По ту сторону спорта

Знакомьтесь: незнакомцы

Водное поло и женщина были двумя несовместимыми для меня понятиями. Ведь хорошо известно, что жёсткая, местами жестокая и быстрая игра придумана для мужественных и смелых. В неё играют настоящие атлеты. Да, нелегко вырваться из плена собственных предрассудков. Я бы, наверно, так и остался в добровольном заточении, если бы не судья международной категории Владимир Рашмаджан:

— Посмотри хоть матч. Не пожалеешь. Судить встречи — сплошное удовольствие. Девушки корректны, с арбитрами никогда не спорят, — в словах одного из лучших ватерпольных рефери мира чувствовались убеждённость и вера. По крайней мере, на розыгрыш, который любит устраивать шутник Рашмаджан, непохоже.

Трибуны бассейна «Сентро Сивико» в эквадорском городе Гуаякиле ломились от расфранчённой публики. И это удивило. Во время IV чемпионата мира по водным видам спорта 1982 года соревновались в «Сентро Сивико» не пловцы и не обожаемые местными болельщиками красавицы синхронистки: шёл показательный турнир женских ватерпольных команд. Участницы приехали с трёх континентов. Удивление быстро улетучилось, игра — поразила. Быстрая, результативная, она выгодно отличалась от матчей мужчин отсутствием грубых и умышленных нарушений. Бросая по воротам, спортсменки легко выпрыгивали из воды. Лишь изредка покрикивали друг на друга. После матча обменивались и дружным приветствием, и трогательными поцелуями.

Все встречи проходили под бдительным надзором мужчин-арбитров по строгим, сугубо «мужским» правилам: четыре периода по семь минут с ограничением времени владения мячом без удара по воротам 35 секундами. Единственная маленькая и незаметная уступка женщинам — поле для игры на пять метров короче и на три уже, чем у ватерполистов.

Может, поэтому мощная нападающая австралийской сборной под номером 5 метко бросала по воротам команды Канады прямо с центра. С главным бомбардиром женского ватерпольного турнира 26-летней управляющей магазином из Брисбена Деборой Хенли я с удовольствием побеседовал после игры:

— Сколько же голов вы забили в этой встрече?

— Я их не считаю. Этим всегда занимает себя мой отец, — взгляд куда-то вверх, на трибуну, и вопрос: — Папа, как сегодня?

Пожилой человек в верхнем ряду моментально поднял руки, потом три растопыренных пальца.

— Тринадцать, — сосчитала Хенли. — Неплохо. Но бывает и больше.

— У вашего отца полно работы.

— Он очень любит меня и водное поло. Не знаю, кого крепче. Приезжал на Олимпиаду в Москву и остался доволен хорошим приёмом и отличным ватерпольным турниром в прекрасном олимпийском бассейне.

— А почему вы выбрали этот вид спорта?

— Раньше плавала. До выдающихся результатов было далеко: 100 метров вольным стилем — за 1 минуту 6 секунд. Но плавание — для молодых. В 17 лет пришлось из бассейна уйти. На чемпионате мира в Гуаякиле познакомилась с ватерполистками из многих сборных. Странно: хороших пловчих в них что-то маловато. В основном играют бывшие гандболистки, баскетболистки, волейболистки… Всем — за двадцать. И ватерполо наша вторая спортивная профессия. Спасибо этой игре — благодаря ей жизнь в спорте продолжается.

— Есть ли у вас идеал ватерполиста?

— Что за женщина без идеала? У меня это испанец Мануэль Эстиарте. У нас с ним общее хобби — стремимся забивать голы. В 19 лет он стал снайпером № 1 на Московской олимпиаде. Эх, мне бы его скорость! Мануэль был чемпионом Испании. Стометровку вольным стилем проплывал за 53,7 секунды — быстрее всех ватерполистов мира. А я бы одолжила ему несколько сантиметров роста: у меня их 178, у него — 170. Видите — хорошо играть в ватерполо может каждый независимо от физических данных.

— Многие женщины Австралии следуют вашему примеру?

— В январе разыгрывается первенство штатов и чемпионат страны. Сейчас в водное поло усиленно заиграли в колледжах — это даёт чудесную физическую подготовку. Седьмой сезон подряд наша национальная сборная отправляется в турне. Теперь я мечтаю доиграть до 1986 года — на чемпионате мира в Испании женщины-ватерполистки впервые поборются за золотые медали. Это вам не показательный турнир в Гуаякиле. А там, кто знает, может быть, попадём и на Олимпиаду?

Действительно, кто знает? Пути спортивные неисповедимы. Однако ещё до разговора с рыжеволосой оптимисткой Деборой Хенли была у меня в Гуаякиле другая встреча. И на мой вопрос: «Состязания по какому виду водного спорта интересуют вас больше всего?» — собеседник ответил: «Показательный турнир женщин-ватерполисток». А интервью я брал не у кого-нибудь — у президента МОК Хуана-Антонио Самаранча. Понимаю, что дипломатичный, ловко обходящий острые углы президент отделался шуткой, чтобы не обижать прочих доблестных представителей плавательных дисциплин. И всё же, всё же…

Уже в Москве, обратившись к всезнающим и многое не забывшим ветеранам, со стопроцентной достоверностью выяснил: именно московские девушки были прародительницами набирающего популярность женского водного поло. В послевоенные годы, кажется до 1948-го, проводились даже первенства столицы. За команды обществ выступали спортсменки, входившие в сборную СССР по плаванию. И, вспоминают друзья-ветераны, те матчи собирали зрителей не меньше, чем трибуны «Сентро Сивико» в Гуаякиле.

