Плоды вдохновения (литературные пародии)

Нет у меня Арины Родионовны,

И я от бытовых хлопот устал.

Не спится, няня.

Голос радиоловый

Мне заменил магический кристалл.

Грущу, лишенный близости старушкиной,

От этого

недолго захандрить.

Нет у меня того, что есть у Пушкина,

И нечего об этом говорить.

Нет Кюхли, нет Жуковского, нет Пущина,

Нет Дельвига!

Не те пошли друзья.

В Большой энциклопедии пропущена

Красивая фамилия моя.

Мои рубашки

в прачечной стираются,

Варю обед, сажусь чайку попить.

Никто меня, видать, не собирается

Обнять и, в гроб

сходя, благословить.

Поэтому-то я готовлюсь к худшему,

К тому, что не оценят,

не поймут…

А впрочем,

что ни делается — к лучшему:

Меня, по крайней мере, не убьют!

Утром

подымаюсь

спозаранку

легкий, как белье.

Заедаю свежую баранку

дыркой от нее.

А позднее через дырку эту

плюс через окно

вижу, как и свойственно поэту,

детское кино…

На носу сверкает капля пота.

Это ничего.

Печь стихи — хорошая работа!

Было б из чего…

Быть может, я поверхностный поэт?

Быть может, мне не стоило рождаться?

Но кто б тогда сварганил винегрет

из битников, Хеопса и гражданства?!

…Мой Пушкин, самых честных правил,

когда я Братском занемог,

ты б замолчать меня заставил

и разнеможиться помог.

М. Лермонтов, прошу тебя,

дай силу жить, врагов губя,

чтоб я в противника воткнул

и там два раза повернул

свое оружье… Враг завыл,

ругаясь из последних сил.

Назови мне такую обитель

благодарных читательских душ,

где бы мой не стонал потребитель,

где оркестр не играл бы евТУШ!

Есенин, дай на счастье руку мне.

Пожми мою. Дружить с тобой желаю.

Давай с тобой полаем при луне.

Ты помолчи. Я за двоих полаю.

Пройду я с Блоком мимо столиков,

туда, где скреперы ворчат

и женщины с глазами кроликов

«In Женя veritas!» — кричат.

И вот теперь я обретаю вес,

как тот певец неведомый, но милый.

Творение мое о Братской ГЭС,

клянусь, не стало братскою могилой.

Мне, признаться, не дает покоя

Свежий образ — «голубая даль».

Даль, которая моей рукою

Чудненько рифмуется с «печаль».

…Днем и ночью ты танцуешь твисты

С риском поскользнуться и упасть.

Твисты любят империалисты,

Как посмела

Ты так низко пасть?!

Для чего меня ты ожидала

В агитпункте, справа за углом?

Для чего ты диамат сдавала,

Начерталку и металлолом?!

Кто тебя возьмет — такую! — в жены?

Кто тебя полюбит насовсем?

Кто-нибудь, возможно, из пижонов,

Но никак не член

ВЛКСМ!..

От кондовой седой старины,

Той, которую помню я плохо,

Нам достались в наследство

Блины,

А блины — это, братцы, эпоха!

Эта пища, признаться, по мне,

Если кто отстает — догоняйте.

Подойдите поближе ко мне,

Осязайте меня,

Обоняйте!

Отгоните докучливых мух

Да плесните мне хлебного квасу.

Понимаю языческий дух,

Уважаю ядреную фразу.

Отдохнув,

Озабочен одним:

Как бы что бы придумать

Похлеще.

Выпекаю стихи, как блины,

Самоварного золота вещи.

Эх, читатель!

Зазря не страдай.

Без еды не бывает горенья.

Ешь блины

И Кострова читай —

Он полезен

Для пищеваренья!

Иные любят пинжаки и брюки,

Плащи и польта. Виноват, пальто.

Я человек простой. И эти штуки

Мне ни к чему. Типичное не то.

Сижу в исподнем. Вирши колупаю

Обгрызенным простым карандашом.

Ботинок и сапог не покупаю,

Ходить предпочитаю нагишом.

