Плато чёрного спелеолога

Глава 22

Землетрясение всколыхнуло всё плато, кое-где обнажив скрытые подземные полости, обезобразив крупными и мелкими трещинами дикие земли Караби яйлы и, с таким трудом строящемуся городу, крепко досталось. Идар, в окружении преданных ему людей, с мрачным видом взирает на покалеченный стихией город. Часть уже построенных домов рухнули, а по улицам течёт вода от разрушенных водоёмов.

— Старик колдует, — с суеверным ужасом произносит спецназовец по кличке Грач.

Идар с удивлением глянул на товарища: — Верно… шутишь?

— Какие тут шутки, все об этом говорят. Скоро народ бастовать будет, боятся они деда. В расход его надо пускать, иначе будет поздно.

— Я размышлял над этим, — сознаётся Идар, — но с его помощью хочу придумать такую религию, чтобы мой народ даже не помышлял о бунтах, а рабы думали, что их сегодняшнее положение, величайшее благо для них и, в перспективе, ждёт их «Царствие небесное», — с нескрываемой издёвкой, цитирует он.

— Перспективные планы, но не опоздать бы.

— Не опоздаем. Наверное, он уже разобрался с нашими гостями, возьми людей и притащи их сюда, — говоря это, Идар пристально смотрит в сторону грота — резиденции старца Харитона. Внезапно взгляд меняется, становится пугающе холодным: — Что-то происходит, у грота народ собирается… или их силком сгоняют. Возьми ещё людей, разберись, что там за сходка. И… разведку сначала пошли. Где Сеня? — Идар в раздражении озирается и замечает Диму. Бывший бизнесмен и бывший управляющий, зачем-то накинув на лицо тряпку, а в руках зажал чем-то плотно набитый мешок, сгорбившись, бежит навстречу, укрываясь за стенами.

— Идар, предательство! Сеня повёл своих людей, к старцу… они перекрывают все выходы, — Дима сдёргивает тряпку и прячется за полуразрушенной стеной. — Они хотят тебя арестовать.

Идар, не выказывая никаких эмоций, вглядывается в глаза бывшего бизнесмена: — Зачем тряпку на голову одел?

— Это маскировка. У них автоматы, целых три, сам видел, — Дима ещё сильнее пригнулся, словно боится, что старец узрит его даже на таком большом расстоянии.

— А в мешке что?

— На всякий случай захватил копчёных голубей… мало ли что.

— Дед совсем из ума вышел, — Грач привычным движением проводит пальцами по рукоятке ножа.

— Жаль, конечно, но от него придётся избавляться. Как не вовремя! — неожиданно голос Идара дрогнул и он понял, что все это заметили, скривился, словно от зубной боли: — Колдует… говорите? План по ликвидации произвести немедленно.

— Против трёх автоматов у нас нет шансов, — отрешённо произносит Грач.

Идар каменеет, он и сам это прекрасно понимает, не в полной мере оценил потенциал старца, непростительная самоуверенность и глупость с его стороны, в один миг рушится всё, что он с таким трудом создал. Он оглядывает свою группу: четверо профессионалов и один, ни на что не способный, бизнесмен. Впрочем — он не предатель и это ценно, хотя и задвинул его, по самое не хочу. Странные, однако, люди, — Идар криво улыбается: — Ворота ещё не перекрыты, уходим, — решительно произносит он.

— Куда… куда уходим? — едва не всхлипывает Дима.

Идар не отвечает, он знает, сейчас ситуация сродни лесному пожару и осталась единственная дорога и ведёт она в лагерь Виктора. Придётся расстаться со своими амбициями и принять условия игры главного соперника, чтобы выжить и возродиться вновь: «из пепла, как птица Феникс».

Сеня переминается с ноги на ногу, боится поднять глаза, бывший мент всё ещё не совсем для себя понял, зачем он предал Идара Сергеевича. Какой-то театр абсурда, приходит большой неухоженный мужик и провозглашает себя царём, впору посмеяться, но за тем мужиком стоит старец Харитон, который одним лишь взглядом может вытряхнуть всю душу и низвергнуть разум в глубокое сумасшествие. Даже грот, где он обосновался, вызывает ужас, словно охраняют его мёртвые.

