Племя

Глава 3

Настенные часы глухими щелчками отзывались в кабинете. Сквозь маленькие щели через жалюзи проходил темно-синий свет летней ночи. Глаза всегда так рады мягкому свету, но вовсе не желают на него смотреть, потому столь быстро стараются закрыться и погрузиться в сны. Шон сидел за столом, облокотившись головой на руку, и издавал тихий протяжный храп. Монитор озарял в темноте комнаты его лицо, точно луну на ночном небе. А часы все идут. Время бежит. И тратится оно впустую.

Подбородок медленно сползал с ладони, пока не провалился под собственной тяжестью. Родригес моментально очнулся, сразу же машинально взглянув на часы. Два часа ночи. Похоже, Шону не удалось одолеть жажду сна, напавшую на него несколько часов назад. Первый виновник его поражения — нежный ночной свет, а второй — практически пустая чашка зеленого чая, такого легкого и расслабляющего.

Родригес покачал головой из стороны в сторону, пытаясь взбодриться, и всмотрелся в экран компьютера. На мониторе отображались всякие таблицы с множеством данных и самых причудливых фотографий бактерий. Пару минут Шон бессмысленно смотрел на набор букв и цифр, совсем не понимая суть его работы; отчасти забыв о том, кто он такой. Даже полная бессонница не причиняет столько вреда, гораздо хуже — просыпаться среди ночи, поспав всего пару часов, — самое отвратительное чувство. Голова казалась невероятно тяжелой, при этом ощущалась совершенно пустой внутри. Перед глазами стало настолько темно, что прорывающийся свет из окна полностью исчезал. Жутко хочется пить. Сделав глоток из бутылки с водой, Шону стало только хуже: рот словно загорелся, и странное тепло опускалось вниз по всему телу. Руки напрочь отказывались слушать своего хозяина, отчего каждое движение казалось нелепым. Тем не менее таких движений оказалось вполне достаточно, чтобы щелкнуть мышью и открыть очередной файл. Память начала постепенно возвращаться.

Шон вспомнил о его планах купить сегодня авиабилет до Чарлстона. Он не был в своем родном городе больше года. Все больше и больше времени приходится проводить в России. Все последние исследования, открытия, да, в общем, все, что совершал Шон, — все здесь, в чужой для него стране. Он помнил каждое свое открытие, совершенное здесь, но совсем забыл о том, чем был занят вчера.

Ну конечно! Вот чем занимался Родригес весь прошедший день! На мониторе застыло изображение странного организма, с виду напоминавшего какой-то вирус. Это создание удалось открыть совсем недавно, о чем говорит отсутствие всей информации о нем в компьютере. Пока что все, что известно об этом вирусе, хранится в толстом блокноте Шона, который он носил с собой всюду.

Раздался тихий звук, обозначающий новое письмо на почту. Открыв сайт, Шон увидел письмо от самого нежданного «гостя» — министерства внутренних дел США:

«Шон Родригес, изучив данные о вашем нахождении на территории Российского государства, нами была получена информация о Вашем сотрудничестве с национальными научными исследовательскими институтами России. В связи с растущей мировой напряженностью данный шаг расценивается как предательство интересов своей Родины. Мы вынуждены принять соответствующие меры.

Было принято решение лишить Вас гражданства Соединенных Штатов, а также пожизненно запретить въезд на территорию США. Данные меры являются полностью правомерными, так как прописаны в статье «О сотрудничестве с вражеским государством».

Все прописанные в этом письме наказания вступают в силу со следующего дня (11.07.2037).»

Голова сильно кружилась. Шон читал сообщение снова и снова, стараясь разглядеть в нем какой-то подвох, малейшую ошибку; он внимательно перечитывал свое имя в поле получателя. В нем все еще жила надежда, что это письмо не для него. Родригес моментально взбодрился, как только осознал все прочитанное. Сон полностью ушел, как бы ни хотелось верить, что все это его проделки. Память, точно назло, предлагала Шону вновь посмотреть на свои родные улицы, города, океан, но только в мыслях. «Что же такое? — думал про себя Родригес. — Неужто тоска по родной земле?». В этот миг он перестал воспринимать все, что окружало его. Он словно в пустоте, он там, где нет абсолютно ничего. В своих ли он мыслях или просто сходит с ума? Просидев так пару минут, ему все же удалось начать постепенно приходить в себя. Теперь чувство тоски и неимоверной грусти сменялись гневом. Он был зол на всех, но особенно — на самого себя. Теперь уже ничего не изменить, это ему ясно, как никому другому. Но смириться с этим будет нелегко. Шон взял со стола ручку, вращая ее между пальцами, выполняя простые движения, которые должны были его успокоить. Но все мысли направлены сейчас в одно и то же русло, злость все усиливалась, поднималась по его телу, разливаясь огненной кровью по венам. Родригес крепко сжал ручку и что есть силы бросил в стену. Расположившись в кресле поудобнее, он попытался уснуть, но мысли не давали ему покоя. Когда же теперь он снова сможет жить так, как раньше?

