По ступеням обугленным

Часть 10

— У меня из памяти Гермиона практически исчезла, — призналась Лера, едва проснувшись. — Теперь там жизнь совсем другой девочки, вплоть до 94-го года. Надо разбираться — то, что мне вспомнилось…

— Сейчас позавтракаем и будем разбираться, — пообещал Сергей, чувствуя новости, причем не обязательно хорошие.

— Мне страшно, Сереженька, — произнесла девушка, зябко обняв себя руками. — Очень уж игры странные.

— Спокойно, — сказал офицер, обнимая девушку со спины. — Я с тобой, значит ничего плохого произойти не может. Сейчас мы с тобой покушаем и будем выяснять.

— Ага, — кивнула Лера, разворачиваясь в руках Сергея, чтобы впиться в его губы требовательным поцелуем. — Успокаивает это меня, — призналась девушка.

— Любовь — она такая, — меланхолично заметил отдышавшийся юноша. — Хорошо, что тебя поцелуй успокаивает, а не кому-нибудь голову разбить…

— Это точно, — отметила Лера, ускользая из его рук. — Я в душ, а ты приготовь шедевр какой-нибудь.

— Договорились, — кивнул Сергей, отправляясь на кухню.

Готовя достаточно простой завтрак, старший лейтенант думал. По всему выходило, что в игре кто-то из местных, да маги еще. Получалось как-то слишком много врагов, а он здесь один, а не в составе группы. То есть нужно либо обращаться на Родину с неизвестным результатом, либо шебуршиться самим, тоже, кстати, с неизвестным результатом.

— М-да, — пробормотал русский офицер. — Куда не пойди, везде по жопе дадут. Кстати, о жопе…

— Ты что-то сказал, дорогой? — как-то очень по-домашнему обратилась к нему спустившаяся Лера.

— Да вот подумалось мне, — сообщил Сергей. — А с чего вдруг Помоне Спраут поддерживать телесные наказания?

— Хм… Это вопрос, — задумалась девушка. — Это значит, что мы чего-то не знаем. Знаешь что? Надо подшивку газет за последний месяц, вот что!

— Значит, сходим и купим, — меланхолично заметил юноша. — Кушать садись.

Быстро позавтракав, молодые люди помыли посуду в четыре руки, перешучиваясь и мешая друг другу. Лера как-то очень счастливо улыбалась, не желая, по-видимому, думать о новостях, но ничуть не возражая против руки Сергея, временами оказывавшейся на ее филейной части.

— Это даже приятно, — сообщила девушка. — И возбуждающе, так что ты осторожно, а то завалю на койку, а презервативов у нас нет.

— Ну презервативы у нас, положим, есть, — ответил юноша. — Что я за разведчик без презерватива?

— Как-то это двусмысленно прозвучало, — рассмеялась Лера, нежась в его объятиях. — Жалко, нельзя в твоих руках остаться жить. Спрятаться куда-нибудь, чтобы никто не нашел и просто жить.

— Укатали Сивку крутые горки, — констатировал Сергей. — Пойдем лучше, поспрашиваем твою память.

Лера улеглась на диване, готовясь успокаиваться, рядом уселся Сережа, начав рассказывать сказки, гладить волосы девушки, и в нужный момент подключая вспомогательные средства. На этот раз Лера будто бы сама помогала юноше и вошла в транс намного, намного быстрее.

Сергей не торопился, давая девушке возможность спокойно полежать. Он измерил артериальное давление и начал задавать вопросы, но не по прежней схеме, а попытавшись выцепить самое раннее воспоминание, что было очень не просто. Спустя, наверное, минут десять что-то начало получаться.

— Ты дома, на руках мамы, что ты видишь? — спросил офицер.

— Папу в военной форме, он держит в руках розовую бумагу с гербом, — спокойно ответила Лера.

— Ты можешь рассказать о гербе? — поинтересовался Сергей.

— На нем двуглавый орел и корона, — послушно ответила девушка. — А еще в лапах что-то, но я не вижу.

— Тебе год, опиши, что ты видишь вокруг, — попросил старший лейтенант.

— Вокруг все меняется, я вижу, как упала мама, потом какие-то вспышки, становится темно и страшно, — рассказала Лера.

— Тебе пять лет, — продолжил идти по линии жизни офицер, узнавая все новые подробности и возвращаясь к уже пройденному за деталями. Девочку, получается, похищали дважды — в год и в шесть лет. Причем в первый раз — из Российской Империи. Как же она оказалась в Британии? Ответа на этот вопрос не было.

— Тебе семь, — предложил новые временные рамки Сергей. — Где ты живешь?

— В специальном интернате, к нам часто приходят взрослые, девочки говорят, что наш интернат принадлежит разведке, — рассказала Лера. — Нас учат аналитической работе.

«Твою мать!» — эмоционально подумал товарищ старший лейтенант, знавший о подобных заведениях. В них с детства дрессировали детей на абсолютную покорность, зачастую делая одноразовое оружие. В Союзе такую практику в свое время посчитали неправильной, но вот в других странах… В других странах много чего было.

— Кем тебе приходятся Грейнджеры? — спросил Сергей.

— Никем, — ответила девушка. — Они родители оригинала, место которой мне нужно было занять для дальнейшего внедрения.

— Какие у тебя задачи? — упавшим голосом спросил офицер.