Да, порой приходилось дивиться нелепым выдумкам, когда молодые и немолодые люди на досуге состязаются в метании на дальность сырых яиц или в поедании того же продукта. Самое главное качество в подобных «турнирах» — не обращать внимания на собственную глупость, на идиотизм предприятия. Однако бывало, что неожиданные спортивные дисциплины увлекали и появлялась мысль: а неплохо бы перенести их и на нашу почву. Ведь чем больше видов спорта, тем шире выбор, тем легче угодить каждому человеку.

А ТЕПЕРЬ о виде спорта, и не претендующем на олимпийский статус. Дело происходило в иранской жемчужине — Ширазе, городе столь же красивом, сколь и древнем. Представьте себе небольшую, неглубоко выкопанную арену, земляная поверхность которой отполирована тысячью босых ног. Рядом расставлены деревянные булавы одинаковой формы, но различных размеров. На возвышении поодаль музыкальные инструменты: бубны, трещотки, тройка барабанов. Это и есть зурхана, что переводится с персидского приблизительно как «дом силы». Хозяева дома — иранские атлеты, отдающие досуг старинному и древнему, будто сам Шираз, виду спорта — игре с булавами. У входа в зурхану — ни афиш, ни хотя бы вывески, написанной причудливой персидской вязью. С булавами в Ширазе играют любители. Реклама и зрители им ни к чему, да и мы забрели сюда случайно. Хозяева понимают: к ним заглянули иностранцы — и не выпроваживают незваных гостей только из-за восточной, веками выпестованной вежливости. Беспокойно переглядываются — начинать, не начинать? И начинают.

На арене появляется босоногий и, конечно, черноволосый мальчуган лет шести-семи, подпоясанный потрёпанной шалью. Он старательно делает головой нечто вроде вращательных движений. К нему постепенно, не торопясь, присоединяются ребята постарше. Затем медленно, как бы нехотя, в вялом черепашьем темпе в круг вступают и взрослые. Слышатся слабые звуки барабана: это седой старик музыкант поднялся на своеобразный постамент и здоровается с участниками тихо и сдержанно. Те, в свою очередь, выстраиваются в ряд и приветствуют старца громко и с пробуждающимся энтузиазмом. Музыкант, вежливо принимая почести, на несколько секунд замирает. Потом внезапно резко ударяет в висящий прямо над головой звонкий колокольчик с оперением: сигнал к игре подан. Спортсмены — собравшиеся в зурхане достойны этого звания — приближаются к центру арены, обнимаются, целуют друг друга и разбегаются по площадке.

Музыкант, или в нашей трактовке дирижёр, едва слышно напевает плавную и мелодичную персидскую народную песню, успевая подыгрывать себе на бубне. Атлеты переходят к неожиданному для нас упражнению: совершают балетные пируэты. Первым приступает к исполнению сложных па знакомый нам юный спортсмен. Отчётливо видно, что чем опытнее участник, тем искуснее получается у него трудное движение.

Старик в чалме вновь бьёт по колокольчику, и на арену аккуратно укладываются маленькие дощечки из дерева. Музыкант запевает песню позвонче, повеселее. Спортсмены целуют землю, как бы черпая оттуда силы, и принимаются отжиматься от дощечек. Ритм отжиманий ускоряется, голос певца набирает громкость, удары по барабану — сильнее и сильнее. В прямо бешеном темпе атлеты продолжают отжимания. Постойте-ка, постойте, да это же настоящие соревнования. Иранцы и не подозревают, что только что осилили норму нашего физкультурного комплекса, в который входит и такое упражнение, Но вот усталость подкрадывается то к одному, то к другому участнику. Они отвешивают низкий церемонный поклон барабанщику и поворачиваются к ребятам, продолжающим отжимание. Выбывшие всячески — и словом и жестом — подбадривают друзей, помогая им продержаться как можно дольше. Музыка звучит на полную мощь, а в кругу остаётся единственный богатырь. Он с усилием отжимается последний раз и воздевает руки к небу. Товарищи наперебой поздравляют его и громко аплодируют, выражая уважение и восторг. Музыкант благосклонно кивает победителю головой, а тот сгибается перед старейшиной в почтительном поклоне.

Но оказалось, всё это было лишь прелюдией к настоящей игре — своеобразная разминка из трёх упражнений. Отлично разогревшиеся атлеты по сигналу колокольчика начинают игру с булавами, вес которых колеблется от 6 до 16 килограммов. Детишки работали миниатюрными булавами, взрослые тяжёлыми, пудовыми. Булавы, как невидимой нейлоновой нитью привязанные к спортсменам, совершали фантастические вращения вокруг мускулистых тел, взлетали высоко в воздух, попадая при приземлении точно в руки жонглёров. Атлеты, особенно молодые, увлеклись игрой и не заметили сигнала почтенного старца о её прекращении. Второй удар по колокольчику отрезвил чересчур увлёкшихся. Старейшина спустился с возвышения, чинно поблагодарил спортсменов, отвесил поклон и нам — зрителям и под благодарственные возгласы удалился из зала.

Чувствовалось, что достопочтенный ветеран пользуется в зурхане непререкаемым авторитетом. Но стоило «старшему тренеру» покинуть подопечных, к нам моментально подошёл симпатичный паренёк, которого я про себя прозвал «солистом». Он выделялся мастерством игры на фоне остальных. Бросал тяжеленные деревяшки легко, ловил — ловко, словно шарики от пинг-понга.

— Американи? — без особой приветливости в голосе поинтересовался статный жонглёр с рельефными мускулами культуриста.

— Шурави (русские. — Н.Д.), — ответила наша переводчица Фериде Зурикашвили, и новый знакомый оживился.

