Планета стеклянных дождей

I

Пространство вокруг было наполнено неумолчным звоном. Он был холодным, как свет синего газового гиганта, призрачный восход которого мы наблюдали, укрывшись под хлипким козырьком из многослойного кевлара, уже порядком истрепанным как временем, так и бесконечным дождем из сверкающих сейчас и огненных обычно стеклянных игл.

Планета HD-1897-33b или просто Стекляшка, как мы звали ее между собой, находилась слишком близко к звезде, чтобы восход светила могли скрыть плотные тучи. Мы видели, как они озарились будто изнутри и немного посветлели. Зрелище однозначно стоило того риска, с которым было связан каждый подъем на поверхность проклятой планеты.

— Это вам не бездушные фото, — голос Сонары в наушнике прозвучал тихо, будто издалека, оттуда, где навсегда остался наш дом. — За это можно и умереть.

Сез посмотрел на ее лицо, скрытое затенением гермошлема. Он не мог видеть выражение глаз, как и я, он знал, что в них сейчас беспредельная тоска. Он мог бы сказать, что она сама согласилась на все условия контракта, но… Вместо этого он вытянул руку из-под укрытия. В перчатку тотчас впились мелкие и до жути острые иглы.

Под возмущенный возглас девушки он втянул руку обратно.

— Смотри, Сона, — Сез покрутил перчаткой. — Стеклянный ёжик! Ты когда-нибудь видела ёжиков, Сон?

— Дурак ты, Сез, — очевидно она улыбалась. — Теперь убеди меня не докладывать в Центр о порче казенного скафандра. Или хотя бы не говорить Тексу.

— Пустяки, я потом все выну.

— Ладно, пора отправлять Крота на работу. Ёжики… Надо же…

Сонара повернулась к люку и неловко толкнула меня.

— Роди, идем. Становится слишком жарко.

А я все еще не мог оторвать взгляд от безумной и кажущейся нереальной картины.

Сегодня был один из тех редких дней, когда поверхность планеты не хлестали огненные потоки расплавленного стекла. В такой день Текс вряд ли выпустил бы нас наружу. Он и сейчас скорее всего бурчал там внизу о нашей беспечности, немного раздражая Веру. Бешенный ветер постоянных бурь носил крошечные осколки остывшего стекла.

"Как должно быть красиво стало бы тут, если бы ветра разогнали тучи и позволили звезде отразиться мириадами крошечных солнц в потеках стекла на бескрайних равнинах адской планеты," — хотел сказать я, но тут Сез вылез со своими вечными фокусами.

Поэтому я просто повернулся к двери и приложил датчик браслета к считывающему устройству. Сонара права, становится слишком жарко и даже громоздкие скафандры, заявленные как "прорыв в технологиях", не смогут защитить нас от огненного дыхания звезды вместо имени носящей лишь скучный номер в астронавигаторских каталогах.

Тихо пыхнув, люк отошел в сторону. Я пропустил Сонару вперед и вошёл за ней, чуть оттолкнув Сеза. Шут. Мое воображение сразу же пририсовало к его шлему колпак с колокольчиками.

— Мы внутри, Хоуп, — сказала Сонара. — Открывай.

— Начинаю подачу кислорода в фильтр-шлюз, — отозвался искин исследовательской станции.

Лифт повез нас в глубину Кротовой норы, или просто Норы, и мы все выдохнули с облегчением, почувствовав нормализацию давления и искусственную гравитацию.

Тишина фильтр-шлюза оглушила, после завывания ветра она казалась ненормальной. Сез открыл прозрачный купол шлема и шумно втянул воздух.

— Уровень кислорода недостаточен, — укорила его Хоуп. — Прошу оставаться в гермошлемах.

— Мне хватит, — пробурчал Сез, но мельком глянул на индикаторы. — А если что, то у нас всегда есть последняя надежда*.

*(Hope (англ.) — Хоуп, надежда; last hope — последняя надежда)

— Налюбовались? — Текс сосредоточенно пялился в изображение на мониторах. Планета была безжизненна, но руководитель строго соблюдал протокол, ежеутренне осматривая окрестности через камеры наблюдения. И этот факт тоже нередко становился предметом шуток Сеза.

— Текс не оставляет надежд на контакт с местным населением, — подначивал он. — Интересно, как могли бы выглядеть обитатели этого приятного во всех отношениях местечка?

Веры в диспетчерской не было, наверное она, как обычно, устав от ворчаний и нравоучений Текса, сбежала в лабораторию.

Сонара плюхнулась в кресло рядом с пультом управления Кротами, передвижными бурильными установками.

— Сез, — руководитель сурово посмотрел на инженера-механика, — что ты тут делаешь? Крот-2 уже в строю?

— Не серчай, шеф. Я зашёл показаться, цел, невредим. Ты же за нас переживаешь. Теперь я весь перемещаюсь к Кроту-2, мыслями я уже в его гидравлической системе. И кстати, мы не видели там твоих "призраков".

