По острию любви

Глава 17

— Тебе ещё не надоело? — голос Лены, полный яда, звучит позади меня.

Я сижу за столом в комнате отдыха в одиночестве, дожидаясь Машку, которая ускакала на кухню за чаем.

— Ты про что? — спокойно интересуюсь, даже не оборачиваясь.

Она обходит стол и становится напротив. Смотрит снисходительно сверху вниз на меня, уперев одну руку в бок.

Внутренне готовлюсь к тому, что сейчас на меня выльется ушат дерьма.

— Не надоело изображать из себя дурочку.

Молчу, понимая, что бы я сейчас ни ответила, итог будет один и тот же. Так хоть одна надежда — Лена быстро сцедит свой яд и уйдёт, оставив меня в покое.

Я знала, что это произойдёт. Достаточно было увидеть её лицо, когда я вернулась месяц назад на работу в бар, чтобы понять: рано или поздно она начнёт в открытую на меня нападать. Удивительно другое: ей понадобился целый месяц, чтобы показать своё жало.

— Я не понимаю тебя, — несмотря на мой нейтральный, казалось, тон, руки, лежащие на коленях, невольно сжимаются в кулаки.

— Святая невинность, — фыркает презрительно Лена. — Если ты думаешь, что своими влюблёнными взглядами, которые ты бросаешь на Дэна, стоит ему появиться в поле твоего зрения, привлечёшь его, то ты полная идиотка.

— Лен, что тебе нужно? — как же трудно сдерживаться и не послать её куда подальше.

— Мне нужно, дорогая моя, — девушка упирается руками в стол, наклоняясь всем корпусом в мою сторону. — Чтобы ты перестала уже изображать из себя влюбленную дурочку перед Громом. Запомни, он — мой!

Возможно, при этих словах я бы спасовала, если бы не одно «но».

За всё это время я ни разу не видела, чтобы они с Денисом уходили вместе после работы. И ничего лишнего мужчина не позволял себе в сторону Лены. Даже наоборот, порой она, никого не стесняясь, чуть ли не вешалась на него, что-то нашёптывая ему на ухо и соблазнительно улыбаясь. Но Денис, судя по реакции, отшивал её, после чего она ходила злая как собака.

— Думаю, он свой собственный, Лен, а не твой, как ты утверждаешь, — единственное, на что меня хватило.

Я действительно не хотела сейчас ругаться. Она-то сейчас уйдёт домой после ночной смены, а мне ещё весь день работать. А делать это с испорченным в край настроением ну так себе.

— Может, ты уже найдёшь в себе хоть какие-то зачатки гордости и перестанешь поедать его взглядом, говорящим, что ты готова в любой момент раздвинуть перед ним ноги, — чуть ли не натурально шипит она, готовая, судя по всему своему виду, вцепиться своими ногтями мне в лицо.

«Не ведись на провокацию. Будь выше её», — словно на повторе, мысленно говорю я сама себе, хотя желание выплеснуть свой тёплый чай ей в лицо очень велико.

Видимо, избежать конфликта всё-таки не получится.

— Ну, ты, я смотрю, пошла дальше меня, — сколько же мне сил понадобилось, чтобы произнести это небрежно и равнодушно, словно меня не задели её слова. — Не только взглядами, но и действиями демонстрируешь тот же посыл.

Единственное, что меня уберегло от того, что Лена всё-таки кинулась бы на меня — это появление подруги.

Машка с кружкой, от которой идёт пар, заходит в комнату и настороженно замирает на пороге двери.

— Я думала, ты уже ушла, — как можно равнодушнее кидает Маша в сторону Лены, после чего начинает двигаться в нашу сторону.

Доходит до стола и садится рядом со мной, демонстративно показывая, что теперь преимущество на моей стороне.

Лена это тоже понимает. Взяв себя в руки, выпрямляется и презрительно фыркает:

— Уже ухожу, не переживайте.

Это я для неё малолетка, которую можно морально продавить, как она считает. А Машка её ровесница, поэтому в открытую против неё она никогда не пойдёт. Вот и сейчас она даёт заднюю и, кинув напоследок ненавидящий взгляд в мою сторону, идёт в сторону выхода.

