Плачущий король

2

Страж какое-то время бездумно смотрел в потолок. Тело было странно лёгким. Откуда-то снаружи доносился звон капели: снег таял всю последнюю неделю. Время от времени стук воды заглушало тихое шуршание: это очередная ветка освобождалась от груза, сбросив снег на землю.

Он встал и подошёл к зеркалу, старому и щербатому. Можно было бы сказать, что из изучения и запоминания себя Страж сделал что-то вроде обязательного утреннего ритуала: несмотря ни на что, его собственная внешность казалась чужой, и привыкнуть к ней стало настоящей проблемой. Из мутной глубины на него смотрел незнакомец: глаза странного льдистого цвета, не серые и не голубые; волосы светло-каштанового оттенка, слегка отливающего рыжиной, а брови светлые, почти теряющиеся на бледной коже. Резко выделяющиеся скулы, широкий тонкий рот. Острый подбородок. Страж медленно опустил взгляд, рассматривая свою фигуру. Высокий, костлявый, со впалой грудью, несоразмерно большими кистями и ступнями. Совсем не красавец. Даже симпатягой назвать его было бы сложно. Неужели он так выглядит на самом деле? От темнокожего и сереброволосого Рина не осталось и следа. Интересно, такой ли видела его Тиантей? Или Страж во время их первой встречи был в каком-то из своих многочисленных образов? Он в задумчивости почесал щёку. Свежая щетина приятно колола кончики пальцев.

Страж протянул руку к вешалке, что стояла рядом с зеркалом, и начал неторопливо одеваться. Возможно, это было самовнушением, а может, эффектом от приёма нового лекарства, что назначил Лекарь, но вопреки непривычной, почти неприятной внешности это тело было каким-то… уютным. Стражу нравилось двигаться. Просто поднимать и опускать руки, наклоняться и приседать. По утрам, до того как прозвучат гонги подъёма и сбора, пока он наедине с собой в своей комнате, он часто выполнял разные упражнения. Правда, стоило задуматься, что он делает, как плавность и отточенность движений терялась, и он никак не мог вспомнить, что же дальше. Но если расслабиться и дать телу двигаться самостоятельно… Часть этих упражнений он опознал в тех, что показывал ученикам мастер рукопашного боя, но вот откуда взялись остальные?

Первый гонг застал его на пути к верхушке. Откуда-то снизу доносились чьи-то голоса, стуки и шорохи. Древо медленно и неохотно просыпалось. До второго гонга, объявляющего общий сбор на тренировочной площадке внизу, оставалось ещё полчаса. Страж неторопливо прошёл последние три пролёта и сквозь узкое смотровое окно выскользнул наружу. Несмотря на свою комплекцию и размеры, лазал он не хуже горной кошки, и даже мокрая кора со всё ещё держащимся кое-где льдом не была помехой. На четвёртой развилке Страж устроился поудобнее. Солнце только взошло и стояло над лесом ещё совсем низко, подсвечивая верхние ветви позолотой. Императорская Роща отсюда казалась далёкой зарницей, а древа Тиантей вообще не было видно, что, в целом, его вполне устраивало.

Внизу были заметны редкие фигурки ранних пташек: кто-то спешил в сторону кухни, несколько мастеров что-то обсуждали на площадке, где совсем скоро выстроятся для утреннего приветствия и разминки немногочисленные ученики Ордена изменяющихся.

Страж жил здесь совсем недолго, но однообразие уже успело надоесть: каждый день после второго гонга все, включая мастеров, собирались на тренировочной площадке для утреннего приветствия. Потом шли завтракать. Конечно, Тиантей его разбаловала, но даже если бы и нет — местная еда оставляла желать лучшего. Потом какой-нибудь урок с кучей болтовни, два урока с кучей беготни. Небольшой перерыв, обед. Три, а иногда четыре урока в древе (в основном теория, но иногда случалось что-нибудь интересное, особенно на практических занятиях вроде ядоварения), самоподготовка, ужин, общий сбор для вечернего прощания. Если ты ещё не начал бриться по утрам, то такое времяпровождение, наверное, интересно и занимательно. И есть простор для шкодничанья. Но Страж откровенно тяготился. Не бегать же с гоготом по коридорам с малолетками? Вот и сейчас он выделялся среди присутствующих на площадке, как ворон в стае воробьёв. Все ученики были шустрыми, громкими и едва доставали ему до локтя. В их шумной толпе он чувствовал себя особенно неуклюжим, будто действительно мог наступить на кого-нибудь или пришибить ненароком. Даже большинство мастеров были ниже него. Из-за этого в своё время Страж непроизвольно сдержался, когда выходил на первый тренировочный бой с мастером рукопашного боя: юрким черноволосым коротышкой с пальцами-колбасками и хваткой медведя. А потом просто никогда не дрался с ним в полную силу. Не стоит подрывать авторитет учителя, вываляв его перед учениками.

— Как тебя вообще в лес выпустили такого хилого? — со странной интонацией поинтересовался мастер, когда Страж в очередной раз упал лицом в песок тренировочной площадки. Мокрый и холодный, он противно скрипел на зубах. Страж сплюнул, но легче не стало. Вопрос мастера ответа не требовал, поэтому он молча принялся отряхиваться. Интересно, он понимал, что Страж дерётся с ним далеко не на полную? Судя по голосу — нет. Остальные ученики ждали на краю площадки своей очереди поесть песка. Повинуясь жесту мастера, он присоединился к ним, а следующий ученик, наоборот, направился к центру площадки. Страж поймал на себе несколько ехидный взглядов, но никак не показал, что заметил их. Несмотря на доброжелательность всех вокруг, начиная с главы Тайной службы и заканчивая мастером ядоварения, Страж никак не мог расслабиться и действительно довериться им. Привычка из прошлой жизни всегда иметь при себе запасной вариант в очередной раз проявила себя в полной мере. Ни перед кем не проявлять своей истинной силы, никому не показывать того, что он действительно смог вспомнить. Конечно, время от времени необходимо было демонстрировать улучшение состояния и восторг от «возвращения в лоно», но на самом деле всё происходящее казалось Стражу каким-то непонятным фарсом. Совсем не таким виделся ему Орден. В книгах он представал какой-то таинственной организацией, и в ней совсем не было места для затерявшейся в провинции школы для горстки сопляков. Понятное дело, что их нужно где-то воспитывать. Растить, так сказать, следующее поколение. Ведь ни один гувернер или приходской учитель не объяснят своим воспитанникам, как управлять способностями перевёртыша. Но чтобы обучение происходило так? Страж подавил готовый вырваться вздох. Неужели он здесь тоже когда-то учился? С одной стороны, все юные перевёртыши попадали в эту или подобную этой школу. Их забирали из семей, когда они были ещё совсем несмышлёными, и ни один из изменяющихся не помнил своих настоящих родных. Орден был их семьёй. При всём при этом Страж не чувствовал ни капли узнавания. Если он столько лет провёл в кавернах этой школы, он просто обязан вспомнить хоть что-нибудь!

Ученики следили за ним с непониманием и подозрением: как взрослый мог оказаться среди них? Ведь им не сообщили о его проблемах с памятью, а сам Страж не торопился делиться своими бедами. Мастера относились к нему с плохо скрываемой жалостью: по всеобщему убеждению, взрослый не мог стать полноценным перевёртышем, обучение необходимо начинать с самого раннего детства. А неблестящие результаты, которые с упорством демонстрировал этот странный подопечный, лишь убеждали их в этом. Все попытки разворошить его прошлое, как и ожидали, оканчивались неудачей.

Сам же Страж единственно полезным занятием считал уроки оборотничества: как оказалось, именно эту способность он не мог ни вспомнить, ни применить на интуитивном уровне. Тело категорически отказывалось меняться, и любые метаморфозы пока что он мог производить только с чужой помощью.

Он привычно устроился в четвёртой развилке дерева и замер, наблюдая за солнцем. Здесь за прошедшие несколько недель никто его ни разу не обеспокоил. Он даже считал, что об этом месте не знает никто. Однако чей-то голос позвал, разбивая гармонию:

— Привет, Четвёртый.

Страж оторвал взгляд от горизонта и посмотрел вниз. Возле смотрового окна, щурясь в утренних лучах, стоял незнакомец. Невысокий и худощавый, сплошь покрытый веснушками, с взъерошенными тёмно-рыжими волосами, будто не причёсывался после сна. Полы его слегка помятого плаща развевались. Похож на хулиганистого мальчишку, но Страж точно знал, что это вовсе не ребенок. Что-то словно щёлкнуло в голове, и незнакомец перестал таковым быть.

— Привет, Третий, — отозвался Страж. — Как ты меня нашёл?

— Все Стражи норовят залезть повыше, — хмыкнул в ответ Третий. — Это никакой потерей памяти из нас не вышибить. Слезай, я за тобой.

Где-то в глубине древа загудел первый гонг.

— Почти все мастера жалуются. Сказали, что ты безнадёжен. Что глава зря за тебя взялся. Что нужно было тебя оставить.

Они сидели в полутёмной чайной комнате. Где-то далеко, снаружи, древо жило своей жизнью. Здесь же стояла тишина и, казалось, само время боялось шевельнуться лишний раз. В ответ Страж ничего не ответил, лишь крепче обхватил чашку. Чай был ритуальным и неприятно горчил.

— Я приехал забрать тебя.

«Во сколько же ты должен был выехать, чтобы попасть сюда в такую рань?», — подумал Четвёртый, но ничего не сказал. Третий отхлебнул из своей чашки и скривился от отвращения:

— Как ты вообще можешь пить это пойло?

Четвёртый едва заметно улыбнулся, но в полумраке комнаты этого всё равно было не разглядеть. Если ты не Страж. Его бывшее «я» шептало, что Третьему можно доверять. И теперешнее «я» склонно было согласиться. Да, он не доверял Лекарю, главе, мастерам. Но ещё один Страж, перевёртыш с такими же умениями, — совсем другое дело. Они явно друг друга давно и хорошо знают. Почему же его сразу не свели с Третьим? Зачем отдали в эту школу, где ученики ещё толком не поняли, кто они на самом деле, где ещё не учат специализации?

— Где ты был всё это время? — спросил Четвёртый вместо ответа.

— Похоже, ты этого не помнишь, а здесь такого ещё не объясняют, — Третий отставил свою кружку. Положенный по этикету глоток сделан, и больше этой бурды он не выпьет ни капли. — Когда мы берёмся за работу, Орден не может с нами связаться. Забота о безопасности, перестраховка. Стражи — лучшие скрытники среди перевёртышей. Даже другой страж не вычислит своего, если тот специально не выдаст себя. Я первый из Стражей, кто вернулся в Орден после того, как ты нашёлся. Никто в ближайшие несколько месяцев не искал бы тебя, если бы ты тогда не заговорил с главой на балу. Все бы думали, что ты на страже.

Третий едва заметно вздрогнул. Никто другой не заметил бы этого движения, кроме Четвёртого.

— Я правильно понимаю, что ты даже здесь скрытничаешь по старой привычке?

Улыбка Четвёртого стала заметней.

— Я так и думал, — Третий облегчённо вздохнул и попытался пригладить свою шевелюру. — Собирайся, мы отправляемся в наше древо. Там тебе будет проще освоиться.

— Древо Стражей? — уточнил Четвёртый.

— У каждого есть своё древо, — кивнул Третий. — У Лекарей, у Рыцарей, у Провидцев. Чем мы хуже остальных?

Страж в последний раз окинул взглядом комнату. Сюда он больше не вернётся. И от этого к лёгкости тела прибавилась лёгкость духа. Все вещи были казёнными, так что кроме смены белья ему с собой взять было, в общем-то, и нечего. Прощание с главой школы было быстрым и немногословным. Обычные благодарности за кров и пожелания крепкого здоровья. Третий здесь уже побывал и всё уладил. Четвёртого не спрашивали, куда он направляется теперь, а он не распространялся.

Третий ждал рядом с двуколкой. Ничем не примечательной, таких в лесу десятки, если не сотни.

— Насчёт изменения: ты и этого мастера водил за нос? — как бы невзначай поинтересовался он.

— К сожалению, нет, — вздохнул Четвёртый. — Без внешнего толчка пока никак.

Третий понятливо кивнул и положил ему руку на плечо. Мгновение, и Страж почувствовал, как началось изменение. Быстрое, мягкое, плавное и безболезненное. Совсем не такое, как получалось раньше.

— Садись, — пока Четвёртый всё ещё прислушивался к ощущениям, Третий уже запрыгнул в двуколку и взял в руки вожжи и хлыст. — Теперь тебя зовут виконт Тарилели. На всякий пожарный напоминаю: в дороге говорим о погоде. Обо всём — дома.

Четвёртый кивнул. Такое предупреждение было нелишним: кто знает, насколько далеко продвинулась потеря памяти в разрушении его личности?

