По Северо-Западу России. Том I. По северу России

Нижний Новгород.

Легенда о Нижнем Новгороде. Историческое о городе и ярмарке. Главный ярмарочный дом. Преображенский собор. Гробница Минина. Кадетский корпус графа Аракчеева. Новодевичий монастырь. Лагерь. Выставочный павильон. Значение кустарно-промышленной выставки.

Третье путешествие — в Нижний Новгород и Владимир, — было вызвано желанием ближе ознакомиться с этими важными фабрично-промышленными центрами Поволжья, и главное посетить ярмарку и выставку кустарно-промышленную и сельскохозяйственную, устроенную в Нижнем Новгороде летом 1885 года. Являясь предшественницей всероссийской выставки 1895 года, выставка эта возникла тогда по почину членов нижегородских городского и биржевого обществ и членов местного отделения технического общества.

В одной из мордовских песен основание Нижнего объясняется так, ехал русский князь-мурза по Волге; на ту пору мордва в белых своих балахонах молилась на горе Богу; спросил мурза своих воинов: «что это за березник мотается, шатается, к земле матушке на восток приклоняется»; князю объяснили, что это мордва Богу молится. Старики из мордвы, узнав о прибытии русского князя, послали ему с молодыми людьми говядины и пива; молодые люди говядину съели, пиво выпили, а князю принесли земли да воды. Князь поплыл далее по Волге; где кинет на берег горсть принесенной земли, там быть городу, где бросит щепотку — там быть селу. Так покорилась русским земля мордовская.

Так, будто бы, возник и Нижний из горсточки земли, брошенной русским князем-мурзой. Несомненно, что Нижний основан в 1222 году великим князем Юрием II Всеволодовичем и это событие, по словам Соловьева, является фактом наступательного движения нашего на Азию, на финские племена и, по справедливому замечанию Гациского, представляет первое звено в той исторической цепи событий, которая на наших глазах завершилась в Мерве.

В 1350 году в отпор великому княжению московскому, образовалось здесь свое великое княжение, но в конце XIV века подчинилось Москве. Татарское владычество, Иоанн Грозный, лихолетье — все это живописалось в истории Нижнего; ярко теплится в нем имя Минина; тут же имеют что порассказать легенды и история о Стеньке Разине и Пугачеве; отсюда шел Петр I в персидский поход; здесь представился Екатерине II гениальный механик-самоучка Кулибин; здесь же передала императрице, оставшись с ней наедине, свою глубоко-трагическую судьбу известная Осокина, и Екатерина велела снять с неё кандалы; известна также легенда о «Кунавинской куме». Что касается ярмарки, то, зародившись в Скоромошках, побывав временно в Василе и Лыскове, она открыта в Нижнем официально с 1817 года; гостиный двор её построен под наблюдением генерала Бетанкура, в 1822 году; центр его — в главном ярмарочном доме.

Много уже веков замышляют «оползни» гор, на которых красуется Нижний, снять с него красоты, принизить его горы, и все-таки это не удается им. Красив и высок Нижний, как прежде. Последний большой оползень произошел в 1867 году над соляными амбарами; когда-то, в 1597 году, разрушен подобным оползнем Печерский монастырь, основанный в XIV веке; оползень снес его долой и достиг только того, что монастырь этот стоить по-прежнему, только немного повыше. Боязнь этих оползней принудила очень недавно срезать так называемую Муравьевскую башню — «дылду», над которой в свое время много трунили и которая была так характерна своим длинным розовым очертанием на нагорном берегу Волги, обращенная циферблатом своих часов к лежащей по другую сторону Оки ярмарке.

Постройка нижегородского собора, производящего невыгодное впечатление, обошлась ярмарочному купечеству, обложившему себя для этой цели особым сбором, в 508.000 руб. Построен он по проекту архитектора Даля, умершего до окончания постройки; доведен до конца архитектором Килевейном. Все пять шатровых куполов его, кубическое основание, почти плоские абсиды, расчленения стен, их пилястрирование, до такой степени мало связаны одно с другим, так несоразмерны, что невольно сомневаешься в том: исполнен ли проект так, как он задуман? Краснеющая нагота кирпичей и зелень шатровых куполов только увеличивают невыгоду впечатления, и несуразная масса собора решительно подавляет собой невысокие здания лежащей вокруг него ярмарки. Некоторое исправление возможно, если оштукатурить и окрасить его.

Ярмарочный Главный Дом, центр обращения тех миллиардов, которые за все время существования ярмарки перешли через Нижний, служить во время ярмарки постоянным местопребыванием губернатора, так как губернаторский дом находится отсюда в шести верстах, в Кремле, за Окой. При том безустанном наплыве всякого народа, при пестроте и количестве масс его, которые имеют место, присутствие представителя власти в центре самой ярмарки необходимо. Новый Главный Дом очень красив и своеобразен. Старый одним фронтоном с колоннами выходил на площадь, другимбыл обращен в сторону бульвара и густо оттенен столетними осокорями, тянувшими ветви свои к его окнам. Под самым домом в галереях происходить торговля и будто выползает отсюда по всем направлениям на целых шестнадцать квадратных верст ярмарки, выползает на волжские и окские пески, вплоть до неисчислимых хлебных, чайных и рыбных караванов, на них приютившихся. Но шестнадцать квадратных верст — это еще не все пространство, занятое ярмаркой, потому что вплотную к пескам подтянуты бессчетные суда, непосредственно соединяемые сходнями; за судами в глубокой воде стоят пароходы, и все это — та же ярмарка, знаменитая ярмарка, когда-то Макарьевская, существовавшая у монастыря этого имени, но с 1817 года перенесенная в Нижний Новгород. В 1885 году в ярмарочном районе значилось 2.694 судна, и занятую ими поверхность надо прибавить к этим шестнадцати квадратным верстам.

Для посещения Преображенского собора, путникам предстояло подняться от низменной ярмарки к самой вершине кремля. Внушительная декорация Нижнего высилась перед ними во всей её высоте и широте. От Главного Дома до собора, находящегося подле дома начальника губернии, около шести верст, ехать приходится Нижним Базаром и подниматься Зеленским спуском, глубоко врезанным в самое тело кремлевской горы. С грохотом колес экипажей пронеслись путешественники под воротами старинной стены и, выйдя из них, очутились в глубокой тишине городского Преображенского кафедрального собора: влево от входа виднелась под красивой сенью могила Минина.

Собор построен в 1221 году, но много, много раз перестраивался. В нем имеется церковь верхняя и церковь в подвальном этаже. В верхней светло поблескивают шесть стройных, облицованных алебастром столбов; синими кассетами расписаны изгибающиеся над ними арки; по стенам — фресковые изображения; изнутри видны все пять куполов, обильно снабженные окнами; в главном корпусе окна в два света. В соборе почивают многие из великих князей и княгинь нижегородских, целый ряд митрополитов и между ними Питирим, так много известный в судьбах поволжского раскола.