Сон так и не пришел. Затаив собственное дыхание, Шон просидел в кресле еще минут десять, наконец вспомнив про бактерию. Взяв со стола толстую пачку документов и желтый блокнот, он вышел из кабинета, тихо захлопнув дверь.

Лаборатория была комнатой с самым современным оборудованием, кучей приспособлений, образцов для изучений и прочих вещей, необходимых ученым. Довольно резкий, в сравнении с коридором, запах реактивов, спирта и растений может свести многих с ума, но Шон настолько привык к этим ароматам, что вовсе не ощущает их.

Родригес подошел к своему рабочему месту, включил микроскоп и взял с кристально чистой полки несколько сверкающих металлических приборов. Разумеется, как и в любой другой лаборатории, чистота здесь занимает чуть ли не первостепенную задачу. Каждый стол, каждая полка, каждый инструмент — все должно сиять. И дело не столько в эстетическом наслаждении (которое, безусловно, очень радует Шона), сколько в безопасности проведения всех опытов и точных результатах всех экспериментов.

С большим интересом Родригес рассматривал в микроскоп необычное создание. Но странное предчувствие не давало покоя. Шону казалось, что он изучает нечто большее, чем простую бактерию или новый вирус. Точно перед ним новый организм, способный существовать наравне с другими, более высшими. Еще раз прокрутив в голове подобную фразу, Шон понял, насколько глупо она звучала. Каждое его движение становилось все более вялым. Голова перевешивала все остальное тело, склоняясь в разные стороны. Мысли смешивались друг с другом, собственная речь в голове теряла всякую связь, становясь похожей на полный бред. Глаза начинали закрываться.

Убрав все оборудование на место, Шон вернулся в свой кабинет, рухнул спиной на мягкий серый диван и практически сразу уснул.

Медленно протянув бледную худую руку Шону, Александр передал ему толстую пробирку, в которой о стенки бился толстый жук.

— Давай попробуем, если мы все правильно определили, эта бактерия обладает свойствами, схожими с кордицепсом.

— Даже хуже, — добавил Шон. — Я уверен, он способен на гораздо большее, если достичь определенных климатических условий.

Волков кивнул глазами, как бы говоря Родригесу: «Ну давай, докажи свои слова». Шон поместил жука в маленький террариум. Насекомое быстро перебирало ногами в поисках выхода из западни. Родригес, тем временем, взял тонкий шприц, ловко проткнул кожу насекомого и быстро ввел «препарат». Подключив к террариуму плотные кольцевидные трубки, ученые включили несколько крупных приборов. Те загрохотали и засвистели, точно двигатели ракет. Стеклянные стенки террариума покрывались светлым слоем инея. Приборы показывали очень низкие показатели температуры и достаточно высокий уровень радиации. Достигнув определенного уровня показаний, Родригес отключил приборы, продолжив пристально смотреть сквозь ледяные стекла.

— Теперь осталось лишь дождаться, — с тревожно-радостным оттенком в голосе проговорил Шон.

Жук вел себя довольно странно. Он продолжал бегать по земле в террариуме, но делал это гораздо быстрее, почти что прыгая на каждой ямке. Около его пасти появился крохотный отросток. Волков указал на него пальцем:

— Я же говорил, этот вирус максимально схож с кордицепсом.

Родригес взял второго жука и поместил его в тот же террариум. Зараженное насекомое, заметив сородича, бросилось на него, как на совсем мелкую букашку, впиваясь в него своими челюстями.

Александр и Шон смотрели на все это с полным восторга взглядом. Любопытство охватило их умы. Леденящая кровь ситуация, происходящая прямо у них на глазах, точно шепнула каждому на ухо: «Вы сделали большое открытие».

******

В зале небольшого ресторана играла тихая классическая музыка. Тончайшие мелодии скрипки сливались воедино с величественными трубами и ловкими нотами рояля. Запах стейков и специй заполнял пространство, постепенно затмевая аромат ярких цветов, расставленных в коричневых вазах на столах.

Среди множества пустых столов одиноко расположилась группа одетых в темно-серые костюмы мужчин, нерасторопно поглощая пищу, поочередно слушая рассказы своих собеседников.

Поставив перед собой чашку ароматного кофе, Александр наконец дождался окончания дебатов по поводу нового сорта искусственных овощей и еще раз осмотрел каждого человека за столом. Он знал ровно половину присутствующих. Ему прекрасно было известно, что новых знакомств в кругу ученых не избежать, всегда придется терпеть неизвестных личностей, какие бы эмоции они ни вызывали.

