По ту сторону

«Бедный ребенок. Никакого давления, ага».

— Пророчество — выдумка, — бормочу я.

Моего собственного мужа.

— Знаю, — подмигивает он. — Твой отец единственный, кто верил в эту сказку.

— Ты сказал Дэйну?

— Вообще-то это он предположил, что ты можешь быть беременной.

Прекрасно, значит, муж знает мое тело лучше, чем я.

Драматически вздыхаю.

— Лучше бы тебе быть в добром здравии, когда ребенок захочет появиться на свет.

Доктор Джеймс смеется.

— Я вообще-то не настолько стар. Не переживай, у меня есть еще лет сто в запасе.

— Хорошо.

— Но нам однозначно стоит начать обучить желающих целительству и акушерскому делу, — говорит он, глядя в окно. — Как ты поступишь с Сэмом?

Бессильно прикрываю глаза рукой.

— Не знаю. Я просто не в состоянии хоть как-то ему навредить.

Это тоже самое, что причинить боль себе.

В комнату входит Дэйн.

— Ты очнулась!

Доктор Джеймс уходит, давая нам немного уединения.

— Как ты себя чувствуешь? Я принес тебе немного бульона, — говорит он, ставя поднос на стол.

— Я в порядке, — отвечаю я. — Слышала, ты скоро станешь отцом.

Дэйн счастливо улыбается. Его искренняя радость немного притупляет душевную боль.

— А я уже думал, что ты не можешь сделать меня еще счастливее.

— Значит, я полна сюрпризов.

Муж медленно приподнимает мою футболку и целует пока еще плоский живот.

— Ты будешь замечательной матерью. Нашему ребенку чертовски повезло.

— Конечно, ведь у него будет самый крутой папа на свете, — с улыбкой замечаю я.

— Может он все-таки спасет человечество? — хитро спрашивает Дэйн.

— Он может оказаться ей. И тогда она спасет человечество.

— С такой матерью, как ты? Справится без всяких сомнений.

Собравшись с мыслями, решаюсь поговорить с Сэмом. Но нигде не могу его найти. Он пропал. Ушел. Не сказав ни слова. Как оказалось, также внезапно исчез еще один человек

— Ларс. Скорее всего они ушли вместе.

Думаю, так Сэм решил в последний раз мне помочь, избавить от необходимости в принятии тяжелого решения. Я бы просто не смогла причинить ему боль, но и простить, забыть о том, что он сделал, не в силах. Не представляю, что творилось у Сэма в голове, раз он решился на убийство. А теперь, похоже и не узнаю.

— Что же ты тоже не ушла? — едко спрашиваю Джину. Однако один взгляд на расстроенную подругу с красными от слез глазами, и я начинаю жалеть о своей несдержанности.

— Не могу поверить, — всхлипывает она. — Оливия, я же любила его. Я любила Ларса. А он выбрал Сэма.

Я обнимаю подругу и позволяю ей выплакаться.

— Почему ты осталась?

Она пожимает плечами.

— Там так страшно.

— Ну не сошелся… — я хотела сказать, что «не сошелся же на нем свет клином», но вовремя остановилась. Клином-то, конечно, не сошелся, но и выбор сильно ограничен. Так что, подумав, решаю сказать следующее: — Ты должна украсть Уайатта у Джордан. Не должны хорошие парни доставаться таким стервам.

Подруга улыбается сквозь слезы.

Я улыбаюсь в ответ.

Сэм оставил мне записку.

Написал, что просит прощения.

Что любит меня.

Что я все равно его лучший друг.

Что он просто хотел быть свободным.

И что никогда меня не забудет.

Просил о нем не беспокоиться. Уверял, что с Ларсом он в безопасности.

Как жаль, что он не рассказал мне раньше о том, что чувствует.

Я бы сделала все возможное, что ему помочь.

Постепенно уходит тоска, а пустота в сердце заполняется любовью к малышу. Ласково поглаживая уже прилично выпирающий животик, накалывают на вилку кусочек рыбы.

— Съешь салат, — просит Дэйн. — Тебе нужно есть много зелени.

Меня забавляет такое трепетное отношение мужа к моему рациону, но понимая, что он очень серьезно к этому относится, с улыбкой отвечаю:

— Я ем столько свежих овощей и зелени, сколько могу.

— Съешь и мою порцию. Мне, в отличие от тебя, от нее никакой пользы.

Он перекладывает салат и морковь на мою тарелку.

— Дэйн…

— Не спорь, — грозно говорит он. — Ваше с малышом здоровье — мой главный приоритет.

Послушно съедаю его овощи.

— В нашей ситуации трудно придерживаться сбалансированной диеты, но мы будем стараться обеспечить тебя всем необходимым, — продолжает он. — Говори, если тебе что-то нужно, я переверну вверх дном все дикие территории, но достану необходимое.

Я поднимаю бровь.

— Ты скорее приведешь с собой очередную бывшую подружку.

