Плохо нарисованная курица

Сороконожка, ботинки и украденный парк

Парк в нашей жизни совсем не мелочь, парк — это парк. Не будь парков, птицам в городах негде было бы жить, детям — негде играть, мамам — негде катать коляски с малышами. Парков всегда не хватает. Парк штука ценная, и неудивительно поэтому, что в каждом парке есть сторож.

Жил-был один такой сторож парка, он курил трубку, ходил с палкой, все лето разгуливал по дорожкам туда и обратно и следил, чтобы дети не бегали по газонам.

А дети говорили:

— Этот сторож нас нисколько не любит, все время так и смотрит за нами. Хоть бы отошел куда-нибудь на минутку.

Однако сторож находился в парке с утра до вечера. И лишь осенью, когда дождь льет как из ведра и в парк уже никто не ходит, он убирал опавшие листья, уносил красные скамейки, укутывал пионы, чтобы они не померзли, и отправлялся домой.

И вот идет он так однажды и встречает кассиршу из кинотеатра.

— Вот, — говорит сторож, — иду спать. Теперь уже с парком ничего случиться не может. Ну кто украдет дорожки и газоны? Осень, в это время в парк уже никто не пойдет.

— На вашем месте я бы так спокойно себя не чувствовала, — говорит пани кассирша, — кто знает, всякое может случиться.

И пошла к себе в кассу.

Рядом с парком и кинотеатром находилась школа, и в ту школу ходило много детей. Прибегут, переобуются в домашние тапочки, а ботинки оставят в раздевалке. Нельзя сказать, что в раздевалке царил порядок. Валялось там по крайней мере пар сто грязных, в песке ботинок. И поскольку о порядке в раздевалке дети не заботились, там хозяйничали сороконожки. Им беспорядок нисколько не мешал.

И вот, стало быть, гуляет по раздевалке одна старая сороконожка и рассуждает вслух:

— На улице грязно, становится все холоднее и холоднее. Если мне захочется выйти куда-нибудь, гулять будет неприятно. У меня сорок ног и ни одной пары обуви, а ходить по дождю босиком врачи не рекомендуют. Будь у меня ботинки, я бы пошла в парк. Говорят, там красивые красные скамейки, надо бы хоть раз на них взглянуть.

Рассуждает это она таким образом, и вдруг ее осенило: а что, если договориться с ботинками?

— Не хотите ли прогуляться куда-нибудь? — спрашивает она их. — До конца занятий мы успеем вернуться.

Дважды повторять ботинкам не пришлось. «Вместо того, чтобы тут валяться, можно сходить в кино или в музей, где выставлены первые в мире ботинки», — решили они и сказали сороконожке, что не возражают против небольшой прогулки. Сороконожка, мол, обуется, и они пойдут вместе.

Но стоило им выйти на улицу, и дождь полил как из ведра. Кое-кому из ботинок идти расхотелось, они стали выкрикивать:

— Чего ради мы будем шлепать под дождем!

Но сороконожка сказала:

— А ну, тихо! Я и слушать не хочу! От нескольких капель дождя ничего с вами не станет. Впрочем, мы можем пойти в парк и спрятаться там под скамейками.

Ботинки стали смеяться:

— Чокнулась наша сороконожка! Где это видано — прятаться под скамейки. Сразу ясно, что скамейку она в жизни не видела. Пошли в кино или музей!

Но сороконожка рассвирепела и закричала:

— С каких это пор ботинки командуют, куда надо идти? Я хочу в парк! И точка!

И они все пошли в парк.

В парке голо и пусто, дождь течет сороконожке за шиворот. Огляделась она и думает: «Где же красные скамейки? Нет тут ничего, только несколько дурацких дорожек да песок, который липнет к ботинкам».

И действительно: идет она по дорожке, а песок с каждым шагом прилипает к ботинкам, чем дальше, тем все больше и больше.

— Да что же это такое! — кричат ботинки. — К нам прилипли все дорожки! Пойдемте отсюда, пока не унесли на себе весь парк!

Но сороконожка упряма, она хочет видеть красные скамейки и поэтому бродит по парку вдоль и поперек, бродит до тех пор, пока к ботинкам не прилип парк целиком со всеми дорожками, газонами, пионами, укутанными на зиму, и эстрадой-раковиной для музыкантов.

«Ничего себе дела! — думает про себя сороконожка. — Парка больше нет, весь он у меня на ботинках, как только кто-нибудь это заметит, плохо мне будет».

И бросилась из парка.

— Если кто-либо спросит у вас, куда подевался парк, то вы ничего не знаете, — говорит она ботинкам. — А теперь пойдем в кино. Знайте, я хорошая сороконожка.

А сама думает: «В кинозале темно, там на нас никто не обратит внимания».

Идет она, стало быть, с ботинками в кинотеатр, шагает тяжело, едва волочит ноги, до кинотеатра добралась вся взмыленная.

— Один детский билет в первый ряд, — говорит сороконожка, потому что у нее в кармане всего-навсего одна крона.

Но пани кассиршу не проведешь, она видит, что перед нею старая сороконожка, и говорит ей:

— Не кажется ли вам, что для детского билета вы староваты?

Но у сороконожки нет денег на взрослый билет, и она говорит:

— Если я ношу детские ботинки, может, это дает мне право на детский билет?

А вот этого ей говорить не следовало. Пани кассирша высунулась из окошка, посмотрела на сороконожкины ботинки и воскликнула:

— Как вам не стыдно приходить в кинотеатр в таких грязных ботинках? Да ведь на ваших ботинках три вагона песку, уйма травы, обернутые на зиму пионы и какая-то концертная раковина, похожая на ту, что в нашем городском парке.

А потом, присмотревшись, как закричит:

— Ну, конечно же! Вы украли целый парк! Помогите! Воры!

И бросилась к ней.

Видит сороконожка — дело плохо, повернулась и бежать со всех ног. Но ботинки тяжелые, сороконожка едва волочит ноги. И около буфета пани кассирша ее догнала.

— Свяжу-ка я вам шнурки, чтобы вы не сбежали, — сказала она сороконожке, — и позову сторожа. То-то он удивится!

Связала она шнурки у ботинок, закрыла кассу, пришла к сторожу, разбудила его и говорит:

— У вас парк украли! Что? Удивляетесь?

Сторож даже с кровати свалился.

А когда они с пани кассиршей прибежали обратно в кинотеатр, то увидели: стоят возле буфета ботинки, связанные шнурками, а сороконожки нет. Она разулась и удрала.

Сторож взял ботинки в том виде, как они были — связанные шнурками, перекинул через плечо, отнес на то место, где был парк, отряхнул с них весь песок и траву, вернул на свое место дорожки, и газоны, и укутанные пионы, и концертную раковину, привел весь парк в порядок и чистые ботинки отнес в школу.

Приходит он туда и слышит — звонок звенит-заливается, как раз кончились уроки. Дети из классов бегут в раздевалку и видят сторожа, у которого через плечо висят их ботинки, совершенно чистые.

Дети улыбаются сторожу, им немного стыдно за грязные ботинки. А сторож улыбается детям, и ему также немного стыдно за украденный парк. И все приходят к согласию.

«Ну, что было, то прошло! Зачем про это вспоминать? Давайте думать о весне, о пионах и зеленой траве, о большом прекрасном парке, где мы будем играть вместе — и дети и сторож».