Племя

Глава 4

Дверь в комнату молниеносно распахнулась, издав секундный противный треск. Шон раскрыл глаза, разглядев в темноте дверного проема Артема. Мужчина слегка кивнул головой, подзывая Родригеса к себе. За окном все еще была ночь, но еле заметные оттенки рассвета уже окрасили небо тонкой полоской. Шон осторожно поднялся с дивана, чтобы не разбудить Розу, и вышел в коридор, закрыв за собой дверь.

Артем ждал Шона на кухне. Он вновь стоял возле окна, словно и не уходил оттуда после их разговора вчера.

— Сядь, — скомандовал мужчина. — Я нашел его у тебя в рюкзаке. Узнаешь? — Артем держал в руке револьвер, доставшийся Шону от Федора.

— Да.

— Ты знаешь, чей он?

— Федора.

— Сегодня мы нашли его у тебя, а с их поселением не можем связаться, — Артем повернулся и быстро подошел к Родригесу. — Не дури и не прикидывайся. Я начинаю терять терпение. Сначала мы замечаем тебя в разговорах с кем попало, потом находим вещи наших друзей. Что дальше? У тебя нет выбора, прямо сейчас ты расскажешь мне все.

— Что вы имеете в виду, говоря о связи с поселением?

— Это тебя сейчас не касается. Твое дело — отвечать на мои вопросы. Откуда у тебя револьвер?

— Мы шли с Федором и другими охотниками за медведем. Мое ружье было в ужасном состоянии, и он дал мне этот револьвер. А потом, когда он погиб, охотники решили оставить этот револьвер мне.

— Федор погиб? — ярость в его голосе сменилась печальным удивлением. Артем снова подошел к окну, словно позабыв о присутствии Шона. — Ладно, — теперь он говорил совершенно спокойным тоном, — допустим, с одним вопросом разобрались. Я тебе поверю.

Входная дверь хлопнула так сильно, что пол и стены слегка содрогнулись. На кухню забежал Михаил.

— Пойдем, ты должен это слышать!

Артем рванул вслед за Михаилом. Родригес решил побежать за ними. Братья забежали в сарай, Шон зашел последним, закрыв за собой дверь. Помещение было наполнено шкафами с различными приборами и инструментами, у дальней стены находился большой верстак, на котором стояло большое устройство, походившее на радио. Устройство издавало жуткий шум и треск, но сквозь помехи можно было расслышать крики и бессвязную человеческую речь, разобрать слова в которой было невозможно. Внезапно радио выключилось, наступила тишина, которую нарушал только легкий шум дождя.

— Они что-то сказали? — спросил Артем.

— Нет, только помехи. Крики. Что у них там случилось?

— А что случалось с другими? — грубым тихим голосом отвечал Артем. — То же и с ними.

— Значит, их можно не ждать, — вздохнул Михаил.

Артем хотел выйти из сарая, но вдруг обернулся, заметив возле себя Шона.

— Наш разговор окончен. Можешь идти к себе.

Солнце уже поднималось из-за горизонта. Дождь все еще стучал по крыше дома. Все сидели за столом, звонко гремя ложками. Шон все утро наблюдал за братьями, за их угрюмыми и опечаленными, но в то же время строгими лицами. Проглотив очередную ложку консервы, Артем строгим голосом обратился к Родригесу:

— Мы уезжаем отсюда сегодня вечером. Вы можете ехать с нами, если хотите жить. Но мы не заставляем, если вам жизнь не так дорога, можете и оставаться.

— Уезжаете? Как? — удивилась Роза.

— Многие поселения, такие как та деревушка на холме, где вы побывали, решили объединиться и заселить один небольшой городок, восстановить его, наладить жизнь. И в этом городе они обнаружили депо с одним составом. У них получилось его починить, вчера поезд отправился сюда. Железная дорога в паре километров.

Глаза Шона и Розы засверкали от удивления. Им казалось, что все это сон, что все это неправда. Это самое настоящее чудо, в которое Родригес перестал верить вчера.

— Вы сейчас серьезно? Поезд? — постепенно отходил от полного удивления Шон.

— Вполне. Мы сейчас выдвигаемся.

— Мы тоже, — вмешалась Роза, — это даже не может обсуждаться, — тихо добавила она, посмотрев Родригесу в глаза.

— Это правильно, — братья встали изо стола. — Нам нужно кое-что забрать. Ждите.

Дверь громко хлопнула. Роза направилась на второй этаж, но вдруг за руку ее схватил Шон.