Разговорились. Девять лет из своих восемнадцати пекарь Хуссейн Шафизаде отдаёт игре с булавами всё свободное время. Маленький спортивный клуб, куда мы случайно заглянули, содержится на добровольные взносы его членов и небольшую дотацию от ширазских властей. Древняя игра с булавами приобретает всё больше поклонников. Некоторые друзья Хуссейна уже лет двадцать приходят по вечерам в зурхану, а от мальчишек, мечтающих превратиться в иранских богатырей-пехлеванов, нет отбоя. Система отбора упрощена до предела. Двери клуба открыты для всех желающих. Функции строгого экзаменатора исполняет прилежный и вечный арбитр — время. Не получается игра, не хватает терпения, послушания — ученик добровольно покидает арену, при желании продолжая десятилетиями выплачивать членские взносы. В Доме силы нет ни начальников, ни тренеров, а жонглированию и замысловатым упражнениям ребята учатся друг у друга. Ветеран-музыкант, аккомпанировавший атлетам, раньше считался первоклассным жонглёром. Но годы не пощадили и крепких, наращённых игрой с булавами мускулов. Жонглёр, да простят мне этот не очень уместный термин, переквалифицировался и продолжает по мере убывающих сил служить родной зурхане.

Бежали минуты, превращаясь в часы. Нас всё не отпускали. Расспрашивали уже не мы. Толпа густела вместе с сумерками. Вопросы сначала о спорте, а в конце концов и о жизни в Советском Союзе. Всё интересовало ребят, до обидного мало знавших о северном соседе. Отпускали неохотно. Просили написать о клубе, что я и делаю с некоторым опозданием. Приглашали зайти «фарда» — завтра, обещая угостить вкусным национальным блюдом, таким же неизвестным, как игра с булавами. Мы бы пришли. Но командировка в Шираз заканчивалась. Массивный шофёр минибуса, булавами наверняка не жонглировавший, раза четыре обиженно заглядывал в зурхану и нервно пощёлкивал толстыми пальцами — спешил. Пора было расставаться, а не хотелось.

После Шираза побывал я в Домах силы двух иранских столиц — бывшей — Исфагана и нынешней — Тегерана. Помещения там украшали красивые персидские ковры, да и участники представления — атлеты-полупрофессионалы оказались, признаю честно, посильнее ширазских. Однако, надо же, именно зурхана в Ширазе запомнилась, отложилась в памяти и сегодня вспоминается ясным и чистым, искренним и добрым гостеприимством, преданностью старинной игре, пусть никогда и не стать ей олимпийской.

ДРУГОЙ вид спорта, который попытаюсь представить, рвётся в олимпийцы долго и упорно. Шесть показательных турниров провели бейсболисты в рамках Олимпиад. Подходит черёд очередного. На летних Играх в 1984 году в Лос-Анджелесе мастерство игры в бейсбол собираются продемонстрировать четыре команды.

Не утихают и не утихнут споры по поводу того, где же родился популярный в Северной и Латинской Америке бейсбол и кто его изобрёл. «Бейсбол — наше народное изобретение», — говорят кубинцы. Доказательства авторства весомы. Ещё Христофор Колумб, добравшись в XV веке до Кубы, подробно описал игру в мяч, изготовленный из слоистого каучука. Эта игра — «батос» — и была прообразом современного бейсбола.

Американцы более категоричны. Отцом бейсбола они провозгласили нью-йоркца Эбнера Даблдея, годом рождения «нашего национального вида спорта и народного развлечения» — 1839-й. А нейтральный, в данном случае, и довольно авторитетный английский справочник «Оксфордский словарь спорта и спортивных игр» обзывает сие утверждение «мифом». По мнению учёных британских мужей, игра зародилась — где бы вы думали? — в Англии, и, в виде снисходительной уступки американцам, — в Америке в XVIII столетии. Споры об авторстве не утихают. Хорошо, что хотя бы официальные правила, утверждённые в 1845 году в Соединённых Штатах, остаются практически неизменными.

Непременные атрибуты — мяч весом до 149 граммов, клюшки или биты не длиннее 107 сантиметров и предохранительные кожаные перчатки, которыми пользуются игроки. На площадке по девять бейсболистов от каждой из двух команд. Замены разрешено производить в любой момент, но раз заменённый лишается права вступать в игру. Матч продолжается часа два и немножко похож на русскую лапту. Основную цель игры можно определить приблизительно так — как можно дальше отбить бейсбольный мяч клюшкой. Этот мяч бросает рукой в сторону противника подающий игрок из противоборствующей команды. За то время, что отбитый мяч находится в воздухе, один из девяти спортсменов принимающей команды должен успеть добежать до зачётного поля противника. Таких полей или баз, расстояние между которыми 27,4 метра, — четыре. Успел игрок из подающего клуба обежать в направлении, противоположном движению часовой стрелки, три базы и вернуться на свою, четвёртую, и его команде засчитывается пробежка. Победителем становится сборная, совершившая наибольшее количество пробежек. Команды, меняясь, трижды подряд подают мяч и, соответственно, три раза защищаются. Ничьи в миролюбивом с виду бейсболе не регистрируются — матч обязательно продолжается до победы. Классный бейсболист обладает реакцией хоккейного вратаря, скоростью спринтера, силой метателя.

Впервые увидел элементы — как бы отрывки — из бейсбола в США. Там эту игру «преподают» в школах. На зелёных, забитых людьми лужайках мальчишки проворно кидают мяч прямо в ловца — «кэтчера». А он цепко и намертво хватает летящий снаряд здоровенной прорезиненной лапой, напоминающей ловушку хоккейного голкипера. Что ж, быстрая реакция и крепкие мускулы никому не мешают.