Гробница Минина поставлена по проекту архитектора Даля, строителя ярмарочного собора, и сделана удачно. Великий гражданин Нижнего почивает в подвальной церкви, к которой сходят вниз по сторонам очень красивой шатровой сени, высящейся в верхней церкви. Узорчатая размалевка внутренних и внешних частей мавзолея строга, выдержана и вполне соответствует характеру сооружения. Немного нужно было усилий воображения, чтобы вспомнить то лихолетье, когда прозвучал голос человека, почивающего теперь в этой могиле, под сенью знамен ополчений 1812 и 1856 годов. Петр I и многие державные лица, посещавшие собор, поклонялись этому праху «Миновича», покоящегося здесь «избавителя России». Полусвет подвального этажа только способствует ясности воспоминания, и место это, безусловно, одно из святых мест нашей России.

В разведенном в 1871 г. сквере на берегу горы помещен памятник Минину и Пожарскому, поставленный в 1826 году; памятник представляет обелиск на гранитном пьедестале. Этот памятник поставлен взамен того, который теперь находится в Москве, но раньше предназначался для Нижнего Новгорода.

В соседстве собора, в кремле, находится нижегородский графа Аракчеева корпус, куда вслед затем и направились путники. Корпус этот был помещен по воле императора Николая I в двадцати восьми верстах от Новгорода, в четвертом округе военных поселений. На содержание корпуса, кроме сумм, ассигнованных из Государственного Казначейства, поступали: часть процентов с 2¹/₂ милл., пожертвованных дворянством двадцати семи губерний на устройство губернских кадетских корпусов, и проценты с 300.000 руб., внесенных графом Аракчеевым. Это был первый из губернских корпусов. Через месяц по открытии корпуса граф Аракчеев скончался; через две недели последовал указ, чтобы доходы с Грузинского имения графа шли всегда на воспитание юношей этого корпуса.

Корпусу переданы библиотека графа и многие из его вещей, хранящихся в корпусе и поныне. Из числа вещей, оставшихся после графа Аракчеева, следует упомянуть об очень хорошем портрете его, во весь рост, писанном масляными красками, и о бронзовом бюсте; ни в том, ни в другом граф не польщен; бюст по плечи, безо всякого одеяния, и на шее висит, отлитый с ним заодно, медальон, с изображением императора Александра I. Много воспоминаний вызывалось взглядом на стеклянный бокал и такую же рюмку, которыми чокнулись в Тильзите императоры Александр I и Наполеон. В Нижний Новгород кадетский корпус графа Аракчеева переведен в 1866 г.

Переезд от корпуса к Новодевичьему монастырю, составлявшему следующий пункт посещения, был довольно далек. Крестовоздвиженский первоклассный общежительный девичий монастырь лежит в густой зелени старых дерев своих, за такими же старыми стенами. Он основан в конце прошлого столетия; церквей в нем три, и купола их глядят вплотную один подле другого в обильной листве. Монахинь и послушниц 174, на испытании находилось 55; должно быть, между ними много было мастериц рукоделий, потому что работы, разложенные на одном из столов, свидетельствовали об этом несомненно. Средства монастыря достаточны; это — благотворители и вкладчики, родственники которых погребаются или в самом монастыре, или на монастырском кладбище. При монастыре — училище на десять девочек.

Еще более далек отсюда был обратный переезд к центру ярмарки — к выставке, главной причине посещения города. Кустарно-промышленная и сельско-хозяйственная выставка помещалась в особом здании — павильоне, устроенном на ярмарочном обводном канале, на сваях. Она, находясь в центре ярмарки, нисколько не стеснила её и, так сказать, не занимает места. Конкурс предоставил постройку архитекторам Лемке и Григорьеву на коммерческом праве за 21.000 руб. Павильон, очень красивый, занимал площадь в 400 кв. сажен. Весь расход по устройству простирался до 27.000 руб. и покрыть губернским земством и городскими думами Нижегородской губерния, а также доходами с самой выставки.

Кустарное производство в России вообще настолько привилось народу, так развито, дает заработки огромной массе людей, проявляет удивительные способности нашего простолюдина производить вещи поразительных достоинств инструментами самых первобытных свойств, так что выдвинуть ого вперед, выдвинуть совершенно самостоятельно и оказать ему всевозможную помощь — крайне необходимо. На выставках в Москве и, кажется, в Петербурге имелись отделы кустарного производства; здесь, в Нижнем, впервые вошло оно даже в название выставки. Должно надеяться, что оно проявится, наконец, и вполне самостоятельно. Почин сделан Нижегородской губернией. Что если бы испытать всероссийскую выставку исключительно кустарную, без примеси фабричного производства? Здесь, в Нижнем, в особенности вызывается надежда на это. То, что дала здесь одна губерния, — дала далеко не полно и не в подобающем правде количестве, узаконяет надежду о возможности будущей выставки, существующей, пока что, только в мечте, но способной вызвать бессчетное множество самых благодетельных последствий. Наше кустарное дело — дело народное; оно чрезвычайно велико, и почину Нижнего Новгорода надобно желать всевозможного благополучия.

Осмотр ярмарки. Мануфактурные производства: Никольское — Саввы Морозова, Богородское Глуховское товарищество Викулы Морозова, товарищество Тверской мануфактуры и др. Чайная торговля Губкина-Кузнецова. Характер и нужды чайной торговли. Меховое дело Сорокоумовского и Козлова. Фарфоры и фаянсы Кузнецова. Стекло Нечаева-Мальцева. Склады Караван-Сарая. Поездка по Самокату. Народные столовые и кухни. Ночлежные дома. Сибирская пристань. Пески, железо и рыба.

Осмотр Нижегородской ярмарки — задача не легкая. Волей-неволей приходится придерживаться только крупных черт, только общих набросков; 25-го августа закроется ярмарка, спустится флаг, сведутся концы с концами, и тогда получатся определенные цифры. Цифры эти уже намечены довольно четко: какой бы ни был исход ярмарки, но она все-таки центральное, русско-европейско-азиатское всероссийское торжище; от него протоптаны исторические тропы до Тибета и Амура с одной стороны, до Америки на запад с другой. Что бы ни сказали будущие цифры, сколько бы векселей ни было протестовано, но верно то, что существуют уже рынки ситцевого, льняного, фаянсового, чайного товара, отвоеванные нашим купечеством; есть предметы производств, не исключая кустарного, к которому привешиваются иностранные пломбы иностранцами и продаются нам же за произведения чужой земли. Как ни мелка стала Волга, как бы ни становились могучи пески в ней, но наша народная торговля и производительная сила еще могущественнее, еще упорнее. Не такие дурные годы переживали мы, и не из Нижнего ли пошли и Минин, и Пожарский?

В два дня посещения ярмарки путники объехали и обошли всех крупнейших представителей производств и торговли. Начали с одной из старейших, почтеннейших фирм, или, лучше сказать, с трех самостоятельных крупных фирм, трех братьев Морозовых, преемников известного Саввы Морозова, основавшего мануфактурное производство в 1797 году; этот Савва Морозов был когда-то помощником ткача, с жалованьем по пяти рублей в год; начал он с того, что поставил семь станков; теперь их многие тысячи, и десятки тысяч людей живут ими, и глубоко в Азию шествует наш мануфактурный товар и одолевает английский.