Древо Стражей, оно же попросту Гнездо, оказалось очень высоким. И неудивительно: оно принадлежало к Императорской Роще, а здесь всё было гигантским. И очень старым, возможно, даже из первой посадки, но всё ещё крепким. Страж выглянул на балкон. Везде, куда ни падал взгляд, древа переливались золотом. Будто бы и не было медленно сдающей позиции зимы. Будто бы весна наступала где-то в другом месте. В другом лесу.

Он осмотрел свои комнаты ещё раз. Его комнаты. Жить в Императорской Роще и не помнить об этом. Надо же.

Всё вокруг создавало ощущение уюта. Чего-то родного. Но что-то было не так. Страж никак не мог уловить, что именно, и это его злило. Впервые после первого пробуждения в покоях Тиантей Страж чувствовал настоящую злость. Будто бы у него украли что-то ценное. Не память, нет. Что-то ещё. Что ж, если он не может разобраться с этим сейчас, может, удастся собраться с мыслями чуть позже. Пока что единственным, что действительно не давало ему покоя, было ощущение, что «Страж» и «Четвёртый» — не более чем маски, такие же, как «Рин». И эти комнаты, это древо, такие уютные и родные, — он их узнавал, но привязанности они в нём вызывали не больше, чем древо Ведьмы. Но в таком случае кто он такой на самом деле?

Третий отложил вилку и нож, промокнул уголки рта салфеткой и потянулся к бокалу вина. Четвёртый молча наблюдал. Где можно спрятаться так, чтобы никто не мог найти? Старое доброе «на самом видном месте» снова оказалось верным. Гнездо официально принадлежало Тарилели, старой, всеми забытой тридесять раз младшей ветви Императорской семьи. Настолько незначительной, что их герб знали разве что заядлые геральды, но всё же принадлежащей Императорской семье и поэтому владеющей одним из белых гигантов Рощи. Настоящий виконт умер от лихорадки ещё в юношестве, много лет назад, и теперь Стражи притворялись им в строгой очерёдности, взваливая на себя нудные виконтские обязанности: заботы о древе и походы по разным сборищам, которые от скуки устраивали аристократы. Всё это занимало кучу времени. На этот раз Третий любезно отдал свою очередь играть Тарилели Четвёртому — чтобы быстрее вжиться, как выразился он. Ни слуги, ни приятели, ни многочисленные гости древа не догадывались, кто на самом деле живёт под его золотой сенью.

— Лиестаней прислал приглашение, — как бы невзначай заметил Четвёртый.

— Вот как? — Третий никак не выдал волнения. Лиестаней, глава Тайной службы Императора, а заодно и Ордена изменяющихся, просто так приглашений никогда не присылал. Письмо от него значило работу. Сейчас в Гнезде никого, кроме них двоих, не было. — И кому же? Мне или тебе?

— Обоим, — Четвёртый улыбнулся. — Ты давно был на лисьей охоте?

Виконт Тарилели и его друг баронет Сананси прибыли на место рандеву чуть раньше назначенного времени. Никого не удивляло, что эта пара часто появляется вместе, что виконт щедро дарует своему другу множество ценностей, позволяет сопровождать себя и бессрочно предоставил ему комнаты в своём древе. Вроде бы он даже недавно отправился вместе с Тарилели на юг для поправки здоровья. По крайней мере, в это время в лесу никто его не видел. Говаривали о них разное: якобы даже постель у них одна на двоих. Но слухи оставались слухами. Хотя справедливости ради стоит заметить, о виконте вообще судачили много и разно. Эти его разнообразные друзья, месяцами живущие в древе Тарилели за его счёт. Эти частые отлучки, то для поправки здоровья, то просто ради увеселения. Это поведение, эксцентричное даже для отпрыска Императорского древа. Говаривали, что он нечист на руку, многие хотели попасть на его «закрытые ночные оргии», иногда даже шептались, будто он сведущ в ведьмовстве. Третий даже не пытался скрыть веселья, когда рассказывал всё это Четвёртому. Стражи создавали образ виконта и его друзей много лет, чтобы и притворяться им не было скучно, и в то же время возможные странности в их поведении не казались таковыми.

Вот, к примеру, охота на лис. Виконт не скрывал, что не выносит ни вида, ни запаха крови. И вся роща наблюдала давнее противостояние, в котором Лиестаней приглашал Тарилели на очередную охоту, а тот с необъяснимым упорством каждый раз соглашался, а потом всё время скучал в шатрах с закусками. Точнее, не всё время, а ровно до момента, когда разгорячённые охотники возвращались с добычей. Будь то куропатки, утки, лисы, вепрь или медведь — виконт бледнел, зеленел и спешил откланяться. Но этого времени хватало, чтобы обменяться любезностями с главой Тайной службы и получить задание. Или отчитаться о выполненной работе. Бумажными рапортами и приказами они никогда не пользовались — считали опасность разоблачения слишком большой.

Специально для этого выхода в свет Третий и Четвёртый поменялись образами. Теперь Третий был виконтом, а Четвёртый — баронетом. Недавно вернувшийся Страж чувствовал себя ещё не слишком уверенно и предпочёл пока просто наблюдать за более опытным товарищем.

Вот Лиестаней подошёл поздороваться, и между ними завязалась ни к чему не обязывающая светская беседа. И только баронет понимал, что Тарилели рассказывает не о своих приключениях во время последнего путешествия на юг, а докладывает о состоянии и успехах Четвёртого Стража. Хозяин охоты кивал и время от времени вставлял ободряющие реплики. Но тут начали подтягиваться основные гости, и их разделила пёстрая толпа. На самом деле можно было уже уезжать, но виконт обязан был находиться здесь до возвращения охотников.

И тут к шатрам подъехал чёрный экипаж, запряжённый четвёркой вороных. За ним следовали слуги с верховыми лошадьми и псари с гончими. Госпожа Ведьма прибыла развлекаться. Логично было предположить, что Тиантей не пропустит такого события, но её появление стало для Стража неприятной неожиданностью. Линтакли следовала за госпожой тенью, не привлекая лишнего внимания, но и не отставая ни на шаг. Обе в костюмах для верховой езды, но Тиантей — в женском, а Линтакли, по давней привычке, в мужском. Самого модного кроя и самого чёрного цвета, какой только можно найти.

Виконт выступил вперёд, сдержанно поклонился, приветствуя Ведьму. Тиантей вернула и поклон, и сдержанность. Всё в рамках этикета, и ни намёка на то, что она узнала в Сананси, стоящем за правым плечом Тарилели, Рина, что она вообще опознала перевёртышей в них двоих.

— Что скажешь? — почти не шевеля губами, поинтересовался Третий, когда Ведьма была уже далеко и увлеклась разговором с министром финансов — полнеющим франтом в бордовом костюме для верховой езды. «Чтобы легко было найти, когда он свалится в кусты», — так, хихикая, припечатали его проходившие мимо виконта модницы.

— Не признала. Или же я чего-то не понимаю. Я бы ещё понаблюдал. И за секретарём тоже.

— Хорошо. У нас почти час до первого горна. Будь осторожен.

Всё оставшееся время до начала охоты баронет то подбирался к Ведьме почти вплотную, то наблюдал издалека. Незаметно, даже другой страж не был бы уверен в том, ведется ли слежка. Но наконец запели горны и с новой силой залаяли гончие, чуя начало развлечения. Шатры стремительно пустели, и вот у столов осталось всего около десятка гостей, в основном те, кому сидеть на лошади не позволяло здоровье. Прислуга быстро приводила всё в порядок, готовясь к возвращению охотников: убирала грязные тарелки, приносила новые блюда, выставляла на столы свежее вино. Довольно быстро все оставшиеся собрались вокруг старого генерала. Его волосы были белыми не в угоду модным веяниям, а от прожитых лет, и одна нога ниже колена была вырезана из карии. Похоже, в этой компании все давно друг друга знали: от охоты к охоте они собирались в шатрах потравить байки, пока остальные носились по лесам и лугам.

— Ну как? — опять еле слышно поинтересовался виконт, и баронет лишь отрицательно покачал головой. К его облегчению, госпожа Ведьма отбыла с остальными охотниками.

Сам того не заметив, Четвёртый заслушался историями генерала. Старик был хорошим рассказчиком, и в его речах были не только бесконечные битвы и тактические решения. Несколько забавных историй из жизни Рощи при прошлом Императоре, немного пикантных историй о фрейлинах… По всеобщему восторгу было понятно, что генерал пользуется здесь успехом, а значит, его рассказы если и повторяются, то редко. Четвёртый вздохнул. Как жаль, что он ничего этого не помнит. Скорее всего, они встречались раньше, и не раз. Может, даже участвовали в одних и тех же войнах?

— Генерал Муайнеси, — подала голос одна из двух модниц, что совсем недавно обсуждали министра финансов. К удивлению Стража, они не уехали вместе со всеми, хоть и были одеты для верховой езды. — А расскажите ещё раз ту историю про перевёртышей.

— Ещё раз? Хм… — старик нахмурился, и кустистые брови зашевелились на его лице подобно гусеницам. Что-то тревожно сжалось в груди Стража. Эта просьба — совпадение? Присутствующие нестройно поддержали просьбу, и генерал, откашлявшись, начал:

— Это было десять лет назад, когда я уже отошёл от дел. Весь лес был охвачен штормом…

Четвёртый незаметно посмотрел на Третьего, но тот никак не подал вида, что происходящее его волнует. К этим двум девицам стоило присмотреться получше. Пусть они и не проявляли к виконту и его сопровождающему никакого внимания, но такое совпадение не могло не насторожить.

Охотники вернулись, и Стражи смогли откланяться. Уже когда они садились в свой экипаж, Четвёртый повернулся ещё раз посмотреть на гостей и замер, столкнувшись взглядом с Линтакли. Секретарь Ведьмы смотрела пристально и не отвела глаз, даже когда он взглянул на неё в ответ. Её лицо было бесстрастно. Она его узнала? Или дело в чём-то другом? Страж не позволил ни одной эмоции проступить на лице или в позе. Сейчас он баронет Сананси, а не игрушка её госпожи, без памяти и с собачьей кличкой. Но смотрела ли она на него как на баронета — или как на игрушку? Ведьма, выбирающая закуски на столе, что-то произнесла, и Линтакли отвернулась, отвечая ей и больше не оборачивалась. Четвёртый запрыгнул в экипаж и закрыл дверцу. Переживать — естественно в его ситуации. Главное, не терять контроль.

— Бесполезная трата времени, — вздохнул Третий, когда они поздним вечером расположились отдохнуть вокруг горячего камня в гостиной. Все слуги уже давно спали, и сейчас можно было спокойно поговорить. До этого возможности нормально обсудить прошедший день у них не было.

— Секретарь в конце на меня странно посмотрела, — откликнулся Четвёртый.

— Так и написать Лиестанею? «Странно посмотрела»? — поморщился Третий.

— А чего ты ожидал? Что Тиантей бросится на меня с проклятиями?

Они замолчали.

— И эти две девицы… — после паузы продолжил Четвёртый. — Так и не услышал их имён.

— Которые с историей к старику приставали?

Четвёртый кивнул.

— Они помешаны на перевёртышах, не обращай внимания. Забыл предупредить. Каждый раз просят рассказать что-нибудь эдакое.

В гостиной опять воцарилась тишина. Только горячий камень потрескивал время от времени.

— Ладно, пойду спать, — вздохнул Четвёртый. Сейчас он опять был виконтом. — Завтра встреча с прядильщиками.

— Ты всё ещё думаешь, что эта затея стоит того? — поинтересовался Третий. Идея организовать собственное производство шерсти родилась спонтанно, когда несколькими днями раньше на приём к Тарилели напросились прядильщики из другого леса. Конечно, это означало войну с местной гильдией прядильщиков, но баронета, который мог бы остановить и вразумить виконта, в этот момент рядом не оказалось.

— Роща делает собственное вино в обход гильдии, — пожал плечами Четвёртый. — Почему бы ей не делать и собственную шерсть?

Она пришла к нему во сне. Впервые с тех пор, как жандармы увезли его с того званого вечера. Такая же страстная. С развевающимися чёрными волосами и глазами, в которые мог провалиться весь мир. Она целовала его так, что не оставалось воздуха для вдоха. Обвивала ногами так, что не было возможности пошевелиться. «Ты мой», — шептали её губы, и Рину хотелось кричать. От ужаса и наслаждения. Наверное, сегодняшняя встреча оказалась бóльшим потрясением, чем он готов был признать.

