Плохой парень

Глава четырнадцатая

— Вот уж и впрямь нечаянная радость. Входите, входите. Я думаю, удобнее всего нам будет в моей скромной берлоге. Мистер Бэнкс и миз?..

— Джекмен. Детектив Уинсом Джекмен.

— Уинсом. Какое очаровательное имя. И оно, смею заметить, идеально вам подходит.

Бэнкс поглядел на Уинсом: она явно была не рада, что представилась Фанторпу. Когда он пошел вперед, указывая дорогу, Уинсом сунула два пальца в рот и изобразила, что ее тошнит. Бэнкс ухмыльнулся.

«Скромная берлога» Фанторпа была обставлена в подчеркнуто мужественном стиле: стены обшиты деревянными панелями, палисандровый шахматный столик с перламутровой инкрустацией, кресло с причудливой резьбой и вставками из слоновой кости, возле широкого окна — мощный бронзовый телескоп, на стене — оленья голова с ветвистыми рогами и гравюры с охотничьими сюжетами. Четыре кресла, обтянутые темно-бордовой кожей, а посредине — антикварный дубовый стол. Из скрытых динамиков негромко звучала «Маленькая ночная серенада» Моцарта.

Фанторп подошел к бару, взял оттуда три хрустальных стакана и графин. Одет он был по-домашнему: в мешковатые вельветовые брюки и свободный свитер из грубой шерсти. Глядя на его жирные плечи, развязную походочку, толстое брюхо и спутанные кольца седых волос, Бэнкс подумал, что Фанторп похож на гнома, подсевшего на стероиды.

— Что будете пить? Я очень надеюсь, что вы не откажетесь: у меня превосходный солодовый виски, очень приличной выдержки.

— Мы пришли не со светским визитом, — ответил Бэнкс, усаживаясь в кресло.

До чего же, однако, оно удобное… если прихлебнуть виски, то и заснуть недолго.

Уинсом скрестила длинные ноги и приготовилась записывать.

— Жаль. — Фанторп щедро плеснул в стакан янтарного напитка, сел и почмокал губами. — А ведь это виски марки «Ардбег» называется «Арринам Байст». То есть по-гаэльски «Логово зверя», если вдруг кто не знает. — Он хмыкнул. — Так чем могу быть полезен?

Бэнкс уловил сильный смешанный аромат торфа и моря. Приятно пахнет, черт возьми. Но он ни при каких обстоятельствах не стал бы пить виски Фанторпа, даже если бы не был настолько утомлен. Моцарта сменил Бетховен, «К Элизе». Подборка Classic-FM, «Лучшие произведения великих композиторов», если Бэнкс не ошибается.

— Мы ищем вашего наемного сотрудника по имени Джаффар Маккриди, или Джафф. Не подскажете, где он может находиться?

— Джафф? Боюсь, не смогу вам помочь. Он иногда выполнял кое-какие мои поручения, но его никак нельзя назвать моим сотрудником.

— Ну, тогда, может быть, внештатным работником? Как вы с ним связываетесь, когда он вам нужен?

— По телефону, разумеется.

— По мобильному?

— По домашнему.

Бэнкс заранее знал, что это бесполезно. У Джаффа должен быть специальный номер, который невозможно отследить.

— Какие именно поручения он для вас выполнял?

— Джафф на все руки мастер. Этакий Джек-удалец. Или Джафф-удалец? — Фанторп рассмеялся, но ни Бэнкс, ни Уинсом к нему не присоединились. Он кашлянул и отпил из стакана. — Уверены, что не хотите попробовать? Виски просто изумительный. Нежный, как шелк.

Н-да, похоже, Фанторп сегодня уже пропустил не один стакан, подумал Бэнкс.

— И все же расскажите поконкретнее о работе Джаффа.

— Конюшни он не чистил, если вы об этом. Иногда выполнял обязанности курьера, иногда секьюрити, если возникала необходимость.

— И когда она возникала?

— Вероятно, вы не в курсе, мистер Бэнкс, но некоторые скаковые лошади стоят дорого, даже баснословно дорого. И они очень уязвимы. Как ни грустно, а в нашем деле встречаются бессовестные и абсолютно беспринципные люди. Поэтому приходится быть настороже.

— Я читал Дика Фрэнсиса, — хмуро кивнул Бэнкс.

Фанторп улыбнулся:

— Тогда картина вам ясна.

— Вполне. Бандиты, наемные убийцы, да?

— Ну зачем уж вы так, мистер Бэнкс…

— Вы сказали «абсолютно беспринципные люди», так?

— Да. Но к грубому насилию — или к услугам, как вы выразились, «наемных убийц» — в нашем бизнесе прибегают очень редко. Есть гораздо более благопристойные средства.

— И в чем же именно заключается ваш бизнес? — спросил Бэнкс. — Про лошадей я понял, но это ведь только верхушка айсберга, нечто вроде хобби?

— Можно сказать и так. — Фанторп повертел в ладонях хрустальный стакан. Приглушенный свет настольной лампы заиграл на его гранях разноцветными огоньками. — Всего понемножку. В основном молочное производство — у нас с женой своя сыроварня. Ну и, конечно, конюшни. Кроме того, я на паях владею несколькими чистокровками. Отлично себя проявляют. Так что если вам будет нужен совет осведомленного человека по поводу ставок на скачках…

— А я вот слышал, что вы исключительно хорошо осведомлены по поводу местной торговли кокаином. Она переживает второй расцвет в последнее время. То есть по-простому — кокса в округе что-то стало многовато. А вы этому очень способствуете. Это я так — вдруг кто не знает.