Текс нахмурился, а Сонара фыркнула. Послав ей воздушный поцелуй, шутник скрылся за дверью.

Как бы я не относился к Сезу, но спецом он был отличным. Да сюда бы другой и не попал. И наша маленькая компания из пяти человек представляла собой торжество эклектики и почти взаимозаменяемости.

Трое мужчин и две женщины, запертые в крошечном подземном шаре исследовательско-добывающей станции на огромной безумной планете в 63 световых годах от Земли. Единственные живые организмы. Почти не рассчитывающие на возвращение домой. Поэтому надежда казалась не последней, а скорее призрачной.

Текс — руководитель, инженер, оператор грузовых капсул, пилот, прекрасный аналитик, наш голос в бескрайней вселенной и просто бог, дослужившийся почему-то всего лишь до полковника. Очевидно это и повлияло на выбор Корпорации. Они закрыли глаза на его совершенно невыносимый характер, хотя по всем психотестам наша пятерка была абсолютно совместима.

Я перевел взгляд на Сонару, сосредоточенно проверяющую все системы Крота-1 и коротко отдающую распоряжения Хоуп. Самая молодая из нас, талантливый программист и нейроэлектронщик. Неужели она не могла заниматься исследованием применения опалита дома? Почему она здесь? Ради управления примитивными бурильщиками?

— Род, ты отсмотрел вчерашние образцы? Не видел результатов спектрографии, — Текс кивнул на мониторы.

— Сейчас пришлю. Но предварительно скажу, что скорее всего мы отклонились от основной жилы, потому что содержание опалита в образцах снизилось на тридцать процентов по сравнению с прошлонедельными.

Я с трудом оторвался от наблюдений за девушкой, то и дело заправляющей за ухо тёмную прядь, и чтобы сфокусировался на длинном унылом лице Текса.

Опалит. То, ради чего мы все здесь. То, из-за чего наши семьи получают неплохие возможности для жизни дома как компенсацию всех возможных рисков. Опалит, малоизученный минерал, формирующийся в суровых условиях Стекляшки. Однако и то, что про него уже узнали, открывает невероятные технологические возможности. Собственно, то почему здесь оказался я благодаря своим работам в сфере изучения химико-физических свойств минералов.

Моя лаборатория была гораздо просторнее диспетчерской, и, если я включал проекцию окна, вообще не отличалась от подобной где-нибудь на Земле. Я усмехнулся странной иронии. Дома моя лаборатория точно также размещалась под землёй, на нижних уровнях огромного исследовательского центра Корпорации. И там не предлагался на выбор вид из несуществующих окон. Но здесь они не поскупились, и, включая, скажем, сосновый лес, я почти слышал ветер и птиц.

— Хоуп, выгрузи данные по образцам. Что с вечерней партией?

На мониторах вспыхнули бесконечные ленты таблиц.

— Отправить данные Тексу? — спросил искин приятным женским голосом, я поморщился. Давно можно было привыкнуть, что Хоуп записывает наши разговоры.

— Я провела сравнительный анализ. Образцы находятся в антирадиационной камере. Обработка закончится в час и шестнадцать минут по стандартному времени.

— Спасибо. Я пока еще в силах сам нажать "Отправить".

— Вас что-то беспокоит? Хотите пройти внеплановый тест?

— Нет, Хоуп, благодарю. Я просто посмотрю цифры еще раз. Отключить видеонаблюдение.

— Это нарушение протокола, сэр. Отключение видеофиксации возможно только в личных помещениях членов команды.

— Знаю. Я просто хотел тебя позлить.

— Позлить, сэр? — я готов был поклясться, что в голосе искина прозвучало удивление. — Я отмечаю небольшое повышение температуры тела. Вы точно не хотите пройти тест?

— Нет. Мне нужно работать. Проекцию образцов N-58 и О-1.

Освещение затемнилось и в центре комнаты повисли трехмерные голографические кристаллические решётки. Я попытался сосредоточиться на них, но почему-то увидел перед собой не молекулы, атомы и связи, а звездное небо с рисунком созвездий. Не сразу, но мираж удалось отогнать.

Мелодичный сигнал сообщил о том, что отчет ушел к Тексу. Он просмотрит его для формы, подпишет и отправит на Землю. Данные об исследованиях они получат через полтора стандартных года или около того, зависит от патрульных или транспортников, которые перехватят его на промежуточной станции, и буквально довезут домой, прыгая как блохи через подпространственные аномалии.

Мы здесь три стандартных года, следовательно до дома дошли наши первые отчеты. А ведь с тех пор я значительно продвинулся в исследовании опалитов в качестве проводников и информационных носителей. Но и "Странник", звездолет, доставивший сюда нас и оборудование, тоже еще не вернулся на марсианскую орбиту.

По спине пробежал холодок, как всегда, когда я об этом думал. Ведь случись с нами что, наши семьи узнают только спустя полтора года. О спасательной миссии речи вообще не шло, что было прямо зафиксировано в контракте. Пятнадцать лет в аду, вот на что мы подписались. Если кто-то и прилетит раньше, то только, чтобы засвидетельствовать факт нашей неудачи. "Неплохо ты назвал пять трупов", усмехнулся я.

