По лермонтовским местам

КИСЛОВОДСК

Приезжая на Кавказские Минеральные Воды, Лермонтов каждый раз непременно бывал в Кисловодске. Сюда влекли его не только крайняя необходимость поправить свое здоровье нарзаном, который, по словам Лермонтова, «недаром называется богатырским ключом», но и желание полюбоваться красотой этого чудесного уголка в предгорьях Кавказа.

«Здесь, - писал он, - все дышит уединением, здесь все таинственно - и густые сени липовых аллей, склоняющихся над потоком, который с шумом и пеною, падая с плиты на плиту, прорезывает себе путь между зеленеющими горами, и ущелья, полные мглою и молчанием, которых ветви разбегаются отсюда во все стороны, и свежесть ароматического воздуха, отягощенного испарениями высоких южных трав и белой акации, - и постоянный, сладостно-усыпительный шум студеных ручьев, которые, встре-тясь в конце долины, бегут дружно взапуски и наконец кидаются в Подкумок.»

С этими местами Лермонтов познакомился еще в детские годы, когда Кисловодск был маленьким поселением, расположенным рядом с крепостью, построенной в 1803 году.

В то время он мог только с интересом наблюдать за своеобразной жизнью, протекавшей в самом поселке. Опасности, связанные с военной обстановкой, не предоставляли любознательному мальчику возможности ознакомиться с окрестностями Кисловодска. Он только мог издали любоваться панорамой гор и с увлечением слушать рассказы тех, кто побывал в диких ущельях и видел причудливую красоту окрестных скал и шумных водопадов.

Но одно из любопытных созданий природы Лермонтов увидел сам и навсегда запомнил уже в эти годы. Его видел он по дороге из Пятигорска в Кисловодск.

Когда многочисленные семейные экипажи, сопровождаемые вооруженными солдатами или казаками, приближались к Кисловодску, в том месте, где тянувшаяся вдоль дороги невысокая гряда Бургустанского хребта вдруг круто поворачивала вправо у шумящего бурного Подкумка, внимание всех проезжих привлекал длинный горный отрог, заканчивавшийся огромным кольцом.

Это была Кольцо-гора. С живым любопытством всматриваясь в нее, одиннадцатилетний мальчик - будущий поэт - не предполагал еще, что через двенадцать лет, в 1837 году он не раз взберется туда сам, а затем приведет к ней и героев своей будущей книги.

Находясь на лечении в Кисловодске, поэт-изгнанник желает слиться с чудесной природой, разделить с ней свои раздумья и душевные тревоги. Немало способствовала ему в этом верховая езда. Несомненно, свои собственные впечатления вложил он в уста Печорина о прелести верховой прогулки:

«Я люблю скакать на горячей лошади по высокой траве, против пустынного ветра; с жадностью глотаю я благовонный воздух и устремляю взоры в синюю даль, стараясь уловить туманные очерки предметов, которые ежеминутно становятся все яснее и яснее. Какая бы горесть ни лежала на сердце, какое бы беспокойство ни томило мысль, все в минуту рассеется; на душе станет легко, усталость тела победит тревогу ума».

Совершая прогулки, Лермонтов, по-видимому, не раз бывал на Кольцо-горе. Она привлекала внимание всех приезжавших на воды. «Верстах в трех от Кисловодска, - читаем мы в повести «Княжна Мери», - в ущелье, где протекает Подкумок, есть скала, называемая Кольцом; это ворота, образованные природой; они подымаются на высоком холме, и заходящее солнце сквозь них бросает на мир свой последний пламенный взгляд».

К Кольцо-горе на прогулку отправляется со своим окружением княжна Мери. Об этой прогулке Печорин записал в своем дневнике:

«Многочисленная кавалькада отправилась туда посмотреть на закат солнца сквозь каменное окошко. Никто из нас. по правде сказать, не думал о солнце. Я ехал возле княжны; возвращаясь домой, надо было переезжать Подкумок вброд. Горные речки, самые мелкие, опасны, особенно тем, что дно их - совершенный калейдоскоп: каждый день от напора волн оно изменяется; где был вчера камень, там нынче яма. Я взял под уздцы лошадь княжны и свел ее в воду…»

В наши дни по цветущей долине, где когда-то пролегала дорога, по которой ездил Лермонтов в Кисловодск, протянулись железнодорожный путь и широкая автомобильная дорога. И когда электропоезд, круто разворачиваясь влево, стремительно въезжает на мост через Подкумок, в вагонах всегда можно наблюдать одну и ту же картину. Пассажиры устремляются к окнам и жадно, стараясь не упустить момент, всматриваются в далекий рыжеватый отрог Бургустана, заканчивающийся каменным кольцом.