Потомкам Саввы Морозова принадлежат в настоящее время три громадных производства: 1) «Никольская мануфактура Саввы Морозова Сын», Владимирской губернии, Покровского уезда, работает и отделывает в год свыше миллиона кусков товара, дает занятие 18.125 рабочим и на жалованье им расходует 2.035.000 рублей; 35 паровых котлов в 1.078 лошадиных сил двигают механизмы; веретен около 128.000; самоткацких станков свыше 1.950; в вечном владении товарищества 35.555 десятин земли, из них 20.000 строевого и дровяного леса; кроме того имеется 1.088 десятин торфяных залежей; при фабриках две больницы на 210 кроватей, два училища с 600 учеников, имеются ремесленные курсы, детский приют с колыбельной и богадельня; от Ореховской станции московско-нижегородской железной дороги на фабрику проведена своя ветвь; на фабрике два артезианских колодца, дающие воды в день свыше 465.000 ведер. 2) «Компания Богородско-Глуховской мануфактуры» в Москве; фабрика при сельце Глухове имеет около 83.000 веретен и 1.700 механических станков; рабочих около 10.000 человек; паровые двигатели в 700 лошадиных сил; больница на 300 человек, училище с 800 учащихся, приют, убежище для сирот; годовой сбыт около 10 миллионов рублей. 3) «Товарищество мануфактур Викула Морозова с сыновьями» в местечке Никольском; 40.000 веретен, 1.260 механических станков, работает около 5.000 человек; годовой оборот около 5 миллионов рублей, больница на 60 кроватей, школа — на 250 человек. Из приведенного беглого перечня видно, что одни потомки Саввы Морозова дают заработок свыше чем 33.000 рабочих. Все эти неоглядные полосы ситца, зефира, тика, демикотона, миткалей, бархатов, рипсов, пике, со всеми их бесконечными подразделениями, способные опоясать землю, тянутся от названных мануфактур далеко в Сибирь, Персию, Бухару, Хиву, Китай, Мерв, не забывая ни России, ни Царства Польского, ни Финляндии. Роскошь и достоинство отделки безупречны, рисунки и колера беспрестанно совершенствуются.

Не менее внушительны производительные силы других мануфактуристов. Крупнее прочих является, начавшее свое дело в 1859 году, «Товарищество Тверской мануфактуры»; оно имеет около 74.000 прядильных веретен и 2.185 ткацких станков, рабочих 6.000 человек, школу на 1.200 человек, больницу на 100 коек, колыбельню, приют, родильный приют, богадельню; продажа товаров достигает суммы 6.000.000 рублей. Из числа других видных деятелей этой отрасли нашей производительности в деле ситцев, бархатов, шелков, льняного товара посещены были: Третьяков и Коншин, Носовы, Лабзин, Осипов, Сапожников, два Барановых и др. бесконечными вереницами тянулись куски замечательнейших материй всех видов, цветов, размеров, достоинств, начиная от восьмикопеечных ситцев до златотканых парчей и материй на бухарские халаты в тридцать пять рублей аршин. И все это вытаскивалось из необозримых груд, в которых и разобраться-то трудно. Хотя некоторое специализирование работ и существует (например, обширные мануфактуры, работающие только красные миткали), но, в общем, многие производства идут рука-об-руку, и, право, трудно сказать: кто и в чем отстает один от другого.

Во главе нашей чайной торговли стоит дом А. Губкина; наследник его Кузнецов. Ящики и цибики громоздятся стенами, выползают во внутренние дворы, имеют свои неиссякаемые источники подле Сибирской пристани, где в характерных, рогожевых павильончиках обретаются приказчики, пробуются и раскупаются различные чаи. Стальной совок пробуравливает цибик, щепоть чая кладется в особый небольшой чайничек, держится в кипятке ровно пять минуть — и стоимость цибика определена. Нижегородские склады находятся в прямой, непосредственной связи с русскими торговыми домами Токмакова, Молоткова, Пяткова, Молчанова, Родионова и К°, крепко сидящими в самом Китае и не боящимися какой-либо конкуренции. Все чайное дело, несмотря на разнообразие сортов чая, делится на два главные, так сказать, органические отдела: байховые чаи, рассыпные, те, что распиваются нами, и кирпичные, плиточные чаи, дешевые, потребляемые инородцами и идущие в простой народ — что ни год, то больше. На два отдела делится оно и по характеру ввоза: чай, идущий сухим путем, чрез Кяхту, и привозимый морем через западную границу; тут, по вопросу о доставке, черным призраком поднимается, по словам торговых людей, необходимость пересмотра и установления большей соразмерности в пошлинах того и другого пути. Настоятельность пересмотра изображается в цифрах: в 1865 году наш отпуск мануфактурных товаров в Китай по оптовой меновой в Кяхте торговле достигал почтенной суммы: 4.775,000 руб.; в 1884 году он понизился до 1.552.000 руб. Горячее пожелание купечества состояло в описываемое время в том, чтобы сделана была разница в пошлинах за чай, покупаемый нами у китайцев на деньги я вымениваемый от них. Не сделать этого — значит понизить все наше мануфактурное производство, находящееся в теснейшей связи с чайным делом. В этом отношении, как известно, Правительством уже приняты надлежащие меры. На ярмарку 1885 года было привезено кяхтинского ханькоуского чаю 65.000 ящиков от 123 до 160 руб., кирпичного мелкого 30.000 ящиков от 77 до 80 рублей и кирпичного зеленого 23.000 ящиков от 65 до 67 рублей. Около 100.000 ящиков пришло чрез Сибирь, остальные из Одессы и Лондона.

Большой интерес представляло также посещение фирм: Сорокоумовского, основанной в 1793 году, и Козлова, торгующих мехами. Как в мануфактурных складах вытягивались бесконечные аршины кусков, так громоздились здесь различные меха, поочередно закрывая друг друга. К концу осмотров лежали целые курганы мехов. Дешевые шкуры оленей, лосей, белых волков, светлых лисиц, шкуры из лапок и головок накрывались ценнейшими соболями, черными лисицами, песцами, бобрами; связочка очень небольшая, из десяти штук соболей, стоит 2.000 рублей, ротонда из совершенно черной лисицы — 3.000 руб. И все это грудами, курганами. Целые мозаики мехов завешивали стены, покрывали полы и столы помещений; куницы, норки, горностаи, выхухоли, медведи, еноты, ильки пестрели в глазах; перебивая друг дружке дорогу, удовлетворяя всем вкусам, всем требованиям. Тепла в этих мехах может хватить на всевозможные полярные зимы. Все сырые пушные товары, идущие с Амура и из областей Якутской и Забайкальской, доставляются в Москву, главным образом почтой, и поступают в московскую таможню, которая, как объясняют купцы, не признавая яко-бы этот товар за русский, взимала с него за свой родной продукт от пятнадцати до тридцати рублей золотом с пуда.