— Ожидание приказа на контроль магов, — проговорила Лера. — Но приказ не может быть выполнен, я погибла.

— Разведка знает об этом? — поинтересовался Сергей.

— Да, — коротко ответила девушка, сняв огромный груз с души офицера.

— Кто важнее в твоем теле, ты или Лера? — он не мог не задать этот вопрос, но очень боялся ответа.

— Есть только Лера, меня нет, — ответила она. — Лера любит Сережу, Вероника — лишь память.

Этот совсем детский ответ заставил товарища старшего лейтенанта улыбаться. Все-таки это была его Лера, женщина, которая нравилась еще там, и девушка, ставшая очень близкой здесь. Значит — что? «Значит, повоюем!» — решил улыбающийся юноша.

Лера выходила из транса с яркой, солнечной улыбкой, которая делала девушку совершенно волшебной, по мнению Сергея. Он сидел и любовался, просто любовался тем, как сначала появляется улыбка, потом раскрываются глаза, и в них появляются эмоции. Девушка смотрела на улыбающегося юношу, прямо в его необыкновенно зеленые глаза.

— Кажется, я в тебя все-таки влюбилась, — с легкой хрипотцой в голосе сообщила Лера.

— Так вроде о ЗАГСе уже договорились, — ответил ей улыбающийся юноша. — Любовь пришла, когда не ждали…

— Любовь нечаянно нагрянет, — пропела девушка, засмеявшись. — Чего сидим? Кого ждем? Обнимай давай и рассказывай.

— Рассказываю, — согласился Сергей, укладываясь рядом с девушкой. — Тушка твоя изначально русская, отец, по крайней мере, щеголял генеральскими погонами, как здесь, правда, не знаю, но свидетельство о рождении ты запомнила. Похитили тебя в Империи в возрасте года, с какой целью — непонятно, но это означает врага наверху.

— Хорошо, что мы в посольство не поперлись, — заметила Лера, с удовлетворением ощущая бедром мужскую реакцию. — А то были бы нам танцы с саблями и Хачатурян впридачу.

— Это да, — согласился товарищ старший лейтенант. — Слушай дальше, товарищ капитан. Твоих местных опекунов, судя по всему, зачистили, когда ты отличилась в школе, привлекая внимание то ли МИ,[5] то ли СИС,[6] это, впрочем, неважно уже. Потом объясню, почему. Дальше, ты жила в специальном интернате, где вас дрессировали, видимо, на послушание, ну и на разведку. На диверсантов готовят иначе.

— То есть они не знали, что меня сперли из России? — поинтересовалась девушка. — Ор-р-ригинально.

— Получается, не знали, — кивнул офицер. — Далее, тебя внедрили на четвертом курсе в качестве «сплюшки»[7] для разведработы в будущем, но как-то узнали о твоей смерти, поэтому тебя никто не ищет. Насколько твоя тушка в курсе, оригинальная Гермиона жива, а Грейнджеры были выбраны только потому, что ты на них смахиваешь. Вы не родственники. В связи с этим вопрос: кто зачистил Грейнджеров?

— Кто подставил кролика Роджера, — пробормотала Лера. — Но у Грейнджеров тоже какие-то шпионские игры?

— Получается да, причем ты откуда-то о них знаешь, хотя, вроде бы, неоткуда, — ответил Сергей. — Как тебе сказочка?

— Ох уж эти мне сказки, — ответила девушка, умащиваясь поудобнее на плече юноши. — Получается, я для разведки тоже трупик, и теперь понятно с наложенной личностью. Но по-прежнему непонятно, что происходит в МагМире, кто мучил эту тушку, и что нам делать… Понятно, что к русским лучше не соваться, без потной руки на самом верху с ребенком такое бы не прокрутили. Эх, Родина… — с тоской протянула Лера. — Озвучь планы.

— Планы просты, как бубенцы в бороде Дамблдора, — заявил Сергей. — Мы приводим себя в порядок и двигаем в Косой за информацией: книги, подшивки газет, слухи.

— Старьевщик нужен, — заметила девушка. — Пока ты меня обнимаешь, голова не работает, хочется растечься и ни о чем не думать.

— Но растекаться некогда — война? — хмыкнул юноша. — Ладно, еще минут десять лежим и встаем, а то никто никуда не поедет.

— Вот что ты за человек, Сережа? — с возмущенными интонациями спросила Лера. — Нет, чтобы девушке о любви рассказать, цветы подарить, серенаду, наконец, спеть! Где моя романтика, а?

— На конец — это больно, — заметил Сергей. — А романтика будет еще. «Вот разобьем всех беляков»,[8] и будет. И вообще, «я старый солдат и не знаю слов любви…».[9]

— Кроме команды, — кивнула девушка. — Я помню, ладно, встаем?

Легко, хоть и с сожалением, поднявшись, товарищ старший лейтенант помог встать Лере, после чего увлек ту на кухню — выпить кофе, перекусить и готовиться на выход. Им предстояло добраться до большего объема информации, а ему потом — подготовиться к выходу к «трудовому лагерю». То есть подлезть поближе, отснять «горячие кадры», чтобы потом слегка поколебать эту «идиллию». Девушка, в свою очередь, думала о том, что нужно найти и спасти Гермиону, ведь девочка не виновата в похожести на Веронику, но попала в жернова государственной машины, если еще жива. «Хорошо, все-таки, что есть Сережа», — неожиданно подумала Лера.