Дождь прерывисто стучал по окнам. Капли извилистыми путями стекали вниз, где собирались в один крохотный ручей. Последние снежные островки на улице окончательно растаяли, сменившись весенней грязью.

Волков посчитал, что выждал достаточно времени, чтобы завести очередной разговор, тема которого тайно волновала его ежедневно. Да, он рассказал своим коллегам из других городов о вирусе, который они с Шоном открыли в прошлом году. На удивление такой страшный на первый взгляд организм не привлек особого внимания со стороны крупных организаций, да и со стороны общественности в целом. Александр понадеялся, что ему все же удастся заинтересовать кого-нибудь.

Его рассказ занял не больше пяти минут. Этого вполне хватило, чтобы поведать о всем, что он знал о новом вирусе. Выражения лиц большинства ученых отчетливо отображали их скептическое отношение к услышанному. Разумеется, они не считали Александра и Шона сумасшедшими, которым почудилось то, как один жук с аппетитом поедал другого, но верить в такие странные результаты экспериментов им казалось таким же абсурдом.

После еще пары десятков тем для разговоров Волков заметно устал. Поблагодарив всех за компанию, он оплатил свой счет и покинул заведение.

Дождь уже прекратился. Оранжевое солнце застыло между высокими домами, поливая их контуры краской заката. Александр сделал глубокий вздох, чтобы почувствовать аромат сырости, который так приятно одурманивал.

Неожиданно для него из ресторана выскочил высокий, стройный парень. Он бегло отыскал Александра своими большими круглыми глазами и подбежал к нему. Два зеленых яблока точно сверкали на свете солнца и так заинтересованно смотрели.

— Простите, — выкрикнул он на бегу, — мне был крайне интересен ваш рассказ о вирусе. Вы не могли бы поведать о нем что-нибудь еще?

— Я рассказал все, что мне было о нем известно, — Волков, сам того не ожидая, отвечал холодным монотонным голосом.

— Я бы хотел работать с вами, как я могу попасть к вам?

Александр смотрел на парня, у которого, казалось, ярким пламенем горит каждая веснушка на лице, а губы вот-вот расплывутся в дурацкой улыбке.

— Ну что ж… Если так хочешь — пожалуйста.

******

Дрожащая рука судорожно пыталась сорвать с себя металлические цепи. Все тело прожигало от острой боли, оставленной кулаками. Красные глаза заполняли тонким слоем слезы. Пытаясь перевернуться на другой бок, прокатившись по холодному полу, Александр лишь порезал плечо на горстке битого стекла, издав робкий стон. Даже кричать, выть от боли не было сил, да и боль от этого становилась только сильнее.

Он осторожно приподнял голову, осмотрев затуманенным зрением сидевшего на гнилом срубленном пне посреди комнаты человека. Он что-то перебирал у себя в руках, похрустывая костями пальцев. Края его пухлых губ двигались, нашептывая что-то, но Волков не слышал ни малейшего слова: все заглушало его нервное, больное дыхание. Человек медленно поднялся, встав прямо перед страдающим Александром.

— А теперь еще разок. Кто еще знает о нем?

— Шон. Только я и он! Больше никто! — слова вырывались вместе с каплями слюны и крови.

Человек взял со стола листок и ручку, положив их рядом с собой, затем взял маленький ключ, сняв замок, которым удерживались цепи на руках.

— Пиши, — сказал он, протягивая Александру листок и ручку, — под мою диктовку. Ты сказал мне уже достаточно.

******

Шон крайне удивился от такого странного предложения. Мысли о сумасшествии его собеседника снова поднимались из чертогов разума. Родригесу никогда не приходило в голову, что Драуграми кто-то управляет, заставляет их идти куда-то, исполнять самые разные приказы.

Глаза Розы так же шокированно осматривали Орлова. Но, в отличие от Шона, она не только считала его сумасшедшим, но и успела в полной мере возненавидеть этого человека, даже не зная, за что. Девушка словно начала считать его виновным во всем, что случилось в ее жизни, да и в жизни каждого человека. Неужели она верит его словам, верит в возможность подчинения себе мутантов?

— Да что ты вообще несешь? — медленно проговорил с оттенком удивления Шон. Неизвестно, чему он удивлялся больше: полному бреду или бескрайнему простору возможностей.

Орлов продолжал молча смотреть прямо в глаза. Его взгляд был столь противен, высокомерен; лицо выглядело так, словно он уже точно знал ответ Шона, похоже, он даже заготовил текст для дальнейшей беседы.

— Нет, — уверенно воскликнул Родригес. — Нет! Будь оно правдой или ложью — в любом случае нет. Я пришел сюда за другим.

