По осколкам лжи

Глава 31

ГЛАВА 31

Признаться, Романов интересный мужик. С ним неплохо встречаться. И пока могу переключиться, заталкиваю Анечку подальше и позволяю ему меня баловать.

- Ммм… Вкусно, - раскусываю виноградину, запиваю шампанским. Головная боль, и правда, прошла.

- Я же говорил, что тебе понравится, - он полуголый, в одних домашних штанах, развалился рядом, потягивает виски.

- Тут уютно. Твоя жена часто здесь бывает?

- Она не бывает здесь вообще. А уют создал я сам.

Осматриваюсь вокруг и снова начинает ныть сердце. Деньги, которые я у него просила – сущая мелочь для такого олигарха. Как шелуха от семечки. Какой же подонок…

- Ты сегодня задумчивая. Что-то не так? – замечает он.

- Просто устала. Осень, витаминов не хватает, - пожимаю плечами. Я, и правда, испытываю моральную усталость. Зная, что мне предстоит сделать, хочется лечь на кровать и спрятаться под одеялом. Чтобы никто не трогал. И плевать на Романова. Пусть его кто-то другой наказывает. А я отосплюсь, как медведь в берлоге и проснусь только весной.

- Иди сюда, - протягивает мне руку, а я вкладываю в его ладонь свою.

Он тянет меня к себе, пересаживает на диван. И тут же попадаю в тиски. Его губы на моих губах, его язык у меня во рту. Целует грубо, как делает всегда, а мне не хочется этого. Хочу, чтобы отпустил.

Может бросить всё и укатить к Глебу. Он меня поймёт? Вряд ли. Мы слишком долго к этому шли. Зарецкий не позволит спустить всё на тормозах, уж больно он заинтересован денежками Романовых.

Меня снедает тоска. Наверное, это из-за новости о дочери Романова. Хочется плакать и не быть сильной хотя бы сегодня.

- Прости, - прерываю наш поцелуй, уворачиваюсь от него.

- В чём дело?

- Давай сегодня не будем? Мне что-то не хочется секса.

- Уже отлыниваешь? – смеётся, но упаковку презервативов швыряет на столик.

- Прости.

- Ладно. Забыли. Пей своё шампанское.

И я пью. До тех пор, пока не опустошаю всю бутылку. До кровати добираюсь с помощью Романова. Последнее, что замечаю перед отходом ко сну, как Андрей берёт презерватив.

Меня на какое-то время вырубает, а когда прихожу в себя, Романов уже во мне. Трахает меня, как дикий зверь.

- Нет, я не хочу, - упираюсь в его грудь, совершенно забыв, что эти просьбы его только сильнее заводят. Так и есть. Романов двигается всё быстрее, входит всё глубже. И моё желание, чтобы меня все оставили в покое остаётся никем не услышанным.

Мои ноги раздвинуты широко, а его руки и язык исследуют моё тело. И оно ему нравится. Это видно по тому, с какой жадностью он набрасывается на меня, оставляя следы из засосов и синяков на белой коже.

- Ты охрененная, - шепчет мне на ухо, больно прикусывая кожу на нее.

- Отпусти! – пытаюсь освободиться, но это, конечно же, зря. Ему только по кайфу.

Взяв меня за запястья, сильно сдавливает их одной рукой. Другая быстро и голодно облапывает меня сверху до низу и устремляется туда, где его член таранит меня так, будто хочет убить. Он надавливает на клитор пальцами, ласкает его круговыми движениями, и мне стыдно признаться, но желание потихоньку просыпается.

- Кончишь для меня? – спрашивает глядя в лицо, а я зажмуриваюсь, не в силах смотреть в его волчьи глаза.

- Нет! – дергаюсь под ним, сопротивляясь и сжимая ногами его бока.

- Как хочешь, - ухмыляется он, вбиваясь в меня сумасшедше быстро. Доводит себя до пика и кончает, вжавшись в мою промежность по самые яйца.

Затем выходит и, хлопнув меня по заднице, стаскивает с себя презерватив. Уходит в душ, а я, свернувшись калачиком, закрываю глаза, полные слёз. Быстро смахиваю слёзы, чтобы он не видел и, шмыгнув носом, пытаюсь успокоиться.

Я сама этого хотела. Оказаться в его постели. Это первый шаг к моей мести. Это должно было случиться. Но только не сегодня. Не в этот день, когда я узнала о его дочери. Слишком больно, слишком тяжело.

Спустя время слышу, как он выходит из ванной комнаты, швыряет полотенце на кожаное кресло. Сам ложится рядом и сгребает меня в свои медвежьи объятия.

- Я сделал тебе больно?

Смешной вопрос. Да, ты сделал мне больно, гребаный подонок. Но не физически. Это я смогла вынести. Ты сделал мне больно морально. Посыпал солью мои незажившие раны. Чем лучше моей девочки его дочь? Как он выбирал? И думал ли вообще, что Ника тоже его… Ведь он меня помнил. Я знаю, что помнил. Не мог не помнить. Впрочем всё уже неважно. Теперь я иду только вперёд и ни шагу назад.