— На вашем месте я не стал бы бросаться бездоказательными обвинениями.

— Имеется веская причина? Вы близкий друг начальника полиции?

— Мы с ним действительно не раз ездили вместе на охоту. Он большой любитель куропаток, а у меня в имении есть отличное болото…

— Хватит тянуть кота за яйца, Фанторп, — рявкнул Бэнкс, резко подавшись вперед. — Мне нужен Джаффар Маккриди. И только. Честно говоря, мне глубоко плевать на сыроварню, конюшни, кокаин, ваше болото и прочую фигню, если только они не имеют отношения к Маккриди. Может, вы не в курсе? Он в розыске по делу о вооруженном нападении на сотрудницу полиции.

— Она ведь ваша подруга? — В глазах Фанторпа блеснула жестокая усмешка. — Это немного личное, правда? И не просто подруга, а даже больше? А я думал, у вас не одобряют такие вещи, как персональный интерес в расследовании, нет?

— А давайте-ка не отклоняться от темы, — сказала Уинсом. Она достала рисунки Роуз с физиономиями Киарана и Даррена, а также фотографию Джаффа, которую им отдала Эрин. — Вам знаком кто-нибудь из этих людей?

Фанторп сделал вид, что старательно изучает их, затем пододвинул обратно к Уинсом:

— Это Джаффар Маккриди. — Он ткнул в фото. — Это Киаран, это Даррен. Ну вы же и без меня знаете.

— А мы для пущей уверенности, сэр, — невозмутимо ответила Уинсом и очень аккуратно убрала фото и рисунки в папку.

Бэнкс крепко сжал кожаные подлокотники кресла, едва сумев побороть приступ дикой ярости. Он был признателен Уинсом за то, что вступила в разговор и дала ему возможность перевести дыхание. А то он мог бы наговорить — или даже сделать — что-нибудь лишнее. Он и сейчас не прочь, но надо сдерживаться.

Фанторп, прищурясь, рассматривал Уинсом.

— Один мой приятель много лет назад обзавелся плантациями сахарного тростника на Ямайке, — с нажимом произнес он. — И звал меня войти в долю. Я ему сказал, что не смогу: не перевариваю такой климат. И людишек. Ленивые они, подлецы, вот в чем дело. — Он медленно, оценивающе оглядел Уинсом с ног до головы. — С тех пор многое изменилось, как я погляжу.

— Да, cap, ваша правда, cap, — с легкой ухмылкой протянула она. — Масса Джордж должен знать: у нас, черномазых, теперь даже есть полицейские удостоверения и, если что, cap, нам даже позволяют арестовывать всяких висельников и бросать их в каталажку.

Фермер рассмеялся:

— Еще и нахальная! Мне нравится.

— Где Маккриди? — резко спросил Бэнкс.

— Очень хотел бы это знать.

— Да ну? И почему же?

— Он должен мне деньги.

— И кое-что еще? Из-за этого Киаран и Даррен его ищут?

Фанторп слегка крутанул стакан:

— Делать выводы — ваша забота. И вы их непременно сделаете. Не знаю, с чего вы взяли, что он должен мне что-то еще. Я же сказал: Маккриди должен мне деньги и я хочу вернуть их до того, как он попадет в камеру, а моя наличность — в карманы к копам.

— Маккриди пустился в бега еще до того, как стрелял в инспектора Кэббот. Мы вот думаем, не из-за вас ли?

— Из-за меня? Нет. Это из-за какого-то пистолета, как я понял. В новостях говорили, — уточнил Фанторп.

Уинсом сделала запись в блокноте и сказала:

— Джаффар Маккриди ни разу не был упомянут в связи с пистолетом, о котором нам сообщила Джульет Дойл. Мы не информировали об этом прессу, и они не называли его имени.

— Как вы об этом узнали? — Бэнкс требовательно смотрел на Фанторпа.

— Что, думаете, вы оба жутко умные? А то у меня нет своих источников! У человека моего ранга — да чтобы не было возможности узнать кое-что сверх того, о чем пишут в газетах и болтают по телевизору?! Бросьте. Мы ж не дети.

— Начальник полиции вам рассказал, да? Светская беседа у девятой лунки?

— Да что вы прицепились к нему, в самом деле!

— Этот пистолет представляет для вас интерес? «Смит-вессон», калибр девять миллиметров. У вас есть причины волноваться из-за того, что он попал в руки полиции?

— Ни малейших. Мне нечего бояться.

— Значит, с этим пистолетом у вас все чисто. О’кей. Что вам должен вернуть Маккриди? Наркоту?

— Он должен мне деньги.

— А он вот кое-кому сказал, что еще и некий «товар». Какой?

— Чушь. Мальчишка набивает себе цену. А сам попросту обокрал меня. Взял деньги и не отдает!

— Деньги за наркотики?

— Еще раз повторяю, он иногда выполняет для меня курьерские поручения. Служба доставки, так сказать. Время от времени переправляет наличность. В данном случае у него на руках оказалась весьма значительная сумма. С ней-то он и канул.