На официальном бейсбольном матче я побывал на Кубе. Нас, гостей XI Всемирного фестиваля молодёжи и студентов, пригласили посмотреть игру сборных восточных и западных провинций. Понравилось. Из игроков больше всех стремительный усач Педро Хосе Родригес. Трудно объяснить, каким непонятным образом в невысоком, самого что ни на есть обычного сложения человеке быстрота бегуна сочетается с мощью штангиста. Знакомство с Родригесом, правда, из серии «я вас знаю, вы меня — нет», было любопытным. Его пригласили в зал пресс-конференций гостиницы «Гавана Либр», где жили аккредитованные на событии журналисты. Взъерошенный и рассерженный, Родригес не скрывал бьющей через край злости. Было от чего разозлиться. На днях сборная Кубы вернулась с привычной и заслуженной победой из колумбийского города Медельин с игр стран Центральной Америки и Карибского бассейна. Среди 120 добытых медалей одна принадлежала бейсболистам. Ничего удивительного — любительская команда Кубы — одна из лучших в мире. Жаль, насладиться триумфом кубинскому бейсболисту № 1 не дали. Дома, в Гаване, Родригеса догнала сенсационная «утка»: он, Педро, остался в Колумбии и слёзно молит о предоставлении политического убежища. Усатый Педро заинтересовался: лучшему бейсболисту-любителю Американского континента было любопытно, как выкрутятся из положения авторы «утки». Вот он — Хосе Педро Родригес — живой, как жизнь. По этому аргументу знаменитого спортсмена и ударили авторы сенсации. «Родригес мёртв. В назидание другим агенты кубинской контрразведки выбросили его с пятого этажа отеля в Медельине», — запестрели сообщениями иностранные газеты.

— Хватит, надоело! Объясните этим идиотам, что они бездарно расходуют свои бесплатные чернила, — дипломат, в отличие от бейсболиста из Родригеса не получился. — Я люблю сенсации. Но хотя бы пусть оставят меня в живых. Я ещё не наигрался в бейсбол, — издевался чемпион.

Точно отсинхроненные на пять языков слова дошли до забитого зала, отозвавшегося взрывом смеха. Мы, европейцы, конечно, разобрались в сути дела. Но приводившую Америку в восторг фамилию «Родригес» не слышали, и чем таким прославился этот парень, не подозревали. Любопытное явление. Звёзды Нового Света в Свете Старом подчас абсолютно неизвестны. Да и откуда нам знать Родригеса, если и понятие «бейсбол» было чисто абстрактным. А на спортивной Кубе с её десятками чемпионов всех степеней и рангов Педро Хосе Родригес регулярно входит в тройку наиболее популярных спортсменов страны. Менеджеры профессиональных клубов из Соединённых Штатов не устают предлагать бейсболисту выгодные контракты. Его насмешливое «нет» лишь на время охлаждает их пыл. Здесь и ответ на вопрос, зачем выпустили на бесславную погибель жёлтенькую «уточку». Пощекотали нервы спортсмену, насторожили кубинских болельщиков, уважающих своего кумира и влюблённых в игру. Ибо не было и не будет на острове мальчишки, который бы хоть раз в жизни не вышел на бейсбольную площадку.

В семидесятых годах прошлого века в бейсбол на Кубе играли практически все мужчины. На матчи и тренировки собирались целыми посёлками и районами. Это тревожило испанских колонизаторов. И не зря. Часто игры служили прикрытием для встреч революционеров. Бейсбол запретили. Нарушителей ждали плети и тюрьма.

…После революции на Кубе построено свыше ста бейсбольных стадионов. Этим видом спорта увлекаются более четверти миллиона человек. Для маленькой страны цифра, поверьте, внушительная.

Вызывает невольный интерес и другая цифра — 80 миллионов телезрителей США наблюдают в конце сезона за серией матчей между клубами, победившими в двух профессиональных бейсбольных лигах. В Штатах эти игры называют «мировыми сериями» или даже «чемпионатом мира». С таким же успехом мировым первенством можно считать и встречу, скажем, обладателя кубка страны с национальным чемпионом. Но американцы, сами для себя устроившие это соревнование, свято верят в то, что оно по-настоящему мировое. Владельцы профессиональных бейсбольных клубов успешно вбили в головы соотечественникам: нашим командам в мире равных нет, следовательно, и внутренние состязания надо возвести в ранг мировых. Уверенность так же непоколебима, как и ничем не обоснована. Однако никто и не требует от миллионеров — хозяев бейсбольных конюшен — разумных обоснований. Ещё в 1869 году бейсбол превратился в США в чисто коммерческое предприятие. Делами ворочают крупные бизнесмены, строго настаивающие па соблюдении ими самими установленных для бейсбола и бейсболистов суровых законов.

От некоторых из неписаных, но бездумно и бездушно выполняемых правил попахивает расистским душком. Например, введённая в 1884 году и просуществовавшая до не очень и далёкого 1947 года «цветная линия» запрещала заключать контракты с неграми из США и Латинской Америки. Соблюдалась мнимая чистота игры, предназначенной только белым и для белых. Многие темнокожие спортсмены оставались за бортом большого бейсбола. В их числе Хосе де ля Каридад — знаменитейший бейсболист в дореволюционной Кубе. И от молодых кубинцев я слышал рассказы об этом восхитительном Чёрном бриллианте. Считавшиеся тогда непобедимыми американцы были ошеломлены игрой Каридада. Тренер первой в мире профессиональной бейсбольной команды «Цинциннати Ред Стокингс» откровенничал перед журналистами: «Я видел на Кубе Чёрного бриллианта. Если бы его перекрасили в белый цвет, я бы увёз Каридада в США». Неудачи и нищета сломили Чёрного бриллианта. Он не дожил до революции — на сорок первом году скончался.

Запрет «на чёрных» был отменён. Расовая дискриминация — осталась: слишком живуча. Призовём в свидетели Андрэ Форнтона, 15 лет зарабатывающего на жизнь бейсболом. Об этой игре чернокожий бейсболист из Кливленда знает всё. Многое мог бы поведать Форнтон и о тайных пристрастиях коллег-профессионалов. Однако долгие годы игрок клуба «Кливленд Индианс» предпочитал держать эти знания при себе. А недавно обычно не склонный к пространным заявлениям Форнтон заговорил. И как громко! Андрэ разозлило заявление руководителя профессиональной бейсбольной лиги. Тот публично утверждал: спортсмены — негры и латиноамериканцы злоупотребляют наркотиками. Видно, вырвалась наружу до поры до времени сдерживаемая расистская злоба.