— Постой! Ты серьезно веришь в это? Нас просто убьют, как ты себе представляешь поезд в такое время?

— Не знаю. Но нас точно рано или поздно убьют, если останемся здесь. Так пусть это случится сейчас или не случится вообще.

Родригес отпустил ее руку, после чего девушка ушла в комнату. Шон подошел к окну в коридоре, наблюдая за сараем, где находились братья. Оттуда доносились глухие звуки ударов, точно молотком по дереву. Этой ночью Шон был шокирован, увидев рабочее радио. Подняв взгляд чуть выше, Родригес заметил на крыше сарая антенны с небольшими приборами, мигающими лампочками и кучей разноцветных проводов. Вероятно, с помощью таких усилителей им удавалось быть на связи с другими людьми.

Поднявшись к Розе, Шон застал ее за чтением книги. Девушка придерживала бледной рукой потрепанные желтые страницы, облокотившись головой на другую руку. Порой Шону казалось, что, когда Роза занята чтением чего-либо, она даже не моргает. Ее глаза слегка приоткрыты, точно в полудреме, и внимательно следят за строками произведения.

— Ты обратила внимание на антенны на крыше сарая?

— Что? — Роза отвлеклась от книги, вопросительно взглянув на Шона. Либо она не расслышала вопроса, углубившись в чтение, либо не поняла, о чем идет речь.

— Посмотри, — Шон указал рукой на окно, серый свет из которого мягко ложился на каждую вещь в комнате.

Девушка отложила книгу в сторону, положив между страницами поломанный карандаш, выступавший в качестве закладки, и подошла к окну. Широко раскрыв глаза, она впилась взглядом в устройство на крыше. Выражение лица ее было полно удивления и, возможно, небольшого испуга.

— Не ожидал, что ты будешь так удивлена, — с улыбкой проговорил Шон, но, заметив, что девушка продолжала странно смотреть на антенны, спросил уже без улыбки. — Все в порядке?

— Я уже видела такие, — проговорила Роза, не сводя глаз с крыши сарая. — В ту ночь, когда на тебя напали собаки возле школы. Я видела на одном из домов в городе точно такие же. Для чего, ты говоришь, они служат?

— Это для радио. Вчера при мне Михаил связывался с тем поселением на холме. Но… Вряд ли с ними уже получится связаться.

За последнее время в каждом начала развиваться настоящая паранойя. Любое совпадение, любой след другого человека сразу вгонял в панику. Неудивительно, что Роза была так испугана от каких-то антенн, хотя пару минут назад полностью доверяла их владельцам. Жизнь сильно изменилась, теперь каждый шаг нужно взвешивать, не упускать из виду никакую мелочь.

Девушка слегка потрясла головой, вернувшись к чтению. Как же сильно она скучала по клавиатуре и процессу написания очередного романа. Роза так и не успела закончить свою последнюю книгу, теперь ее жизнь погрузилась в такую тьму, какую не видел ни один из ее героев. Девушка всегда любила сравнивать себя с персонажами своих произведений, свою жизнь — с их жизнью, старалась проводить некую параллель между ее проблемами и проблемами вымышленных людей. Ей казалось, что с помощью писательства она сможет стать опытнее, научиться на ошибках других людей, несуществующих. Для многих это казалось полным абсурдом, но точно не для нее. Судить о том, помогло ли это на самом деле, Роза не в силах, она может лишь предположить. Каждый герой — это отдельная, самостоятельная личность, в основе которой лежит реальный человек. Писатели, на самом деле, люди, смотрящие на других совершенно иным взглядом. В любом человеке они видят какую-то особенность и стараются в будущем применять ее для своих историй. Конечно, использовать внешность гораздо проще, чем изучить характер. Внутренний мир человека всегда обманчив, невозможно полностью узнать свою душу, что уж говорить о других. Но если ты слишком часто обращаешь внимание на каждую мелочь в личности, то невольно учишься различать его самые скрытые стороны, о которых порой даже сам обладатель не знает. Как отличная писательница, Роза обладала такими способностями различать человеческие намерения, его внутренние миры. Может быть, именно поэтому она так спокойно согласилась на их предложение, так легко стала им доверять. Совершить ошибку никогда не трудно, а исправить порой бывает невозможно.

Братья вернулись через пару минут с пакетами, заполненными различными платами, кабелями и прочими приборами. Достав из кармана связку ключей и точно показательно позвенев ими друг о друга, Артем вставил один из них в замочную скважину двери в кладовку, с хрустом открыв ее. «Интересно, зачем им столько ключей?» — удивился Родригес.