Игнат, теперь имеет собственный автомат, Бурый, по требованию старца Харитона, лично передал ему оружие, правда как-то мерзко ухмыльнулся, словно гадость задумал… или сделал. Игната обеспокоил его взгляд, но сурово сдвинул брови, как-никак — он царь и, придёт, то время, когда старца Харитона и его отмороженную команду он будет судить, и народ станет кричать «ура».

Положив между ног АКМ, Игнат развалился на плетённом из лозы кресле, раньше на нём восседал Идар Сергеевич. Справа, на ящике, покрытым шкурой собаки, сидит Аня. Её взгляд горит торжеством, выпуклые прелести словно хотят разорвать лёгкую блузку, стоит лишь ей сделать более глубокий вздох, но присутствующие старательно отводят глаза, не по ним главная самка царя Игната Первого. Слева, на неудобном камне, елозит задом Гурий. Весь его вид выражает печаль и великую скорбь. Залысины блестят от пота, и он часто промокает их несвежей тряпочкой. А сзади, в окружении крепких мужчин, опирается на посох сам старец Харитон. Бурый и Репа, с закинутыми через спины автоматами, маячат у небольшой рощицы, они с энтузиазмом выстругивают колья из стволов молодых деревьев.

— Как же так, — с хрипотцой в голосе допытывается у Сени Игнат, — первым делом людей к воротам надо было послать, теперь разыскивай его по всему Караби.

— Виноват… э-э-э… — Сеня не знает, как обращаться к Игнату.

— Называй меня просто, — Игнат покровительственно улыбается, но вы глубине глаз затаилось ожидание, вперемешку с иронией и каким-то холодом, — государем или — Вашим Величеством.

В толпе раздаются смешки, но Игнат небрежно поправляет автомат и смех замолкает.

Сеня несколько секунд собирается духом и с трудом выдавливает: — Он от нас никуда не денется…. Ваше Величество.

— Надеюсь, — с угрозой произносит Игнат, затем внимательно оглядывает толпу: — Почему здесь не все?

— Почему не все? — удивляется Сеня. — Здесь собралось все свободные граждане города… до единого человека.

— А те кто? — Игнат указывает на людей, привязанных к огромному бревну.

— То не люди… в смысле, неграждане, они не имеют право голоса — это рабы… Ваше Величество.

Игнат хмурится, о чём-то думает, усмехается, поднимает взгляд на Сеню: — Всех освободить, я рабство отменяю.

Его слова встречают тягостным молчанием, и никто не сдвигается с места. Аня с недоумением быстро глянула на Игната, даже плечами повела, Гурий, напротив, светлеет лицом.

— Я что-то не так сказал? — тихо произносит Игнат.

— А кто камни будет крошить, котлованы копать, да те же помои выносить? — вкрадчиво вопросом на вопрос спрашивает крупный мужчина с одутловатым лицом.

— Хамишь. Где: Ваше Величество? — наклоняет голову Игнат.

— Да брось ты… Ваше Величество! — с насмешкой заявляет мужчина. — К чему нам этот цирк?

— Ты считаешь это цирком? — Игнат запускает пятерню себе в бороду, глаза краснеют от гнева.

— Нет, ну действительно, а вам самому не смешно, — несколько обескуражено говорит мужчина и ищет глазами поддержки, но все почему-то отводят глаза.

— Подойди, — приказывает Игнат.

Мужчина оглянулся, криво усмехаясь, выходит вперёд, с некоторым вызовом смотрит на Игната.

— Раз такой умный, помои будешь выносить ты… Анькины, — хохотнул Игнат, целуя женщину в пухлые губы, она сразу отвечает, затем облизывает язычком губы: — В принципе, такой расклад меня устраивает, — Аня, с обидной насмешкой, смотрит на мужчину, по возрасту годному ей в отцы.

