По ту сторону зеленой сетки

Глава X

Сотрудничать с Бранном оказалось на удивление комфортно: от Димы требовались лишь пунктуальность и приличный внешний вид. Выполнить первое условие не составило труда, а о втором новоиспеченный «начальник» позаботился лично. За эти пару дней Дмитрий заметно похорошел: умелый парикмахер придал парню ухоженный вид, а идеально скроенная одежда заставила людей поверить в его материальный достаток. Впервые Лесков ощутил, как на него оценивающе поглядывают девушки, и даже невольно разозлился на то, что все это лишь благодаря каким-то тряпкам. Он пока еще не улавливал нюанса, что в новой одежде почувствовал себя увереннее, и эту уверенность заметили и остальные.

Что касается Киву, то получить Дмитрия в свое распоряжение оказалось чертовски удачной затеей — мужчина убедился в правильности своего решения в первую же их совместную встречу с партнером. Разговор продлился всего пятнадцать минут: начался он с категорического отказа, а закончился подписанным с обеих сторон контрактом. Молодой «юрист», который сопровождал Бранна, во время встречи не произнес ни единого слова, но взгляд его оказался крайне убедительным.

Имя убийцы Олега, которое Бранн обещал сообщить Диме в течение трех дней после первой сделки, было озвучено сразу же после собрания. Миллионер попросил парня задержаться на несколько минут, после чего молча протянул ему незапечатанный белый конверт размером A4.

Открыв его, Лесков извлек копию паспорта некоего Антона Николаевича Скворцова. С фотографии на парня смотрел ничем не примечательный мужчина лет тридцати пяти: русые волосы, серые глаза и совершенно невыразительные черты лица не могли выделить его из толпы.

На миг Дима замешкался, и в его глазах промелькнуло непонимание, но уже через миг он заметно побледнел.

Губы Бранна тронула насмешливая улыбка:

— Чтобы отпраздновать удачное сотрудничество, мужчины чаще всего дарят друг другу хороший коньяк, дорогую ручку, шлюху… Так что это впервые в моей практике, когда я дарю кому-то чью-то жизнь. Вам, Дмитрий, остается только решить, что с ней делать. Можно убить быстро, а можно медленно, смакуя каждую минуту мучений своей жертвы. Что бы вы ни сказали касательно данного субъекта, это будет исполнено.

Лесков сотни раз представлял, как расправится с убийцей Олега, но теперь, когда Бранн предложил ему эту возможность, парень почувствовал, как вся его решимость куда-то испарилась. Почему-то в мыслях убивать кого-то было гораздо проще — можно даже наслаждаться этим процессом. А сейчас в голову лезли вопросы: кто этот человек, и, главное, действительно ли он виновен?

— Значит, это и есть убийца? — тихо спросил Дима. Он чувствовал на себе изучающий взгляд Бранна, чьи глаза откровенно смеялись.

— Да. Убийца, — подтвердил миллионер, после чего с улыбкой добавил: — Исполнитель. Антон Николаевич Скворцов, более известный по прозвищу Скворец. Ничего особенно в нем нет, кроме татуировки паука на левом плече, которую он набил еще в армии. Там он и познакомился со своими будущими партнерами по «бизнесу». Скворец оказался старательным, работал хорошо, чисто, много не просил, поэтому и полюбился. И все у него по его меркам наладилось: купил квартирку в новостройке, женой обзавелся, двумя детьми. А потом ему внезапно позвонили и предложили убрать некоего Виленского.

Услышав эту фамилию, Дима почувствовал, как его вновь охватывает ярость: Виленский Олег был его лучшим другом, и вот какая-то тварь ради денег трусливо убила его, а потом обыграла все так, чтобы со стороны произошедшее напоминало несчастный случай.

Словно почувствовав перемену настроения своего собеседника, Бранн перестал улыбаться.

— Конечно же, наш герой согласился, — сухо продолжил он. — Убийство Виленского представлялось ему довольно простым заданием: у парня нет семьи, нет охраны, нет связей. Нет никого, кто мог бы доставить какие-то серьезные проблемы. А мелкий сор, если что, подметут знакомые гаишники. Вероятнее всего, вам уже известно: именно водителя такси признали виновным в автокатастрофе. О какой-то там черной машине не было и речи.