Как одно из достопримечательных лермонтовских мест Кольцо-гора привлекает к себе многочисленные экскурсии. Отсюда можно также полюбоваться красивейшими видами окрестностей Кисловодска, вдохновенно воспетыми великим поэтом.

В первой же дневниковой записи по прибытии в Кисловодск Печорин писал: «В ресторации, построенной на холме, в нескольких шагах от моей квартиры, начинают мелькать вечером огни сквозь двойной ряд тополей; шум и звон стаканов раздается до поздней ночи».

В Кисловодской ресторации собиралось находившееся на водах общество. Там обычно устраивались балы и другие развлечения. Некоторые из них, как известно из повести, посещал и Печорин. В один из дней он смотрит здесь представление фокусника, о прибытии которого в Кисловодск в своем дневнике записал: «Вчера приехал сюда фокусник-Апфельбаум. На дверях ресторации явилась длинная афишка, извещающая почтеннейшую публику о том, что вышеименованный удивительный фокусник, акробат, химик и оптик, будет иметь честь дать великолепное представление сегодняшнего числа в восемь часов вечера, в зале Благородного собрания (иначе - в ресторации); билеты по два рубля с полтиной».

В ресторации происходит и занимающая важное место в повести знаменитая встреча Печорина с Грушницким, закончившаяся вызовом на дуэль.

Тот, кто знакомится с лермонтовскими местами в Кисловодске, несомненно, с интересом будет разыскивать это достопримечательное здание, в котором часто бывал Лермонтов и герои его повести. К сожалению, оно не сохранилось. Но если вы пройдете белую колоннаду центрального входа в курортный парк, перед вами в окружении высоких деревьев откроется расположенное на небольшой возвышенности каменное сооружение.

Это - Лермонтовская площадка. Построена она в 1948 году, чтобы навсегда сохранить место, где с 1823 по 1944 год стояло деревянное здание Кисловодской ресторации, тесно связанное с памятью о великом русском поэте.

В круглой нише стены, выложенной на этой площадке, установлен бюст Лермонтова. Под ним - лермонтовские строки:

Хотя я судьбой на заре моих дней,

О южные горы, отторгнут от вас,

Чтоб вечно их помнить, там надо быть раз.

Как сладкую песню отчизны моей,

Люблю я Кавказ.

Но Лермонтовская площадка напоминает нам не только о кисловодской ресторации. Вся эта местность, примыкающая к источнику нарзана, связана с Лермонтовым. Когда-то здесь был центр зарождавшегося курортного городка. В этих местах чаще всего приходилось бывать поэту во время приездов в Кисловодск.

Рядом с Лермонтовской площадкой в настоящее время расположена Нарзанная галерея. Напомним, что там находится тот же самый источник нарзана, который существовал при Лермонтове. Правда, теперь он стал совершенно неузнаваемым в результате многочисленных перестроек и усовершенствований.

В то время он был неблагоустроен. Воду черпали ковшиками, кружками, стаканами из обыкновенного колодца с деревянным срубом. Возле источника находились купальни, где принимались ванны.

«В 1829 году, - пишет один из известных исследователей лечебных вод на Кавказе Баталии, - саженях в 20 на восток от источника была выстроена новая купальня. Она состояла из двух огромных калмыцких кибиток, обтянутых полотном и сукном… Между ними на дворе, огороженном забором, помещались деревянные самовары… Около 1832 года купальня эта была заменена новою дощатою, снаружи и внутри обитою сукном. В ней было 4 мужских и 4 женских ванны для подогретого нарзана и два бассейна для цельных и дождевых ванн. Наружный вид здания не отличался красотою, стены были постоянно закопчены дымом, густыми клубами выходившим из высоких труб деревянных самоваров. В шутку купальню эту называли винокуренным заводом. Здание с небольшими изменениями просуществовало до 1846 года».

Не только следа, но и воспоминаний не осталось теперь уже от этой деревянной купальни, в которой Печорин перед дуэлью принимал освежающую ванну. «Погружаясь в холодный кипяток нарзана, я чувствовал, как телесные и душевные силы мои возвращались. Я вышел из ванны свеж и бодр, как будто собирался на бал».

В районе нарзанного источника находился и небольшой дом Е. А. Хастатовой, впоследствии снесенный за ветхостью. Предполагают, что в нем останавливалась Е. А. Арсеньева со своим внуком Мишей Лермонтовым во время посещения Кисловодска в 1825 году.