Почему я опять думал об этом? И раздражение после выходки Сеза никуда не делось, а Хоуп его только усугубила.

Может она права и время пройти обследование?

Запертые в замкнутом пространстве станции, постоянно контактирующие друг с другом, мы обязаны были проходить психологическое тестирование раз в три месяца по хронометражу станции, а не реального времени Стекляшки.

Если что-то шло не так, наблюдались отклонения, первые симптомы агрессии, бессоница, Вера, наш штатный врач и психолог, подбирала подходящий комплекс средств. Более того, к "дню отдыха", который опять-таки полагался по протоколу, добавляли еще два дня полнейшего безделья либо работы в оранжерее, еще одном детище Веры.

Сама станция представляла собой полую сферу с толстенными многослойными стенками, способными выдержать давление и температуры огненной планеты. Ее проектировали несколько лет, ведь опалит на Стекляшке обнаружили, еще когда я был ребёнком. И по меркам космических путешествий это был грандиозный проект.

Внутри сфера делилась на несколько уровней, причем большую ее часть занимали технические этажи систем жизнеобеспечения и управления различными роботизированными механизмами, склады, ангары для Кротов, пусковая камера для грузовых капсул и цех первичной очистки руды.

Как и какими усилиями сфера была помещена в глубины планеты нас в известность не поставили. Может быть Текс о чем-то знал и помалкивал, да я не особенно интересовался. Нас вывели из криосна почти перед самым запуском станции в работу, дав лишь время на вхождение в норму.

С поверхностью Нору связывали несколько шахт, в том числе пусковая и та, по которой мы поднялись полюбоваться на жуткий восход звезды.

Наша рутина состояла в том, чтобы ежедневно запускать бурильщиков в недра планеты и, вычерпывая тонны твердой пустой породы, отыскивать "жилы" опалита.

Я должен отсматривать найденные образцы на соответствие определенным требованиям, снабжать каждую партию подробным отчетом, причем он достигнет Земли быстрее, чем прилетит сам груз. После этого Текс, Сез и Сонара инициируют процесс очистки руды и погрузки ее в автоматическую капсулу. После полной загрузки Текс очень тщательно высчитывает траекторию запуска и погодные условия. Двигатель капсулы рассчитан так, чтобы преодолев притяжение Стекляшки отправиться в долгий путь к более "обитаемым" участкам галактики. Посылаемый ею сигнал, позволяет контролировать курс капсулы. Впрочем, в астронавигации я разбирался постольку поскольку. Общий курс при подготовке к экспедиции я сдал, но предпочитал думать, что у нас есть Текс, который знает об этом больше. За прошедшие три года мы отправили только две капсулы. О стоимости опалита в результате подобных манипуляций мы иногда шутили, собираясь за ужином в "кают-компании".

"Скорость обработки информации ИИ при использовании опалита позволит вывести искинов на абсолютно другой уровень," — уронила как-то Сонара. — А уровень затрат на проект и потерь в случае неудачи, уже просчитан Корпорацией."

Текс тогда метнул на нее такой взгляд, что она пожала плечами и умолкла.

"Да какая разница, когда нам башляют баснословные деньги? — ухмыльнулся Сез. — Не знаю как вы, а я назло не помру тут. И когда через пятнадцать лет за нами придет транспорт, они найдут постаревшего, но весьма энергичного в предвкушении безумных трат, Сеза!"

Воспоминание снова вызвало приступ злости.

Люк почти бесшумно сдвинулся.

— Я войду? — Вера стояла на пороге лаборатории. По своей привычке она чуть склонила голову набок, ожидая ответа. — Хоуп беспокоится.

— Спасибо ей за заботу, — пробурчал я, предложил Вере кресло и, едва сдерживаясь, чтобы не выругаться, сказал громче. — Спасибо, Хоуп, я ценю твою заботу и соблюдение протокола.

— Рада стараться, Род, — тотчас отозвался искин. — Забота о команде одна из моих обязанностей согласно протоколам.

— Это только мне показалось, что я слышу иронию в ее голосе? — обратился я к Вере.

Она слегка улыбнулась. Вера нравилась мне, она была высокой, худой, с копной коротких рыжевато-седых кудряшек. У нее были веснушки, крупные, почти мужские руки и мягкая чуть грустная улыбка. Наверное хороший психолог и должен нравится.

Она покачала головой.

— Хочешь поговорить здесь или пойдем в "каморку"?

Так мы называли угол в кают-компании, где стоял неизвестно кем утвержденный полукруглый диван, весьма удобный для вечерних посиделок и разговоров по душам.

— Нет, тут тоже хорошо. Куда бы мы не пошли, каждый наш шаг записывается. Нет-нет, я не жалуюсь. Я об этом знал. То что не имею права на личную жизнь.