— А кто заказчик? — севшим голосом спросил Дима.

— Скворцов не знает. Разумеется, вы сами можешь поехать с моими ребятами на природу и лично заглянуть ему в глаза, но после того, что с ним сделали, раскололся бы любой. Ему предлагали существенную сумму денег и угрожали перерезать весь его выводок у него на глазах. И даже после этого ему нечего было сказать. Вам осталось только решить: убить его быстро или заставить помучиться? Кстати, жизнь вашего друга оценили всего в пять тысяч евро.

Бранн добавил эту фразу нарочно, желая подтолкнуть Диму к поспешному решению. Теперь он с нескрываемым любопытством наблюдал за своим собеседником, читая его настроение, словно раскрытую книгу.

— Что нам с ним сделать, Дмитрий? — ласково поинтересовался он. — Можно сначала развлечься с его семьей. Например, используя крайне любопытную средневековую казнь. Жертву постепенно раздавливали каменными глыбами…

— Причем здесь его семья? — резко перебил его Лесков.

— Близкие делают нас самыми уязвимыми. Это наша слабость, так сказать, ахиллесова пята. Физическую боль еще можно пережить, но мысль о том, что из-за тебя умирают те, кого ты любишь, невыносима. Поверьте мне, я знаю, о чем говорю.

На миг Дмитрию показалось, что Бранну самому приходилось переживать подобное, но вот мужчина вновь беспечно улыбнулся.

— Или же давайте затолкаем ублюдка под пресс в его собственной машине, — весело воскликнул он. — Вместе с его любимым семейством. Негоже детей оставлять без отца! Пусть наша птичка сполна ощутит то удовольствие, которое испытал ваш несчастный друг. Насколько мне не изменяет память, грузовик буквально раздавил его и водителя такси.

— А что насчет заказчика? — сквозь зубы процедил Дима. — Эта мразь так и будет наслаждаться жизнью, пока мой друг гниет в могиле?

— Чтобы вычислить его, мне понадобится еще немного времени. Но вы ведь никуда не торопитесь, не так ли, Дмитрий? По-моему, вы не спешите даже расправиться с тем, чье имя вам уже известно. Может, и впрямь верно выражение: «Трудно быть Богом».

Киву снова рассмеялся, и эта веселая улыбка показалась Дмитрию какой-то издевательской. Сейчас миллионер откровенно испытывал своего собеседника: конечно, он мог не перечислять способы зверских убийств и не рассказывать про расправу над невинными детьми, и все же его забавляло, что многие люди, подержав в руках свое почти сбывшееся желание, внезапно пугались и отказывались от него. В глазах мужчины читался жестокий вопрос: хватит ли у тебя духу оборвать чью-то жизнь одним своим словом?

Несколько секунд Дима молча смотрел в окно, собираясь с мыслями, а потом еле слышно произнес:

— Только семью его не трогайте.

Затем парень поднялся с кресла и, не дожидаясь разрешения, покинул кабинет. В тот же миг ироничная улыбка мигом сошла с губ Бранна. Копия паспорта осталась лежать на поверхности стола, и мужчина медленно развернул ее к себе. Ему понравилось то, что Лесков не слепнет, когда его переполняет ярость и не ведется на столь дешевые провокации. И он не относится к жестоким. Впрочем, идея отправить Антона Николаевича Скворцова под пресс тоже не была отвергнута восклицанием: его нужно гуманно убить, а значит, Лесков четко понимает, на что подписывает своего врага.

Парню сделалось легче, как только он вышел на улицу: прохладный вечерний воздух немного остудил захлестнувшие эмоции, однако осознание того, что он только что вынес человеку смертный приговор, по-прежнему ужасало. Теперь его руки в крови, и дело даже не в Библейских заповедях и наставлениях детдомовских воспитателей — он попросту переступил черту, которая навсегда отделила его от прежнего мира. Обратного пути нет: позади осталась черная зияющая бездна, в которую провалилась его мечта о нормальной жизни…

Субботний день выдался солнечным и поразительно теплым, словно лето захотело вернуться, чтобы попрощаться с молодым парнем, которого сегодня хоронили. На кладбище собралось немало людей, большая часть которых была Дмитрию незнакома: видимо, именно их Олег называл «серьезными» и знакомством с которыми очень гордился. В свою очередь, детдомовские ребята держались в стороне, и только Иван изредка переговаривался и с теми и с другими.