— Рабство я отменяю, но слуги остаются, — внушительным тоном произносит Игнат. — Тебе выпадает великая честь, будешь служить при дворе, по утрам выносить ночные горшки.

— Да мне лучше издохнуть, чем убирать за твоей шлюхо… — мужчина резко осекается, но слово вылетело.

Игнат порывисто встаёт, вскидывает автомат, ещё мгновение и прозвучит выстрел.

— Не убивай его, — бледнеет Аня.

— Нет, дорогая, это вызов и я его принял, — но внезапно опускает ствол, жестом подзывает Бурого и Репу.

Зеки не спеша подходят, озираются по сторонам, словно собираются совершить кражу.

— За вашу преданность, я думаю сделать вам небольшой подарок. Этот… уже не человек, — Игнат покосился на старца, тот благосклонно кивает, — он ваш… можете его даже сожрать, но прежде на кол посадите, но так, чтоб сразу не умер.

— Ты чего? — Аня дёргается, словно от удара током. — Ты шутишь?

— Сейчас не надо вмешиваться, — Игнат смотрит на неё и впервые от его взгляда Ане становится так страшно, что хочется убежать, спрятаться и забыться. Но она находит в себе силы и лепечет: — Игнатушка, не делай этого, пусть он лучше помои мои выносит.

— Я найду тебе другого, любимая… больше ни слова.

Аня видит в его взгляде нечто такое, что душа покрывается инеем, она смиренно замолкает и опускает голову, а Гурий, тем временем, незаметно соскользнул со своего места и словно исчезает. Игнат недовольно поджимает губы, но приказывать его искать не стал.

Бурый приносит кол, несчастного сбивают с ног и связывают руки и ноги, в толпе взвизгнули, но старец метнул испепеляющий взгляд и воцаряется тишина.

— Ты жиром остриё смазал? — по-будничному спрашивает Репа.

— А то, стягивай с него штаны!

Мужчина дико кричит, извивается всем телом, но с него сдёргивают одежду.

— Я буду держать, а ты камнем бей, — приказывает Бурый, — только вгоняй сантиметров на пятьдесят, не более.

Слышится первый удар, в толпе вскрикнули, и мгновенно раздаётся душераздирающий вой обречённого человека. Аня, не в силах сдержаться, её тошнит прямо себе на ноги. Игнат смертельно бледнеет, но взгляда не отводит, его борода промокает от пота, руки трясутся. Но вот мужчина теряет сознание и замолкает. Игнат глубоко вздыхает, непослушным голосом произносит, заикаясь от напряжения: — Кол… между… камней… закрепите… чтобы все видели.

Так называемый дворец бывшего правителя Идара Сергеевича, состоящий из двух просторных комнат, огороженной по периметру крепкой оградой, по праву достаётся Игнату. Он заводит в дом Аню, на губах играет довольная улыбка: — Это лучше нашего шалашика? Видишь, как оно славненько вышло, всё и сразу. Ты довольна? — он испытующе смотрит на её бледное лицо.

— Ты меня пугаешь, Ваше Величество, — она склоняется перед ним.

— Тю, не разочаровывай меня, ты же царица, — Игнат со скрипом чешет заросшую шею.

— Но от того что мне страшно… мне становится так сладко, — добавляет Аня, — скорее снимай одежду… я изнемогаю!

— Потерпи, я хочу тебе сделать сюрприз, подожди меня в этой комнате, — загадочно улыбается Игнат.

— Ты куда, Игнатушка? — Аня уже оголила огромную грудь и в нетерпении покусывает губы.

Игнат нерешительно останавливается, бросая жадный взгляд нам круглые пятна цвета кофе с молоком и торчащие по центру напряжённые соски, но сурово сдвигает брови: — Жди, — уходит в другую комнату и решительно закрывает за собой дверь.

Аня в раздражении натягивает на себя кофту, на губах появляется язвительная ухмылка и она шепчет: — Козёл бородатый… ничего, найду момент и я наставлю тебе рога… большие, ветвистые, как у лося, — Аню так проняло, что она, от переизбытка чувств, даже всплакнула.