— Забирайте, — указал он на два рюкзака. — Оружие мы у вас заберем. Оно вам больше не пригодится.

Шон недоверчиво глянул на Артема, возмущаясь этим решением. Роза все же не удержалась и положила найденную книгу в свою сумку, предварительно окинув взглядом остальное содержимое. Артем с Михаилом прошлись по дому, наполнив свои рюкзаки и пакеты до краев, после чего все вчетвером, гремя рюкзаками и шелестя пакетами, вышли из дома. Родригес еще раз оглядел двор, казавшийся ему гораздо более мрачным, чем другие места, заброшенные. В очередной раз удивляешься тому, как изменился мир. Теперь место, где видна жизнь человека и его присутствие, пугают и настораживают сильнее опустошенных, безлюдных районов.

— Старайтесь не шуметь, — проговорил Артем, осторожно закрывая за собой калитку. — Сейчас полно этих тварей.

Если Роза верила в способность Орлова управлять мутантами, словно стадом животных, то Шон все так же находил это безумным и невозможным, да и весь их предстоящий путь казался ему последним, предсмертным. Но мучила его и другая мысль: «Почему они не убили его и Розу еще в доме?» Неужели эти люди находят настолько изощренные способы устранять своих жертв, что готовы вести их за несколько сотен метров от дома? Страхи Родригеса, его самая настоящая паранойя не знает границ, но оправдано ли?

С каждым пройденным шагом Шон продолжал подготавливать себя к поединку и к неминуемой в нем гибели. Как же противно томительное ожидание смерти, уже словно сам готов ловить пулю, которая вот-вот вонзится в затылок, горячий металл уничтожит череп, мозг и жизнь. А что будет дальше — никто не знает. Тем не менее пока что смерть обходила стороной, но как долго это будет продолжаться? В предсмертных ожиданиях, с осознанием своего бессилия и неспособности к борьбе и прошел весь путь для Шона.

Серые облака медленно плыли по небосводу. Как же приятно наблюдать за этими огромными пушистыми массами, которые так плавно движутся, словно течение воды в русле реки. Один лишь ветер, которому дарована честь двигать эти чудеса, может поистине узреть все их величие и красоту. Всю проселочную дорогу, окруженную небольшим лесом, наполнял душистый аромат сырости, точно подступавший куда-то к горлу, так мягко этот запах поглаживал легкие, будто очищал их.

Сломав очередную хрустящую ветку под ногами, Шон поднял голову, бросив отчаянный взгляд вдаль. «О, чудо!» — воскликнуло его сердце, почуявшее спасение. В паре сотен метров проходила железная дорога, скрывавшаяся за холмами извилистым путем. Родригес хотел было бежать туда, дабы поскорее добраться, вдохнуть свежего воздуха, почувствовать свободу, освобождение от страха. Шон все еще не мог поверить в это самое настоящее чудо, ожидая какого-то подвоха. Артем в это время шел с серьезным лицом, постоянно посматривая по сторонам, точно выискивая кого-то. Его порванная куртка шелестела в такт его шагов, что явно его раздражало, ибо он постоянно поправлял свою одежду, пытаясь избавиться от неприятных, сбивающих с толку шуршаний. Михаил же был занят, перебирая в руках маленькую коробочку черного цвета, от которой отходило множество проводов. Розе эта вещь напомнила голограмму, что так ее впечатлила в магазине, а вот Шон изначально думал, что это и есть оружие, которое испытают на нем через пару мгновений. Но наконец его страхи стали уходить, но они никогда не покидают человека полностью, всегда оставляют часть себя. Не стоит верить тому, кто говорит, что избавился от страха. Эти чувства безжалостны и тверды. Безусловно, с ними можно и нужно бороться, наносить удары, но искоренить их невозможно. Они лишь могут ненадолго отступить, создать иллюзию своего полного отсутствия. Но триумф человека над страхами обманчив. Они продолжают жить, пусть их сила будет уже не такой великой, как раньше, но в самый трудный момент эти чувства дадут о себе знать. Бесстрашным можно разве что родиться, стать им — невозможно.

— И как им это удалось? — тихим голосом, в котором все еще чувствовалась дрожь от предчувствия конца, спросил Шон. — Как они вот так взяли и отправили поезд? Это невероятно!