Фарфоры и фаянсы Кузнецова наглядно свидетельствуют о том, что и эта отрасль нашей промышленности делает успехи. Всяких чашек, начиная от характерных персидских и бухарских, шествующих глубоко в Азию, здесь имелось как раз столько, чтобы распивать бессчетные цибики всяких чаев. Фирма Кузнецова существует с 1832 года и имеет четыре фабрики в губерниях: Владимирской, Тверской и Харьковской и в городе Риге. На них 4.000 рабочих, при каждой школа на сто человек и больница на двадцать коек; фарфоровую глину добывают на собственном заводе в Елисаветградском уезде. Годовой оборот около 3.000.000 рублей; 80% производства идет в Россию, а 20% — в Персию и Среднюю Азию. Особенно утешительно то, что фирма Кузнецова нашла себе путь в Прибалтийский край, прочно утвердилась в Риге, где имеет свои центральные склады. Она отвоевала себе и дальнейшую дорогу, потому что изоляторы телеграфных проводов для Голландии были изготовлены ей и фигурируют в мануфактурных центрах самой промышленной страны Европы. Это хороший признак, добрый почин. Стеклянное дело Нечаева-Мальцева — тоже одно из громких дел — не только оттесняет, но уже оттеснило заграничные товары; тяжелые свинцовые хрустали фирмы могут выдержать всякое сравнение. Особенно ходок как у неё, так и у Кузнецова, так называемый дешевый товар; он находить сбыт самый широкий, самый полезный и вполне удовлетворяет требованиям того огромного рынка, который имеет перед собой.

Для подробного обозрения, избраны были, конечно, только самые характерные, самые разнообразные торговли и производства. Многие из них имели своих представителей на Антверпенской всемирной выставке, привлекавшей десятки тысяч народа и вызвавшей со стороны европейских ценителей хоть отзыв, что «мануфактурная часть русского отдела — самая богатая и разнообразная и составляет славу России». Кроме перечисленных фирм, посещены были: склад зеркал Смольяниновых, торговля скупным товаром Титова, существующая более ста лет; Кудрин, товарищество на паях, служащее обмену всяких товаров с Центральной Азией; дома Хлебникова, Корниловых, Немирова-Колодкина, занимающиеся ювелирным и серебряным производством; бухарец Солейбай-Алемжан с его туркестанскими коврами, «каракулями» — овчинками, шелковыми и полушелковыми халатами и особым, специфическим запахом помещения; обойдены были некоторые из складов Караван-Сарая, с тем же запахом, теми же товарами, и осмотрен внутренний двор его, с фонтаном для омовений посредине. Глубоко грязны были некоторые переходы, но жизни, движения, кликов, флагов было еще больше.

Путники проехали по Самокату. Это, так сказать, подвальный, самый населенный, этаж чудовищной ярмарки. Самокат расположен на самой окраине, за татарской мечетью, за соединительным каналом, близ Мещерского озера, того озера, из которого запрещено брать воду не только для питья, но даже и для прачечных. Тут вечные балаганы, вечные трактиры, тут ночной разгул и надзор полиции. Прежде — так сообщают — мало проходило ночей без убийств; за последние годы их нет вовсе, чти должно приписать отчасти уменьшению разгула и, конечно, умелой концентрации этого разгула. Объезд Самоката был очень живописен, несмотря на непролазную грязь и то и дело возобновлявшийся дождик. Русская архитектура любит балкончик; балкончиками всех длин, высот и ширины обведены, обвешены деревянные дома, трактиры и другие заведения Самоката. Этюды для художника кишмя кишели отовсюду; по непролазной грязи, спеша, быстро пробирались вперед женщины и мужчины, русские, татары, бухарцы, люди пестрые, темные, заплатанные, которых нельзя было отнести к какой-либо национальности. Пестроте картины много способствовали рисунки и фигуры, красовавшиеся на лицевых сторонах балаганов, все эти драконы, полулюди, сирены, волшебники.

Путешественники посетили народную кухню, чайную и народную столовую, бесспорно полезнейшие учреждения. Этих заведений несколько. В кухне, заплатив 3 коп., вы можете готовить свое кушанье; за 8 коп. получаете вы 2 блюда; за 5 коп. — щепотку чая и сахар. Здесь же кормится масса всяких сидельцев, рабочих, крючников, возчиков, за которых уплачивают хозяева от десяти до двадцати рублей и более, за все время ярмарки. Эти заведения — маленькие бараки. Ночлежный дом на Самокате (другие существуют в самом городе) построен в 1881 году, стоил 40.000 руб. и может приютить 528 человек ночлежников; это огромное железное полуцилиндрическое здание; нары в нем тоже железные, в два яруса.

На Сибирской пристани была произведена пожарная тревога. Благоустройство этой части более чем важно, и надо отдать справедливость разумности этого устройства. Существующие пожарные частя с каланчами и выездными бочками, и бочки, стоящие в разных местах, ничто в сравнении с паровыми трубами. Благодаря пожарным пароходам, находящимся постоянно под парами, и длине пожарных шлангов, можно в полном смысле слова залить ярмарку в данном месте; струи воды из двух и более шлангов могут быть сведены к центру ярмарки, на крышу театра. Случаев пожара бывало много, но они немедленно прекращались в зародыше. Сибирская пристань служит, между прочим, складом чаев и хлопка.

На паровом катере проехали путники по Оке, на Пески, к складам железа и рыбы. Надо было маневрировать с великой ловкостью, чтобы пройти между всех этих барж, барок, полубарок, носовых и даже древних коноводок, чтобы добраться до Песков, чтобы не задеть за причалы и не коснуться громадных неуклюжих рулей, скрывающих свои широкие боковые поверхности под водой. Всего привезено было в 1885 году на ярмарку около 8.215,500 пудов железа. Железные ряды тянутся в бесконечность. Вы шествуете вдоль целых формаций металла, вытянутых из недр Уральских гор и положенных на мягкую песчаную поверхность. Железо сортовое, листовое, литье чугунное, чугун, сталь томленая, железная проволока, гвоздь, все это чередуется перед глазами, правильно разложенное и установленное. Имена самых крупных производителей, известных по всей России: Демидов, Стенбок-Фермер, Белосельский-Белозерский, Яковлев, Балашов, Сергинско-Уфалейцы и др. чередуются с именами торговых фирм Журавлева, Рукавишникова, Пастухова и т. д., значащихся на черных дощечках белой прописью. Это траур, если хотите, и он справедлив, как выражение состояния нашего железного рынка. Как, почему и чем помочь — вопросы существенные.

Лучшие виды Нижнего. Посещение различных воспитательных и благотворительных учреждения. Реальное училище. Мариинская женская гимназия. Александровский детский приют. Мариинский институт. Мариинское родовспомогательное заведение. Второй детский приют. Дворянский институт императора Александра II. Цифровые данные о ярмарке. Вопрос о торговле с Китаем. Закрытие ярмарки. Борьба с обмелением.

Очень характерной чертой жизни Нижнего Новгорода является обмирание самого города, лежащего на высотах, на все время ярмарки, расположенной глубоко внизу за Окой. Вид на ярмарку с высоты удивительный. Лучшими видами надобно признать, без сомнения, два: вид из двух угловых окон третьего этажа губернаторского дома и вид из сада, окружающего дом, принадлежавший когда-то бывшему генерал-губернатору Огареву, расположенного на самом краю Нижнего, вверх по Оке.

