По регламенту – враги

Глава 15

Мы замерли на краю подземного перехода, не решаясь сделать следующий шаг. Город вокруг нас превратился в чужую территорию — непонятную, лишенную привычных ориентиров. Сеть молчала, чипы выдавали бессмысленные обрывки фраз, а слова случайных прохожих звучали как закодированные послания. Каждый взгляд, каждый жест могли быть ловушкой.

Дождь начался внезапно — холодные, тяжелые капли, которые сначала робко постукивали по асфальту, через минуту уже обрушились сплошной стеной. Вода стекала по стенам зданий, превращаясь в серебристые ручьи, барабанила по металлическим навесам, забивала уши монотонным шумом. Город под дождем стал еще более чужим, еще более опасным.

Кел первым заметил вход в метро — неприметную арку, частично скрытую рекламным щитом и строительной сеткой. Казалось, это место специально избегали: плитка вокруг входа была покрыта слоем пыли, а сама сетка порвана в нескольких местах.

— Сюда, — его голос едва пробивался сквозь шум дождя.

Мы пробрались сквозь влажные пластиковые полосы, спустились по скользким ступеням, покрытым слоем городской грязи. Неоновый свет с улицы преломлялся в каплях воды, создавая призрачное свечение на стенах перехода.

Старая станция встретила нас полумраком. Тусклые лампы под потолком мигали, словно боролись за жизнь, выхватывая из темноты фрагменты пространства: потрескавшуюся плитку, ржавые поручни, пустые лавки. В дальнем конце платформы сидели несколько фигур — сгорбленные, безликие, будто вросли в это подземелье. Ждали ли они поезда, прятались от дождя или просто не имели сил подняться на поверхность — было невозможно понять.

Я шла за Келом, стараясь не поскользнуться на мокром кафеле. Вода просочилась сквозь тонкую подошву моих ботинок, холодные струйки бежали по спине под промокшей одеждой. Платье прилипло к телу, как вторая кожа — холодная, неудобная, чужая. Волосы мокрыми прядями прилипли к щекам и шее, пальцы дрожали от холода.

Мы остановились у массивной колонны, под небольшим навесом, где с потолка не капало и стояла довольно широкая лавка. Кел огляделся — его взгляд методично прошелся по углам, заметил камеры наблюдения с разбитыми объективами, оценил расстояние до других людей на станции.

Потом он снял с себя куртку и повернулся ко мне:

— Надень.

Я кивнула — сил на возражения не было. Кел накинул ее мне на плечи, движения его рук были осторожными, почти бережными, будто он боялся причинить боль. Пальцы, застегивая молнию, на мгновение коснулись моих ключиц — тепло его кожи резко контрастировало с моим ледяным телом.

Только тогда Кел позволил себе присесть рядом. Не смотрел на меня, не задавал ненужных вопросов. Просто обнял — крепко, надежно, так что я почувствовала тепло его тела сквозь тонкую ткань куртки.

— Так теплее, — пробормотал он, и в его голосе слышалось что-то похожее на извинение.

Я не сопротивлялась. Позволила голове упасть на его плечо и почувствовала, как напряглись его мышцы в ответ. Дыхание Кела было ровным, чуть учащенным, но контролируемым. Одна рука продолжала держать мою.

— Все будет хорошо, — пообещал он.

— С чего ты взял?

— Потому что ты рядом. Потому что мы вместе. И потому что я не позволю, чтобы вышло иначе.

Я сжала его пальцы в ответ — слабо, почти незаметно, но он почувствовал.

Мы сидели в тишине подземелья. Кел — напряженный, готовый в любой момент вскочить на ноги, его глаза постоянно сканировали пространство. Я — изможденная, но цепляющаяся за это ощущение: его плечо под щекой, его рука в моей, его дыхание у самого виска.

— Ты совсем замерзла, — прошептал он, наклоняясь ближе.

— Я уже не чувствую, — ответила я так же тихо, — холода. Только тебя.

Кел выдохнул — долго, глубоко, будто сбросил с плеч невидимый груз.

И пока наверху лил дождь, смывая следы, пока город продолжал жить своей незнакомой жизнью, мы оставались в этом подземном убежище — без планов, без четких решений, без логичных объяснений. Просто двое, согревающие друг друга в непонятном мире.

Его пальцы нежно сжали мои, и в этом жесте было больше уверенности, чем во всех словах, которые мы могли бы сказать.