По ту сторону войны [СИ]

27 июня 1941

Я бежала по еще мокрой после дождя дороги, местами спотыкалась. На улице очень мало людей, даже стройка давно остановилась, только собаки одна за другой перебегали дорогу. Я так хотела отправиться на вокзал со всеми, казалось, весь город сосредоточен в одном этом месте. Поэтому пересекала улочки, пытаясь поддерживать в спокойствии дыхание. За мной еле успевала одноклассница Аня, девушка тащила школьную сумку, очки сползли на бок. Она была похожа на запыханного медвежонка, валящегося от усталости. Выбросила бы эти книги и поторопилась.

— Скорее! Поезд же уедет! — Кричала я ей. Ветер трепал мои волосы, немного прохладно. Наверно, еще пройдет дождь. Подружка что-то пробормотала, но я ее уже не слышала, между нами была большая дистанция. А Аня все пыталась добраться.

И вот мы уже на перроне. Очень много людей, кое-где щелкает старая фотокамера, журналисты что-то спрашивают у заплаканных женщин, крики и напутствия. А где-то вдалеке опять слышался громкоговоритель. Я терялась среди людей, всех их знала с детства, и к каждому хотела подойти и попрощаться.

Наши парни уезжают на Западную Украину. Дружно садятся в вагоны, улыбаются, но пряча грусть, многие еще даже не понимают, что их ждет, не знают, как сложится судьба каждого. От этого их ребячья болтовня не прекращалась. Я, проходя мимо, каждому жала руку, но не говорила «Прощай», только «До встречи».

К кому-то вдогонку бегут мамы с передачками, наверняка, любимые блюда их сыновей. А те только отмахиваются и целуют своих родных. Аня остановилась возле небольшой группки людей. Они провожают двоюродного брата и мужа ее родной сестры. Света, так ее зовут, похудела за считанные дни, она много плакала. Я еще не помогала тогда, почему.

Все толкаются, спешат, боятся не успеть попрощаться до конца. Я увидела Сережу среди толпы. Он стоял с отцом и братом, тоже уезжающим. И постоянно оглядывался, что мешало ему подержать разговор. Он такой бодрый, совсем не волнуется.

— Соня, ты тут чего? — Он улыбнулся, но посмотрел мне за спину, искал Наташу, которая еще не так давно говорила, что парень ей не нужен.

Наташа дома даже виду не подавала, что ее волнует судьба некогда одноклассника. И только красные щеки выдавали ее волнение. Я не стала расспрашивать, не стала лезть не в свое дело.

— А я попрощаться хочу. — Я оглянулась.

Там Юрка с семьей и собакой, Юра прошлым летом учил меня на велосипеде кататься, ученица из меня была настолько плохая, что я и метра не проехала, чтобы не рухнуть на землю. А вон Машка с параллельного класса провожает брата. Хоть он и должен был уезжать через неделю на учебу в университет.

А мне некого провожать, только Сережка, который за все время дружбы с сестрой стал мне как родной. С Сережей связано мое детство, он всегда заступался за меня, а эта улыбка и беззаботные слова: «Ты не переживай за это, завтра обязательно будет лучше». Сейчас хочется произнести то же, хочется верить в лучшее, чтобы завтра этот же поезд приехал обратно с этими же веселыми парнями, с недоеденными передачками. Только слезы родных пусть изменятся на улыбку.

Загудел поезд, а вдалеке я услышала крик. Мы все обернулись, высокая девушка с распущенными длинными волосами и платком, который никак не хотел завязываться, пробивалась сквозь толпу, распихивала людей, только бы успеть. Неловко просила прощение у каждого, кого заденет. Она подбежала к Сереже, прыгнула и повисла на шее. И только тогда ее былое настроение сменилось на горючие слезы. А парень с облегченным вздохом гладил осторожно ее по спине, он дождался.

— Сережка, родненький, я дождусь тебя, писать буду каждый день. — Она давилась слезами. А у Сережи тоже сил не хватало мужественно держаться, он поставил мою сестру на землю.

— Ну ладно тебе, Наташка, все хорошо будет, даст Бог вернусь через месяц. И я буду отвечать, на каждое письмо, только ты не исправляй в нем ошибки, чтобы не стыдить меня перед другими. — даже я невольно улыбнулась.