Он проснулся, хватая ртом воздух, как рыба, выброшенная на берег. Не слишком ли самонадеянно было вот так с ней встречаться? Может, Лекарь что-то пропустил и на нём осталось одно из её заклятий? Кто знает, на что способна Ведьма на самом деле. Ведь… Рин не знал, как продолжить мысль. Сейчас он опять был Рином. Не Четвёртым, и не Стражем. Просто никем, проснувшимся однажды в этом мире. Какое-то время он лежал, пытаясь унять бешено бьющееся сердце. Во тьме спальни ему мерещились странные тени, а шорохи, доносящиеся из леса, бросали в дрожь. Не удавалось даже унять дыхание, не говоря уж о трансе. Не в силах справиться с собой, Рин встал и плотнее закутался в плед. Побродить по кавернам Гнезда — это должно его успокоить. А утром на свежую голову уже решать, что делать дальше. Это всё нервы. Да, просто нервы. Рин беззвучно двинулся по коридору. Надо спуститься на кухню. В кладовке должна храниться большая головка дазирийского сыра — её Рин видел в отчётных документах от эконома. Но не успел он спуститься до середины древа, как странный звук отвлёк от мыслей. Рин замер, сливаясь с тенями лестницы — по старой привычке он шёл без светильника. В оконном проёме кто-то стоял. Освещённая лишь светом луны фигура шевельнулась, всматриваясь в тьму древа. Щёлкнул замок, и рама открылась. Пришелец скользнул внутрь. Рин вжался в стену, пропуская его мимо себя. Даже если бы перед этим ему не приснился сон с Ведьмой, всё равно этот незваный гость был бы в наивысшей степени подозрительным.

Дождавшись, когда между ним и незнакомцем будет хотя бы один лестничный пролёт, Рин двинулся следом. Он отчётливо слышал шаги пришельца, несмотря на то, что тот предусмотрительно надел сапоги с мягкой подошвой. И всё больше уверялся в том, что знает, кто идёт перед ним. Он уже неоднократно слышал эту походку. Да. Именно так, ошибки быть не может.

Пришелец поднялся на этаж со спальнями и в нерешительности замер, будто не зная, какая именно дверь ему нужна. Рин замер тоже, выжидая, что будет дальше. Постояв с минуту, гость осторожно приблизился к спальне баронета и замер, прислушиваясь. То, что он так хорошо знает планировку, неприятно удивляло. Ещё минута тишины, и пришелец приоткрыл дверь и скользнул внутрь. Рин, больше не скрываясь, рванул следом. Если Третий действительно спит, то первое, что он сделает, — прирежет незваного гостя и только потом начнёт разбираться, что к чему. Он успел как раз вовремя: тень склонилась над спящим баронетом, но больше ничего ещё не произошло.

— Линтакли, — позвал он.

— Рин? — удивлённо вскинулся пришелец, отпрянув от кровати.

— Что здесь происходит?! — подал голос проснувшийся Третий. К его чести, он успел сориентироваться, и нож из-под подушки доставать не стал. Вместо этого комнату залил тусклый свет ночника. — Вы кто такие?!

Линтакли переводила удивлённый взгляд с Рина на Сананси и никак не могла собраться с мыслями. А по тому взгляду, которым одарил Четвёртого Третий, стало понятно, что он больше не выглядит как виконт, а действительно сместился в образ слуги Ведьмы. Ситуация выходила преглупейшая. И как теперь выпутываться? Конечно, проще всего было физически устранить Линтакли. Четвёртый ещё помнил их тренировочные бои, но против него и Третьего ей не выстоять. Но кому тогда задать все интересующие его вопросы? Откуда она так хорошо знает расположение помещений в древе? Как смогла узнать его тогда на охоте? Как она вообще сюда попала? Ведь Роща Императора не то место, куда можно спокойно прийти посреди ночи. Да еще и не раскрыть себя при этом.

— Мой господин, — Четвёртый почтительно поклонился баронету и якобы испуганно зачастил: — Нижайше прошу прощения за беспокойство. Моя подруга не хотела доставлять вам неудобство, она случайно перепутала этажи. Я приму любое наказание, которое вы определите.

Баронет несколько мгновений сверлил взглядом сначала его, потом Линтакли, и наконец процедил:

— Я буду требовать, чтобы виконт выгнал тебя взашей. Даже месяца тут не работаешь, а уже девок водишь.

Четвёртый склонился ещё ниже. Теперь его спина была практически параллельна полу:

— Прошу простить меня, господин.

— Вон. И чтобы я вас больше не слышал.

Третий прекрасно играл сонного и яростного баронета — Четвёртый невольно восхитился. Вот что значит перевёртыш при своей памяти.

— Да, мой господин.

Четвёртый взглядом указал Линтакли на дверь, и им понадобилось всего несколько ударов сердца, чтобы убраться из спальни в коридор и тихо притворить за собой дверь. Бесцеремонно схватив секретаря за руку, он потащил её прочь уже известным маршрутом: вниз, вниз, до самой кухни. Линтакли покорно бежала следом. И только когда они оказались у слабо тлеющих очагов, он её отпустил.

— Ты что здесь делаешь? — гневно зашипел Рин. — Если бы тебя поймали Императорские гвардейцы, ты представляешь, что бы началось?!

— А ты что здесь делаешь?! — так же шипя, ответила Линтакли. — Ты хотя бы представляешь, что устроила госпожа, когда выяснилось, что тебя похитили?! Как ты здесь оказался?

Рин отошёл от девушки и закрыл лицо руками, сосредотачиваясь. Со стороны это выглядело, будто он пытается успокоиться. Сейчас он будет играть самую сложную роль, какую мог бы придумать.

— Так же, как и у госпожи: меня купил виконт, — пока в темноте они спускались по многочисленным лестницам, у Четвёртого было время подумать.

— Купил? — Лиантей от удивления задохнулась, но уже через мгновение пришла в себя и в ярости закружила по кухне. — Купил?! Да как он мог?! Почему тебя сразу же не вернули госпоже?!

— Тише, разбудишь кого-нибудь, — попытался утихомирить разбушевавшуюся гостью Рин и сразу же продолжил: — А как ты себе это представляешь?

— Ну, он бы пришёл… или прислал письмо… что её слугу продают… — Линтакли запнувшись остановилась. — Зачем ты ему вообще понадобился?

Интересно, сама Линтакли знает, что Рин не просто слуга или любовник, а перевёртыш? — в который раз задумался он.

— Две причины. Одна из них — для красоты, — Рин вздохнул и сел на табурет. Помедлив, девушка последовала его примеру. — Да и вообще, ты сама знаешь, какие слухи о нём ходят.

— Ты хочешь сказать, он тебя? — Линтакли не закончила вопрос, а Рин предпочёл многозначительно промолчать, хоть и имел в виду совсем другое. Но так даже интереснее: узнай Тиантей, она была бы в ярости, что кто-то чужой позарился на её любимую игрушку.

— Я спасу тебя, — твёрдо произнесла девушка. — Бежим. Прямо сейчас.

— Ты с ума сошла?!

— Почему нет? Госпожа здесь недалеко, буквально через два древа. В гостях у Эруидатте. Если мы доберёмся туда, то…

— Она знает, что я здесь? — перебил её Рин.

— Я не была уверенна, поэтому смолчала… — Линтакли прикусила губу, он ещё никогда не видел её такой растерянной. Обычно собранная и хладнокровная, сейчас она сама на себя не была похожа.

— Молю тебя. Не говори ей ничего.

— Ты хочешь остаться здесь? — и столько удивления было в её голосе.

— Да, — Рин вложил в одно это слово всю свою твёрдость, всю убедительность, какую только мог. — Прошу. Так будет лучше для всех.

— Но… разве тебе было плохо у неё?

Рин молчал, пристально глядя на неё. Линтакли не выдержала и отвела взгляд.

— Я лишь игрушка, — наконец тихо произнёс он. — Марионетка без собственной воли. Меня продают, похищают, перепродают. Виконт странный, да. И его друзья тоже. Да, я здесь всего несколько недель, но… Не знаю, — он вздохнул. — Может, дальше всё будет совсем иначе, но сейчас мне кажется… я чувствую, что у меня есть какая-то надежда. Что я смогу вырваться, обрести себя. Ты не представляешь, как это важно для меня. А Сананси… он говорит, что помнит меня. Может, он сможет помочь вернуть мне прошлое. Я хочу попробовать. — Он замолчал, будто не в силах продолжать.

— Так вот почему мне показалось, что Сананси двигается похоже на тебя, — так же тихо произнесла Линтакли, словно размышляя вслух. — Возможно, вы учились вместе… Ведь такого мастерства, как у тебя, не добьёшься праздными тренировками.

Она замолчала, а Рин внутренне возликовал: сама того не заметив, Линтакли развеяла его беспокойство о той встрече на охоте. Секретарь тем временем думала совсем о другом:

— Госпожа не могла всего этого дать тебе? Но как же быть?

— Я не смею просить тебя предать госпожу, — Рин слушал себя и удивлялся. Стоило ему крепче вжиться в маску, как правильные слова сами приходили на язык. Он даже не подозревал, что в нём кроется такой талант красноречия. Последняя фраза была произнесена таким тоном, что просто хотелось плакать. Конечно, он не смеет. Но если она всё же решит молчать об их встрече, он будет благодарен до конца жизни. Линтакли вновь поймала его взгляд и внимательно всмотрелась в лицо, будто решаясь на что-то.

— Хорошо, — наконец, произнесла она. — Пока что… пока что я не скажу ничего. Ты разобьёшь ей сердце, если вы встретитесь сейчас.

— Линтакли…

— Я это делаю ради неё, а не ради тебя, — она резко подняла руку, останавливая готового рассыпаться в благодарностях Рина. — Но я надеюсь, что ты ещё всё обдумаешь и вернёшься.

Они замолчали. Четвёртый мучительно размышлял, как бы так ненавязчиво узнать, как же она всё-таки сюда пробралась. Страх разоблачения отступил: ведь все пытаются найти самую естественную с их точки зрения причину тому, что они видят. Как там на самом деле — другой вопрос.

— Как она? — с лёгкой дрожью в голосе спросил Рин. Совсем не то, что его интересовало на самом деле.

— Очень переживает. Она действительно любит тебя, — Линтакли встала. — Я пойду. У меня не так уж и много времени.

— Постой, — Рин вскочил следом. — Скажи только, как ты сюда попала?

Линтакли подозрительно нахмурилась, но тут же успокоилась и кивнула, когда Страж продолжил:

— Если мне тоже понадобится… Если я захочу как-то передать весточку…

— Смотри, — она достала из-за пазухи небольшой матово-белый кулон. Он едва заметно светился в темноте. Точнее, не он сам, а какие-то странные маленькие точки внутри. Они почти не двигались, будто бы зависли в молочной глубине камня. — С его помощью я могу обойти почти любые патрули и ловушки. И найти почти любую цель, главное только сосредоточиться получше. Я не могу его отдать, но постараюсь достать для тебя такой же. Поэтому пока не вернусь, даже не пробуй ничего дикого. Госпожа с ума сойдёт, если с тобой что-нибудь случится.

Рин кивнул. Что же, хотя бы частично он узнал ответ.

— Ты меня с его помощью нашла? — уточнил он. Звучало наивно.

— Если бы всё было так просто, ты бы уже давно был дома, — поджала губы Линтакли. — Нет. Просто баронет Сананси… на сегодняшней охоте, — она помолчала, подбирая слова, не понимая, что уже всё равно всё выболтала. — Он двигался похоже на тебя. Госпожа не заметила, она не тренировалась с тобой почти каждый день. Мне показалось, что, возможно, он мог знать тебя в прошлом. И хотела спросить.

«Среди ночи?», — фыркнул про себя Страж, но не издал ни звука.

— А тут вдруг нашла тебя. Кстати, он ничего не говорил? Вы были знакомы раньше? Мне показалось, что у вас должен был быть общий учитель.

— Пока что с этим всё сложно, — вздохнул Рин. — Но как ты собираешься достать ещё один кулон, если не скажешь госпоже обо мне?

— У меня есть свои способы. Ладно. Я… рада, что ты в порядке, — Линтакли резко отвернулась и направилась к двери. Но Рин успел заметить румянец на её щеках.

— Тебя провести?

— Не стоит. Я справлюсь, — секретарь Ведьмы тихо прикрыла за собой дверь.

Убедившись, что она ушла тем же способом, что и приходила, Четвёртый поспешил к баронету. К его облегчению, никто из прислуги так и не проснулся. Третий сидел на кровати и нервно барабанил пальцами по одеялу.

— Ну наконец-то, — облегчённо вздохнул он, увидев входящего Рина.

— Помоги мне сменить облик, — с порога попросил Четвёртый.

— К чему такая спешка?

— Тебе не понравится то, что ты сейчас услышишь.

Третий слушал пересказ беседы с Линтакли, и его лицо всё сильнее вытягивалось.

— Я и не подозревал, что такая штука существует, — наконец произнёс он.

— Думаю, что она как-то завязана на внешность, ведь Линтакли пришла к тебе-баронету, хотя на охоте видела меня-баронета. — Четвёртый уже вновь был виконтом. Теперь, зная о существовании поискового артефакта, он вновь начал переживать о том, чтобы опять не попасться на глаза Тиантей. Вот так случайно перекинется во сне в Рина, а она как раз в этот момент будет его искать… Даже думать о таком не хотелось. — Будь я всё это время Рином, они бы вычислили меня в момент.

— Нужно доложить главе, — пробормотал Третий. — Его это не порадует… Ты уверен, что ей можно доверять?

