По найму

ГЛАВА 24

В усталом мозгу Ледбиттера все дни смешались воедино. Суббота? — в субботу в половине третьего бракосочетание. Четверг? — в четверг в семь вечера он должен быть у Хьюи. В четверг, в половине седьмого, он зашел в гараж. На него смотрело акулообразное, обтекаемое рыло, одним своим видом вызывавшее ощущение неимоверной скорости и мощи.

Решив, что до четверга пользоваться машиной не будет, Ледбиттер отменил все заказы: поступок, стоивший ему немалых усилий. Решение полтора дня продержать машину на приколе и тем самым отказаться от приличного заработка вступало в вопиющее противоречие с его деловыми принципами, да и желание обновить машину в обществе леди Франклин, ранее казавшееся таким заманчивым, теперь выглядело нелепой причудой. Снова чувства и разум вступили в конфликт, и, вспоминая, какого дурака он свалял, Ледбиттер не мог сдержать презрительной усмешки. Впрочем, проявив твердость, он, как выяснилось, ничего от этого не потерял: несмотря на все уверения представителя фирмы, новая машина не поспела к среде, а потому он все равно не смог бы обслужить своих клиентов — разве что взяв машину напрокат.

В среду поездок не было. Зато нашлись другие заботы. Среда стала днем двойной ревизии. Начав с анализа свой финансовой ситуации, Ледбиттер перешел затем к разбору движений собственной души.

В материальном отношении дела его складывались гораздо удачнее, чем он предполагал. Фирма «Ледбиттер и К°» преуспевала. Если он будет и дальше продолжать в том же духе, то через год-другой сможет приобрести еще одну машину и нанять второго шофера. Тогда сам он станет обслуживать только избранных клиентов, а прочих передаст помощнику. Это будет первых шагом к созданию ого, что в минуты самоупоения рисовалось ему как «собственный автопарк». Вот когда он заживет настоящей жизнью!

Что касается раздела «дебет», то, приобретя в рассрочку лимузин, он наделал долгов и в общем-то оставался каким же бедняком, каким был до того, как щедрость леди Франклин позволила ему выкупить ту, старую машину. Думая об этом, а также о том, что его будущее благосостояние во многом зависит от его здоровья, он заметно мрачнел, но по-прежнему отказывался видеть прямую связь между своей постоянной усталостью и ухудшением самочувствия. Прекрасно понимая, что и машины не вечны, себя он тем нем менее рассматривал в качестве машины с повышенной прочностью и способностью к самовосстановлению. Но как ни гнал он от себя мысли об опасных последствиях перенапряжения, его организм время от времени напоминал ему об этом, не желая с прежней безропотностью выдерживать круглосуточные бдения за рулем. После очередного такого «марш-броска» Ледбиттеру требовалось все больше и больше времени, чтобы прийти в себя. Чутко прислушиваясь к малейшим посторонним шумам в работе автомобильного двигателя — скрипению, дребезжанию, постукиванию, — он, сам того не желая, временами начинал вдруг распознавать похожие симптомы и в самом себе, хотя тотчас же отгонял от себя все опасения как безосновательные.

С практической точки зрения покупка большой машины вовсе не была пустой тратой денег. Лимузин обязательно привлечет новых и очень неплохих клиентов! Многие снобы предпочитали заказывать большие машины, хотя вполне могли бы обойтись и малолитражкой. Да и женские вечерние туалеты стали теперь такими длинными (для того, чтобы скрыть короткие ноги — не иначе!), что с трудом умещались в машине средних размеров. Лимузин повысит его престиж и в его собственных глазах, и в глазах окружающих.

В его собственных глазах? Тут-то и началась вторая ревизия. А что он сам? Так ли все благополучно с ним, как с деятельностью его фирмы?

Еще совсем недавно он не увидел бы разницы между этими понятиями. Раньше он полностью отождествлял себя со своей работой: хорошо жить означало для него хорошо зарабатывать. Теперь же все переменилось. Теперь он зажил жизнью, в которой деньги не играли роли, хотя эта жизнь и стала возможной благодаря деньгам леди Франклин, ее подарку. Теперь ему бывало то весело, то грустно по причинам, не имеющим к деньгам ни малейшего отношения. Он и не пытался обмануть себя на этот счет. Ему лишь хотелось знать, долго ли так будет продолжаться, и чего в таком случае ждать от будущего.

В материальном отношении будущее не вызывало у него тревоги, но вот как насчет всего остального? Да, у него есть долги. Постепенно — с помощью рассрочки — он с ними рассчитается. Но счастье не купить в рассрочку — месячные порции несчастья не оборачиваются конечным счастьем. Ледбиттер слишком хорошо знал жизнь, чтобы тешить себя каким-то иллюзиями на этот счет. Хотя, как говорится, чем черт не шутит... Вдруг его теперешние терзания каким-то непостижимым образом станут если не залогом счастья, то хотя бы гарантией от несчастья?