— Джаффар Маккриди исчез после того, — сказала Уинсом, — как вернулся из деловой поездки. По его словам, был в Амстердаме и в Лондоне. Это как-то связано с тем, что в итоге у него оказались ваши деньги?

— Если вы думаете, что я намерен обсуждать с вами свои приватные сделки, то сильно заблуждаетесь, миз Уинсом.

— И часто вы используете сельскохозяйственных рабочих в качестве сборщиков долгов? — поинтересовался Бэнкс.

— Киаран с Дарреном способны на многое. Умом они не блещут, но у них масса других достоинств. Те, кто с ними общаются, испытывают… сильный дискомфорт, в чем, я уверен, вы и сами убедились. Нередко им достаточно всего лишь познакомиться с человеком, как ему уже хочется поскорее выполнить их просьбу. Это полезно, когда речь идет о больших суммах.

— Не сомневаюсь. На днях они до полусмерти напугали двадцатилетнюю девчонку, не повинную вообще ни в чем, кроме того, что она снимает комнату в одном доме с подружкой Джаффа, а потом связали и угрожали порезать на куски некоего Виктора Мэллори. Крутые ребята, чего уж там. Вы знаете Мэллори?

— Вроде нет.

— Он учился с Маккриди в одной школе, потом в университете.

— А, «узы старой дружбы». Ну, Джафф всегда вращался в изысканном обществе. На мой вкус, там слишком много денег и снобизма. Кембридж в изобилии поставляет нам таких персонажей. А я добился всего тяжелым трудом, не чурался никакой, даже самой грязной работы. В университете не учился, а школа в Западном Лидсе, куда я ходил, на элитное закрытое заведение никак не тянет. Так что друзья и знакомые Джаффа мне до лампочки. Они мне ни по возрасту, ни по статусу не подходят. Я их не знаю и знать не хочу, включая и этого вашего Мэллори.

— Вам известно, какую информацию Киаран с Дарреном пытались получить у него и у соседки Эрин Дойл?

— Просветите меня.

— Они хотели узнать, куда направляется Джаффар Маккриди.

— Ну вот, мы начинаем все по новой, а? — Фанторп развел руками. — Я бы и сам очень хотел это знать. Впрочем, есть еще одно обстоятельство, о котором пока никто почему-то не сказал ни слова.

— А именно? — спросил Бэнкс, который догадывался, что Фанторп имеет в виду, и невольно ощутил мерзкий холодок.

Фанторп встал, щедро плеснул себе виски и отсалютовал стаканом Бэнксу:

— Ваша дочь, Бэнкс. Трейси. Никто пока не упомянул о том, какова ее роль в этом деле, не так ли? — Он прислонился к стене и усмехнулся. — Н-да, мистер Бэнкс, если бы спросили моего мнения, я бы сказал, что у вас большие неприятности. Весьма прискорбно. У меня у самого две дочери, так что я вас понимаю. Но как знать, вдруг если мы обмозгуем это вместе, то сумеем помочь друг другу? Что вы на это скажете?

Джафф оставил фургон возле раздолбанной «мини» с отодранными дверцами. Район был застроен кирпичными домами — от времени из красных они превратились в темно-бурые. Здесь где-то неподалеку кладбище Бистон-Хилл, вспомнила Трейси.

И атмосфера под стать: над улицей, по которой они быстро шли пешком, нависали зловещие тени зданий; подростки, сбившиеся в кучку в темном переулке, проводили их недобрыми взглядами из-под низко надвинутых капюшонов. На углу возвышалась мечеть с ярким мозаичным куполом. За прохудившимися занавесками мерцали экраны телевизоров. Зрительский смех, заранее записанный и вмонтированный в дурацкие ситкомы, выплескивался на улицу и смешивался с ритмичной музыкой, долетавшей из ближайшего паба.

Догорал багровый закат, бледно-желтые пятна фонарей расплывались в мутном вечернем мареве. В воздух вплетались резкие, пряные ноты экзотических специй. За высокими шиферными крышами сквозь рваные темные облака иногда проглядывала холодная луна. Вечер был полон напряженного ожидания, и Трейси казалось, будто даже в небе разлита зловещая тревога. А вдруг надвигается буря? Что угодно может случиться…

Один из подростков обернулся и что-то крикнул им вслед. Слов Трейси не разобрала. Джафф шел, сунув руку в раскрытую сумку, по лицу его бродила хищная усмешка, долженствующая означать: «Пусть только попробуют!» Трейси ускорила шаг, и сердце в груди забилось быстрее в такт ее шагам. Но никто не преследовал их. Никто не швырнул в них камнем или пустой бутылкой.

Когда они добрались до ярко освещенного проспекта, где было полно людей, магазинов, пабов и азиатских забегаловок, Джафф расслабился и убрал руку из сумки. Они сели в первый попавшийся автобус до центра, заняв места наверху. Пассажиров почти не было: час пик давно миновал, а разъезжаться из увеселительных заведений еще рано.

— Но ведь это опасно, ехать в гостиницу? — сделала очередную попытку Трейси. — Пойми ты, они ищут нас, именно нас двоих.

Джафф искоса поглядел на нее, не повернув головы:

— Я тебя никуда не отпущу, так что даже не начинай. Разберемся, не паникуй. А тебе небось домой, к папочке хочется, да?