— Нет. Но особого выбора у нас пока что не имеется.

Третий хмыкнул.

— Как тебя вообще угораздило перекинуться? Ты же не можешь?

— Сон приснился, — со вздохом признался Четвёртый. — Во сне и перекинулся.

— Забавно…

— Да уж.

— Ладно. Завтра шлём шефу письмо с просьбой о встрече. Может, завтра же к нему и попадём. Быстрее только со своими прядильщиками разберись.

Четвёртый кивнул и вышел. Если бы его, идущего из спальни баронета к себе, сейчас кто-нибудь увидел, тем для обсуждения было бы на месяц вперёд.

Страж в задумчивости рассматривал древо Эруидатте из укрытия. Белый великан был прекрасен: ни одного тёмного пятнышка на коре, густая золотая крона. Так выглядят древа могучих семей. В отличие от Тарилели, у Эруидатте древ было много. Конечно, то, что Тиантей была у них в гостях, могло быть чистой воды совпадением: госпожа Ведьма знатная и влиятельная особа, она вполне могла заглянуть с ночёвкой и к самому Императору. Наверное. Но то, что Эруидатте были одной из трёх семей с зелёными и белыми цветами на гербе… Почему-то Страж не верил в такие случайности. Для него ночной визит Линтакли оказался настоящим подарком, хоть Третий и ворчал, что её стоило бы просто прирезать, да и делу конец. Как жаль, что «прошлый» он не успел отправить отчёт о своей последней страже до того, как случилось несчастье. Теперь оставалось лишь собирать цепочку событий по крупицам. Это нужно было как Ордену, так и ему, пусть причины у них были для этого разные. Орден хотел знать, что за задание привело к таким последствиям: Лиестаней подозревал заговор против здравствующего Императора, иначе какой бы был смысл убивать исполнителя? Те, кто знал о том, как связаться с Орденом, чтобы сделать заказ, также знали, что в более надёжные руки они своё дело вряд ли смогли бы передать. Мотивы Стража же были более прозаичны: месть. Кто бы ни отобрал у него прошлое, хоть сам Лесной Дух, он за это поплатится.

Итак, что у него есть? Ведьма и Эруидатте. Они как-то связаны. Зная, как обычно при дворе соперники расправляются друг с другом и что чаще всего заказывают у Ведьмы, то можно смело предположить: это какой-то яд. Возникает два вопроса: почему из-за такой банальщины попытались избавиться от исполнителя; почему Тиантей оставила этого самого исполнителя себе. И третий напрашивается исходя из первых двух: уж не в личности ли жертвы дело? Если бы Страж действительно умер, его хватились бы не раньше лета, уж такая специфика работы. А без него, возможно, у агентов, расследующих убийство, не сложился бы какой-то важный кусок головоломки.

По всему выходило, что Лиестаней прав и они, скорее всего, имеют дело с покушением на Императора. Но к чему весь этот фарс, если Тиантей, не скрываясь, приезжает гостить в Рощу к Эруидатте? И если бы всё было действительно настолько серьёзно, она бы не оставила Стража в живых. Что-то не сходится. Очень серьёзно не сходится. Сейчас Четвёртый сам чувствовал себя агентом без куска головоломки. Точнее, даже наоборот, без всей головоломки, только с парой разрозненных кусочков. При этом без уверенности, что они вообще относятся к одному набору. Но как выяснить, кто именно его нанял и для чего? Не придешь же к Тиантей и не спросишь в лоб. Всё осложнялось ещё и тем, что интересующие его события произошли уже довольно давно и вряд ли можно рассчитывать, что кто-то из слуг вспомнит первый визит Стража. Да и о какой личине спрашивать? Может, он приходил в образе того, кто и так частый гость в древе, и ещё один его визит не привлёк внимания.

Правда, была одна мысль.

Вместе с Третьим они отправились в гильдию Лекарей, точнее, её архив.

— Агент Телалси, — махнул перед архивариусом корочкой с золотым листом Третий, кивнул в сторону Четвёртого: — Агент Шльяфту.

Четвёртый повторил жест с корочкой.

— Архивариус Дорини, — со скучающим видом ответил архивариус из-за своей конторки. Скользнул взглядом по их серой форме Императорского сыска. — Опять проводите дознание по делу?

— Так точно, господин архивариус.

— Дело, как обычно, засекречено?

— Как обычно, господин архивариус, — сухо улыбнулся Третий. — Документы на доступ к архиву, — он протянул папку.

— Присядьте здесь, я должен внести вас в журнал, — архивариус кивнул в сторону затёртого диванчика в углу приёмной и, развернув папку, углубился в изучение подписей, печатей и номеров приказов. Пятнадцать минут ожидания, и вот они уже идут за служителем вдоль пыльных стеллажей куда-то вглубь древа.

— Здесь начало того временного отрезка, что вам нужен, — сверившись с карточками, указал архивариус, — А здесь конец, — он похлопал рукой по другой полке. — Итого четырнадцать томов. Напоминаю: в архиве есть и пить запрещено, вам придётся выйти, а потом вернуться. Письменный стол перенесли из пятой секции в восьмую, ближе к выходу. Желаю удачи.

— Спасибо, господин архивариус.

Дорини коротко кивнул в ответ и ушёл обратно в приёмную.

— Ты часто здесь бываешь? — тихо поинтересовался Четвёртый у своего напарника.

— Я — нет. А вот агенты Телалси и Шльяфту — довольно часто. Эти семь томов твои, вон те — мои. Давай за дело, ненавижу архивную пыль.

— Эй, Шляфи, глянь сюда, — окликнул Третий Четвёртого, просматривающего свой пятый том. — Как думаешь, оно?

Под стандартной шапкой с датой происшествия и командой, выехавшей на вызов, было написано следующее:

«Возле древа Эруидатте, что в западном Критмизе, неопознанный мужчина упал на пешеходной части. Наблюдались кровотечение внешних слизистых, судороги, пена изо рта. Был облачён в форму внутренней стражи, но в древе Эруидатте своим признан не был. В тяжёлом состоянии доставлен в общую лесную больницу. Описание:

Рост: 3, 3/4 древка.

Комплекция: средняя, легкокостная.

Волосы: светло-русые.

Кожа: бледная, без высыпаний, с малым количеством пигментных пятен.

Глаза: голубые.

Черты лица: тонкие, классического абриса.

Отличительные признаки: нет.

При себе имел: тряпчатые перемётные сумы, пустые; деньги, семнадцать соленов и сорок шесть лунов, изъяты в пользу гильдии».

— Очень похоже, — кивнул Четвёртый, а про себя отметил, что это описание совсем не походит на него «обычного».

— Досматривай своё, я это пока скопирую, может, что интересное ещё попадётся.

Наконец с записями было покончено, и агенты, распрощавшись с архивариусом Дорини, выбрались на свежий воздух.

— Похоже на ролдарин, — заметил Третий, когда удостоверился, что рядом никого нет.

Многокомпонентный яд со сложной симптоматикой, нужна очень малая доза, чтобы смертельно отравиться, да и лего передаётся от одного живого существа к другому через слизистые, что большая редкость для ядов. И если, например, поцеловать отравленного, то вскоре можешь умереть и сам.

— Я думал, его запретили, — удивился Четвёртый.

— Как видишь, похоже, кто-то нарушил Императорский указ, — вздохнул Третий. — Не завидую тебе. И тому, кто использовал его на тебе.

Четвёртый промолчал. Даже хорошо, что он не помнил этой части своей жизни. Одного болевого синдрома, который вызывал ролдарин, было достаточно, чтобы умереть. Но странно, что лекари гильдии не определили яд, при том что Третий опознал его по простому описанию в книге Лекарей плюс тому, что у Четвёртого отшибло после него память. Хотя, с другой стороны, если они видели только часть симптомов — кто бы мог предположить, что непримечательному незнакомцу вкатили вещество, запрещённое ещё при прошлом Императоре?

— А кто из Эруидатте живёт в Критмизе?

— Его Сиятельный Перст, младший корень рода, Лиелимати. Но не припомню, чтобы он увлекался интригами. — Они уже стремительно неслись в общую лесную больницу. — Он больше по любовной линии промышляет и библиотеку эротической литературы собирает. Да и в иерархии наследования замыкает чуть ли не седьмой десяток.

Но Четвёртый уже не слышал, что говорит Третий. Перед глазами явственно встала библиотека. Запах старых книг, добротный диван и небольшой чайный столик рядом с ним. «Она проснулась и выглянула в окно. Сад встретил её росой, сияющей в лучах солнца…» — всплыли откуда-то из глубин памяти строки.

— Я вспомнил, — едва слышно прошептал Четвёртый.

— Что?

— Я вспомнил, что было перед тем, как я упал, — уже увереннее произнёс Четвёртый.

В этот момент они подъехали к древу учётных записей общей лесной больницы — аналога гильдийского архива — и завернули на служебную стоянку. Если они собирались продолжать поиски следов Четвёртого — это была следующая обязательная остановка, ведь бригада врачей отвезла его именно сюда.

— Меня нанимал Лиелимати. Съездить к Ведьме и забрать свёрток.

— И? — Казалось, Третий от нетерпения сейчас начнёт подпрыгивать прямо в экипаже. К счастью, никто не ехал им навстречу, иначе столкновения было бы не избежать.

— И всё. Я приехал, забрал, отвёз. Вышел, и уже за пределом ветвей меня накрыло, — Четвёртый запнулся. — Она меня поцеловала. Когда отдавала свёрток. Но ролдарином же нельзя отравить через поцелуй? Иначе она ведь тоже отравилась бы.

— Кто она? — опешил Третий.

— Ведьма. Когда я приехал к ней, она меня поцеловала.

— Ничего не понимаю, — вздохнул Третий, передавая мальчику-конюху вожжи.

Дежурный доктор быстро поднял записи о больных, поступавших в тот день. Корочка с золотым листом творила настоящие чудеса.

— Да, вот этот парень, которого вы ищете, — ткнул он в какую-то строчку в увесистом томе. — Поступил в тяжёлом состоянии в три часа после обеда. Без документов. Был определён в палату усиленной терапии.

— Мы бы хотели поговорить с ним, — произнёс Третий. — Не подскажете, где мы можем его найти?

— Секунду, — доктор поставил один том на полку и достал другой, из соседнего шкафа. Полистал, что-то разыскивая и время от времени водя пальцем по страницам. — К сожалению, вынужден сообщить вам, что он умер.

— Умер? — почти не удивился Четвёртый.

— Вот запись, — доктор ткнул в очередную неразборчивую строку. — Поскольку личность его не была установлена и никто из родственников и друзей не объявился, его передали в общий лесной морг, — он что-то черкнул на листочке и протянул Третьему. — Вот точные дата, время и смена, а также номер, под которым проходило тело, если это может вам помочь.

— Благодарю.

Больше им здесь было делать нечего.

Лиестаней какое-то время молчал. Четвёртый уже даже начал сомневаться, слушал ли он их вообще или был увлечён какими-то своими важными государственными мыслями, как вдруг глава Тайной службы поднял взгляд от столешницы и посмотрел Стражу в глаза:

— Ещё что-нибудь ты вспомнил?

— Нет.

Босс еле заметно вздохнул и опять опустил взгляд.

Стражу нравилось, что к главе нужно было обращаться без каких-либо титулов и уважительных приставок. «В целях безопасности», как гласило официальное объяснение, но все ведь и так знали, кто он такой.

— Опиши ещё раз свёрток, — приказал Лиестаней.

— Небольшой, приблизительно полдревка на треть древка и где-то четверть древка в высоту; прямоугольной формы, с округлыми краями. По весу… — Страж запнулся. Он помнил, что свёрток показался ему тяжёлым, но насколько? — Два или три стоуна. Я тогда ещё подумал, что то, что в нём лежало, похоже на бутылку вина.

Лиестаней прикоснулся к хрустальному колокольчику на столе и произнёс:

— Лиелимати Эруидатте ко мне на дознание, не привлекая лишнего внимания.

Убрал руку и посмотрел ещё раз на стражей. Выглядел он при этом донельзя мрачно.

— Я дам вам знать, что выяснится. Пока что узнайте, кто записал Четвёртого в мертвецы и как он умудрился попасть на торги вместо морга.

— Ух, он злой, — пробормотал Третий, вновь в образе агента Телалси, щёлкая семечки. Они сидели в засаде уже третий час и присматривались к приходящим и уходящим. В этой части клиники был свой небольшой морг — приземистое сооружение с толстыми каменными стенами, плоской крышей. Все залы были в полуподвале, и только административный корпус в невысоком, но очень широком древе с кучей засохших веток. Особой надежды, что они увидят что-нибудь интересное, не было. Нужно было придумать, как выйти на тех, кто подделал документы. То, что искать нужно здесь, было понятно: в общем лесном морге, как они и ожидали, о Четвёртом никаких записей не обнаружилось. Да и бригада, дежурившая в тот день и якобы вывезшая его, как оказалось, в морг вообще не ездила: об этом чётко говорили записи в их внутреннем журнале, и каждая подтверждалась неоспоримыми свидетельствами.