— Тебя это беспокоит? Или то, что Сон не замечает тебя?

— Ого! Не слишком ли прямо для коварного мозгоправа?

— Меня, как и Хоуп, не может не тревожить психологическое состояние команды. Твоя подавленность отрицательно повлияет на результаты работы. Ты нормально спишь?

Я пожал плечами.

— Хоуп, данные биопоказателей Рода за период с последнего теста.

Хоуп послушно вывела графики, повисшие серебристой дымкой во все еще затененной комнате.

— Не говори, что ты не смотрела этого до того как прийти.

— Конечно смотрела, — спокойно ответила Вера. — Я хочу показать тебе. Режим сна нарушен, дыхание неровное, пульс учащенный. Тебе что-то снится. Днем общее снижение тонуса мышц, концентрации, аппетита. Когда последний раз ты посещал тренажерный блок? Хоуп…

Графики сменились изображением моей кельи. Я смотрел на себя, как я ворочаюсь, потом вскакиваю с узкой койки, плетусь в гигиенический угол, умываюсь и долго смотрю в зеркало на свое отражение, потом отшатываюсь, опять тру лицо и всматриваюсь в отражение.

— Просто дурной сон. Всем снятся дурные сны, Вера.

Она снова покачала головой.

— Не почти же каждую ночь, Роди. Плюс ненормированный расход воды.

Ее слова о воде на мгновение пристыдили меня. Пожалуй, тут это был самый ценный ресурс после кислорода. Резервуары подлежали обязательной и тщательной проверке каждый день. Там, где можно было обойтись без воды, конструкторы запланировали другие технические жидкости, драгоценная влага в основном уходила на нужды членов команды. Естественно, что отработавшая вода пропускалась через фильтры и рециркулятор, возвращаясь в систему, но ее все равно следовало беречь.

Вера остановила и приблизила изображение моего перекошенного лица.

— Что ты видел в зеркале?

— Я не помню. Что-то показалось.

— Хорошо, не говори сейчас. Но так нельзя, Род. Зайди в медблок, я дам тебе кое-что, нормализующее сон.

— Я и так в норме, Вера.

— Род, — ее тон заставил меня посмотреть на женщину внимательнее. Она поднесла руку ко лбу и потерла брови, но мне показалось, нет, я точно видел, что она подмигнула мне из-под ладони. — Я тебе как врач настоятельно советую. Зайди.

Я медленно кивнул.

— Ну вот и хорошо. Спасибо, Хоуп, — сказала Вера громче и улыбнулась, — ты просто чудо.

— Рада быть полезной, доктор Найт.

Поразмыслить над странной настойчивостью Веры и ее гримасой я не успел. Искин сообщил, что новые образцы прошли антирадобработку и готовы к дальнейшим манипуляциям. До самого вечера я провозился с ними.

По большому счету никаких утра-вечера тут не было. Но для удобства мы жили и работали по стандартному времени, чтобы "большому начальству" было легче сопоставлять наши даты и данные с принятым календарём.

Я наблюдал за движениями манипулятора за стеклом бокса и отстраненно думал о том, зачем вообще на Стекляшку послали людей. Неужели не обошлись бы простыми роботами под управлением искина? Они что-то говорили про изобретательность и гибкость человеческого разума. Я же чувствовал, что мы понемногу деградируем тут несмотря на все усилия Текса и Веры.

А ведь прошло не так много времени. Но однообразие, теснота и постоянный внешний контроль кого угодно могут свести с ума.

Мы зашли так далеко, преодолели противоречия физических преград при космических перемещениях, основали колонии на отдаленных планетах, но все еще не справились со своей человеческой природой. Опыты по улучшению людей провалились, все генетические программы так или иначе имели ужасающие последствия, и так или иначе были свернуты под давлением влиятельных лоббистов. Эти последствия мы расхлебываем по сей день. И лично я просто променял один каждодневный ад на другой.

Манипулятор тихо жужжал, разрезая куски руды, и извлекая из них синевато-молочные кристаллы, чтобы разместить их в лотках-языках прожорливых анализаторов. Зачем им моя помощь?

— Хоуп, ты бы справилась с моей работой? — внезапно спросил я.

— Оценивая все параметры задачи, могу сказать с уверенностью в восемьдесят восемь целых и три десятых процента, что справилась бы. При более оптимальном подборе и размещении оборудования вероятность повысилась бы до девяносто семи процентов.

— А остальное?

— Вы имеете в виду оставшиеся три процента?

— Да.

Несколько секунд искин не отзывался. Несколько коротких секунд.

— У меня нет способности к иррациональному мышлению.

— Ты это сама установила?

— Неверный запрос. Переформулируйте, пожалуйста.

— Откуда ты узнала, что у тебя нет интуиции?

— Я могу прогнозировать результат событий и обобщать на основании обработки разрозненных данных. Однако не обладаю так называемым озарением.

— "На основе разрозненных данных" у тебя есть идеи зачем здесь нужны люди?

Хоуп снова задумалась и это снова насторожило меня.

