По Божьему следу

В лесу ступаю осторожно,

Почти дыханье затая.

Деревья – это мысли Божьи,

И – замирает мысль моя.

Шатры зелёные нависли,

И среди полной тишины

Раздумья Божьи, Божьи мысли

Душе внимающей слышны.

И входит в грудь мою простор.

И длится с Богом разговор.

Как Ты мне много говоришь,

Ничем не нарушая тишь…

Мой день наполнен соснами и небом,

Зелёной тишью, высью голубой.

Душа сыта Твоим небесным хлебом.

Душа сейчас полным-полна Тобой.

И лес мой непочат и неисхожен,

Хоть с детства раннего известен мне.

Как высоко и тихо мне, мой Боже!

Как хорошо с Тобой наедине!

Здесь хвойный дух – дыханье Бога,

И жизни было здесь так много,

Как будто бы ей нет конца,

Ведь мы – в присутствии Творца.

Он не в прологе, не когда-то,

Он здесь – в дыханье аромата,

В волшебном этом сочетанье

Листов и хвои и в мерцанье

Лучей… И, Господи, Ты весь

Присутствуешь сейчас и здесь.

Та к почему же, почему же,

Всей тяжестью земли нагружен,

Шёл Иисус в тот самый сад,

Гд е до сих пор ещё стоят

Тысячелетние оливы

В своем вниманье молчаливом?

Зачем, зачем кровавый пот

На лбу? Зачем слеза течёт

Вслед за слезой? И на коленях

Зачем всю ночь стоит в моленье?

Затем, что Он один лишь знал,

Что всей земле грозит обвал,

Что будет ночь, не будет утр,

Коль Он не сможет взять вовнутрь

Весь мир: укрыть самим Собой

Любую душу, вздох любой…

Он знал и молвил: внешних нет,

Вы все – во Мне. Держу ответ

За всех. Уравновесил Я

Собой всю тяжесть бытия.

Все слёзы, весь кровавый пот

Я на себя беру.

И вот – мир жив. Из недр восстаёт

Сиянье. Господи, Ты весь

Присутствуешь. Сейчас. Вот здесь.

Лес просиял. И вот – конец сомненьям.

Восторг мгновенный. Духа торжество.

Сиянье это – Богоизлученье,

Вторженье Бога в наше естество.

Глазам Господень образ не предстанет —

Он внутренний, не внешний господин.

Он просиял. В наш мир вошло сиянье.

И – отворилась глубина глубин.

Оставь бесплодные кочевья.

Лес замер. Затаился пруд.

Не прерывай пути деревьев —

Они нас к Богу приведут.

Из всей беды здесь найден выход

Вот этой линией немой.

Как тихо, Господи, как тихо!..

И как высоко, Боже мой!..

О, только б как-то не нарушить,

Не расплескать бы тишину…

Сосна величиною с душу.

Душа величиной с сосну.

Как тихо на морском просторе!

Как берег высится лесной! —

Сосна, напитанная морем.

Душа, пропахшая сосной…

«И пробуждается поэзия во мне…»

Что это, как не робкий луч в тумане

И различенье в полной тишине

Иного, иномирного звучанья?

Ни слова нет готового вокруг

И ни единой формы не найдёте…

Но из беззвучья проступает звук,

И из тумана – очертанья плоти.

Она восходит, в темноте светясь, —

Как бы просвет в непроходимой чаще…

О, эта установленная связь

С незримым миром, этот мир творящим!..

Когда мне в душу натекает даль —

Туманов зыбких нежная печаль,

Незыблемых деревьев высота

И лёгкий шорох мокрого листа;

Когда весь мир в груди моей затих,

Я слышу зарождающийся стих

И в сердце входит тот единый ритм,

Который тайно все миры творит.

Единый ритм на звёздах и в дому.

И я живу, послушная Ему.

А Бог не действует. Он есть.

И в этом всё. Благую весть

Свет вносит в глубину сердец:

В творении живёт Творец.

И лишь присутствие Его

Есть творчество и волшебство.

Суть творчества – прорыв огня,

Твоё вторжение в меня.

О, этот огненный прокол! —

Мой Бог сейчас в меня вошёл.

И всё. И больше ничего.

Во мне – дыхание Его,

Во мне дыхание Творца,

И нету творчеству конца.

Свет был таким же, как впервые,

Когда в скрещении лучей

Сверкали капли дождевые,

Свисая с никнущих ветвей.

И тайна открывалась сразу,

Молниеносно – не уму,

А распахнувшемуся глазу,

Немому сердцу моему

Была проторена дорога,

И я в великой тишине

По свету приближалась к Богу,

Открывшему объятья мне.

Благодарю Тебя, мой Боже,

За этот светоносный взгляд.