Когда Дима приехал на кладбище, то первым делом разыскал своих друзей. Было странно встретиться всем вместе спустя столько лет, причем по такому страшному поводу. Рома первым крепко обнял Лескова, словно родного брата, и с минуту не выпускал его из объятий. Внешне он почти не изменился: все так же немного сутулился, носил ту же прическу и избегал официальной одежды — на похоронах он оказался единственным без костюма.

Затем Дима встретился взглядом с Игорем. Енот и впрямь похудел, и его прежде круглое лицо наконец заимело скулы. На фоне загара выгоревшие волосы друга казались еще светлее, а глаза ярче. Одет он был в черный костюм, пиджак которого, правда, был ему маловат и от этого немного сборил.

— Классные шмотки, — произнес Игорь, скользнув взглядом по единственному приличному костюму Лескова, после чего крепко обнял. — Я скучал, Димон!

— Я тоже, — ответил Лесков, улыбнувшись. — Спасибо, что приехал.

— О чем речь? Как я мог не приехать? Это же Олег! Наш Олег!

Дима бросил осторожный взгляд на Ивана: было видно, что парень едва держится. Он был заметно пьян, но даже алкоголь не помог ему скрыть эмоции. Они обнялись молча, и Иван судорожно вздохнул.

— Что-то я совсем расклеился, — еле слышно пробормотал он, поспешно отстранившись. — Если бы я поехал с ним…

— Не надо, — Дима перебил его снова, как тогда в аэропорту. Он понимал, что в случившемся Иван винит себя, но не хотел разговаривать об этом здесь, когда их могут услышать. — Позже поговорим. Без посторонних.

Иван молча кивнул, а затем достал из внутреннего кармана пиджака золотую цепочку с крестиком и протянул Диме. Они принадлежали Олегу, и теперь уже сам Лесков почувствовал, как глаза начинает заволакивать пелена слез. Слова благодарности дались с трудом — голос предательски дрогнул, и он поспешно отвернулся, в этот момент сильно пожалев, что не может внушить спокойствие самому себе.

Среди пришедших попрощаться с Олегом была и Алина. Иван демонстративно избегал ее, и, наверное, это единственное, что отвлекало парня от горя. Выглядела его первая девушка, мягко говоря, не очень хорошо. И дело было даже не в дешевенькой одежде и заметно отросших неподкрашенных корнях волос, дело было в лице: оно приобрело характерный оттенок и выглядело одутловатым от пьянства. Прежде симпатичная девушка теперь напоминала какую-то больную тетку, которая, казалось, пришла на похороны лишь затем, чтобы опохмелиться.

Милана приехала позже остальных. Лесков не узнал бы ее, если бы Рома кивком головы не указал на девушку. Она была одета в закрытое черное платье из плотной ткани, которое облегало ее точеную фигуру. Темные волосы Миланы были уложены в сложную прическу, словно девушка приехала на благотворительный прием, разве что ее глаза были скрыты за солнцезащитными очками. Она приехала в сопровождении подруги, однако, заметив Диму и остальных, попросила свою спутницу ненадолго оставить ее.

Приблизившись к ним, Милана сняла темные очки, позволив парням увидеть ее заплаканные глаза, после чего поочередно обняла каждого и поцеловала в щеку. В отличие от Алины, девушка еще больше похорошела: она стала настоящей красавицей, и даже ее скорбь не портила этого впечатления.

— Спасибо, что вы приехали. Олег очень любил вас, — прошептала она. Слеза вновь скатилась по щеке девушки, но она быстро стерла ее, словно устыдившись своей слабости.

Игорь первым не выдержал и обнял ее.

— Все будет хорошо, — сказал он, ласково поглаживая ее по волосам. — Мы тебя не оставим. Если тебе что-то понадобится, всегда обращайся. Я сделаю для тебя все, что смогу. Мы все сделаем, так ведь?