— Слушать такое оскорбительно, — возмутился Форнтон. И, возмутившись, поведал о порядках, точнее беспорядках, в американском профессиональном бейсболе.

Команд, игроки которых не пользовались бы наркотиками, просто-напросто нет. В одних клубах число наркоманов не превышает двух-трёх, в других к марихуане и кокаину пристрастилась половина игроков. Среди них и белые и чернокожие бейсболисты. Владельцев команд это нисколько не смущает. Тренеры смотрят на подобные нарушения сквозь пальцы. И только когда одурманенный наркотиками бейсболист совершает какой-нибудь вопиющий проступок, ему моментально припоминают прежние грехи.

Что касается игроков, до бесчувствия напивающихся после матчей, то на них вообще не обращают внимания. Пьянство давно перестало быть в профессиональном спорте наказуемым пороком.

— А ведь, по идее, на нас должны равняться, за бейсбольными встречами наблюдают миллионы в основном молодых людей, — грустно констатирует Форнтон. — Именно мы — спортсмены — обязаны подавать пример отличного поведения на поле и за его пределами. Но происходящее в бейсболе — отражение всего того, что происходит в нашем больном обществе.

Признание откровенное и для профессионала необычное. Однако что для заправил бейсбола Форнтон — он сравнительно малоизвестен. Послушаем тогда легендарного в Соединённых Штатах игрока Хенка Арона, побившего все тщательно регистрирующиеся в США бейсбольные рекорды:

— Расизм неотделим от американского спорта. Он и сегодня диктует законы на любых ступенях бейсбольной иерархии. В клуб «Цинциннати Ред Стокингс» запрещено приглашать негров. (Вспомним довоенную историю с тренером этой команды и Чёрным бриллиантом Каридадом. — Н.Д.) В суперлигах практически нет тренеров негров. Я — исключение. Думаете, чёрные разбираются в игре хуже белых? Смешно.

Смеяться не тянет. Что изменилось после отмены «цветной линии»? По-прежнему многие талантливые спортсмены «не с тем цветом кожи» допускаются до игр только в специально для них отведённой «негритянской лиге». Руководят командами только белые. Как много этих «только»… Есть, кстати, в США и лига, названная именем высокочтимого игрока двадцатых-тридцатых годов Руфа. Он, великий белый по прозвищу Бейб, а не улучшивший его достижения Арон, считается в Штатах бейсболистом всех времён. Причина та же — различный цвет кожи. Добиться известности, ворваться в магический круг 650 игроков-профессионалов высшей бейсбольной лиги удаётся горсточке упорнейших и смелейших негритянских парней.

Упорство творит чудеса и, на время оставив в покое бейсболистов, напишу о мужественнейшем из мужественных, неважно, что знаменитым не ставшем. Джо Уокеру не увидеть солнечного света. У общительного сорокапятилетнего жителя Атланты множество друзей, но ему незнакомы их лица: Уокер ослеп в детстве. Тем не менее имя и голос Джо Уокера неплохо известны американским радиослушателям. Он — популярный спортивный комментатор. Больше двадцати лет звучит в эфире его энергичный, хрипловатый голос. Джо подготавливает выпуски новостей, берёт интервью у чемпионов, отдавая предпочтение любимым бейсболистам. Не может лишь вести прямые репортажи со стадионов.

В детстве у негритянского мальчика была мечта играть в бейсбольной команде. Он фанатично, до исступления тренировался. К счастью, понял: звезды из него не выйдет. Но бейсбола не бросил. Тяга к спорту победила недуг: Джо превратился в спортивного журналиста. Уокер хранит в памяти тысячи фамилий и фактов, безошибочно называет результаты игр двадцатилетней давности, за что заслужил титул «Мистер Бейсбольная Энциклопедия».

Мастерство чернокожего комментатора нисколько не трогало директоров радиостанции в Атланте. И не из-за сострадания к неизлечимой болезни дозволено ему погреться в тёплых лучах журналистской славы. Он — сенсация. Громкоголосая приманка, приносящая радиостанции новых слушателей.

…Неисчерпаема бейсбольная тема. Сколько в ней историй, анекдотов, судеб! Сорвём ещё листочек с могучего бейсбольного древа, свидетельствующий о неутолимой жажде прибылей, мучающей хозяев клуба. В погоне за зелёными бумажками команды срочно «передислоцируются» с места на место. О болельщиках и бейсболистах не задумываются. Решил, например, босс «Нью-Йорк Джайнтс» Стоунхэм перебраться в Калифорнию, надеясь хорошенько подзаработать в благословенном краю. Наплевал на нью-йоркских ценителей бейсбола и без всяких угрызений совести дал старинному клубу из Нью-Йорка новое имя «Сан-Франциско Джайнтс». А бейсболисты команды «Чикаго Уайт Сокс» твёрдо усвоили: их судьба целиком зависит от самочувствия Билла Вика. В 1961 году он почувствовал себя неважно и продал клуб Джону Аллину. А потом «Чикаго Уайт Сокс» в очередной раз поменял хозяина. К удивлению игроков, выяснилось, что они вновь перешли в собственность мистера Вика. Здоровье богача поправилось, и он решил опять побаловаться бейсболом.

Игра популярна в США. Со специального разрешения президента Соединённых Штатов Франклина Рузвельта бейсбольное первенство продолжалось и в годы второй мировой войны. За команды играли «инвалиды», признанные добрыми болельщиками-докторами негодными к несению воинской службы и демобилизованные из армии.

