Плохая фанатка

Глава 3

Спустя три недели после выхода из турнира Уэллс приоткрыл опухший глаз. Он не знал, какой сегодня день и месяц: может, июнь, а может, и декабрь. Да хоть прошлый год. Он ходил оторванным от реальности с того момента, как вышел с поля в Палм-Бич-Гарденс и вернулся в родной Майами. Он пил. Господи, он столько пил, что все органы, казалось, облепила густая смола.

Головная боль с рвением злобной мачехи вколачивала в мозг гвозди, и все же почему-то Уэллсу хотелось срочно вскочить с постели. Неясное воспоминание щекотало основание шеи костлявым пальцем. У него было какое-то дело. Только какое? Точно не игра, не тренировка и не пресс-конференция. Кроме алкоголя, в его жизни ничего не осталось.

Ураган «Джейк».

– Твою мать!

Его рука метнулась к пульту, и он резко сел, путаясь в одеяле. Ночью разбушевался ураган. В своей многоэтажке он практически не заметил его последствий, разве что сильный ветер и ливень. Последнее, что он помнил, – новость о том, что ураган дошел до Палм-Бич, и, черт возьми, он сразу подумал о ней. О Джозефине. Она ведь жила там? «Моя семья держит магазинчик товаров для гольфа неподалеку отсюда». Точно, так она говорила. Значит, жила если не в Палм-Бич, то как минимум близко. Достаточно близко, чтобы попасть под удар.

А он, видимо, был в стельку пьян, потому что вчера ни с того ни с сего вдруг решил, что она до сих пор может стоять на поле для гольфа и смотреть ему вслед. Абсурдная мысль, и все же тревога не отпускала.

Он не был ничем ей обязан.

Никто не заставлял ее становиться его главной фанаткой.

Главной – и единственной.

Наверняка она уже нашла себе другого кумира.

Вот и отлично.

В животе заурчало, но Уэллс включил семидесятидюймовую плазму, висящую перед кроватью, и переключился на новости. При виде разрушений сердце ушло в пятки. Ураган обрушился на побережье ливнем и ветром, доходящим до двухсот сорока километров в час. Перевернутые машины, затопленные улицы, массовые отключения электричества… Обшивка, напрочь сорванная с домов.

А вдруг она пострадала?

Уэллс выключил звук и привалился спиной к изголовью кровати, беспокойно постукивая пальцем по пульту. Это не его проблема. Для таких ситуаций существуют службы спасения. Не говоря уже о том, что в таком состоянии помощник из него никакой.

Он бы и сам не отказался от помощи.

Осторожно повернув больную голову, он окинул комнату взглядом. Брошенная одежда, бутылки, стаканы, тарелки с объедками. Он забил на все, включая диету, спорт, бритье, душ и минимальную продуктивность. Несколько ночей назад он заставил себя выйти на улицу, но это решение привело к очередной драке в баре с каким-то клоуном, который проиграл ставку из-за плохого выступления Уэллса. Поэтому правый глаз до сих пор болел, опухший. То, что зачинщик драки выглядел хуже, едва ли его утешало.

Получать в лицо было чертовски больно, но сама драка принесла облегчение. Он с самого детства частенько дрался, а в школе проводил в кабинете директора больше времени, чем она сама. Он рос озлобленным подростком. Обиженным на родителей за то, что те его бросили, вспыльчивым и буйным.

А потом его обнаружил Бак Ли.

В то лето Уэллсу исполнилось шестнадцать, и он устроился работать на местное поле для гольфа – в основном чтобы втихомолку поиздеваться над богатыми ребятами и попутно подзаработать. Где бы он сейчас был, не попадись ему под руку клюшка и не заметь Бак Ли тот трехсотметровый удар?

Уж точно не в квартире за пять миллионов.

Где он сидит и переживает о едва знакомой девушке.

«Белль Уэллса».

Сдавшись под напором ответственности, он с недовольным ворчанием потянулся к телефону. Его менеджер давно уволился и больше с ним не общался, но ради информации можно было и приструнить гордость. Или он так и будет гадать, не пострадала ли она из-за него…

Из-за него?

– Так, хватит. Она мне не девушка. Просто фанатка.

Большие зеленые глаза, полные оптимизма…

«Я не уйду, пока все не вернутся».