— Шон, я ни капли не удивлен, — его взгляд оставался таким же, от этих жутких глаз было не по себе. — Ты глуп, я знал это, потому и знал, каким будет твой ответ.

На несколько секунд он замолчал. В коридоре воцарилась гробовая тишина.

— Но не забывай о ней, — резко продолжил Владимир, переводя свой безумный взгляд на кипящую от непонятной ярости Розу, стоявшую слева от Шона. — Давай же спросим у нее.

Роза стояла как вкопанная, словно на нее сейчас смотрят тысячи глаз, точно вся планета ждет ее слов, от которых зависит все. Все ждут ее ошибки, чтобы опозорить, или правильного решения, чтобы восхвалить. А она все молчала. Девушка переменилась в лице, былая уверенность, сопровождавшая ее всю жизнь, куда-то улетучилась под гнетом зловещих глаз. Она знала, что хочет ответить, она, как, впрочем, и всегда, уверена в своем выборе, в своей правоте, ни капли не колебалась.

Но не могла… Что-то тормозило ее, точно кто-то невидимый, какой-то призрак закрывает ей рот своей тяжелой прозрачной рукой. Как открыть рот? Как издать хоть малейший звук? Руки начинали дрожать. Ей было страшно, ее ничто так не пугало, как страх попасть во власть кого-то. И сейчас ей казалось, что это вот-вот случится. Она словно билась руками о толстый слой льда, пытаясь прорваться, вынырнуть из холодной воды.

— Нет! — наконец вскрикнула она, прорвав ледяную броню.

Владимир опустил голову, слегка покачав ей в разные стороны, и тихо шепнул себе под нос:

— Глупцы… Вы никогда не думали, почему здесь нет мутантов? Как же так? Везде есть, а тут нет! Что за аномалия? Я и есть эта аномалия. Вы не верите мне? Уже несколько месяцев для меня текут точно годы. Я один управляю всем миром. Я стал Богом. Я могу сказать своим «детям» идти за мной — они пойдут, я могу сказать им остановиться — они остановятся, я для них власть, закон, отец — все, — Орлов снова сделал паузу в своих словах. — Еще пару минут. Они будут здесь, все мои рабы, что находятся рядом, — все сбегутся сюда. Они исполнят любую мою прихоть. Вы упустили свой шанс.

Шон не понимал, верит ли он в слова Владимира. По-прежнему сомневающийся в его психическом здоровье Родригес лишь почувствовал, как сильнее забилось сердце, как внутреннее волнение неизбежно хлынуло на него. Видимо, все-таки он верит в эти слова.

За окном раздался собачий лай. Низкие хрипящие голоса зверей приближались, были уже совсем рядом. Шон в последнее время совсем с ними не ладил, но Орлов, похоже, заволновался еще сильнее. Вождь резко обернулся, словно готовясь принять удар, отбиваться от врага. Роза толкнула Родригеса рукой, намекая, что сейчас удобный момент, чтобы сбежать либо атаковать. Но по ее взгляду было ясно: она предпочла бы первый вариант, более надежный.

Не успели они договориться насчет дальнейших действий, как в здание вломилась стая собак, резко выпрыгнувших на Владимира. Орлов закричал, точно дикий зверь, загнанный в угол, которому только и оставалось, что рычать на своего врага, пытаясь запугать его в предсмертной атаке. Он пытался откинуть собак в разные стороны, бить их всем, что только мог найти на полу. Розу и Шона собаки даже не замечали или просто вовсе не интересовались ими. Бой постепенно переходил в другую часть коридора.

Следом за собаками в помещение забежали два человека. Один из них — мужчина средних лет, невысокого роста с длинными черными кучерявыми волосами — держал в руках ружье, уже готовясь сделать выстрел, другой — чуть повыше, с узким, умным лицом. Роза сразу узнала в незнакомцах тех, кого они с Шоном видели, пробираясь к школе.

Мужчина плавным движением указал прикладом ружья на дверь, приказывая выйти на улицу. Ни Роза, ни Шон не стали противиться приказу. Это неожиданное появление казалось им спасением.

Выведя незнакомцев на улицу, мужчина окинул их взором, медленно проводя широкими глазами, затем покачал головой с немного недовольным и удивленным видом, но казавшись при этом человеком, которому можно доверять. Или хотелось доверять. Всю свою историю человечество размышляло над вопросом доверия, а сейчас все стало куда серьезнее. От того, согласишься ли ты помочь или примешь помощь сам, зависит вся жизнь. Но ты и сам всегда стоишь перед выбором, один лишь маленький шаг отделяет от большого предательства.

— Вы еще кто такие? — спросил мужчина после глубокого вздоха. Он чем-то походил на охотников, с которыми имелась честь познакомиться в лагере, но что-то выдавало на его лице отшельника, одиночный образ жизни, который, возможно, приходится ему по душе.