Лермонтовская площадка стала широкоизвестным своеобразным памятником поэту.

Подымаясь по лестнице на верх Лермонтовской площадки, вы можете пройти на улицу Коминтерна. Немного ниже по этой улице находится дом, примыкающий с северной стороны к дому № 3.

Этот двухэтажный дом с длинными деревянными галереями представляет собою основательно, до неузнаваемости, перестроенный бывший дом помещика Реброва.

Знаменит он тем, что в 1829 году в нем останавливался А. С. Пушкин, а в 1837 году, как утверждает предание, в нем жил М. Ю. Лермонтов.

Особенно широкую известность на Кавказских Минеральных Водах этот дом получил после выхода в свет романа «Герой нашего времени». С этих пор дом Реброва стал известен также как место, где жили княжна Мери и Вера.

Упрашивая Печорина приехать в Кисловодск, Вера говорит ему:

«…Приезжай через неделю в Кисловодске послезавтра мы переезжаем туда… Найми квартиру рядом; мы будем жить в большом доме близ источника, в мезонине; внизу княгиня Лиговская, а рядом есть дом того же хозяина, который еще не занят».

В этом же доме происходит встреча Печорина с Верой. После свидания он «около двух часов пополуночи… отворил окно и, связав две шали, спустился с верхнего балкона на нижний, придерживаясь за колонну». В это, время происходит та ночная сцена, которая, по роману, наделала в Кисловодске много шума и, в конце концов, привела к дуэли между Печориным и Грушницким.

Пройдя колоннаду центрального входа в парк, доверните направо и идите вдоль небольшой горной речушки. Метров через 150 - 200 справа, на высоком левом берегу, будет видно большое здание, украшенное колоннами и спускающимися к речке лестницами.

Это - санаторий «Крепость». Такое название санаторий получил потому, что стоит он на том месте, где до 1862 года стояла Кисловодская крепость. Построена она была в 1803 году с целью «обезопасить приезжавших в Кисловодск больных, а также заводившиеся там постройки от нападения горцев».

Крепость представляла собою обнесенный сухим рвом четырехсторонний редут с бастионами. На углах бастионов были установлены чугунные пушки. По сторонам крепости, на ближайших возвышенностях стояли казачьи пикеты, для осмотра всей окрестности».

Под прикрытием крепости по берегу речки располагалась небольшая слободка, состоявшая из нескольких десятков избушек, построенных главным образом отставными солдатами.

В повести «Княжна Мери» Лермонтов несколько раз упоминает крепость. Во времена Лермонтова она еще имела военное значение. Это подтверждают и следующие строки из повести:

«Я ехал через слободку. Огни начинали угасать в окнах; часовые на валу крепости и казаки на окрестных пикетах протяжно перекликались…»

Если пройти небольшой мостик через речку и подняться на площадь, к центральному входу в санаторий, с южной стороны его можно и сейчас увидеть остатки крепостной стены с бойницами, угловую башню и крепостные ворота.

В основном же крепость была разрушена в начале 60-х годов прошлого века, так как к этому времени она потеряла свое значение.

Поэзия Лермонтова - это целый мир поэтических открытий. Можно, к примеру, прожить многие годы в Пятигорске и, только прочитав Лермонтова, впервые заметить, что Бештау «сизо-голубой», что Машук перед грозой действительно дымится, «как загашенный факел».

Мы всегда восхищаемся гениальным художественным чутьем великого поэта. Вместе с этим мы осознаем, что такие красочные и такие правдивые по существу своему картины природы нашего края поэт смог воссоздать в своих произведениях благодаря его глубокому знакомству с ним. Вот почему, совершая прогулки по тем местам, по которым когда-то ходили лермонтовские герои, испытываешь глубокое волнение - по ним много раз прошел сам Лермонтов, прежде чем они стали местом действия его произведений.

Эта мысль не покидает тех, кто направляется к Лермонтовской скале в Кисловодске, известной по повести «Княжна Мери» как место дуэли Печорина с Грушницким.

С первых шагов каждый убеждается в том, как прекрасно знал Лермонтов Кисловодск и с какой точностью он описал мельчайшие детали его природы и расположения. Проследим, к примеру, путь Печорина от его квартиры к месту поединка с Грушницким.

В дневнике Печорина записано: «Велев седлать лошадей, я оделся и сбежал к купальне». Лермонтов не мог написать иначе. Печорин именно сбежал к купальне, потому что жил он во флигеле дома, расположенного на пригорке, чуть повыше нарзанного источника.