Трейси не ответила. Конечно хочется!

— И не мечтай. Радуйся тому, что есть. И не забывай о том, что я тебе сказал раньше, в фургоне. Я не шутил, уж поверь. — Он небрежно оглядел ее и заметил: — Ничего, выглядишь более-менее прилично. Если не придираться, то сойдет. А я как — нормально?

Он выглядел превосходно. Безупречно, как всегда.

— Неплохо, — кивнула Трейси.

— Я знаю один подходящий отельчик, — сказал Джафф. — Скромный, но отнюдь не клоповник. Можно принять душ, заказать еду и выпивку в номер — то, что надо.

Автобус погромыхивал по мостовой, кренился на поворотах, тормозил на перекрестках и наконец добрался до центра города.

— А как же видеокамеры? — мрачно спросила Трейси.

— От них есть толк, если кто-то все время отслеживает информацию и знает, что именно надо искать, — отмахнулся Джафф. — Ты прикинь, сколько этих камер — и сколько должно быть народу, чтобы беспрерывно отсматривать материал. Чтоб это всерьез работало, население Соединенного Королевства должно все бросить и только и делать, что следить друг за другом. Ну, это уж реально Большой Брат в действии. Конечно, риск есть, но очень небольшой. Особенно здесь. Говорю тебе, им и в голову не придет, что мы сюда сунемся. А когда кто-нибудь допрет до того, чтобы проверить местные камеры, мы уже будем загорать на пляже в Коста-дель-Соль. Во всяком случае, я. — Он ухватился за хромированный поручень. — Пошли. Наша остановка.

— Мы? Поможем друг другу? Вы бредите? С чего бы вдруг? — спросил Бэнкс.

Фанторп вернулся на свое место, бережно обхватив стакан. На лице его играла самодовольная усмешка.

— Мне кажется, это очевидно, — заметил он.

Уинсом бросила настороженный взгляд на Бэнкса.

— Ну давайте, — сказал Бэнкс. — Просветите меня.

Фанторп небрежно развалился в кресле:

— Мы оба знаем, что Маккриди слинял не один, а с вашей дочерью Трейси. Она меня абсолютно не интересует, зато очень интересует юный Джафф. Он, как уже было сказано, задолжал мне кое-что, и я хочу это вернуть.

— То есть услуга за услугу, так я понимаю?

— Что-то в этом роде. Я могу гарантировать безопасность вашей дочери, Бэнкс, конечно, если девочка не пострадает еще до того, как Киаран с Дарреном их найдут. А вот вы? Вы можете ей это обеспечить, со всеми своими департаментами, согласованиями и отчетами, а? Можете?

— Продолжайте, — сухо бросил Бэнкс.

Фанторп подался вперед:

— Я думаю, вам это будет интересно. Предлагаю очень простую вещь. Дайте мне самому найти Джаффа и Трейси. Когда я найду их, она ваша. В целости и сохранности. Повторяю, у меня тоже есть дочери. Поверьте, я понимаю, каково вам.

— Да ни черта вы не понимаете! И не говорите мне, что вас хоть на одно мгновение взволновала судьба моей дочери. Плевали вы на нее. Вам нужно одно — и дальше зашибать свои грязные деньги.

— Ну я ж не виноват, что это приносит хорошую прибыль.

— Да, прибыль, на чужом горе.

— Люди получают что хотят.

— Наркотики?

— На это можно взглянуть по-разному, но вы-то сами, вы — будете утверждать, что осчастливили в этой жизни кучу народу? Сколько человек вы упекли в тюрьму за сущую ерунду, измордовав их перед тем до полусмерти? А потом этих перепуганных малолеток насиловали в тюремной душевой отпетые бандиты, приставив им к горлу заточку. Сколько их на вашем счету, а? Нет, приятель, про вас не скажешь, что вы несете людям свет и радость, так что засуньте себе свои проповеди в известное место. Я вам даю шанс. Шанс спасти жизнь своей дочери. И не стоит этим швыряться. Я два раза не предлагаю.

Бэнкс почувствовал, что готов дать слабину. Фермер не просто искушал, он и вправду мог выполнить свои обещания; его усилия имели куда больше шансов на успех, чем любая полицейская операция. Достаточно вспомнить о том, что случилось с Патриком Дойлом. И тогда Трейси вернулась бы к нему, а Джафф… а Джафф — никто, пустое место. Кому он нужен?

Но, прими Бэнкс предложение Фанторпа, тот получит возможность и впредь держать его на коротком поводке. Дело не ограничится спасением Трейси. Возникнут новые требования, сначала небольшие — инсайдерская информация, мелкая мзда, мелкая взятка, вежливая просьба закрыть на что-то глаза и минимальная плата за крошечную услугу. А потом, спустя недолгое время, Бэнкс начнет играть в гольф с Фанторпом и уже не сможет прямо смотреть на свое отражение в зеркале. Кроме того, здесь сидит Уинсом — мерило и компас его совести, свидетель всего и вся. Она никогда не поддастся и ни за что не солжет, как бы нагло ни давил на них Фермер.

— Ну а Джафф? — сказал Бэнкс. — Что с ним будет?