Тем временем Игнат достаёт самую настоящую бритву, долго на неё смотрит и наконец-то решается, поглядывая на себя в осколок зеркальца, начинает с усердием бриться. Через некоторое время он уже рассматривает себя и не узнаёт. Лицо бледное, но достаточно мужественное, квадратный подбородок с ямочкой в центре, ярко выраженные скулы, а зеленоватые глаза на фоне не загоревшей кожи и вовсе позеленели.

— Теперь пора, — улыбается он, отворяет дверь. Аня едва удерживается на ногах, разум мутнеет, а сердце срывается в бешеный галоп.

— Ты ли это? — едва не со страхом выговаривает она.

— А вот теперь иди ко мне, — Игнат резко разворачивает её к себе спиной и решительно сдёргивает её потёртые джинсы, оголяя белоснежные ягодицы.

— Ты настоящий царь, Ваше Величество! — стонет Аня, поминутно теряя сознание от дикого наслаждения.

— Любовь моя! — рычит Игнат, налегая на неё всем телом: — Ты родишь мне наследника!

— Я согласна, мой государь, — Аня уплывает в сказочные дали. Как не странно, но сейчас она искренне этого желает и внезапно по-настоящему в него влюбляется.

Давно ночь, но Игнат не спит, странно смотрит на спящую Аню, во взгляде и любовь, и подозрительность. Хорошая она женщина, вот только несколько мутноватая, себе на уме… но красивая, дух захватывает! Игнат вздыхает, поправляет махровое полотенце, которое наглым образом сползло с её прелестей, наклоняется, ласково целует в пухлые губы. Аня капризно морщится и пытается перевернуться на другой бок, он не стал ей мешать, тихо отпрянул, прошёлся по комнате: «надо сказать старцу Харитону, чтобы он их обвенчал. Старец….», Игнат вздрагивает, «он явно умалишённый зек. Возомнил, что он Мессия, на этом и надо сыграть… а после, церемониться с ним не буду, скормлю акулам, а попа другого найду, более покладистого, но сейчас рыпаться не стоит, необходимо выражать полную покорность и рвение. А в данный момент, следует с народом позаигрывать, «кнут» я показал, теперь надо «пряниками» одарить, чтобы знали, царь он грозный, но справедливый. А с Репой и Бурым что делать? Они только и мечтают, как вцепиться в глотку. С моей стороны был явный перебор… но зато как эффектно получилось, да и мочевой пузырь себе облегчил, давно маялся!!!», Игнат тихо засмеялся, «пока старец жив, они не представляют опасности, у зеков в крови, подчиняться вору в законе».

Давно скрылась возвышенность, где располагается город Идара, впереди, покрытые густой травой, зеленеют бескрайные просторы плато. В сочных зарослях скрываются одичавшие собаки, и могут находиться другие звери, Илья вспомнил разговоры о зверинце, что выбросило, с остатками корабля, на берег, в раздумье остановился. Если идти около моря, можно легко встретиться с людьми, а это сейчас совсем не входит в его планы, лезть в центр плато — абсурдно. Надо искать пещеру, только так можно выжить. Но где её найти? Илья оборачивается, долго смотрит на бредущего к нему уголовника, с холодком в сердце замечает, что тот уже старается фокусировать взгляд на ближайших предметах, утраченное, вследствие удара, зрение, возвращается. Может его убить, пока не поздно? Но Илья неожиданно понимает, что, даже испытывая к этому негодяю, дикую ненависть, пойти на этот шаг не сможет.

Вагиз подбредает ближе, подслеповато огляделся, в глазах мерцает радость, он понимает, что будет видеть, совсем скоро он свернёт шею этому «курёнку» и соорудит костерок. Зек пощупал затылок, пальцы вляпались в кровь, которая всё ещё продолжает сочиться из отрытой раны: — Ты где? — покровительственным тоном спрашивает он, поворачивает голову в бок. — Перевяжи мне рану.

