Питомец чародея. Книга 1

Глава 1 Незваные гости ​

Техногенный мир.

Изо дня в день мне приходилось слышать о том, что у кого-то началась черная полоса. Вот только до недавнего времени не очень хорошо представлял, что это такое. Я не мажор, но средств на жизнь хватало, да и родители помогали по мере сил, не давая своему отпрыску жить впроголодь, если приходилось делать крупные покупки.

В принципе, все было хорошо, если не считать личной жизни. Ну не встретил я ту, которая могла бы стать для меня той самой, с которой я готов прожить до конца своих дней. Единственным человеком, которому я не мог это объяснить, была моя мать. Всякий раз, когда у меня завязывались отношения, она умудрялась найти сотню причин, по которым я должен жениться на новой девушке.

Ну а я в очередной раз понимал, что мы не пара, и в итоге оставался один. При этом с каждой новой пассией моя родительница все сильнее злилась из-за того, что я, по ее мнению, проворонил очередную красавицу и умницу. В один прекрасный день мать заявила, что больше не желает меня видеть у себя дома и, тем более, знать о моих похождениях.

Как на зло, именно в этот момент я расстался с очередной девушкой, а фирма, в которой я работал, обанкротилась. Хотя, если быть честным, все работники прекрасно понимали, что наш маленький рай с хорошими зарплатами и непыльной работой скоро загнется, но явно не ожидали, что это случится так скоро.

Благодаря имевшимся накоплениям и случайным подработкам, мне удалось нормально в финансовом плане прожить около полугода, а затем стало совсем туго. Отец, общение с которым я не прекращал после ссоры с матерью, предложил пожить у них на даче. Правда, дачей ту старую хибару, которую отец купил за окраиной города за бесценок лет двадцать назад, язык не поворачивался называть, но она все же была лучше, чем койка в одной из квартир для гастарбайтеров. Упаковав свои вещи в коробки, я дождался бывшего коллегу, который за вполне умеренную плату согласился помочь с переездом.

Пять часов в вечерних пробках, и вот я на окраине города, где дорогой называется полоса суши с массой выбоин и рытвин, ограниченная болотцами. Всего полчаса мы ехали по узкой дороге, но, как мне показалось, прошло куда больше времени, и главными виновниками были местные комары, которые, казалось, просачивались в салон машины через мельчайшие щели.

Писк раздавался со всех сторон, и никакие репелленты не помогали. Не сказал бы, что я неженка, но пять-шесть хлопков, раздававшиеся ежеминутно, действовали на нервы куда сильнее, чем писк мелких кровососов, особенно в те моменты, когда пискуны атаковали водителя.

В конце концов мы доехали до дачи отца, которую, между прочим, он, не мудрствуя, сегодня отписал мне. Об этом я узнал из смс, присланной незадолго до приезда в теперь уже мой собственный дом.

— Егор, а мы точно сюда приехали? — спросил мой бывший коллега, растерявшись от того, что вместо привычной дачи увидел участок, заросший высокой крапивой. Теперь мне стала понятна приписка отца в конце сообщения: «Держись там» и озорно подмигивающий смайлик.

— Приехали мы куда надо, но нашего приезда явно никто не ждал, — буркнул я, начиная разгружать коробки на землю.

Что странно, с тех пор, как мы въехали в деревню, я не услышал ни одного комара.

— Если тебе не нужна помощь, я поеду домой, — вырвал меня из задумчивости бывший коллега.

— Спасибо, сам справлюсь, — ответил я, пожав ему руку.

Деньги я отдал еще при погрузке вещей, так что после прощания сразу же занялся расчисткой тропинки к дому, а коллега уехал. Тогда я еще не знал, что вижу его в последний раз. Хотя, с другой стороны, за время совместной работы мы так и не стали друзьями, так что ни в тот момент, ни позже это ничего не изменило бы.

Спустя полтора часа и сотни-другой матерных слов я все же смог пробиться ко входу в дом. Радовало, что ключи лежали под ножкой скамейки у крыльца, и мне не пришлось пробираться еще куда-то. Начался ливень, и я, открыв старый и частично заржавевший замок, не стал тратить время на осмотр дома, а принялся заносить вещи, многие из которых не удалось сохранить сухими.