Фанторп равнодушно отвернулся к окну:

— Вам-то что? Не вижу, чего вам беспокоиться. У меня нет причин расправляться с ним. Все, что мне нужно, это вернуть свои деньги. Конечно, никак нельзя поручиться, что Киаран с Дарреном не возьмутся его проучить. Но знаете, проступок Джаффа может очень навредить нам всем. Врать не стану, это нельзя оставлять безнаказанным, а Киаран не всегда знает, где уместно подвести черту.

— Я понял, — сказал Бэнкс. — Понял. Они убьют его. Или доставят туда, где вам будет удобно его убить.

Фанторп рассмеялся:

— Да ладно вам, не дурите. Я и мухи не обижу. И потом, все не так радикально. — Он глотнул из стакана и продолжал: — Ну, может, чуток полежит в больнице, чтобы оправиться, а затем, как говорится, снова в седло. Так, немного получит по рукам. Назовем это… ну… легким порицанием. Которое вполне можно расценить как минимально адекватное возмездие. Учитывая тот факт, что он ранил вашу коллегу… Кто-то должен поработать козлом отпущения, так пусть это будет Джафф. А ваша дочь…

И прежде чем Уинсом успела произнести хоть слово, Бэнкс поднял руку, упредив останавливающей ладонью дальнейшие измышления Фермера.

— Нет, — спокойно сказал он. — Нет. Для общей пользы дела вам не стоит развивать свою мысль.

— Ну что ж, понятно. Тема болезненная. Как скажете. Я просто подумал, вдруг вы решитесь принять мои предложения — вот и все. А нет так нет, но тогда я за безопасность вашей дочери отвечать никак не могу.

И вот тут бы уже вроде пришла пора заорать, что, если хоть один волосок упадет с головы Трейси, он, Бэнкс, с Фанторпа шкуру спустит и сожрать ее заставит, но Бэнкс не стал даром колебать воздух. Он был уверен, что они с Фанторпом и без того отлично друг друга поняли.

А потому сказал:

— Такие, как вы, не могут позволить, чтобы у них что-то украли. Вам нужно подтверждать свою власть. Так вперед. Доказывайте свою силу. Джафф должен быть наказан — долго, медленно и мучительно? Давайте. Все должны об этом узнать? Узнать, кто, как и почему был избит, покалечен или вовсе убит? Чтоб всем остальным было неповадно? И тогда ваше жалкое воинство, узнав о мучениях Джаффа, плотнее сомкнет ряды во имя и на пользу вашу? Пока другой Джафф-удалец не решит, что пора надрать вам задницу? Я в этом участвовать не готов.

— О чем мы говорим? В чем проблема? Это все пустые словеса. Вас что, беспокоит судьба Джаффа Маккриди? И это после того, что он сделал с вашей дочерью и вашей коллегой? Да бога ради, Бэнкс, вы должны желать ему только сме…

— Я же сказал, мы не будем развивать эту тему, — оборвал его на полуслове Бэнкс.

Фанторп печально вздохнул:

— Как хотите. — Он покорно развел руками. — Хотя не пора ли вам очнуться и без розовых очков взглянуть на то, что происходит? На то, с чем вы реально имеете дело?

Фанторп раскраснелся — от негодования и многих стаканов виски. Бэнксу хотелось ему врезать. Всадить кулак со всей силы прямо в рожу и увидеть, как брызнет кровища.

— Ну предположим, я на ваш план согласился, — сказал он. — И что же я тогда должен делать? — Бэнкс спиной чувствовал, что Уинсом изумленно разинула рот, но никак на это не отреагировал. Скоро она разберется что к чему.

— Да ничего! В том-то и прелесть. — Серые глазки Фанторпа радостно заблестели. — Вам не надо делать ни-че-го, ровным счетом. Предоставьте все мне.

— Точнее, Киарану и Даррену?

— Вы же прекрасно понимаете, у них преимущество во времени. А я спорить готов, что мои контакты круче ваших и я узнаю, куда направляется Джафф с вашей дочерью, гораздо раньше, чем вы.

— Может быть, и так, — согласился Бэнкс. — А отчего бы вам не поделиться этой информацией со мной? И тогда все будет честно и по закону. И все счастливы. Киарану с Дарреном не предъявят обвинения и не приговорят потом к пожизненному — ведь они не совершат убийства, — а вы и вовсе останетесь чисты?

Фанторп покачал головой:

— Нет, вы все-таки не хотите меня услышать, ну никак. При таком раскладе мое добро попадет в карман к копам, а я окажусь вовлечен в юридическую волокиту на ближайшие двадцать лет. Так не пойдет.

— Да у вас там прямо целое состояние, судя по всему. Килограммчика два кокаина? В таком случае мы уж, конечно, от вас не отвяжемся.

— Вас совершенно не касается, что там. Ваша забота, чтобы Киаран с Дарреном не тронули Трейси. Вот на этом и сосредоточьтесь.

У Бэнкса по спине пробежал холодок, и его опять охватило страстное желание все-таки врезать Фанторпу.

— Что вы хотите этим сказать? — злобно осведомился он, прекрасно понимая смысл угрозы.

Даже не глядя на Уинсом, он ощущал и ее горячее сочувствие, и готовность удержать его, если он вдруг сорвется. Она была спокойна и максимально собранна. Но он не собирался давать волю чувствам.