Илья не сводит с него ненавидящего взгляда, кулаки сжались, возникает острое желание ударить в мерзкую ухмыляющуюся морду, но шансы даже с полуслепым зеком, весьма неопределённые, Илья с детства не занимался физически, а сейчас и вовсе ослабел… но разум небывало окреп. Он подходит к зеку, снимает свою повязку: — Сядь, я тебя перевяжу.

— Молодец, быстро просекаешь! — хвалит Вагиз.

Илья огляделся, замечает небольшой камень, таким не убьёшь, но сознание, на время, выбьешь. Он подбирает его и, испытывая омерзение, опускает на голову зека. Тот лишь охнул и завалился на спину. Не дав время себе на размышление, Илья связывает ему руки и лишь затем, облегчённо выдыхает, но от возбуждения руки всё ещё трясутся. Дело сделано, теперь он вновь в выигрышном положении. Когда очнётся, надо его спросить на предмет убежища, плато он, естественно, хорошо знает. А если не скажет? Илья загрустил и с сожалением глянул на измазанный кровью камень. Неужели вновь придётся использовать этот аргумент? Придётся!!! Неожиданно решает он и на душе становится легче, словно лопнула последняя струна и руки перестают трястись.

Вагиз застонал, резко открывает глаза, прицельно фокусирует взгляд на Илье: — Это ты зря сделал! — резко дёргает плечами, но, на перетянутых за спиной, руках, лишь вздулись мышцы.

— Лежи и не дёргайся! — Илья облизнул свои израненные губы.

— И что дальше? — к зеку полностью вернулось зрение, и он с любопытством смотрит на юношу, затем, с трудом садится. — Почему голову мне не перевязал? Гудит… словно медный таз. Зачем меня ударил? За это можно серьёзно ответить. Развяжи меня.

— Говоришь много, как болтливая шлюха, — Илья сам поразился своим словам, но не менее этому, удивился тому, что совсем не боится страшного зека, в груди, как девятый вал, поднимается целый шквал из радостных эмоций.

— О, как! Не узнаю тебя! Случаем, головой сильно не ударился? Ты сейчас понимаешь, с кем разговариваешь? Да я из тебя жилы вытаскивать буду…

— Спорный вопрос, — загадочно произносит Илья.

— Ты… о чём намекаешь? — Вагиз неожиданно почувствовал пустоту в животе, ему страшно не понравился взгляд, который метнул на него юноша.

— А не зашить ли твой рот, болтаешь много, — зловеще улыбается Илья.

— Стоп. Подожди… ты, ведь, нормальный пацан, на это не пойдёшь, верно? — Вагиз конкретно струхнул.

— Почему нет? Мне, ведь, зашили.

— Это была не наша идея.

— Ладно, я повременю… если скажешь, где можно укрыться. Тебе самому выгодно, иначе, ночью, собаки нас точно растерзают.

— Определённо, — Вагиз огляделся. — Места нехорошие, псы любят здесь охотиться. Помоги мне встать.

— Как-нибудь сам, — Илья с прищуром посмотрел на жилистые ноги зека.

— Смотри, как поумнел, — удивляется Вагиз.

Илья подбирает камень, крепко сжимает в ладони: — Попытаешься меня ударить ногами, проломлю череп.

— Да и не думал, — ухмыльнулся зек. — А ты совсем другим стал.

— Учителя были хорошие.

— Значит, не отрицаешь? Так спасибо скажи.

— Опять много болтаешь, поднимайся! — Илья замахнулся камнем.

— Псих… однако, — прошипел Вагиз и, легко встаёт, оглядывается по сторонам. — Знакомые места, сопка, тур… там мы с Харитоном пересеклись, есть неплохая пещера.

— Так, топай, давай.

Вагиз усмехнулся: — Как скажешь, братан.

— Меня Ильёй зовут.

— Знаю, — вяло отмахнулся зек. Он с опаской входит в высокую траву: — В прошлый раз обычная степь была, как всё вымахало.

— Постоянно льют дожди.

— Всё поменялось: климат, жизнь, даже ты.

— Только ты не изменился, от тебя за километр трупами смердит.

— Ничего… отмоюсь, — ухмыльнулся зек.

— Это не вымывается.