Спокойствие и невозмутимость, которые она всем своим видом демонстрирует, уходя из комнаты, полностью перечёркиваются громким хлопком двери, которую она со злостью закрывает за собой.

— Чего ей надо было? — мрачно интересуется Машка, отхлебнув из своей кружки.

— Чтобы я перестала кидать на Громова влюблённые взгляды, — приходится признаться, тяжело вздыхая.

Сейчас начнётся.

Подружка при любом постороннем человеке сделает вид, что она на моей стороне. А наедине так может меня пропесочить, что мама не горюй.

А уж в вопросе моей влюбленности в нашего начальника — это вообще каждодневная промывка мозгов, когда мы с ней встречаемся.

— Как бы ни противно мне было это признавать, но тут я с ней согласна, — поморщившись, Машка заводит старую пластинку.

— Маш, не начинай, — пробую остановить этот локомотив, но куда там. Подруга даже и не думает жать на тормоз.

— Юль, уже совершенно все из наших в курсе, что ты втюрилась в Грома.

Опускаю взгляд на руки, в судорожном движении обхватившие кружку с чаем.

— И все понимают, что вы с ним вот совершенно не пара.

О, они не только понимают, но и мне об этом сообщают. Кто-то достаточно в мягкой форме, лишь намёками, а некоторые даже напрямую. Само собой, подруге я про это не говорю.

Одно радует: осуждения или презрения со стороны коллег я ни разу не ощутила. Только сочувствие и некую долю жалости.

Когда я сюда вернулась месяц назад, только Лена была не рада меня видеть. Остальные искренне радовались моему возвращению. И все они достаточно быстро сообразили, что к чему. Впрочем, я особо и не скрывала. Я же не виновата, что мой взгляд непроизвольно следовал за Громовым, стоило ему появиться в зоне моей видимости. Все эти тридцать дней я продолжала надеяться, что Денис поменяет своё решение в отношении нас, но…

Он общался со мной равнодушно. Ни словом, ни взглядом не показывал, что я ему нравлюсь. И единственное, что давало надежду — он всё также рычал и бесился, когда со мной начинали заигрывать другие парни.

Хотя, признаться, с каждым днём надежды становилось во мне всё меньше и меньше.

Видимо, на моём лице отразилось отчаяние, потому как Машка тут же перестала давить на больную мозоль, резко сменив тему:

— Как там Женька?

— Да вроде бы нормально, — я была только рада поговорить о чём-нибудь другом. — Несколько дней, правда, ворчал, но потом успокоился.

Брат вот уже как неделю находился в детском лагере, путёвку в который дал нам молодёжный центр.

Школа две недели назад закончилась, и я немного выдохнула. С оценками, конечно, было не айс — по всем предметам трояки, но проблем по поводу драк и разборок с родителями и школьным советом больше не было. До сентября можно было спокойно жить, не ожидая каждую минуту тревожных звонков от классного руководителя.

— Молодёжка предлагает и на второй заезд дать ему путёвку.

— Ему говорила?

— Нет, — качаю отрицательно головой. — Выжидаю.

— И чего, интересно знать?

— Он ещё злится, что я отправила его туда, поэтому, если скажу сейчас, он точно воспримет это в штыки и откажется. Но мне кажется, ему там начинает действительно нравиться. Так что… дождусь, когда он окончательно расслабится и сам захочет ещё на один сезон остаться.

— О-о-о, а ты, оказывается, коварная женщина, Юленька, — Машка восхищённо цокает.

— А то, — усмехаюсь. — Кстати, как у тебя дела со Степаном? Всё забываю спросить.

Управляющий вернулся и вышел на работу пару дней назад. И это была ещё одна причина, почему надежда стала стремительно угасать. Громову уже не было нужды приезжать в бар так часто, как до этого. Значит, наши встречи сводились к минимуму.

— Всё нормуль, — небрежно отмахивается Машка. — Наши романтические отношения продолжают набирать обороты.

— Я рада за тебя, — искренне произношу, тепло улыбаясь подруге.