Приняв освежающую нарзанную ванну, Печорин возвратился к себе на квартиру, где его уже ожидал доктор Вернер, его секундант. Вот они сели на лошадей и пустились к месту поединка. «Мигом проскакали мимо крепости через слободку». Лермонтов, как всегда, точен. Действительно путь к ущелью, где была назначена встреча, пролегал вдоль реки Ольховки, мимо крепости, остатки которой сохранились до наших дней.

Читаем дальше: «… въехали в ущелье, по которому вилась дорога, полузаросшая высокой травой и ежеминутно пересекаемая шумным ручьем, через который нужно было переправляться вброд». Тот, кто бывал в ущелье, хорошо знает этот ручей. Кому из экскурсантов, прежде чем дойти до Лермонтовской скалы, не приходилось, разувшись, переходить его вброд?

Это ущелье было хорошо знакомо Лермонтову. Поэтому не случайно в повести, несколькими страницами раньше, именно сюда поскакал Печорин, чтобы развеять мысли, толпившиеся в его голове после объяснения с княжной Мери.

«Я был взволнован и поскакал в горы… Росистый вечер дышал упоительной прохладой. Луна подымалась из-за темных вершин. Каждый шаг моей некованой лошади глухо раздавался в молчании ущелий; у водопада я напоил коня, жадно вдохнул в себя раза два свежий воздух южной ночи и пустился в обратный путь».

Речь идет о том самом водопаде на окраине Кисловодска, который встречается на пути к Лермонтовской скале. Называется он теперь Лермонтовским водопадом.

Такое детальное знакомство с этими местами свидетельствует, что они не раз избирались Лермонтовым для его прогулок. И, по-видимому, не поэтической фантазией, а выражением личных впечатлений поэта является замечательное описание вот этого утра, предшествовавшего дуэли Печорина с Грушницким:

«Я не помню утра более голубого и свежего! Солнце едва выказалось из-за зеленых вершин, и слияние первой теплоты его лучей с умирающей прохладой ночи наводило на все чувства какое-то сладкое томленье. В ущелье не проникал еще радостный луч молодого дня: он золотил только верхи утесов, висящих с обеих сторон над нами; густолиственные кусты, растущие в их глубоких трещинах, при малейшем дыхании ветра осыпали нас серебряным дождем… Как любопытно всматривался я в каждую росинку, трепещущую на широком листке виноградном и отражавшую миллионы радужных лучей! Как жадно взор мой старался проникнуть в дымную даль! Там путь все становился уже, утесы синее и страшнее, и наконец они, казалось, сходились непроницаемой стеной».

Наконец Печорин со своим секундантом подъехали туда, где их ждали противники. Местом дуэли он избрал вершину одной из скал. «Итак, вот что я придумал. Видите ли на вершине этой отвесной скалы, направо, узенькую площадку? Оттуда до низу будет сажен тридцать, если не больше; внизу острые камни. Каждый из нас станет на самом краю площадки; таким образом, даже легкая рана будет смертельна: это должно быть согласно с вашим желанием, потому что вы сами назначили шесть шагов».

«Узкая тропинка вела между кустами на крутизну; обломки скал составляли шаткие ступени этой природной лестницы; цепляясь за кусты, мы стали карабкаться…

Вот мы взобрались на вершину выдавшейся скалы: площадка была покрыта мелким песком, будто нарочно для поединка.

Кругом, теряясь в золотом тумане утра, теснились вершины гор, как бесчисленное стадо, и Эльборус на юге вставал белою громадой, замыкая цепь льдистых вершин, между которых уж бродили волокнистые облака, набежавшие с востока. Я подошел к краю площадки и посмотрел вниз; голова чуть-чуть у меня не закружилась; там внизу казалось темно и холодно, как в гробе; мшистые зубцы скал, сброшенных грозою и временем, ожидали своей добычи».

Эта скала, названная именем Лермонтова, находится в ущелье реки Ольховки, километрах в четырех от Кисловодского парка. В результате разрушительного действия ветров и дождей вершина ее в настоящее время стала труднодоступной.

Рассказывая об ущелье, мы подчеркивали точность лермонтовских описаний этой местности. Читатель, конечно, понимает, что речь идет не о топографической точности, хотя и она имеет здесь немалое значение. Лермонтов был великим художником. Описывая эти места, он одухотворил их своим поэтическим гением и, озарив их волшебным светом поэтического слова, раскрыл перед читателем их очаровательную красоту, которая покоряет и восхищает нас и вызывает чувство искренней благодарности великому поэту.