— Интересный у нас получается разговор, — Вагиз словно невзначай разворачивается, напрягает правую ногу для смертельного удара, но, неожиданно видит в руках Ильи тяжёлую палку — О как! Где нашёл?

— Вовремя, да? — улыбнулся юноша.

— Быстро просекаешь. А ты знаешь, мне такой кореш нужен. Готов тебя взять на поруки. Из тебя может нормальный пацан получиться.

— Да, пошёл ты!!!

— Уже иду! — со злобой сплюнул зек.

Через пару часов пути, трава поредела, на смену ей выдвинулись небольшие можжевеловые рощицы, стадо мустангов, увидев людей, сорвалось с места и исчезло за ближайшей сопкой.

Вагиз лезет между корявыми деревьями, останавливается у грубой двери, слизнул с губ капли пота: — Мы пришли. Что дальше?

— Ложись на живот.

— Зачем?

— Я тебе ноги свяжу.

— Как скажешь, — Вагиз покорно ложится, Илья отрывает от своей рубахи рукав, ловко крутит узлы, после этого с облегчением вздыхает.

— Боишься меня? — хохотнул зек.

— Обычная предосторожность… а тебя я не боюсь.

— Понятное дело, руки-ноги связаны, — с иронией проговорил Вагиз.

Илья не стал спорить, поднимает дверь вверх: — Заползай!

— Как скажешь, — зек, извиваясь словно червяк, вползает в пещеру, переворачивается на спину, тихонько напрягает запястья, и понимает, узлы сильно ослабли, это его невероятно обрадовало. Он начал осторожно вращать ладонями, один узел соскакивает, затем слетает вся повязка. — А ведь ты прав, — осмелев, начал разглагольствовать Вагиз, — ты никогда не станешь нормальным пацаном, по жизни, ты жертва. Послушай, — неожиданно осекается он, — голова нестерпимо болит… кстати, благодаря твоим стараниям… прояви милосердие, перевяжи, — он театрально застонал и, видя, что Илья в насторожился, примирительно продолжает: — Ладно, я, зверь, но ты нормальный человек, зачем тебе скатываться до моего состояния… я полностью связан… или ты боишься?

— Тебя? Нет! — юноша внимательно оглядел пленника, тот беспомощно дёрнул ногами, скривился от боли, с затылка всё ещё стекают капли крови. — Хорошо, — Илья откладывает палку, делая узкую полоску, безжалостно кромсает свою рубаху. Зек, повернув голову набок, с каким-то торжеством наблюдает, Илье не нравится его взгляд, но идёт к Вагизу. Тот застонал, с трудом приподнимает голову, но внезапно освобождает свои руки и, с торжествующим рычанием, хватает юношу за шею, резко прижимает к груди, начинает с остервенением душить.

Беспомощно отбиваясь руками, Илья трепыхается как курёнок, на глаза накатывает красная пелена, в душе возникает всепоглощающий ужас, дикая боль и удивление. Юноша пытается кричать, но из горла вырываются лишь булькающие хрипы. Зек, с хохотом, ещё сильнее прижимает к себе несчастного парня и, неожиданно Илья ощущает в своём рту, какой-то пульсирующий комок. Вагиз так увлёкся, что притянул голову юноши прямо к своей шее. Вот он уже сцепил крючковатые пальцы в смертельное кольцо, ещё один нажим и, позвонки хрустнут. Илья, теряя сознание, из последних сил сжимает челюсти. Зек взревел, ещё сильнее сцепил пальцы, но его кадык хрустнул, а из шеи выплеснулась горячая кровь. С хриплым бульканьем, Вагиз отпихивает от себя Илью, беспомощно хватается за своё горло, но, вместо воздуха, в лёгкие засасывается кровь, зек корчится в конвульсиях, глаза горят дикой злобой, но вот они белеют как у тухлой рыбы, закатываются под веки и Вагиз, изогнувшись в агонии, замирает в невероятной позе.

Илья, отплёвываясь и откашливаясь, отползает назад, всё ещё не полностью соображая, что произошло.