Красивого вида сделать нельзя: он родится с той или другой местностью и присущ ей, как её геологический характер. Наслаждение видом, как чувство вполне самостоятельное, насколько подсказывает история, родилось в человечестве сравнительно довольно поздно; оно сказалось ясно только с того времени, когда, в начале Возрождения, в Италии, певец Лауры, мечтательный Петрарка, стал восходить с этой целью на горы. В истории искусства пейзажная живопись, имеющая тот же источник, родилась гораздо позднее прочих, за Возрождением.

Те два вида, о которых упомянуто, относятся, бесспорно, к самым блестящим, самым роскошным в России. Предпочтение следует отдать виду из губернаторского дома; хотя оба они очень похожи один на другой, но последний имеет то преимущество, что в нем участвуют два элемента, отсутствующие в Огаревском: башни и стены кремля, находящиеся на первом плане, и близость Волги с пристанями пароходных обществ и бесконечностью панорамы низовой стороны её. Общее обоим видам: ярмарка, разделенная на прямоугольники с нумерованными линиями, занимающая почти прямой угол слияния Волги и Оки; бесконечное побережье Сибирской пристани, тянущейся вдоль Волги и Песков, расположенных по Оке, загруженных товарами, тюками всех сортов и величин, бочками, рассыпанными без числа, между которыми снуют тысячи людей, ломовики и городские экипажи, кажущиеся с высоты такими маленькими; общее обоим видам на этот людской муравейник — вереницы судов, маковки множества церквей и, наконец, эта необозримая даль лесов, лугов и полей, по которой поблескивают местами где Волга, где Ока, а где и небольшое озеро, даль, не имеющая границы, на тающих голубых тенях которой в хорошую погоду вырисовывается отстоящая отсюда за тридцать верст Балахна.

Из местных учебных и благотворительных заведений наиболее любопытны следующие.

Нижегородское реальное училище — открыто в 1877 году с двумя классами, теперь их семь; всего окончило курс в VI и VII классах 56 учеников, из которых 24 поступили в высшие специальные учебные заведения. К 20-му августа в нем состояло 182 ученика; на содержание училища в 1884 году издержано 25.300 рублей; участвуют в содержании: Государственное Казначейство, губернское земство и городское общество в равной части, и кроме того городское общество отпускает по 2.000 руб. на содержание училищного дома. При училище библиотека с 6.000 томов, естественно-исторический кабинет и химический класс, состоящие из 1.500 предметов и приборов; в физическом кабинете 381 прибор. Из числа стипендий десять — имени Александра I и две — Александра II. Новое здание построено роскошно, просторно, удобно.

Мариинская женская гимназия открыта в 1859 году; на содержание её расходуется около 22.000 руб.; участвуют в этом: Государственное Казначейство, губернское и уездное земства и городское общество; самая крупная часть сборов, 8.500 руб., составляется из платы за учение. Число учениц 412. В попечительном совете находятся представители учреждений, участвующих во взносах на содержание гимназии.

Нижегородский Александровский детский приют существует с 1845 года, помещается в собственном доме и содержится на проценты с приютского капитала 100.000 руб., доходы с Главного Ярмарочного Дома, членские взносы, взносы городской управы и единовременные пожертвования. «Александровским» называется он с 1885 года, со дня исполнившегося сорокалетия его существования. Мальчиков, живущих в приюте, 40; приходящих 35; первые обходятся приюту по 90 руб., вторые по 30. По достижении 12 лет, дети по выдержании экзамена, переводятся в состоящее при приюте «ремесленное училище», существующее с 1878 года. Оно содержится на те же средства, что и приют; в нем 30 мальчиков, обучающихся мастерствам: портняжному, сапожному и переплетному; содержание каждого из воспитанников обходится приюту до 100 руб.; курс пятилетний; годовой заработок в ремесленном училище по всем трем мастерским — 4.200 руб., поступающих в общую сумму его расходов.

Нижегородский Мариинский институт благородных девиц основан дворянством в 1852 году, в ознаменование дня бракосочетания императора Александра II. В 1858 году помещен институт в то здание, в котором находится и которое построено опять-таки на средства нижегородского дворянства. В 1875 году он преобразован из закрытого трехклассного в семиклассный, с допущением полупансионерок и приходящих. В нем 260 девиц.

Проценты с капиталов и сборы с учащихся дают институту до 53.000 руб. в год; недостающие на содержание его 6-9 тысяч рублей приплачивает управление учреждений Императрицы Марии. С открытия института окончили курс 304 девицы, из них с шифрами 26. Моложе десятилетних в институте нет.

Посещенное вслед затем Мариинское родовспомогательное заведение с сиропитательным отделением открыто в 1869 году в память посещения наследником цесаревичем Александром Александровичем и цесаревной Марией Федоровной. Здание, в котором оно помещается, сооружено городом и освящено в 1882 году. Сиропитательное заведение открыто в 1878 году. В 1884 году в заведениях было: в родовспомогательном 181 роженица, в сиропитательном 31 питомец. Содержится заведение на городские средства; кроватей в заведении 25, из них только три для платящих. Приют назначен для родившихся и осиротевших в родовспомогательном заведении младенцев; в нем содержат их до десятилетнего возраста, а затем определяют в учебные заведения. Стоимость содержания заведения и приюта около 8.000 рублей в год. Тут же находится Александровская бесплатная лечебница для приходящих, учрежденная в память 25-летия царствования императора Александра II. Число больных ежедневно от 30 до 50; лекарства бесплатны.

Нижегородский второй детский приют, с Высочайшего соизволения, называется «Мариинским», — именем посетившей его в 1885 году Великой Княгини Марии Павловны. Он существует с 1852 года, помещен в зданиях, ему принадлежащих, и содержится на проценты с приютского капитала 100.000 руб., доходы с Главного Ярмарочного Дома, членские взносы, средства, отпускаемые городской управой, и единовременные пожертвования. Девочек в приюте 155; приходящие платят по 30 руб., живущие в нем, 105 девочек, — по 90 руб. При приюте существует мастерская для обучения рукоделиям.

Последним был посещен Нижегородский дворянский институт императора Александра II, основанный в 1884 году, в память приезда в 1837 году в Нижний наследника цесаревича Александра Николаевича, впоследствии императора Александра II. Институт имеет широкой целью доставить воспитывающемуся в нем юношеству всех состояний, — без различия звания и вероисповедания, кроме не-христиан, — общее образование и служит приготовительным заведением для поступления в университеты и другие высшие заведения. Институт этот классический, восьмиклассный, при нем существует пансион. Он содержится на счет сумм нижегородского дворянского банка, до 43.000 руб. ежегодно, из процентов с небольших капиталов и платы с пансионеров. Воспитанников в нем 250 человек.

Ярмарка 1885 года принадлежит к числу посредственных. Вот некоторые любопытные цифры, её касающиеся. С начала навигации по 21-ф августа грузилось и отправилось:

Пароходов....1.037

Барж..............438

Прочих судов...935

Всего...........2.410

Пришло и разгрузилось:

Пароходов........807

Барж...............783

Прочих судов..1.695

Всего.............2.285

Объявленная стоимость товаров достигала 30.953.000 руб.; в 1884 году — 30.729.000 руб.; так замечательно близки обе приведенные цифры!

