Плохие дети

18

Чаоян хорошо знал Детский дворец и сообразил, что вряд ли Цзинцзин направилась в один из игровых залов, расположенных на первом этаже. Он держался на отдалении от своих друзей и старался на них не смотреть. Все трое поднялись на второй этаж, и, пока Чаоян топтался возле мужского туалета, Пупу с Дин Хао искали Цзинцзин. Они заглядывали в каждый кабинет, делая вид, что ищут какой-то кружок, окидывали глазами сидевших там учеников и закрывали дверь, убедившись, что Цзинцзин среди них нет. На втором этаже ее не оказалось. Они прочесали третий и четвертый этажи. По-прежнему ничего. Поднялись на пятый. По сравнению с другими этажами этот был практически пуст. Когда Чаоян уже готов был сдаться, Пупу сказала:

– Мне кажется, в кабинете в конце коридора кто-то есть. Вы постойте здесь, а я проверю.

Она сунулась в кабинет, потом бегом вернулась к ним и прошептала:

– Она там!

– А еще народу много? – спросил Чаоян.

– Не очень. У них каллиграфия, и учитель всего один.

– Мы не можем просто схватить ее, учитель нас остановит. Что же делать?

– Просто подождем в коридоре. Может, она выйдет одна… А если нет, отложим месть на следующий раз, – спокойно ответила Пупу.

– Но что именно мы будем делать? – спросил Дин Хао, в одночасье лишившись самоуверенности.

– Не надо причинять ей боль. Достаточно просто унизить, – сказал Чаоян.

– Просто унизить? – Пупу фыркнула. – Я не отпущу ее так легко.

– Пупу…

– Ладно, как насчет того, чтобы сунуть ее головой в унитаз? Это унизительно, но не больно.

– Ты гений! – обрадовался Дин Хао.

– Потрясающе! – Чаоян едва не захлопал в ладоши.

– Только вот что, – добавила Пупу, и глаза ее блеснули.

– Что? – спросил Чаоян.

– В унитазе должны плавать какашки.

– Это я обеспечу! – немедленно откликнулся Чжу.

Он устремился к мужскому туалету, а Дин Хао и Пупу остались следить за дверями кабинета со своего наблюдательного поста на лестнице.

– Вижу Мелкую Сучку, – через пару секунд прошептала Пупу.

– Она идет сюда. Похоже, захотела пописать, – тоже шепотом ответил Дин Хао.

– И она одна. Давай схватим ее и затащим в мужской туалет, – сказала Пупу.

Цзинцзин как раз проходила мимо лестницы. Пупу и Дин Хао приготовились к атаке.

– А ну стой! – сказала Пупу, хватая Цзинцзин за хвост на макушке.

Цзинцзин взвизгнула от боли и удивления. Обернувшись, она увидела мальчика и девочку со зловещими лицами.

– Эй! Вы что делаете?

– Ну, что тебе сказать – сегодня не твой день, – усмехнулась Пупу. Она схватила Цзинцзин за хвост покрепче и как следует дернула.

– Ай! Перестань! – крикнула та.

– Или что? – поинтересовалась Пупу и дернула за хвост еще раз.

– Ай! Да кто вы такие? Что вы делаете? На помощь!

Дин Хао быстро зажал ей рот, но Цзинцзин укусила его. Он ойкнул и отдернул руку; на его ладони выступила кровь. Цзинцзин отбивалась, стремясь вернуться в кабинет, однако Пупу крепко обхватила ее за пояс, удерживая свою жертву. Слезы покатились по щекам Цзинцзин. Она попыталась плюнуть в обидчицу, но промахнулась. Потом запустила ногти в руку Дин Хао, оставив на ней длинные царапины, и тот, запаниковав, отвесил ей пощечину. Цзинцзин звала на помощь, но до кабинета было далеко. Ее крики тонули в общем шуме, пении, музыке – никто не слышал их.

Чаоян вышел из мужского туалета, не зная, что Цзинцзин за дверью.

– Пупу, Дин Хао, а как… О!

Чжу не ожидал, что друзья поймают ее так быстро. Он не успел спрятаться, и Цзинцзин узнала его.

– Ты! Это ты натравил их на меня! – закричала она. Страх в ее голосе сменился яростью.

– Вовсе нет.

Чаоян и сам понимал, насколько неубедительно это прозвучало, и пытался сообразить, как ему выкрутиться.

Цзинцзин ткнула в него пальцем.

– Мама рассказала мне, кто ты такой! Рассказала, что мой папа связался с какой-то толстухой, и они совершили ошибку. Ты – та самая ошибка!

Внезапно вокруг Чаояна все смолкло. Он ткнул в Цзинцзин пальцем в ответ.

– Ошибка – это ты! А я – единственный сын Чжу Юнпина!

Цзинцзин не теряла присутствия духа.

– Мама говорит, ты никогда не вырастешь, потому что твоя мать – жирная коротышка! Она заставила папу пообещать, что он никогда больше не даст тебе денег. Она говорит, что ты… что ты ублюдок!