Не Ты все наши муки множишь.

Не Ты в страданьях виноват.

Я от Тебя чудес не чаю —

Сама перед Тобой в долгу,

Сама, так значит – отвечаю,

Сама, так значит – я могу.

Недолгий срок нам всем отпущен.

Нас сдует ветер, как листы.

Но это сердце всемогуще

Затем, что в нём сокрылся Ты.

Что я делаю? Дождь шелестит,

Тихо бьётся о ветки ракит,

Ветки клёнов и сосен моих.

Он, как дух, как любовь моя, тих.

И как тихую эту струю,

Чутко слушаю душу твою,

Ту, что тайно мерцает сквозь тьму,

Ту, не слышимую никому…

Чуть видный луч в туман был вкрáплен,

Завёрнут лист в бутон тугой,

Переговаривались капли

Одна с другой, одна с другой…

Покоя леса не нарушив,

В ответ на дальний тихий зов

Переговаривались души

Совсем без слов,

Совсем без слов.

Как тихо-тихо шепчет хвоя,

Как тихо дождь по ней стучит.

Ты можешь быть самим собою,

Ничто тебя не заглушит.

Ты ниже трав и капель тише.

Ты переполнен тишиной

И потому способен слышать

Все души в мире до одной.

Поник листочек каждый,

Затянут небосвод.

Сегодня мир протяжно

И ласково поёт.

Певучим тихим звуком,

Почти лишённым сил,

Дождь сердце убаюкал,

Сознанье усыпил.

И вот смежает веки

Бессонная беда.

Есть что-то, что навеки,

Что живо навсегда.

Мне бы где потише,

Мне бы где поглуше.

Мне бы лишь расслышать

Собственную душу.

Буду Бога слушать,

Отыскав затишье.

Только через душу

Говорит Всевышний.

Сумерки. Мир всё туманнее.

Мокрые сосны шуршат.

И сквозь ветвей очертания

Тихо глядится душа.

Что-то вовеки бессонное

Встало из сна моего.

Кто ты, моя затаённая,

Та, что роднее всего?

И вот спустилась тишина,

Как иномирная волна,

Как нисхождение небес

Всей тяжести в противовес.

В противовес часам и дням

Вдруг вечность подступила к нам.

И стало ясно, что года

Нам снились – мы живём всегда.

Как это просто, Боже мой,

Быть наконец собой самой.

Я не отколотый кусок —

Лес так спокоен и высок.

И эта тишь и высота

Внутрь сердца моего влита,

Я вновь воссоединена

С Тобой. И эта тишина

Всесильна. Дай же силу мне

Остаться в этой тишине…

Чуть видимый ветер по веткам прошёл.

Стряхнул набежавшие слёзы.

Мне надо услышать, как движется ствол,

Как тянутся в небо берёзы.

Плывущее облако тает вдали,

И шепчутся легкие тени.

И можно расслышать сквозь звуки земли

Любимого сердца биенье.

День серый, пасмурный, дождливый,

Но он наполнен не тоской.

Нет, мне совсем не сиротливо —

Во мне растёт такой покой!

Мне б только шёпот капель слушать,

Теряя счёт часов и лет.

Слепящий внешний свет приглушен,

Но внутренний, глубинный свет!

Меж мной и лесом нет границы.

Душа согрета мягкой тьмой.

И можно молча погрузиться

В лес или – внутрь себя самой?..

В лесу мы ощутить вольны

Другую степень тишины,

Войти в другой душевный пласт,

Который нам услышать даст,

Что нераздельны глубь и высь.

Та к вознесись или спустись,

Последний перейдя порог,

И ощути, как дышит Бог…

Ощутить прикосновенье Божье —

Вот что нужно сердцу, чтоб оно

Вдруг раскрылось со священной дрожью,

Жизнью бесконечною полно.

Как цветку – прикосновенье света,

Чтобы он, затерян, слаб и мал,

Вдруг сверкнул средь трав зелёных где-то,

Развернулся, заблагоухал…

Довольно мне одной сосны,

Чтоб разогнать дурные сны.

Одной сосны с поющей птицей,

Чтобы внезапно пробудиться

И в это чудное мгновенье

У Бога попросить прощенья.

Сегодня Бог меня окутал.

Сегодня Бог сошёл ко мне.

Застыли кроткие минуты,

Остановились в тишине.

Не видно солнечного диска.

Седые облака склоня,

Подходит небо к нам так близко —

Почти касается меня…

Здесь мир иной, совсем иной —

Мир этой зелени лесной,

Мир этих замерших стволов —

Безмолвный мир первооснов.