Словом, американцу не представить свою страну без бейсбола. Однако в 1981 году пришлось. И когда — в разгар сезона. Причина молнией поразила обывателя: забастовали тщательно и вкусно подкармливаемые сливки спортивного общества — 650 бейсболистов из 26 сильнейших клубов. В форме своих команд, соорудив самодельные плакаты с надписями «Мы бастуем», элита пикетировала стадионы. 580 пропущенных почти за два месяца игр — такое раньше не могло присниться годами приучаемому к бейсбольным телетрансляциям болельщику. Ассоциация профессиональных игроков требовала права на свободный наём рабочей силы и повышения минимального уровня заработной платы.

Хозяева клубов, пронюхавшие о грядущей стачке, предусмотрительно подготовились к затяжной борьбе. Застраховались в хорошо известной на Западе английской фирме Ллойда, прославившейся многомиллионными операциями. За несостоявшийся матч выплачивалось по 100 тысяч долларов. Убытки, если и были, то мизерные.

Забастовка — самая продолжительная в истории профессионального спорта — грозила перерасти в хронический кризис. По времени и по воле судьбы она совпала с волнениями авиадиспетчеров, и администрация Рейгана резво взялась за тушение хотя бы одного — менее разрушительного, зато более яркого и сенсационного для страны пожара. В схватку вступил незнакомый в мире большого бейсбола игрок — министр труда США Реймонд Донован. Правда, год спустя он оскандалился теснейшими связями с мафией, но в то время Донован крепко сидел в министерском кресле. Министр требовал, грозил, настаивал: с забастовкой надо заканчивать.

Американцам действия игроков преподносились как попытка зажиревшей и зажравшейся спортивной олигархии увеличить свои и без того космические прибыли. Владельцы клубов запутывали слабо разобравшихся в истинной причине конфликта. Откровенно признаться, что они делают на бейсболе деньги, значило вызвать симпатию к спортсменам. И, забыв об остатках приличия, толстосумы развернули в на корню закупленных средствах массовой информации широчайшую клеветническую кампанию. Игроков клеймили этакими негодяями, презирающими болельщиков и хлопочущими о собственном — и так туго набитом — кошельке. Боссы выставлялись невинными агнцами, преследующими благородную цель: вернуть Америке её игру, заставить бунтарей поиграть с обожаемым нацией маленьким мячиком. Бейсбол — народное достояние, и благотворители бескорыстно даруют его Соединённым Штатам, несмотря на сопротивление жадюг спортсменов.

Циничная, спекулятивная манипуляция общественным мнением, построенная на слепой любви публики к игре, удалась. Её поклонников убедили: бейсбол — развлечение для владельцев клубов и коммерческое предприятие для игроков, выкачивающих из него доллары, как нефть из скважины. Все реальные понятия были смещены, сознательно перевёрнуты с ног на голову.

«Они убивают игру», «Катастрофа неизбежна» — статьи с вопящими заголовками призваны были заставить болельщиков, застывших в пассивном ожидании, очнуться и предпринять решительные шаги. По мысли подстрекателей, им предназначалась роль вершителей неправого суда. Они должны были смять пикеты бейсболистов и задать наглецам хорошенькую взбучку. На страницах газет замелькали «чистосердечные» признания: «Вините Ассоциацию игроков за повышение цен на входные билеты», «Игроки заключают миллионные контракты и утаивают доходы, уклоняясь от уплаты налогов». Подлая травля велась по всем грязнейшим правилам.

Это и обозлило бейсболистов. На их стороне была справедливость и популярность. Иначе бы не прорваться спортсменам к микрофонам теле- и радиостудий и на газетные полосы, предвкушавших скандалы, сенсации и, как следствие, расширение своей аудитории. «Мы не хотели бастовать, нас на это толкнули, — объясняли руководители Ассоциации игроков. — Какие бы суммы мы ни зарабатывали, боссы гребут в десятки крат больше. Если бы, например, бейсболист Дэви Винфельд не приносил доходов, мультимиллионер-судовладелец Джордж Стайнбреннер вкладывал бы капитал не в него, а в строительство новых корабликов. Когда мы заикаемся о справедливом распределении денег, которые мы и зарабатываем, нас бьют по рукам». Ведущий игрок-профессионал Питер Роуз иронически вопрошал: «Вы слышали о бейсболисте, держащем револьвер у виска своего хозяина? И я тоже нет. Мы стремимся быть свободными в поисках лучшей работы. Эта свобода гарантирована нам конституцией США».

Последнее утверждение звучит наивно. Свобода требовать лучших условий работы обернулась для авиадиспетчеров массовым увольнением. Они оказались выброшенными на улицу с личной президентской санкции. Спортивную бейсбольную элиту так примитивно не укротишь. Штрейкбрехеров, к любезным услугам которых прибегала администрация Рейгана, на бейсбольное поле не выпустишь. Но и силы бейсбольных профи были не безграничны. Спортсменам не выплачивали зарплаты — только тут они потеряли 13–14 миллионов долларов. Ещё больше страдали не имеющие отложенных на чёрный день сбережений рабочие и контролёры стадионов, обслуживающий персонал… Да и некоторые не первой величины звёзды почувствовали необходимость потуже затянуть непривычные к такого рода операциям пояса. В неполные тридцать Ричард Хебнер из «Детройт Тайгерс» научился лишь игре в бейсбол. Владельцы клубов на уступки не соглашались, и тогда на помощь спортивному профи пришёл его отец. Тоже профессионал, только — могильщик: пристроил сына работать на кладбище. Вдвоём рыть могилы веселее. А что было делать?

Итак, публика требовала привычных зрелищ. Министр Донован усердствовал, заминая нежелательный для администрации «эпизод». Игроки устали. И хозяева пошли на частичный компромисс. «Сомневаюсь, чтобы они захотели теперь лишний раз испытывать, насколько мы сплочены», — язвительно заметил после заключения соглашения о перемирии представитель Ассоциации игроков Дуг Дечинсес из Балтимора. Бейсболисты США получили хорошие навыки борьбы за экономические права и преподали неплохой урок зарвавшимся хозяевам. Какие выводы сделают из случившегося обе стороны? Ответ даст время.