Представившись, Шон не стал выкладывать всю историю их нахождения в этих местах, как он поступал в последнее время. Мужчина сделал вид, что поверил в рассказы Родригеса, порой перебрасывая свой взгляд на пустые окна больницы. Словно раскатом грома раздался выстрел. Незнакомец бросился назад в здание, зовя своего друга, который остался там. Шону хотелось узнать, что такое там происходит, но в то же время он не желал совать свой нос в чужие дела. И все же любопытство взяло верх.

В коридоре стояли и о чем-то шептались его новые знакомые. Все помещение было усыпано окровавленными телами, останками, головами, на полу образовались большие озера крови — это все, что осталось от стаи собак. Недалеко от них в неловкой позе застыло убитое тело Драугра, которого поразил выстрел ружья. Горелый запах пороха постепенно затмевается гнилой вонью, противным сырым запахом, точно таким же, какой Шон почувствовал в одном из домов деревни. Кто знает, может быть, те кости были вовсе не человеческими, а лишь останками псов, может быть, Шон в панике с загруженной и жутко уставшей головой ошибся и стал жертвой его воображения. Остается лишь гадать.

Родригес подслушал, о чем шла речь, что обговаривали его новые знакомые:

— Значит, они возвращаются.

— Тогда лучше пойдем, пора уходить.

— А как же этот хрен? Не за ним ли мы охотимся уже какой день?

— Да и черт с ним, сейчас охота объявлена за нами.

Мужчина постарше, стоявший ранее с ними на улице, резко обернулся, обнаружив подслушивающего разговор Шона. Он закатил глаза, вновь показав свое недовольство. То ли ему не нравились лишние хлопоты с незнакомыми ему людьми, которые точно захотят сейчас что-то узнать, расспрашивать обо всем, что тревожит их голову, то ли его раздражало что-то другое, может быть, то странное совпадение, что Орлов, за которым они, похоже, вели охоту, так бурно обсуждал что-то с Шоном. Если с Владимиром у них имеются какие-то личные вопросы, Родригесу не отвертеться от них.

— Ох… Черт, — придерживая лоб обратной стороной ладони, промычал мужчина. — Пошли на улицу, тут уже дышать нечем, — Шон не понял, сказал он это ему или своему другу, но все же послушался его словам.

На лице Розы было необычное для такой ситуации невозмутимое выражение, как будто несколько минут назад ничего не случилось. Она совершенно спокойно стояла возле разрушенного больничного забора из белого кирпича, наблюдала за летящей стаей птиц, обычных, еще не подвергшихся мутациям, словно за реликвией того старого, потерянного нами мира; мечтая, что однажды люди, точно так же, восстановятся, оправятся от всего этого, вернут свой прежний облик, сбросят мерзкую шкуру мутаций. Но сможем ли мы начать беречь прежний мир, если он вернется, научимся ли мы такому простому, казалось бы, очевидному закону? Если нет, то и не стоит ему быть, как и человечеству в целом.

Девушка резко обернулась, как только услышала шаги позади себя. Новые знакомые шли довольно уверенно, нахмурив свои лица, сузив глаза, точно всматриваясь в другой конец улицы. Рядом с ними устало волочился Шон, лицо которого в полной мере выражало всю суть этого жуткого и странного происшествия. Но, на удивление Розы, Родригес не выглядел потерянным. Девушка размышляла о том, что, потеряв главную цель своего путешествия и осознав провал, Шон впадет в полное отчаяние, откажется от любых попыток продолжать путь. Или совершит поступок гораздо хуже, гораздо глупее. Но все обошлось. По крайней мере, пока что. А может Шон еще не до конца осознал все произошедшее, возможно, что мысли о спасении мира от мутаций отошли на второй план, когда на кону стояли их собственные жизни. Каким бы героем ни был человек, он бессилен против собственных инстинктов.

— Значит, — басом начал один из незнакомцев, — я пока что понятия не имею о том, зачем вы заявились в это место и почему вы общаетесь в странных местах со странными людьми. И у вас есть выбор — пойти с нами и рассказать мне все, что я хочу от вас услышать, либо можете остаться здесь, правда вряд ли вы протянете тут больше пары часов.

Сначала Шон воспринял это предложение как банальную угрозу, даже хотел противопоставить незнакомцам тот факт, что они с Розой вполне успешно выживали в одиночку все это время. Но перед глазами, как предостережение от глупых слов, всплыл подслушанный им диалог. Эти люди беспокоились о возвращении кого-то. Страшно было представить этих «кого-то», учитывая, что встречи с ними избегают даже такие опытные и далеко не слабые выживальщики.