Пупу ослабила хватку и влепила девочке пощечину. Цзинцзин ахнула, и Чаоян поволок ее за хвост в мужской туалет. Оказавшись внутри, он подхватил ее и усадил на подоконник большого окна, которое из-за жары стояло распахнутым. Окно выходило во внутренний двор. Внезапно ему показалось, что мало будет просто макнуть ее головой в унитаз. Цзинцзин изо всех сил сопротивлялась, но он был старше и сильнее.

– Отпусти меня! Ты с ума сошел! Пусти! – выкрикнула девочка и вскочила на подоконник. Покачнулась с пальцев на пятки, но устояла, вцепившись руками в верхний край рамы. В таком неустойчивом положении она уже не могла с прежней яростью кричать на Чаояна.

Дин Хао понял, что ситуация выходит из-под контроля.

– Чаоян, сними ее. Она может упасть.

Чаояну хотелось только испугать ее, заставив подчиниться. Он собрался с духом и придержал Цзинцзин, чтобы девочка не упала. Тем не менее он должен был взять над ней верх – раз и навсегда.

– Еще раз назовешь меня ублюдком, и я тебя столкну.

Цзинцзин совершенно потеряла голову:

– Ты ублюдок! Грязный ублюдок! На помощь! Помогите!

Чаоян не мог позволить, чтобы она привлекла внимание, тем более что их могли увидеть из внутреннего двора. Он протянул правую руку, чтобы зажать ей рот.

– Заткнись, тупица!

Цзинцзин попыталась укусить его, и он отдернул руку.

– Я же говорила, что она сучка, – сухо сказала Пупу. – Кусается, как собака.

Дин Хао поднес свою ладонь к носу Чаояна.

– У меня кровь! Подумать только…

– Я отучу тебя кусаться, Мелкая Сучка! – рявкнул Чаоян.

– Ты псих! – Ее щеки были мокрыми от слез, но она продолжала нападать на него.

Он ударил ее по лицу, и Цзинцзин закричала, но не сдалась. Чаоян вышел из себя. Он не собирался сталкивать ее с подоконника, но не знал, как еще положить конец их противостоянию, чтобы не остаться проигравшим.

– Я знаю! Дин Хао, иди сюда! – позвала Пупу. Он сделал к ней шаг, и она зашептала ему на ухо.

Дин Хао выслушал ее с лицом, искаженным гримасой отвращения.

– А это не слишком?

– Нам надо что-то сделать, – твердо ответила Пупу, и Дин Хао неохотно согласился.

Чаоян увидел, как он полез рукой к себе в штаны, выдернул с лобка несколько волосков и сунул их в лицо Цзинцзин.

– Открывай рот! Мы отучим тебя кусаться! – Дин Хао с кровожадной ухмылкой разжал девочке челюсти и затолкал волосы ей в рот.

Чаоян был в ужасе. Он никогда не додумался бы ни до чего подобного. Потом посмотрел на Пупу, автора этой блестящей идеи. Он и предположить не мог, что девчонка может придумать нечто омерзительное.

Цзинцзин закашлялась, потом тяжело задышала, но Дин Хао крепко зажимал ей рот, чтобы она не выплюнула волосы. Поняв наконец, что положение безвыходное, девочка стала, дрожа, умолять:

– Прошу, старшие братья и старшая сестра! Пожалуйста, отпустите меня… Я больше так не буду. Я была неправа.

– Будешь еще кусаться, мелкая шавка? – с угрозой спросил Дин Хао.

– Нет, обещаю! – Она задрожала сильнее.

– То есть ты признаешь, что была неправа, – злорадно произнесла Пупу. – Так проси прощения.

– Простите, простите меня! – снова взмолилась Цзинцзин. – Пожалуйста, дайте мне уйти…

– Думаю, больше она тебе досаждать не станет, братец Чаоян. Сними ее, – сказала Пупу.

– Да, нам пора уходить, – согласился Дин Хао.

Чаоян все еще был зол, но сумел взять себя в руки.

– Ты признаешь, что была неправа?.. Так и быть, я тебя отпущу.

– Я была неправа, старший братец. Пожалуйста, сними меня, – сказала Цзинцзин.

При словах «старший братец» сердце Чаояна смягчилось. И правда, он же ее сводный брат! На всякий случай еще раз пригрозил:

– Не забывай: ублюдок ты, а не я! И если разболтаешь, что тут было, я до тебя доберусь…

Он ткнул ее кулаком в живот.

Удар напугал девочку, и она снова начала кричать:

– Помогите! Я сказала, что прошу прощения, а он все равно меня бьет! А-а-а-а! Я все расскажу папе!

– Ах ты… – Чаояна как будто окатили ведром ледяной воды. Мир вокруг замер. – Чтоб ты СДОХЛА!

Взревев, он изо всех сил толкнул девчонку, и та начала заваливаться спиной вперед. Дин Хао попытался ее удержать, но было поздно. С тошнотворным шлепком тело рухнуло на асфальт под окнами.