— Работа у него такая, быть злым, — кивнул Четвёртый, точнее, агент Шльяфту.

Постепенно смеркалось, и мыслей о том, что делать дальше, пока что не было никаких: к сожалению агентов, но совершенно предсказуемо, выяснилось, что запись о докторе, который признал Четвёртого мёртвым, пропала. Просто констатация смерти была в общем журнале, но кто её туда внёс…

— Интересно, тут неподалёку есть какая-нибудь приличная ночлежка?

— Хм… нужно поискать, — задумался Третий. — Я здесь только проездом был. Останься присматривать дальше, а я мотнусь по окрестностям. Поужинать тоже было бы неплохо.

Третий соскочил на землю, кутаясь в пальто. Ноги затекли, и пальцы в сапогах, кажется, замёрзли, несмотря на две пары шерстяных носков и овечью шкуру. Хорошо, что хотя бы ветра не было, иначе и заболеть недолго. Страж потоптался на месте, пытаясь разогнать по телу кровь, потом, плюнув, поспешил к конюшням, где они оставили лошадей.

Четвёртый с завистью посмотрел ему вслед и плотнее закутался в шкуру. Сидеть в беседке на древе было скучно и холодно. Да, со стороны их засада не была заметна, но только если не всматриваться. К счастью, в таком месте и в такое время года прохожих почти нет, только экипажи.

Не прошло и часа, как Третий вернулся. С довольным видом он забрался обратно в беседку и устроился рядом. От его одежды вкусно пахло пирогом с потрохами.

— Я снял нам комнату, — сообщил он и протянул резную деревяшку — при предъявлении её консьерж должен был выдать ключ. — Идёшь в ту сторону прямо, минут через десять увидишь старый мшаник. Это оно. Столовая у них прямо у корней, так что не промажешь. Ничего интересного?

— Не-а. Только труповозки. Ещё родственники приезжали за усопшим, но купцы, без герба.

— Ладно. Долго не задерживайся, одному скучно мёрзнуть.

Четвёртый хмыкнул в ответ и заторопился в указанном направлении. Вскоре и в самом деле появилось древнее древо, покрытое мхом по самую макушку. Название заведения фантазией не отличалось: над входом потёртая вывеска с витыми буквами под старину гласила «Мшаник», и ниже чуть более мелко «Комнаты и еда для вашего отдохновения». Страж толкнул дверь и очутился в небольшой приёмной. Совсем ещё юный парнишка за конторкой увлечённо читал какой-то роман и отвлёкся на посетителя только когда Страж молчаливо навис над ним.

— Чем могу помочь? — хрипло спросил он.

Страж молча протянул резную табличку.

— Ваша комната три пять два, — парнишка отвернулся к большой доске за его спиной, сплошь укрытой плотными рядами крючков с табличками и ключами. Судя по пустующим местам, здесь было совсем мало посетителей. Он положил ключ перед Стражем и теперь выжидающе смотрел, по-видимому, надеясь поскорее вернуться к чтению.

— Где я могу поесть?

— За той дверью, — консьерж указал Стражу за спину, — столовая. Там — он махнул направо, вглубь древа, — лестницы на этажи, к комнатам.

— Благодарю, — Страж направился в столовую. Закрывая за собой дверь, он оглянулся: парнишка уже опять с головой ушёл в книгу и забыл о посетителе. То, что нужно.

Зал, против его ожидания, был почти полон. С помощью служанки найдя свободное место, Четвёртый принялся за еду. Густой наваристый острый суп на кабаньих костях, жаркое и восхитительный пирог с потрошками, которым так аппетитно пропахла одежда Третьего. Горячее вино со специями было кисловатым, но сейчас Страж был готов простить многое.

— И что, когда везём в этот раз? — поинтересовался кто-то за соседним столом.

— Шеф говорит, через час после полуночи. Сторож как раз уйдёт спать, — откликнулся невидимый собеседник.

— Он всегда так говорит, и что? — это вступил в разговор третий, — И сторож никогда не спит. Опять на холоде торчать?

— Да расслабься. Я взял с собой горячий камень. Помнишь ту беседку в садике рядом со служебным входом? Там подождём.

Страж обратился в слух: уж не о той ли беседке они толкуют, где устроили засаду Третий с Четвёртым? Нужно срочно найти более безопасное место.

— В любом случае, нужно на месте быть вовремя, — произнёс первый, и они замолчали.

Теперь Страж ел неторопливо. Через несколько минут его ожидание было вознаграждено:

— И сколько на этот раз? — поинтересовался тот, кто захватил горячий камень.

— Двое, — ответил второй.

— Надеюсь, поприличнее, чем в прошлый раз, — проворчал первый, противник ожидания на свежем воздухе. — Скудл даже трёх сотен не дал.

Остальные согласно повздыхали и опять замолчали. Скудл — это, по-видимому, работорговец. Четвёртый украдкой посмотрел на своих соседей. Вполне прилично одетая троица, аккуратные, чистые. Таких легко принять за честных работников. Больше ничего подслушать не удалось: по-видимому, они вспомнили, пусть и поздно, что болтать о делах в общественных местах — занятие опасное.

— Ты чего так долго? — поприветствовал его Третий, когда Четвёртый забрался в беседку.

— Нужно сменить место, и побыстрее.

— Что-то нашёл?

— Можно и так сказать.

Всё вокруг было укрыто тьмой, и только вдали виднелись редкие огни окон больницы. Если бы не способности стражей, вряд ли они смогли бы рассмотреть двоих, спрятавшихся в беседке. Третий сообщник, похоже, где-то караулил с экипажем. Новое место для засады было не столь комфортным, но намного более удобным: ближе к больнице, так что в случае чего далеко бежать не пришлось бы. Наконец от подъезда два раза мигнул фонарь, и из беседки послышался шорох: две фигуры неуклюже спустились на землю и направились в разные стороны: один к больнице, второй куда-то в сторону конюшен. Третий и Четвёртый не двинулись с места: они ждали появления сообщников, работающих в больнице: безымянных больных ведь кто-то должен был принести?

Издали послышался цокот копыт. Третий тронул Четвёртого за плечо, и они быстрыми перебежками пробрались поближе к подъезду. То, что они собирались сейчас ввязаться в драку с как минимум пятью противниками, их нисколько не смущало.

И вот повозка подъехала. Из подъезда к ней заторопились четверо с носилками. С подводы спрыгнули ещё двое и принялись помогать грузить тела. Стражи переглянулись и бросились вперёд. Было важно напасть быстро и внезапно: они хотели взять живыми всех, чтобы их потом можно было допросить со всем тщанием. Понятное дело, что таинственный «шеф» не участвовал в погрузке, но подручные вполне могли бы его сдать. Драка закончилась, практически не начавшись. Стражи крепко связали оглушённых противников и погрузили в их же повозку. Больных тоже забрали с собой — не оставлять же их на улице в мороз — и покатили в Сыск. Вернуться в «Мшаник» им, похоже, сегодня была не судьба.

Четвёртый старался выглядеть бодро, но не был уверен, что у него это получается: бессонная ночь, проведённая на холоде, в конце концов дала о себе знать. Всё, чего он хотел, — лечь и не шевелиться. Третий выглядел получше, но как он чувствовал себя на самом деле, оставалось тайной.

Лиестаней по обыкновению рассматривал столешницу, о чём-то размышляя.

— Не сходится, — наконец произнёс он. И опять замолчал. Четвёртый хотел бы его поторопить, чтобы наконец вернуться в Гнездо и заснуть, но субординация не позволяла. — Ветка с Лиелимати зашла в тупик. Он действительно заказывал вино. Мы нашли бутылку.

«Какое-то особое вино, — недовольно подумал Четвёртый. — Раз его нужно было забирать у Ведьмы. И раз глава поверил, что это было именно оно».

— Сейчас группа выехала в больницу. По наводке ваших ребят. — Под «их ребятами» глава, конечно же, понимал шестёрку попавшихся неудачников. — Похоже, схема с продажей больных без родственников и друзей работает уже давно. Мне начинает казаться, что это действительно простое совпадение.

Лиестаней ещё помолчал.

— Но нужно выяснить, где тебя нашёл ролдарин.

— Может, это тоже было совпадение? — предложил Третий. — Мы считаем, что это ролдарин, так как судим по комплексу симптомов. Не стоит забывать, что Ведьма его обрабатывала зельями…

— Пока что мы будем исходить из того, что это ролдарин, — резко прервал его глава, и Страж послушно замолчал. — Яд проявляется через полчаса после того, как попадёт внутрь, и достигает пика активности через полтора. Нужно восстановить, что ты делал за полчаса до того, как упал, — Лиестаней посмотрел на Четвёртого.

— В это время я ехал от Ведьмы к Эруидатте, — ответил Страж. Эту часть своей прошлой жизни он теперь помнил. — Точнее… — он запнулся. — Думаю, я как раз был в конюшне, чтобы выезжать.

— Узнайте, что случилось с лошадью, — глава закрыл глаза. — Я хочу знать, отравилась ли она тоже. Ты помнишь что-нибудь о лошади?

— Да. Я брал её напрокат у «Митилаи и сыновей».

— К делу. Сегодня же отчитаетесь.

— М-м-м, минуту, — служащий открыл один том, проверил записи, другой том, пролистал и наконец в третьем нашёл нужную дату. — Вот, есть. Ласточка. Она пала. Такая печаль. Господин Ростари был нашим постоянным клиентом, но в тот раз не вернул лошадь, её привели коллекторы, и к ночи её не стало. Да, да, припоминаю, — служащий вздохнул. — И господин Ростари больше не появлялся. Мне тоже было бы стыдно попадаться на глаза после такого! А что он натворил?

— Это секретная информация, — отрезал агент Шльяфту. Служащий ему был неприятен: надо же, о лошади печётся, а даже тени мысли о том, что с господином Ростари тоже могло что-то случиться, у него не появилось. — Мы можем эксгумировать её тело?

— Нет, мы их сжигаем, — отозвался служащий.

— Благодарю за сотрудничество.

— Приходите ещё, — кисло напутствовали его в спину.

— Пала, — только и сказал он ожидающему у входа агенту Телалси. Они молча двинулись вверх по улице. Третий перестал хорохориться и теперь выглядел не лучше Четвёртого. Быстрее бы уже закончилась эта проклятая зима.

— Пала, значит, — повторил Лиестаней и потёр переносицу. — Ваши дальнейшие планы?

— Поспать, — откликнулся за них обоих Третий. Это дело ждало больше полугода, если они промедлят одну ночь — ничего страшного не случится. По крайней пока что. — Завтра посчитаем смертельную дозу и время действия для лошадей и сузим временной промежуток, когда её отравили. Потом займёмся восстановлением пути. Зная, где это произошло, сможем определиться, кто мог это сделать. Или же поймём, что перед нами очередной тупик. И, возможно, к этому времени что-нибудь прояснится со стороны больницы.

— Я бы ещё попробовал выяснить, как Ведьма узнала, где меня искать, — добавил Четвёртый. — Думаю, этот работорговец сможет дать какие-то зацепки.

— Звучит как разумный план, — кивнул глава. — Хорошо. На сегодня вы свободны. Завтра жду рапорт.

И только вернувшись в Гнездо в образе виконта и баронета, они смогли хоть немного расслабиться. Четвёртый чувствовал себя опустошённым: даже сытный горячий ужин не мог перебороть холод последней бессонной ночи. Хотелось спать, но одно воспоминание о Тиантей, пришедшей к нему во сне, сразу отбивало охоту отправиться на боковую, хотя Третий давно уже дрых без задних ног. Горячий камень в гостиной тихо потрескивал, бокал с хересом холодил ладонь. Страж погасил все светильники в гостиной и теперь сидел в темноте, лишь чуточку разбавленной лунным светом. Он медленно перебирал воспоминания и события последних дней, словно фасолинки в тряпичном мешке. Такое странное чувство, когда ты ещё не знаешь, откуда прибыл, но уже чётко видишь весь дальнейший путь. Обычно ведь наоборот: прошлое для тебя открыто, а будущее видится туманным и неопределённым.

Он вновь и вновь возвращался мыслями к Тиантей. К тому, как Линтакли говорила о ней в их последнюю встречу. Может ли быть, что Ведьма действительно его любит? Возможно ведь, что это не она подсыпала яд, а наоборот? Может, она узнала, что его отравили, и бросилась спасать? Страж сделал ещё один глоток. Такой вариант не стоит исключать, но надеяться, что именно он окажется правдой, было бы глупо. При этом непонятным остаётся момент, как она узнала, что он перевёртыш. Хотя… Страж тихо засмеялся внезапной мысли: может, она и не знала, пока однажды он не пришёл в себя и не убил одну служанку и не изуродовал другую. Может, глава прав, и там, где они видят страшную интригу, на самом деле имеет место лишь череда случайностей и нелепых совпадений.