Полицейских чинов на ярмарке было 394; из них петербургских и московских по 73 человека. Тут же находился батальон новоингерманландского полка и сотня казаков. Этими силами поддерживался вполне удовлетворительный порядок.

В Нижнем особенно резко бросается в глаза великая, можно сказать всероссийская, нужда, огромные отмели Волги, лежащие тяжелыми, хотя и розовыми пластами по всей ширине и длине реки. Кому случалось видеть нашу великую реку прежде, тот не мог не сознаться, что такого обмеления, такой «тигристости» не бывало никогда. Вода 21-го августа 1884 года была на три вершка ниже уровня 21-го августа 1882 года, а этого совсем достаточно, чтобы характеризовать положение дела. Пески продвинулись на таких местах, по которым искони веков бежала вода, и с вышины кремля виднелись они всюду, во всю бесконечную даль. Капитальных работ для улучшения Волги не производится; для расчистки фарватера имеются только временно полезные приспособления: подвижные плотины Янковского, землечерпательные машины, Базеновские аппараты и грабли Быкова. Необходимо регулировать матушку Волгу, прекратить возможность размывания берегов и их обвалы устройством в необходимых местах дамб. Очень сочувственно отнеслось наше купечество к мере, разрешенной министерством путей сообщения, чтобы дамбы строились из старых, затопленных судов; эта временная мера не пропадет бесследно и в том случае, если решено будет перейти к системе капитальных улучшений. До того следует во всяком случае — и надо прибавить, что этому вполне сочувствует крупное купечество — сделать надзор за плаванием более внушительным. Неправильно веденное, остановившееся поперек фарватера, судно тотчас же обусловливает занос; обычный порядок обращения к мировому судье, когда навигация кипит и по реке двигаются миллионы, едва ли удовлетворителен; целесообразнее было бы административное наложение штрафов. Стоить взять в руки список перекатов Волги, составленный в ведомстве путей сообщения, чтобы ужаснуться их количеству; чудесными розовыми иллюстрациями к нему являются те пески, которые проступили массами в описываемом году и могут проступить еще в большем количестве в будущем.

Другая существенная нужда, представляющаяся именно здесь, — это жгучий вопрос о китайских и среднеазиатских рынках. Фабрики у нас есть; они работают удивительно, они огромны; им необходимо не только обеспечение, но и регулирование сбыта. При этом не следует ни в каком случае упускать из виду той глубокой связи, которая существует между всеми отраслями торговли. Например, связь между чайной и мануфактурной торговлей в Кяхте так сильна, что какое-либо распоряжение, касающееся одной из них, неминуемо касается другой, не говоря уже о местном населении, живущем на длинных путях этой торговли. возчики до Кяхты зарабатывают ежегодно до двух миллионов рублей; они везут в Россию чай, из России — мануфактурные товары. Путь от Кяхты на Иркутск, Томск, Тюмень, Екатеринбург, Пермь считает в числе заинтересованных не только возчиков, но также многие пароходные и железнодорожные общества, и все то, что с ними так или иначе связано.

До сих пор, насколько помнится, устройство караванов принимали на себя исключительно торговые люди; тут, конечно, не могло быть единства, и правительственное воспособление сказывалось только в общих чертах. Регулирование этого важного дела, упорядочение кровообращения между рынком и производителем со всего азиатского Востока на весь русский Запад, потому что относительно Азии Россия — Запад, подлежало бы давно не только обсуждению, но и приведению в исполнение. В настоящее время, как известно, вопрос этот нашел себе разрешение в великой сибирской железной дороге.

Последний день пребывания путников в Нижнем, 25-го августа, совпал с днем закрытия ярмарки. Погода хмурилась, но не разражалась дождем, и десятки тысяч людей с непокрытыми головами, осенявшиеся крестным знамением, в великом порядке и с подобавшим благочестием, стояли шпалерами или шли за длинной вереницей образов и хоругвей, собранных от многих церквей нижегородских. Когда спущен был флаг, ровно в полдень, путники покинули Нижний, направляясь к городу Владимиру.

Владимир.

Историческое о городе и храмах. Посещение собора. Хозяйничанье с древностью в прошлом веке. Фрески. Реставрации последних лет. Неожиданные открытия. Могильные ниши. «Комары». Усыпальницы великих князей и святителей. Огненная жертва 1237 года. Великая княгиня Агафия и её семья. Епископ Митрофан. Келарь священник Патрикий. Торжество 3-го ноября 1884 года. Легенды. Общее впечатление.

Цельнее, чем где в России, кроме одного только Киева, путешествующий окружается целым миром внушительнейших воспоминаний, не только преданиями и легендами, а правдой бытописания, именно во Владимире. Относительно него даже Москва — и та юница. Семьсот двадцать семь лет тому назад, в 1158 году, повествует летописец, св. благоверный князь Андрей Боголюбский, сын Юрия Долгорукого, поставил соборный храм Успения. Так высится он и поныне, с той только разницей, что, 27 лет спустя после его построения, вследствие пожара, Всеволод Георгиевич, тогда уже не князь, а великий князь, распространил храм, раздвинул его стены, устроив в прежних арки для выхода в пристройки, так что Андреево построение находится, так сказать, в одеянии построения Всеволодова; он же прибавил к одному луковицеобразному золоченому куполу еще четыре незолоченые, и так и красуются они поныне в своей исторической пестроте. Много ли во всей Европе однолетков Владимирского собора, много ли сохранившихся целостно настолько, как он? Кроме того, тут почивают целые ряды мучеников великокняжеских и духовных; затем, здесь совершилась великая драма гибели великой княгини Агафии, одна из богатейших картин нашей истории, никогда и нигде, если не ошибаемся, не воспроизведенная нашими художниками.

26-го августа, в памятный день Бородинской кровавой битвы, утром, поезд остановился у Владимирского вокзала, от которого вид на высокий кремль, на его стены и церкви очень красив. Погода была не особенно хороша; в город, по довольно крутому подъему, путники проехали прямо в собор, и, приложившись ко кресту, направились поклониться мощам великих князей Андрея, Георгия и Глеба, почивающих в богатых раках.

Массивные крыши их были подняты, и очертания почивающих святых виделись совершенно ясно. Преосвященный приподнял лежащую на груди Глеба Андреевича руку. Когда, много лет назад, император Павел посетил собор, с великими князьями Александром Павловичем и Константином Павловичем, то приподнимал эту руку и, подозвав великих князей, сказал им: «Поглядите, руки князя как живого». При посещении собора императором Николаем было сделано то же самое. Вслед за поклонением мощам последовал продолжительный, внимательный, полный высокого интереса обход собора.