— Да, трудно в это поверить, — ответил Артем. Голос его был гораздо мягче, чем обычно, отчего и казался сейчас добрее. — Ты даже не знаешь, через что они прошли, чтобы достичь этого. Где-то полгода назад, когда ядерная зима стала постепенно отходить, люди начали выбираться на улицы и обыскивать города, ибо большая часть припасов кончилась. Те, кто основал город, в который мы скоро попадем, управляли группой выживших одного из загородных санаториев. Ну, ты сам понимаешь, за пределами города выжить еще сложнее, магазинов не так много, но в то же время и людей не так много, да и радиации меньше. Вот они и стали перебираться в сам город, а по прибытии оказалось, что людей там уже совсем не осталось. Всех, как одного, твари скосили. Но сам городок-то целый, в сравнении даже с нашим, вот и расположились они там. А им повезло хорошо: в санатории то были и люди умные, и способные, и культурные. В общем, жить стали, как раньше, ну… почти. А в городе имелось депо, а в нем, как нам по радио сказали, настоящее чудо нашли — поезд, почти целый. Вот только, как всегда, не бывает, чтобы все так прекрасно было. Как начали они готовить состав, о нем узнали мародеры, да началась у них там с ними война целая. Многие погибли, до сих пор эти уроды набеги устраивают, громят, что видят.

— Поговаривают, у них целый лагерь недалеко, — вмешался Михаил, — они там солдат своих готовят. Сам я мало что знаю, все из города рассказали.

— Ну так вот, пришлось нашим тоже армию создавать, чтобы отбиваться от этих. Так что теперь у них там целое государство, — усмехнулся Артем.

Сквозь изящное пение птиц и хруст веток послышался далекий грохот, шипение и стук. Вдали, на повороте, плавно проходил состав, испуская темно-серый дым. Колеса поезда ритмично постукивали, громче и отчетливее с каждым метром. Черная краска поезда в некоторых местах совсем отвалилась, оголяя металлическую ржавую поверхность. За собой паровоз тянул два пассажирских вагона красного цвета с целыми окнами, сквозь которые виднелись шторы. Вмятины на вагонах были столь многочисленны, отчего металл блестел на свете, словно кусочек фольги. Пройдя еще метров пятьдесят, состав начал замедляться, раздался громкий свист тормозов.

— Давайте, бегом, быстрее заберемся — быстрее уедем, — воскликнул Артем, переходя на бег.

Подбежав к поезду, Шон осмотрел его еще внимательнее. Вблизи он оказался куда хуже: металл так сильно поддался коррозии, что отлетал мелкими кусочками прямо на ходу. Слегка присев, Родригес обратил внимание на отсутствие четвертого колеса с одной стороны.

Двери одного из вагонов с ужасным грохотом раскрылись, и в них показался огромный толстый мужчина с густой бородой, уже слегка седеющей. Он снял свою шляпу, под которой скрывалась частичная лысина, свойственная людям в возрасте. Он осмотрел своих пассажиров темными глазами, похожими на два угля, и нахмурил свои редкие брови.

— А чаво вас так мало-то? — громко проворчал он, проглатывая каждый звук, будто пытаясь говорить с набитым ртом.

— Позже расскажу, — не поднимая глаз на мужчину, отвечал Артем, — поехали, — мужчина продолжал стоять в дверях вагона, перегораживая своим огромным телом весь путь. — Ну пройти-то дай в конце концов!

Недовольно вздохнув, он отошел в сторону, впуская пассажиров внутрь. Интерьер вагона оказался гораздо приятнее, чем его вид снаружи. Хоть и выглядело все довольно старым, но зато уютным, отчасти было в этом даже что-то элегантное, как старинные роскошные поезда. Сиденья были отделены друг от друга небольшими подлокотниками, ткань на которых в некоторых местах окончательно разошлась. Между сиденьями располагались квадратные столики, около метра в ширину. Сзади был проход в другой вагон, точно такой же, а спереди находилась дверь в комнату машиниста.

Артем с Михаилом направились к машинисту вслед за мужчиной, а Роза и Шон, бросив рюкзаки на первое попавшееся сиденье, уселись друг напротив друга. Через пару минут поезд снова издал тихий шипящий звук и начал медленно набирать скорость.

— Я и подумать не мог, — улыбнулся Шон. — Это все взаправду! Мы едем в поезде! Да и к тому же это чертов паровоз! Я на них с рождения не катался! Откуда они только его достали?