Мужчина смотрел на Шона так, как смотрят взрослые на глупого мальчишку, хотя Родригес сейчас именно так себя и ощущал. Разве может он назвать себя опытным и мудрым? Обладать одним лишь умом недостаточно. Вполне вероятно, что эти незнакомцы не знают и половины того, чем наполнен интеллект Родригеса, но делает ли это его сильнее в данной ситуации? Нет. Почему он чувствует себя маленьким ребенком?

Так такового выбора Шону не предоставили, потому согласиться на предложение незнакомцев было вполне естественным решением, Роза противиться так же не стала. Неизвестно, как далеко находится убежище этих людей, да и чего ожидать от них в целом. Шона радовала лишь одна мысль: «Если бы они хотели нас убить, то сделали бы это раньше». Но параллельно с этим подкрадывалось плохое предчувствие по поводу всего происходящего. Казалось, что, как только эти люди узнают все, что хотели знать от Шона, они выбросят его на съедение Драуграм вместе с Розой или найдут другой способ избавиться от ненужных людей.

Небо сильно нахмурилось, темно-серые облака медленной волной обволакивали голубые просторы. Группа шла уже порядка пары часов. «Интересно, часто ли они наведываются в город, преодолевая такое расстояние», — задумался Родригес. В этот момент Шон осознал, что даже не знает имен его новых знакомых. Или его убийц.

— Простите, — осторожно начал Родригес, — может, вам стоит представиться? Мы знакомы уже пару часов, а ваших имен я так и не знаю.

— И зачем они тебе? — ответил мужчина постарше, затем глубоко вздохнул и продолжил. — Я Артем, а это Миша — мой брат. Это все, что тебе следует знать.

— А далеко этот ваш до…

— Я сказал, это все, что тебе следует знать!

Всю следующую часть пути они прошли в полной тишине, наслаждаясь шумом ветра и шелестом травы. Пройдя еще километра два, Шон наконец увидел кирпичный двухэтажный дом. Двор вокруг него был огорожен массивным забором из такого же кирпича. Раньше, похоже, этот дом служил неким кафе или магазином для водителей, а с наступлением этих темных времен попал в руки тем, кто оказался быстрее и находчивее. Войти на территорию можно было только через маленькую калитку из тонкого листа железа, покрытого легкой ржавчиной по краям. Сам двор оказался вовсе не примечательным: немного досок, инструментов, ржавая ванна, наполненная старым металлоломом, и еще куча подобного барахла.

Дверь дома с мерзким скрипом отворилась, и в помещение зашли сначала хозяева, а потом Шон и Роза. Новые знакомые по-прежнему молчали, так что только и оставалось, что бездумно следовать за ними, пока они что-либо не скажут.

На удивление, внутри дом оказался относительно теплым. Комнаты выглядели довольно чисто и уютно. Усевшись за стол на кухне, Шон внимательным и пристальным взглядом изучил каждый уголок. На столе находилось множество кастрюль, наполненных водой. Рядом с ними небрежно лежал старый металлический чайник. Но больше всего Родригеса привлекло устройство, расположившееся возле плиты, — это была небольшая платформа из железа и кучи проводов, скорее всего служившая именно в качестве миниатюрной электрической плиты. Совсем неясно то, как работает данное устройство, но раз оно здесь лежит на самом видном месте, значит, им регулярно пользуются.

Михаил вернулся на кухню, держа в руках пластмассовую бутылку с темно-коричневым содержимым. Жидкость плескалась из стороны в сторону, слегка поблескивая золотистым оттенком. Мужчина с грохотом поставил бутылку в центр стола, мельком взглянув на Шона и Розу. Девушка чувствовала себя крайне некомфортно. В ее глазах горела ненависть, но словно тусклым, приглушенным светом, точно сменяясь другим ощущением — чувством спасения, минувшей беды. Возможно, сейчас они с Шоном уже лежали бы где-то мертвые, а над их телами склонялись мерзкие, здоровенные туши мутантов, жадно чавкая, бросая себе в пасть один кусок плоти за другим. Роза ни на секунду не отводила взгляда от хозяев дома. Было ясно, что она им вовсе не доверяет, ожидая чего угодно в любой момент. Нельзя сказать, что Шон в такой обстановке чувствовал себя гораздо спокойнее Розы. Хотя в его голове сейчас был такой беспорядок, что он уже с трудом может отличить опасное место от безопасного, врага от друга, настоящего себя от лживых мыслей.

Звонким стуком братья поставили на стол четыре небольшие кружки, налив в каждую чуть меньше половины темной жидкости. На вид это было похоже на квас или дешевый кофе, заполнивший полки магазинов за несколько дней до наступления апокалипсиса. Шон отчетливо помнил тот отвратительный вкус, который приходилось терпеть, ведь другого напитка, за исключением простой воды, ни у кого не было. Родригес вновь замечтался об апельсиновом соке. В его мыслях был полный бардак.