— Да, — эхом повторили парни. Но вот Милана отстранилась от груди Игоря и тихо произнесла:

— Идемте в часовню. Скоро начнется отпевание…

Дальнейшее показалось Диме одним из самых тяжелых моментов в его жизни. Все это время он судорожно стискивал в кулаке крестик Олега, словно с ним сейчас находилась частичка его лучшего друга. На Ивана Лесков старался не смотреть, потому что Пуля уже не скрывал слез. И из — за него начал вытирать глаза и Рома. Игорь держался и на данный момент был единственным, кто поддерживал Милану. В течение отпевания и погребения он не отходил от нее ни на шаг и то и дело обнимал заплаканную девушку. Алина к Милане приблизилась лишь на минуту, чтобы выразить соболезнования, но оказалась встречена довольно прохладно.

Поминки были скорее для «серьезных людей», с которыми работал Олег. В ресторане, где они собрались, разговоров об умершем практически не звучало. В свою очередь Милана почему-то старалась держаться Димы, чем немало удивила его. Она села рядом и попросила не оставлять ее наедине со своими мыслями. Даже когда он вышел покурить, девушка последовала за ним.

— Единственная вредная привычка, от которой я так и не смогла избавиться, — произнесла она, делая затяжку. — Олег тоже был моей вредной привычкой, но я бы сейчас все отдала, чтобы он снова был со мной.

— Вы были хорошей парой, — тихо ответил Дима. — Ты была ему очень дорога.

— Знаю. И от этого ненавижу себя еще больше. Я должна была ценить его любовь, а в душе злилась на него за то, что он не позволял мне работать моделью. Господи, какой же я была дурой! Он звал меня замуж, а я отказывалась. Только потому, что хотела его позлить! А теперь, потеряв его, я больше не хочу жить.

— Не говори ерунды, — прервал ее Лесков. — Ты должна жить. Не хочешь — заставляй себя. Потом станет легче.

— Да не станет. Ни черта! Если бы у меня хотя бы был от него ребенок, а так… Все оборвалось. Я не знаю, что делать, куда идти. Олег был для меня всем, самым дорогим человеком на свете. Я же по-настоящему его полюбила. Не в детдоме, нет. В детдоме я была круглой идиоткой: не ценила ни нормальных парней, ни хороших подруг. Вспоминаю про Катьку и проклинаю себя за свою глупость и жестокость.

— С Катей все куда проще: она живет в Москве, тебе остается лишь найти ее адрес.

— А вы не общаетесь? — спросила Милана.

— Нет.

— Так ты не знаешь, почему мы с ней разругались?

— Из-за Олега, — Дима равнодушно пожал плечами, ясно давая понять, что прошлое больше не имеет значение. Однако не для Миланы. В ее глазах отразились отчаяние, а с губ сорвалось неожиданное признание.

— Не только. Я приревновала к ней еще и тебя. Боялась, что из-за нее ты меня разлюбишь, — с этими словами девушка горько усмехнулась. — Видишь, хотела удержать и Олега, и тебя. Когда ты уехал в Москву, я почувствовала облегчение. Мой выбор стал очевиден — я должна остаться с ним. А сейчас я нахожусь рядом с тобой и думаю, какой была бы моя жизнь, если бы я выбрала тебя… Ты так изменился.

Внезапно разговор стал принимать не слишком приятный оборот. Мысль о том, что Милана сейчас свободна, вдруг показалась Диме какой-то уродливой и грязной, отчего парню сделалось не по себе. Эта девушка была слишком красивой, чтобы этого не замечать, и при взгляде на нее Лесков невольно вспоминал свою первую влюбленность. В каком-то смысле он болел этой девушкой. Он злился и на себя, и на нее, и на Олега, и лишь история с Артемом и Катей заставила его остыть. Конечно, они все были на тот период малолетними дураками с претензией на умных, но сейчас не время и не место вспоминать о своей бывшей влюбленности.

Так и не докурив, Дима сломал сигарету о дно пепельницы и произнес:

— Что было, то прошло. Идем к нашим.

Милана бросила на него встревоженный взгляд:

— Прости, я не хотела, чтобы это так прозвучало. Я действительно любила Олега.

Дима кивнул, но все же вернулся в ресторан. Милана же осталась одна, сославшись на то, что хочет докурить свою сигарету. Девушка проводила его задумчивым взглядом. Все-таки слухи были правдивы: в Москве он поднялся. Такие костюмы, в какой был одет Дима, не носили бедные студентики. И бедные студентики не возлагают столь роскошные цветы на могилы. К тому же Лесков заметно похорошел.