.68

[дневник приездов: 16.12.68. Раздумали Кракена, задумали «Скучные пустяки».]

Раздумали «Кракена». Задумали «Скучные пустяки». «Это вовлечение бога в скучные пустяки подавляло меня…»

М. Горький («В людях»)[127]

Гуннар [ «Луарвик» — перечеркнуто] Богессен

Алек (Александр) Пеккала

Барн (Барнстокр) Луарвик

Кайса Сневарски

17.12.68

Способ исп<олнения> желаний?

Какие желания?

Арк уехал.

Они ищут атмосферу счастья.

М. б., желания исполняют человекоподобные роботы (блаженные люди; черные люди; вонючие люди?

Повесть вот о чем: «Допустив, что мы можем всё, что мы собираемся делать с этим нашим всемогуществом?» (Жан Ростан)

Из статьи Пьеретты Сартен[128].

Удачный год для Авторов. Пожалуй, последний урожайный на публикации год. Наконец-то вышло книжное издание ВНМ в перевертыше (вместе со «Стажерами»). Спустя два года после «лесной» части УНС вышло и «Управление», хотя и в региональном издании («Байкал», № 1, 2). В соседнем сибирском издании вышла СОТ («Ангара», № 4, 5). В виде зачина коллективной повести «Летающие кочевники» вышел рассказ ПЛНПП («Костер», № 7). И одной главкой в журнале «Знание — сила» (№ 12) дан анонс ОО.

Неудача — не удалось пока никуда пристроить ГЛ — пока не выглядит угрожающей, ведь нашли же где опубликовать УНС и СОТ!

В предисловии «Контакт и пересмотр представлений» (Саймак К. Все живое. — М., 1968) Авторы смогли порассуждать о проблеме контакта с иными цивилизациями и проблеме воспитания человека. АН помимо этого еще выступил как составитель сборника зарубежной фантастики «31 июня» (М.: Мир, 1968) и переводчик повести Кобо Абэ «Совсем как человек» («Звезда Востока», № 11).

Кроме положительных критических публикаций в книгах (Парнов Е. Современная научная фантастика. — М.: Знание, 1968; Ляпунов Б. Любителям научной фантастики: Сов. фантаст, за 50 лет // Мир приключений: Альманах. — М., 1968.— Кн. 14; Урбан А. Фантастическая или философская? // Пути к художеств. правде. — Л., 1968 и др.), оценка творчества АБС выходит на новый уровень: с одной стороны, их имя появляется в научных работах литературоведов (Щепилова Л. В. Введение в литературоведение. — М.: Высшая школа, 1968; Золотавкин В. Эстетический идеал и особенности советской фантастики: Диссертация на соискание ученой степени кандидата филологических наук. — М., 1968; Дхингра К. Пути развития научно-фантастического жанра в советской литературе: Диссертация на соискание ученой степени кандидата филологических наук. — Л., 1968) и в энциклопедиях (Краткая литературная энциклопедия. — М., 1968.— Т. 5; Детская энциклопедия. — 2-е изд. — М., 1968.— Т. 11). С другой стороны — две публикации в сборнике «Фантастика, 1967» (Савченко В. Фантаст читает письма; Клуб любителей фантастики МГУ: От Москвы до Витима) подтверждают уже очевидное: АБС — наиболее популярные советские писатели-фантасты. Во всякого рода анкетах их опережают только Лем или Брэдбери, да и то только в оценке общего творчества писателей. По количеству же наиболее высоко оцененных произведений Авторам равных нет.

<…>

Итак, Коэффициент Читательского Восприятия (КЧВ)… Составители анкеты использовали такую формулу для вычисления коэффициента читательского восприятия:

КЧВ = 100 ((а+ в-с)/2а)

а — число всех читавших книгу,

в — число тех, кому она особенно понравилась,

с — число тех, кому она особенно не понравилась.

Дробь умножена на 100, в знаменателе число всех читавших удвоено, чтобы получить результат в целых положительных числах, меньших ста. (Если КЧВ больше 50 — это значит, что положительных отзывов больше, чем отрицательных.)

Перед Вами сводная таблица КЧВ, вычисленных по всем анкетам бакинского и московского опросов (в отдельности), а также средние цифры по обоим опросам.

Сводная таблица КЧВ

<…>