Хозяева уселись напротив, крепко сжав в руках кружки. Шон обратил внимание на их схожесть. Они действительно были как две капли воды. Но что-то их различало. Да, Михаил немного выше, но даже не в этом дело, у него был совсем другой взгляд, другое выражение лица.

Артем отпил немного напитка, облизнул губы и приступил к допросу:

— Насколько я помню, тебя зовут Шон. А тебя, — он перевел взгляд на девушку, — Роза. Прекрасно вижу по вам, что вы не отсюда. Зачем вы здесь, меня тоже не особо волнует. Но один вопрос меня точно интересует, — Артем смотрел то на Розу, то на Шона, наконец остановившись именно на нем. — Вы заявились черт знает куда, связавшись с… с не очень хорошим человеком. Вам что-то известно о нем?

— Нет, я ожидал увидеть там совершенно другого человека, — тихим голосом проговорил Шон, всматриваясь в свое отражение в жидкости. Роза сразу заметила, как после этих слов Шон резко изменился в лице. Скорее всего, он осознал все: понял, что весь путь оказался бессмысленным.

Артем обратил внимание на потерянный и расстроенный взгляд Родригеса, какого точно не бывает у людей во время простого страха. Видно, что мужчина заинтересовался, но решил отложить эту тему на потом. Вдруг Михаил неожиданно продолжил диалог, обратившись к Розе:

— Ну а ты? Тебе что-то известно? — в ответ девушка лишь покачала головой, опустив взгляд на странный напиток, который все еще не решалась выпить.

Тем временем братья уже опустошили свои стаканы, продолжая прожигать взглядом своих гостей. Артем встал из-за стола и вышел в коридор, зовя Михаила с собой. Шон пытался подслушать их разговор, но речь была слишком тихая.

— Как думаешь, можно им доверять? — шепнула на ухо Шону Роза так, что от неожиданности тот слегка дернулся.

— Я не знаю. Они какие-то странные.

— Но, скорее всего, они нас спасли.

— Что ты имеешь в виду? — удивился Родригес.

— Ты сам мне сказал, что они кого-то опасаются.

— Если они опасаются этого «кого-то», то это еще не значит, что он опасен для нас.

— Ты так и не понял? — немного рассерженно воскликнула Роза, продолжая шептаться. — Эти «кто-то» всего-навсего мутанты.

— Да? Ты так уверена? Не было мутантов в городе, а тут раз — и появятся. А им-то откуда знать, когда они придут?

— Они верят в то, что этот Орлов управляет ими.

— Орлов управляет Драуграми? Не смеши меня, он просто сумасшедший.

— Как ты их назвал? Драугры?

— Это… Долгая история.

На кухню вернулись хозяева дома. Михаил подошел к Розе, взглянув ей прямо в глаза.

— Пойдем, — начал он тихим голосом. — Покажу, где вы можете расположиться.

Шон поднялся следом за Розой, но Артем окликнул его:

— А ты останься, — серьезно проговорил мужчина.

Девушка оглянулась и растерянным взглядом проводила Шона, пока Михаил не увел ее в коридор. Артем положил руки на стол, крепко сомкнув ладони. Он приподнял голову, чтобы посмотреть на Родригеса, затем, убедившись, что Розу отвели в комнату на втором этаже, продолжил допрос:

— Я вижу, что ты не хочешь мне о чем-то рассказывать. Но лучше тебе не глупить, — тут мужчина встал из-за стола, медленными шагами подойдя к окну, всматриваясь в начинающийся закат. — Ты думаешь, я убить тебя хочу? Мне не нужны ни ты, ни эта девушка. У меня есть свои дела, которые я должен закончить.

— Какие у тебя могут быть дела с ним? — перебил его Шон. — Он сумасшедший!

— Сумасшедший, с этим не поспорить. Но я знаю, что тебе о нем что-то известно. Ты знаешь о нем гораздо больше, помимо его сумасшествия. О чем вы с ним разговаривали?

— Он бредил. Не сказал ни слова внятно.

— Не лги, — обернулся Артем, пронзая Шона своим взглядом. — Он постоянно приходит на одно и то же место, убегает от всех, кто к нему приближается. Но с вами он вдруг заговорил. Ты думаешь, что я поверю в то, что он не сказал ничего?

— Он, — глубоко вздохнул Родригес, после чего сделал глоток непонятной жидкости из стакана, которая на вкус оказалась как компот из сухофруктов с кофейным послевкусием, — он предложил мне стать… богом, — Артем нахмурил брови. — Вот видишь! Я же говорил, что это полный бред.

— И почему он сказал это именно тебе?

— Знал бы я сам ответ на это.