— Хорошо, хоть ноутбук не промокнет, — подумал я, затаскивая по частям небольшую и, как выяснилось, хорошо впитывающую воду, тахту.

Когда все вещи были внесены в дом, я решил его осмотреть, а заодно и включить свет. Самым обидным было то, что мой смартфон не смог пережить природный душ, так что я лишился фонарика, а заодно и единственного средства связи, хотя насчет последнего у меня в тот момент даже мысли не возникло.

Не успел я сделать и несколько шагов, как услышал что-то похожее на рычание. Присмотревшись, увидел котенка с необычно большими ушами, который, вжавшись в пол, видимо готовился к атаке.

— Если в старой табакерке век не держат табака, заведется в табакерке черт-те что наверняка, — проговорил я слова из одной полюбившейся еще в детстве сказки, которую мне читали родители перед сном.

Зверек насторожено посмотрел на меня, но хотя бы перестал рычать. Я же, обойдя его, все же добрался до счетчика. И тут выяснилось, что света в доме не будет.

Отец, вроде, что-то говорил о старых деревьях на участке около года назад, но я почему-то не мог вспомнить, как это связано с электричеством. Выходить под ливень мне не хотелось, а котенка я решил не нервировать, к тому же, больше ничего ценного, по крайней мере, для меня, в том углу не было.

Печку с запасом дров я нашел быстро, да и спички лежали на полочке рядом. Единственной проблемой было то, что я ни разу не растапливал печь. Ну не было в квартире этого счастья. Костры-то я жег с другими детьми, да и не раз ездил на шашлыки, но, как выяснилось, моих знаний было очень мало для розжига дров в обычной печке.

Я закинул дрова в печь, удивляясь, почему часть из них разделана на мелкие полоски, и попытался зажечь. Дрова начинали гореть, но почти сразу гасли. Открыв какую-то дверку под топкой, я, кажется, понял причину. Из крохотной дверки мне под ноги высыпалось с полведра пепла. Возможно, именно он и не давал дровам разгореться.

Не мудрствуя, я собрал пепел в одну из привезенных коробок, после чего повторил попытку разжечь печь. Дрова загорелись, но почему-то дым шел исключительно в дом. Понимая, что так быть не должно, да и, чего доброго, соседи пожарных вызовут, увидев, что из окон дым валит, я начал искать причину и в конечном счете нашел. Какая-то заслонка в верхней части печи не давала дыму выходить в трубу.

На этом мои злоключения с печью подошли к концу. Ну а я, подтянул старое пыльное кресло к печке, достал несколько банок тушенки и хлеб, сел напротив открытой топки и, вскрыв одну из банок, начал жевать ее содержимое.

Какое-то время я спокойно поглощал еду, но вдруг услышал странный скрежет. Обернувшись, я увидел того самого котенка, пытавшегося утащить банку с тушенкой. Поставив еду на пол, я кочергой забрал у животного банку и начал открывать. Вот только открыв ее, отдавать котенку не стал. Мелкий проныра, улучив момент, обогнул кресло и с чавканьем начал поглощать мой ужин.

Очевидно, хлеб его не интересовал от слова «совсем». Доев остатки тушенки и вылизав банку, котенок, опустив уши, отправился в свой угол, периодически поглядывая в мою сторону. Дойдя до угла, он улегся на пол и начал наблюдать за мной.

Никогда не мог есть, если на меня пристально смотрят, поэтому, высыпав половину тушенки в валявшуюся рядом банку, я поставил ее возле кресла и продолжил есть. Котенок настороженно подкрался и, держа меня в поле зрения, принялся поглощать новую порцию еды.

Наевшись, он не стал уходить, а улегся возле кресла, но погладить себя не дал. Так мы и сидели молча, глядя на огонь и думая каждый о своем. Это продолжалось довольно долго, пока кто-то не начал настойчиво колотить в дверь.

Обойдя кресло так, чтобы не потревожить задремавшего котенка, я подошел к окну, расположенному справа от двери, и посмотрел на улицу. Из-за сильного дождя мне не удавалось разглядеть даже собственное крыльцо, не говоря уже о тех, кто стоял на нем. По размытым силуэтам я только смог понять, что у входа стоят два человека.

— Кто там? — спросил я.

