По спирали

ГЛАВА 4

Я уже не помню, как очутился у себя дома. Щиколотка опухла, все тело нестерпимо ныло, а боль от многочисленных ссадин и порезов на некоторое время притупила все остальные ощущения. Лишь после горячей ванны и хорошей порции кофе с коньяком я несколько пришел в себя.

Я прекрасно понимал: в какую неприятную историю влип. Встретившая меня внизу старая фурия безусловно скажет, что, кроме меня, никто к убитому не приходил. Блондинка, бесспорно, подтвердит ее слова.

Кроме того, они обе, очевидно, хорошо меня рассмотрели. Так что составить мой словесный портрет им будет нетрудно. Да и цель преступления ясна — ограбление. А то, что преступник ничего не взял, легко можно будет объяснить тем, что он просто не успел это сделать.

Но все-таки в цепи этих рассуждений было одно слабое звено. Это способ и орудие убийства. Вряд ли обыкновенный домушник, столкнувшись с хозяином квартиры, станет использовать в качестве оружия шприц. Тогда, естественно, могло бы возникнуть предположение, что мотивы этого преступления совсем другие. Но все равно этот чертов шприц как-то не вписывался в общую картину. Для чего выдумывать столь экстравагантный метод, когда есть куда более простые, но вполне эффективные способы.

По сути, наиболее приемлемой могла быть гипотеза о самоубийстве. Но тогда надо было как-то объяснить цель моего визита. А это в сложившейся ситуации было не просто.

Так что все зависело от того, как именно следователь захочет повернуть дело. Для любого предположения материала было более чем достаточно.

Где-то в девять вечера, плотно поужинав, я вышел из дома. У меня не было никакого конкретного плана действий, просто мне необходимо было привести свои мысли в порядок. А прогулка по вечернему городу, по моему глубокому убеждению, лучше всего этому способствует.

Оказавшись на стоянке автобусов, я решил съездить к дяде Махмуду и с его помощью еще раз связаться с Аликом. Я был очень зол на него. Он должен был мне все рассказать о человеке, с которым просил связаться, а не ставить меня под удар.

В полдесятого я уже был в нужном микрорайоне, а еще через пять минут стоял у двери дяди Махмуда. Открыв дверь, он как-то странно взглянул на меня и молча пропустил в комнату. Настроение у него явно было неважное.

— Что-то случилось? — спросил я, усаживаясь в кресло.

— Случилось, — тихо ответил он, садясь напротив. — Убили Алика.

— Как убили, кто убил? — не веря своим ушам, невольно вскричал я, вскочив на ноги.

— Через час после твоего визита. Убили зверски. Сперва утопили в жидком растворе недалеко от строящегося склада, потом за ноги подвесили его труп на столбе. И все это в центре зоны, на виду у всех. И никто ничего не видел. Как будто специально кого-то хотели предупредить, чтобы не лез не в свои дела. И самое странное — я не помню, чтобы наши так расправлялись с неугодными. У меня такое ощущение, что это работа «чужаков». Так что, дорогой, — тихо продолжал он, — извини, но я, старый дурак, сделал большую ошибку, согласившись тебе помочь. Да и тебе все это может выйти боком, учти. Мой тебе совет — уезжай куда-нибудь и поскорее.

После всего услышанного я не стал задерживаться у дяди Махмуда. И еще раз поблагодарив его за хлопоты, покинул квартиру.

Уже на улице, перебрав в голове все, что знал об этом деле, я пришел к неутешительному выводу, что очередной жертвой, более чем вероятно, могу оказаться я сам.

Да и тот странный тип, внимательно рассматривающий меня в проеме подъезда строящегося здания, не давал мне покоя. Было в его взгляде такое, что невольно наводило На мысль, что следующая встреча с ним может закончиться для меня менее благополучно, чем того хотелось бы.

Я интуитивно понимал, что единственный способ спасти себя — это попытаться разобраться в этом деле, и как можно скорее. Вот к какому неутешительному выводу я пришел, стоя на пустынной автобусной остановке возле дома дяди Махмуда. А единственной ниточкой, которая могла бы вывести меня на преступников, была женщина, передавшая записку Алика.

Порывшись в кармане, я нашел ее адрес, записанный на клочке бумаги. Она жила на другом конце города в новом жилом массиве.