Проснулся Страж от лёгкого звона: горничная пыталась неприметно прибрать на столе и случайно задела бокалы. Страж поморщился: вчера он так и заснул в гостиной, теперь всё тело ныло. Всё же изменяющиеся не приспособлены к тому, чтобы спать в креслах.

— Простите, господин, — засуетилась горничная, увидев, что он зашевелился. — Я не хотела вас побеспокоить.

— Ничего страшного, всё равно пора вставать, — Страж как бы невзначай провёл рукой по лицу. Да, он всё ещё выглядел, как виконт. Никаких спонтанных превращений. Это радовало. — Передай на кухню, что я буду завтракать у себя.

— Да, господин, — поклонилась горничная. Виконт потянулся, медленно встал и побрёл в спальню. Нужно было привести себя в порядок: кроме расследования Ордена у него были и «светсткие» дела, о которых не стоило забывать. На утро была назначена встреча с прядильщиками, а после обеда они с баронетом собирались посетить салон госпожи Ритулосси. И когда, спрашивается, заниматься делом?

Страж сидел, слушал прядильщиков и с каждым новым словом всё больше осознавал, что ничего не понимает. И дело было даже не в посетителях, а в нём: он не мог сосредоточиться ни на одной мысли. Стоило говорившему махнуть рукой или поправить манжет, слуге зайти в кабинет с чаем или даже просто случайно посмотреть в сторону окна, он расползался, как кисель. Мысли — даже не мысли, а какие-то невнятные ошмётки — рассыпались в разные стороны. Страж даже видел, как они закатываются под стулья и диваны. Наконец он принял решение:

— Господин Зидир, думаю, дальнейшее вам стоит обсудить с моим экономом. Рини вас проводит, — Страж потянулся к колокольчику.

— Господин виконт, с вами всё в порядке? — вдруг поинтересовался главный прядильщик.

— Нет. — К чему врать? Тем более что его состояние, должно быть, очень заметно. — Думаю, я простудился.

— В такую погоду немудрено, — кивнул прядильщик.

— Верно.

Слуга увёл гостей, и Страж остался один. Ещё немного посидев, он понял, что в целом его день уже закончился: даже гори сейчас древо, вряд ли он смог бы добраться до выхода, не говоря уж о каких-либо поездках. Собравшись с силами, он отправился на поиски баронета. К счастью, Третий нашёлся сразу же: он стоял возле спуска в приёмный зал и недовольно смотрел куда-то вниз. Четвёртый подошёл поближе: как он и ожидал, внимание баронета было приковано к группе прядильщиков, о чём-то оживлённо говорящих с экономом. Слуга, который их привёл, тоже стоял рядом и заинтересованно слушал.

— Сананси, нам нужно поменяться, — вместо приветствия произнёс виконт.

— Поменяться? Зачем? — баронет в задумчивости отвернулся от прядильщиков и посмотрел на своего напарника, — О, Духи, да ты выглядишь как мертвяк!

— По правде говоря, я и чувствую себя, как мертвяк, — вздохнул виконт. — Пойдём к тебе, — он протянул руку, и Третий с готовностью подхватил его. Ещё не хватало, чтобы Четвёртый упал посреди коридора.

— Что это с тобой? — встревоженно спросил баронет. — Неужели это тебя после прошедшей ночи так развезло?

— Кажется, да.

— Таблетки ты пьёшь?

— Конечно, — Четвёртый ещё слишком хорошо помнил, какой без них бывает зима для перевёртыша. — Прости, похоже, придётся тебе отдуваться у Ритулосси.

— Ничего страшного. Я позову Лекаря. Ты, главное, лежи.

— Спасибо.

Они медленно поднялись к спальням. К счастью, никто из слуг не попался им по дороге. Третий закрыл за собой дверь и помог Четвёртому раздеться, после чего уложил в свою кровать и тепло закутал одеялом. Четвёртый почувствовал, как превращение плавно меняет его тело. Заставил себя открыть глаза и увидел стоящего рядом виконта в одежде баронета.

— Как быстро ты всё же это делаешь, — пробормотал он. Изменение забрало последние силы, и Страж чувствовал, что сон вот-вот накроет его с головой.

— Ты тоже так умеешь, просто не помнишь, — улыбнулся виконт и начал быстро переодеваться.

Следующее, что увидел Страж, это слабо горящие светильники. На лес давно опустилась ночь, и всё древо спало глубоким сном. На столике возле горячего камня стоял бережно укрытый салфеткой поднос с едой. Четвёртый выпутался из одеяла и с интересом проверил, что ему досталось. Каша с курагой, кусок запечённого мяса и белый хлеб с травами. Отдельно стояла бутыль тёмного стекла, укрытая стёганым колпаком. Горячий сладкий чай с лимоном. Желудок заурчал от разлившегося по комнате запаха. Кто бы ни был его благодетель, порции он оставил порядочные, чтобы утолить голод даже вепрю. Молча поблагодарив его, Страж принялся за поздний ужин. Потом так же медленно, экономя каждое движение, сходил в ванную и опять свернулся под одеялом.

Разбудил его шорох юбок.

«Ох уж эти горничные, — недовольно подумал он. — Вечно заявляют, что не хотели разбудить, но хотя бы раз постарались бы вести себя тихо».

— Я вижу ты проснулся, — произнёс приятный грудной голос.

Страж с удивлением открыл глаза и увидел перед собой незнакомку. В бархатном платье тёмно-зелёного цвета с вышитыми поверху изумрудными листиками, под цвет её изумительных глаз. Из-под манжет и подола выбивались нежно-жёлтые кружева. Золотые волосы, уложенные в сложную причёску и увитые жемчужными нитями, переливались в скудном свете светильников. Будто бы какая-то царственная особа сошла с древних картин и теперь стояла перед его кроватью.

— Судя по выражению твоего лица, ты меня не помнишь, — незнакомка засмеялась. Казалось, где-то рядом урчит тигрица. Страж в ответ смог лишь глупо улыбнуться. — Третий предупреждал, но всё равно, это так забавно, прости.

— Привет, Шестая, — новый щелчок в голове, и теперь Страж точно знал, кто перед ним. Ещё один кто-то похожий на него, ещё один житель Гнезда. Можно сказать, член его маленькой семьи. — Не думал, что увижу тебя так скоро.

— Мне повезло закончить со своей стражей раньше ожидаемого, — она расправила юбки и села на край кровати. — Лекарь сказал, ты не рассчитал силы. Тебе нужно было медленнее вливаться в дела после возвращения.

— Прости.

— Передо мной не стоит извиняться, я только что приехала, так что и поволноваться не успела. Вернётся Третий, вот ему тебе придётся проиграть партии четыре в су-донг. А может, и больше.

Они засмеялись вдвоём. Как же он был рад её видеть! Он даже не знал, как сильно скучает по ней, пока не услышал её смех.

— Третий мне уже всё рассказал, — продолжила тем временем Шестая. — Похоже, Лиестаней отлучит тебя на какое-то время от расследования, пока не соберёшь обратно свои кости.

— Но кто тогда…

— Я же вернулась, так что справимся, — её глаза потемнели. — То, что произошло с тобой, — вызов и угроза нам всем. Я участвую наравне с тобой и Третьим. И каждый, кто вернётся в Гнездо, присоединится. Не думаю, что хоть кто-нибудь уйдёт в новую стражу, пока мы не распутаем это дело.

— Я…

— Т-с-с-с, — Шестая приложила палец к его губам. — Молчи. Скоро принесут завтрак. Не забудь выпить таблетку. Лекарь прописал солнечные ванны, только одевайся потеплее.

Она встала и поцеловала его в лоб. Как старшая сестра проверяет температуру у заболевшего брата.

— Ты должен поправиться как можно быстрее. Для этого тебе нужно сейчас отдыхать. Не волнуйся ни о чём. И когда Третий вернётся, мы обязательно зайдём обсудить новости.

— Спасибо, — Четвёртый улыбнулся.

— Не за что. Пойду переоденусь с дороги, — Шестая направилась к дверям, но на самом пороге повернулась и вновь посмотрела на Стража. — Какая она?

Четвёртый несколько секунд молчал, подбирая слова.

— Одинокая, — наконец, произнёс он.

Шестая кивнула, словно соглашаясь с какими-то своими мыслями, и вышла.

— Скудла расколоть было проще всего, — рассказывал Третий. В этот вечер они против обыкновения собрались не в гостиной, а в спальне баронета. Четвёртый валялся в кровати, Третий-виконт и Шестая — в облике вдовствующей баронессы Лиоди — расположились в креслах. — По его словам, Ведьма просто пришла и купила его. Он даже не знал, что она Ведьма.

— А доктора?

— Замешанным оказался управляющий больницей, — Третий отпил из своего бокала. — А это позор для всей Гильдии. Сейчас глава пытается всё решить малой кровью и при этом отстоять наши интересы, но не знаю, как у него выйдет. Покрывать такое безобразие он не будет, но громкий скандал никому на пользу не пойдёт. Если слухи разлетятся, даже боюсь представить, что тогда начнётся. Ну и разворошили мы улей. Сколько народу они так перековали в бесправных, я даже не представляю. И боюсь даже представить, сколько из них умерло после продажи, не имея возможности получить нормальную медицинскую помощь.

— Ты такой милый, — то ли с иронией, то ли искренне произнесла Шестая.

— Как бы то ни было, как она узнала, где меня искать? Никогда не поверю, что она просто случайно оказалась на торгах именно в тот день, да ещё и именно в том месте.

— И правильно сделаешь, — кивнул виконт. — Похоже, она знала, что тебя отравили, потому что отправилась в больницу. То ли служащий её узнал, то ли у неё там свои какие-то подвязки, но она добыла список всех больных, поступивших в тот день, и отправилась тебя забрать. Только тебя уже увезли в морг, да не довезли. Подозреваю, что она или её слуги побывали и там, но ничего не нашли. Только в отличие от нас она не стала сидеть в засаде, а отправилась прямиком к управляющему больницей и заявила, что проклянёт его, если ей тебя не отдадут. Её ведь не интересуют все эти хитросплетения, кто виноват, а кто нет. И ей повезло, что управляющий действительно знал, где тебя искать. Или ему повезло. Даже не знаю, что хуже: быть проклятым Ведьмой или попасть в застенок в Сыске.

— Осталось только разобраться с ядом, — в задумчивости пробормотал Четвёртый.

Значит, его действительно отравили у неё в конюшне. Но вот по её приказу или нет? Если да, то странно, что Тиантей вообще допустила, чтобы Четвёртого увезли. Он бы на её месте в таком случае с себя глаз не спускал и умыкнул при первой же возможности. И опять же: почему ролдарин? От пары капель этой дряни мрут даже лошади. Если бы она хотела оставить его в живых, но без памяти — существует масса других зелий.

— Жаль, что мы не можем просто пойти и спросить у неё, — кивнула Шестая.

— Ну отчего же, мы можем, — невесело улыбнулся Третий. — Только я не уверен, что хотел бы услышать её ответ. Точнее, то, в какой форме он прозвучит.

— А что глава сказал? Что дальше будем делать? — спросил баронет.

— Пока что ждём. Насколько я понимаю, он хочет подключить к делу Провидцев.

— Хм… — только и сказала Шестая.

Они замолчали.

— А Лекарь что сказал? — вдруг вспомнил Четвёртый. — Мне долго тут ещё валяться?

— Дней пятнадцать как минимум. А там, глядишь, и весна подоспеет, — Третий отставил бокал и потянулся. — Ладно, голубки, я спать. Завтра ещё расхлёбывать всю эту кашу с прядильщиками.

— Прядильщиками? Я что-то пропустила? — оживилась Шестая.

— Четвёртый решил наладить собственное производство пледов. Вот, теперь подыскиваем древо для мастерской, — Третий осуждающе покачал головой. — Будто виконту занять себя нечем.

— А по-моему, это прекрасная идея! Как раз в его духе, — улыбнулась баронесса. — А то мне кажется, что все уже начали забывать, почему его считают эксцентричным чудаком.

— Могу одолжить тебе его роль, — с готовностью предложил Третий, но Шестая лишь широко улыбнулась в ответ и поднялась со своего места:

— Спокойной ночи, Сананси, мне тоже пора. Тысяча и одно маленькое дело светской дамы не будут ждать, пока она сидит со знатными господами по спальням.

— Спокойной ночи.

Четвёртый Страж остался один. Голова была ватной, но почему-то не спалось. Он всё время возвращался мыслями к вопросу Шестой. Какая она, Тиантей? И верно ли он ответил? Неудержимо хотелось сейчас оказаться рядом с ней. Обнять. Погладить эти изумительные чёрные волосы. Одна мысль о том, что ее постель сейчас, может быть, греет какой-то другой мужчина, наполняла его непонятной тоской. Какое ему вообще дело до её любовников? Может, это какое-то очередное заклятие Ведьмы? Недаром же её все так боятся. И тут же в голове возникали слова Линтакли: «Я это делаю ради неё, а не ради тебя».