Он вспомнил сон, что приснился ему тогда в баре, — то странное умиротворение, которое он испытал, когда дарил автомобиль леди Франклин, полное блаженство, когда она приняла подарок, и длинный гвоздь... Конечно, это был всего-навсего сон, но Ледбиттер снова испытывал те чувства, что и тогда, и понимал, что в этом сне сконцентрировалось все, что не давало ему покоя наяву, когда он подумал, а не подарить ли свой новый автомобиль леди Франклин. Мысль о том, чтобы расстаться с своей единственной ценностью (не важно, что половину суммы заплатила леди Франклин), вызвала у него ироническую улыбку — надо же до такого додуматься! Но все же идея подарка не оставляла его: ладно пусть это будет не машина, но что-то так или иначе связанное с машиной и вполне для него посильное — хотя бы медальон с изображением Христофора, который раньше висел в старой машине, а теперь был перенесен в новую. Этот медальон в свое время подарил ему один из его клиентов, а купил он его где-то на юге Франции. По ободку шла надпись по-французски, клиент перевел ее смысл Ледбиттеру, только он его позабыл. С медальоном, правда, тоже не хотелось расставаться — из суеверия: отдашь его, и кто знает, вдруг удача повернется к тебе спиной. Что еще можно подарить на память о машине? Ничего — во всяком случае, ничего из того, что принято дарить на свадьбу, хотя минуточку... вот подарок, который в данных обстоятельствах мог сделать он, и никто другой, — что и говорить, это был подарок бедняка, но зато такое ей не купить, несмотря на все ее капиталы. Все золото мира тут бессильно. В субботу он повезет ее бесплатно — это и будет его свадебным подарком! Сегодня, когда она со своим ненаглядным Хьюи отправится в предсвадебное путешествие, он, Ледбиттер, сообщит им, что за субботние труды не возьмет с них ни пенса — все будет за его счет. Если он скажет про это одному Хьюи, тот наверняка ничего ей не передаст, а спокойно прикарманит денежки. Ледбиттеру этого вовсе не хотелось, не ему предназначался подарок, хотя, если разобраться, то, экономя деньги Хьюи, он так или иначе оказывал услуги леди Франклин, — за все ведь платила она! Ледбиттер не знал латинской пословицы «деньги не пахнут», но даже если б знал, все равно не согласился бы: для него деньги обладали вполне отчетливым запахом — запахом тех, кто их платил. Хьюи же платил не из своего кармана, а потому Ледбиттер не знал ни цвета, ни запаха его денег.

Мысленно он еще раз предложил леди Франклин бесплатную поездку и проверил на себе эффект. Нет слов, ощущение приятное, но все равно не сравнить с тем, что он испытал тогда, во сне, когда дарил ей автомобиль. Тем не менее бесплатная поездка была жертвой, и немалой, — человек его профессии вряд ли со спокойной душой откажется от четырех с лишним фунтов. Когда-нибудь потом, проверяя свои счета, он увидит эту цифру в графе «убытки», выведенную красным карандашом, словно кровью его сердца, и тогда эта капля горечи сделает воспоминание еще слаще.

И все равно в глубине души Ледбиттер чувствовал разочарование. Может быть, подарить ей что-нибудь другое? Ледбиттер редко делал подарки, но инстинкт подсказывал ему, что один подарок лучше, чем два. Два подарка словно обкрадывают друг друга, как бы извиняются за собственную скудность. Кажется, что второй был добавлен потом, после мучительных колебаний. Нет, была не была — придется выбрать что-то одно. Медальон? Тотчас же в нем всколыхнулась волна протеста. Очень уж не хотелось расставаться с тем, к чему он так привык. Тем более с талисманом, которому он, может быть, обязан своей безопасностью[13]. А впрочем, так даже лучше. Пусть теперь это станет ее талисманом. Пусть медальон охраняет ее от неприятностей — вот подарок, который может ей очень даже пригодиться (хотя, конечно, дай Бог, чтобы все у нее было хорошо и без талисманов). Кроме того, повесив медальон в своей машине, она будет смотреть на него и вспоминать Ледбиттера, а что, спрашивается, сможет напомнить ей бесплатную поездку?

Однако вручить медальон надо так, чтобы не видел Хьюи. Пожалуй, есть смысл послать его по почте с запиской, причем надо поторапливаться, чтобы она получила его в пятницу, за день до бракосочетания.