Поймав такси, я поехал к ней. Ровно в десять часов вечера я оказался у нужного мне дома. Поднявшись на седьмой этаж, я нашел ее квартиру и, окинув внимательным взглядом лестничную площадку, нажал на кнопку звонка.

Из глубины квартиры сразу же послышался его мелодичный отголосок. Неожиданно распахнулась дверь соседней квартиры и показался мужчина средних лет в домашнем халате.

— Вы из полиции? — поинтересовался он, подозрительно окинув меня недоверчивым взглядом. — А то я уже полчаса звоню туда и никак не могу дозвониться.

— Да, — неожиданно для самого себя ответил я, повернувшись к нему лицом. Сам не знаю, как это у меня вырвалось, очевидно, чисто машинально. Сказалась более чем десятилетняя привычка, но, к несчастью, в самый неподходящий момент.

— А что произошло? — спросил я, отходя несколько в тень от висевшего прямо надо мной фонаря.

— Шум, — как-то безразлично ответил мужчина, все еще стоя в дверях. — У нее часто бывает шумно, и я уже несколько раз на нее жаловался, да и ей самой не раз говорил, но все без толку.

— Ну а сегодня что, шум был несколько иной?

— Иной, — спокойно повторил за мной мужчина, — совсем иной. — И от его излишней невозмутимости повеяло чем-то зловещим. — К слову сказать, — продолжил он, — вы можете пробраться к ней в квартиру по пожарной лестнице. Вон там, — он показал пальцем на окно возле лифта, — проходит эта самая лестница, с которой легко допрыгнуть до ее балкона, если, конечно, не боитесь высоты. — И он как-то неприятно засмеялся, обнажив на мгновение желтые от никотина редкие зубы.

Мне, очевидно, было необходимо под каким-то благовидным предлогом ретироваться. Но я сделал, как часто это со мной бывает, все наоборот. Я полез на эту проклятую лестницу. Лишь оказавшись на высоте более двадцати метров, я ясно осознал весь идиотизм своего поступка.

Но с лестницы на самом деле можно было перепрыгнуть на балкон, что я и сделал. Оказавшись на балконе, я осторожно приблизился к окнам, стараясь рассмотреть, что происходит внутри. На балкон выходили два окна, из гостиной и кухни. В гостиной было темно, а в кухне горел неяркий свет.

Подойдя к освещенному окну, я мягко толкнул форточку, которая, слегка скрипнув, отворилась. Просунув внутрь руку, я поднял нижний шпингалет и, поднявшись на подоконник, тихо спрыгнул вниз.

В кухне было сильно накурено. На полке у кухонного стола стояла высокая пепельница полная окурков. На самом столе была свалена в кучу груда тарелок с остатками пищи. Батарея разнообразных бутылок с красочными наклейками завершала этот своеобразный натюрморт.

Пройдя по коридору, я оказался в гостиной. В полумраке мне с трудом удалось разглядеть широкую софу со скомканными простынями. На столе царил такой же беспорядок, как и на кухне. Выйдя из гостиной, я пошел в сторону ванной. Подойдя к двери, я тихо отворил ее и заглянул внутрь.

В ванной, в каком-то кровавом месиве, лежала женщина, которую я искал. Кроваво-алая желеобразная масса полностью покрывала ее тело, оставляя открытой лишь верхнюю часть лица.

На полу у раковины стояла трехлитровая бутыль с вязкой темной жидкостью на самом дне. Я поднял эту бутыль и, отвинтив крышку, принюхался. Тяжелый, резкий запах сразу же распространился по всему помещению. Я быстро опустил бутыль и выскочил в коридор. Запах, безусловно, был мне знаком, но точно сказать, что это за жидкость, я не мог.

Вернувшись через минуту в ванную, я заметил, что труп женщины как бы съежился, полностью погрузившись в эту смесь. Стало очевидно, что убийца налил в ванну быстро растворяющую органику кислоту. С подобным явлением я встретился впервые.

В этот самый момент в коридоре раздался требовательный звонок. Подбежав к двери, я посмотрел в глазок. На лестничной площадке стояло несколько полицейских, которые явно готовились выбить входную дверь.

Вернувшись на кухню, я перескочил через подоконник и, очутившись на балконе, посмотрел вниз. У подъезда стояло несколько полицейских машин с включенными фарами, которые ярко освещали подъезд. Я был в западне.