– Да твою мать! – От чего голова болела больше: от похмелья или чего-то еще? Уэллс не знал и знать не хотел – как и задумываться, почему вдруг его волнует судьба какой-то там рыжей. Он попросту набрал номер.

Нейт, его бывший менеджер, ответил на третьем звонке.

– Очень надеюсь, что ты не из полиции звонишь, – сонно сказал он.

– Не из полиции. – В новостях показали людей, пострадавших из-за урагана, и он всматривался в них, лихорадочно выискивая полное надежды и веселья лицо. – Слушай, помнишь тот конкурс? Где можно было выиграть обед и тренировку со мной?

– Это в котором поучаствовал восемьдесят один человек?

Уэллс поморщился.

– Мог бы и не упоминать.

Было несложно представить, как бывший менеджер небрежно пожимает плечами.

– С чего ты вдруг о нем вспомнил? Мне звонили из клубного ресторана, сказали, ты не явился. Шок, чистый шок.

– Не удивляйся. Кормят они паршиво. – Он представил, как сидит напротив Джозефины под яркими лампами клубного ресторана, и идиотский пульс участился. – Господи. Надо было сводить ее в нормальное место.

– На салатики-то вину не сваливай, дружище. Ты сам виноват, что не пришел.

– Я в курсе, – огрызнулся Уэллс, и больной глаз кольнуло.

Расстроилась ли Джозефина, что он не сводил ее на обед?

Да. Да, конечно. Он только и делал, что подводил ее. Долгие годы.

– Просто дай мне номер победительницы, и я отстану, – пробурчал Уэллс.

– Чего? – хохотнул Нейт. – Я не могу… Слышал когда-нибудь о неприкосновенности частной жизни?

Приступ паники, который он испытал, услышав это, совсем ему не понравился.

– Да твою ж мать, я просто хочу сводить ее на сраный обед! Раз обещал – надо выполнять.

– Она не пойдет с тобой обедать. Она тебя видеть не хочет.

Рука на пульте сжалась, а голос репортера зазвучал тихо и приглушенно, будто издалека.

– В смысле?

– А вот так. – Нейт зевнул, и на заднем плане послышалось поскрипывание кровати. – Я тоже считаю, что если обещал, то надо выполнять. Так что, когда я узнал, что ты не явился, то связался с победительницей и предложил организовать обед с кем-нибудь менее сварливым.

– Чего? – Похмелье выветрилось так быстро, что голова закружилась. – Она моя фанатка!

– Уже нет. Я предложил ей мерч Уэллса Уитакера, но она и от него отказалась. Твои чехлы для пивных банок мало кого интересуют.

Уэллс нервно расхаживал по комнате, хотя даже не помнил, когда встал с кровати. Это пол накренился или он не протрезвел со вчерашнего дня?

– Да срать мне на неприкосновенность частной жизни! Просто дай ее номер.

– Не надейся. Я умудрился сбежать от тебя без суда и не собираюсь подставляться под иск. Особенно учитывая, что ты мне больше не платишь.

– Да что за бред! – рявкнул Уэллс в трубку. – Я же хочу как лучше!

– Поздно спохватился, друже, – ответил Нейт, тоже повысив голос. – Ты два года только и делал, что игнорировал свои обязанности и вел себя как конченый мудак. Ты и раньше таким был, только теперь ты бросил гольф и терпеть тебя никто не обязан. Особенно я. Пока, Уэллс.

В трубке воцарилась тишина.

Боже, как же хотелось напиться. Очень.

Но он никак не мог решиться сходить на кухню за виски. Нейт ведь не врал: всю карьеру Уэллс действительно был конченым мудаком. Поливал грязью соперников вместо того, чтобы заводить друзей. Сторонился фанатов. Прессу либо откровенно игнорировал, либо отвечал так, что и по телевизору не покажешь.

Ему невероятно хотелось послать всех подальше и завалиться обратно в постель. Большего от него и не ждали. Семьи, которую он бы мог подвести, не было. Настоящих друзей, которые бы на него злились, – тоже. Не было даже наставника, которого Уэллс мог бы разочаровать.

Но как бы ни манило забвение, кристально чистые воспоминания о ней заглушали зов.

Боже, это так раздражало.

– Мы с тобой еще пообедаем, Джозефина! – крикнул Уэллс по пути в душ. – Еще как пообедаем, блин!