Бэнкс любил свою работу, но такие ситуации, когда необходимость следовать букве закона не позволяла ему поступить сообразно искреннему велению сердца и вот прямо сейчас, немедленно оторвать голову очередному зарвавшемуся ублюдку, — такие ситуации он ненавидел. И всякий раз ощущал себя ничтожным и слабым. Порой он, как и все, нарушал инструкции, порой совершал опрометчивые и даже противоправные поступки, но в целом он не спорил с системой: закон и справедливость — именно в таком порядке, а не в обратном. Никогда в жизни он не согласился бы на предложение Фанторпа. Этого просто не может быть, потому что не может быть никогда. Он вызволит Трейси из беды и уничтожит Джаффа. А заодно Фанторпа, Киарана и Даррена. Он не сомневался в этом, как не сомневался в том, что открылось ему ночью посреди пустыни в Аризоне. Только пока он еще не знает, как это сделать. Но, дьявольщина, как же хочется вколотить этому жирному мерзавцу в его наглую морду мысль о справедливости!..

— Я полагал, что выражаюсь предельно ясно, — ответил Фанторп. — Для Киарана с Дарреном что Трейси, что Джафф — все едино. Джафф и Трейси — мои враги. Одного поля ягоды. Называйте как хотите. Они в одной обойме. Если я дам своим людям другую команду, то все будет так, как я обещал. Трейси вернется живая-здоровая, а Джафф получит по заслугам.

— А если я откажусь?

— Возникнут проблемы. Все пойдет своим порядком. Но для чего человеку с вашим умом и жизненным опытом отстаивать в данном случае свои высокие моральные устои? Почему не пойти на компромисс?

— Потому что я полицейский, мистер Фанторп. А как может полицейский закрыть глаза на убийство? Вы же прямым текстом заявляете, что моя дочь пострадает, если я не помогу вернуть ваши деньги и наркотики и не позволю вашим наемникам разобраться с Джаффом. Не исключено, что и убить его. Да, он преступник, это правда, но если я сделаю, как вы говорите, то я стану точь-в-точь как вы. То есть паршивым куском склизкого дерьма, широко разевающим пасть в поисках ломтя пожирнее.

Фермер дернулся и пролил виски, заляпав свитер.

— Э-э, полегче! Мать вашу, это уж слишком, Бэнкс! — Он в ярости тряс жирным пальцем в сторону старшего инспектора. — Вы об этом пожалеете. Вы крепко об этом пожалеете! Киаран с Дарреном уже в Лондоне, они ждут только моей команды.

— Ну, так чего ж вы им не позвоните? Мы вам не мешаем, вперед!.. Вам нечего им скомандовать, вот в чем штука. Вы знаете ровно столько же, сколько и мы. А может, и меньше.

Бэнкс поглядел на Уинсом: она улыбнулась и покачала головой.

Фанторп вперил в Бэнкса долгий, оценивающий взгляд.

— Не понимаю я вас, — наконец сказал он. — Хоть убей, не понимаю. Я предлагаю вам выгодную сделку. Все просто: мне — мои деньги, которые у меня, заметьте, украли. Вам — ваша дочь. В чем проблема?

— Вот в этом-то она и заключается, — ответил Бэнкс, жестом показав Уинсом, что им пора уходить. — Проблема в том, что вы ее не видите. Ладно, на сегодня все. Можете нас не провожать.

— Вы считаете, это было разумно? — спросила Уинсом, когда они сели в машину. — Довести его до белого каления?

— Наверное, нет, — устало ответил Бэнкс. — Не знаю. Дело сейчас не в Фанторпе. Если б у меня были основания, я бы его арестовал, но это ничего бы нам не дало. Даже если б мы предъявили ему обвинения и как следует помурыжили в камере, толку бы не было, хотя я с удовольствием упек бы его хоть на пару дней. Во-первых, у нас нет на это времени, а во-вторых, он, сволочь, слишком скользкий и опасливый. Тут же набежит целая стая дорогущих адвокатов и… Нет, Фанторпа мы возьмем чуть позже. А пока надо попросить местных полицейских, чтоб глаз с него не спускали и отслеживали все его перемещения. Ладно, зато мы выяснили, что два его ублюдка уже в Лондоне. Значит, он тоже считает, что Джафф туда заявится.

— А мы можем поставить его телефон на прослушку? — спросила Уинсом. — И их мобильники?

— Времени нет, — с сожалением покачал головой Бэнкс. — Кроме того, он наверняка пользуется одноразовыми мобильниками. Можно было бы подвесить его башкой вниз и выбить из него кое-какую полезную информацию, а заодно клещами снять отпечатки с его жирных пальцев, но, боюсь, это сильно пошатнуло бы наши «высокие моральные устои», а? — Бэнкс глубоко вздохнул. — Да и отпечатки у нас теперь есть. — Он похлопал по кожаной папке Уинсом, где лежали рисунки и фото Джаффа.

— А я думала, вы не заметили.

— Я, конечно, сильно устал, но все же не настолько. Чисто сработано. Они нам могут пригодиться, а в базе их нет.

— Так он ведь ничего противозаконного никогда не совершал?

— Он никогда не был ни в чем уличен, это точно.

— Что делаем дальше?