Пусть быстрее придёт весна. Пусть быстрее ему полегчает. И тогда они встретятся вновь, но он больше не будет безвольной игрушкой.

Страж проснулся резко, словно вынырнул из глубины. Чья-то прохладная ладонь лежала на его лбу. Он открыл глаза. Лекарь приветливо улыбнулся:

— Как спалось? Смотрю, тебе уже полегче.

На дворе стояло позднее утро. Какие-то птицы оглушительно гомонили в ветвях.

— Кажется, да. Что со мной было?

— Пока ты был у Ведьмы, ты слишком долго не принимал таблетки. Поэтому у тебя нет такого накопительного защитного эффекта, как у Третьего или любого другого из нас. К сожалению, я упустил это из виду.

— Теперь, пока зима не закончится, мне придётся всё время лежать?

— Не волнуйся — осталась всего пара недель. А там пойдёшь на поправку так быстро, что сам удивишься, — Лекарь порылся в своём саквояже и протянул Стражу зелёную бутылочку. — Держи, это особый рецепт. Пей вместо обычных. Они позволят тебе жить почти нормальной жизнью. Но учти: никаких нагрузок, никаких нервных потрясений и никаких засад. Быть дома к закату, есть только лёгкую пищу. И никакого алкоголя. Ты меня понял?

— Так точно, господин Лекарь.

Лекарь хмыкнул и начал собираться:

— Начинай приём с сегодняшнего дня. Заеду через пару дней на тебя посмотреть ещё раз.

Это были две самые тягучие недели, какие он помнил. Хотя помнил он по-прежнему не очень много. Линтакли так и не появилась. Во всяком случае, никто из них её не видел. Явных изменений по его делу тоже не было: по крайней мере об успехах Провидцев он пока что ничего не слышал.

Они стояли с баронетом Сананси в шатре и наблюдали, как подъезжают первые кареты гостей: начиналась очередная охота Лиестанея, которую нельзя пропустить. Скорее всего, сегодня он вновь увидит её. И она опять его не узнает. Как странно: пока Страж был Рином, он искал любых способов сбежать. Теперь же, на свободе, время от времени в нём вспыхивало непонятное желание вернуться.

— Ты нервничаешь, — украдкой произнёс баронет. — Прекрати дёргаться.

Виконт вздохнул и положил яблоко обратно на поднос.

— Думаешь о ней? — опять тихо спросил Третий.

Четвёртый склонил голову в ответ. Наверное, это можно было считать кивком.

— Если начнёшь крутить с ней шашни, я тебя побью. Подумай о тех, кому придётся отыгрывать виконта после тебя.

— Я помню, никаких любовных приключений, которые могли бы выйти боком остальным, — отозвался Четвёртый. — Просто… Что если она в этот раз меня узнает? Мы играем с огнём.

— Если ты не будешь нарываться, не узнает. Веди себя естественно.

Лиестаней сделал условный жест, и виконт с баронетом двинулись в его сторону поздороваться и поболтать о погоде.

— Скоро будет большой приём у Императора, — глава улыбнулся. — Надеюсь встретиться с вами там.

— Всенепременно. Баронесса уже заказала приличествующий случаю наряд, — улыбнулся в ответ Четвёртый. Он не понимал, зачем они ездят на все эти охоты, если с отчётом можно просто явиться в Сыск. Не лучше ли было сделать так, чтобы Лиелимати и Тарилели не пересекались в светской жизни, чтобы не привлекать лишнего внимания? Но это он так думал сейчас, без багажа воспоминаний. Наверняка для таких сложных многоходовок были свои причины.

— Ах, виконт, вы слишком балуете своих друзей, — засмеялся в ответ Лиестаней, хитро поблескивая глазами. — Поверьте мне, они не стоят таких трат.

Четвёртый засмеялся вместе с ним, но ничего не ответил. К ним подошёл один из новоприбывших гостей. Его лицо показалось Стражу смутно знакомым, но всех высокородных он ещё не успел запомнить. Они чинно раскланялись и виконт с баронетом направились к следующему столу. Третий неторопливо потягивал вино, и Четвёртый время от времени бросал на него завистливые взгляды. Он сам сейчас не отказался бы выпить, но наставления Лекаря приходилось соблюдать неукоснительно — слишком велик был страх вернуться в зимнюю хандру.

Наконец зазвучали горны, а чёрный экипаж госпожи Ведьмы так и не появился: похоже, в этот раз она решила не изводить несчастных животных. Гости умчались месить грязь, а небольшая компания старых знакомцев во главе с генералом села травить новые байки. Постепенно Четвёртый смог расслабиться и к возвращению охотников уже даже начал получать удовольствие от общения. К счастью, наступила пора уезжать. Только когда они с баронетом оказались одни в экипаже, он вдруг почувствовал, насколько до этого был напряжён. Медленно выдохнул и закрыл глаза.

— Нужно с тобой что-то делать, — словно читая его мысли, проворчал Третий. — Нервы ни к чёрту. Наверное, придётся всё же мне за виконта отдуваться дальше.

— Ты сам предложил, — насупился Четвёртый. Как будто бы он хотел быть виконтом! Управляющий Гнездом — слишком ответственный образ, чтобы так отдавать его только-только пришедшему в себя изменяющемуся.

— Ну, сглупил, — вздохнул Третий. — Мне казалось, ты так быстрее адаптируешься.

Они замолчали. За окном постепенно закончились поля и начался лес. Деревья стояли всё гуще, и скоро среди них уже начали попадаться древа. Страж с тоской наблюдал за спешащими куда-то пешеходами, за несущимися экипажами и неторопливыми телегами. Вон по одному из верхних уровней пробежала шумная стайка детей. Да, как-то они погорячились со всеми этими преображениями. Нужно было полегче с самого начала.

Лекарь покачал головой, закрывая саквояж. Вздохнул, ещё раз посмотрев на Четвёртого.

— Что-то тебе не легче, — произнёс он. Как будто бы Страж сам этого не чувствовал. Снег уже сошёл даже в самых тёмных уголках леса, птицы пели вовсю, и почки на деревьях были готовы взорваться первой зеленью. Тоска должна была уже отпустить, но тут к Четвёртому пришли ночные кошмары. Он просыпался от собственного крика, весь в поту и слезах. То ли память возвращалась к нему таким странным образом, то ли сказывалось напряжение последних дней, но если раньше, когда он ещё был Рином, к нему приходили обрывки сражений и разговоров, то теперь это больше походило на кровавое месиво. То он был заперт в горящем древе, не в силах выбраться, то плавал среди трупов в море крови и кишок. Говорят, во сне запахов не чувствуешь, но он начинал задыхаться от невероятной вони. Иногда его преследовали крики детей, полные боли.

Он попытался узнать у Третьего что-нибудь о своём прошлом, кроме того, о чём скудно говорилось в досье главы, но тот лишь пожал плечами в ответ:

— Мы не обсуждаем друг с другом работу, кроме общих дел. И прошлое тоже не обсуждаем. Я бы с радостью сказал тебе твоё настоящее имя, но не знаю его.

Лекарю же о своих снах ему говорить почему-то совсем не хотелось, хотя нужно было бы.

Боясь заснуть, Страж всё чаще выбирался из спальни в поисках развлечений. Иногда засиживался в библиотеке с книгой до самого рассвета. Иногда в ясные ночи поднимался на вершину и рассматривал небо или медитировал. Иногда выскальзывал наружу и бродил по окрестностям, благо Роща всегда была окутана мягким сиянием, а её аллеи не переставали восхищать.

И вот наступил официальный первый день весны — а с ним и приём у Императора, приуроченный к этому событию. Приглашён был весь цвет леса, а о грандиозности будущего праздника свидетельствовал размах подготовки. До последнего дня Четвёртый сомневался, пойдёт ли он, но слова Третьего подействовали отрезвляюще:

— Глава сказал, что ожидает увидеть тебя там. И ты сказал, что будешь «всенепременнейше». Так что неважно, как ты себя чувствуешь, хочешь или нет. Ты должен быть, и точка.

«Тем более что всё равно я буду там лишь баронетом, а не виконтом, — утешал себя Страж. — Баронету, к счастью, достаётся намного меньше внимания».

И вот этот вечер настал. Виконт с двумя друзьями, разодетые в лучшие наряды, погрузились в лучшую карету, запряжённую лучшими лошадьми. В этот день всё должно было быть именно лучшим. В подарок они везли новые пледы — собственного производства, с необычным способом плетения нити и удивительным узором. Лёгкие, яркие — возможно, вскоре они станут модной штукой и несколько улучшат официальное финансовое положение Тарилели.

Древо, как и в прошлый раз, когда Страж там был (сейчас казалось, что это было тысячу лет назад и не с ним) было украшено самым невероятным способом. Госпожа Ведьма, если это была она, превзошла сама себя. Но Страж словно не видел переливающихся светляков и волшебных фигур. Последние несколько ночей были особенно тяжёлыми, и сейчас всё, о чём он мог думать, — это как бы не подвести главу и виконта с баронессой. Он понимал, что отплясывать всю ночь не сможет, но хотя бы создать видимость веселья и участия было нужно.

Официальную часть баронет провёл в полудрёме, поэтому время пролетело почти незаметно. Он и не знал, что практически умеет спать стоя и с открытыми глазами. Когда начались развлечения, Страж быстро потерял спутников из виду — баронесса не пропускала ни одного танца, и её кавалеры, кажется, даже выстроились в очередь, чтобы урвать хотя бы кусочек её времени. Виконт от недостатка внимания тоже не страдал, и баронету пришлось какое-то время терпеть щебет стайки девиц, прежде чем удалось улизнуть к столам. Пить по-прежнему было нельзя, поэтому из развлечений оставалось только чревоугодие, пусть и ограниченное лишь «лёгкой» пищей. Час шёл за часом, музыка становилась всё громче, а танцующие пары всё разнузданнее. Страж почувствовал, что задыхается. Что было причиной — духота в зале или усталость, он не пытался выяснить. Внутренний сад, куда гостям можно было выходить развеяться, тоже был полон голосов. Почти на каждой лавочке, в каждой беседке прятались от посторонних взглядов хихикающие и обнимающиеся парочки. Нигде нельзя было найти укромного места, чтобы кому-нибудь не помешать. Наконец, устав от бесконечных плутаний по извивающимся дорожкам, он вышел на небольшую площадку у фонтана: из пастей многочисленных рыб в разные стороны били струи воды. Все четыре скамейки вокруг него, к удивлению баронета, пустовали. Не веря удаче, он сел на портик фонтана и с наслаждением вытянул гудящие ноги. Спину обдавали брызги, и шея сразу же покрылась мурашками. Страж намочил руку и потёр виски — от прохладного прикосновения головная боль немного отступила. Несколько минут он бездумно наслаждался журчанием воды, особо не задумываясь, почему здесь так пусто. Но вот из-за кустов появилась очередная парочка и направилась к одной из скамеек. «Вот и закончилось приятное уединение», — с сожалением подумал Страж… Но тут девушка тихо ойкнула, и они испуганно бросились прочь. Четвёртый несколько секунд удивлённо смотрел им вслед, а потом огляделся внимательнее. За струями фонтана на портике, точно так же, как и он, кто-то сидел. Оказывается, всё это время он был здесь не один? Кажется, впервые Страж оказался застигнутым врасплох. А что если это враг? Понятное дело, что в Императорском саду злодеям делать нечего, но всё равно чувство досады на самого себя не способствовало хорошему настроению.

Какое-то время он сидел, размышляя, имеет ли смысл посмотреть, кто там, или не обращать внимания и просто порадоваться такому удачному соседству. Вдруг до его слуха донёсся тихий всхлип. Если бы Страж специально не вслушивался, он бы не услышал его за мерным журчанием струй. Может, тоже уйти? Кто бы ни плакал с другой стороны фонтана, это не его дело. Четвёртый встал, сделал несколько шагов, но ещё один всхлип заставил его остановиться. И чем он лучше всех этих парочек в таком случае? Убегает точно так же, как и они. Он просто спросит, может ли чем-нибудь помочь. И сразу же уйдёт. Собрав волю в кулак, он развернулся и пошёл вокруг фонтана.

Это чёрное платье. Эти чёрные волосы, собранные в высокую причёску, и открывающие чужим взглядам тонкую белую шею и совершенной формы уши. Четвёртый непроизвольно сглотнул. Сам себя загнал в ловушку. Уйти. Нужно уйти. Немедленно. Пока не поздно. Но ноги уже несли его вперёд. Баронет Сананси сел рядом, но Тиантей не обратила на него ни малейшего внимания.

— Позвольте вызвать на дуэль того, кто посмел обидеть вас, — возможно, это были не лучшие слова утешения, но Четвёртый не знал других.

— Боюсь, это невозможно, — тихо ответила Тиантей. Грудь Рина словно стянул тугой обруч.

— Тогда, может быть, я могу сделать что-нибудь другое, что вас развеселит?

— Это самое необычное приглашение на танец, которое я когда-либо слышала, — пряча заплаканные глаза, вымученно улыбнулась Ведьма. — Но в этот раз я вынуждена отказать.