Поэта самодельного, простого

Не трогайте критической косой.

…За что, допустим, ценят Льва Толстого?

За то, что он, как я, ходил босой!

Бываю я Бальзаком и Тагором,

Конфуцием, Ремарком, Низами,

Бодлером, Навои, багдадским вором,

Я Пушкиным бываю,

Черт возьми!

Бываю Александром Македонским,

Есениным, Рембо, Али-бабой,

Шекспиром, Магометом, Маяковским

И даже иногда…

Самим собой!

В третьем классе я учусь,

От рахита не лечусь

И мечтаю для красы

Отпустить себе усы.

У меня — вот это да! —

Отрастает борода.

Вы такую бородищу

Не видали никогда.

Разевают люди рот:

Борода моя растет!

— И откуда что берется? —

Удивляется народ.

С бородою я хожу,

Свысока на всех гляжу,

Потому что в третьем классе

Пятый годик я сижу…

Жили-были Зах и Дер.

Дер — охотник на пантер.

А его приятель Зах —

Укротитель черепах.

Зах однажды крикнул: «О!»

Дер не крикнул ничего.

Надоело нам читать.

Мы хотим теперь считать:

Зах плюс буква «о» плюс Дер —

Получился Заходер!

Был день чертовски необычен, —

Не чуя под собою ног,

То взбычен,

То опять разбычен,

Скрипел четвертый позвонок.

Была гроза.

И редька с хреном,

Застряв в груди, мешала петь.

Я побежал

Со страшным креном,

Чтоб в поликлинику поспеть.

О, руки!

Граблями воздеты,

Они вгнездились в перегной,

И в уши яблоки продеты,

И вверх ногами

Шар земной!

Взлетая, падая, трубя,

Я понимал, что в центре мира

Неважно чувствует себя

На дыбу вздыбленная лира.

Но поздно.

Вдруг через барьер

Лечу,

Теряя чувство меры.

Карьер, вольера, интерьер,

Курьер

И прочие химеры…

И, ощутив давленье сфер,

Я вскоре превратился в атом.

Так перешел за грань Попер —

Ечный.

А жаль его — новатор!

Скрозь елань, где елозит куржа,

Выхожу с ендалой на тропень.

А неясыть, обрыдло визжа,

Шкандыбает, туды ее в пень!

Анадысь, надорвав горлопань,

Я намедни бежу в многоперь,

На рожон, где нога не ступань.

…Но неглыбко в стихах и таперь.

На олешнике бязь.

Ан пупырь

Врастопырь у дубов раскоряк.

Вопия, контрапупит упырь

Мой стихорукотворный бредняк!..

Стоял дом.

Мой дом.

Потом

Он пошел на слом.

Только мы его и видали…

Квартиру новую

Дали.

Потолки низкие —

Низкие,

Стены склизкие,

Коридор неосвещенный,

И этот самый…

Совмещенный.

Как тут быть?

Кого бить?

Не работает

Отопление.

Звоню в домоуправление.

Приходит маляр:

— Кто тут Котляр? —

Стены красил,

Не закрасил,

Только пол разукрасил.

Едва ушел,

Простился,

Подо мною

Стул обломился…

Что предпринять?

Не могу понять.

Пишу заявление

В домоуправление.

Приходит столяр:

— Кто тут Котляр?..

И так далее.

Нет,

я не такая… Какая?

Сама не знаю.

Люблю тебя

и конфеты «Ну-ка, отними».

Ничего не дай,

все возьми!

Все поет во мне рупорами!

Ты ко мне приходил дворами…

Гулкими

переулками.

Разве сердце можно украсть?

Можно. Случайно.

Мне снятся башенные краны

ночами…

А мне хоть немного покоя

необходимо. Разве

это так плохо?

Что важнее — я или эпоха?

Я важнее,

потому что нежнее…

Скажу вам по секрету:

любовь — омут,

а вы это

расскажите кому-нибудь другому.

Своей бабушке, например…

Бабушка огорчится,

в чай положит горчицу,

чай будет вкусным

и грустным…