На этом наша беседа закончилась. Так как перерыв подошёл к концу, мы отправились снова работать в зал.

День пролетел достаточно быстро.

Моя смена подходила к концу, когда меня вызвал к себе ухажёр подруги Степан. Он лишь мельком посмотрел на меня, когда я зашла к нему в кабинет, после чего начал быстро перебирать на своём столе какие-то бумаги. Заметно, что ищет что-то определённое, но никак не может найти, поэтому злится.

— Юль, слушай, ты можешь остаться поработать в ночь? — мужчина выглядел уставшим и недовольным. — Вика заболела, и мне просто ставить вместо неё некого. Маша упоминала, что брат у тебя сейчас в лагере, поэтому… Чёрт побери, да где же эта дурацкая бумажка?! — бурчит себе тихо под нос.

— Конечно, Степан Иванович. Я могу поработать.

— Только имей в виду, сегодня полный аншлаг у нас тут будет. Две большие тусовки собираются — байкеры и гонщики. Никаких залетных, но эти две компашки всем нам расслабиться точно не дадут.

— Думаю, я справлюсь, — небрежно пожимаю плечами, уверенная, что ничего нового не увижу.

Сомнения о том, как же я была неправа, возникли, когда вернулась в зал и возле меня остановилась хмурая Машка.

— Ненавижу эти слёты, — бурчит она, застёгивая блузку на верхнюю пуговицу. — Так, Юль. Судя по всему, Ржавый тебя уболтал, поэтому слушай. Примерно через полчаса начнут собираться две компании.

— Да, Степан мне уже сказал про это.

— Ну, он тебе точно не рассказал, как это всё примерно у нас происходит. Много шума, выпивки в два раза больше, чем обычно. И возможно, могут начаться проблемы. Эти две компашки вроде как пытаются сохранять нейтралитет и даже типа дружить, но могут и подраться, так что если начнётся заварушка, то отходишь как можно дальше от этих пьяных дебилов. А вообще, лучше уходи из зала, поняла?

Киваю, давая знать, что всё поняла.

Вскоре стал прибывать народ. Даже Громов появился в компании пятерых мужчин, с которыми он тут же уселся в своей випке. Впервые я видела его таким расслабленным и улыбающимся. Но любоваться или следить за ним мне было уже некогда. Приходилось пчёлкой кружить по залу, практически бегая между столиками, обслуживая всё приходящих и приходящих клиентов.

Машка оказалась права. Во всём.

Драка началась примерно в три ночи. Самое удивительное, что именно Громов её начал.

И получается, что вроде как … из-за меня.

— Как насчёт того, чтобы выпить с нами, красотуль? — немного заплетающийся бас звучит мне прямо в ухо, когда я принимаю очередной заказ. — С Громом я договорюсь.

За этим столиком сидят байкеры, как я поняла. И в последний час каждый из пятерых мужчин пытается заигрывать со мной, отвешивая комплименты.

Чужие мужские ладони появляются на талии, и меня охватывают чувства неприязни и протеста.

Напрягаюсь и пытаюсь скинуть руки мужика, отступая в сторону. Ничего не получается, и я оказываюсь прижата к крепкому мужскому телу.

— Да ладно тебе, красотуль, — ржёт этот кабан, когда я упираюсь ему в плечи ладошками, пытаясь оттолкнуть. Его друзья тоже начинают смеяться.

— Отпустите, пожалуйста, — как можно твёрже произношу, хотя голос начинает дрожать. — Мне нужно работать.

Мой взгляд мечется по сторонам в поиске хоть какой-нибудь поддержки от своих, но сердце бухает вниз, когда понимаю — её не будет. Все в такой запаре, что никому нет дела до меня.

— Так твоя работа как раз и состоит в том, чтобы клиент остался доволен, — глаза мужика сужаются, а в голосе чётко прослеживается недовольство моими слабыми попытками выскользнуть из его объятий. — А доволен я буду…

— Отпусти девушку. Быстро! — яростный рык за моей спиной заставляет всю компашку разом заткнуться и перестать веселиться.

С облегчением выдыхаю, узнавая голос Дениса.