— Впускай, а потом спрашивай! — проворчал кто-то из-за двери и, видимо, сообразив, что я могу отправить его куда подальше с такими требованиями, добавил. — Участковый Иванов.

— Можно Ваше удостоверение увидеть? — спросил я и только потом сообразил, что достать-то он его может, а вот показать — нет.

— Парень, в такую погоду ни один вор не станет в двери твоей халупы ломиться, — раздался вновь тот же голос.

— Открывай давай! — требовательно прокричал женский голос. — Назаводют живности и бросают голодными, а тварюка эта чужих кур жрет!

— Ты кур не ел? — скептически глянув котенка, который слушал разговор вполуха, тихо спросил я.

Да быть не может, что этот мелкий смог бы курицу съесть даже за пару дней.

Осторожно приоткрыв дверь, я увидел пожилого мужчину в форме, которого, как мне показалось, силой приволокла сюда эта бабища.

Тетка с необъятной талией втолкала участкового в дом и, даже не став расшаркиваться, с воплями кинулась искать зверюгу, сожравшую всю ее птицу. Пока эта баба носилась по дому, умудряясь в полумраке ничего не зацепить, я попросил участкового объяснить мне, что, собственно, происходит.

Оказалось, что примерно за неделю до моего приезда какая-то живность начала воровать кур и уток в деревне. Местные по следам смогли вычислить место обитания вредителя, но участковый запретил ломиться в дом без хозяев.

Дозвониться владельцу они не могли, а запрос для розыска собственника участковый отправил только вчера, так что в ближайшие три-четыре дня никто хозяина не ждал. И тут появляюсь я с вещичками…

В общем, хозяйка одного из разоренных курятников выдернула участкового из дома и заставила тащиться под дождем к месту обитания вредителя.

— Из живности в доме есть только он, — указал я на котенка, который, игнорируя тетку, так и лежал у кресла.

— С собой привез? — подмигнув мне, громко спросил старый участковый. Видно, и он не мог поверить в то, что эта мелочь смогла бы сожрать несколько птиц за одну ночь.

— В коробке, — поняв намек Иванова, так же громко ответил я.

— Не делайте из меня дуру! — заорала баба. — Это недоразумение даже мышь не напугает! Где крупного спрятал?

— Женщина, — спокойно начал я, — мой отец в последний раз приезжал сюда в прошлом году из-за старых деревьев. Вы верите в то, что какое-то животное почти год провело в доме, но есть местных птиц начало только сейчас?

— Так а кто же тогда? — растерялась баба.

— Если кто и завелся на участке, то искать его надо, скорее, в сараях, — сказал я. — Но ночью и, тем более, в дождь я рвать крапиву не буду, да и вам не советую туда лезть в темноте.

Если участковый меня услышал, то баба, обретя новый вектор приложения силы, ринулась к сараям. Я и представить не мог, что кто-то в считанные минуты сможет протоптать двадцатиметровую дорожку сквозь высоченную крапиву, оккупировавшую теперь уже мой участок.

Добравшись до сараев, женщина схватилась за стоявшие у стены вилы и начала открывать дверь за дверью. И если бы она просто их открывала, то, возможно, неприятности удалось бы избежать. Но она же, не в силах рассмотреть что-то с порога, вбегала с вилами наперевес внутрь открывшегося помещения. И, как на зло, последним оказался старый заброшенный сельский туалет, в котором, по-видимому, пола не было уже давно.

Пятнадцать минут мы вместе с участковым вытаскивали женщину из ямы, и только после завершения этой процедуры я обрадовался тому, что шел дождь.

— Ну и какого лешего, Никитична, тебя туда понесло? — сурово спросил участковый. — А если бы яма была поглубже или мы с парнем не смогли тебя вытащить?

— Но я же думала… — начала оправдываться тетка, но ее перебил участковый.

— Думала она. Пошли уже по домам. Твой зверь, видать, через крапиву в лес убежал, а ты парня зазря под дождь вытащила, да и я промок до нитки.

— Мужики говорили, что следов с другой стороны участка нет, — упрямо возразила Никитична, которой, судя по всему, хотелось оправдаться за свое поведение.

— Ты уж извини ее, — покачал головой участковый. — Пойдем уже, утопленница, пока еще куда не провалилась.