Мы все побежали махать уезжающим солдатам. Я тоже не сдерживала слез, половина мальчиков, с которыми я провела детство уехали, покинули матерей, сестер, жен и невест. А я помню эти звонкие голоса, раздающиеся на улице, эти веселые песни, что мы пели у речки, интересные игры.

— Вы ведь вернетесь.. — Шепотом спросила я, не дожидаясь ответа. Наташа все еще плакала на плече подружки, а рядом со мной встала Аня, по ее глазам я тоже видела, что она не сдержала эмоций.

— Не вернутся… это война. — с таким безразличием произнесла девочка, что внутри все похолодело.

— Много ты знаешь! Главное верить! — Возмутилась я и бросилась мигом домой, когда длинный поезд скрылся за горизонтом. На перроне остались только близкие родственники, которые находили утешение друг у друга на плече. Наташа куда-то делась, а я поспешила к маме.

Сначала я зашла к своим псам, они очень вымахали за это время, добрые и нежные, я им запрещала подходить к другим людям, чтобы ни они, ни им не причинили боль. Каждый день меня провожали в школу и встречали эти милые создания, а сейчас мы гулять вместе ходим. Они подбежали ко мне толпой, потерлись своими влажными носами, поприветствовали, а я присела прямо у бордюра рядом.

— Мои хорошие зверята, а у нас сейчас война. я не знаю, что это, никогда не видела. Но со слов учебников это страшно, говорят, что хуже войны в мире нет слова.

Животные стояли рядом и смотрели в мои глаза, будто понимали все, что говорила, каждое слово. Я еще раз их погладила.

Над моей головой пронесся самолет, за ним еще один, звук стоял ужасный, собаки с испугом отбежали, а я прикрыла уши. Впервые увидела сразу два самолета вместе. Они пролетели очень быстро, разрезая небо и оставляя черные следы. А затем тишина, ни одного человека на улице.

Я пошла домой, уже теплее, и опять мысли не давали мне спокойно идти. Как же так? Многие после школы мечтали поступать в университеты и техникумы, завести семью и повидать столько нового. Но им помешало всего одно слово… «Война». А как будет дальше? Всех собрали, увезли, а потом?

Мама и Наташа сидели за столом и молчали, мама сжимала платок в руке, заметно, что очень нервничала. Сестра опустила голову. Я не знала, что сказать им, чтобы ободрить, думала, что они так грустят из-за отъезда Сережи и других. Я присела рядом и заглянула в их глаза, все, что я там увидела — грусть, боль.

— Что-то случилось? — Ответа не последовало.

Я уставилась в одну точку, все еще перебирая в голове варианты причины их плохого настроения. Затем, спустя минут 5 мама все-таки приподняла голову.

— Мне через неделю нужно уезжать.

— Далеко? — еле выдохнула я.

— Пришла повестка, на фронт врачом, в Киев. — Как гром среди ясного неба. Сердце застучало сильнее, как это уезжает?

Сестренка тяжело вздохнула.

— Но… у них что, своих не хватает? — Я почувствовала, что щеки начинают гореть. С мамой я дольше, чем на два дня не расставалась, и то, бежала к ней на работу, чтобы увидеться.

— Там нужны высококвалифицированные врачи, Соня. Ты с Наташей останешься на хозяйстве, я приеду, обещаю, а ты должна слушаться сестру. — Мама заплакала. А потом и Наташа. И я не могла сдерживать эмоции, как же мы тут вдвоем проживем без мамы?

— Я не понимаю, мамочка..

— Люди сотнями умирают каждый день, Сонечка.. — Она закрыла рукой лицо.

А я задумалась, зачем человеку убийство, зачем людям боль и несчастья, зачем идти на поводу у войны, чтобы в каждом вот таком доме люди прощались друг с другом. На стол скатилась слезинка, я тяжело выдохнула и поднялась со своего места.

— Наташа… — Но сестра тихонько всхлипнула. А потом резко вытерла слезы и прогремела:

— Будешь слушаться меня, понятно? — Я покорно кивнула.