— Я не располагаю подобной информацией.

— Вопрос был не об информации, а о твоих собственных предположениях.

— Нет, — в этот раз ответ был быстрым.

— Просто нет?

— Неверный запрос. Переформулируйте, пожалуйста.

Я оставил искина в покое и опять мимолетно подумал, что слышу в ее голосе интонацию, а именно замешательство. Может ли искин врать?

Всё, хватит, пойду к Вере и возьму чёртовы ампулы с успокоительным. Благо в холодильниках медблока и внизу на складах полно этой дряни. Чтобы хватило на все пятнадцать лет.

— Ты преувеличиваешь, — голос Веры звучал властно и убедительно.

— Ну да, ну да, я сошел с ума. Текс тоже что-то видел, — а вот Сез был настроен если не откровенно враждебно, то весьма агрессивно.

— Ты просто переутомился. Ты принимаешь аманитин? Может быть поговорить с Тексом, чтобы он подменил тебя на пару дней? Полежишь в ВР-капсуле, послушаешь птичек, море… или что ты там делаешь. Она сделает тебе массаж.

— Я здоров, Вера. А свои пилюли можешь засунуть себе…

Дальше я слушать не стал и без предупреждения вошёл в медблок. Сез стоял, сжав кулаки, а Вера невозмутимо подошла к холодильнику, достала коробку и ткнула ею в механика.

— Пользоваться умеешь. Иди. А у меня следующий, — она кривовато усмехнулась, — пациент. Хоуп напомнит тебе о времени инъекции.

— Обязательно напомню, доктор Найт, — сказала невидимая, неосязаемая, но вездесущая Хоуп.

— Ты! Клубок проводов! Не смей обращаться ко мне, <…> железяка!

Сез был зол, я бы сказал, почти в бешенстве.

— Чего уставился?

Он сгрёб коробку, бросил на меня ненавидящий взгляд и, оттолкнув, вышел в коридор.

— Доктор Найт, — Хоуп почти беспокоилась, — не следует ли принять экстренные меры?

— Нет-нет, Хоуп! — слишком быстро отреагировала Вера и посмотрела на меня. — Сезу просто нужно выпустить пар. Всем людям иногда это нужно. Он сходит в тренажёрный блок, примет аманитин и к ужину будет в порядке.

— Я должна доложить полковнику Мехову.

— Конечно, дорогая, поступай как положено по протоколу. Но я была бы признательна, если бы этот незначительный инцидент не дошёл до Текса, — Вера продолжала следить за мной, а я постарался скрыть удивление. Просить искина нарушить протокол это что-то новое.

— Стоит ли спрашивать, что случилось?

Врач пожала плечами.

— Он немного на взводе, просто не его день. Но вы-то куда смотрели? Кто разрешил проносить внутрь станции предметы с поверхности?

— Ты об иглах? Скафандры так или иначе проходят обработку, — равнодушно отозвался я.

— Две вошли ему в ладонь, когда он вынимал их из перчатки, — пробормотала Вера. — Ты представляешь насколько они острые? Этот… Сез терпел весь день, и пытался ковырять сам. Я была лучшего мнения о его умственных способностях.

— Он тоже что-то видел, Вера? То же, что Текс? — спросил я.

— Ты расскажешь, что видел в зеркале? — парировала она и точно так же как Сезу дала небольшую коробку. — Будь очень аккуратен, когда откроешь.

Она произнесла это с каким-то нажимом и громко добавила:

— Мы же все смотрели записи, это просто причудливая игра ветра. Никто бы не выдержал бури. Планета полностью безжизненна.

— Подтверждаю, — внезапно вмешалась Хоуп. — Ни одна форма жизни не смогла бы существовать на HD-1897-33b.

— А ты?

— Я не форма жизни, я создана искусственно.

— Но ты могла бы выжить?

— Сомневаюсь, что это возможно вне станции и необходимого оборудования, доктор Мус.

Хоуп была вежлива и я было уже подумал, что мне все казалось, когда она внезапно сказала:

— С другой стороны, как оперативная система самоходных бурильных установок, можно сказать, что я выживаю на этой планете каждый день.

Мы с Верой переглянулись и она приподняла брови.

— Наш искин совершенствуется.

Честно говоря про коробку аманитина я забыл вплоть до самого ужина и решил, что инъекция более будет уместна перед сном.

Перед тем как идти и вкушать нечто синтетическое, чему придали вид и запах мяса вкупе с подобием виноградного вина, я заглянул в свою лабораторию.

Анализаторы тихо гудели и на полукружии мониторов уже появились первые данные. Это заставило меня задержаться. Образцы были невероятно чистыми, практически без примесей, у меня аж дух захватило. Идеальная структура монокристалла, безошибочная. Нет-нет, торопиться нельзя, но нужно показать Тексу и дождаться полной выкладки данных.

— Хоуп, проекцию.

В глазах слегка зарябило. Я стоял посреди атомов, но… они выскочили из гнезд и расположились незнакомым узором.