Впечатление, производимое собором, удивительно цельно и величественно. Цельность была бы полной, если бы не высокий, чуть ли не шестиярусный резной, золоченый иконостас в итальянском вкусе, с италинизованными образами. В семидесятых годах прошлого века, после посещения собора Екатериной II, и на средства, ей данные, два епископа, Павел и Иероним, отступили от прямого смысла рескрипта императрицы, «рекомендовавшей» древность сего здания сохранить и поддержать наилучшим образом. Все, что было сделано ими, сделано в стиле, не имеющем ничего общего с нашим, русским; таков именно иконостас. Но было нечто и хуже этого: многие оклады и венцы с древних образов и многие предметы ризницы пошли на сплав, и получено 5 1/2 пудов серебра, из которого сделаны лампады и потир. Какова должна была быть художественно-историческая ценность погибших вещей! Того же глубоко-прискорбного приема, практикуемого, к позору нашему, и теперь во многих местах России, придержались и в 1810 году, когда снесли поврежденную молнией в 1806 году древнюю колокольню и построили новую, имеющую претензию на готические мотивы. Все это звучит глубокой фальшью, и если бы не значение и объемистость всей действительной древности собора, в которой эти художественные неурядицы как бы тонут, то мы утратили бы безвозвратно один из роскошнейших памятников домосковской России.

Все пять куполов и многие окна в стенах обильно заливают собор светом. Древняя живопись тоже очень светла по своему тону. Если вспомнить малое количество света, отличающее московские и киевские соборы, темноту их ликов и мрак, залегающий по вершинам сводов, то не трудно прийти к заключению, что наша древнейшая домосковская архитектура и живопись были гораздо ближе к своему византийскому источнику — к обилию света и простора.

Собор весь сияет древними ликами и не только одиночными, но изображениями целых сцен Священного Писания. Еще в 1859 году академик Солнцев нашел под известью и штукатуркой остатки фресковых изображений XII века. Когда, в 1882 году, преосвященный Феогност задумал его обновление и воссоздание, приступлено было к подробным розыскам древней живописи. Находки на стенах храма, под штукатуркой за иконостасом, были поразительны, как по количеству, так и по свежести того, что сохранилось, и вызванные сюда члены московского археологического общества не замедлили признать в них стенопись XII века, времен великого князя Андрея Боголюбского, живопись чистейшего византийского пошиба. Летопись сообщает, что собор был расписан в 1161 году; в 1408 году великий князь Василий Дмитриевич повелел дополнить это расписание русским художникам Иконину и Рублеву, в этим внесен в собор второй существенный вклад других людей, другого древнего времени. Начавшаяся с 1882 года реставрация производилась под наблюдением особой комиссии, под председательством такого авторитетного лица, как Забелин; восстановление самой живописи поручено было иконописцу села Палеха, Вязниковского уезда, Сафонову.

Пока шли эти работы, случай открывал один за другим памятники еще более высокого значения, свеянные временем и засоренные мусором, а именно целый ряд гробниц великокняжеских, княжеских и высших деятелей духовенства. В настоящее время, если вы стоите посредине собора, то находитесь в целом кольце могил, каменных гробов, взирающих на вас из-под своих надписей; большинство этих гробов расположено в небольших нишах — «комарах», устроенных, вероятно, великим князем Всеволодом при расширении храма, указавшим, где, как и кого погребать и перенесшим многих из почивших сюда в новые их усыпальницы. Если, как сказано, светла была древняя русская живопись, светлы были и соборы, то под стать им и впечатление этих простых каменных белых гробниц; мысль о смерти, хотя вы в полном смысле слова окружены смертью, от вас чрезвычайно далека, и вы сознаете, что почившие не умерли, а только переселились.

Печален был вид этих могил до их восстановления; многие были совсем заделаны, другие разбились; в отверстия навалился мусор и щебень, и пришлось выбирать их оттуда, освобождая кости усопших; на некоторых из княжеских мощей, увидевших вторично на краткий срок свет Божий, при перемене на гробницах их камней, видны были одежды, ткани, обувь, некоторые полуистлевшие предметы, даже пучочек красной вербы с сохранившимися беленькими росточками. Освобождены были и гробницы святителей, и при совершении заупокойных литий бренные останки их одеты новыми пеленами. Прототипом для восстановления всех «комаров» послужила гробница епископа Луки, сохранившаяся вполне, так как она была заложена наглухо в очень давнее время: это — белокаменный гроб о двух скатах крыши под невысокой полукруглой арочкой в стене; такие гробы глядят на вас отовсюду, словно белые очи из-под полукруглой арки и надписи, означающейся темной бровью. Мрачности в этом царстве смерти нет никакой. Да и откуда взяться ей, этой мрачности, когда перед вами всплывают одни за другими такие внушительные, полные блеска воспоминания, как огненная жертва великокняжеской семьи 1237 года? Вот она.

Татары исполосовали Россию. Многострадальнее всех был именно Владимир, потому что в те дни это был город великокняжеский, первопрестольный город, почти первый по пути татар, город устроенный, богатый, с храмами, полными сокровищ, «яко тогда знаменитейший и столичный великих князей град», где восходили они на княжение (преимущество, перенесенное впоследствии в Москву). Собор был так богат, что паникадилам к сосудам золотым и серебряным не было числа; без числа были и порты, шитые золотом и жемчугом; по словам летописи, «яже вешали на праздник в две верви, от Золотых Ворот до владычних сений, в две же верви чюдных».

Поручив защиту Владимира двум сыновьям своим и покинув семью, благоверный князь Георгий с племянниками стал станом на берегах реки Сити, собирая войско против татар. Батый тем временем взял Владимир и пожег, и порубил его. Нетронутым оставался только собор. Тяжелые двери его были заперты, и долго должны были ломиться в них татары. Весь помост собора был полон людьми, запершимися в нем, перед образом Владимирской Божией Матери, тогда еще не перенесенным в Москву (святая икона эта была писана евангелистом Лукой и перенесена в Москву только в 1395 году; на месте её имеется теперь точная, старинная копия). Виднелись тут, на помосте, бояре и боярыни, народ, старцы и дети, и много их было, и все молились под страшные звуки ломившихся в двери татар. А наверху, на всходных палатах, пребывала великая княгиня Агафия со своей дочерью, снохами и внучатами, большая великокняжеская семья в трех поколениях, окруженная боярскими женами. Тут же находился епископ Митрофан. Под неустанный грохот в дверях соборных, под стенания коленопреклоненной на помосте церковном толпы, облекал святитель великокняжескую семью в монашеский образ, в схиму, и приобщал Св. Тайн.

Когда двери соборные уступили, наконец, усилиям татар и все, находившееся на помосте церковном, было посечено и истерзано, а сокровища разграблены, заметили татары и великокняжескую семью, находившуюся высоко, на палатах. К ним вел потайной ход; там, думалось татарам, имеются главные сокровища. Ласки и угрозы не открывали им хода наверх. Тогда натаскан был в храм хворост и зажжен, и все погибло в пламени, все — кроме иконы Божией Матери... На берегах Сити тем временем сложил свою венчанную голову и великий князь Георгий.

Духовное, невидимое присутствие этой огненной жертвы ясно сознавалось в живом рассказе преосвященного Феогноста, обводившего посетителей по собору и указывавшего место палат. В белых «комарах» почивали кругом вещественные доказательства былого — многострадальные мощи.