— Я тут задумалась, — тихо проговорила Роза, наблюдая за мелькающими за окном деревьями, — когда они говорили про город, они упомянули мародеров, что у них есть лагерь. Что, если…

— Думаешь, она там?

— Наверное, я так думаю, — девушка пожала плечами и слегка вздохнула, продолжая бессмысленно смотреть в окно.

— Я прекрасно тебя понимаю, — перешел на английский Шон, — Ты ради этого сюда и ехала, но не стоит так сильно торопиться. Я поторопился, и, как видишь, ни к чему хорошему это не привело.

— Так непривычно слышать английский, — улыбнулась Роза. Родригеса поразило то, что девушка говорила на русском гораздо увереннее, чем на родном языке. — Мне уже привычнее по-русски.

Следующие минут тридцать они ехали в полной тишине, слушая лишь глухой стук колес. Настроение Шона менялось так быстро, как никогда раньше. То он задумывался о полном провале его пути, о последней пропавшей возможности спасти мир, то вдруг просто так улыбался, потому что вспоминал что-то счастливое, то влюбленно задумывался, всматриваясь в направленные вдаль серые глаза Розы. Эта девушка стала для него некой наградой. Пусть он не смог достигнуть своей цели, но он заполучил то, о чем раньше даже и не думал, и теперь ни за что не отпустит это. Если бы не Роза, сейчас он был бы в полном отчаянии, да что там, может быть, он уже бы покончил с собой, не справившись со всеми трудностями. Родригесу было не совсем ясно, как и когда он впервые стал ощущать это необычное чувство к Розе, эти теплые, знойные, но в то же время холодные ощущения; как он стал слышать свое сердцебиение в ее присутствии, точно впервые видит ее, как его щекотало ее дыхание во время объятий в здании школы. Сейчас наступит совершенно другая жизнь, больше не будет бессмысленных (как оказалось) попыток спасения мира, больше не будет этих мистических посланий и постоянных путешествий. Настало время чего-то нового. Может быть, такая жизнь придется даже по душе. «Кто знает!» — в уме воскликнул Шон.

— Ты говорил, что называешь их как-то иначе, — нарушила затянувшуюся тишину Роза. — Как? Почему?

— Драугры. Ты знаешь, кто это?

— Я слышала о них в какой-то книге. Вроде это из чьей-то мифологии. Но я не вижу связи.

— В скандинавской мифологии говорили о них как об оживших мертвецах, близких к вампирам. Про первый факт, думаю, пояснять ничего не нужно, мутанты, по сути, и есть ожившие мертвецы, как зомби. А вот по поводу второго я хотел тебе рассказать, но как-то забывалось, — Шон отвел взгляд от окна и заметил, как увлеченно Роза смотрит на него в ожидании рассказа. — Однажды я провел очередной эксперимент с мутантами. Ты точно замечала у них подобие жала, которое они всегда высовывают изо рта, оно же и есть их самое слабое место. Так вот я задался вопросом, что значит для них это жало. Мои наблюдения не прошли зря. Оказывается, приступая к поеданию жертвы, Драугров интересует не столько плоть человека, сколько его кровь, а этим самым жалом они пробивают кожу, высасывая кровь. Лишь после того, как они достаточно напьются, они могут приступать к поеданию. Так что они скорее вампиры, а не зомби. Но согласись, назвать их вампирами даже язык не поворачивается.

— Да и Драуграми их тоже не назовешь.

— Но все же! Я считаю, это отнюдь неплохо, да и оригинально.

— Тогда я назову их… гиены. А что? Бегают быстро, питаются всякой дрянью. Смотри, сколько совпадений, даже больше, чем с Драуграми, — девушка засмеялась, заразив смехом и Шона.

Дорога обещала быть долгой, не меньше двенадцати часов. Так что Родригес и Роза старались не потратить все темы для разговоров в первый же час, растягивая удовольствие от спокойного общения.

Поезд проезжал мимо небольшого поселка, вид которого вновь заставлял задуматься о событиях прошлого. Многие дома остались относительно целыми, но все же от их вида мороз так и пробегал по коже, дыхание замедлялось, а все мысли резко прекращались, словно все в один миг упало куда-то вниз, и только и остается, что наблюдать за всем этим, снова огорчаясь своей слабостью и бездействием. Когда ты не можешь ничего изменить — одно из ужаснейших чувств на планете.

Роза отвернулась от окна, не желая больше смотреть на это противное зрелище. Она продолжала беглым взглядом осматривать вагон, будто хотела найти что-то интересное, но каждый раз поиски заканчивались безрезультатно.