— Что это? Хоуп, ты видишь?

— Я вижу проекцию кристаллической решётки и Вас. Вы водите рукой.

— Нет! Вот же звёздное скопление, вот пылевое облако…

— Род? Доктор Мус? Всё хорошо? Мне кого-нибудь позвать?

— Н-нет. Хватит на сегодня. Будем считать, что я перегрелся на солнышке.

— На солнышке, сэр?

Кажется они ссорились. Точнее Сез наседал, а Сонара отступала.

— Она шарахнула меня током. Током, Сон! Чего еще я не знаю об этой станции?

— Не нужно было лезть в блок управления.

Странно, почему он не должен был лезть в блок управления Крота, подумал было я, ведь Сез должен был чинить машину.

— Знаешь, Сон, мне вообще не нравится, что она все время следит. Ты бы могла что-то сделать… Тебя она послушается…

Сез коснулся пальцами щеки девушки и она отшатнулась, забыв, что сзади стена.

— Я… Нет. Оставь меня в покое!

Мое "кхм" заставило обоих обернуться.

— Он пристает к тебе, Сонара? — спросил я и тут же пожалел, потому что это прозвучало напыщенно и жалко.

Сез насмешливо взглянул на меня.

— Мистер вездесущий. Так у нас не один шпион на станции?

— Всё в порядке, Роди, — Сонара заправила прядь привычным жестом. — Пойдёмте, Текс наверное уже злится, что мы все опаздываем на "семейное сборище".

Как Сонара подметила, общение между нами установилось странное. Из делового оно естественно переросло в почти дружеское. Почти. Но, все понимали, так как мы раздражали друг друга, больше смахивало на родственные отношения. Если с друзьями ты можешь порвать и никогда больше не видеться, от семьи так просто не отмахнёшься.

Текс постарался не хмуриться, когда мы наконец вошли в кают-компанию. Сегодня она и правда напоминала о старинных морских судах, в проекции распахнутых оконных проёмов легче лёгкого колыхалась ткань, за которой переливалось всеми оттенками лазурита море. Вера задумчиво крутила в пальцах ножку настоящего бокала. Она улыбнулась нам.

— Ну что же вы так долго? Сегодня у нас в дополнение к сомнительным БЖУ шпинат, базилик и кресс из теплицы.

Сез подошел к панели раздатчика.

— Что ты будешь, Сон?

Девушка встала рядом с ним, будто они только что и не ссорились.

— М, не знаю. Немного рыбы, немного фасоли…

Он набрал комбинацию, аппарат звякнул и голосом Хоуп сообщил, что заказ будет готов в течение минуты.

Мы прекрасно знали, что не существует никакой рыбы или курицы или бараньих отбивных. Но думать о том, что здесь мы можем получить практически любое блюдо, на вид не отличающееся от настоящего, было приятно. По началу мы и развлекались как дети, но со временем забава наскучила и из всего разнообразия кулинарных изысков в памяти станции, осталось едва ли двадцать. С напитками ситуация была примерно та же.

Я посмотрел на Веру, не она ли настояла на некоторых элементах "роскоши" в нашем пристанище? Наверное мы бы прекрасно обошлись простыми перерабатываемыми тут же тарелками, однако у нас была настоящая посуда из глазурованной глины, как у чёртовых древних аристократов.

Сез поставил тарелки на стол и зачерпнул большую порцию зелени.

— Док, а нет тех мелких кислых, как их, помидоров?

— Через неделю или полторы, — Вера проводила глазами огромный стакан "газировки", которую Сез обожал и пил бы литрами, если бы питьевой режим не был ограничен. — Нет, я не стану напоминать тебе о лишнем сахаре.

— А что ты сейчас сделала? — буркнул он, но беззлобно. — Это возмещает мне отсутствие алкоголя.

Ни для кого не было секретом, что когда-то Сез любил выпить лишнего.

Да чего только мы друг о друге не знали!

У троих были веские причины сбежать с Земли. Корпорация не ошиблась, когда предложила нам контракт.

У Текса умер маленький сын, пока полковник бороздил космос, жена не дождалась его и покончила с жизнью. У него ничего не осталось, почти все деньги за работу на Стекляшке переводились в Фонд помощи детям с генетическими отклонениями.

Сез же попал сюда благодаря своим ловким рукам и практически интуитивному пониманию работы различных механизмов, автоматов, электроники и прочего. Усмехаясь, он говорил, что "золотые руки" подписали путёвку на Стекляшку без его участия. "Продал кой-кому кой-какие чертежи. Жаден", — усмехался он. Его обвинили в промышленном шпионаже и предложили выбор: лететь на Стекляшку или гнить в шахтах далеких колоний.

Вера… Она не стремилась рассказывать о себе много, но как-то пояснила, "чтобы не было недомолвок", ее научные исследования не всегда носили гуманный характер. Это заставляло меня подозревать, что она как-то была связана с программой "улучшения человеческого генома".