Баба хотела еще что-то сказать, но умолкла, указывая рукой нам за спину. Обернувшись, мы увидели лису, которая, судя по всему, возвращалась с очередной охоты, таща курицу.

— Я же говорила, что зверюга здесь! — победно закричала Никитична и ринулась на обидчицу.

Толку от ее атаки не было никакого, так как пока она добежала до прикрытой лопухом норы, лиса и сама спряталась, и свою добычу утащила.

— И что теперь с ней делать? — спросил я у участкового.

— Смотреть, чтобы хату не сожгла, — ответил Иванов, явно говоря о разгневанной пострадавшей.

— Я вообще-то про лису говорил.

— Выкурить из норы и прибить, если сможем второй вход найти, — спокойно ответил участковый.

В этот момент в доме раздался грохот и уже знакомое рычание. Я, не став ничего объяснять, побежал в дом, надеясь, что котенок не так глуп, чтобы устроить бой со взрослой лисой. Когда я, а следом и участковый с Никитичной, вбежали в дом, все было закончено.

Котенок вылизывался рядом с мертвой лисой. Я подошел и, взяв ее за хвост, услышал недовольное рычание победителя. С минуту мы играли в гляделки, пока мой маленький квартирант не отвел глаза. После этого я показал лису участковому.

— Горло перегрыз, — хмыкнул Иванов. — Хорошая у тебя зверушка. Если надумаешь уехать, я с удовольствием его к себе взял бы.

— Если буду уезжать, с собой заберу, — не знаю, почему, сказал я, увидев, как котенок, навострив уши прислушивается к разговору.

— А кто же теперь мне за кур заплатит? — растерянно спросила женщина, которая, видимо, еще надеялась найти у меня в доме голодающего хищника.

— Если парень не будет против, забирай лису, ему она вряд ли пригодится, а твой муж из нее дочкам теплые варежки сошьет, — сказал участковый, глядя на меня.

— Ничего не имею против, — ответил я, передавая лису Никитичне.

— Если что — обращайся, — попрощавшись, сказал участковый, а потом, подумав, добавил. — Ты это… поаккуратнее будь, здесь в полу где-то выход из норы, раз она в комнату выбралась.

— Дальше кровати сегодня уже никуда не дойду, а днём поищу ход и засыплю, — ответил я на предупреждение и закрыл за ушедшими дверь. — Ну что, Победитель, пойдем спать? — спросил я у котенка, который после ухода посторонних подошёл ко мне и начал тереться о ноги.

Попытавшись погладить его по голове, я обо что-то укололся. Только сейчас обратил внимание, что из-под не очень длинной шорстки торчат коротенькие рожки.

— Странный ты какой-то для котенка, — взяв на руки питомца, сам себе сказал я, внимательнее рассматривая его в свете огня из топки, в которую, как мне кажется, стоило бы ещё дров подбросить.

— Фр… — ответил котенок, стараясь вырваться из рук, но делал он это очень аккуратно, не используя ни когтей, ни довольно острых клыков.

— Ну, какой уж есть, — перевел я ответ котенка, после чего уложил его в кресло перед топкой, а сам пошел собирать раскладушку, которую еще со студенческих лет таскал с собой про запас.

Перед тем, как лечь спать, я закрыл топку, и растянулся на раскладушке, насколько это было возможно, а мой странный котенок улёгся рядом и уснул.

Бестиарий. Южное крыло.

Впервые за все время Ирмия захотел увидеть творец ветви. Даже то, что он был младшим в иерархии творцов, не отменяло значимости события. Просто так подобных приглашений не делают, и отказаться от них решится лишь самоубийца.

Чародей бестиария проводил бога праздности к двери, через которую в обычных условиях проход был закрыт. Сейчас же у входа стоял молодой мужчина с не запоминающейся внешностью. Теперь Ирмий понял, почему ни один из богов, общавшийся с творцами, не мог описать их. Внешность творцов была непостижима даже для богов.

— Пойдем, — обращаясь к нему, сказал мужчина, взмахом руки отворивший дверь у себя за спиной. — Нас уже ждёт твоя сообщница.

От услышанного сердце бога праздности защемило: он надеялся, что никто не узнает о совете Сильвии, но, видимо, они оба просчитались, думая, что их никто не слышит.