— Ладно, — вздохнул мужчина, снова уставившись в окно, — иди. Она на втором этаже, первая комната слева.

Шон медленно встал, продолжая косо посматривать на Артема. Поднявшись по скрипучей лестнице, Родригес оказался в длинном узком коридоре второго этажа. Дом был довольно большим, только на втором этаже Шон насчитал как минимум пять комнат. Одна из дверей была распахнута, и в комнате, облокотившись спиной на батарею, сидела Роза. Родригес быстро заскочил в комнату, захлопнув за собой дверь. Комната смотрелась несколько пустой, даже несмотря на мебель. Две маленькие голые кровати со старыми матрасами, разбитый деревянный шкаф с отломанной дверцей и один дырявый диван; большое окно было завешено длинными черными шторами, а весь пол покрыт липким ковром. Шон рухнул на диван, облокотившись головой на руку.

— О чем вы говорили? — спросила девушка.

— Да так. Он продолжал расспрашивать меня об этом Орлове. Неужели непонятно, что я его не знаю?

Роза встала с пола и присела рядом с Родригесом, сочувственно посмотрев на него, положив холодную ладонь на его плечо.

— Шон, — очень тихо заговорила девушка, — ты точно не помнишь его?

— Да с чего я должен его помнить?

— Орлов говорил, что вы уже знакомы. Помнишь?

— Помню. Ты веришь в его бредни? Артем меня спросил, знаю ли я его. Я ответил, что нет. И не соврал!

— Но почему ты не сказал об этом? Да Господи, Шон, ну ты сам вспомни! Он назвал тебя по имени, когда мы только вошли!

— Услышал наши разговоры с улицы, так каждый может. Он сам это сказал!

— Мы редко друг друга называем по имени, а в тот день мы вообще шептались, подходя к больнице.

Шон молчал, не мог ничего ответить. Думать уже даже не хотелось, все мысли перемешались.

— Понимаешь? — спросила Роза. — Он знает тебя, это точно.

— Откуда? — потеряв последнюю уверенность в голосе, проговорил Родригес. — Нет, в любом случае пока что не стоит говорить об этом нашим новым знакомым, мы даже не знаем, кто они.

— Как знаешь, — Роза подошла к окну, всматриваясь в темную массу облаков, которые медленно подплывали прямо к дому. Где-то вдали уже виднелся, точно работа маслянистой кисти, дождь. В комнате воцарилась тишина, слышна была лишь невнятная речь братьев, доносящаяся с первого этажа. Через несколько секунд девушка продолжила. — Но я все же прошу тебя: задумайся, попытайся вспомнить.

Шон отвернул голову в другую сторону, вжавшись всем телом в мягкий угол дивана. Речи внизу стихли, раздался грохот входной двери. Роза опустила взгляд во двор, пытаясь выяснить, кто покинул дом. К деревянному сараю, стоявшему напротив дома, направился Михаил. Зайдя в помещение, он взял что-то с металлической полки и скрылся в темноте сарая. Затем помещение озарил легкий желтый свет.

Михаил вышел из сарая только через пару часов, когда окончательно стемнело. Шон по-прежнему сидел на диване, устало перебирая в руках коробок спичек, оставшийся у него в кармане. Все остальные вещи, в том числе оружие, лежали в рюкзаке, который братья конфисковали еще возле больницы. Роза сидела рядом с Родригесом и перелистывала страницы какой-то старой книги, что нашла в шкафу. Глаза от чтения постепенно стали слипаться, голова слегка подкруживалась, поддаваясь чарам сна. Роза отложила книгу в сторону и легла на скрипучую кровать. Шон, похоже, даже не заметил ее ухода. Он все сидел, думал, пытался вспомнить. Ему уже надоели все эти мысли. Уже какой день он думает, вспоминает, копается в своей голове, как в старом, заросшем паутиной чулане, стараясь найти ответ на тот или иной вопрос. Зачем вообще ломать себе голову, если все надежды могут взять и рухнуть в один миг? Все его надежды на спасение мира от мутаций оказались лишь неосуществимой мечтой, детской фантазией. Да, именно поэтому он и ощутил себя ребенком при разговоре с Артемом. Теперь оставалось лишь принять свои ошибки и жить. Теперь оставалось лишь повзрослеть.

Шон откинул голову назад, вытянул ноги вперед и закрыл глаза. Спать в кровати ему не хотелось, да и боялся прогнать дремоту. Тело довольно быстро расслабилось, погрузилось в невесомость сна, а мозг не переставал трудиться. Он крутил одну и ту же пластинку воспоминаний, он достал из глубины единственную возможную зацепку в этих странных размышлениях.

Шон не помнил, чтобы встречал когда-нибудь Орлова, но он отчетливо помнил, как работал вместе с Орловой.