— Возвращаемся в участок. Перегруппируемся. Не забывай, у нас есть фамилия Джастина, мы знаем, что он Певерелл, а Фермер не знает. И контакты у нас имеются. Я все же уверен, что наши ресурсы получше, чем у Фанторпа. И что-то мне подсказывает, что Джафф с Трейси пока еще довольно далеко от Лондона. Ты же сама говорила, что их фургон — старая развалюха. Что его предел — сорок миль в час. Так, я не путаю?

— Да, все верно.

— Об этом Фанторп тоже не знает. И мы получаем немного дополнительного времени. Поехали. Может быть, мадам Жервез и остальные уже выяснили что-нибудь новое про Яна Дженкинсона, а наш Гарри Поттер смог пообщаться с суперинтендантом Квислингом, который вел следствие по делу Кинкейда.

Джафф уверенно подошел к гостиничной стойке и самым непринужденным образом заговорил с молоденькой служащей — очень хорошенькой и кокетливой.

Трейси видела, что он протянул ей свою корпоративную карточку, по которой, как он утверждал, его невозможно отследить, и сердце ее упало. Нет, он не допускает ошибок. Судя по тому, как блондинка улыбалась, поводя плечиком и бедрами, она хоть сейчас готова отправиться с ним на край света или, по крайности, в ближайшую постель.

Трейси всерьез обдумывала, не сбежать ли именно сейчас, но ее удержали угрозы Джаффа. В ее воображении ожили страшные картины его мести: вот открывается дверца машины, кто-то запихивает ее в темный салон, острая игла вводит ей в ногу неведомое снадобье, сознание покидает ее. А спустя некоторое время она приходит в себя в чужой, незнакомой стране уже на грязном, наспех сколоченном помосте, и рядом стоят другие девушки, одетые, как и она, лишь в прозрачные шифоновые туники, развевающиеся от ветра (невесть откуда дующего), и мужчины, сидящие внизу, пожирают ее похотливыми взглядами. Она понимала, что это идиотизм, дурацкая фантазия, навеянная отчасти старыми голливудскими фильмами, которые в прежние годы с удовольствием смотрел ее отец, а отчасти — незатейливыми шоу, из тех, что развлекают публику в пятницу вечером в ночных клубах Лидса.

Потому она безвольно продолжала сидеть в нескольких шагах от стойки, дожидаясь, пока Джафф заплатит за номер. Раза два он оборачивался к ней и насмешливо ухмылялся, но основное его внимание было сосредоточено на кокетливой блондинке.

Его одежда, голос, изящная чистая речь, властные уверенные манеры, ощущение своего превосходства — все работает на успех. И даже то, что он полукровка со смугло-золотистой кожей, ничуть не портит общего впечатления. В нем безошибочно угадывается превосходное образование, имя которому Оксбридж, он плоть от плоти высшего класса общества, и не важно, что он отнюдь не добропорядочный гражданин. Все в нем говорит о привычке получать в этой жизни только самое лучшее — привычке, усвоенной с самого детства. По праву рождения. И в этом маленьком провинциальном отеле, несмотря на претенциозные потуги его хозяев создать нечто фешенебельное, никому и в голову не придет усомниться в праве таких, как Джафф, смотреть на всех сверху вниз. А уж тем паче не придет в их тупые головы заподозрить в нем опасного преступника, совершившего убийство — или покушение на убийство, если Энни все-таки выжила, — и скрывающегося от полиции. Трейси ничего не знала об Энни с тех пор, как они уехали из коттеджа, у нее не было возможности ни посмотреть, ни послушать новости. И все же, наблюдая за мастерским спектаклем Джаффа, она не могла им не восхищаться. Вероятно, это и не спектакль, а совершенно естественное поведение. В Джаффе было много трудносочетаемых черт, в нем уживались совсем разные личности.

Он повернулся к ней, помахав ключом, улыбнулся и жестом пригласил пройти за ним к лифту. Они молча поднялись на четвертый этаж и пошли по безлюдному коридору. Перед некоторыми номерами стояли тележки с пустыми бутылками и тарелками с остатками еды.

Не встретив никого по дороге, они подошли к четыреста сорок третьему номеру и открыли дверь. Из окна открывался невзрачный вид на узкую заднюю улочку. Над низкими шиферными крышами жилых домов возвышалась чуть поодаль темная башня офисного здания. Служащие давно разошлись по домам, и только в двух одиноких окнах еще горел свет.

Гроза пока что медлила, но мрачное небо напряженно клокотало, готовое разразиться ливнем в любую секунду.

Джафф задернул тяжелые шторы. Трейси почувствовала себя как в тюрьме. Даже ограниченный, урезанный вид из окна все-таки вселял в нее небольшую надежду, связывая с миром, из которого она была изъята, быть может, навсегда. Она сказала себе, что нельзя впадать в нервозную слезливость, поддаваться внушенному Джаффом страху, который превращает ее в покорную трусиху. Конечно же нельзя, но она просто не может с собой справиться.

Джафф швырнул сумку на диванчик у окна, порылся в ней и достал пластиковый пакетик, который загодя приготовил для себя. Он помотал им в воздухе и вопросительно поднял брови. Трейси отрицательно качнула головой и села на край кровати, печально сгорбившись и сцепив ладони. Джафф пожал плечами и быстро выложил себе две дорожки. С наслаждением втянул ноздрями кокаин и тут же принялся кому-то звонить по «неотслеживаемому» мобильнику. Из его обрывочных фраз Трейси без труда догадалась, что он говорит с Джастином.