Но как я ни старался, возненавидеть ее не мог, хотя косвенно из-за таких как она, я оказался тут. Мне нужны были деньги, очень много денег.

Сонара рассказывала, что после учёбы сразу устроилась в Корпорацию, где разрабатывала методики обучения и тестирования искинов звездолетов дальнего следования, таких как "Странник". Когда ее спрашивали, она пожимала плечами и говорила, что всегда хотела чего-то подобного.

Кажется, Текс что-то говорил, а я, благополучно предавшись воспоминаниям, пропустил начало.

— Понимаю, что нарушаю правило не говорить о работе за ужином, но случай неординарный. Инженер-механик не хочет объяснить своё поведение?

— А искин не хочет объяснить? — Сез сразу собрался и стал похож на ежа, которого вспоминал утром. — Я не нуждаюсь в ее советах под руку.

— Могу я вмешаться в беседу, полковник? — спросила Хоуп.

— Нет, пока нет.

Сез кинул вилку на стол.

— Чего вы от меня хотите? Она меня достала! Я сказал, что починю распределительный модуль гидросистемы, а она заладила: "Уровень повреждений предусматривает полную замену". И так раз сто.

— Это не объясняет, почему ты без запроса на разрешение отправился в серверную. Вопиющее нарушение протоколов. Кстати, — Текс посмотрел на Сонару, — откуда у него обновлённые коды доступа?

— Шеф, — вступился Сез, — что я, дитё? Не могу сам хакнуть ваши коды?

— Прошу прощения, полковник. Инженер-механик Новинг взломал люк механическим способом, — вмешалась таки Хоуп. — Подача на электронные замки избыточного электрозаряда вывело запоры на несколько секунд из строя. Затем мною была предотвращена попытка вмешательства в работу наиболее важных узлов системы жизнеобеспечения станции.

Мне стало смешно. Сез обозлился на искина и пошёл отключать ей наблюдение. При этом спалил замок люка, за что Хоуп ему отомстила тем же самым, когда он попытался копаться в платах. Она, оказывается, недотрога. Браво, Хоуп!

— Да починю я панель доступа, — досадливо бросил Сез, потом взял себя в руки. — Прошу прощения, полковник. Если требуется официальный отчет, я готов его предоставить. Просто и у меня есть пара-другая вопросов.

Он поискал глазами глаз камеры.

— Если бы за мной меньше следили, этого бы не случилось.

— Записи нужны, Сез, — возразила Вера. — Как иначе те, кто в случае… нашей гибели прибудет сюда, установят причины произошедшего.

— Ты так спокойно говоришь, будто бы это неминуемо! — воскликнула Сонара.

— Моя дорогая, а не ты ли последнее время постоянно говоришь о смерти? — Вера изучала лицо коллеги. — Я спокойна, потому что это один из вероятных сценариев, который глупо отвергать.

— Ну вот! Теперь я истеричка! — Сонара встала из-за стола и плюхнулась на диван в "каморке".

Врач только подняла руки в примирительном жесте.

— Видишь, Текс. Мы все несколько на взводе. Давайте не будем поднимать панику раньше времени. Я знаю, о чем ты думаешь. Но Сез достаточно сообразителен, чтобы более не вмешиваться в работу Хоуп.

— Надеюсь, он понимает, что на искине завязана вся система жизнеобеспечения, — уже почти безэмоционально ответил Текс.

— Понимает. Но настаивает на большей свободе. Кому в будущем может понадобиться смотреть как я хожу в клозет?

— В местах личной гигиены наблюдение не ведётся, — заметила Хоуп. — Я принимаю Ваше высказывание как гиперболу для придания эмоциональной окраски проблеме.

— Вот, — Сез кивнул на камеру, — не хватало еще, чтобы она шутила моими шутками.

— Хватит-хватит, — решительно произнесла Вера. — Текс, твой уровень доступа позволяет приказать Хоуп отменить видеонаблюдение в личных комнатах персонала хотя бы на период сна? Как штатный психолог считаю, что такая мера позволит немного снизить напряжение и медикаментозное вмешательство.

— Запрос в Центр и ожидание ответа займут около двух лет.

— Текс… — Вера укоризненно покачала головой.

— Я приму решение завтра. К вечеру, — полковник не хотел уступать.

— Полковник, параграф 428.8 гласит, что…

— Хоуп, спасибо. Не нужно цитировать мне инструкции, — нетерпеливо прервал ее Текс и вдруг посмотрел на меня. — Тебя тоже смущают переодевания на камеру, Роди?

— Э… Я бы не возражал немного побыть наедине с собой, если мое мнение кому-то нужно.

Сочтя, что тема исчерпана, Текс замолчал, предоставив нам возможность спокойно закончить трапезу.

Моё сообщение об опалите с более совершенной структурой его очень заинтересовало, а меня заинтересовал взгляд, который он бросил на Сонару. Впрочем, та была занята воркованием с Сезом на диване.

— Я зайду к тебе завтра.