Муж недовольно кривится.

— Детка…

— Я шучу.

— Ты грустишь. Нет, нет, ничего не говори, я же вижу. Ты скучаешь по Сэму, — вдруг тихо говорит муж. — Ты же знаешь, что он очень сильно тебя любил? Он просто запутался. Не представляю, что творилось у этого парня в голове, раз ему показалось, что это лучший выход. То, что он сделал… ужасно, неправильно, дико и совершенно не похоже на того Сэма, которого знаю я. Возможно он не отдавал себе отчет в том, что делает, но знаю точно, не хотел причинить тебе боль.

Я пожимаю плечами.

— Все это уже в прошлом. Пришло время двигаться дальше.

— Оливия…

— Что? — спрашиваю я, откладывая вилку.

— Я могу быть твоим лучшим другом, — тихо говорит муж. — Я хочу быть для тебя всем. Мужем, любовником, защитником и лучшим другом.

Я кладу руку поверх его.

— Ты давно стал всем моим миром.

Эпилог

Гадкий муж отказывается заниматься со мной любовью!

— Я хочу секса! — кричу я, швыряя в него подушкой.

А этот несносный мужчина только ухмыляется.

— Думаешь, я испугаюсь твоего страшного крика и нарушу предписание врача?

Густые темные волосы мужа шелковым водопадом спускаются на плечи. До боли хочется запустить в них пальцы и сжать жесткие пряди, наслаждаясь сильным крышесносящими толчками.

«М-м, а если попробовать зайти с другой стороны?»

— Ты мог бы приласкать меня ртом, — говорю я, быстренько стягивая трусики и раздвигая ноги. — Малышу это точно не повредит.

Муж бросает на меня жаркий взгляд. Провокационно облизывает губы, вызывая у меня стон нетерпения.

— Жена, ты хочешь меня?

— Безумно, — с придыханием отвечаю я, — и постоянно.

Дэйн медленно стягивает футболку, открывая восхитительный вид на шесть сводящих с ума кубиков пресса, широкие плечи и мускулистые руки. Снимает штаны, а мой жадный взгляд прикипает к его великолепному члену.

«М-м-м и это все мое».

— Видишь, он хочет меня, — говорю я, прикусив губу.

Дэйн чертыхается.

— Оливия, я тоже тебя хочу. Но нам нельзя, ты же знаешь, — с неподдельным страданием в голосе говорит муж.

Пробурчав себе что-то под нос, Дэйн забирается ко мне в кровать. Одним быстрым движением притягивает к себе, шире раздвигает мне ноги, буквально набрасываясь на мою киску.

И возносит меня своим языком к жарким, долгожданным небесам.

Я не оставлю мужа без ответной ласки. Но это случится позже, когда последние искры оргазма перестанут будоражить насытившееся наслаждением тело.

— Я люблю тебя, — выдыхает Дэйн, целуя меня в губы.

— Я тоже тебя люблю, — шепчу я, нежась под его ласковыми прикосновениями. — Очень сильно.

Муж дарит мне еще один неспешный, полный нежности поцелуй. Словно в его распоряжении все время мира и нет ничего важнее, чем наше здесь и сейчас.

В мире, полном хаоса, смерти и боли, любовь кажется мифом из прошлой жизни, но мне посчастливилось ее найти.

Если бы мне предложили вернуться в старые времена, до распространения вируса, я бы отказалась. Честно.

Я хочу жить здесь и сейчас.

С любимым мужчиной.

Вспоминаю свой двадцать первый день рождения. Как шепчу отцу:

— Вон тот в черном, который только что зашел.

Мгновение, которое дало начало новой главе в моей жизни.

Главе о счастье и любви.

Семнадцать лет спустя

Дэйн

Хмуро смотрю на дочь.

— Что ты только что сказала?

— Что выбрала себе мужа.

— И кто же он? — спрашиваю я, едва не скрипя зубами от злости.

Сиренити наш единственный ребенок.

Да, вопреки всеобщим ожиданиям у нас родилась дочь.

Дочь, унаследовавшая красоту и решимость Оливии, и мое упрямство.

Убойная получилась смесь.

— Риган. Папа, я его люблю и хочу выйти за него замуж, — мило улыбаясь, спокойно говорит дочь.

Риган.

— Он же на восемь лет тебя старше! — рычу, уже не скрываясь, ладони непроизвольно сжимаются в кулаки.

— Я знаю, — тихо говорит она. — Но он хороший человек. Один из лучших наших бойцов. Плюс мама его любит. И, кстати, она уже дала свое благословение.

Ну еще бы.

Оливия относится к парню как к родному сыну.

Но никакой свадьбы не будет!

По крайней мере пока.

Сиренити еще маленькая!

— Оливия! — недовольно рычу я, хотя знаю, что эту битву я уже проиграл.

Как и много лет назад, когда пытался заставить деятельную жену сидеть дома.

Конец