— Ты не вспомнил по поводу Орлова? — спросила девушка, оглядываясь назад.

— Нет, — вздохнул Шон, нервно постукивая пальцами по столу. — Я вспомнил лишь Орлову, она работала с нами некоторое время. Но я не думаю, что здесь есть какая-то связь. Уверен, в мире таких Орловых тысячи.

— Постарайся вспомнить что-то еще.

— Да нечего больше вспоминать. И толку от этого больше нет. Мы сейчас едем за пару сотен километров. Я уверен, мы этого Орлова больше в жизни не встретим, — Родригес замолчал где-то на минуту, о чем-то вновь задумавшись, но вскоре продолжил. — А если я его и встречу, то, скорее всего, убью. Только я правда не понимаю, откуда он знает меня, откуда он узнал мой адрес, мое имя, моего знакомого, как ему удавалось оставлять столько посланий. Да здесь все какое-то слишком странное! Ну, предположим, все это его рук дело, но где тогда Саша Волков? — Роза вопросительно взглянула на Шона. — Ну… мой коллега. Письмо, которое я получил, написано от его имени.

— Как раз это в очередной раз подтверждает, что вы были знакомы, скорее всего, все трое. Поэтому я и говорю тебе: «задумайся».

Шон вновь уставился в окно. Думать не хотелось, да и мало что удавалось достать из головы. То ли действительно ничего не помнилось, то ли разум устал от постоянных расследований и загадок.

Прошло порядка восьми часов. Шона и Розу уже начинало клонить в сон от легкого покачивания состава, а постоянный ритм колес действовал так усыпляюще, точно сказка. Развалившись на сидении, Шон плавно погрузился в сон, слегка похрапывая. Роза осторожно взяла свою сумку, как можно тише расстегнув молнию, и достала оттуда взятую из дома братьев книгу и принялась за чтение. Через полчаса ее глаза начали слипаться, так и клонило в сон, но девушка хотела дочитать главу. Перевернув страницу, Роза обнаружила на месте окончания главы несколько вырванных из тетради листов, полностью исписанных маленьким аккуратным почерком. Интерес оказался гораздо сильнее сна, так что девушка взяла листы в руки, отложив саму книгу, и принялась читать.

«Случилось все это вчера вечером. Темнеть стало довольно быстро, так что я хотел закончить свои дела как можно быстрее, но мутанты, как всегда, мешались. Патроны расходовать очень не хотелось, тем более сейчас, когда весь город просто кишит ими (что довольно странно, ведь пару дней назад их здесь не было вовсе). Они то приходят сюда, то снова уходят. Впрочем, это не столь важно. В общем, как только начало темнеть, я понял, что пора уходить домой. Антенны в городе привел в порядок, ибо в последние дни был до того сильный ветер, что многие мои устройства просто не выдержали, одну из антенн и вовсе согнуло настолько, что пришлось ее убрать, так что связь с Востоком потеряли. Надеюсь, сможем восстановить через пару дней, но работы тут будет достаточно. Собравшись идти домой, я решил быстренько заскочить в центр, дабы осмотреть один магазин, который все время обходил стороной. Магазином это, конечно, не назвать, скорее лавка на рынке. Раньше много всякого барахла тут продавали, какое только могли найти на свалках рядом с компьютерными мастерскими, да какие еще красть умудрялись. Ну а поскольку у нас народ в последнее время знаниями в этих вещах не блещет, тут и после всего остался неплохой ассортимент. Меня больше всего привлекла старенькая плата от металлоискателя и еще пара механизмов от этой штуковины. Вернувшись домой, я подсоединил все это к своему прибору. Как только включил, тот запищал что есть мочи, даже Артема перепугал. Да что уж там, я сам знатно испугался. Теперь оставалось лишь понять, что так рассердило этот прибор. Это мне удалось выяснить сегодня, когда пошли к…»

На этом моменте текст заканчивался. Нет, продолжение точно было, просто его кто-то вырвал. Отчетливо видна крохотная чернильная каракуля там, где должно было быть продолжение текста, точнее, первая буква продолжения. Сомнений не было в том, кто автор текста. Михаил был настоящим фанатом техники, а, как рассказал Шон, в сарае у него вообще целая радиостанция. Но что за прибор он испытывал в этом тексте?

Девушка осторожно свернула листки и положила в карман штанов. Погрузившись в мысли о прочитанном, она сама не заметила, как задремала, проспав всю последующую поездку, как и ее спутник.