Хоффман стоял в кабинете, лицом к окну, глядя, как дождь волнами набегает на стекла.
Неслышно вошел Хропп и остановился в ожидании.
— Как твои успехи с этим новым слугой, Квоке? — спросил Хоффман, не оборачиваясь.
— Успехов нет, — ответил Хропп. — Может быть, он почуял опасность. Затаился.
— Значит, его поведение безупречно?
Хропп выдавил из себя звук, отдаленно напоминающий мычание, что следовало понимать как знак согласия.
— Тем лучше… По всей видимости, в ближайшее время его поведение не изменится, и ты можешь заняться другим делом.
Хропп настороженно вытянул шею.
— Тебе ни о чем не говорит фамилия Лаупгейм?
— Нет, хозяин.
— Это литературный критик, в прошлом очень известный человек, сейчас он спился и живет подачками. Он уже стар. Так стар, что может умереть в любую минуту. Нужно ему помочь…
У Хроппа глаза полезли из орбит и отвисла челюсть.
— Это так серьезно, хозяин? — наконец прохрипел он.
— Он живет совершенно один, в какой-то конуре. А ты, насколько я знаю, способен много выпить и не быть пьяным…
Хропп помялся.
— Да, хозяин.
Хоффман повернулся к нему и взглянул ему прямо в глаза.
— Хорошо. Ступай и сделай, что нужно.
Хропп переминался с ноги на ногу.
— Это очень плохая игра, хозяин… — выдавил он.
— Я понимаю, Хропп. Я еще никогда не просил тебя о такой услуге. Но из-за этого проклятого Лаупгейма мы можем погибнуть.
— Это плохая игра… — повторил Хропп и задумался.