В том, что бракосочетание состоится, Ледбиттер теперь не сомневался. Ему казалось странным, что раньше он мог думать иначе. Не успев опустить свое послание в почтовый ящик, он уже твердо знал, что из этой затеи не выйдет ровным счетом ничего. Просто он выполняет свой долг. Леди Франклин должна знать правду. Его дело предупредить, а дальше пусть она решает сама. Впрочем, к какому решению она бы ни пришла, все у нее будет в порядке. Ну и слава Богу! Он и письмо написал для того, чтобы все у нее было в порядке. Но разве может с ней что-нибудь случиться, если он, Ледбиттер, начеку? Леди Франклин прочитает письмо (что, впрочем, далеко не факт), от души посмеется и бросит его в камин: так поступают с анонимками все нормальные люди. Она ни за что не поверит письму и тотчас же про него забудет. Даже если она расскажет о письме Хьюи (вряд ли, вряд ли!), он тоже расхохочется и одним поцелуем развеет все ее подозрения. Люди верят в то, во что хотят верить. Стало быть, леди Франклин поверит не анонимному письму, а своему жениху.

Убеждение, что он, Ледбиттер, не сделал ничего дурного, моментально нарисовало в его сознании картину всеобщей гармонии.

Одно лишь не давало ему покоя, хотя это и была совершеннейшая нелепость. Ледбиттеру почему-то казалось, что его сегодняшняя поездка с леди Франклин станет последней. Но с чего он так решил? Они ведь расстались в лучших отношениях — почему бы ей не пользоваться его услугами и впредь? Как и большинство его клиентов, она держала собственную машину за городом, а в Лондоне предпочитала нанимать автомобиль с шофером. Почему же в таком случае ей не продолжать нанимать его? Мало ли что ему не нравится ее дорогой Хьюи — он ведь об этом помалкивает, а значит, не дает Хьюи оснований питать к нему недобрые чувства.

Может, ему просто казалось, что раньше, до замужества, леди Франклин принадлежала ему, Ледбиттеру, а теперь будет принадлежать другому, и потому сегодняшний выезд представлялся прощальным? Вдруг навязчивая идея свадебного подарка была вызвана подсознательным желанием изгнать ее из своего сердца, расстаться по-хорошему, а расставшись, начать жизнь, в которой ей уже не будет места? Вдруг он хочет поскорее разделаться со своими романтическими мечтаниями? Впервые он думал только о себе, леди Франклин словно перенеслась в сферы, недоступные его воображению. Его подарки должны были помочь ей поскорее переселиться в ту счастливую страну, куда ему (но не его подаркам) вход воспрещен. Он был незаменим в ненастье, его забросило к ней ураганом беды. Но беда прошла, снова засияло солнце, и он стал не нужен. Он прекрасно это понимал и, как ни странно, не печалился. У него было чувство человека, который выполнил труднейшую миссию, он был счастлив ее счастьем (считая себя его творцом), и если других столь же ответственных заданий пока не предвидится — что ж, тем хуже для него.

Впрочем, он был совсем не так одинок, как ему казалось. Направляясь в гараж и сжимая в руке конвертик с медальоном — гигант святой Христофор с младенцем на руках, — Ледбиттер вдруг почувствовал невероятное воодушевление: лимузин притягивал его, словно магнит. Теперь-то, благодаря ему, слившись с ним, управляя им и собой, он обретет подлинную свободу. И никаких больше душевных экспериментов. Хватит.

Он не успел еще привыкнуть к новой системе переключения скоростей, но всему свое время. Ощущение езды, контакта с машиной вдохновляло и окрыляло. Ледбиттер ехал медленно — гораздо медленней допустимого минимального предела тридцать миль в час — и наслаждался. Увидев почтовый ящик, он притормозил и бросил в него конвертик — легкий, как перышко, конвертик с медальоном и запиской: «Леди Франклин — с лучшими пожеланиями. Пусть это принесет вам счастье, миледи. С. Ледбиттер».

«Да-а, в прошлый раз я выступил в другом жанре!» — усмехнулся про себя Ледбиттер. Но тем не менее второе письмо он опускал с не меньшим душевным трепетом, что и первое, анонимное. Борясь с нахлынувшими чувствами, Ледбиттер не обратил внимания, что сегодня уже почту вынимать не будут, и, стало быть, его послание пролежит в ящике до завтрашнего утра. Но письмо письмом, а кое-что он должен сказать леди Франклин лично, вот тогда и настанет пора подвести черту. Он должен непременно объясниться с ней — иначе ему не будет покоя. Но что именно он ей скажет? Впервые он ехал по городу без своего талисмана и тщетно пытался отыскать эти заветные слова.