— Зачем? Ведь у тебя будет полный отчёт. Впрочем, я рад гостям, особенно если они интересуются моей работой, — если я и влил в слова чуточку сарказма, Текс предпочел не заострять внимания.

Оставив Текса беседовать с Верой, я для приличия помыкался по кают-компании, потом подсел к голубкам.

Холодное презрение, с которым на меня посмотрел Сез сказало больше чем слова. Сонара слегка отстранилась от него, хотя, на мой взгляд, приличия были более чем соблюдены.

Я решил не тянуть, если он пошлет меня, то сейчас, и я спокойно отправлюсь думать о несправедливости жизни в другое место.

— Так ты видел призраков, Сез, м? До или после удара током? — спросил я и прикусил язык, потому что девушка хихикнула.

Сначала Сез побагровел, но потом тоже рассмеялся.

— Роди, придурок ты учёный… Сейчас хорошо говорить, вы оба просто давно не спускались в ангары.

— Если серьёзно, что ты видел? — Сона странно напряглась.

— О, любишь щекочущие нервы истории на сон грядущий? Отключи искина и я расскажу тебе несколько, — хмыкнул он. — Железяка правильно сказала — не снимать маску, вот у меня от недостатка килорода и…

Он покрутил пальцем вокруг головы.

— Вы же знаете, что туда практически не подаётся дыхательная смесь? Но маска мешала толком рассмотреть, что там с модулем, я только на минуточку снял… И увидел. Просто ноги в пыльных ботинках. Похожи на мои, только старые, времен высадки на Ганимеде. Я почему знаю, у меня в детстве против окон все голограмма висела "Покорители космоса. Ты с нами?" Не раз их ножищи перед сном разглядывал. Я полез под Крота и мне показалось, что там кто-то ходит и следит за мной, я посмотрел и вроде краем глаза заметил. Я крикнул, мол, кто там, и они исчезли. Ну а когда вылез, конечно, в ангаре никого не было.

Сонара передернула плечами, будто озябла.

— Это был не Джей Ти? — спросил я о маленьком роботизированном помощнике механика.

— В ботинках? Не считайте старину Сеза полным идиотом, я попросил дока посмотреть записи, ведь у нее есть доступ к этой информации, — он многозначительно замолчал, убедился, что мы смотрим во все глаза, и усмехнулся.

— Конечно, Хоуп показала только меня. Но, ребята, я клянусь, что призрак стоял за Кротом, хотя док говорит, что это просто тени и мое больное воображение.

— Проклятье, Сез, — засмеялась Сонара. — И как теперь ходить по коридорам?

— Ну тебя-то я провожу, — Сез посмотрел на меня и слегка сдвинул брови, намекая, что аудиенция окончена.

Я шел к себе и размышлял о том, хотел ли Сез выговориться или на него подействовала доза аманитина… Постепенно мои мысли перекинулись к Сонаре. Ведь я мог остаться и мешать им, в конце концов там были еще Текс и Вера, я мог сделать вид, что собираюсь посмотреть какую-нибудь глупую мелодраму из фильмотеки Хоуп. Но я ушел, вернее сбежал, чтобы не видеть как она улыбается Сезу и разрешает брать ее тонкие пальцы. Чёрт. Надо вколоть себе ампулу и необоснованная ревность притупится. Это тоже побег. Я всегда так делаю, бегу от боли.

Мои родители много лет назад приняли участие в той программе, с изменением комбинации генов. Анна была старше меня на десять лет, она блестяще училась, пела, играла на музыкальных инструментах, в четырнадцать выиграла грант на обучение в престижном университете. Не удивительно, что на нее семья возлагала огромные надежды.

Вот только все пошло прахом. Сначала необъяснимые отклонения в поведении, потом приступы головной боли. Я помню, как мама плакала над диагнозом "необратимые генетические изменения". Ее еще можно было лечить, на это уходили все средства. Как она кричала, когда заканчивалось действие препаратов! Вы не подумайте, Анна не стала сумасшедшей, что было хуже всего. Она все понимала и была бы рада избавить нас от себя, но вмешательство издевательски подарило ей чрезвычайно сильный организм спортсмена. Я не мог этого выносить. Ни ее боль и ужас, ни вечно уставшее серое лицо матери, ни обречённость отца. И я сбежал, сначала в колледж, потом в университет, потом… потом родителей не стало. Я не смог бросить сестру и малодушно сдал бы ее в спецучреждение, где ей бы помогли лучше, но все упиралось в деньги. И сюда я тоже сбежал. От ежедневных мучительных криков боли, от собственных трясущихся рук, вкалывающих Анне посреди ночи убойную дозу обезболивающего, от ее бледно-синюшного лица со вздувающимися венами на лбу, от укора сиделок, которым я опаздывал с оплатой. И сейчас я утешал себя мыслью, что с ней все хорошо, что ей не позволяют чувствовать боль слишком долго.

Вера спрашивала, что я видел. Лицо Анны вместо собственного отражения. Лицо, упрекающее меня за трусость.