Рин промолчал, не зная, что ещё сказать — его только что вежливо попросили не вмешиваться. Вот теперь точно пора было уходить. Он со вздохом, полным сожаления, поднялся. Тиантей ждала, когда же он оставит её одну.

— Не смею навязывать вам своё присутствие. И я понимаю, что мои силы намного меньше ваших. Но поверьте, если я могу чем-нибудь…

— Вы очень милы, — прервала его сбивчивую речь Ведьма. — Но я даже не помню вашего имени.

— Я бароне…

— Не стоит. Не делайте того, о чём потом будете жалеть. Идите, ваши друзья ждут вас.

Он церемонно поклонился и, печатая шаг, пошёл в сторону древа. Никто не ждал его. И виконт, и баронесса были заняты своими делами, а Лиестаней давно уже уехал. Сананси какое-то время размышлял, насколько некрасиво будет оставить на балу Тарилели и Лиоди, но понял, что ни минуты больше не может находиться здесь. С трудом пробившись к виконту, он сообщил, что уезжает. Третий зло посмотрел в ответ. «Предатель», — говорил его взгляд.

— Не смею тебя задерживать, — только и сказал виконт. Его тоже утомляли подобные вечера, но держался он много лучше Четвёртого.

Гнездо встретило его тишиной, покоем и одиночеством: только привратник попался ему на пути. Поднявшись в комнаты баронета, Четвёртый, не раздеваясь, рухнул на кровать. Хотелось просто исчезнуть и перестать чувствовать. Он дерево. Просто дерево. Ветви тянутся к небу. Корни уходят глубоко под землю, куда не проникнет ни один луч света. Он стоит недвижим много сотен лет. Пусть дождь, град и снег бьют его, пусть ветер хлещет, а солнце жжёт. Он непоколебим.

Медленно, медленно, по капле, по песчинке он провалился в сон.

Кто-то тронул его за плечо. Не задумываясь, что он делает, Страж резко выбросил руку вперёд и вверх. Кто-то сдавленно захрипел и покатился по полу. Четвёртый часто заморгал, сбрасывая сонливость. Рядом с кроватью скорчилась от боли Линтакли. Надо же, в последнее время он даже думать забыл о ней. Хорошо, что ударил без ножа.

— Опять ты?! — Страж вовремя вспомнил, что сейчас он баронет Сананси.

— Я приношу глубочайшие извинения, — если слышно прошептала секретарь Ведьмы, с трудом дыша.

— Что в этот раз? — недовольно поинтересовался он. Но в голове навязчиво билась мысль: если она пришла — неужели принесла?! — Если ты опять к своему дружку, то его здесь больше нет.

— Я… — наконец, Линтакли совладала с собой и смогла сесть. — А где он?

— В безопасном месте, — баронет скривился. — Я не одобряю твоей дурной привычки лазать по чужим древам без спросу, но ради вашей великой любви я так и быть, соглашусь передать ему пару слов. Можешь написать письмо, я подожду.

То, как вытянулось её лицо, доставило ему массу удовольствия. Оказывается, выбить Линтакли из равновесия намного проще, чем он думал. Наконец она кивнула.

— Письменные принадлежности там, — он указал в сторону стола.

Секретарь Ведьмы закончила писать и протянула баронету конверт вместе маленьким мешочком чёрного бархата.

— Вы обещаете, что передадите всё ему? — насколько могла сурово спросила она.

— Если вы мне не верите, то почему всё ещё здесь? — в тон ей ответил Страж. Линтакли сжала губы, словно сдерживаясь, чтобы не сказать какую-то колкость. Хотя, возможно, так и было.

— Не смею больше вас отвлекать, — она встала и церемонно поклонилась.

— Постой, если он захочет тебе что-нибудь ответить?

— Он сам меня найдёт, — секретарь вышла. Страж рассудил, что в целом она сама найдёт выход. Подождав ещё немного, он заглянул в мешочек. Да, матово-белый кулон еле заметно мерцал, словно внутри него клубился туман. Четвёртый развернул письмо.

«Рин.

Кулон, как я обещала. Чтобы увидеть цель, просто сосредоточься на ней. Помни о нашем разговоре, она ждёт тебя.

Линтакли»

Четвёртый хмыкнул и убрал кулон обратно в мешочек. Хотелось опробовать его прямо сейчас, но что если к нему добавлены ещё какие-либо следящие заклятия? Страж ведьмовства не знал вовсе и лишний раз рисковать не хотел. Конечно, существовала опасность, что Провидцы, заполучив в руки такую вещичку, больше не вернут её. Но рисковать и, возможно, носить у себя на груди ядовитую змею?

Он не слышал, как вернулись Третий и Шестая. Возможно, они ещё и не возвращались вовсе. Страж решил позавтракать у себя и не спускаться к общему столу: новость с кулоном подождёт, и даже если виконт и баронесса уже приехали, вряд ли в такое раннее время они найдут в себе силы для еды.

Настроение было удивительно хорошим, будто метания последних дней касались не Четвёртого, а кого-то другого. Заняться было совершенно нечем, библиотека и тренировочный зал надоели окончательно, и немного поразмыслив, баронет решил взять лошадь и немного покататься. Благо, погода стояла просто отличная. Наконец-то пришла весна. Даже воздух теперь пах иначе.

Корочка шла неторопливым шагом, позволяя седоку расслабленно думать о ерунде и глазеть по сторонам: на дороге лишь время от времени попадались встречные экипажи, и даже несмотря на улиточью скорость, баронета никто не обгонял. Пешеходов почти не было, если не считать некоторых совсем уж припозднившихся гуляк, и только уборщики шуршали мусором, приводя лес в порядок после ночного буйства. Начало весны было самым главным праздником года и всегда отмечалось с невероятным размахом. Неудивительно, что сейчас все, кто мог себе это позволить, спали. Кажется, где-то здесь недалеко было большое озеро? Страж видел его пару раз, когда они проезжали мимо по делам, но прогуляться по его берегам возможности пока что не представлялось. Почему бы не сделать это сейчас? Он повернул направо, съезжая с главной дороги. Немного попетляв, он выехал к самому берегу. Лёгкий ветерок время от времени наводил рябь на воду и шуршал камышом и рогозом.

Четвёртый спрыгнул на землю и, чавкая размокшей землёй, подошёл к воде. Едва заметно пахло тиной. Здесь тишина леса ощущалась особенно сильно. Казалось, вокруг на многие полёты стрелы нет ни одной живой души, хоть несколько дней иди — ни одного жилого древа не встретишь. Корочка, почуяв свободу, отошла немного в сторону и принялась щипать прошлогоднюю траву, выискивая свежие ростки. Баронет встал у самой кромки, так, что вода лизала носки его сапог, и глубоко вдохнул. Хотелось крикнуть, чтобы эхо разнеслось над всем озером и ещё долго звонко отскакивало от берегов.

Вдруг странный звук отвлёк его от благостных мыслей: на грани слышимости звякал колокольчик. Раз. Пауза. Ещё раз. Пауза. Ещё раз. Будто кто-то медленно ведёт похоронную процессию. Но откуда этому звуку взяться здесь? Страж огляделся, но ничего подозрительного не увидел. Тем более что, когда он начинал шевелиться, звук пропадал, заглушаемый шорохом его собственной одежды. Наверное, где-то далеко действительно в первый день весны кого-то хоронят, а сюда просто долетают отголоски. Страж перестал озираться, и тут же колокольчик зазвучал вновь. Теперь Четвёртый уже не мог спокойно слушать шуршание волн и трав: его одолевала тревога. Это было еще более странным — причин, как таковых, не было.

Оставив Корочку пастись на берегу он начал осторожно пробираться туда, откуда, по его мнению, доносился звук. Приходилось всё время останавливаться и прислушиваться, но колокольчик не умолкал, отбивая ритм. Неожиданно прибрежные заросли закончились, и Страж буквально вывалился на небольшую полянку, со всех сторон окружённую старыми дубами. В её центре спиной к нему стояла маленькая девочка в воздушном белом платье. Распущенные серебристые волосы, похожие на паутинки, развевались в воздухе, хотя ветра почти не было. Новый взмах рукой, и Страж опять услышал звон. Но тут он споткнулся, а когда восстановил равновесие, то поляна уже была пуста. Четвёртый озадаченно осмотрелся: он не слышал, чтобы девочка убегала, но куда же она делась, да так быстро? Он ведь отвёл от неё взгляд меньше чем на секунду. Может, это Дух леса? Говорят, иногда они являются смертным, когда хотят что-нибудь сообщить.

И тут все потерянные воспоминания вернулись. Вся его жизнь в одночасье предстала перед внутренним взором. Страж рухнул на колени и закричал, но из горла вырвался лишь тихий хрип. Казалось, на самом деле из него вырывают жилы, выкручивают конечности. Он плакал и задыхался от боли, невероятная тяжесть не давала даже шёпотом позвать на помощь. Сколько это длилось, он не понял. Может, мгновения, может, несколько часов. Но когда он открыл глаза и вновь смог видеть, то всё ещё лежал на той же полянке. Рядом по-прежнему никого не было. Он с трудом поднялся и шатаясь побрёл к озеру. Нужно было найти Корочку. Его мутило, всё перед глазами плыло, но он заставлял себя идти вперёд. Если он забудется здесь, то вряд ли его быстро найдут, тем более в первый день весны. А чем грозило переохлаждение, он помнил слишком хорошо. Да даже будь он простым смертным — ночь на улице в это время года могла оказаться самоубийственным развлечением. Лошадь, к счастью, оказалась на месте. Взобравшись на неё с третьей или четвёртой попытки, он тронул поводья.

— Давай, Корочка, — прошептал он ей в ухо. — Поехали, родная. Отвези меня в Гнездо.

Все силы уходили на то, чтобы удержаться в седле и не рухнуть в грязь. Но вот они выехали на главную дорогу, вот уже почти вплотную подобрались к Роще. В голове постепенно начало проясняться. Кровь перестала оглушающими молотами стучать в висках, позволяя думать. То, что только что произошло, иначе как чудом назвать было нельзя. Но заново осознавая себя, Страж всё больше убеждался, что вернее было бы назвать это проклятием.

Время после потери памяти теперь казалось чем-то невероятным. Удивительной сказкой, которая никогда не могла с ним случиться. Лёгкость, в которой он жил вместе с Ведьмой, гармония, которая виделась ему в Ордене и Гнезде, — их он пронесёт с собой до конца жизни. Прежний он никогда не мог достичь такого спокойствия духа, да и нынешний он тоже вряд ли когда-либо вновь сможет испытать эти чувства. Кошмары, посещавшие его по ночам, действительно были воспоминаниями. Как и обрывки битв, которые ему удалось вспомнить ещё у Тиантей.

Что самое удивительное: интуиция вновь не подвела его. Он действительно не был Четвёртым Стражем. Настоящий Страж умер несколько лет назад — он позаботился об этом. Перед этим рассказав в муках всё, что было необходимо знать, чтобы занять место другого перевёртыша. И теперь он играл его роль так же, как они все вместе играли роль Тарилели. Скорлупа внутри скорлупы. Страж остерегался произносить своё настоящее имя даже в мыслях. Все вокруг опасались это делать. Но если Страж предпочитал как можно плотнее сжиться со своей маской, не желая быть раскрытым, остальные его именем пугали детей.

Это было даже забавно: жить под носом заклятого врага. Посещать его балы и званые вечера, прикрываться верной службой и даже приносить ему реальную пользу. Всё ради того, чтобы подобраться поближе. И ударить, когда никто не будет ждать. Страж сжал кулаки. Так долго идти к цели и чуть всего не лишиться, даже не осознав этого. Но откуда здесь, среди зажравшихся бурдюков, мог найтись кто-то с ролдарином? И нужно решить, что делать теперь с воспоминаниями: в Ордене не принято трепаться о прошлом даже между друзьями. Но если он заявит, что память вернулась, то они непременно начнут вспоминать и обсуждать какие-то события из их общего прошлого. И тогда его обман откроется. Ведь он никогда не обучался в местной школе изменяющихся. Никогда не приносил присяги их напыщенному Императору. Лучшей стратегией было молчать о случившемся и при необходимости якобы вспоминать обрывками — так же, как это уже случалось несколько раз. Они же верили тогда, поверят и сейчас. Разве что с Лиестанеем нужно оставаться предельно осторожным: этот старый лис намного хитрее, чем могло показаться. И кулон теперь тоже останется его маленькой тайной.

И вновь началась рутина. Дни, похожие один на другой. Праздно шатающиеся Третий и Шестая. Никаких подвижек в деле с ядом: никто не хотел ехать к Ведьме, все считали это излишне опасным. Но в то же время других путей выяснить, что же произошло, не было. Пока же Третий и Четвёртый получили награды за случайно раскрытое дело с общей лесной больницей. Когда почти половина весны прошла, он понял, что пора что-то менять, иначе он сойдёт с ума от скуки.