— Она жива, — спокойно сказал творец. — И только от честности твоих ответов будет зависеть ее жизнь.

— Она не имеет отношения к исчезновению сотворённого мной существа, — стараясь скрыть истинные эмоции, сказал Ирмий.

— Мы оба знаем, что это не так, — ответил мужчина. — Без нее ты бы использовал что-то из более свойственного тебе арсенала, и мы бы рано или поздно нашли беглеца.

Какое-то время оба шли молча, Ирмий лихорадочно искал аргументы для оправдания девушки, в то время как творец ветви думал о чем-то своем.

— Я могу понять тебя, но не понимаю, почему она стала помогать тебе в этом преступлении, — сказал творец, дав богу зацепку.

— Она была под действием любовного зелья, — склонив голову, заявил Ирмий.

— Ты хочешь сказать, что осмелился подлить богине эту дрянь? — сурово спросил творец.

— Она была под действием зелья, когда я исцелял ее после боя с кем-то, — отрицательно покачал головой бог.

— Опять что-то с Дрианой не поделила, — поморщился творец. — Ты думаешь, я поверю, что зелье смогло бы пробиться сквозь ментальную защиту бога?

— Она была слаба… почти при смерти, — запинаясь, ответил Ирмий.

— И ты спас ее, не требуя никакой платы? — усомнившись в его честности, спросил творец.

— Я — бог и делаю то, что хочу! — чеканя каждое слово, сказал тот. — Требовать плату за то, что сделал без просьбы о помощи, я не стал бы даже с врага.

— Вот вы и накуролесили вдвоем, — превратившись в седого старца, суровым голосом сказал творец ветви. — Узнаешь этого зверька?

Творец передал богу свиток, в котором было изображение одного из творений Ирмия.

— Это мое создание, — спокойно ответил бог.

— Знаешь, что когда его отправили в Карантинный мир, мы чуть не лишились целого мира по его вине?

— Этого не может быть, — заявил Ирмий. — Я видел обитателей мира, а у этого существа нет практически никаких средств для защиты.

— Каким-то образом ты сделал его имунным к основному виду атаки врага, — сказал творец. — Не понимаешь?

— Но я ничего такого не делал, — растерянно ответил бог.

— Творцы создают миры, боги — существ, но за всеми нами стоит древо, — назидательно сказал творец, в очередной раз преобразившись. — Помимо того, чем существ наделяют боги, древо обеспечивает каждое существо шансом на выживание. Представь, что твой питомец не просто выжил в первых схватках с местными тварями, но и, окрепнув, начал размножаться.

— Но если у стаи будут те же способности, то перед ними не устоит… — начал бог и осёкся, поняв, какую глупость он совершил, отпустив не исследованное существо в беззащитный мир.

— Бестиарий — это не здание или чародеи, занимающиеся изучением сотворённых созданий, — обведя руками вокруг себя, сказал творец. — Это хранилище знаний о существах и их способностях, а также о способах борьбы с ними, возникни у богов ветви такая необходимость.

— Но сейчас же… — осознав глубину проступка, начал говорить Ирмий.

— Сейчас у нас есть могущественное существо, сил и способностей которого мы не знаем, — перебил бога творец. — Только то, что ты спас мою дочь, не дает мне права развоплотить тебя за угрозу для миров ветви.

— Дочь? — проигнорировав остальную часть сказанного творцом, переспросил бог праздности.

— Чему ты так удивляешься? Неужели ты не знал, откуда появляются боги? — ехидно задал творец сразу несколько вопросов, явно не ожидая на них ответов. Она просила разрешения поблагодарить тебя за спасение, поэтому ты сейчас здесь.

— Не стоит благодарности, — рассеяно отмахнулся Ирмий, обдумывая слова творца о созданных существах.

— Вот и скажешь ей об этом сам, — отворив скрытую дверь, сказал творец и почти шепотом добавил. — Обидешь ее — на тысячелетие поселю в Карантинном мире крыс пасти.

Сказав это, он, довольно смеясь, зашагал прочь в образе молодого эльфа, а Ирмий, сделав шаг в комнату, оказался один на один с той, о которой, судя по всему, знал ещё меньше, чем предполагал.