И много, много было таких страданий во Владимирском соборе. Вот еще одно. В 1485 году, уже на самом исходе татарского ига, Владимир был взять ордынским царевичем Талычем; нижегородский боярин, изменник Карамышев, тайно провел их окрестными лесами. В городе, по словам летописи, не было даже наместника, и он был взят и разграблен. Соборному ключарю, священнику Патрикию, поручены были сокровища храма; он скрыл их; и не узнали татары, где они, несмотря на то, что палили священника огнем, забивали ему под ногтя спицы, сдирали кожу и, продев насквозь его веревку, влачили, привязав к конскому хвосту, по городу. Замучен был Патрикий; но не выдал достояния церковного; тело его почивает на границе Рязанской и Владимирской губернии, на озере Святе. Как не перенести его в собор? — ведь это его достояние! Кажется, что это следовало бы сделать непременно.

Сколько видел собор Владимирский венчаний на великое княжение! Сколько раз оглашался он звуками свадебных и похоронных песен духовных! Еще недавно, в 1884 году, видел собор одну из чрезвычайно редких, высокохудожественных служб церковных. Когда окончено было возобновление его, то мощи трех святых великих князей, Георгия, Андрея и Глеба, перенесенные на два с половиной года в Георгиевский собор, возвращались в свое заветное обиталище. Это было 3-го ноября. В глубокую зиму веяло тогда над Владимиром вечной весной православия, когда, покачиваясь на плечах тех людей, между которыми, нет сомнения, в тяжелую годину могут проявиться и проявятся отцы Патрикии, богатые раки святых, одна за другой, втянулись в собор и заняли свои места. Налево от входа между столбов почивает Андрей Боголюбский; направо против него — Георгий; подле алтаря с правой стороны — Глеб.

И как спокойно светел, как одухотворен воссозданный собор. А ведь было же это когда-то и не раз, что среди него, опустевшего и ограбленного, птицы вили свои гнезда и гулял ветер. Таким был он еще в начале XVIII века, ко времени открытия мощей Андрея и Глеба. Теперь это одна из внушительнейших святынь земли Русской. Нужны не дни, а недели, чтобы подробно ознакомиться с собором, с его вещественными сокровищами, с его историческим и легендарным богатством. Как красиво предание о том, что при Иоанне Васильевиче, во время нашествия Девлет-Гирея, благоверные князья поднимались из гробов своих и уносились на брань на снеговидных конях. Очень любопытны стихи на гробницах княжеских; те, что читаются над Георгием и Андреем, согласно преданию, сочинены императрицей Екатериной II; над гробницей епископа Платона, умершего в 1757 году, читается очень длинное стихотворение и — что очень редко, пример едва ли не единственный, — акростих очень хитростного сложения, первые буквы строк которого, вперемежку чрез строку, изображают слова: «преосвященный епископ Платон». Как умилительно хорошо письмо этого Платона императрице Елисавете Петровне, писанное в 1753 году, о «переоблачении» мощей великокняжеских в новые одеяния, в «белые пристойные хитоны», в великокняжеские порфиры парчовые, обшитые вместо горностая «подобным бархатом»; как под святые главы мощей положены были три золотого глазета подушки; «да на главы же и лица их святопочивающие сделаны из белого толкового флиору три капи; на нетленные же руце с тако воже флиору також и на нос сделаны пристойные каптурки». Эти флиоры, капи и каптурки посетители разглядывали и приложились к бережно одетым мощам. Прежние одеяния их, темные лоскуты, разложенные по белому полотну,были тоже показаны. К этому времена яркие лучи осеннего солнца, осилив непогоду, глянули во всю силу свою сквозь многие окна стен и куполов, и ветхий деньми собор, играя всеми красками живописи, всеми оглавиями бессчетных ликов и матовыми отблесками беломраморных гробниц, благолепно окружал и нависал над путешественниками в молчаливом, но сознательном величии.

Следует сказать, что возобновленному собору посчастливилось и тем, что в среде его духовенства нашелся и хороший описатель — это протоиерей Виноградов; благодаря ясным и мастерским указаниям его, в «Истории Владимирского кафедрального собора» можно легко разобраться с тем обильным историческим и археологическим материалом, который присущ собору. Если бы все наши главные святыни обладали такими описателями, путешествующий был бы счастлив и вразумлен.

После окончания осмотра собора, посетив начальную ремесленную школу, находящуюся под покровительством Государыни Императрицы, земскую гимназию, дом дворянства и находящееся в нем дворянское училище, путешественники выехали обратно в Петербург.

Усть-Ижорский лагерь.

То место, на котором теперь на берегу Невы, в 25-ти верстах от Петербурга, раскинут Усть-Ижорский саперный лагерь, представляло лет тридцать тому назад пустырь с чахлой травкой, влачившей свое жалкое существование между бессчетными ямами, из которых на соседние кирпичные заводы вынуты были массы глины и песку. Значительная часть этого песка, преобразившись в кирпичи, пошла на постройки в Петербурге, на новые дома и надбавки этажей, которые, за последнее двадцатилетие, сделали многие улицы столицы неузнаваемыми. Место это принадлежало графу Шувалову и только очень недавно уступлено в собственность военному ведомству. Когда решено было перевести саперный лагерь из Петергофа, с Бабьих Гон, где он издавна находился, выбрано было под новый лагерь именно это место, представлявшее много удобств для артиллерийской стрельбы и саперных работ.

Лет двадцать пять стоят тут саперы, и места этого не узнать, как не узнать окрестностей Красного-Села и Дудергофа. Между правильно разбитыми садиками и насаженными аллеями белеют постоянные барачные постройки, а на летнее время разбиваются палатки. Утром видны тут молчаливые саперные работы и слышатся могучая пальба артиллерийских орудий и взрывы, а вечером — наша беззаветная солдатская песня. Барабан призывает на молитву утром, призывает вечером, и все это с такой же точностью, с какой восходить и заходит солнце.

Особенно характерно подъезжать к лагерю, не от Невы, на берегу которой он раскинут, но с которой не виден, а от Колпинской станции железной дороги. Здесь, вправо от дороги поднимаются разные крепостные и полевые укрепления, а влево, подле самого лагеря, будто красивенькие игрушки, но в натуральную величину, теснясь друг к другу, виднеются бесчисленные и разнообразные, всевозможные военные работы сапер: бараки, избы, мосты, печки, сапы, изгороди, плетни, траншеи, блиндажи и многое другое. Правильность этих работ может поспорить только с серьезностью того значения, которое могут они иметь в применении к военному времени. Сколько жизней поддержат и спасут они, сколько фатальных неприятностей нанесут неприятелю?

А в чем же, как не в этом, значение саперного дела, которое за последнее время выдвигается вперед все более и более! Войска, как учит современная тактика, находятся в военное время только в трех положениях: в движении, в бою или на отдыхе, и во всех трех инженерное искусство является в качестве радетеля о других родах войск, о своих собратьях. В этом служении собратьям, не говоря о значении для неприятеля, сказывается, если можно так выразиться, особенная симпатичность военно-инженерного дела. Осмотром Усть-Ижорского лагеря закончилось третье путешествие.