Бичуя наживающихся на бейсболе, ни в коем случае не будем забывать о приятном и немаловажном. Игра популярна не по прихоти бизнесменов, увеличивающих за её счёт собственные счета — банковские. И не ради их меркантильной выгоды приходят на трибуны и переживают у телевизоров миллионы болельщиков. Искренне посочувствуем неплохо обеспеченным и всё равно абсолютно бесправным бейсбольным профи. Осуждая насаженные в спортивной среде неспортивные нравы, вспомним, что живут игроки в мире, где главным критерием остаётся неважно какой ценой и какими средствами добываемая прибыль. Забастовка летом 1981 года — признак первого робкого пробуждения классового самосознания, тупо дремавшего десятилетиями под убаюкивающий шелест подбрасываемых долларовых купюр. Бейсбол прекрасен сам по себе. Сюжет игры постоянно меняется. Она динамична. Восхищает и захватывает филигранное, доведённое до совершенства мастерство исполнителей. В этом — причина любви к бейсболу.

Пример Кубы подтверждает: бейсбол — это игра народа и для народа. Боюсь ошибиться, но, по-моему, в Советском Союзе официальных бейсбольных матчей не проводилось. Студенты Московского государственного центрального института физкультуры сыграли однажды показательную встречу. Вероятно, увидим и мы захватывающие, пока поверьте на слово, поединки бейсболистов. Членам советской делегации на XI Всемирном фестивале молодёжи и студентов 1978 года бейсбол в кубинском исполнении понравился. Интересно, что распространённый у нас теперь бадминтон был продемонстрирован в Москве именно на Всемирном фестивале молодёжи и студентов 1957 года. Не будем загадывать. Возможно, и бейсбол придётся по душе советским спортсменам и болельщикам.

НЕ РИСКНУ сказать того же о гольфе — спортивном увлечении, популярном по обе стороны океана. Уж очень он монотонен. Шутят, что в него можно играть целую вечность и не доиграть до конца. Вечность не вечность, но продолжается матч часами. Однажды в Торонто мы пошли на хоккей. Перед этим смотрели телетрансляцию турнира по гольфу. Вернулись из «Торонто Мейпл Гарденс», поужинали, включили телевизор — и вновь знакомая картинка: те же игроки и тот же турнир. Позволить себе роскошь заняться гольфом имеет право лишь обладающий уймой свободного времени. Но с другой стороны, быть членом какого-нибудь закрытого аристократического клуба и не уметь держать клюшку — неприлично. Это подтверждает моё, признаю — субъективное, мнение о гольфе, как об игре для узкого круга.

За соревнованиями приятно наблюдать минут 10–15. Радует уставший от городских видов глаз необъятная лужайка с аккуратно подстриженным, неправдоподобно зелёным газоном. Живописны игроки — холёные, со вкусом одетые, подтянутые. Задача перед ними нелёгкая: загнать маленький мячик диаметром в 41–43 миллиметра в каждую из восемнадцати лунок, вырытых на поле длиной от 4572 до 6400 метров. Расстояние между лунками — самое разнообразное. Помахивая клюшкой, напоминающей хоккейную, спортсмен стремится затратить поменьше ударов, чтобы попасть мячом в лунку, и таким образом стать победителем.

Четверть часа боления — и очарование игры незаметно исчезает. Надоедают однообразные движения примеривающихся к удару игроков. Раздражает медленное течение матча. Гольф не захватывает. Хоть в него и играют один на один, и командами — двое на двое, — он сугубо индивидуален. На широченном лугу для игры могли бы уместиться с десяток других спортивных площадок. Тяжело содержать газон в идеальном состоянии. Любой каприз погоды — и у спортсменов появляется масса хлопот, например, в дождь в гольф особенно не поиграешь.

Не сыграть и если не найдётся денег на солидный взнос в гольф-клуб. Игра по-прежнему остаётся забавой для привилегированных. А кое-где, например в густонаселённой Японии, и хотели бы сразиться в гольф, да мешает нехватка земли. Японцы со свойственной им практичностью нашли выход и из этого безвыходного положения. Используют открытые волейбольные и баскетбольные площадки, загоняя мяч не в 18 — в пять-шесть лунок.

Настоящий, не японский, гольф отнимает массу времени. Это поняли и англичане, придумавшие игру в незапамятные, даже историками толком не установленные века. В 1457 году гольф запретили королевским указом. Вельможам строжайше повелевалось заняться стрельбой из лука, а развлечение, на которое придворные тратили по четыре часа ежедневно, предавалось анафеме. Тридцатью тремя годами раньше подобная кара постигла и футбол. Запрет на гольф отменили уже в начале XVI века, а в середине XVIII — естественно, в Британии — состоялся первый официальный турнир мастеров этой игры.

Итак, футбол и гольф благополучно пережили высочайшие запреты. И не случайно. В гольфе, бесспорно, есть немало привлекательного. Игра доступна практически каждому здоровому человеку. Чтобы помахать клюшкой, не обязательно быть классным атлетом и заядлым спортсменом-физкультурником. Играют в неё люди всех возрастов — от школьников до пенсионеров. В канадском городе Этоубико, я видел, как, передвигаясь по газону в колясках, старенькие инвалиды ловко подъезжали к мячику и наносили прицельный удар миниатюрной клюшкой. Пожелавшему испробовать твёрдость своей руки и меткость глаза не требуется никакой специальной подготовки. Нужны (простите, я всё о том же) терпение и время. Нет партнёра? И не надо! Сосчитайте сами сделанные вами удары и сравните их с результатом, показанным на этом поле профессиональными игроками. И разве не доставит удовольствия побегать по траве, отключившись на несколько часов от домашних, рабочих и прочих забот. В Великобритании у гольфа два миллиона преданных поклонников, в Северной Америке — 10. Лично у меня состязания по гольфу интереса не вызвали. Мне кажется, в эту игру лучше играть самому, чем наблюдать за ней по телевидению. В Канаде, США, Англии она собирает полные трибуны. Розыгрыш Кубка мира транслируется на многие страны. Имена сильнейших профессиональных спортсменов: американцев Джека Никлауса и Арнольда Палмера, англичанина Тони Джеклина — известны болельщикам не хуже имён хоккейных и футбольных знаменитостей.