— Все готово? Ну ты даешь, старик, гениально!.. Ой-ё-ё-о, дороговато, однако… Ладно-ладно, все в порядке, я ж не спорю. Все, без вопросов… Да, понял. О’кей. Слушай, Джас, мы тогда не будем к тебе заезжать, если ты не против, ну, знаешь, на всякий случай, береженого… вот именно… Да. Хорошо. Давай тогда пересечемся… где?.. Да, супер. Все, решили, на Хайгейт-Пондс. Найду, естественно. Все, хоп. Мы с утра пораньше выдвигаемся… Да, на колесах… Хорошо, отзвоню… Все тогда, будь. Старик, ты реально мой спаситель. — Он нажал отбой и бросил мобильник на кровать. Громко хлопнул в ладоши и поднял кулак в победном жесте. — Все путем! Мы молодцы!

Трейси никак не отреагировала, и он весело пояснил:

— Завтра с утра едем в Лондон, а далее… везде. В чужедальние страны. Куда захотим. Точнее, куда захочу я. В чем дело, зануда моя? Ты теперь навеки в печаль погрузилась? Заинька, мы и так в изрядной жопе, зачем же нам твоя унылая физия? Ты мрачнее, чем ливень на выходных в Блэкпуле.

— Джафф, — тихо выдавила Трейси, — я устала. И мне страшно. Я же здесь не для того, чтобы тебя веселить и подбадривать. Я твоя заложница, не забыл? И я хочу одного — попасть домой. Пожалуйста, не трогай меня.

— Опять завела свою старую песню, да? Может, сменишь ее? Давай, задвинься коксом, порадуйся, пока можно.

— Не хочу. Ничего.

— Ладно, смотри сама. У нас целая ночь впереди.

Трейси тихо содрогнулась. Вряд ли Джафф это заметил. Номер у них довольно просторный, но огромная кровать занимает в нем главное место. Трейси прекрасно могла бы поспать и в ванной, если сегодня вообще удастся заснуть, да как-то сомнительно, что Джафф на это согласится. Хотя бы потому, что не желает выпускать ее из виду.

— Давай телик включим? — предложила она.

— На хрена?

— Хочу новости посмотреть. Вдруг скажут что-нибудь насчет… ну, ты понял.

— Да ничего они не скажут, чего б мы сами не знали. — Джафф весело прошелся по комнате. — Ты голодная? Давай в номер закажем. Что будешь?

— Не знаю. Заказывай, что ты хочешь.

— О’кей. Пиццу будешь?

— Буду.

— Какую? С чем?

— Не знаю. Все равно.

— С грибами? С луком? С оливками? И с салями? А еще туда анчоусов и ананасов?

— Да, отлично.

— Хорошо. И бутылку вина. Я закажу бутылку красного?

— Да. Как ты хочешь.

— Как я хочу. Но вопрос не только в том, как хочу я, Франческа. Понимаешь, детка, мне нужно немножко и твоего ободрения. Я бы хотел знать, чего хочешь ты?

— Я тоже за бутылку красного.

— Отлично! Я заказываю пиццу и бутылку красного вина. Что-нибудь еще?

— Нет, достаточно.

— Ну, может, хоть воды нормальной? Черт их знает, какая у них тут вода. Тебе с газом или без?

— Да все равно, — еле выговорила Трейси. — Любая, хоть из водопровода.

— Значит, с газом! — воскликнул Джафф. — Правильно! Хорошо, хорошо!

У него подергивалась правая нога — от кокаина, на телефон он больше не обращал ни малейшего внимания.

— А как ты насчет Мэдисон?

— В смысле?

— Ну, блондинка, со стойки администратора. Американочка. Она сейчас освобождается. Такая лапочка. Придет к нам сюда? Я позову ее, а? Отличная девочка? Ты как?

— Да ты на меня не смотри. А она, скорей всего, уже занята.

— Ну, может, и так.

— Я позвоню? — спросила Трейси. Она поднялась и подошла к телефону. — Мне нетрудно, если ты хочешь.

Джафф замахал руками:

— Очень умно. Уж конечно, у тебя есть тайный код — ты дашь понять Мэдисон, чтобы соединила тебя с отцом. Ты с ним в друзьях, да? Любишь его небось? А я своего ненавидел! Ну, не суть. Черт с ним. Короче, я сам позвоню.

Он заказал пиццу с зеленым стручковым перцем, острой копченой колбасой и курицей и бутылку вина. Повесив трубку, облизнул губы и подошел к Трейси так близко, что она невольно отшатнулась.

— Ну, а пока мы ждем, почему бы не заняться… кое-чем? Мы уже давненько ничего такого не делали. И у меня разыгрался аппетит. Ты как? Вдвоем нам тоже будет неплохо, верно?

— Ты что? — Трейси старалась не выдать охватившую ее дрожь. — Джафф, как ты можешь? После всего, что было? Да ты просто больной! Или шутишь.

Но он явно не думал шутить:

— Сейчас увидишь, больной я или здоровый.

Одной рукой он сжал ей горло, а другой опрокинул на кровать. Она упала на спину и в ужасе смотрела на его усмехающееся лицо.

Он точно не шутил.