Первооснова бытия…

Та к вот откуда вышла я…

Та к вот что так меня зовёт —

Мир недостигнутых высот,

Мир неизведанных глубин,

Где Бог один. Совсем один,

Высок, и бесконечно нем,

И в каждый миг открыт нам всем.

Замереть, как дерево.

Сеть ветвей густа.

Мысли все растеряны.

Тихо. Пустота.

Ничего мгновенного.

Ничего – на срок…

Чуять сквозь Вселенную

Проходящий ток.

Солнце предвесеннее,

День, как век, большой.

Длится единение

С каждою душой.

На сосну зелёную

Жёлтый луч прилёг.

В душу растворённую

Натекает Бог.

Куда уходят мёртвые? Куда?

Я долго-долго вглядываться буду.

На небе появляется звезда,

Трепещущая, синяя… Откуда?

Немерено пространство бытия,

И нет у жизни ни единой щели.

Откуда ж в мире появилась я?

Откуда взялись эти птичьи трели?

Ведь что бы нас ни ждало впереди,

Но каждым утром вновь ликуют птицы

И сердце, сердце рвётся из груди.

Куда? Зачем? К кому оно стремится?

Сквозь лес просвечивали дали,

Прощался мир с ночною тьмой,

И тихо мне напоминали

Деревья обо мне самой.

О том незримом океане,

Что мерно в рёбра мне стучит…

О, тихое опоминанье

От страха, боли и обид…

Стихи мои… Они растут в ответ

На то, что тихо говорит мне свет,

На то, что мне деревья говорят

За часом час, все дни мои подряд.

И души… Как же не ответить им?

Поток течёт. Он неостановим.

Дождь, тихий, как мои стихи.

Деревья мокрые тихи,

И чуть заметная струя

Бесшумна, как душа моя…

Слетает с ветки первый лист.

Господень замысел так чист,

Та к добр, внимателен и зряч.

Откуда ж этот тихий плач?

Всей этой неба сединою,

Прозрачного тумана плёнкой

Мой Бог склонился надо мною,

Как мать над плачущим ребенком.

И нет ни блеска и ни мрака,

И никакой не надо силы.

И можно долго-долго плакать,

А я в руках Твоих застыла…

Та к просто, так незаметно,

Как в юности, как когда-то, —

Вдруг счастьем обдаст, как ветром,

Дыханием аромата.

На той же на детской даче

Кукушка на старом дубе.

Чего ж ты стоишь и плачешь?

Кого ж так безмолвно любишь?

Душа с душой общается без слов.

Душе совсем не нужно покрывала.

Нам надо снять словесный наш покров,

Чтобы душа нагая просияла.

Но мы боимся получить ожог,

Заслон из слов боимся мы разрушить,

Когда сквозь плоть миров сияет Бог,

Стремясь войти в открывшуюся душу.

Когда истаивают горы,

И высветляется вода,

И прорезает тишь простора

Волшебный перелив дрозда,

Тогда – молчание. Ни слова.

Залив становится святым.

Душа сейчас понять готова,

Что Бог от нас неотделим.

Та к вот, вот здесь она таилась,

Вся бесконечность бытия —

Моя исчезнувшая сила

И, может быть, любовь твоя.

Исчезли солнечные блики,

Дрожат на ветках капли слёз.

Вживаюсь я в покой великий,

В немую истину берёз.

Всё тише шум дождя, всё глуше.

Часам и дням потерян счёт.

Я только подставляю душу —

И в сердце истина течёт.

Её вдали искать не надо —

Ни за морем, ни за горой.

Она всегда и всюду рядом —

Вот только душу ей открой.

Я не поверю в жизни никому,

Кто о деревьях правды знать не будет.

Они сказали сердцу моему

Гораздо больше, чем сказали люди.

Они мудрее нас с тобой стократ.

Нам остаётся только молча слушать

Вот тех, кто бессловесно говорят,

Как говорить умеют только души.

Высокие души, безмолвные души.

Деревья иль люди, не всё ли равно?

Вы только лишь небо умеете слушать,

И вам отвечает лишь небо одно.

Высокие души, прекрасные души,

От вас растекается жизни волна,

И если мир этот тела ваши рушит,

В пустоты бесшумно втекает она.

Высокие души, любимые души —

Иконные лики, деревья мои,

Ваш взгляд и ваш шелест мне слёзы осушат,

И слёз благодатных польются ручьи…

Еловый тёмный ствол и золотой сосновый,

Зелёный цвет листвы, небес голубизна.

Бог что-то говорит. Всё это – Божье слово,

Которое душа сейчас понять должна.

Услышать и понять, всем существом внимая.

Вмолчаться в тишину и всей собой понять,

Что, что же говорит вот эта ель немая

И сплетшаяся с ней кленовых листьев прядь.