Но аристократический характер игры не изжил себя. Нет-нет да и проявится знатная родословная, кичащаяся своей голубой кровью и незыблемостью устаревших традиций. Организация Объединённых Наций рекомендовала спортсменам всех стран и народов не поддерживать контактов с расистами ЮАР. Об этой рекомендации хорошо известно руководителям международных спортивных федераций. Решением МОК государство, в котором процветает апартеид, отстранено от участия в международном олимпийском движении. А в состязаниях по некоторым неолимпийским дисциплинам спортсмены Южной Африки стартуют и по сей день. Среди них, к сожалению, и гольф. Южноафриканец Гарри Плэйер колесит по свету, собирая призы на всевозможных турнирах и прославляя страну расизма. Эти вояжи наверняка выгодны Плэйеру и пекущимся о поддержании расистского спортивного престижа. А вот гольфу они популярности явно не прибавляют…

К СОРЕВНОВАНИЯМ по травяным лыжам — дисциплине, как вы понимаете, тоже не олимпийской, спортсмены ЮАР не допускаются. Комитеты по лыжам на траве входят в состав национальных лыжных федераций. Те, в свою очередь, объединены в Международную федерацию лыжного спорта, которая одной из первых отвернулась от расистов.

Пожалуй, в длинном ряду спортивных дисциплин травяные лыжи занимают место где-то в самом конце дальнего фланга. Они ещё не вышли из детского возраста, но почитателей приобретают быстро. В 1967 году фабрикант из западногерманского города Штутгарта герр Кайзер для личного интереса прикрепил к нижнему жёлобу бракованных, чересчур коротких лыж нейлоновую ленту с круглыми пластиковыми роликами шириной четыре сантиметра. На этой необычной конструкции можно было лихо съезжать с невысоких, покрытых травой горок. Автор и сам не ожидал, что новинка пойдёт, понравится. Опытную партию запатентованного изобретения раскупили мгновенно. В ФРГ и соседних с нею странах снега выпадает мало, а покататься на лыжах хочется. Ездить на дорогие швейцарские горные курорты по карману редко кому. И как приятно, когда лыжный сезон продолжается круглый год.

Разворотливый Кайзер в считанные недели наладил выпуск невиданной, но пользующейся спросом продукции. Лыжи были ещё больше укорочены и не превышали иногда длины подошвы обыкновенного ботинка. Так легче удержаться, не потерять равновесия. Эту модель и покупали новички. Спортсмены поопытнее предпочитают иную разновидность — длиной до 75–80 сантиметров. И обувь надевают соответствующую — горнолыжную, чтобы при падениях — а они случаются нередко — избежать травм колена. В мае 1970-го организовали международные состязания. Травяные лыжи благополучно добрались до соседних с ФРГ Австрии и Швейцарии, Англии и Франции, Италии и… Австралии.

В первый и пока последний раз я увидел травелыжника (термин мой собственный) в швейцарском городке Давосе. В почти пустом старинном фуникулёре мы поднимались высоко в горы, на верхушках которых белел среди зелени лугов и черноты скал талый июльский снег. Курорт отдыхал от зимних метелей и потока туристов-горнолыжников. Выйдя из фуникулёра, мы почувствовали себя полноправными альпинистами. Путь к пику преграждала табличка. Остроумные швейцарцы на пяти языках предлагали: «Преодолейте эти последние метры по снегу самостоятельно, без нашего фуникулёра. Вернувшись домой, вы с полным основанием расскажете, что покорили одну из высочайших вершин горного Давоса». Мы вняли совету и, спотыкаясь в тёмно-бурых сугробах, пробрались к вершине. Самолюбие разыгралось. Вниз, в Давос, спускались тоже пешком.

На тропинке и встретили травелыжников. Трое разговорчивых французов студентов денег на поездку в сверхдорогой зимой Давос не накопили. И отправились в путешествие летом, прихватив травяные лыжи. По словам ребят, горнолыжную технику они осваивали на уроках в специальной школе. Но на траве сложных поворотов не сделаешь, скорости не наберёшь. Зато лыжи скользят по зелени легко и без усилий. Французы падали и смеялись: ушибиться, упав в мягкую траву, невозможно. Травелыжники ненамного опередили нас, спускавшихся с горы на своих двоих. Но удовольствия, радости получили гораздо больше.

Я рассказал о пяти неизвестных, пока не распространённых в нашей стране дисциплинах: женском водном поло, игре с булавами, бейсболе, гольфе и травяных лыжах.

Одни непривычные спортивные увлечения родились недавно, другие известны уже века. У нас в стране национальные виды спорта в большом почёте, по ним проводятся массовые соревнования, присваиваются разряды и даже звания мастеров спорта: борьба куреш, чидаоба, гонки на оленьих упряжках… Случается, что некоторые вновь изобретённые виды спорта за кратчайший срок становятся популярными во всём мире. Вспомните: виндсёрфинг, виндгляйдер, прыжки на батуте… И уже не важно, где родилось это увлечение, а важно, что оно стало общим достоянием. Пусть канадским называют хоккей с шайбой — наша ледовая дружина неизменно побеждает в крупнейших турнирах. Пусть русским зовётся хоккей с мячом — у него сегодня много поклонников в Швеции, Норвегии, Финляндии. Пусть их будет больше, спортивных новинок, соединяющих людей.