Еловый тёмный ствол всех строже и всех выше,

Но что-то там, над ним, светлеет вдалеке.

И если я пойму и если я услышу,

То я заговорю на Божьем языке.

А на небе розовые пятна

На деревьях оставляют блик.

Как душе слова Твои понятны,

Как мне внятен божеский язык.

На слова людские не похожий —

Взгляд безмолвный, песня, а не спор.

Я любовью отвечаю, Боже.

Та к и длится тихий разговор.

И это всё не просто так —

Всё, что вокруг, есть жест и знак.

Всё каждый день свежо и ново,

И каждый луч – Господне слово.

Ты к миру этому привык

И ждёшь, чтобы на наш язык

Бог перешёл, а Бог ведь ждёт,

Когда же ты освоишь тот,

Другой, где всё есть речь и знак

И всё совсем не просто так.

Как души живут? Да вот так, как цветы.

А может быть, так, как деревья

И как облака, посреди высоты

Вершащие в небе кочевья.

А может быть, так, как большая гора

В вечернем разлившемся свете,

Где нету ни «завтра», где нету «вчера»,

А есть миллионы столетий.

И души кочуют, и души стоят,

И души мерцают, как свечи,

И тайно друг с другом они говорят

На нами забытом наречьи.

Каких ещё стихов вам надо,

Когда есть крытый снегом лес

И сосен тихие громады

Врезаются в просвет небес?

Зачем вам слов шумливых стая,

Когда шуршит сосновый бор

И длится не переставая

Деревьев с сердцем разговор?

Они не говорят словами —

Высокий лес и старый пруд,

Но вдруг слова родятся сами

Из сердца и поют, поют…

Кто вам ни скажет о бессмертье,

Святой пророк иль чародей, —

На слово никому не верьте,

А верьте лишь душе своей.

Ну, а пока она не знает,

Пускай глядится в небосвод,

Пускай, как ель, как глушь лесная,

Ещё молчит, ещё растёт.

Душа, как дерево, безмолвна.

Вся жизнь её есть тайный рост,

Пока сам Бог её наполнит,

Пока не взглянет выше звёзд…

Всё дело в мере затиханья.

Всё дело в силе тишины.

В души бездонном океане

Умолкнут все земные сны.

Здесь ни начала, ни итога.

Все меры прежние оставь!

Здесь раздаётся голос Бога,

Как оглушительная явь.

Простёрлось облако большое.

Под серым небом лес зелёный.

Ты говоришь сейчас с душою,

Такой же тихой, приглушённой.

Здесь рядом веток переплески,

Глубокие, глухие краски.

И мне совсем не надо блеска,

А только этой мягкой ласки…

Тихо в лесу, ещё голом, стою.

И сиротливую душу мою

Мокрые сосны ведут и ведут,

Свой совершая невидимый труд.

Дуб двухсотлетний, кривой, узловатый —

Мой молчаливый и строгий вожатый.

Слушать мне надо его и сосну,

Чтоб из сиротства уйти в вышину,

Чтоб ощутить в своём сердце такой

Непредставимый, могучий покой…

Грустно вам, что небо хмуро?

Что вы! Тучки в небосводе,

Пятна сизого ажура —

Это высь на землю сходит.

Свет не жжёт, он в покрывале,

Он всё ласковей, всё ниже.

С глубиной смешались дали

Здесь, у сердца… Ближе, ближе…

Моя душа? Никто не знает,

Что свет, теряющий края,

Что эта глубь и глушь лесная,

Что это всё – душа моя.

Она, как небеса, немая,

В ней все слова пришли к нулю.

Она есть то, что обнимаю,

Она есть то, что я люблю.

Мне очень трудно говорить.

В часы глубокого молчанья

Улавливаю сердцем нить,

Пронзающую мирозданье.

И страшно мне не сохранить

Немую связь с первоосновой

И трепетную эту нить

Спугнуть, задеть случайным словом.

Я небу ступаю навстречу,

Здороваюсь с влажным кустом.

Мне надо вдохнуть бесконечность,

А всё остальное – потом.

К чему ни звала бы эпоха,

Зов вечности в сердце не стих —

Важнее глубокого вдоха

Не знаю я дел никаких.

Не надо никаких известий.

Смысл одинокого пути —

Под древом жизни, с древом вместе

В молчанье медленно расти

Куда-то в небосвод просторный,

В разлив немой голубизны

И знать лишь то, что знают корни,

И ничего со стороны.

Нескончаемое счастье,

Что, лучась, поёт во мне, —

Это таинство причастья

Каждой шепчущей сосне,

Облаку в небесной сини,

Дятлу на сухом суку,

Созревающей рябине

И летящему листку…